Говорят, что Кагуразака Кёко еще до того, как ей исполнилось 16 лет, успела побывать в составах трех разных групп.

Первая группа была создана с её товарищами по кружку, когда она училась на первом году средней школы. Бас-гитаристом стал парень, который собирался каким-то образом играть музыку, бренча только на одной струне, а барабанщик не мог даже двигать руками и ногами в разном ритме. Кагуразака Кёко нашла гениальное решение этой проблемы, попросив девочку, которая, по идее, была главой солисткой, помочь с малым барабаном. Однако эта девочка начала жаловаться, что в этом случае она не может нормально петь. Таким образом, Кагуразака-сэмпай взяла вокал на себя, став главной солисткой. Она даже упорно репетировала три песни из творчества Green Day. Но в день перед школьным юбилеем та девочка сказала, что она тоже хочет петь, и назвала Кёко хитрой лисой. В итоге она не пришла на репетицию. Бас-гитарист и барабанщик встали на сторону девушки и тоже обвиняли Кёко. В день представления Кагуразака Кёко вышла на сцену лишь со своей гитарой и начала сольное выступление с Desperado, исполняемой The Eagles. Несмотря на её хорошо воспринятое выступление, группа распалась в тот же день.

Вторая группа сформировалась летом, на втором году средней школы. Это был диско-ансамбль, состоявший только из девочек. Причиной для присоединения к ним послужил плакат о наборе, который они повесили в концертном зале, часто посещаемым ею. Группа называла себя «Майклом Джексоном религиозного рока», и её привлекла странная, но интересная концепция, описанная на плакате. Хотя её немного беспокоила разница в возрасте между ней и остальными членами группы, она все-таки присоединилась к ним. На удивление, она стала чрезвычайно популярной среди остальных членов команды, и они незамедлительно решили дать концерт. Но во время на одной из вечеринок всплыло, что Кагуразака Кёко часто посещала дома каждой из участниц втайне от других, при этом оставаясь на ночь. Причем они даже купались и спали вместе. Таким образом, мирная вечеринка превратилась в беспорядочную схватку, в которой участвовали даже поклонники. Единственным, кто избежал всего этого, был человек, о котором шла речь — в тот момент она оказалась трезвой. Группа также распалась на следующий день.

Третья группа сформировалась, когда она только перешла на третий год средней школы. Её пригласили присоединиться к группе продавца музыкального магазина, который она часто посещала. Остальные три члена были парнями, и средний возраст группы был очень большим. Один из них даже оказался женат. Но, так как группа в основном играла британский хард-рок, которым она была одержима в то время, то немедленно согласилась. Однако, через три месяца эта группа тоже распалась.

— …Значит, кружок изучения народной музыки — твоя четвертая группа?

— Стой, подожди. Не заканчивай рассказ, пропустив самое важное. Почему третья группа распалась? — быстро спросил я, сидя напротив сэмпай.

Когда я, забывшись, повысил голос, все в Макдоналдсе, включая Чиаки, сидевшую рядом со мной, и Мафую — по диагонали напротив, уставились на меня.

— Хм-м? Я не могу рассказать вам о третьей группе. Ах да, вы же знаете о магазине музыкальных инструментов Нагасимы, так? Там, где я сейчас работаю. Владелец этого магазина был одним из трех членов группы, и инцидент затрагивает его репутацию.

По моему телу пробежал холодок. Затем я подумал о невероятно высокой стоимости гитары сэмпай. По словам Чиаки, она смогла получить её, найдя слабость продавца и надавив на него. Это же не связано с распадом третьей группы, да?

— Меня больше беспокоит вторая группа, — Чиаки прикусила трубочку своей колы и гневно продолжила. — Сэмпай, ты уже наложила руки на слишком многих девушек!

— М-м-м, я тоже об этом думала. Ну, тогда я не делала как следует домашние задания, так что не задумывалась, что лесбийские отношения противоречат закону о защите нравственности.

Это ведь никак не связано с законом о защите нравственности, разве нет?! Блин, эта девушка… Почему все её разговоры всегда на эту тему?

Так как у третьегодок сегодня были экзамены и дополнительные занятия, мы не могли практиковаться. Таким образом, на пути домой мы вчетвером решили завернуть в Макдоналдс. Хотя сэмпай сказала, что мы будем обсуждать предстоящее выступление, на деле же мы говорили о вещах, не связанных с ним, и все разговоры были пустой болтовней. Это довольно опасно для членов новосозданной группы.

— Как бы то ни было, для того, чтобы группа смогла беспрестанно продвигаться к успеху, я определила три момента. Во-первых, если я захочу перейти в другую группу, то обязательно должна создать её сама.

Сказав это, сэмпай обвела нас взглядом. Это первый раз, когда она собрала группу с нуля. Так как сэмпай идеалист, я не думаю, что будет хорошо, если она присоединится к существующей группе.

— Во вторых, соотношение мужчин и женщин. В первый было два к двум, во второй было четыре девушки, в третьей же было три к одному, и они все распались. Так как я девушка, оставшимся вариантом было сформировать группу из трех девушек и парня.

— …Так причина, по которой ты пригласила меня в группу, была настолько идиотской?

Услышав мою удивленную реплику, сэмпай приподняла брови.

— Она не идиотская, к тому же, не единственная. Я уже говорила это, так?

Ну, она права. Этот человек, кажется, серьёзен во всем, но разве есть связь между количеством мужчин и женщин и шансами на выживание группы?

— И наконец тот, кто присоединится к группе последним, придумывает название группы.

Сэмпай перевела взгляд на сидящую рядом Мафую. До сих пор Мафую молча смотрела на жареный картофель. Но когда она услышала, что сказала сэмпай, она ошеломленно подняла голову.

— …Я-я?

— Да, — сэмпай схватилась за руку Мафую своими руками.

— По-почему?

Мафую была озадачена, и я тоже. Почему Мафую должна придумывать название?

Сэмпай взяла коробку с надписью «картофель фри».

— Это я… — Сэмпай вытащила одну дольку и положила на поднос. — С товарищем Айхарой… — Она мельком глянула на Чиаки, затем достала ещё одну и положила её рядом с первой. — Дальше ты, молодой человек… — Она вытащила третью фри, немного короче остальных. — И наконец товарищ Эбисава. — Сэмпай выбрала из коробки самую длинную.

Быстро скомпоновав первые три, она использовала последнюю фри как нить, узлом связав их вместе.

— Видите, мы собрались вместе из-за товарища Эбисавы. Мы смогли создать нашу группу только потому, что она присоединилась к нам. Таким образом, если мы хотим придумать название, то должны поручить выбор ей.

Сэмпай положила получившуюся связку перед Мафую. Затем, указав на три фри и длинную, она сказала:

— Только ты можешь придумать название группы. Тебе нельзя оставить все как есть. До тех пор, пока ты не решишься развязать этот узел, оставшиеся три человека никогда не разойдутся и не разделятся.

Сэмпай продолжала смотреть прямо в глаза Мафую. Та прикусила губу и склонила голову, отведя взгляд.

— Но я…

— Ты можешь придумать любое название, какое хочешь. Просто используй слова, которые тебе нравятся.

— Это будет не так просто, как ты думаешь.

— Почему?

— Потому что… Я присоединилась только из-за того, что последовала за Наоми.

Чиаки серьезно посмотрела на меня, но я мог только смотреть на бледные губы Мафую. Что тут творится? Почему Мафую так боится?

— Так что я не могу решать что-то настолько важное.

— Именно потому что это очень важно, я хочу, чтобы это сделала ты, товарищ Эбисава.

Сэмпай приблизила своё лицо прямо к лицу Мафую, и мягко сказала:

— Я не прошу придумывать название прямо сейчас. Однако, мне нужно договориться насчет аренды для нашего выступления, плюс сделать постеры и билеты. Так что, если это возможно, дай мне ответ послезавтра, самое позднее — перед началом сборов.

— Я еще не решила, хочу ли ехать.

— Ты не хочешь ехать? Почему?

Мафую перебила сэмпай, с силой тряхнув своими каштановыми волосами. Мы с Чиаки на мгновение переглянулись — она была в смятении.

Мы уже получили согласие Эбичири два дня назад, но до этого момента Мафую не высказала желания присоединиться к сборам. Сэмпай и я проделали такую работу, чтобы убедить Эбичири, но почему-то было очень трудно сказать об этом Мафую, так что мы не узнавали её мнение на этот счет.

Таким образом, мы впервые услышали от Мафую, что она всё ещё не решила: ехать или нет. Я ощутил смятение. Подумать только, мы достигли такого взаимопонимания в музыкальном плане, но все же Мафую совсем не сблизилась с нами? Даже я был сильно тронут музыкой Мафую в Kashmir…

Только сэмпай собралась заговорить, Мафую с грохотом отодвинула стул и встала.

— Мафую? Что ты…

Игнорируя меня, Мафую с трудом закинула кейс с гитарой на плечо, и, обогнув столики, в мгновение ока сбежала вниз по лестнице.

К тому моменту я уже практически встал, и мне ничего не оставалось, кроме как сесть обратно.

Черт возьми, почему всё так неожиданно обернулось? Кто-то сказал что-то, после чего она расстроилась?

— Ну и ну... Эта девочка очень чувствительная, — пробормотала сэмпай, затем сняла свою заколку и распустила длинные шелковистые черные волосы, после чего вздохнула: — У меня не было намерений её упрекать, но похоже, она заметила.

М? Значит, сэмпай сейчас сказала что-то не то? У меня нет ни малейшего понятия, что происходит.

— Нао, почему ты еще здесь?

Чиаки едва сдерживалась, чтобы не ударить меня кулаком в лицо.

— Беги за ней! Чего ты тут сидишь мечтаешь?

— Э? Э-э-э? Я?

— Просто беги уже за ней, идиот! Блин, ты такой тормоз!

Чиаки сильно пнула меня в бедро. Я тут же встал и быстро двинул к лестнице.

Я догнал Мафую у входа на железнодорожную станцию. Посреди толпы, которая спускалась вниз к платформе, я увидел каштановые волосы с чем-то похожим на кейс для гитары. В спешке я достал свой проездной и протиснулся через турникет.

— Мафую!

Она уже спустилась с лестницы, шла мимо скамеек. Мафую обернулась. По-моему, на уголках её глаз были слезы.

— Не преследуй меня...

— Почему ты злишься?

— Я не злюсь.

Все люди вокруг нас смотрели на меня, из-за чего я ощущал себя не в своей тарелке. Более того, среди них были и мои одноклассники.

— Эм… тогда почему ты себя так ведешь?

Мой голос заглушило объявление о приходящем поезде. Я продолжил следовать за Мафую и без колебаний зашел в вагон.

— Тебе же в другую сторону, так?

— Э-э? Ну, так-то да…

Если подумать, моя сумка и бас-гитара остались в Макдоналдсе. Что делать? Стоит ли вернуться? Будут ли они обе ждать, пока я вернусь?

Поезд отошел от платформы. Мафую села на свободное место у края платформы и поставила свою гитару на колени — так, чтобы никто не видел её лица. Я встал рядом с ней и прислонился к двери.

— Почему ты пошёл за мной?

— Понятия не имею. У меня неожиданно возникло желание сесть на поезд до места, в котором я не был, и погулять там.

— Дурак.

Больше Мафую ничего не сказала. Чтобы разрядить обстановку, я начал рассказывать много глупых шуток — если честно, думаю будет лучше, если я избавлюсь от этой дурной привычки как можно быстрее.

Когда вибрации поезда добрались до верхней части моего тела, я начал вспоминать наш разговор с Эбичири.

«Мы можем только ждать, пока Мафую захочет поговорить». Это сказал… А, точно… Это не я, а Тэцуро.

Хотя это не то, что я подразумевал. К тому моменту я уже больше не мог ждать. Мне очень хотелось отбросить прочь гитару, в которую вцепилась Мафую, затем, глядя прямо в глаза, спросить, о чём она всё-таки думает.

Когда-то я ей сказал: «Если тебя что-то беспокоит, просто выскажи это».

В итоге мои слова так и не достигли её сердца?

Когда поезд остановился на какой-то очередной станции, Мафую неожиданно встала. Я едва успел выскочить из поезда, так как она выпрыгнула из вагона сразу после сигнала, предупреждающего пассажиров об отправлении.

Это была небольшая удаленная станция, на которой редко выходили пассажиры. У платформы почти не было навеса, и сильные лучи послеполуденного солнца раскаляли асфальт.

Я видел разбросанные участки небольших сельскохозяйственных земель по другую сторону забора, дорогу, вымощенную гравием, а также одиноко стоящие дома.

Э-э? Когда я спросил Мафую, где она живет…

— Мафую, твой дом где-то рядом?

Мафую несла свою гитару на плечах, повернувшись ко мне спиной. Затем она обернулась и сказала:

— Мне внезапно захотелось выйти на незнакомой станции.

Пробормотав это, она начала идти в сторону турникета. Если подумать, она уже неоднократно сбегала из дома, да? Значит, именно так она обычно исчезает? Я начинаю понимать, почему Эбичири слишком сильно опекает свою дочь.

Так как мне нужно было заменить израсходованный проездной, я чуть не потерял Мафую из виду, которая быстро пробежала через турникет. Я наконец догнал её на гравийной дороге, проходящей между двумя кукурузными полями. Однако я не смел окликнуть её по имени, поэтому делал то, что привык делать — тихо шел за ней на расстоянии пяти метров.

Мы шли довольно долго, прежде чем Мафую наконец остановилась. Она встала в центре моста, перекинутого через почти высохший ручей. Причиной была доносившаяся издалека одинокая, грубо звучавшая электронная мелодия. Это было сообщение, проигрываемое в различных общественных местах в пять часов, чтобы напомнить детям, что им пора идти домой. Эта музыка проигрывалась через громкоговорители в нескольких определенных частях города. Похоже, она одинакова во всех городах Японии. Это вторая часть симфонии № 9 «Из Нового света» Дворжака.

Такая же мелодия раздалась из громкоговорителя ещё дальше. Она мягко слилась с первой мелодией, которая уже начала звучать немного ранее, и сформировала серию нестройных канонов.

Мафую схватилась за поручень у края моста и позволила своему взгляду блуждать по небу, будто изучая мелодию, звучащую вокруг нас.

Когда я догнал её, она пробормотала:

— Почему японское радио вещает такую печальную мелодию каждый вечер? Я ездила с концертами по всей Японии, но слышала одну и ту же мелодию, где бы ни находилась.

Я склонил голову на бок. Странно.

— На самом деле эту композицию играют на похоронах в Америке и других странах, — сказала она, глядя на ручей.

Да? Наверное, разные культуры?

— Ну, эту мелодию позже переписали в The Road Home и Sunset at the Distant Mountain, потому что она дает ощущение вечера, и уже пора возвращаться домой… по крайней мере, для нас — японцев.

— Серьезно? — с этими словами Мафую закрыла глаза и наклонила голову так, чтобы слышать раздающуюся в воздухе гремящую мелодию.

Наверное, не так много людей знает, что эта мелодия была написана Дворжаком. Не думаю, что многим известно, что эта композиция на самом деле заменяла письмо на его родину — Чехию — из Нового Света — Америки, наполненное глубокой тоской по родине.

Когда из звуков вокруг нас снова остались лишь стрекот цикад и шум далекого поезда, Мафую мягко спросила меня:

— Почему… ты пригласил меня в группу?

— А?..

— Забудь. Ничего.

Мафую сняла с плеч гитару и облокотилась на перила.

— Я присоединилась к этому кружку только потому, что проиграла тебе. Это всё ты виноват.

— Это моя вина?..

— Сэмпай, вероятно, думает так же… В любом случае, все об этом знают.

И что же именно… думает Кагуразака-сэмпай? И что из этого?

— Поэтому у меня абсолютно нет причин находиться в той комнате.

— Ничего подоб…

Но разве оно не так?.. Я прервался на полуслове.

Если посмотреть на конечный результат, может показаться, что её заставили вступить в кружок я и сэмпай. Хотя мы все старались не задумываться об этом, сэмпай невзначай упомянула…

«Именно потому что это очень важно, я хочу, чтобы это сделала ты, товарищ Эбисава».

Так вот почему она это сказала.

— Тебе в группе… не весело?

Я задал вопрос как можно мягче.

— Я не знаю.

Как это ты не знаешь?! Это я должен так сказать!

— Но мне очень нравится, когда мы играем вместе.

— Разве это не здорово, если тебе нравится?

— Нет.

Почему? С самого начала я хотел узнать причину, но не мог спросить. Мафую залезла на перила и вытянула голову, чтобы посмотреть на ручей. На мгновение я подумал, что она действительно может прыгнуть вниз.

— Ты… не хочешь ехать на летние сборы?

Я был очень близок к тому, чтобы рассказать ей о вещах, которые мы с сэмпай сделали, чтобы убедить Эбичири. Однако нет смысла говорить ей об этом только ради того, чтобы вызвать у нее чувство благодарности.

Мафую оперлась руками на перила и помотала головой.

— Даже если я последую за вами на эти так называемые музыкальные сборы…

— Ты не просто следуешь за нами! — прервал я Мафую. — Так как мы собираемся практиковаться всей группой, всё будет бессмысленно, если не будет даже одного участника.

— Правда, все нормально, если я останусь в группе? Я уже ничего не понимаю.

— Проблема не в том, нормально это или нет, не так ли? — я совершенно не понимал, что Мафую пыталась сказать. — Я попросил тебя присоединиться, потому что хотел создать группу с тобой.

— Э-это ты!..

Мафую подняла голову и посмотрела на меня. Её лицо было слегка красным, и, похоже, не только из-за садящегося солнца.

— Это всё потому, что ты говоришь такие вещи!

Слегка вздрагивая, с выступившими слезинками на уголках глаз, она толкнула меня. Я отступил на шаг назад. Что? Почему Мафую сердится?

Взвалив гитару на спину, она прошла мимо меня в направлении, откуда мы пришли. Я поспешил за ней, но так и не решился ни идти с ней бок о бок, ни окликнуть её сзади.

Из-за этого я не сразу уловил, что Мафую пыталась вернуться обратно на станцию. Прошло достаточно много времени, пока я вспомнил, что у неё совершенно отсутствует чувство направления.

Стоя в середине густых зелёных полей, Мафую обернулась ко мне с беспомощным выражением лица — к тому моменту солнце уже почти село за горизонт.

— Неужели ты…

— Я-я не потерялась! Она должна быть там!

Видя, как Мафую идет в полностью противоположном направлении, я потащил её назад, пытаясь удержать тяжелый вздох. Я начал идти в сторону гравийной дороги. Если с тобой кто-то рядом, когда у тебя появляется проблема, то нужно честно сказать о ней этому человеку. Это с виду — ничего сложного, но решиться не так то просто. Однако это один из ключевых аспектов нашей жизни.

Когда мы дошли до станции, небо уже потемнело. Однако с поезда высадилось достаточно много пассажиров. Мы оба мало разговаривали, и, учитывая сложившуюся ситуацию, я не мог проводить Мафую до дома. Мне оставалось только проводить её взглядом, стоя на платформе. Затем я достал мобильный телефон.

— Что случилось с Мафу-Мафу?

— А-а... м-м-м, она только что ушла домой.

Не знаю почему, но у меня значительно полегчало на сердце от того, что голос Чиаки звучал как обычно, наверно поэтому я и ответил так глупо.

— Нет, я не об этом… Зачем вообще ты поехал тогда за ней?

— Извини, я и сам толком не знаю. Ах да, где ты сейчас? Мои вещи остались в Макдоналдсе.

— Я забрала их с собой.

— А, прости за неудобство.

— Я позже тебе их занесу. Пока.

В тот же момент поезд, идущий в северном направлении, прибыл на платформу. Чиаки повесила трубку, не дожидаясь ответа.

Дом Чиаки был в пяти минутах ходьбы от моего.

Однако, пять минут — это если идти обычной дорогой; коротким путем маршрут наверняка займет не более пары минут. Если идти по так называемому «короткому пути», то надо преодолеть запретную зону под высоковольтными линиями, протиснуться через узкий переулок, где едва может пролезть кошка, и зайти прямо во двор моего дома, перед тем как наконец забраться по буку около моего дома, и, в итоге, оказаться прямо возле окна моей комнаты. Это путь, которым пользуется только Чиаки.

После стольких трудностей я наконец смог добраться домой к восьми вечера. Убедившись, что Тэцуро куда-то вышел, я незамедлительно отправился в свою комнату на втором этаже. Я взял альбом Trilogy группы Emerson, Lake & Palmer и вставил его в CD-плеер. Затем, нажав на кнопку воспроизведения, расслабился на кровати. Однако я услышал грохот у окна, когда даже еще не началась Fugue.

— Можно войти?

Я открыл окно, чтобы проветрить, так что Чиаки запрыгнула в комнату, не дождавшись разрешения. Она уже переоделась в футболку и джинсовые шорты. Положив мою сумку и кейс с гитарой около окна, она непринужденно села на кровать. Как будто пришла к себе домой.

— Почему ты решила лезть через окно со всеми этими вещами?

Забираться на дерево наверняка непросто, так ведь?

— Может, тебе стоит сначала поблагодарить меня?

Она ткнула меня локтем в спину. Больно же.

— Извини. Спасибо.

— Этого самого сегодня нет дома? Я бы вошла через дверь, если б знала.

— М-м-м, он наверняка пьет или ещё что-то.

— О-о? Тогда давай тоже выпьем! У тебя должно быть саке в холодильнике, так? Только прежде надо приготовить что-нибудь на закуску.

— Я не собираюсь пить! О чем же, чёрт возьми, ты думаешь?

Я перевернулся на спину и уставился в потолок. Тогда Чиаки медленно подошла. Она наклонила свою голову к моей и уставилась мне в лицо.

— Нао, ты тоже должен потихоньку учиться пить! Мафу-Мафу, по-моему, вообще ни разу не выпивала. Нам будет слишком одиноко, если во время вечеринок будем пить только мы с сэмпай.

— Это потому что я ещё несовершеннолетний… Стоп, это значит, что сэмпай тоже пьет?

Я неосознанно принял сидячую позу.

— Угу. Никто не мог перепить меня с тех пор, как умер дедушка. Я впервые встретила кого-то лучше меня.

Я беспомощно вздохнул. Разве по закону не говорится, что мы можем пить только после двадцати?

— Я не знаю почему, но у меня такое чувство, что мне было суждено встретить сэмпай.

— Да, и из-за неё ты начала играть на барабанах…

Действительно впечатляет то, что она улучшила свою игру на барабанах до нынешнего уровня исключительно на этом сомнительном мотиве.

— Чем плохо, что мотив сомнительный? Самое главное — это быть счастливым. Если бы только Мафу-Мафу думала так же.

— Э-э?

С того момента, как Чиаки неожиданно упомянула о Мафую, я продолжал смотреть на её лицо.

— Вы не говорили об этом?

— Хм-м?

Кажется, что да, но в тоже время и нет. Действительно, Мафую мучилась по причине оставаться ли ей в группе, и нормально ли это вообще.

— Это означает, что Мафу-Мафу была в группе до сих пор по другим сомнительным мотивам, которые заставили её мучиться? Должно быть так. К тому же, она из тех, кто загоняется по мелочам. В отличие от меня.

— Что ты подразумеваешь под «сомнительным мотивом»? Он сомнительный из-за того, что она проиграла мне пари?

Он, может быть, и сомнительный — но действительно ли Мафую беспокоится об этом? Это я должен быть обеспокоен, разве нет? Но Чиаки только смотрела на моё лицо некоторое время с полуоткрытым ртом. Вскоре она оперлась лбом на согнутые колени и вздохнула.

— Я знала, что ты идиот и тормоз, но не знала, что настолько.

Единственное, что я мог, это усилием воли сдерживать слова, рвущиеся наружу. Я не мог ничего возразить, потому что все было в точности так, как сказала Чиаки. Я очень сожалею об этом! Вот в чем проблема: как я мог что-либо узнать, если Мафую не говорит ни слова?!

— Ну, оно и понятно. Я имею в виду, что если не осознал это больше, чем за десять лет, то как вообще можно понять что-то только за три месяца?

— Э-э? Прости, о чем ты говоришь?

Чиаки показала мне язык, отметая мой вопрос. Пожалей меня, я в полной растерянности! Пока я всё ещё не понимал, что происходит, Чиаки встала и разгладила складки на своих шортах.

— Хорошо, я собираюсь оставить некоего полного идиота в одиночестве и пойти домой. Я что-нибудь придумаю сама.

— Что ты подразумеваешь под «что-нибудь»?

— Ты же будешь обеспокоен, если Мафу-Мафу продолжит отдаляться от группы, так? Если нас вынудят обстоятельства, то нам придется ехать на сборы втроём.

Я хмуро кивнул.

— М-м-м. Я тоже буду переживать. Я не люблю безоговорочные победы и не люблю проигрывать без схватки.

Наговорив кучу вещей, совершенно мне не понятных, Чиаки покинула мою комнату через окно. По совпадению, Fugue, которую исполнял Кейто Эмерсон, закончилась именно в этот момент, и вот-вот должна была начаться вторая часть The Endless Enigma.