Когда Хан Сень увидел то, что было в мешке, по его телу побежали мурашки.

Из мешка показался человек, который выглядел худым и ему было около тридцати лет.

Это был живой человек, и юноша увидел испуг на лице этого парня.

Прежде чем Хан Сень смог осознать ситуацию, скорпионы уже набросились на незнакомца. Его, как будто мучили и жалили множество раз. От невыносимой боли, мужчина начал кататься по песку и громко кричать.

"Это какая-то уловка! Дядя Жук не смог бы всё время притворяться настолько добрым, если бы он действительно просто так решил использовать человека и подвергнуть его таким пыткам", - тело Хан Сеня окутал озноб.

Когда Хан Сень взглянул на Дядю Жука, то замер.

Мужчина плакал. Он смотрел, как жалят парня и казалось, ощущает эту боль. Он молился за незнакомца.

Только теперь Хан Сень обратил внимание на то, что человек выглядел знакомым, он уже видел его в убежище.

Дядя Жук был эмоциональным человеком. Хан Сень активировал ауру от Сутры Дунсюань, чтобы узнать чувства и прочесть его мысли. Но он слышал только крик.

Ему удалось узнать только одно слово.

"Сын? Он сказал сын? Но это же не может быть его сын!" - про себя воскликнул Хан Сень и снова повернулся к мучающемуся парню. Он не мог даже предположить из-за чего Дядя Жук мог такое сделать со своим сыном.

Однако в такой ситуации, люди не стали бы врать, а Хан Сень отчётливо слышал, что он выкрикивал слово сын. Юноша не мог ошибиться.

Тело человека, лежащего на песке, начало распухать. Не было сомнений в том, что вскоре он умрёт.

Когда юноша только увидел его, тот был очень худым, но теперь тело человека настолько распухло, что он казался очень толстым парнем. Он больше не мог кричать, но его мышцы продолжали дергаться от боли, которую он пытался терпеть.

Дядя Жук продолжал молиться, а по его лицу текли слёзы. Его зубы стучали, доказывая, что он был очень напуган.

Хан Сень ещё никогда не видел такой любопытной, ужасной и грустной ситуации. Он даже не мог понять, что чувствует относительно того, что происходит.

Юноша решил, что сейчас человека съедят, но в этот момент снова послышался плач ребёнка.

Но сейчас он отличался и казался каким-то грубым и сердитым.

Когда звук распространился по всей долине, скорпионы начали возвращаться в свои норы.

Спустя немного времени, в долине остался только распухший человек. Дядя Жук продолжал смотреть на умирающего парня.

Хан Сень очень хотел узнать, что произошло и почему, и что будет дальше. Юноша даже весь вспотел от нервного напряжения. Как бы там не было, но всё это выглядело очень странным.

Когда Хан Сень снова взглянул на парня, то заметил, что его тень была странной. Он был похож на свинью, но его тень была не выше трёх метров.

Тень действительно казалась странной. Одна половина была похожа на человека, а вторая - на скорпиона.

Затем тень ожила и пошла.

Появился человек с длинными чёрными волосами и глазами, которые были чёрными, как уголь. Под чёрной бронёй можно было увидеть выпуклые мышцы.

Нижняя часть туловища была как у скорпиона, а верхняя - как у человека. Взглянув на человека-скорпиона, Хан Сень ощутил, что его жизненная сила выше, чем у его Рыцаря-Предателя.

"Почему тень этого парня напоминает супер существо?" - Хан Сень задумался, глядя на этого человека-скорпиона.

Тень взмахнула хвостом и вонзила его в раздутое тело парня. Тело быстро снова стало стройным. Тело парня восстановилось, так как весь яд оказался в хвосте человека-скорпиона.

После этого, молодой человек встал и казался встревоженным.

Когда парень встал, то приблизился к тени человека-скорпиона, а затем эта тень стала его тенью.

Парень упал на песок и начал бить кулаками по своей тени. Вскоре кулаки покрылись кровью, но, похоже, что он не собирался останавливаться.

- Маленький Янь! - Дядя Жук подбежал к парню и попытался его обнять.

Однако молодой человек быстро повернулся и мужчина остановился.

- Я буду ненавидеть тебя целую вечность! - парень казался взбешённый.

Затем он встал, схватил камень и решил ударить себя по голове. Однако до того, как он дотронулся до своей головы, тень коснулась камня, и тот взорвался. Человек не мог сам себя убить.