– Придёт сегодня Китамура-кун в школу? Или его не будет…

Утро пятницы, усилившееся предвкушение выходных.

В небе толстый слой облаков. Тайга сгорбилась, сунув руки в карманы пиджака. Холодный ветер, признак перехода от конца осени к началу зимы, заставлял развеваться её лёгкие волосы.

– Слишком холодно. Сегодня вдруг похолодало, одного пиджака со свитером недостаточно… Думаю, нам пора переходить на зимние шмотки.

– Сейчас только ноябрь, рано их ещё доставать. Просто ты слишком чувствительна к холоду.

– Ты тоже не слабо замотался, это выглядит так тепло… Ух, замерзаю.

– Ещё рано доставать зимние вещи, но в самый раз носить шарф.

Рюдзи, идущий позади Тайги, уже замотал шею шарфом. Вот разница в отношении к информации! В треугольных глазах Рюдзи заметно было чувство превосходства. Утренний прогноз погоды уже предсказал, что сегодня будет холодно. Так что Рюдзи вытащил свой шарф, который постирал несколько дней назад как раз на такой случай, и надел его.

– Если ты сейчас наденешь своё зимнее пальто, что ты будешь носить зимой? Кстати, я послал Китамуре сообщение, когда проснулся, но он не ответил…

– Ох…

Двое шли в школу привычной дорогой через вязовую аллею, шагая по мёртвым листьям, разбросанным по земле.

Рюдзи безрезультатно проверил сообщения в своём мобильнике и сунул его в карман. Затем размотал свой шарф, чтобы сзади накинуть его на шею Тайги. – Кхе! – Тайга остановилась. Шанс воспользоваться ситуацией, чтобы задушить высокомерную Тайгу, а затем представить дело так, словно она замёрзла насмерть… да, было похоже. Но мягкие руки Рюдзи легко обернули шарфом шею Тайги, не мешая ей дышать. Мужской шарф оказался слишком длинным для маленькой Тайги, его длинный кусок свисал по спине, несмотря на три оборота вокруг шеи.

– Гу, гу…

– Да стой ты! Если он зацепится за проезжающую машину, мало не покажется… Вот так!

Рюдзи увязал свисающий конец шарфа в шарик. Затянул последний узел и подал знак, что можно двигаться. На прекрасное лицо Тайги сама собой наползла улыбка.

– Ох… Так тепло… Оживаю…

Прямо как женщина средних лет, только что погрузившаяся в горячий источник. «Хе-хе-хе!» Дьявольские глаза Рюдзи блеснули необычно ярко, на лице появилось счастливое выражение…

– Это кашемировый шарф, он стоит как вся зарплата Ясуко. Я получил его на Рождество два года назад. Мягкий?

– А, кашемир… Принесённые в жертву невинные кролики…

– Не, не кролики… Козы?…

– У меня сложилось впечатление, что кролики?…

– Да какая разница…

Тайга довольно погладила ещё тёплый от тела Рюдзи шарф, не обращая внимания на то, что он прижал её волосы. Словно котёнок, которого подобрали и обняли. Похоже, она действительно замёрзла. С другой стороны, оставшийся без шарфа Рюдзи теперь сам мог лишь втягивать плечи под холодным ветром. Он плотно зажал воротник формы, чтобы выдержать этот леденящий холод, выпрямил спину, пытаясь уверить себя, что на самом деле не так уж и холодно.

– Как бы то ни было, погода сегодня весьма холодная… Боюсь, что Китамура-кун спит в какой-то бетонной канаве… Несчастный…

– Бетонной канаве… Что ты такое говоришь, он, наверно, пошёл прямо домой, так?

Труп, именуемый Китамурой, исчез сразу же после того, как выбежал из класса как помешанный. На звонки домой отвечал автоответчик, мобильник не отвечал вообще, ни на звонки, ни на сообщения. Ну, на звонки домой обычно автоответчик и откликался, поскольку родители оба работают, так что… Вряд ли он спит в какой-то бетонной канаве… но…

– М-м-м, – пробормотала Тайга, спрятав нос в шарф и наморщив лоб в раздумьях…

– Катамура-кун очень серьёзно относится к своей работе. Вот почему всё накопившееся напряжение от стрессов могло вот так вот неожиданно взорваться.

Тайга, кроме основных трёх жизненных потребностей (Еда = Я голодная! Отдых = Спать хочу! Секс = Люблю Китамуру-куна!) очень редко погружающаяся в раздумья, свойственные обычному человеку, сделала поразительно серьёзное заявление насчёт состояния Китамуры. Рюдзи согласно кивнул…

– Теперь, когда ты упомянула об этом… Его странное поведение может быть защитной реакцией, чтобы снять стресс… Хотя из-за этого у всех проблемы.

– Очень важно снимать стресс. Мне тоже надо его снять.

Да брось, ты регулярно свой стресс снимаешь… Рюдзи не успел и слова сказать, как Тайга тихо забормотала «Снимаю, снимаю…» и двинула кулаками с потрясающей скоростью (комбинация джеба и хука), пробуждая в сердце Рюдзи страх и дурные предчувствия. Он как девчонка прижал к груди оба их бэнто и попятился от Тайги. Вот бы всем жить так решительно, как она.

– О, Минорин! Замечательно, я сегодня не брошена!

Тайга заметила Минори, машущую им с привычного перекрёстка, быстро помчалась к ней, повисла на руке…

– Доброе утро! Минорин, сегодня так холодно, на мир опускается зима!

– Доброе утро!!! Тайга, ты слишком тяжёлая! У меня сейчас рука оторвётся! Холодно? Ты даже шарф нацепила, такая неженка. Ты так не думаешь, Такасу-кун, доброе утро-о-о-о-о!

Вообще-то, это я неженка… Рюдзи не мог заставить себя сказать это, так что он просто сделал серьёзное лицо, маскируя смущение, и поднял руку, приветствуя лучезарную Минори. В это холодное и мрачное утро улыбка Минори была как бриллиант, как подсолнечник в самом цвету. Минори медленно потянулась носом к Тайге и обнюхала её.

– Хм-м? Шарф Тайги пахнет мужчиной. Такой же запах остаётся в моей ванной после того, как там оденется мой братец… А, может, это шарф Такасу-куна? Он одолжил его тебе?

Слишком проницательная. О нет, не решит ли Минори, что я полон слабости? Рюдзи смущённо почесал голову и приготовился кивнуть с жалкой улыбкой и словами «Ох, я разоблачён, мне так стыдно», но…

– Я замёрзла и силой отобрала его у Рюдзи.

Тайга не слишком правдиво объяснила ситуацию, выгораживая Рюдзи. Рюдзи не успел ничего сказать, как Минори поверила объяснению Тайги и продолжила…

– Хм-м?… Как ты могла так поступить?! Такасу-кун же мёрзнет! Если ты так боишься холода, я одолжу тебе мои спортивные штаны! Держи, я их уже постирала!

– Нет!!! Почему их должна надевать я, если мёрзнет Рюдзи?!

– Несмотря на такой вид, Такасу-кун на самом деле очень нежный Гильберт… Верно? Моя маленькая птичка…

Не понимаю, кто такой Гильберт, на которого она ссылается… Нет, главный вопрос – «такой вид», это какой вид? Такие мысли всплыли в голове у Рюдзи, но он проглотил свои вопросы, тряхнул головой и сказал…

– Я не маленькая птичка. И не мёрзну. И шарф у меня силой не отбирали…

– Че! И почему ты сегодня такой спокойный? Я потратила немало сил, чтобы заполучить его. Всё потому, что ты был такой самодовольный со своим шарфом, и я подумала, что должна по-дружески помочь тебе разобраться с ним. Хмф! Скажи мне спасибо!

Тайга гордо выпятила подбородок, развернулась и помчалась прочь, не дав ему задуматься об её полускрытом шарфом лице. Рюдзи и Минори остались наедине.

– Эй, эй! Она действительно сбежала! Тайга ведёт себя как жестокий хозяин! Такасу-кун действительно не мёрзнет? Не хочешь это намотать на шею?

Минори вяло глядела в спину Тайге, доставая из сумки свои спортивные штаны.

– А?! Не надо, я в порядке, правда! Не стоит волноваться!

Рюдзи ещё не дошёл до того, чтобы идти через школьные ворота, намотав на шею штаны своей возлюбленной. Не то, чтобы его совсем не интересовали штаны Минори, даже наоборот. Можно сказать, что он был очень заинтересован, но он просто не мог надеть их на шею в общественном месте. Из-за интереса к её штанам он и не мог сделать это.

– Правда? Тогда ладно… но я действительно волнуюсь за Китамуру. Ты с ним общался? Я со вчерашнего дня беспрерывно звонила ему, сообщения посылала, но он не отвечает…

– Я тоже никак не могу с ним связаться. Не знаю, придёт ли он в школу…

– Да… И что нам делать, если он сегодня не придёт… В субботу и воскресенье уроков нет, боюсь, до понедельника мы его увидеть не сможем.

Они шли бок о бок, их дыхание накладывалось друг на друга в холодном воздухе. Смешивающийся туман перед ними становился похожим на шар каждый раз, как они беспокоились о Китамуре. Этот момент оказался не таким приятным, как представлялось Рюдзи.

Тайга, шествующая впереди, остановилась на красный свет, и Рюдзи с Минори получили возможность догнать её, не переходя на бег. Минори не бежала потому, наверное, что знала, что никуда та не денется, пока красный горит. Что же до Рюдзи, хоть это и не был сладкий момент, но ему по-прежнему хотелось идти рядом с Минори как можно дольше. Хоть его сердце было полно беспокойства за Китамуру, но немножко…

– Хм-м… – Минори наморщила лоб, наверно, думая о ситуации, в которой оказался Китамура. Затем достала из кармана бальзам для губ. Рюдзи быстро остановил её руку, когда она собралась его открыть.

– А! Нет, Минори, не делай этого на ходу. Может случиться кое-что нехорошее.

– Что, что ты такое говоришь? Ты собираешься читать мне нотации? Злобная невестка! Как может случиться что-то нехорошее? О, или ты хочешь сказать, что я слишком старая, чтобы пользоваться бальзамом для губ!

– Да никто с тобой в «мать и невестка» не играет… Я говорю, что этот бальзам может случайно попасть тебе в нос.

– В нос? Да как такое может случиться? Даже я могу сказать тебе, что так не бывает.

– Это может произойти случайно. Я отвечаю за твою безопасность, пока мы не дойдём до школы.

– А?! Но у меня губы пересохли! Они потрескаются!

– Есть вещи поважнее, чем губы…

– Че… А ты действительно умеешь спорить! Похоже, у меня нет выбора. На, считай это моим подарком.

Проиграв (или нет?) горячей искренности Рюдзи, Минори сунула Рюдзи свой бальзам. Рюдзи, в глубине души надеясь, что Минори не вспомнит о его непроизвольно хлюпающем носе, положил бальзам в карман и несколько раз кивнул. Конечно, он и не думал втайне использовать этот бальзам, потом, в школьном туалете, ни-ни-ни-ни-никогда!

– Думаю, у каждой девушки есть палочка бальзама для губ. Часто им пользуешься?

Рюдзи спросил это не для того, чтобы скрыть глубочайшее желание своего сердца, а из чистого любопытства. Он не знал ни одного парня, разгуливающего с бальзамом для губ в кармане.

– Да, часто. Я хочу, чтобы мои губы оставались гладкими и влажными. Особых причин нет, просто женщины хотят, чтобы у них были гладкие и влажные губы. Тайга тоже с собой бальзам носит.

– Я знаю, «Увлажняющий» от «Нивея», так?

– Да ты уже знаешь! Ты знаешь о Тайге всё!

– Угу.

Почему я знаю, какой бальзам для губ использует Тайга? Да потому, что он побывал в моей ноздре. Но сказать это вслух Рюдзи не мог. Он просто задумчиво смотрел вдаль, вспоминая ощущения, когда его нос пронзил мятный аромат. – А-ха-ха, так и есть! – Даже Минори не знала, что несколько отстранённый смех скрывает воспоминания о душевных муках, который причинил тот мятный бальзам для губ.

– Да, очень хорошо знаю… и действительно сожалею, что не отобрал бальзам до того несчастного случая…

– А, несчастный случай… Ч-что ты имеешь в виду?! Только не говори мне…

– Н-ну, это… – Рюдзи бросил взгляд на Тайгу с закутанным в шарф лицом, внимательно глядящую на светофор.

Она затопала на месте в ожидании зелёного сигнала, словно пытаясь затоптать холод, поднимающийся по ногам, и совсем спрятала нос в кашемировый шарф. Ссутулилась, сжав руки в карманах в кулак, и закрыла глаза.

Поза Тайги напоминала пингвинёнка, храбро встречающего вьюгу. Рюдзи едва не расхохотался, но вовремя успел остановиться.

– Тебе на самом деле так холодно?

Рюдзи подошёл сзади к Тайге и задал вопрос прямо в завиток уха. Длинные ресницы не двинулись, пингвинёнок лишь громко шмыгнул носом…

– …Очень холодно. Но с шарфом немного лучше.

***

– А! Ты как раз вовремя! Иди сюда, Такасу-кун! Пошли со мной! Быстрее!

– Ха…

Когда они уже готовились зайти в школу, переобувшись, кто-то схватил Рюдзи за руку. Это оказалась хорошо знакомая классная руководительница, Одинокая Леди. Что случилось вчера вечером? Отличная ещё вчера косметика Юри Койгакубо (30 лет) теперь отсутствовала напрочь, волосы свободно подхвачены резинкой, потрёпанный спортивный костюм, да ещё и морщинки в уголках глаз – всё это добавляло не меньше десятка лет к её настоящему возрасту.

– По-по-подождите?… Что случилось?! И почему вы вдруг стали выглядеть так, словно постарели…

– Не говори мне про возраст! Просто иди за мной!

Одинокая Леди проигнорировала Минори и Тайгу, пришедших вместе с Рюдзи, и потащила его, наступающего на пятки своих тапок, за руку. Другой рукой она держала кое-кого ещё…

– Эй! Кавасима!

– А. Доброе утро, Такасу-кун. Подожди, сейчас некогда. Гр-р, я так зла! Что за проблема? Чем Ами-тян заслужила это?! Что вы делаете?!

– Я вообще ничего не понимаю!

Похоже, её тоже схватили, как только она вошла в школу – на плече у неё висела её сумка. И её так же, как и Рюдзи, тащили силой. Её прекрасное лицо исказилось гримасой досады, но стряхнуть стальной захват Одинокой Леди она не могла. У неё не было иного выбора, кроме как позволить себя тащить… точнее, волочить.

– Схватить Такасу-куна – дело небольшое, но зачем было хватать прекрасную Ами-тян?

– Что ты имеешь в виду под «дело небольшое»?…

Тайга и Минори не понимали, что происходит. Они лишь стояли, распахнув глаза и разинув рты, глядя на удаляющиеся фигуры двух пленников.

Игнорируя всё вокруг, Одинокая Леди тащила прекрасную Ами-тян и не столь прекрасного Рюдзи к месту назначения…

Несколько секунд Рюдзи не мог узнать парня, поднявшего голову.

– …А?

Его сумка рухнула на пол, словно её кто-то пнул.

– А?! А?! А…

Ами распахнула глаза на полную…

– А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! Что это значит, что случилось?!

Неожиданно она очень громко расхохоталась. Разве это повод для смеха? Рюдзи повернулся к Ами и свирепо уставился на неё. Ами заметила его взгляд и показала язык. – Что-о не так? – Было уже поздно притворяться милой. И так паршивая атмосфера в комнате стала ещё более неловкой от неуместной вспышки Ами.

Комнату для собеседований, куда их приволокли, ученики называли «комнатой нотаций».

Одинокая Леди быстро закрыла дверь за спинами Рюдзи и Ами. Кроме них троих здесь был ещё печально известный строгостью ответственный за дисциплину учитель и рядом с ним не ожидаемая здесь персона с чёрными волосами до плеч…

– Большой Брат… нет, Кано… сэмпай…

Непроизвольно выпалил Рюдзи. Это была президент школьного совета Сумирэ Кано. Даже её взгляд придавал ей непонятное очарование. Но, несмотря на её неизменно утончённую красоту, она была прямой и резкой как парень, чем и заслужила прозвище «Большой Брат». Она могла бы войти в историю как один из лучших президентов школьного совета. «Большим Братом» её назвали не зря, она скрестила руки и смотрела пронизывающим взглядом, несмотря на то, что её бросили в такую сложную ситуацию.

Рюдзи и Ами опустили взгляд на парня, стоящего на полу на коленях.

Рюдзи не узнавал его. Его золотистые волосы, явно перекрашенные какой-то дешёвой краской для волос, потеряли свой лоск и блеск. Таких типов среди друзей Рюдзи не было… теоретически. Но под неопрятной чёлкой виднелась хорошо знакомая пара очков в серебристой оправе, а за ней – ещё больше знакомое лицо.

– Кита… Китамура, ты…

Он узнал это лицо.

– Что… Что с твоими волосами! Это же противоречит школьным правилам… и… и…

Он не знал, должен ли спрашивать, но спрашивал.

– …

Никакого ответа. Китамура лишь необычно зло посмотрел на Рюдзи, словно говоря «Сам смотри, нечего тут говорить».

Юсаку Китамура стал правонарушителем.

Он упрямо мотал своей обесцвеченной головой, игнорируя вопросы своего лучшего друга, в его глазах читался категорический отказ. При ближайшем рассмотрении можно было заметить, что очки его сидят криво, а две верхние пуговицы на форме отсутствуют. Песок и грязь на плечах создавали ощущение, что его поваляли по земле.

– Так, Кавасима и Такасу, что вы думаете о волосах этого парня?

– Что я думаю? Понятия не имею, как ответить…

Рюдзи не знал, что сказать, и посмотрел на стоящую рядом Ами. Та занималась своими прекрасными ногтями, словно не слышала вопроса, словно всё происходящее её не касалось. Ответственный за дисциплину продолжил серьёзным тоном…

– Этот парень пришёл в школу с такими волосами и проигнорировал рекомендацию учителя на входе. Что вы оба об этом думаете? Знаете, в чём причина? Он не отвечает ни на какие вопросы, так что мы решили спросить его лучшего друга Такасу, подругу детства Кавасиму и Большого Брата, которая работала с ним в школьном совете… Большую сестру Кано… Извини, Кано, что отвлекаем тебя, когда ты так занята…

– Всё нормально. Сожалею, но ничем не могу помочь. Я не понимаю, в чём дело. И он уже ушёл из школьного совета, так что больше он со мной никак не связан.

Китамура ушёл из школьного совета? Рюдзи почти уже заговорил, но почувствовал, что сейчас не время рот открывать. Подумав, он вспомнил, что взбесившийся вчера Китамура об этом упоминал.

Прекрасный президент школьного совета холодно взглянула на светловолосого хулигана, словно стремясь пронзить его взглядом насквозь. Китамура, похоже, хотел бы увернуться от этого взгляда. Он пригнулся, прикусив нижнюю губу и пряча выражение лица за длинной спутанной чёлкой.

– Ну так что, Такасу? Ты можешь хоть как-то объяснить, что происходит?

– Ум-м… это… Как бы это сказать… Вчера, ум-м, немного… да…

Он хотел рассказать, что Китамура стал таким странным из-за переутомления, и о его вчерашней вспышке в классе, но не знал, не будет ли это предательством Китамуры. Он хотел бы ещё подумать, но времени на это ему не дали.

Смущённый Рюдзи посмотрел на Одинокую Леди, прося помощи. Та ответила усталым взглядом, говорящим «Я уже рассказала о том, что случилось вчера». Похоже, Одинокая Леди вчера после занятий искала труп, который убежал из школы и ни с кем не контактировал, а сегодня пришла очень-очень рано, дожидаясь, пока этот труп покажется. Она даже отменила важное свидание с профессором, но ничего не добилась. Потому так стремительно и постарела.

– А что насчёт тебя, Кавасима? У тебя есть что сказать?

– Хм-м… Даже если вы спрашиваете… Я не понимаю…

Кавасима не забыла надеть маску с влажными кукольными глазами и милыми манерами. Все смотрели на неё…

– …Не могу поверить, что есть ещё типы, самовыражающиеся такими примитивными методами. Ах да, действительно есть… ну так что? Хотя меня это совсем не касается, не думаете, что это полный абсурд?

Уголки её рта злобно скривились, плавно усиливая атаку на своего друга детства. Её жестокий характер уже почти проявился. Взгляды, полные презрения, пронзали Китамуру как пули, безжалостно нацеливаясь на его экстравагантные волосы. Ох, Рюдзи беспомощно уставился в потолок. Да, Ами порой была даже хуже, чем Тайга, девушка, полная взрывчатки.

Она, в полной мере демонстрируя свою злобную личность, шагнула вперёд…

– Юсаку, тебе не кажется, что ты ждёшь слишком многого от остальных? «Посмотрите на меня. Позаботьтесь обо мне. Посмотрите, как я расстроен. Кто-нибудь, заметьте меня!» Это ты хочешь сказать? Ох, ты даже посторонним противен. Ты уже во втором классе старшей школы и пытаешься бунтовать, покрасив волосы. Это отвратительно! Такие фокусы ещё к концу средней школы устарели. Только работяги средних лет красят волосы, чтобы скрыть седину. Как бы то ни было, зачем тебе такие волосы? Показать себя? Извини, но честно говоря, ЭТО. ТЕБЕ. НЕ. ИДЁТ!

– А-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА-ХА! – Высказавшись, Ами снова взорвалась хохотом, показывая на Китамуру пальцем. Она хохотала до слёз, без малейших признаков доброты, беспокойства или сомнений. Обидный разнос Ами впечатлил даже Рюдзи, который почувствовал, словно от него что-то отрезали. Ему хотелось встать перед Китамурой, чтобы заслонить его от ножей, вонзающихся в тело лучшего друга. Но сделать это он не мог. Китамура же в ответ на острые слова подруги детства лишь опустил голову и ещё более упрямо прикусил губу.

– Ох… – Устало вздохнула измученная Одинокая Леди. Она потёрла сухие глаза с тёмными кругами вокруг них, проявившимися без косметики, и положила руки на плечи Рюдзи и Ами…

– Вы, двое, возвращайтесь в класс. Простите за беспокойство и спасибо. Я подойду позже, сначала ещё немного поговорю с Китамурой-куном. Классный час проведёт ассистент. Если можно, не говорите пока ничего одноклассникам, хорошо? Я очень постараюсь привести Китамуру-куна в класс так, словно ничего не произошло.

– Хорошо, мы понимаем…

Рюдзи честно кивнул, но сорвавшийся голос прозвучал тихо и свирепо.

– Думаю, Койгакубо-сэнсэй лучше отправить его домой.

Это был голос Сумирэ Кано. Она встала, распрямив свою изящную фигуру, глаза резко блеснули, глядя прямо на Китамуру, теперь сидящего на полу. Взгляд без капли женской доброты, безукоризненная осанка. Рюдзи она казалась безупречным андроидом, далеко выходящим за пределы обычных человеческих возможностей.

– Не стоит тратить время на такого идиота. Раз уж он не собирается открывать рот, нечего о нём беспокоиться. В школьных правилах сказано «Причёски, нарушающие образ ученика, строго запрещены». Он явно нарушил это правило. По-моему, его надо отстранить от занятий, пока он не приведёт волосы в соответствие с правилами.

– …Кано-сан тоже стоит вернуться в класс. Я по-прежнему хочу поговорить с Китамурой-куном, спасибо, что пришли.

Одинокая Леди медленно тряхнула головой и положила руку на плечо Китамуры, словно защищая его, помогая подняться и сесть на стул. Затем встала рядом с ответственным за дисциплину, явно демонстрируя позицию учителей – «не бросим его».

Видя это, даже Сумирэ отвела взгляд от Китамуры.

Было ясно, что собрание окончено. Сумирэ встала и поклонилась, Ами и Рюдзи тоже. Затем они вышли из комнаты, оставив Китамуру.

В других классах уже начался классный час, да? В тихом коридоре не было никого.

Рюдзи поклонился Сумирэ, собираясь отправиться в класс…

– Сэмпай?

В очень тихом коридоре прозвучал мягкий голос Ами. Игнорируя Рюдзи, Сумирэ развернулась прямо к ней. Даже Рюдзи почувствовал вызов в этом движении. На прекрасном лице Ами появилась злая улыбка, словно она готовилась спровоцировать Сумирэ. Рюдзи, несмотря на некоторый испуг перед происходящим, хотел остановить эту стычку, но его попросту отпихнули.

– Кано-сэмпай, похоже, сегодня вы были очень холодны с Юсаку? А-ах, Юсаку такой несча-а-астный. А он так восторгается сэмпаем… но Кано-сэмпай, похоже, раньше не была так холодна с Юсаку… Что же могло недавно случиться между Юсаку и сэмпаем? Не из-за сэмпая ли Юсаку так буйствует?

– Вот что…

Сумирэ не стала сердиться, лишь вежливо улыбнулась уголками губ и, игнорируя провокационные слова Ами, развернулась и пошла по коридору. Рюдзи не мог не высказаться в её удаляющуюся спину…

– Я правда извиняюсь! Это было так грубо… У Кавасимы скверный характер…

– Это подло! Что ты имеешь в виду? – Рюдзи зажал рот Ами, извиняясь перед Сумирэ. Та лишь подняла брови, показывая, что не обиделась.

– Да ничего, всё в порядке… Скверный характер? Что ж тут скверного? Как минимум, Китамуре она всё верно высказала. Похоже, что у Китамуры очень хороший друг детства. Ну ладно, если возникнут какие-то проблемы, приходите ко мне в любое время.

– Хорошо. И… сэмпай, если у вас есть какой-то ключ к происходящему…

– Хочешь, чтобы я вам рассказала, верно? У меня на самом деле кое-что есть.

Рюдзи, уже начавший прощальный поклон, резко вздёрнул голову. Ами, которую он тоже заставил поклониться, прекратила вырываться. Безупречный президент школьного совета спокойно посмотрела на них и слегка пожала плечами.

– Хоть у меня и есть ключ, но если дело действительно в этом, я даже больше разочаруюсь в Китамуре.

На её лице появилось странное выражение, не радостное и не сердитое. Она решительно развернулась к классам третьего года обучения, как человек, бросивший короткое «пока».

Сумирэ даже больше разочаруется… Рюдзи смотрел на удаляющуюся фигуру Сумирэ, прокручивая в голове её фразу.

– Что это было?… Меня о-очень разозлила эта хладнокровная самозванка из элиты! А ещё…

Ами тряхнула своими прямыми чёрными волосами, её голос разнёсся по тихим коридорам. Рюдзи быстро повернулся и зло уставился на Ами…

– Д-дура! Она наверняка услышала это!

– Поздно уже. – Ами недовольно поморщилась и сказала…

– Ну и что, если слышала? Я сказала правду. Ясно, что всё дело в ней, но она действует, словно ничего не знает! Лишь бросает двусмысленное «Тут действительно что-то есть», не давая полной картины, совсем как Юсаку! Высказывается в такой манере, чтобы заинтриговать остальных, авось кто-нибудь да поймёт. Это уж слишком! Она всерьёз думает, что вся Земля крутится вокруг неё?!

Резкие глаза Ами, прекрасные, как прозрачные хрустальные шары коричневого оттенка, совершенно не скрывали раздражения. Её резкие слова побуждали оттолкнуть её и заставить вернуться к своей милой манере.

– Ты… Почему ты такая жестокая?…

Рюдзи потратил на эти слова почти всю энергию. Ему хотелось схватиться за голову и осесть на пол. Бунт Китамуры, реакция президента школьного совета, слова Ами – всё это уже не укладывалось у него в голове.

– Потому, что я зла.

– Что ты такое говоришь? Разве не ты заставляешь окружающих чувствовать себя неуютно?! И что означают твои слова?! Похоже, ты хочешь свалить всю вину на Кано-сэмпай.

Хотя Ами снова вернулась к милой манере поведения, от своих слов она отказываться не собиралась.

– А? Такасу-кун, ты не понял? Это она виновата! Только президент школьного совета могла довести Юсаку до такого состояния. Слушай, что тебе женщина говорит… Хмф, похоже, будто его признание отвергли, верно? Ах… Это так скучно… Боже! Верни Ами-тян её драгоценное время.

– При… Признание?! Быть не может! Почему он вдруг стал таким?!

Ами развернулась и двинулась вперёд. Она даже не повернула головы, лишь громко вздохнула и опустила плечи, демонстрируя Рюдзи своё раздражение…

– Такасу-кун, ты всегда упускаешь самое важное, хоть нельзя сказать, что эта твоя черта мне неприятна. Но это в конце концов станет твоей ахиллесовой пятой.

– Что?…

Что она имеет в виду? Хоть Рюдзи и подумал так, бесперспективность спора с Ами заставила его промолчать. Будь рядом пушка, он зарядил бы туда Тайгу и пальнул ей в Ами. Пока Тайга готова броситься в схватку на всю катушку, чтобы помочь ему высвободить подавленные чувства, он позволил бы им вволю побороться. Критиканство Ами – это от женской поверхностности, верно?

Правильно, всё объяснять любовью – это поспешно и поверхностно, это чисто женское свойство.

Китамура всегда до глубины души восторгался Большим Братом, он с первого же года неустанно трудился в школьном совете, всегда говорил, что она больше всех заслуживает уважения, самый лучший президент школьного совета. Хотя он был ещё и капитаном софтбольной команды, и старостой класса, он никогда не жаловался на гору работы, которую должен был сделать в школьном совете. Рюдзи, лучший друг Китамуры с первого года, знал его лучше, чем кто-либо другой. Рюдзи понимал, что за страстью Китамуры к работе в школьном совете стоят его чувства к Большому Брату, безупречной Сумирэ Кано. Рюдзи не надо было сближаться с Сумирэ, чтобы понять её огромное обаяние. Безупречная и знаменитая Сумирэ Кано напоминала сверхчеловека, вызывая у сверстников страх и уважение. Поскольку они с Китамурой часто работали вместе в школьном совете, неудивительно, что чувство восхищения только усиливалось. Но Рюдзи чувствовал, что в основе этого восхищения лежит лишь уважение к более выдающемуся человеку, чем сам Китамура, но не романтические чувства к ней. Хоть они и были разного пола, не было бы ошибкой классифицировать их лишь как однополых коллег – членов школьного совета. Разве может парень влюбиться в своего коллегу по работе? Рюдзи чувствовал, что стремление Ами объяснить всё любовью слишком пристрастно, поверхностно и грубо. Поведение Китамуры нельзя объяснить таким поверхностным суждением, как «любовь». Да, это должна быть вещь высшего порядка. Это можно рассматривать как «восхищение», стремление служить такому выдающемуся сэмпаю. Должно быть именно так! Потому что тот человек – безупречный президент школьного совета, надёжный, настоящий лидер всего школьного коллектива.

Добравшись в своих мыслях до этой точки, Рюдзи вдруг заметил кое-что, от чего его кровь тут же застыла.

Ситуация настолько серьёзна, что Китамура ушёл из школьного совета, которому всегда уделял столько внимания? Похоже, дело обстояло куда серьёзнее, чем казалось Рюдзи поначалу.

– …Эй?! Это не Китамура?

Классный час начался под внимательным взглядом ассистента. Когда перекличка уже подходила к концу, среди учеников класса 2-С произошёл натуральный взрыв.

Голос ученика, сидящего рядом с окном, заставил весь класс броситься к окнам, вдавливаясь в стёкла и полностью игнорируя ассистента. Тайга, в конце концов так и не ставшая зарядом для пушки, тоже бросилась к окну, карабкаясь по головам одноклассников, чтобы тоже посмотреть, что же там происходит.

– Хватит! Я иду домой!

– Я тебе не разрешаю! Дурак!

– У-у-у-успокойтесь, в любом случае сначала успокойтесь!

Три фигуры, повторяющие эти фразы, крутились у лестницы. Это были Одинокая Леди (30 лет), среднего возраста ответственный за дисциплину и…

– Бло-блондин! Что с его волосами!

– Не может быть! Это на самом деле Маруо?!

– Невозможно! Китамура стал хулиганом!

– Садитесь! Хватит глазеть в окна! Да сядьте уже!

Ассистент силой оттаскивал учеников от окон, хватая за воротник, одного за другим. Но Тайга могла лишь оцепенело смотреть на то, что происходит снаружи. Человек, который направлялся прямиком к воротам… Воротник в чьих-то руках, передние пуговицы на форменной куртке отлетели, пуговицы на белой рубашке тоже отсутствуют… Человек, нарушивший школьные правила и теперь вырывающийся из рук учителей… Это мог быть только Китамура.

Хоть его волосы были покрашены в золотистый цвет, это определённо был Юсаку Китамура.

– Хорошо, рассаживайтесь потихоньку… Кхе…

Тайга задержала дыхание, не замечая, что её локоть с силой въехал в живот ассистента. В голове бился один-единственный вопрос. «Почему?»

***

В конце концов Китамуру всё-таки притащили обратно в школу и, похоже, заперли в комнате для собеседований.

– Урок английского Юри-сэнсэй и утренний классный час превратились в самоподготовку. Это потому, что она всё ещё допрашивает Китамуру, верно?

Ното, притащивший эту информацию, ковырял вилкой своего жареного цыплёнка, поливая его кетчупом. За его очками в чёрной оправе просматривалось затаённое беспокойство.

Теоретически обеденный перерыв – время весёлое, но Ното, Рюдзи, Тайга и остальные, сидящие за тем же столом, смотрели на свои бэнто с одинаковым мрачным выражением лица… Выражение Рюдзи уже перешло из категории «мрачное» в категорию «ужасающее». «Как будто ничего не случилось»… Замечательный план Одинокой Леди провалился – весь класс знал, какие теперь у Китамуры волосы. Но даже тогда Рюдзи продолжал скрывать некоторые детали от одноклассников, стараясь по максимуму защитить Китамуру. Точнее, он так планировал, но как получится в реальности…

– Его родителей, наверное, уже вызвали в школу… Кстати, а что в такое время делает Харута?

– Ох… – Ното, жующий своего жареного цыплёнка, неприятно скривился.

– Он должен был купить хлеба… Но родители Китамуры оба работают, не думаю, что они смогут прийти в школу в рабочее время.… но они уже должны знать про его волосы. Тайга, майонез.

– М-м-м…

– Прям как отец с дочкой… – тихо пробормотал Ното. Рюдзи выдавил майонез на жареного цыплёнка и себе, и Тайге. И немедленно убрал пустую упаковку, чтобы Тайга не влезла в неё локтем и не получила пятно на рукаве. Он даже убрал пустую упаковку из-под кетчупа Ното. – Спасибо. – Ното слегка помахал вилкой.

– Но это действительно ужасно… Что случилось с Китамурой? Как-то одиноко, когда твои сообщения игнорируют…

– И он пришёл в школу блондином.

– Хм-м, нам надо держать это в тайне… Ой.

Жареный цыплёнок Ното неожиданно поменялся местами с цыплёнком Рюдзи домашнего приготовления. Хотя Рюдзи был поглощён мыслями о Китамуре, его опасные глаза блеснули бело-голубой вспышкой, когда он заметил, что у друга в бэнто только продукты быстрого приготовления. И он тут же поменял блюда своими палочками.

– Спасибо, твой бэнто и впрямь выглядит вкусным.

– Да ерунда, бери.

– Конечно, это нечто, Рюдзи очень вкусно готовит… ха?

– Кхе…

Тайга озадаченно повернулась к Ното с каким-то стоном.

– А, тоже хочешь? Возьми вот это, из полуфабрикатов, которыми так любит пользовать моя ленивая матушка.

Ното заметил взгляд Тайги и положил кусочек цыплёнка на крышку её бэнто. Ваши бэнто и сегодня одинаковы… Даже Ното не хотелось сейчас говорить такое. Тайга, в свою очередь, взамен положила в бэнто Ното один из домашних роллов Рюдзи. Хотя они оба ничего не сказали, их взгляды были красноречивее любых слов. Обмен… Да, обмен… Первый человеческий обмен между Тайгой и Ното.

– Ох…

Оба вздохнули и замолчали одновременно. И Тайга, и Ното тревожились о Китамуре.

И только теперь Рюдзи пришёл к выводу – его ненормальное поведение определённо не от переутомления. Если бы удалось заметить эту ненормальность раньше, может быть проблему и получилось бы решить, прежде чем она разрослась настолько, что к делу подключились учителя. Но теперь слишком поздно, Китамура уже стал правонарушителем. Если поменять их с Рюдзи местами, Китамура, конечно же, вмешался бы в том момент, когда Рюдзи стал показывать признаки ненормального поведения.

– Я на самом деле… не имею права называться его лучшим другом…

– Эй! Двигайся, деревенщина! Судья! Я притащила убийцу!

Уныло опустившиеся плечи снова вздёрнулись вверх.

– Как ты можешь так говорить?! Это подло! Я не с Хоккайдо!

– Дубина, тебе лучше извиниться перед людьми с Хоккайдо, пока тебе глотку не перерезали!

– Апхи!

Неожиданно появившийся полицейский схватил убийцу за нос и потянул вверх, превращая класс на обеденном перерыве в зал суда. Убийцей, лежащим на полу у ног Рюдзи, Ното и Тайги, оказался…

– Ното! Такасу! Спасите меня!!! Минори такая жестокая! Я ничего не сделал! Я не поджигал отцовскую хижину!

– Прибереги свои объяснения для того света!

– Чт-что ты имеешь в виду? Я тебя не понимаю! Ты всегда шутишь надо мной!

Натуральный болван Харута яростно замотал головой. Полицейским, удерживающим его на полу, чтобы не вырвался, оказалась не кто иная, как Минори.

– Ха-Харута, что ты натворил!?

– Кусиэда, я говорю, не пинай его… и кто здесь судья…

– Все – губернаторы в своих сердцах! И у всех очень серьёзные… намерения!

Двое парней не могли не помочь своему другу со слезами на глазах и встали, давая место полицейскому. Когда Минори уселась, она грубо вздёрнула Харуту за подбородок, требуя от него признания.

Харута заговорил, громко шмыгая носом.

– Да ничего я не делал… просто вчера вечером позвонил Китамура. Я говорю «Эй, это не Китамура? Что сегодня с тобой стряслось?» Он ответил «Ничего такого, извини, что заставил ребят волноваться, извини». И вдруг спросил «Ты, кажется, перекрашивался в блондина на выходные? Научи меня, умелец Харута!» Ну я и рассказал ему, где купить краску, сколько держать её на волосах, что это надо проделать три раза, а потом обернуть голову алюминиевой фольгой и высушить феном, чтобы волосы заблестели! Вот и всё, что я ему сказал!

Рюдзи задумался…

– Твоё впечатление от Китамуры, наверно, не укладывается в схему… Нет, не так. – Рюдзи резко придвинулся к Харуте с очень свирепым лицом…

– И ты не спросил его, с чего вдруг он задаёт такие вопросы?!

– Ай! Ты меня пугаешь!

Ното тоже смотрел на Харуту из-за спины Рюдзи, хоть и не так свирепо…

– Верно! Такасу и я очень волновались, потому что не могли связаться с ним весь вчерашний день! А ты с ним просто легкомысленно потрепался?

– Откуда мне было знать, что Китамура на самом деле перекрасится в блондина! Ох… но я чувствовал, что это ему идёт! По крайней мере издалека?! Ха-ха!

Назвать этого дурака «легкомысленный» было большим преуменьшением. Его глупое высказывание заставило взорваться Минори, едва сдерживающую ярость.

– Чую тупоголового идиота! Проблема не в этом! Почему ты ничего не спросил у Китамуры, который убежал из школы как бешеный?!

– Даже если бы он много чего сказал, я бы запомнил только последние слова! Потому что мои старые воспоминания затираются новыми!

– Ублюдок! Безмозглый тип! Безмозглый! Если бы ты правильно спросил бы его, Китамура-кун, Китамура-кун бы… Ублюдок! Я всё выжму из твоей башки!

– Ай! Мне страшно! Я жить хочу!

Минори схватила Харуту за грудки и жестоко тряхнула. Тут кто-то схватил её за руку. Удивительно, но это оказалась Тайга.

– Минорин, ругать этого идиота – пустая трата времени.

На глаза Харуты, со всех сторон окружённого врагами, навернулись слёзы.

– Тай… Тайга! Я никогда не думал, что ты заступишься за меня! Я так счастлив! Так тронут! С сегодняшнего дня я больше не буду звать тебя Айсакой, я буду звать тебя Тайгой! И ты зови меня Кодзи!

– Что-то не припомню, чтобы давала право какой-то свинье трогать меня своими грязными лапами! Я что, похожа на твою подружку?!

– Ай!

Харута, не успевший отодвинуться от Тайги, получил безжалостный пинок в челюсть. Тайга посмотрела на него с крайним раздражением и отвращением, словно ядовитая змея, обнажившая зубы. Подрагивающие губы выдавали её неприкрытое презрение, леденящее кровь. Да, она не собиралась читать нотации этому идиоту. Было ясно, что её сердце дочерна обожжено ревностью. Да, всё так.

– Как бы то ни было… я в бешенстве!… Ну почему он разговаривал с типом вроде тебя, а не со мной… Я тоже посылала ему сообщения, спрашивала, всё ли в порядке!…

– О! Тайга тоже посылала ему сообщения? Ха-ха! Великолепно!!!

Сидящий на полу Харута продемонстрировал предельную степень тупости, показывая на Тайгу обеими руками, беспечно ступив в очень чувствительную область, которую никто не смел трогать…

– Похоже, что… Ты ревнуешь! Ревнуешь! Кажется, слухи правдивы, ты действительно увлечена Китамурой! Это так смешно! Та-а-ак смешно! Тайга и Китамура такие смешные! Ха-ха! А-ха-ха-ха-ха… ха!

– Рюдзи, можно я его убью? Можно?

Тайга одной рукой подняла голову Харуты, маниакально засмеявшись. Хоть она и смеялась, её глаза смахивали на чёрные дыры, а слишком сильно прикушенные губы покрылись свежей кровью.

– А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха! – Её голова раскачивалась из стороны в сторону, словно у сломанной куклы, с сухим смехом. Рюдзи, парализованный страхом, не мог её остановить. Тайга подняла Харуту над полом и поставила на колени. Харута начал задыхаться от нехватки кислорода. Его руки, прежде борющиеся в попытке освободиться, обмякли. Ното и Минори пытались разжать захват Тайги, но Тайга больше не слышала их. Под правой рукой, зажимавшей лицо, раздался хруст, словно что-то сломалось.

– А-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха-ха!

– Ох, он и правда покойник…

Все застыли в оцепенении…

– Эй, Такасу-кун! Это правда, что Маруо ушёл из школьного совета?

Бам! Тело Харуты рухнуло на пол, на его лицо немедленно вернулась знакомая идиотская улыбка. Тайга, Ното и Минори развернулись к источнику чрезвычайно взволнованного голоса. Рюдзи рефлекторно встал при словах «школьный совет».

– Я только что слышала от Ами! Маруо всегда считал школьный совет важнейшей частью своей жизни, он действительно собирается уйти? А ещё я слышала, что его бунт связан с председателем совета, это тоже правда?

Это была Мая, взволнованно ерошащая свои кремовые волосы. В обычной ситуации она и близко бы не подошла, если рядом нет Китамуры. Позади Маи обеспокоенно морщила лоб Нанако. За Нанако стояла Ами. Она уже всем разболтала. Одинокая Леди прямо сказала нам не упоминать про это, но она уже всё растрепала… Рюдзи уставился на неё. Ами в ответ лишь сказала «Ну и что?» и надела маску непогрешимости.

Эта девчонка действительно … !

– Что? Почему? Вы оба что-то слышали? Что знает Ами? Такасу-кун от нас что-то скрывает?

Под градом вопросов Ното Рюдзи не успел объяснить ситуацию, как Ами прервала его.

– Это странно… Ното-кун, Такасу-кун ничего тебе не сказал? Нас обоих вызвали утром в комнату для собеседований, и мы видели там Юсаку. А ещё нам задавали странные вопросы. Похоже, что-то случилось в школьном совете. Президент совета выглядела так, словно она знает всё… верно, Такасу-кун? Минори и тигр были там, когда Юри-сэнсэй силой нас уволокла, так?

Минори заговорила…

– Да, мы видели это… Кано-сэмпай знает причину бунта Китамуры? Причина в школьном совете? Эй, я впервые это слышу. Такасу-кун, ты сказал, что учителя лишь спрашивали вас, почему Китамура так преобразился, так? Что происходит, невестка? Ты думаешь, что мы, старики, ничем не можем помочь?

– Кхе!…

Сердце болит, ноги подкашиваются… в обморок бы упасть, так ведь по желанию не упадёшь. Рюдзи повернулся. Ното смотрел на него как на лжеца, глаза Тайги светились смертоносным красным светом. «Ах…» Глядя на это, Ами надела свою раздражающую ангельскую улыбку.

– Такасу-кун, почему ты врёшь? Минори и остальные действительно страдают, ты их всех обманул… Мы же все друзья, все беспокоятся не меньше твоего. Да, вот такой уж человек Такасу-кун…

– Такасу-кун!… Плачет ли судья в твоём сердце?!

Обруганный своей возлюбленной Минори, Рюдзи ощутил безнадёжность и яростно обернулся к Ами.

– Ты, ты! Предательница! Слушайте, всё не так! Сэнсэй не хотела раздувать ситуацию и просила нас молчать ради Китамуры! Сэнсэй сказала, что сама вернёт Китамуру в норму, словно ничего не случилось! А ты с радостью всем всё разболтала!…

– Смешно. Это ж такая мелочь. Что страшного может случиться, если я это рассказала? В любом случае, ситуация уже раздута и вряд ли мы чётко представляем себе детали. Кроме того, уход Юсаку из школьного совета сложно назвать новой информацией. Вы же все помните, что он кричал об этом вчера, убегая из класса, так ведь?

– Впервые об этом слышу…

– Ага, впервые, впервые.

– Он что-то такое сказал?

– Нет, помню только, что Маруо что-то кричал.

– Ничего такого не помню.

– Мои вчерашние воспоминания уже стёрлись.

Все скрестили руки перед грудью, обменявшись взглядами и действуя заодно. Ами холодно фыркнула, глядя на одноклассников, в скривившихся уголках губ прорезалась её настоящая сущность. Кто-то легко хлопнул её по плечу…

– Видишь, это новая информация! Почему ты всем разболтала? Одинокая Леди просила нас молчать, потому что не хотела раздувать страсти. А ты что делаешь, когда треплешься об этом?!

– А?… Но я такая пустоголовая, я не умею врать, я просто случайно проговорилась.

– Враньё! Всё ты и твоя неискренняя сущность! Ты злой человек!

Рюдзи наконец сказал это с чувством выполненного долга, заставившего его слегка содрогнуться. Но Ами, стоящая перед ним, лишь беспечно подняла брови.

– Не ошибись, Такасу-кун. Я не злой человек, я по-настоящему честный человек. Разве ты не видишь, кто счастлив, узнав, что Китамура ушёл из школьного совета? Не потому ли, что я сказала правду?

– Смотри сюда! – Да, это не ошибка – с того места, куда показывала Ами, доносился смех. Плечи Тайги тряслись. – Гр-р! – Рюдзи дёрнул Тайгу, заслонил собой, чтобы остальные не видели её смеющееся лицо, и зашептал…

– Тай… Тайга… Ты как реагируешь?! Тебе не кажется, что сейчас не время для смеха?!

Хотя Тайга изо всех сил старалась подавить смех, она продолжала косить глазами, словно дикий зверь, прячущийся в тени, беззвучно смеясь одним животом…

– Конечно, я беспокоюсь за Китамуру-куна. И я надеюсь, что скоро он вернётся в норму. Но, но… Это замечательно, что Китамура-кун ушёл из школьного совета! Теперь он прекратит общаться с боссом, с этой мартышкой-самозванкой, которая раздражает, как мелкий москит…

Какая эгоистичная радость… Как можно быть такой эгоисткой? «Смотри!» Тайга действительно повела себя так же, как и громко хохочущая Ами. Как злыдня. Зловещий взгляд Рюдзи смахивал на выражение окровавленной, только что отделённой от тела головы, готовящейся вцепиться в яремную вену своего палача. Злобность девушек здорово напугала его.

– Как бы то ни было, ключ к разгадке бунта Маруо связан со школьным советом, верно? Да, похоже на то, он взбесился именно при упоминании школьного совета! Совет – это жизнь Маруо, похоже, всё очень серьёзно. Что мы можем сделать для Маруо?

Мая сжала кулаки, вспыльчиво шагнув вперёд. – Успокойся, успокойся. – Нанако пыталась успокоить побагровевшую, серьёзно настроенную Маю.

– Правильно, Ами! Есть идеи?

– Хм-м… Ты меня спрашиваешь?

– Ну конечно тебя, ты надёжный человек, да ещё и подруга детства Маруо. Пожалуйста, помоги нам вернуть Маруо в норму.

Выдержат ли её хорошие манеры этот вопрос?… Рюдзи скрестил руки на груди и ничего не сказал.

– Как тупая чихуахуа может быть надёжной!

– А!

Тайга заговорила с ним. Одновременно она смело и агрессивно воткнула кусочек жареной картошки из бэнто Ното прямо в ноздрю Ами, следя, чтобы вошло глубоко. Ното и Харута уставились на нос Ами. Рюдзи, ещё не залечивший психологическую травму от мятного бальзама для губ, непроизвольно потёр свой нос. Похоже, Тайга изучила ещё одно бесполезное издевательство.

– Тупая чихуахуа! «Тупая» значит самая глупая из всех глупых дур! У тупой чихуахуа нет мозгов, нет характера, и что самое важное, нет доброты! Единственное, что тупая чихуахуа может делать хорошо – это притворяться, но даже это она делает плохо!

– Это… Это действительно больно, дура!

– Гонг…

Ами врезала Тайге по голове, потирая больной нос. «Ами, платок!» «Давай сюда!» Мая и Нанако протянули платки, а Минори ухватила Тайгу за голову и тряхнула…

– Эй! Тайга! Так нельзя!

Другая рука убрала волосы, упавшие ей на щёки, обратно за уши.

– Что такого плохого в несовершенном притворстве? Третий год! Класс В!

– Минори, заткнись! Не время для этого! У Ами из носа соль течёт!

– Ма-Мая, не надо так буквально!

Ами резко выхватила платок из руки Маи, глядя на Тайгу со слезами на глазах.

– Тигр… Сегодня я действительно зла…

– Ты так высокомерна, даже со сверкающей солью из носа, лысая!

– Я не лысая!

– Лысая, лысая!

– Не лысая!

Все парни смущённо молчали, не в силах представить последующее. Что дальше… давление… провокация снятия скальпа… старение… неизбежная участь… нет! Чувствительное мужское сердце напоминало калейдоскоп, перебирая мириады тревожных тонов. Но Тайга и Ами не думали о юных сердцах присутствующих ребят, обостряя перепалку с каждой минутой.

– Да, да, тупая чихуахуа – чудовище, всё в волосах, не лысая, не лысая!

– Что?! Ну теперь я точно разозлилась! Я лысая, говоришь?! Да, я лысая! Лысая!

Ох… Теперь даже девушки в классе окрасились в депрессивные тона.

– Ё-моё! Ты чему угодно радуешься! Ами-тян… Ами-тян устала от всего этого! Сама потрудись, глупый мелкотигр! Ах да, я слышала, что ты новая пассия Юсаку, так?! Потрясающая глупость! Не знаю, может твоих мозгов, доброты, скорости и всего прочего хватает! Хмф, но вот роста тебе не хватает точно!

– Ами, это правда?!

Нервно вскрикнула Мая, храбро отталкивающая оскалившую зубы Тайгу. Ами окончательно сбросила маску, открыв свою истинную натуру, выпалив с перекошенным лицом…

– Никто из вас не понимает настоящего Юсаку! Хороший ученик, который плачет как ребёнок в комфортных условиях, только чтобы привлечь внимание! Вы выглядите дураками, беспокоясь об этом идиоте! Мая и Нанако так заволновались о нём, когда я рассказала им. По правде говоря, он совсем не тот человек, каким вы его видите!

Высказавшись, тяжело дышащая злая чихуахуа надела удовлетворённое выражение, холодно глядя на беспокоящихся о Китамуре ребят, включая Рюдзи.

– Вы уже забыли? Уже зима нашего второго года, пора всерьёз думать об экзаменах в колледж. Не стоит беспокоиться об этом златовласом типе, пытающемся сбежать от суровой правды жизни. Ни у кого нет лишнего времени, чтобы волноваться о Юсаку, да? Пока вы беспокоитесь о нём, ваши соперники уже ходят на дополнительные занятия, заботясь о своём будущем, опережают вас. Как бы то ни было, хороший ученик Юсаку может бросить всех вас, тратящих на него такое драгоценное время, как следует поработать самостоятельно и поступить в хороший университет. Ему не надо становиться президентом школьного совета, чтобы быть выдающимся, раз уж он всеми любимый парень с прекрасным будущим.

– И он должен знать, что кто-то придёт и поможет ему, когда он плачет.

Почему-то последняя фраза была сказана словно про себя.

Никто не смог возразить Ами. Правильные до боли аргументы заставили всех замолчать. Хлоп! Ами хлопнула в ладоши, снова надев свою милую маску.

– Вот так. Слушайте все! Обеденный перерыв почти закончился, готовимся к следующему уроку! Времени мало, мы никогда не продвинемся вперёд, если будем заниматься только приятными вещами вроде школьного фестиваля. Так, Ното-кун, быстро доел бэнто. Харута-кун, утри слюни. Такасу-кун, ты арестован за своё лицо, немедленно отправляйся к пластическому хирургу.

– Ка-какое тебе дело?!

– ХА-ХА-ХА! – Ами неожиданно сменила позу и направилась прочь, злобно хохоча. Рюдзи лишь глядел на её удаляющуюся фигуру. Затем повернулся к Минори, ткнувшей его в плечо, не в силах сказать что-либо от неловкости после собственной лжи. Но…

– Такасу-кун… Нет, судья в сердце Такасу-куна, ты не хочешь сходить домой к Китамуре-куну после школы?

– А?…

Минори, столь неожиданно предложившая это, стояла перед Рюдзи и поигрывала прядью волос. Рюдзи не решился поднять голову…

– М-м-м… Я всё ещё беспокоюсь о нём. Даже если это ненадолго, я хочу его увидеть, хоть и не знаю, что случилось в школьном совете. Не хочешь сходить к нему вместе? А то неприлично слабой леди, вроде меня, в одиночку являться в дом к парню. По ситуации не думаю, что Ами согласится пойти со мной. Тайга, ты пойдёшь?

Тайга ещё до вопроса втиснулась между Рюдзи и Минори и крутила головой, глядя то на одну, то на другого. Она сначала ответила Минори: – Думаю, Китамуре-куну будет легче разговаривать, если народу будет меньше. – Но тут же повернулась и объяснила Рюдзи свои настоящие мотивы, – Хоть я действительно хочу пойти к Китамуре, гораздо важнее сохранить текущее положение дел. По правде говоря, я действительно надеюсь, что Китамура-кун уйдёт из школьного совета, так что… постарайся, чтобы всё так и продолжалось! Тупой пёс КОРО!

Рюдзи не мог поверить своему везению, что выпало такое счастье – пойти с Минори после школы. Хоть ощущение счастья несколько омрачалось осознанием сложности своей миссии. Он игнорировал эгоистичные пожелания Тайги и не думал, что Китамура послушается их только потому, что они пришли к нему домой. Он не понимал ход мыслей Китамуры, но и не верил объяснению Ами насчёт облома в романтических чувствах к председателю школьного совета.

Хоть причина и оставалась неизвестной, Китамура действительно стал правонарушителем. Можно было предположить, что что-то произошло в школьном совете или даже с самим председателем. Направляясь в дом Китамуры, Рюдзи надеялся найти какой-нибудь ключ к происходящему, хоть самый мелкий, который мог бы объяснить поступки его лучшего друга, чтобы удалось вернуть Китамуру в норму.

Начались послеобеденные уроки. Теперь выражение лица Рюдзи было донельзя свирепым, так что никто из учителей не осмеливался посмотреть ему в глаза. Шёл скучный урок классической литературы, с боязнью учителя сказать Рюдзи, чтобы тот не пялился в окно, и пустым местом старосты класса.