Еще три дня мы шли с ней, пока нам светило солнце.

Но сколько бы мы ни шагали, нам встречались лишь опустевшие дома да поросшие сорняками огороды.

Иногда попадались дома не обычные, а крупные и хорошо построенные, но и они обросли сорняками, с которыми никто не боролся.

Мы шли по большой дороге. Я бы даже назвал ее магистралью.

Я слышал, что в больших странах в сельской местности дороги не строят, и выглядят они там так же, как и в древности.

Но эта дорога когда-то действительно была крупной и вымощенной камнем для удобства путников. Однако вот уже несколько месяцев на нее не ступала нога ни человека, ни животного — камни потрескались, и из трещин росла трава.

Мне сразу вспомнились стебли хвоща, каждой весной пробивавшиеся сквозь асфальт.

Но если при виде той картины меня наполняло восхищение силой природы, которая и тут умудряется пробить себе дорогу, то эта трава, росшая из заброшенной много месяцев назад дороги, вызывала совсем другие чувства.

Какие именно? Увы, прямого ответа я дать не могу.

Казалось... будто что-то не так.

Кстати, эта страна слишком тихая.

Когда я в последний раз слышал жужжание насекомых, пение птиц?

Я напряг память и вспомнил, что не слышал их с той поры, как оказался на горе.

По всему миру эхом раздавался шум листвы и дуновения ветра... но не было дыхания жизни.

Я ощущал лишь одну жизнь...

— Фрокми, Мидзуки, уше дибло! — воскликнула звонким голосом шедшая рядом со мной Шелерия и вскинула палец.

За эти три дня мы так и не научились понимать языки друг друга, но смогли прийти к взаимопониманию на жестах.

— Замок...

Большой замок смотрел на нас с вершины холма.

Я сразу сравнил его со знакомыми мне замками из парков развлечений. Каменный... явно старый.

Но хоть мне и пришли в голову копии европейских замков из парков, этот заметно отличался.

Все камни только серые. Стены поблекли на солнце, видно, построены много лет назад.

Замок окружали квадратные стены, на каждом углу высилась сторожевая башня.

Сам же замок выглядел весьма крепким, но таким же серым.

Мне, как привыкшему к замкам из парков, он показался скорее огромной тюрьмой — настолько он отличался от строений из моих мысленных образов.

Я опустил взгляд и увидел замковый город, тоже состоящий из таких же серых домов.

Не знаю, из какой эпохи этот замок, но из уроков истории помню, что на строительство таких крепостей уходил не один год.

А уж если она так хорошо сохранилась, то про него и ЮНЕСКО знать должен.

Казалось бы, такая достопримечательность должна привлекать толпы туристов.

— Ибер, Мидзуки.

— Ага, идем.

Замок был не так уж и близко, но дорога кажется легче, когда идешь к какой-то цели. Мы с Шелерией направились прямо к городу.

Хоть я и старался идти быстро, Шелерия, несмотря на весь свой тяжелый багаж, шагала впереди меня. Мне было настолько стыдно, что я пообещал себе в будущем тренировать выносливость.

Как вернусь домой, буду бегать марафоны... или хоть спортивной ходьбой займусь.

Наконец, мы подобрались к огромным воротам замка.

Издалека они казались маленькими, но сейчас выглядели впечатляюще огромными.

К серому камню крепко пристала черно-коричневая грязь от летних дождей.

Ну а стены успели зарасти плющом.

Мост, ведущий от стены в город, тоже оказался каменным и удобным.

Я так засмотрелся, что опомнился лишь тогда, когда Шелерия помахала мне рукой с другой стороны моста, и побежал к ней.

Когда мы прошли через ворота, моим глазам открылась панорама замкового города.

— ...

Дома здесь, как и сам замок, были сделаны из камня.

В некоторых местах мощеная дорога тоже поросла травой, но идти по ней все равно оказалось легче, чем по земле.

В стенах домов виднелись деревянные окна с решетками.

Но.

— Прямо город-призрак...

Молчала улица. Молчал город. Молчал замок. Молчал мир.

Здесь тоже нет жизни.

И что странно, дома не выглядели такими уж древними.

Трудно поверить, что подобные старые каменные здания так хорошо сохранились.

Я ожидал, что за долгие годы они выветрятся или обрушатся, но казалось, что еще каких-то несколько месяцев назад в них жили люди...

— Фяба, Мидзуки!

— А, ага.

Шелерия окликнула меня как раз в тот момент, когда меня начало охватывать необъяснимое беспокойство.

Хоть и неловко так думать, но я действительно радовался тому, что она со мной.

Шелерия явно знала, куда идти, и несколько раз тянула меня за руку, когда я останавливался на месте.

Наверное, когда-то здесь был крупный город. Он простирался очень далеко, и в одиночку я бы точно заблудился на его запутанных улицах.

Может, Шелерия когда-то жила здесь.

Уж слишком хорошо она знала дорогу.

— Замок?

Постепенно мы приблизились к тому замку на холме, который видели раньше.

— Ба, лабеяфь, кар ече офканофь ка жкущса... — сказала Шелерия с сожалением в голосе, продолжая двигаться по дороге.

Мы прошли сквозь ворота, и передо мной оказалось три здания.

Одно — тот самый замок на холме. Что за остальные здания — я не знаю.

Шелерия повела нас прямо в замок.

Внутри было темно и немного влажно. Воздух сильно застоялся.

На стенах висели подсвечники, служившие когда-то источниками света.

Видимо, они давно прогорели дотла — под каждым лежали разбросанные угольки.

Замок казался настолько неприветливым, что тянул скорее на крепость.

Я несколько раз чуть не споткнулся, пока шел по лестнице.

Наконец Шелерия остановилась напротив двери, богато украшенной золотом, серебром и драгоценными камнями.

— Ры тмижни, Мидзуки.

— За ней что-то есть?

Шелерия уверенно кивнула и с силой толкнула дверь.

Но та не открылась.

— Щко касое? — удивилась Шелерия.

— Может, так?..

Я попробовал потянуть дверь на себя.

Тяжелая инкрустированная дверь медленно открылась, обтираясь о каменный пол.

Я посмотрел на Шелерию и увидел, что та немного покраснела.

Она засмущалась?

Выходит, даже Шелерия ошибается.

Не знаю, почему, но мне она уже успела показаться безупречным сверхчеловеком.

Видимо, у меня появились такие ожидания из-за того, что она каждый день использовала магию.

Впрочем, случившееся меня немного успокоило.

Это ощущение неправильности, этот страх перед безлюдным местом немного утих.

Комната за дверью оказалась темной, но сквозь решетчатое окно пробивался слабый свет.

Шелерия открыла его, и в комнате сразу стало светлее.

Ковер, кровать, стол, книжный шкаф… вся мебель богато украшена.

Пол и стол сильно запылились — ими явно давно не пользовались.

В целом, если учесть, что мы в замке, это наверняка комната кого-то из королевской семьи… погоди-ка.

— Э-э?

Я пригляделся и заметил, что на полу у правого края книжного шкафа пыли заметно меньше.

— Ба, эко док кук.

Слова Шелерии привели меня в чувство. Сама она уже начала тянуть шкаф.

Я не понял, что она делает, но решил помочь.

Шкаф оказался на удивление легким. Мы легко передвинули его, и я понял его назначение.

— Так это тайная лестница?

За шкафом обнаружился узкий проход.

Из прохода вниз, в темноту, вела лестница.

— Лар куба, Мидзуки.

Сложив свой багаж на полу комнаты, Шелерия достала несколько красных листков.

Затем она, так и оставив позади багаж, зашла в проход и зажгла листок.

Листки Шелерии не переставали удивлять меня. Когда мы ночуем в открытом поле, они горят ярко и жарко, но сейчас огонек был слабым, пригодным лишь для освещения.

Взяв меня за запястье свободной рукой, Шелерия начала спускаться.

Почему-то я отчетливо слышал ее пульс, передававшийся мне через руку.

Она из-за чего-то нервничала? Может, знала, что ждет нас дальше?

Мы спускались все дальше. Когда, по моим ощущениям, добрались до подвала, нам открылась комната, и я обомлел.

Гора сокровищ.

Перед моими глазами блестело золото, богатые украшения, огромные драгоценные камни, дорогие древние фолианты, короны, тиары, посохи и прочие ценные вещи.

Никогда еще мне не приходилось видеть столь достоверное воплощение термина «сокровищница».

— Мидзуки.

— Шелерия?

Она выбрала из всей горы маленькую коробочку, открыла и показала мне.

Шесть леденцов.

Выглядели они похуже, чем магазинные — видимо, залежались.

Более того, казалось, что они в какой-то момент даже таяли — скорей всего, из-за того, что хранились в теплом месте — и брать их в рот совсем не хотелось…

Но не успел я что-либо сделать, как Шелерия засунула один из леденцов себе в рот.

— Цоможо, Мидзуки, коше фьежь.

С этими словами она взяла еще один леденец и поднесла к моему рту.

Если я правильно помню, «фьежь» означает «съешь». Во всяком случае Шелерия использует это слово только во время еды, так что оно как-то с едой связано.

Я посмотрел на леденец.

Действительно, он немного испортился, и решиться такой съесть непросто.

— У меня от него живот заболит. Так что я…

— Ле сатмивлищай!

Я впервые услышал, как Шелерия говорит строгим тоном.

Почему она злится?

Она словно решила выразить свою волю куда яснее, чем все прошлые разы.

Хм-м… страшновато, конечно, но раз уж она так помогала мне, то надо побороть страх и съесть.

Я взял леденец и осторожно положил его в рот.

По языку и рту разлился странный вкус.

Не очень сладкий, чем-то похожий на мятный, но не совсем.

Словами не описать.

Могу лишь сказать, что мне никогда не приходилось есть ничего подобного.

Лучшая метафора, которая приходит в голову — вкус тающего стеклянного шарика.

— Мидзуки, ты меня понимаешь?

— Э?!

Неожиданные слова заставили меня обернуться. Но произнести их могла лишь Шелерия.

Даже слово «Мидзуки» она произнесла яснее обычного.

Что это значит? Неужели она знает японский?

Нет, это невозможно.

Если бы знала, то заговорила бы раньше.

Шелерия улыбнулась, глядя на мой ошарашенный вид.

— Шелерия… тебя ведь так зовут, да?

— Да, я Шелерия Фламер, — ответила она на вопрос с уже не раз виденной мной улыбкой сквозь начавшиеся слезы. — Все это время… я мечтала поговорить с тобой…

— Со мной? А-а, а кто ты вообще?

— Я Шелерия, придв… то есть, для тебя я человек из другого мира.

— Другого мира?

Печально опустившая взгляд Шелерия кивнула.

— Возможно, ты мне не веришь, но я… Думаю, мы с тобой родились в разных мирах.

— Эм-м… то есть у нас не просто языки и страны разные?

— Мидзуки, я уверена. Ведь в моем мире… в моей стране нет таких инструментов, как у тебя в левом кармане.

Я невольно потрогал карман рукой.

Там лежал старый мобильный телефон, уже много времени служивший мне верой и правдой.

Родители купили мне его очень давно, когда я еще и сам не понимал, зачем он мне нужен. Я так привязался к старичку, что раз пять покупал ему новый аккумулятор. Конечно, современные модели куда легче и функциональнее…

Но этот телефон очень дорог мне.

— Это ведь обычный мобильный телефон.

— Да… наверняка для тебя он обычный, Мидзуки. А что насчет этого?

Она указала на тлеющий листок изрисованной бумаги, выкрашенной красными чернилами.

Да уж в моем мире таких… магических вещей не было.

И вообще, еще минуту назад мы не понимали друг друга, а теперь съели по леденцу и начали говорить. Наверняка это тоже магия.

Что самое странное — я все еще отчетливо понимал, что голос Шелерии звучал так же, как раньше, но что-то в моей голове превращало ее речь в японскую. Что это, если не магия?

— Это сейчас я их так трачу, а так одного листка мне на неделю хватает.

— А леденцы эти тоже волшебные?

— Да, это очень дорогие ингредиенты. Настолько дорогие, что даже в личной сокровищнице короля их только шесть. Крайне удобная вещь, съевшие люди начинают понимать речь друг друга.

— Разве можно мне есть что-то настолько ценное?

— Ничего страшного. Их хозяина больше нет. Нас некому обвинять и некому судить.

— Э?..

Я собирался было спросить ее, что это значит, но слова растворились в моем горле.

Вид Шелерии, печально свесившей голову…

Меня беспокоило лишь одно — почему она так выглядит.

Только не сегодня.

Я всегда хотел подбодрить ее, когда она так грустно улыбается: и вчера, и позавчера, и все остальные дни.

— Хорошо. Я верю тебе, Шелерия.

— Правда?

— Да. Это другой мир, не тот, в котором я жил. Языки у нас, понятное дело, разные, а это — лишь одна из многих стран.

— Мидзуки… спасибо…

— Это мне надо благодарить тебя за помощь. Одному мне пришлось бы туго.

— Да, пожалуй. Ты ведь явно не привык ночевать под открытым небом… а, но та сладкая хрустящая штучка была очень вкусной. Ты ее сам сделал?

— Ага, это деликатес из моего мира.

За те три дня, которые мы сюда шли, я решил, что булочки надо доесть, пока они не испортились, и поделился с Шелерией.

Шелерия, как и я, не сразу решилась съесть незнакомую ей вещь. Но она попробовала, и ей сразу понравилось.

— Мой лучший друг — большой сладкоежка. Я немного волнуюсь, что у него несбалансированное питание, поэтому научился делать такие булочки с витаминными начинками. Ему-то все равно, что есть, лишь бы сладкое.

Конкретно эти булочки, похожие на мягкие сухари, я делал по классическому шотландскому рецепту. Как их только не называют. Пожалуй, самое понятное название это «калоримейты»*.

Вот и мой друг думал, что я кормлю его чем-то магазинным, а поскольку делал я их на шоколаде, то охотно ел. А потом я начал подмешивать в них витамины.

— Ясно. Вижу, ты им очень дорожишь.

— Еще бы. Лучший друг всей моей жизни.

— Ясно…

Шелерия выглядела очень грустно.

Я уже собирался спросить, что случилось, но тут она заулыбалась.

Мне показалось?

— И все же, Мидзуки, с той коричневой сладкой жидкостью ты переборщил. Это уже ни в какие рамки не лезет.

Да уж, кофе со сгущенным молоком не каждому по душе.

Я побоялся сказать ей, что мой друг радостно пьет такую «ни в какую рамки не лезущую» жидкость да еще и с медом смешивает.

Сам я тоже постоянно такой кофе пить не могу.

— Шелерия, что ты делала в том доме?

— Там моя родина.

— А, понятно. Тихое место. И воздух чистый.

— Это точно…

Опять.

Опять Шелерия на мгновение опустила взгляд и стала выглядеть так, словно заставляет себя улыбаться.

— Мидзуки, ты можешь… рассказать мне о себе?

— Э? Могу, конечно…

На самом деле я хотел подбодрить ее. Но едва речь заходила о ней, как Шелерия сразу опускала взгляд.

Упрятав подальше вопрос, который собирался задать, я начал говорить о себе.

— Моя мать — мастер аранжировки цветов. А отец цветами торгует…

И понеслось — близкие мне люди, друзья, школа, бытовая жизнь.

Я рассказывал о ничем не примечательных вещах.

Наконец, говорить о себе стало нечего, я взял паузу для передышки…

— Мидзуки, я решилась.

— Шелерия?

Она крепко сжимала кулаки, словно держась за свою решимость.

И затем посмотрела в мои глаза, но не тем мягким, готовым все стерпеть взглядом. Сейчас она выглядела очень серьезно.

Мне показалось, что я тону в ее прекрасных золотистых глазах.

Но тут я заметил.

Руки Шелерии дрожали.

Не успел я спросить, что случилось, как она продолжила:

— Мидзуки, приготовься. Сейчас я расскажу тебе все, что знаю об этом мире.

— Х-хорошо.

Вдох, еще один. Шелерия серьезно посмотрела на меня и сказала:

— В этом мире нет жизни.

— Э?

— Если точнее, то три месяца назад в какой-то день вся жизнь исчезла.

— Исчезла?..

— Ты не заметил ничего странного по пути сюда, Мидзуки?

И тогда я задумался.

Все то время, пока я спускался с горы, я не видел ни единого жучка, ни одной птички.

Не видел я их и за те три дня, что мы путешествовали с Шелерией.

Я слышал шум ветра и звуки шагов.

Слышал, как шелестит листва, как журчит вода, но больше ничего.

Не раз и не два мне уже становилось жутко даже без слов Шелерии.

Но… я старался не думать об этом.

— Да. Заметил.

— Три месяца назад я проснулась рано утром в соседнем здании, в доме придворных магов школы Пустоты, но никого уже не было.

— Они никуда не могли уйти?..

Я задал вопрос, на который уже сам знал ответ.

После всего, что случилось, и, судя по тому, как Шелерия говорила об этом, она не врала.

— Невозможно одновременно убрать всю королевскую семью, рыцарей, солдат, придворных магов и остальных жителей. И даже если бы существовал способ, это бессмысленно.

Хоть мне и трудно представить себе «рыцарей, солдат и придворных магов», я сразу понял, что за ночь пропало очень много людей.

Но если так, то почему осталась Шелерия?

Судя по ней, она и сама этого не знала.

Потому что этот рассказ… давался ей очень тяжело.

— Сначала я подумала, что проспала. Пустовал весь дом, всегда полный народу… а потом я поняла, что что-то не так. Нет тренирующихся с самого утра солдат, в городе тоже никого.

Я попробовал представить.

Я просыпаюсь и не застаю ни мать ни отца.

Выхожу на улицу, но там никого нет. Прихожу в школу и не вижу друзей.

Иду до станции, но и там пусто… что бы я ощутил?

Страх. Только лишь страх.

Может, я и читал такие истории в книгах и манге, но мне все равно было бы страшно.

От одной мысли о том, что все близкие мне люди в одночасье исчезли, бросало в дрожь.

— Мне стало страшно… я долго искала. Я понимала, что поступаю плохо, но пробиралась в дома других людей, а через неделю, несмотря на угрызения совести, начала присваивать вещи из замка…

Пусть я и не знал, что случилось, но согласился с тем, что у нее не было выбора.

Хоть она и осталась одна, Шелерия цеплялась за жизнь.

Ей все еще требовалась еда и место для ночлега. Попади я в такую ситуацию, тоже начал бы воровать еду из магазинов.

— И искала. Искала в соседних деревнях, в родном краю, ходила даже в соседние страны. Но ни там, ни в еще более далеких странах никого не нашла…

— …

— В конце концов, я выбилась из сил, вернулась в родную деревню и решила жить тихой жизнью.

Видимо, Шелерия попросту примирилась.

С тем, что кроме нее в этом мире никого нет, и это уже не изменится.

Ресурсов для того, чтобы выжить в одиночку, у нее осталось с избытком.

Если она не собиралась наложить на себя руки, то оставалось лишь жить, превозмогая страх.

— И когда я уже привыкла к такой жизни… появился ты, Мидзуки.

— Я?

— Да, и я поблагодарила бога за то, что дал тебе появиться и выжить… даже не знаю, сколько молитв прочитала.

Так вот отчего она так радовалась сквозь слезы.

Я на ее месте тоже кинулся бы к ней со слезами на лице.

…Ведь она встретила то, что отчаялась увидеть.

— Поэтому я хотела быть с тобой вечно. Я была готова идти с тобой хоть до самого края земли.

«Была»? Значит, сейчас уже не готова?

— Но я быстро поняла. Что ты не из этого мира, что ты не понимаешь того, что в нем никого не осталось… что ты просто оказался здесь по воле случая.

— …Угу. Я неожиданно переместился в другое место, спустился с горы и встретился с тобой.

— Мне повезло, что ты оказался добрым человеком. В тот день мой разум был таким мутным, что я пошла бы за тобой, даже если бы ты оказался негодяем и побил бы меня.

В этом… нет ничего удивительного.

Можно смело сказать, она, понимая, что я — единственный живой человек в этом мире помимо нее, ценила меня не за какие-либо качества, а просто за саму жизнь.

Наверно, она бы и правда не стала сопротивляться, окажись я мерзавцем.

В конце концов, она ведь уже выполнила свою задачу и нашла жизнь.

— Я привела тебя сюда потому, что хотела поговорить с тобой, но я не собиралась этого рассказывать.

— Почему?

— Потому что тогда я смогла бы остаться с тобой навсегда.

— …И правда. Я бы даже сам предложил тебе это.

Шелерия радовалась встрече со мной, но радовался и я.

Без нее я бы сейчас прозябал где-то на просторах этого неизвестного мира.

— Мидзуки. Еще раз прошу тебя, приготовься.

— …

И тогда Шелерия с огромным трудом объявила леденящий душу факт, сокрушивший весь мой мир.

Но на самом деле… в глубине души я уже знал это.

Я знал, но обманывал сам себя, и собирался продолжать обманывать вечно.

Не произнеси она эти слова вслух, я бы всю свою жизнь продолжал бежать от этой горькой правды.

— Мидзуки. Такими темпами ты никогда не вернешься в свой мир и никогда не увидишь дорогих тебе людей.

Земля ушла из-под ног.

Меня бросило в холод.

Такой очевидный факт, который я старательно игнорировал.

Я не слышал, что говорила Шелерия дальше… в моей голове лишь раздавались эхом ее слова: «никогда не увидишь дорогих тебе людей».

1. ↑ CalorieMate — главный производитель и продавец витаминных сухарей в Японии