Пока я укладывал вещи, пот лил с меня ручьем — даже работающий вентилятор не помогал, как вдруг мой телефон зазвонил.

— Нао, какой лучше: синий или фиолетовый?

Чиаки неожиданно задала мне этот непонятный вопрос. Лишь инструментальная композиция Гранд-оркестра Поля Мориа звучала в трубке на заднем фоне. Синий или фиолетовый? Что происходит? К тому же, откуда они звонят?

— Понимаешь, мы с Мафую сейчас выбираем купальники. Я уже остановилась на розовом.

— А… Так вы обе в торговом центре?

— Ага, ага. И, так как уже летние каникулы, тут очень людно. Всё забито битком.

Так Мафую действительно пошла вместе с Чиаки за купальниками? Я был очень удивлен.

— И Мафую просто не может выбрать. Нао, давай-ка реши, какой из них ей брать.

— Почему я?

— Потому что Мафую не умеет плавать! И это означает, что купальник она покупает, чтобы хорошо выглядеть, так что, Нао, это ты должен его выбрать!

— Я не знаю, что за тараканы у тебя в голове. Выбери что-нибудь сама!

— А… забудь. Ладно, я сфоткаю её в купальнике и пришлю тебе.

— Та-так нельзя!.. — донесся писк Мафую. Судя по голосу, она вот-вот расплачется.

И в этот момент связь оборвалась. Какого черта?

Я начал вертеть телефон в руках — некоторое время я всерьёз ждал электронное письмо и чуть не забыл, что надо собираться. Фото Мафую в купальнике хм… она действительно его отправит? Нет-нет-нет. О чем, черт возьми, я думаю? Мафую точно не согласится на это.

Но Чиаки напомнила мне кое о чем — я подошел к комоду и откопал там плавки, затем засунул их в угол рюкзака. А будет ли у нас время поплавать?

Пляж? Все будут в купальниках, да? Внезапно я начал беспричинно кататься по кровати. Только теперь я наконец смог немного понять чувства моих одноклассников, когда они устроили тот переполох. Будем только мы — вчетвером, на пляже, на вилле. Как бы это сказать? Просто, кажется, это невероятно круто.

Я быстро пришел в себя и сел на кровати. До нашего дебюта меньше двух недель. Практика — вот наша главная задача.

В любом случае, отправляемся завтра.

— Нао, как нагреть воду для купания?

— Разве я тебя не учил?

— Нао, я не знаю где мои трусы.

— Откуда я, черт возьми, знаю куда ты их положил?!

Той же ночью я пытался научить Тэцуро делать работу по дому самостоятельно. Всего лишь каких-то три дня и две ночи, но будет настоящий кошмар, если он не сможет о себе позаботиться, пока меня не будет дома.

— Эй, ещё не поздно передумать. Ты точно не хочешь взять меня в вашу компанию? Я вам сильно пригожусь. Я специалист в нанесении лосьона для загара на спины девушек.

— Можешь уже начинать нанесение лечебного крема от грибка на свои вонючие ноги.

— Нао, ты слишком наивный. Это не грибок. Это лишай.

— Заткнись! И не приближайся ко мне.

Тэцуро свернулся калачиком в углу комнаты и пробормотал что-то вроде: «Я не помню, чтобы воспитывал тебя таким…» Я оставил его сидеть там и вернулся в свою комнату на втором этаже. Я сделал контрольную проверку струн на бас-гитаре. Мне завтра рано вставать, так что лучше побыстрее принять душ и идти спать.

На следующий день мы должны были собраться у музыкального магазина Нагасимы — места работы Кагуразаки-сэмпай. Он находится достаточно далеко от торгового квартала, где расположена ближайшая станция. Музыкальный магазин, со временем утративший былой вид, приютился в узком трёхэтажном строении, которое, мне кажется, развалится от слабейшего подземного толчка. В последнее время сюда стало заходить много постоянных клиентов. Как только наступает ночь, этот магазин становится местом, где собираются и коротают время музыканты.

Когда к девяти часам мы с Чиаки добрались туда, там стоял большой фургон белого цвета, припаркованный у самого входа. Кагуразака-сэмпай уже собиралась погрузить барабаны в багажник. Что касается Мафую, она сидела на заднем сиденье, высунувшись из окна, и смотрела на то, как сэмпай грузит музыкальные инструменты. Однако, увидев меня, она засунула голову обратно в машину.

— С добрым! Эй вы, двое, поможете мне донести усилители?

По лбу сэмпай стекали громадные капли пота. Это был довольно большой фургон. Даже когда мы сложили все музыкальные инструменты в машину, внутри всё ещё оставалось свободное место.

— Эм… кто поведёт? Ведь не сэмпай, да? — спросил я, помогая нести усилители.

С тех пор как я услышал, что мы едем на пляж на машине, во мне зрело чувство тревоги: возможно ли, что у сэмпай уже есть водительские права?

— Хм-м? У нас есть личный водитель! Он также заберет нас, когда мы поедем обратно.

— Что?

Неужто это тот самый несчастный владелец магазина?

Именно в тот момент из магазина донесся громкий топот, и усилитель Marshall с меня высотой неожиданно появился перед моими глазами. Очень высокий человек, выносивший его из магазина, выглядел на 20–29 лет. Острый взгляд, буравящий из-под сальных волос и чёлки, я почувствовал даже через его солнечные очки. К тому же, его греческий нос бросался в глаза.

— Хироши, я принесу усилители. Возьми три гитары и положи их под сиденья.

— Хорошо.

Парень по имени Хироши грустно улыбнулся, выслушав распоряжения сэмпай.

— Э-э? Э-э!

Чиаки вдруг неожиданно выпустила из рук сабвуфер, который она несла вместе со мной, стоило ей увидеть его лицо. Мне еле-еле удалось удержать и запихнуть огромный усилитель в багажник. Что за чёрт, убить меня хочешь?!

— Хамасака Хироши? То-тот самый? Вау!

— Нет, сегодня я просто ваш личный шофер.

Хироши снял очки и улыбнулся. Эм, а кто он, собственно, такой?

— Чиаки, он твой друг?

— Нао, ты не знаешь его?

— Эм… Простите. Я не слишком хорошо знаю японских музыкантов.

— Тебе не нужно извиняться передо мной в такой странной манере, — Хироши громко рассмеялся и продолжил: — Это нормально, что ты не знаешь меня, так как я из андерграунд группы*. В любом случае, ты не сможешь забыть меня, даже если захочешь, как увидишь моё выступление.

Из-за этого я почувствовал себя ещё хуже, что аж весь съёжился.

Я наконец смог уловить смысл и суть вещей, соединив эмоциональные слова Чиаки с простым объяснением сэмпай. Похоже, что Хироши главный солист группы «Меланхоличный хамелеон». Он еще выпускал альбомы под независимым лейблом. Также, судя по всему, кроме работы на сцене, его привлекают к сторонним проектам для записи песен. В целом это означает, что он профессиональный музыкант. К тому же он тот, кто предложил нам стать приглашенными исполнителями. В дополнение ко всему остальному, оказалось, что эта вилла была предоставлена тоже им. Я не смел поднять головы, когда узнал это.

— Как так получилось, что ты стал нашим водителем? — спросила Чиаки, просунув голову в проём между водительским и пассажирским сиденьем.

Спинки сидений заднего ряда были откинуты, чтобы уместить наш багаж. В результате Чиаки, Мафую и я сидели плечом к плечу на втором ряду.

— Очевидно потому, что проиграл пари Кёко. Изначальным условием было то, что я позволю вам, ребята, провести на вилле три дня и две ночи. Мне кажется, это и без того слишком хорошее предложение. Знай я заранее, что все сложится именно так, то не предложил бы подвезти всех на виллу.

Ах, действительно… так вот как это произошло, значит?

— А что поставила сэмпай? — задала вопрос Чиаки.

— Я сказала ему, что предложу себя на три дня и две ночи.

— Сэмпай!

Выкрикнули Чиаки и я одновременно.

— Дорожи собой больше!

Чиаки схватила сэмпай за руки и нежно потрясла их.

— Я не могла проиграть такому человеку, как Хироши. Если уж речь зашла об этом, то мне следовало бы не соглашаться всего на три дня и две ночи, а заключить с ним контракт года на два.

— Не говори глупостей. Эта вилла — не моя личная собственность. Она принадлежит группе людей.

— Что именно за пари у вас было? — я попытался узнать детали, поскольку мне было интересно, откуда у неё была такая уверенность.

— Караоке дуэль. Что за наивный парень — думал, что он сможет легко набрать много очков только потому, что хорошо поёт. На самом деле у него не было ни шанса против меня, так как я подправила оценочную систему.

Это очень подло… Зачем ты так поступила с профессиональным музыкантом?

— Чёрт, заткнись. Я не проиграю в следующий раз! — стукнул ладонями о руль Хироши.

— Если честно… вы проиграли в тот момент, когда позволили сэмпай выбрать правила дуэли. Думаю, вам будет лучше быть более осмотрительным при реванше.

Я не мог не дать ему совета, так как считал, что он заслуживает снисхождения.

— Точно… она тебя тоже раньше обдурила?

— А-а ну… эм…

В итоге Хироши только печально улыбнулся.

Когда машина подъехала к перекрестку, наш разговор наконец-то перешёл к музыкальной теме.

— Моей мечтой было играть на гитаре. Однако Фурукава — а он гитарист нашей группы, кстати — говорит, что я отстойно играю, и, таким образом, мне запретили брать в руки инструмент. С другой стороны, кажется, он хочет быть главным солистом, но он не так хорош в вокале. Из-за чего мы постоянно подкалываем друг друга нашей плохой техникой. Мы иногда незаметно меняемся ролями на сцене.

Он сказал, что остальные члены, которые присоединились к ним позже — их близкие друзья. Что означает, у них нет ничего общего с «Меланхоличным хамелеоном», да? Мне было немного не по себе. Даже если они андерграунд группа, выступать перед профессионалами страшновато.

— Раз вы, ребята, на разогреве, можете просто расслабиться на своём выступлении.

— Что ты имеешь в виду, под «расслабиться на выступлении»? И не думай. Мы распалим публику своим пением, — ответила сэмпай.

Кстати говоря, что у неё за отношения с Хироши? Социальное окружение сэмпай слишком загадочно. Она действительно всего лишь старшеклассница, которая на год старше меня?

— Ты говоришь, что хочешь играть на гитаре, но ты всё равно берешься за микрофон, чтобы петь во время ваших закрытых концертов. Если ты плохо играешь, тогда не стоит ли тебе усерднее упражняться на гитаре вместо этого?

Слова сэмпай становились всё более язвительными. В ответ на это Хироши повысил громкость автомагнитолы. Из динамиков неожиданно раздался громкий «бум». Я слышал крики, шумы на заднем фоне и стук барабанных палочек, отсчитывавших начало.

Затем, полились великолепные, но слишком грубые аккорды гитары Les Paul.

Далее раздался сильный голос, который звучал как прекрасный ликёр.

Это концертная запись Тамио Окуды — «На пляж»*.

Казалось, что инструменты, наваленные в нашем багаже, резонировали с музыкой из динамиков, тоже издавая звуки.

Несмотря на то, что я слушал хард-рок, меня неожиданно сильно потянуло в сон. Наверно, это из-за того, что я допоздна собирал вещи…

Шум за автомобильным окном не проникал внутрь. Крыши автомобилей, проносившихся мимо нашего минивена, ярко сверкали под лучами солнца. Над ними было солнечное, расстелившееся до самого горизонта, летнее небо. А еще глаза Мафую, сидевшей рядом, были такого же цвета, как и небо, на которое я смотрел.

Я закрыл глаза и позволил себе погрузиться в голос Тамио Окуды.

Я проснулся. Немного повернув голову, я увидел лицо Мафую прямо перед собой.

Э-э?

Она смотрела на меня и её лицо мгновенно покраснело. Ошарашенный, я быстро поднял голову — только тогда я понял, что положил голову на плечо Мафую, когда уснул.

— И-извини...

— Ничего страшного. О, мы уже приехали, — пробормотала Мафую, выглянув в окно…

Уже приехали?

— Эй, помоги нам перетащить вещи, раз проснулся.

Чиаки резко потянула меня за ухо, и мою сонливость как ветром сдуло.

— Вау…

Я не мог не издать восторженного возгласа, выйдя из машины.

Среди редкого леса из невысоких деревьев стояла ослепительно белая вилла, окутанная лучами солнца, пробивавшимися сквозь листву. Я увидел пляж сквозь деревья, росших позади дома.

Пройдя через рощу около виллы, мы оказались у края обрыва. Неровная гряда камней тянулась вдаль от нас. Скалистый берег был утыкан валунами, которые зазубрили морские волны. Бриз, насыщенный запахом морской воды, дул нам в лицо и приятно освежал. Стойте, а мы сможем тут плавать?

— У нас появились бы некоторые затруднения, если бы вилла была около песчаного пляжа, так как рядом было бы много отдыхающих, — объяснил нам Хироши. — Не волнуйтесь, скалистый берег тоже неплох. Я позже покажу, как спускаться вниз, к берегу.

Сказав это, Хироши повел нас назад к машине.

Сам коттедж походил на звукозаписывающую студию. Войдя через дверь, мы увидели пианино, диджейский микшер, микрофон со стойкой, студийные мониторы с записывающими устройствами — всё это находилось в зале. Говорят, что Хироши вместе с несколькими своими друзьями-музыкантами скинулся, чтобы купить эту виллу. Таким образом, этой виллой пользовались по очереди в течение лета, если нужно было написать музыку или сочинить пару песен. Понятно, так это и было причиной, по которой они выбрали настолько уединенное место? Дом одиноко стоял посреди деревьев рядом с дорогой, и мы не заметили никаких других строений рядом.

Диван и столы в зале стояли вплотную к стене, из-за чего места было довольно много. Однако, свободного пространства почти не осталось, когда мы занесли усилители и барабанную установку. В результате чего мы могли обедать только на балконе. Потолок в зале был высоким, что было легко понять по огромной косой крыше. Похоже, что все спальни располагались на втором этаже.

— Но у нас есть небольшая проблема…

Когда мы закончили переносить багаж, Хироши неожиданно сказал кое-что, пока все утоляли жажду прохладительными напитками:

— Ну, поскольку мы редко спим, когда остаемся на этой вилле, у нас тут только три спальни.

Мы переглянулись. Хоть считай, хоть не считай, итак ясно, что наша группа состоит из четырех человек. Я посмотрел на конец винтовой лестницы: действительно, в коридоре, утыкавшемся в высокий потолок, было три двери.

— Ну…что мы будем делать? — вопросительно посмотрел я на cэмпай.

— Значит, вопрос в том… с кем я должна спать, так?

Нет, не в этом.

— Ну, это навредит нашей дружбе, если я буду спать с товарищем Эбисавой или товарищем Айхарой… ничего не поделаешь, молодой человек!

«Точно нет!» — «О чем ты говоришь сэмпай!» — «Это вероятно худшее решение, не так ли!»

Сэмпай выглядела очень удивленной, после того как мы втроём одновременно ей возразили. Хироши чуть не свалился с дивана от смеха.

— Тогда… молодой человек, ты должен решить, с кем будешь спать.

— Хватит! Давайте не будем дальше продолжать дискуссию на эту тему.

Окончательным решением стало, что я буду спать на диване в зале.

Затем Хироши показал нам спуск к берегу, а также место, где можно делать покупки. Уже был полдень, когда мы со всем разобрались, это означало, что пора обедать. Однако Хироши направился к машине со словами, что ему надо ехать.

— Эм… Я приготовлю обед. Если хочешь, может присоединишься к нам?

Пусть это и был проигрыш в пари, но он бесплатно предоставил нам виллу, и даже привез нас всех сюда. Создавалось впечатление, что мы выгоняем его прочь, после того как он стал бесполезен, и это казалось неправильным.

— Не, все нормально. Я весь обзавидуюсь, если задержусь тут еще хоть чуть-чуть, — со смехом сказал Хироши, облокотившись рукой на окно водительской двери, после чего нацепил солнцезащитные очки. — Ну, тогда я приеду сюда в полдень послезавтра, чтобы забрать вас. Эй, Кёко, не забудь провести тщательную уборку за собой! Я одолжил вам её бесплатно, но с условиями.

И затем он завел двигатель.

— М-м-м, я знаю это, неудачник.

Ответ сэмпай тоже был довольно злорадным.

— Спасибо, Хамасака! — Чиаки энергично помахала рукой уезжающему минивену.

Мафую промолчала.

— Ну что ж… — сэмпай обернулась посмотреть на нас. — Товарищ Эбисава, пожалуйста, скажи вступительную речь для наших летних сборов.

— Э-э? Я-я?

— Конечно! Ты же Канцлер Верховного Совета! Это обязанность твоей роли — сказать что-нибудь в такой час.

— Но…

— Подойдет все что угодно.

— М-м-м…

Опустив голову, Мафую начала рисовать круги на песчаной земле кончиком ноги. Чиаки и сэмпай стояли, выпрямив спины в ожидании речи Мафую. Неожиданно подняв голову, наверное из-за давления со стороны девушек, она произнесла:

— Летние сборы продолжатся до нашего возвращения домой...

А что после того, как они закончатся?

Чиаки упорно настаивала, что хочет пообедать на пляже.

— В множестве книг говорится, что морской бриз улучшает вкус онигири в несколько раз!

— Тебе придется ждать до двух, даже если я начну готовить рис сейчас. Как насчет бутербродов?

— М-м-м… ничего не поделаешь. В этот раз я уступлю.

Что это за самодовольное выражение лица?!

— Как насчет того, чтобы переодеться, пока мы ждем?

— Секундочку. Откуда это внезапное желание плавать? Для чего же, в самом деле, вы сюда приехали?

— Чтобы плавать и загорать?

Для практики! Только я собрался прокричать это, как увидел Кагуразаку-сэмпай, выходящую из кладовой с зонтом и свернутым ковриком в руках.

— Ребята, вам так хочется поплавать?

— Мы можем практиковаться после того, как сядет солнце, так что стоить искупаться, пока солнце еще высоко. Разве не так?

Ну, это верно… нет стоп, я не попадусь в эту ловушку.

— Хорошо, переодевайся, товарищ Эбисава. Я помогу нанести лосьон для загара на каждый дюйм твоего тела.

Не скрывая своих намерений, Кагуразака-сэмпай схватила Мафую за руку. Но та помотала головой.

— Я ненавижу море.

— Почему?

— Я никогда не плавала раньше. Мне страшно.

— Никаких проблем. Тут не мелководье, до дна толком не достать, получается, шанс, что ты наступишь на морского ежа, равен нулю.

Чиаки, зачем ты её так пугаешь? Мафую продолжала сидеть на диване и снова мотнула головой. Хотя я, в общем-то, тоже, немножко подумав, решил, что отправиться плавать прямо сейчас, нежели начинать упражняться, действительно кажется очень хорошей идеей, так как это могло помочь Мафую немного успокоиться. Однако, похоже, я ошибся.

— Только подумать, а мы специально покупали купальники вместе, — пожаловалась Чиаки, надув щеки.

Сэмпай тяжело вздохнула, и сказала:

— М-м-м понятно. Нам нет смысла идти на пляж, если товарищ Эбисава не хочет. Давайте начнем упражняться, как только перекусим. Мы можем поплавать позже, когда вспотеем от практики.

Чиаки начала настраивать барабанную установку в зале, а сэмпай возиться с процессором эффектов. Я же направился на кухню. Кухней была небольшая область рядом с главным залом. К сожалению, вместо газовой там была электрическая плита. К счастью, там нашлась большая сковородка, на которой будет удобно готовить омлет.

Только я собрался слить с салата воду, шум морского прибоя достиг моих ушей через вентиляцию. Ясно, кухня направлена в сторону моря. Действительно жалко, что я не увижу Мафую в купальнике… Я вспомнил телефонный звонок Чиаки. В конце концов, она не прислала мне фотку. Какой же купальник они купили?

— Помочь?.. — неожиданно раздался голос Мафую из-за спины, из-за чего я чуть не уронил палочки для готовки на пол.

— Э? А-а, н-нет. Всё отлично.

— Почему ты так испугался?

Не могу же я сказать, что представлял её в купальнике, да?

Так как Мафую не использует никаких звуковых эффектов, она уже закончила настройку, и ей было нечего делать. Опять таки, она ничем не может помочь мне с бутербродами.

— Ты часто готовишь дома? Твой отец писал что-то об этом в одной из своих статей.

— Да. Сам Тэцуро не имеет никаких полезных для жизни умений.

Почему он пишет своих статьях, что дома еду готовит сын? Я совершенно этого не понимаю, но вот что меня интригует ещё больше: почему издатель продолжает работать с Тэцуро, который постоянно пишет такое?

Я подумал о довольно удивительной жизни Мафую, пока чистил салат. Похоже, так воспитывают настоящих пианистов — им ни в коем случае нельзя повреждать пальцы, следовательно, им запрещено появляться на кухне.

Каким же было её отчаянье, когда она потеряла самую дорогую вещь в её жизни — фортепиано? Или, возможно, она даже не чувствовала себя угнетенной?

— Ну… Я не очень понимаю, что мне делать, — сказала Мафую, сев на корточки у двери, соединяющей кухню и зал. Мне показалось что в фразе которую она сказала был более глубокий смысл — она относилась не только к работе на кухне.

Наверное… всё это время она была одинока. «Пианист наиболее одинок не тогда, когда он репетирует в уединении, и не во время записи. Наибольшее одиночество он испытывает, когда сидит перед оркестром и вслушивается в соло виолончели в третьей части «Концерта для фортепиано № 2» Иоганнеса Брамса», — вот что я прочитал в чьей-то биографии.

Однако Мафую сейчас не одна. Я надеюсь, что она понимает это.

И всё же… это действительно возможно? Смогу я заставить её осознать это прежде, чем сборы закончится?

Если вы спросите, кто двигается в группе больше всех — без сомнения, это — барабанщик.

— Но даже если так, ты не должна играть на барабанах в купальнике! Переоденься!

— Но ведь так жарко!

После небольшого послеобеденного отдыха мы сразу начали практику. Холл проветривался довольно хорошо, так что нам было довольно комфортно и без кондиционера. Однако у Чиаки, которая сидела за барабанами и работала всеми конечностями, пот стекал по всему телу. Топом она одела бикини от купальника, оставив шорты. Сквозь барабаны я мельком замечал её вишнево-розовый бикини и её блестящую от пота кожу, из-за чего совершенно не мог сосредоточиться и, в итоге, сыграл несколько раз не те ноты.

Сэмпай часто останавливала игру, что само по себе происходит редко. Затем она все-таки объявила: «Просто переоденьтесь уже все в купальники!»

— А в этом вообще есть какой-то смысл?

— Обнаженные тела позволят нам почувствовать тепло друг друга.

Что это за логика? От этого я стану играть только хуже, так что — нет, спасибо.

Но я знал, что причиной пауз были не мои ошибки. Сэмпай уменьшила громкость гитары и положила её обратно на подставку. Затем она подошла к Мафую, облокотившейся на спинку стула в другом конце зала. Мафую глянула на сэмпай, прежде чем опять продолжить смотреть на Stratocaster в своих руках.

— Товарищ Эбисава, у тебя сейчас есть два варианта…

Сэмпай показала два пальца Мафую. Мафую вздрогнула.

— Первое: переодеться в купальник, чтобы мы могли почувствовать тепло друг друга…

— Нет...

— Или второе: не спешить вперед. Ты не одна играешь.

Мафую села на диван. Несмотря на то, что она недовольно кивнула, она ни разу не посмотрела в глаза сэмпай.

Сэмпай долго смотрела на лоб Мафую. Затем неожиданно отвернулась.

— Давайте прервемся на пятнадцать минут и успокоимся.

Сказав это, она открыла стеклянную дверь и вышла на балкон.

Я понятия не имел, что сказать, и, к тому же, не мог приблизиться к Мафую. Всё, что я был способен сделать, это убавить громкость моей бас-гитары и поставить её на подставку, затем сесть на небольшой коврик.

— Эй, Мафую…

Я от удивления поднял голову, когда услышал, что Чиаки заговорила. В этот же момент я заметил, как Мафую посмотрела в сторону барабанов с таким же выражением лица, как у меня.

— Ты играла гораздо лучше, когда мы в первый раз упражнялись вместе, знаешь?

Это не слишком прямолинейно и грубо? Но я был того же мнения и верил, что Мафую тоже об этом знала.

Шестого июля мы в первый раз играли вчетвером. Тогда мы достигли впечатляющего уровня исполнения песни Kashmir, запись которой я давал послушать Эбичири. Каким образом мы тогда смогли это сделать? Наполненный спёртым горячим воздухом зал неожиданно погрузился в тишину, из-за чего я неосознанно вспомнил жар, в котором мы находились тогда.

Мафую и я переглянулись на мгновение. Хотя она сразу опустила голову, я знал, что она тоже предавалась воспоминаниям о тех временах… Это потому, что её глаза были устремлены на мою бас-гитару — уникальную бас-гитару, которую я модифицировал, чтобы та звучала в унисон с тембром гитары Мафую.

— Нет. Я должен сказать… это была не только моя сила. А сила нас четверых.

— Я знаю, — пробормотала Мафую.

— Тогда… почему мы не можем повторить то наше исполнение?

Чиаки сбоку подошла к Мафую и, близко пододвинув лицо, уставилась на неё. Мафую отвернулась посмотреть в окно.

— Тогда, я не…

Мафую резко оборвалась. Тогда ты не?..

— Ты не… думала обо всех этих вещах, беспокоящих тебя?

Чиаки села на колени перед Мафую и закончила предложение за неё. Видя, что Мафую кивнула, Чиаки продолжила.

— Знаешь… можешь просто забыть о всех этих проблемах, пока играешь в группе!

Мафую не ответила. Вместо этого она опять перевела взгляд на гитару. Она взмахнула рукой с зажатым медиатором, и полилась серия высокочастотных шестнадцатых, которые звучали как визг, когда гвоздь царапает поверхность стекла — это вступление песни He Man Woman Hater группы Extreme. Похоже, когда я давал послушать их альбом Мафую, ей особенно понравилось вступление песни, напоминающее орган эпохи барокко. Она стала играть его и вскоре довела до совершенства. Самое страшное то, что в оригинале потрясающая скорость достигается специальным эффектом: с помощью оборудования добавляется эхо… Однако, ей удалось сыграть этот невероятный пассаж, используя лишь ловкость своих рук. Я молча обнял свои колени и погрузился в звуки её гитары, которые лились на меня.

Мафую сама по себе уже настолько невероятна…

Причина быть в группе и другие вещи, о которых стоило волноваться — возможно, это я должен волноваться обо всех этих вещах? Гитара Мафую звучит невпопад ведь не из-за того, что я за ней не поспеваю?

Неожиданно серия металлических ударов перебила звук гитары. Это Чиаки. Я не заметил, что она уже вернулась к барабанам, и начала нажимать на педаль тарелок в шестнадцатых долях, чтобы сравняться с Мафую. Гитара Мафую ускорилась, будто стараясь сбежать от сковывающего ритма.

Я снова взялся за бас-гитару и увеличил громкость, собираясь вклиниться в дуэль между ними. Но я не смог этого сделать. Когда именно я должен вступить, и на какой ноте? Я без понятия.

Всё из-за того, что я не мог угнаться за их темпом..

Я вздохнул и положил свою бас-гитару на диван.

Слова, которые произнесла сэмпай не так давно, ещё раз прозвучали в моих ушах: «Не ты должен следовать за нами! Ты ведь наше сердце». На словах это звучало просто, но…

— Хорошо, остановились!

Слова сэмпай с силой вклинились между гитарой Мафую и барабанами Чиаки. Даже без микрофона её голос заставил обеих девушек остановить их представление от испуга и обернуться. Не привлекая ничьего внимания, сэмпай уже вернулась в зал. Затем, она сняла с себя футболку, и осталась только в голубом бикини. Рефлекторно я закрыл глаза руками. Вы что, издеваетесь надо мной?!

— Ну что ж, давайте просто начнем с этой песни. Товарищ Айхара, пожалуйста продолжай удерживать темп в шестнадцатых. Молодой человек, чего ты ждешь? Поспеши и…

— Эм, э-э? Я-я тоже должен переодеться в плавки?

— Хм-м? Я про твою бас-гитару.

Эй! Черт возьми, какое же смущающее недоразумение. Это всё ты виновата, так как недавно говорила про это!

— Но я не стану останавливать тебя, если хочешь, можешь надеть плавки прямо тут.

— Я не хочу этого!

Я быстро просунул руку в ремень бас-гитары. Чиаки снова начала нажимать на педали. Режущий уши темп звучал как ускоренное тиканье часов, из-за чего атмосфера в зале мгновенно стала напряженной.

— Товарищ Эбисава, подойди сюда на секунду.

Мафую слегка удивилась просьбе сэмпай. Та попросила Мафую встать прямо перед бас-усилителем, подталкивая её руками. Затем неожиданно она сильно обхватила Мафую сзади, все еще несшую свою гитару на спине.

— Э-э? А-а-а!

Мафую вскрикнула, пытаясь вывернуться. Что, черт подери, сэмпай делает? Только я собрался подбежать к Мафую, сэмпай метнула в меня свирепый звериный взгляд, и мои ноги перестали меня слушаться.

Сэмпай продолжала крепко держать левой рукой Мафую за талию, не выказывая ни малейшего намерения её отпускать.

— Молодой человек, не томи струны.

Даже если она это говорит, что я должен сыграть?

— Подойдет что угодно. Мы последуем за тобой.

Я перестал смотреть на лицо сэмпай и переглянулся с Чиаки. Её глаза говорили: «Идиот! Поспеши и начни играть!»

Я успокоился и убавил звук бас-гитары. Я погрузился в ритм Чиаки, и начал играть практически беззвучное вступление с точечным ритмом, которое звучало как удары кулаком по животу.

— О-отпусти меня!

Правую руку Мафую с силой всё ещё держала сэмпай, хотя та старалась вырваться изо всех сил. Неужели в этом есть смысл? Я продолжал играть, охваченный неприятными чувствами. Было очевидно, что Чиаки действительно в возбуждении, так как её темп медленно набирал скорость.

— Не-а. Слушай внимательно, – услышал я спокойный голос сэмпай среди ударов. — Музыка существовала задолго до твоего рождения, и она продолжит существовать даже после твоей смерти. Отбрось все тревоги. Просто расслабься и слушай. Даже не прикасаясь к гитаре, ты должна услышать звуки, которые играла раньше.

Мафую перестала сопротивляться.

Тогда я тоже это услышал — словно электрические разряды, отголоски гитары Мафую заполняли пустоты в исполняемой мной и Чиаки мелодии.

— Ты ведь слышишь это?

Не знаю как, но я расслышал, что именно сэмпай мягко прошептала прямо в ухо Мафую. Краснея, Мафую кивнула.

— Ты же хочешь сыграть?

Я не расслышал ответ Мафую на мягко заданный сэмпай вопрос, или, по крайней мере, я не заметил, кивнула ли она в ответ. Я сейчас собьюсь с ритма, если не сосредоточусь на своих руках.

— М-м-м, но всё ещё чего-то не хватает… — дразня, сказала сэмпай, и вытащила медиатор из пальцев Мафую. — Я пока не могу позволить тебе играть.

Сэмпай еще крепче схватила Мафую, когда та повернула голову. В то же время, призрачные ноты гитары Мафую слышались всё отчетливее и отчетливее. Я отключил приглушение звука, и позволил бас-гитаре издавать её чистый звук… Вот сейчас! Гитара Мафую должна была присоединиться в этот момент. И каждая последующая нота, которую я играл, взывала к Мафую — будто они медленно разгоняли кровь в её жилах.

— Еще нет… Подожди, нужный момент вот-вот наступит…

В ответ на низкий голос сэмпай, левая рука Мафую легла на шесть струн её гитары. Переплетающийся звук проходил между мной и Чиаки, и биение всё усиливалось. Ещё не время? Руки всё ещё не двигаются?

— Так, подожди… М-м-м, начинаем… 2,3,4.

Я и Чиаки задержали дыхание, когда прогремел электрический звук усилителя. Остатки вступления He Man Woman Hater в моих ушах снова стали ясными, как будто недостающие части встали на свои места.

Я поднял голову, когда холодок пробежал по моему телу. Кое-кто стоял перед усилителями — силуэт этого человека с гитарой медленно становился яснее. Пальцы светлой руки танцевали на грифе. Пальцы темной руки держали медиатор и ударяли им вокруг звукоснимателя, создавая интенсивную и невероятную мелодию. Я знал, что это Мафую зажимает аккорды левой рукой, в то время как сэмпай, обнимающая её со спины, ударяла по струнам правой рукой. Но… как, чёрт подери, они это делают? Это действительно Мафую и сэмпай, а не какая-то незнакомка, которую я даже никогда не видел?

Нет, я знаю. В тот момент, когда я ударял по струнам бас-гитары, сбивая пальцы в кровь, я понял, что уже знаю её имя — Feketerigó.

Она здесь…

Приятные и ошеломляющие серии нот наконец-то перешли в точечное арпеджио. Пальцы сэмпай с силой ударили по струнам во вступлении, и пальцы Мафую ответили тремя разными нотами, которые идеально вплелись в ритм, созданный мной и Чиаки. Пока набор триолей плавно следовал гармонии, пара нот вмиг перескочила на высокие тона, словно хотела избежать внезапно начавшегося ливня. Сразу после этого последовал очередной набор невероятно сильных триолей, которые сбили ритм.

И затем, зал на мгновение погрузился в тишину…

— Нет, м-м-м… — застонала Мафую, чем удивила меня. Я собрался с мыслями и мельком взглянул — сэмпай, всё так же крепко обнимавшая Мафую сзади, отвела в сторону длинные каштановые волосы Мафую, нежно покусывая мочку её уха. Какого черта она творит?!

— Сэмпай! Боже… — Чиаки, рванувшись, чтобы разделить их, чуть не опрокинула барабанную установку. Мафую, наконец, обрела свободу, и первым делом она спряталась за моей спиной, слезящимися глазами уставившись на сэмпай, как котенок, который чуть не утонул.

— Тебе действительно нельзя было доверять!

— Прости, прости. Я не могла больше сдерживаться, так что я случайно…

— Черта с два — «случайно»!

Я не мог ни оправдать сэмпай, ни возразить. О чем же именно ты думаешь во время репетиции?!

— Ну разве можно удержаться от такой аппетитной пары ушей прямо перед моими глазами, правда? Молодой человек, ты должен понимать о чем я!

— Да кто поймет, что ты имеешь ввиду?! Не втягивай меня в это!

— Глупая сэмпай! Я уже говорила тебе, что ты не можешь делать такие вещи, когда тебе вздумается!

В ответ на наше яростное возмущение, сэмпай оправдывалась как ребенок, только что получивший взбучку.

— Но мне это показалось вполне допустимым, понимаете? Конечно, я говорю об этом не в сексуальном плане…

— Мы не нуждаемся в твоих странных объяснениях!

Мафую застонала со звуком «у-у-у…» Похоже она пока не собиралась выходить из-за моей спины. Я был удивлен её красным лицом, равно как и её слезливыми глазами.

— Я прошу прощения. В следующий раз я не забуду покусать уши товарища Айхары. Ну-ну, хватит, давай уже вернись к барабанам.

Вот же сексуальный маньяк. Чиаки неохотно вернулась к барабанной установке после того, как сэмпай погладила её по головке. Что касается сэмпай, она просто отшутилась и вернулась к своей гитаре.

Я всё ещё ощущал остаток волнения и жара как в зале, так и внутри себя.

Ага… вот значит оно как?

Сэмпай перекинула ремень своей гитары Les Paul через плечо. В тот миг, когда она взяла медиатор в руку, никто не проронил ни слова — даже отсчет был не нужен. Мы мельком переглянулись, и, казалось, электрический разряд пронзил всех нас. Идеально слаженно, мы начали играть. Тяжелые удары; рифы с проскальзывающими секстолями, и хотя я не так часто играл эту песню, бас мелодия естественно лилась из моих пальцев. Гитарное соло Мафую венчало радужный мост на вершине нашей сплетённой музыки. Сэмпай не пользовалась микрофоном, но её голос, исполняющий He Man Woman Hater, раздавался как будто у нас в голове.

Я ощущал тепло другого тела своей спиной. Это Мафую. Она прямо тут. Не успели мы заметить, как нас уже не разделяла толстая дверь. Я наконец-то смог напрямую контактировать с ней, и почему-то мне казалось, что я могу даже слышать биение её сердца.

Я действительно жалею, что мы не записали выступление того дня.

Ночь настала довольно быстро.

В итоге, мы не пошли на пляж в тот день — у нас просто не осталось времени, потому что мы почти всё время провели за практикой. Даже если кто-то из нас просил перерыв, Мафую не выпускала гитару из рук. Затем она ненадолго принималась ходить вокруг барабанной установки, будто хотела что-то сказать, и через некоторое время начинала наигрывать ритмичную партию. Как только она начинала играть на гитаре, Чиаки присоединялась на барабанах, и практика снова продолжалась… этот процесс повторялся допоздна.

Спустилась ночь, а у стола на балконе горела только одна свечка. Пламя освещало лицо Мафую, прижавшейся к грифу гитары и смотревшей вниз. Она только что из душа, да? На плечах у неё висело полотенце, поверх которого лежали её волосы. Освежающий ветерок дул среди приятных красок полумрака.

Она о чём-то думает? Мафую наконец-то подняла голову, когда я поставил чашку улуна на стол.

— В этот раз я добавил сахар.

— … Спасибо.

Поблагодарив меня нежным голосом, Мафую взяла чашку с задумчивым видом и сделала глоток.

— Его вкусно пить подслащенным? Разве у улуна не портится вкус, когда в него добавляют сахар?

Она неожиданно подняла голову и посмотрела на меня с приподнятыми бровями.

— Ты его пробовал раньше?

— Не-а, никогда.

— Тогда не принижай подслащенный улун! Сначала попробуй, а потом осуждай.

Мафую посмотрела на улун в моей руке. Само собой разумеется, что в моём не было сахара — это и есть культурные различия? Я тихонько сел и отпил из чашки.

Поставив чашку, я позволил ночному ветру обдувать мои разгорячённые руки и ноги. Почему-то было такое ощущение, будто удушающие звуки всё ещё резонировали в моём теле.

Сможет ли Мафую тоже понять мои чувства? Я исподтишка глянул на неё. По её лицу казалось, что она злится, и затем она неожиданно швырнула полотенце мне в лицо.

— … Что за?!

— Потому что у тебя было чертовски довольное выражение лица! — рассердилась она. — Э-это всё ещё не твоя победа! Победитель ещё не определён!

И с этими словами Мафую снова уставилась на свои ладони. Какой же она упрямый человек…

— Однако… всё отлично. Теперь мне спокойнее, — вздохнул я.

— Почему?

— Потому что музыка никогда не лжёт.

Почему-то… казалось, что проблем не будет, если мы продолжим играть музыку в таком стиле. Мафую сильно пнула меня по икрам несколько раз. Это больно! Какого черта ты делаешь!

— Не будь таким самоуверенным!

Мафую взяла гитару и отвернулась в приступе гнева. Она, наверное, разозлится ещё сильнее, если я сейчас рассмеюсь, да? Поэтому, я отпил улуна.

— Я просто не думаю об этом, когда я играю на гитаре.

— Потому что ты очень счастлива, когда ты играешь на гитаре?

Она довольно долго молчала с печальным выражением лица, прежде чем слегка кивнуть. Разве это не замечательно? Думаю, вот в этом и весь смысл.

Стеклянная дверь распахнулась, и Чиаки вышла из зала, высушивая волосы полотенцем.

— Точно, ребята, вы не знаете где сэмпай? — спросила Чиаки, сев на стул рядом со мной. — Она попросила меня сказать ей, когда все закончат мыться, но её не было в комнате.

Она наверное ушла куда-то. Опять-таки, здесь поблизости только лес, пляж и дорога, так что тут не так-то много мест, куда она могла пойти.

— Может, я тогда пойду в ванную перед ней?

— Нельзя! Ты должен убраться в ванной и постирать нашу одежду, так что будешь мыться последним!

— Ах да…

Я принял её объяснение, но… разве кое-что не кажется тут неправильным? Почему на меня свалили всю работу?

— Куда же она ушла…

Мы посмотрели в сторону балконной ограды, в огромный темный лес.

Неожиданно раздался шелест с другой стороны виллы. Чиаки подбежала к краю балкона и высунулась.

— Сэмпай!

Из темноты появилась тень — это Кагуразака-сэмпай. Она распустила волосы, вместо того чтобы заплести их как обычно, из-за чего её силуэт размывался. Она держала гитару за гриф, позволив деке свободно висеть.

— Куда ты ходила?

— На пляж, — мягко сказала сэмпай, слабо улыбнувшись.

Пляж? Разве уже не темно?

Когда я вернулся на балкон с чашками улуна для сэмпай и Чиаки в руках, та уже заняла стул, напротив которого раньше я сидел.

— Что-то случилось?

— М-м-м… — сэмпай смотрела в небо, думая как продолжить своё предложение. — Одной песни недостаточно. Но в такое время…

Я сел напротив сэмпай и увидел пустую нотную тетрадь рядом со свечкой. Она до сих пор сочиняет? Но до нашего дебюта меньше двух недель.

— Пятьдесят минут должно быть достаточно для совместного выступления, да? — сказала Чиаки. — Здесь не только сэмпай, но также и Мафую. Мы с легкостью должны выдержать концерт длиной пятьдесят минут, если мы на коне.

Чиаки и Мафую точно могут играть и играть, если их никто не остановит.

— Всё, что я сделала, это привезла сюда нотную тетрадь.

Сэмпай нерешительно потянулась.

— Мне кажется, стоит поставить медленную песню в середину. Я думала, что-нибудь обязательно придет в голову, если я искупаюсь ночью… Но ничего не придумала, даже спустившись к берегу.

— Это опасно! Пожалуйста, не делай так больше!

Она действительно может прыгнуть с гитарой в море, это пугает.

— Сейчас я избалована обилием вариантов, — сказала она, глядя на капли воды, стекающие по стеклянной поверхности чашки.

Избалована обилием вариантов?

— Тем, что мы можем сделать сейчас, и тем, что не можем… Я хочу перепробовать всё. Я хочу сказать, это редкость для нас — получить пятьдесят минут выступления.

Я немного подумал об этом. Это будет наше первое выступление вживую. Так что нам не надо выкладываться на полную, да?

— Как насчет песен группы The Eagles? Я хочу сыграть Desperado. В наш репертуар ведь можно включить один-два кавера, так?

На разминке мы постоянно играли разные песни The Eagles, но почему мы никогда не играли эту песню раньше? Это песня которая мне очень нравилась… но сэмпай грустно покачала головой.

— Мы не будем исполнять эту песню.

Я был удивлен тем, что сэмпай так открыто отвергла моё предложение.

— Почему?

— Я не могу сказать почему, но это не потому, что The Eagles мне не нравятся.

— Эм-м…

Тогда… почему мы всегда практикуемся на их песнях? Но каким-то образом я мог немного понять, о чем говорила сэмпай. Сэмпай предпочитает ранний хард-рок, где гитара и бас-гитара играют в унисон. В то же время, музыка группы The Eagles не бьет по ушам, а их тексты обладают аурой зрелости. Рок-группа, синглы которых получают награды один за одним, — ярчайшая противоположность того, что она любит.

— Что это за песня? — спросила Мафую, сидевшая рядом со мной.

— Ну…

Я уверен эта песня есть в iPod, который я привез сюда… но я проглотил последние слова чуть не сорвавшиеся с моего языка. Вступление играется на фортепиано. Почему-то я чувствую, дать Мафую послушать эту песню — это плохая идея.

Я взял гитару у Мафую и постарался вспомнить перебор, с которым я был не очень хорошо знаком. Я начал играть Desperado. Куплет следуют сразу после вступления.

"Desperado, why don't you come to your senses?

You been out ridin' fences for so long now".

Внезапно чья-то протянутая рука ухватилась за гриф гитары вместе с моей левой рукой. Это шокировало меня. Я закрыл рот, поднял голову, и увидел сэмпай прямо передо мной. Она дотянулась с другого конца стола, чтобы помешать мне играть дальше.

— …Сэмпай?

От потрясения я даже не мог говорить, зато Чиаки тихим голосом озвучила мой немой вопрос. Я не мог оторвать взгляда от глаз сэмпай. Казалось, тьма в её глазах вот-вот поглотит меня.

Что…происходит?

— А, ничего. Прости.

Сэмпай выдавила из себя улыбку и убрала руку. Я был уверен, что эта улыбка фальшивая.

— Я действительно…не хочу слышать это. Но это не из-за твоего плохого пения, молодой человек, и не из-за того, что ты плохо играешь на гитаре.

— Но он и правда сейчас плохо сыграл, — пробормотала Мафую.

Ну уж извини за это! Забудь, я не буду больше играть. Страдая от удара по моему достоинству, я вернул Stratocaster обратно в руки Мафую.

Сэмпай встала. Её длинные волосы расплелись у неё за спиной.

— Я вернусь после душа. Молодой человек, тебе пора определиться, с кем ты будешь спать.

— Я уже сказал, что буду спать на диване внизу!

Сэмпай рассмеялась и, нежно махнув рукой, исчезла за стеклянной дверью. Боже…

Что творится с ней?

На мгновение, в её глазах… показалось, в них промелькнула тоска одиночества.

Я вымыл ванную после душа. Что насчет одежды, которую я должен был стирать… постойте, эта группа девушек действительно думает, что я буду стирать их купальники? Пожалуйста, вспомните на мгновение, что я парень, а?!

Закончив с работой по дому, я вернулся в зал. Кроме гитарных подставок, усилителей и прочего оборудования, в зале никого не было. Разве что стало слегка прохладнее. Хотя сейчас лето, ночью температура сильно падает.

Кстати говоря, я собрался спать на диване, но ни подушки ни одеяла тут не было. Я наверняка простужусь, если я буду так спать. В спальнях должны быть запасные одеяла, да?

Когда я поднялся на второй этаж, у меня возникла проблема — я не знал, кто какую комнату занял. Какая разница. Я всё равно тут только для того, чтобы взять одеяло.

Я постучался в ближайшую к лестнице дверь.

— Не заперто... – раздался слабый голос.

М-м-м, это Мафую, да? Я почему-то нервничал, открывая дверь.

— За-зачем ты пришел?

Похоже, она тоже нервничала. Мафую сидела на кровати в своей зеленой пижаме. В комнате было темно. Она свернулась клубком, обняв подушку, и смотрела в мою сторону.

— Эм м… тут есть запасные одеяла? Я хотел бы взять у тебя одно.

Мафую кивнула головой и указала на дверь шкафа. Потом она перевела взгляд обратно на экран сотового который она держала в руке… Хм-м?

— Ты взяла с собой сотовый?

Я вспомнил, что она ответила «нет», когда я её спрашивал об этом ранее.

— Папа хотел, чтобы я взяла его с собой. Но я толком не знаю, как им пользоваться.

— Понятно.

Этого следовало ожидать от Эбичири, который слишком сильно обожает свою дочь.

— И я не знаю как сохранять телефонные номера…

— Подожди немного.

Я спустился вниз взять свой сотовый. Затем я ввёл номер, который Мафую мне продиктовала, и позвонил ей. Предустановленный рингтон раздался из сотового в руке Мафую.

— К-кья!

Мафую в панике выпустила телефон из рук, но я успел поймать его прежде, чем он упал на пол. Мой номер телефона появился на экране телефона.

— Помочь тебе сохранить этот номер?

— Угу.

Пока я обменивался нашими номерами и учил её сохранять их в память телефона, тяжелый звук оркестра снова раздался в качестве рингтона на телефоне Мафую.

— Это папа, — надула губы Мафую.

Что это за произведение… Опера Глюка? Это ария Агамемнона из «Ифигения в Авлиде» — начинается со слов «Ах, моя прекрасная дочка». Похоже, Эбичири уже сохранил свой номер в её телефоне и подобрал для него звонок. Я никогда не видел отца, который обожает собственную дочь так сильно, как он.

— Алло?..

— Мафую? Это Мафую? Ты еще не спишь? Тут разница в четырнадцать часов… Разве там уже не двенадцать ночи?!

Мафую ответила на звонок, приложив телефон к уху, и голос Эбичири раздался из динамика сразу после этого. Он был настолько громким, что даже я мог слышать его. Вот же, до чего шумный. Раз ты знаешь, что тут полночь, говори потише. Мафую нахмурила брови и кинула телефон на другой конец кровати.

— Я собираюсь спать, — сказала она тихо телефону, докатившемуся к краю кровати.

— С твоими пальцами все хорошо? Ты делала им ледяной компресс? Ты же не ходила на пляж купаться, да? Морской бриз вреден для твоей кожи и волос, так что тебе нужно…

Как они могут общаться, когда телефон так далеко от них?

— Угу, я в порядке.

— Не забудь укрыться одеялом, когда ляжешь спать, пусть даже сейчас лето. Как тебе место, в котором вы остановились? Там есть кровати? Вы же не спите все вместе на матрасах на полу, да? Ты ведь не делишь комнату с сыном Хикавы, так?

Мафую ответила ему с раздраженным выражением лица:

— Ну, сейчас он рядом со мной.

Голос Эбичири с другой стороны телефона исказился, создавая впечатление, словно лев скрипит зубами. Поэтому Мафую кинула подушку в телефон, чтобы сбить его с кровати. Затем она быстро выключила его, хотя казалось, что она собирается раздавить его ногой. Спальня опять погрузилась в молчание.

— Позже это станет большой проблемой, да?

— Какая разница. Мне совершенно неинтересно, что думает этот человек.

Кажется, отношения между отцом и дочерью рода Эбисава всё ещё довольно холодные для того, чтобы они могли помириться.

— Но как он мог слышать тебя, ведь ты была так далеко от телефона?

— Отец специально заказал этот телефон для меня. Он сказал что будет опасно, если у меня будут заняты обе руки, когда я разговариваю по телефону. Поэтому, он хотел чтобы пользоваться телефоном можно было даже когда он висит на шее или лежит на столе.

Ясно. Мафую может взять телефон только левой рукой, так как её пальцы на правой неподвижны. Таким образом, обе её руки не будут свободны, когда она пользуется телефоном. Но добавить микрофонов с таким качеством только по этой причине… это не слишком?

— По-моему, в нём множество дополнительных функций. Как например, способность сопротивляться хулиганам.

Вместо того, чтобы жалеть Эбичири, я думаю, большей жалости заслуживает Мафую — это настоящая головная боль иметь таких родителей. Хотя сейчас не время говорить о других — в этот момент зазвонил мой телефон. Я взглянул на экран, и ненадолго задумался, не проигнорировать ли мне этот звонок. Однако, дела могут стать ещё хуже если я проигнорирую его, так что я решил ответить.

— Что?

— Э-э? А, ничего. Я сам согрел себе воды для ванной и даже почистил зубы. Я просто хочу, чтобы Нао немного похвалил меня.

Услышав этот необычайно довольный голос Тэцуро, моё настроение упало ниже плинтуса.

— Молодец, а теперь иди спать.

— Но мне так одиноко спать одному в пустой квартире. По крайней мере пожелай спокойной ночи!

И поэтому я тоже выключил свой телефон. Я был раздражен до такой степени, что даже не знал что сказать.

Мафую, сидевшая рядом со мной, не сдержалась и хихикнула. Наконец-то на её лице появилась улыбка. Похоже, что идиотизм Тэцуро всё-таки не так уж и бесполезен.

Сейчас подходящее время, чтобы поговорить с ней об этом? О том, что рассказал мне Эбичири, и о фортепиано тоже…

— Что?

Перехватив мой взгляд, Мафую опять стала серьезной. Я быстро отвел глаза. С чего начать?

Тогда я услышал шаги, раздавшиеся за дверью. Дверная ручка повернулась. Я поднялся в удивлении, и дверь неожиданно распахнулась.

В следующий миг, что-то белое неожиданно затмило мой обзор — сразу после этого по моему лицу ударили, из-за чего я упал назад.

— Скрытая атака успешна… э-э? Что Нао делает в комнате Мафую? — задала Чиаки нам вопрос.

Я сел и посмотрел на вещь, которая упала на мой живот. Я наконец понял, что в меня прилетела подушка.

— Ч-что происходит?– раздался тревожный голос Мафую позади меня.

— Что же ещё? Бой подушками, конечно! Сейчас ночь летних сборов. Ты действительно собираешься сейчас спать?

— Ночь — время для сна.

— Ты слишком наивна! Эй, Нао, подвинься!

Чиаки была одета в свободную пижаму. Она прошла мимо меня, чтобы поднять подушку. Затем, используя технику дайдзёдан из дзюдо, она начала нападать на Мафую, размашисто орудуя подушкой. Пожалуйста, прошу вас, успокойтесь немного! В следующую секунду Чиаки неожиданно повернулась и отбила рукой летевшую в неё подушку.

— Как и следовало ожидать от эксперта дзюдо. Такое ощущение, что у тебя есть глаза на затылке.

Сэмпай, стоявшая рядом с дверью, бесстрашно улыбалась. Меня неожиданно одолела усталость, и единственное, что проскользнуло в моей голове, было: «Так значит, пижама у сэмпай синяя».

— Сэмпай, какая же ты подлая, что попыталась незаметно напасть на меня!

Кто бы говорил. Разве ты не сделала то же самое со мной?

— Точно, так это означает, что молодой человек уже решил спать с товарищем Эбисавой?

— «Э-это не…» — «Совершенно точно нет!» — одновременно возразили Мафую и я, но так и не закончили предложение. Из-за того, что Чиаки подняла подушку и ударила ей по моему лицу со всей силы.

— Боже! Тупой Нао!

И с этими словами, сэмпай тоже зашла в спальню, что означало официальное начало битвы на подушках. До самого конца Мафую пряталась за кроватью — она только защищалась и контратаковала, бросая подушки в ту сторону, откуда они прилетели. Она бросала довольно метко — хотя большинство её бросков были нацелены в меня.

1. ↑Группа, не имеющая официальных записей
2. ↑Вокалист распавшейся и заново соединившейся группы Unicorn. Композиция называется "Umi eto", но чаще встречается название "mashimaro"