— Дерьмо! Дерьмо! Как же так! Это что, шутка?!

Стояла полночь. Внутри парка, раскинувшийся за пределами города с почтовым отделением Холада, некий парень шепотом проклинал что-то ведомое лишь ему, стуча кулаком по стволу одного из деревьев снова и снова. Это был Хияма Дайске. Глаза Хиямы напряженно подрагивали в ненависти, возбуждении и нетерпении. Эти, по-настоящему уродливые, гнусные зрачки, о которых не будет преувеличением сказать, что их «до краев» затопило бешенство.

— Как я и предполагал, ты действительно потерял терпение… Хотя я могу это понять, с этим ничего не поделаешь. Все-таки, твоя драгоценная, столь дорогая тебе принцесса Каори была похищена другим мужчиной прямо у тебя на глазах, не так ли?

Голос, исполненный презрения и легкой симпатии раздался позади Хиямы. Хлюп, Хияма мгновенно развернулся. После, он вздохнул с облегчением, заметив, что личность побеспокоившая его – это его «Тайный собеседник». Заметив это он, тут же сжал кулаки и ответил голосом, похожим на рык израненного зверя:

— Захлопнись! Дерьмо! Это… Этого не должно было случиться! Почему, почему этот гаденыш жив? Зачем он так поступил…

— Не отвлекайся, я хочу с тобой кое-что обсудить, понимаешь? И кстати, это обернется серьезными трудностями, если нас, тайно встречающихся, кто-нибудь увидит.

— …Больше, больше у меня нет причин идти у тебя на поводу…Моя Каори уже…

Между тенью деревьев, созданных отражением лунного света от воды, виднелся силуэт человека, которому Хияма горестно изливал о своем несчастье, продолжая бить кулаком по стволу дерева.

Хияма действовал сообща с этой личностью только потому, что его заверили — он сможет завладеть Каори. Потому, с уходом Каори, отпадала всякая причина оказания поддержки этому человеку и уже было слишком поздно угрожать ему раскрытием всем, факта его попытке убийства Хадзиме, так как жертва уже и сама могла все раскрыть.

Но личность во тьме в ответ на это лишь улыбнулась, при этом уголки рта ее загнулись в форме луны, взирая снова на Хияму словно вновь дразня, будто бы дьявол во плоти.

— Если ее отобрали, просто верни ее обратно. Что в этом плохого? Благо у нас есть очень даже пригодная наживка.

— …Наживка?

Не вникая в смысл сказанного, Хияма в сомнении наклонил голову, что вызвало усмешку у личности и она кивнула.

— Верно, наживка. Даже если она поставит на первое место свои чувства и покинет своих товарищей… ее лучший друг, всегда стоящий рядом с ней, ее друг детства… думаешь, она вот так оставит их на произвол судьбы? Особенно, узнав, что они оказались в затруднительном положении.

— Ты…

— Будет не сложно вызвать ее обратно. Так что поменьше пессимизма на этот счет. Вот жеж, даже у меня в этот раз мурашки по коже пробежались… Но я рад, что все это закончилось кое-чем благоприятным для меня. Даа, можно сказать сами небеса на нашей стороне. Не покончить ли нам со всем, как вернемся в Королевскую Столицу? Тогда, ты, несомненно, заполучишь то, что желаешь, как тебе?

— …

Хоть и осознавая, что это бессмысленно, Хияма взглянул на своего сообщника, стоявшего в тени. Даже ощутив на себе взгляд Хиямы, личность привычно рассмеялась.

Хоть он и не ведал всех планов этого человека, судя по тому, что он говорил ранее, Хияма догадывался — в них входило нанесение вреда его одноклассникам. Для своей собственной цели, они с легкостью могли предать своих одноклассников, с которыми разделяли радость и печаль.

После такого, холодок пробежался по его спине, ведь он не чувствовал каких-либо угрызений совести у этой личности.

(Как всегда, мерзкий человек…Но и я не могу более сдерживаться… Я должен пойти на такое, чтобы вернуть МОЮ Каори… Это все. Не в чем больше сомневаться. Все ради Каори. Я здесь справедливость.)

Хияма мыслил только о себе и все его сомнения уже улетучились. Хияма упускал из виду самые важные нюансы, подталкиваемый нашептыванием своего таинственного собеседника, он находил справедливость в своих действиях, помимо этого изнутри его подогревало желание владеть Каори.

Силуэт погрузился в тишину, разделяя чувства Хиямы и улыбаясь, он ждал его ответа.

— …Хорошо. Как и раньше, я буду тебе помогать. Но взамен…

— Аа. Я уяснил уже для себя. Я заполучу, что желаю я, а ты же заполучишь то, что желаешь ты. Разделяй и властвуй, разве не замечательная фраза? Отныне, этот миг будет называться ключевым. Также тот инцидент в Королевской Столице, могу я оставить его на тебя?

Не обращая внимания на искаженное лицо Хиямы, личность развернулась и исчезла, словно сливаясь с местностью, теряясь между деревьями. Все, что осталось, это «падший» парень, из чьих глаз сочилась лишь тьма.

***

Уже в другом месте, в то время как подозрительная встреча за границей города имела место, уже другой парень и девушка стояли под лунным светом.

В отличие от ранее описанной тайной встречи, они стояли на небольшом изогнутом мостике, возвышающемся над одним из водных протоков проходящих мимо магазинов и переулков города. Множество таких водных путей было сооружено для подпитки ресторанов и служебных построек, а парень, стоящий на мосту, смотрел на подрагивающую водную гладь, отражавшую луну на ней.

Точнее говоря, он не смотрел, а лишь опустил свою голову, к тому же, лицо его покрывал мрак, мужчина был далек от своего привычного сияния. Внешность парня была таковой, словно у человека, чья компания обанкротилась, погрязнув в огромных долгах , кто сейчас лихорадочно обдумывал свое будущее, вглядываясь во тьму. Это был наш герой, Куки Аманокава.

— …И ты ничего не скажешь?

Послышался голос Куки, все не отводящего взгляд от луны, отражающейся на поверхности воды. Реплика относилась к его другу детства, знакомой ему уже в течение десяти лет — Шидзуку Яигаши, что вечно следовала за только что покинувшей их девушкой.

В отличие от Куки, Шидзуку, созерцая луну на небе, облокотилась спиной на перила моста. Ее выдающаяся прическа в виде «конского хвоста» развевалась вдоль моста, играя на ветру. Они не смотрели друг на друга, Куки же ответил на ее вопрос лишь молчанием. В след за этим, Шидзуку, любуясь луной, задала ему вопрос:

— А что ты хочешь, чтобы я сказала?

— …

Ответа не последовало, нет, Куки просто не мог ответить ей. Хоть он и смотрел сейчас на луну, отраженной на водной глади, в уме у него стояла сцена где Каори признавалась в своих чувствах. Обуянная беспокойством и одновременно торжеством, словно молясь, она раскрывала свои чувства, без какой-либо тени лжи, что убедило в правде даже Куки, чье тугодумие было на уровне хронической болезни.

Куки и Каори были друзьями где-то десять лет, но его словно что-то кольнуло, когда он узрел все ее очарование, ему никогда прежде не доводилось видеть Каори в таком свете. Для него это стало чем-то вроде грома средь ясного неба.

Каждый раз, вспоминая об этом, в его голове появлялась невыразимое чувство. Темное и тяжелое, поистине угрюмое ощущение, но без какого-либо на то основания, он верил в то, что оно естественное. Дело в том, что его друг детства, Каори, всегда была на его стороне, и это никогда не менялось. Можно сказать, о Каори он думал как если бы она принадлежала ему. Другими словами, его захлестнула ревность. Эта ревность — Куки и сам не осознавал, была ли она порождена из любви или лишь из его желания единолично владеть ею и ее волей. Но чувство, что ее увели у него, сильно вскружило ему голову.

Однако Каори сама решилась пойти с уведшим ее прочь Хадзиме (хотя он наверняка не согласился бы с таким заявлением). Помимо этого, Куки не хотел верить в эти «сказки» и отрицал само существование зовущего себя Хадзиме, вызвав его на поединок, где Куки и одолели. Его несчастье, чувство обиды на Хадзиме, сомнения насчет чувств Каори и многие другие эмоции, смешанные в одно целое, приводили разум Куки в беспорядок, словно недра пнутой кем-то мусорной корзины.

Продолжив смотреть в воду и не обращая внимание на безмолвно стоящего рядом с ним друга детства… Он вновь лишь отмолчался и это так не походило на него. Не в состоянии найти нужные слова, Куки так и молчал.

Бросая взгляд на сомневающегося Куки, Шидзуку нахмурила брови и в атмосфере, которую иначе как «ну что ты будешь делать» не назовешь, она зашевелила устами:

— …Прямо сейчас, ты та еще заноза.

— …Заноза?

Неожиданное высказывание Шидзуку заставило Куки невольно повторить ее слова, Шидзуку же сместив взор с луны на Куки, продолжила:

— Да, так и есть. Каори, она ведь не твоя и с самого начала тебе не принадлежала, как до тебя это еще не дошло?..

— …Это…тогда ты подразумеваешь, что она принадлежит Нагумо?

«Вот же ублюдок.» — мысленно проклял его Куки, глаза его дрожали, а сам он все еще отчаянно пытался отрицать подобное. Услышав это, Шидзуку в ответ сильно стукнула ему по лбу. «Больно же?!», Куки инстинктивно прикрыл руками свой лоб, Шидзуку же со злостью на него посмотрев, продолжила говорить, но уже с холодным тоном:

— Идиот. Каори принадлежит лишь себе самой. Что бы она ни выбрала, куда бы она ни пошла, лишь самой Каори принимать такие решения. Конечно, даже если она хочет быть с… Это ее собственный выбор.

— …С каких это пор? Шидзуку, ты же должно быть знала, что такое случиться, не так ли?

Не задавая лишних вопросов вроде «о чем это ты?», Шидзуку кивнула в согласии.

— Знаешь ли ты, что… Каори пересеклась с Нагумо-куном еще в средней школе…Ну, он то скорей всего это давно позабыл… Правильнее будет сказать, что мне и самой невдомек, при каких конкретно обстоятельствах они повстречались.

— …и что с того? О чем конкретно ты говоришь?

— Это тебе самому предстоит узнать, спросив лично у Каори. Все-таки, если я расскажу это тебе без ее разрешения, это будет не прилично.

— Тогда, причина, по которой Каори постоянно разговорила с Хадзиме… это было… потому… потому что она его…любит?

— Хмм, так и есть.

— …

Шидзуку с легкостью поведала ему горькую правду, о которой ему не хотелось ничего слышать, отчего он застыдился. Однако Шидзуку размышляла об этом как о прошелестевшем мимо ветре. Разъярившись ее поведением словно ребенок, Куки стал выкладывать то, что таилось у него на душе:

— Почему, почему это должен быть Нагумо. Пока мы пребывали в Японии, он был отаку, ничем не примечательный, а также не показывающий каких-то особых успехов в учебе или спорте… Всегда лишь через силу смеясь и будучи не к месту… он вел себя уклончиво каждый раз, когда с ним затевала разговор Каори… Он представлял собой типичного отаку… Будь я на его месте, я бы не относился к Каори так безразлично. Я бы всегда относился к ней, как кому-то важному и всегда бы выкладывался на полную во благо Каори… Кроме этого, эти девушки ждали Хадзиме с таким видом…разве он не низшее существо, раз так с ними обращается. Кроме того, он же убийца! Он убил не сопротивляющуюся женщину. Так, думаешь, я не прав?! Все верно, странно то, что Каори нравится такой гаденыш, как он. Он наверняка замыслил…

ФШУУХ!

— Гухах?!

Разгорячившись, Куки стал порицать Хадзиме, выдумывая свою истину, за что получил от Шидзуку по лбу еще раз. (Эти удары наносились, не с целью нанести какой-либо урон, а лишь в поучительных целях.)

«Что ты творишь?!» — выдавал взгляд Куки.

Шидзуку же это игнорировала, в изумлении глядя на него:

— Снова твои ругательства просачиваются наружу, не видишь что ли? До каких пор мне повторять, не переиначивай все на свой лад.

— Переиначивать вещи, как мне вздумается… Да быть не может, что—

— А ты разве не заметил? Куки, правда в том, что ты совершенно ничего не знаешь о Хадзиме, так? Ты совершенно ничего не знаешь о нем ни во время, когда мы еще находились в Японии, ни во время, которое мы провели в этом мире… И эти девушки в действительности выглядели счастливыми, нет, они излучали счастье, как ты этого не замечаешь? Но ты пренебрег этим фактом, высказываясь столь эгоистично… Нынешний Куки пытается выставить Хадзиме как плохого человека, неподходящего для Каори, если это не называется «выдумкой вещей для своего же удобства», то что вообще можно так называть?

— Н-но… Он и правда, убил человека.

— В тот момент и я сама подумывала ее прикончить. Но мне не хватило сил. Даже в будущем… Если подобная вещь произойдет, то я точно взмахну клинком для убийства во имя выживания и во благо дорогих мне людей. Хоть я и не знаю, смогу ли я пойти на такое, все же я узнаю это лишь когда придет время… Пока что все, чего я добилась, это лишь попытка убийства… Но будешь ли ты презирать меня, если Я стану убийцей?

Признание Шидзуку отняло дар речи у Куки. Его друг детства — Шидзуку, обладала большим чувством ответственности и справедливости чем другие, поэтому, когда он услышал, что она действительно готова была пойти на убийство, ему показалось, что она отдалилась от него. Но Куки покачал головой, разглядев в горькой улыбке Шидзуку тень беспокойства, вызванную страхом поранить человека.

Не упустив из виду ответную реакцию Куки, Шидзуку продолжила речь:

— Определенно, поражает его трансформа… Если подумать о его характере, когда мы еще проживали в Японии, не будет преувеличением сказать, что он стал другим человеком… Ну, даже так, все указывает на то, что Каори думает о нем как о «Хадзиме Нагумо» и похоже, он не целиком подвергся изменениям… Но одно ты должен помнить, он бился с этой женщиной, чтобы спасти нас и убил ее вместо нас.

— …Ты имеешь в виду, убивать это правильно?

— Я… Не могу прийти к заключению, что это правильно. Убийства это все-таки убийства… Я не смогу оправдать его, да и не хочу.

— Тогда…

— Даже после всего этого, у нас нет прав оценивать действия Нагумо-куна. Это ни чья-то ошибка, а лишь следствие нашей собственной слабости…

Говоря другими словами, если он так желал иного исхода, то ему следовала разрешить ситуацию самостоятельно, а не перекладывать ее решение на других. Все сложилось именно так, лишь из-за того, что он был недостаточно силен, поэтому и не смог добиться желаемого результата. Было ошибкой жаловаться на результат достигнутый человеком, на которого он все это взвалил.

Заметив эти мысли у себя в голове, Куки вдруг вспомнил, что он мог лишь ползать по земле, в то время как Хадзиме показывал свое превосходство.

Не в силах возразить он погрузился в гнетущую тишину. Его неудовлетворённое выражение лица, очевидно, говорило: «Но, ведь это правда, что он убил человека!» Заметив упрямство Куки, Шидзуку, предостерегающим тоном, решила поделиться своими размышлениями, относительно произошедшего с ними после прибытия в этот мир:

— Я не ненавижу столь прямолинейное чувство справедливости Куки.

— …Шидзуку.

— Однако. Я считаю, настало время тебе засомневаться в том, прав ли ты на самом деле.

— Подвергнуть сомнению мое ощущение справедливости?

— Разумеется, непоколебимость чувства справедливости необходима, чтобы доводить вещи до конца. Но вскоре оно явно повергнется искажению, если ты не усомнишься в этом и просто продолжишь идти дальше, слепо веря в него. Потому в следующий раз, когда подобное произойдет, я хочу, чтобы ты задался вопросом, действительно ли ты прав или все же тебе придётся пойти на «это», даже если ты осознаешь, что все это неправильно… Совсем не плохо, если даже после «этого» ты продолжишь мыслить в этом же ключе, хорошо?.. Честно скажу, в этом мире сложно жить полагаясь лишь на прямолинейную справедливость. Придя в этот мир, я срезала жизни словно колосья пшеницы, пускай эти жизни и принадлежали демоническим зверям… В общем, я пришла к такому мнению.

Осознав, что он, все это время, полностью игнорировал тот факт, что Шидзуку задумывалась об этом каждый раз, как убивала демона – Куки выпучил глаза.

— Куки. Ты не всегда прав и даже если тебе так кажется. Ты не должен упускать из виду, что твоя «правота» может привести к летальному исходу. Но ты, искажаешь факты в свою собственную пользу не из-за твоего чувства «справедливости», ты делаешь это из ревности.

— Н-нет, что бы я и ревновал…

— Ты ведь понимаешь что это совсем не круто, пытаться сейчас придумать отговорки, дабы провести меня, так?

— …

Куки вновь опустил свой взгляд, всматриваясь в отражение луны на поверхности воды. Но темные мысли, наполнявшие его мгновение назад, ослабли и, по всей видимости, он о чем-то глубоко призадумался. Как бы там ни было, он избежал попадания в бесконечный цикл ненависти, заметив это, Шидзуку облегченно вздохнула.

И понимая, что сейчас ему нужно побыть одному, Шидзуку отошла от перил моста и попыталась тихо покинуть это место. Тогда позади, уже развернувшейся прочь Шидзуку, послышалось бормотание Куки:

— Шидзуку…ты ведь никуда не уйдешь, верно?

— …Чего это ты вдруг?

— …Прошу, не уходи, Шидзуку.

— …

Слова Куки были наполнены мольбой. Фраза вызвавшая бы у студенток в Японии и запавших на него девушек Королевства возгласы: «кия, кия». Вызвала на лице Шидзуку лишь изумление. Он мог потерять себя из-за чувства утраты, наполнившего его из-за ухода Каори… Шидзуку посмотрела через плечо, в сторону расплывчатой луны. Луны, застывшей на поверхности воды, которую недавно так пристально разглядывал Куки.

— По крайней мере, я не «луна»… Я не оставлю мужчину, нуждающегося во мне.

После сказанного, Шидзуку покинула мост. После того как она его оставила, Куки еще какое-то время смотрел на переулок в котором растворилась Шидзуку, после он вновь посмотрел на отраженную на водной глади луну и наконец понял значение ее слов.

— …Понятно… луна, отраженная на водной глади.

Луна отражается на воде, словно цветы в зеркале. Эти вещи на первый взгляд кажутся легко достижимыми, но на деле дотянуться до них не представляется возможным. Он неосознанно посмотрел на Каори, как на отраженную на водной глади луну и, несомненно, это было нечто, чего он не мог достигнуть. Особенно после увиденных им эмоций Каори, в то время как она признавалась в своих чувствах Хадзиме.

Шидзуку добавила напоследок, что она не «отражённая на водной поверхности луна». Значит, он был в состоянии дотянуться до нее. Однако от ее следующих слов веяло жестокостью. Невольно на лице Куки всплыла натянутая улыбка. Он еще раз обдумывал то, что он только что высказал своему другу детства.

Куки перестал взирать на отраженную луну и взглянул на небо. На миг ему показалось что он сможет дотянуться до луны, но секунду спустя, к нему пришло осознание того, что это не так, ведь она находиться невероятно далеко от него. Издав глубокий вздох, Куки стал размышлять о словах, произнесённых его строгим и в то же время добрым другом детства.

Измениться или не измениться… Отныне все лежало в руках Куки.