Клавдий попросил Мимизуку сесть на ковер рядом с ним. Мимизуку выполнила его просьбу без колебаний. С самого начала ее жизни в замке сидение на коврах стало одним из ее любимых занятий, хотя горничные и упрекали за это девочку.

Здесь же отчитывать ее было некому.

Сев прямо на ковер, Мимизуку подняла взгляд на принца, который выглядел еще меньше нее. Клавдий сидел в кресле намного больше его самого и как будто тонул в бархатной обивке.

- Покажи мне свою отметину, – произнес Клавдий, шевеля лишь уголком рта. Мимизуку послушно сняла шляпку и показала лоб. – Какой странный узор…

- И-хи-хи! – Мимизуку засмеялась.

- Покажи свои запястья и лодыжки.

Как он и сказал, она протянула руки, показывая запястья, и выпрямила колени, демонстрируя лодыжки.

- Они совсем изменились в цвете.

- Ориетта сказала, это не исправить.

- Так ты была в кандалах?

- Ага, точно. Они насквозь проржавели, что-то такое мне сказали.

- А двигаться тебе не тяжело было?

- Тяжело? Хм… больно не было, так что, пожалуй, проблем они не приносили?

- …Ясно. – Клавдий слегка улыбнулся. Мимизуку такой улыбки никогда раньше не видела. Она даже не могла сказать, улыбка ли это вообще. – В таком случае, мое положение еще тяжелее.

- А?

- Разве мои руки и ноги не отвратительного цвета?

- Ага. – Мимизуку честно кивнула. Она не знала, что значит «уродливый», но такого цвета она точно никогда раньше не видела.

- Я такой с рождения. Я никогда не мог шевелить руками или ногами.

- Вы не можете ими шевелить?

- Правильно. Хотя я даже забрал жизнь своей матери при рождении… я точно принес королевству печаль. – С этими словами Клавдий отвел взгляд от Мимизуку и опустил глаза. – Мое тело как будто проклято. Меня нельзя показывать жителям королевства. Если скажут, что я калека, все перепугаются. Поэтому с момента моего рождения я живу в этой комнате и почти не выхожу.

Мимизуку удивленно открыла рот, снова вызвав у Клавдия улыбку, которую она не могла с уверенностью считать таковой.

- Так что, меня можно назвать неудачником, верно? – спросил Клавдий.

Мимизуку наклонила голову набок.

- Неудачником?

- Точно.

Неудачник – это когда ты несчастен. «Раз принц назвал себя неудачником, возможно, так оно и есть?» - подумала Мимизуку.

«Но почему он меня спрашивает?»

- И, как все было? То есть, тебя же Король Ночи схватил. Думаешь, ты большая неудачница, чем я? – произнес Клавдий, глядя на Мимизуку с презрительным выражением на лице.

- Эм… – Мимизуку внешность Клавдия не шокировала. – Я счастлива? В этом замке я счастлива, наверное? – рассеянно сказала она.

Слова Мимизуку как будто пронзили Клавдия насквозь. Он распахнул свои тусклые изумрудные глаза.

- Мне сказали, это благодаря Его Величеству, но, наверное, и Ваша заслуга есть, – с улыбкой произнесла Мимизуку. Клавдий отвел взгляд.

- …У меня нет никаких полномочий.

Мимизуку, не знавшая, что такое «полномочия», резко встала. Клавдий ей разрешения не давал, но вид заката из большого окна показался ей слишком красивым.

- Вау! Невероятно! – радостно закричала Мимизуку. – Невероятно, невероятно! Отсюда такой вид открывается! Эй, даже рынок видно!

- Мимизуку, я не закончил!..

Его слова потерялись в криках Мимизуку.

- Эй, эй! Запеченные фрукты на том прилавке очень вкусные! Вы их пробовали? – беззаботно спросила Мимизуку. Лицо Клавдия дернулось.

- Я же сказал!.. Я не могу выходить отсюда!

- Нет, значит? Хорошо, тогда я Вам куплю! Мы с тамошним продавцом хорошо ладим! – воскликнула Мимизуку, просияв.

Клавдий открыл было рот, чтобы что-то сказать, но закрыл его, колеблясь.

- …Ты… купишь мне? – спросил он робко.

- Ага! Точно куплю! Они очень вкусные. Там еще много красивых и забавных вещей. – Мимизуку кивнула несколько раз. Она была очень довольна. Девочка помнила, как обрадовался мужчина за прилавком, когда она назвала фрукт вкусным.

Клавдий посмотрел на Мимизуку. Это был тоскливый взгляд, как будто цеплявший за нее.

- Ты…

- Да?

- Ты не жалеешь меня?

- Ж… Жалею?

Мимизуку наклонила голову, словно птица.

- Ты не считаешь меня достойным жалости?

- Эм… а Вас надо жалеть?

Клавдий тут же вспыхнул и отвел взгляд. Похоже, вернувшийся к нему его же вопрос смутил мальчика.

- Меня тоже называли достойной жалости, хотя я не понимаю, что во мне такого жалкого, – сказала Мимизуку с широкой улыбкой. Клавдий робко посмотрел на нее.

- …Эй, Мимизуку.

- Да?

- Расскажи мне о том, что происходит вокруг замка. О том, что снаружи, что красиво, что интересно, что чудесно, – говорил он голосом тихим, словно шепот.

Мимизуку в ответ на его просьбу слегка кивнула.

- Ага, хорошо! Я все Вам расскажу. И принесу что-нибудь вкусное! В городе много удивительных вещей. И красивых тоже много!

- … – Клавдий молчал, низко повесив голову. – Эм… Мимизуку?

- А?

- …Ты, эм… – Выглядывавшие между прядями его волос уши покраснели. – Ты… станешь моим другом?

Мимизуку усмехнулась.

- А что такое «друг»? – ответила она до приятного невинно.

Клавдий поднял взгляд и неловко рассмеялся. Мимизуку впервые услышала его смех.

В тот день, закончив с государственными делами и отправившись в приемную, король обнаружил растянувшегося там на диване Герцога Энн. Вот что ждало его после дня тяжелой работы. Он подумывал зажечь спичку и засунуть ее в нос спящего рыцаря, но вспомнил, что строит планы против человека, зарабатывавшего на жизнь мечом, и передумал. Он не мог терять бдительность.

- Эй, там, домосед. Если не хотите работу потерять, немедленно убирайтесь отсюда, – произнес он звучно.

- Хорошо, хорошо… – сонно отозвался лодырь, поднимаясь. Невоспитанный Святой Рыцарь всегда считал этот диван особенно удобным.

- Зачем Вы вообще пришли?

- Просто вздремнуть.

- Убирайтесь.

- Ага, конечно. Я все равно домой собирался. Если я слишком поздно прихожу, жена бесится, Вы знаете? – непринужденно произнес Герцог Энн, вставая. Внезапно он что-то вспомнил. – Кстати, Вы слышали, что Диа и Мимизуку подружились?

- …Слышал.

- Хмм? Так это Ваше предложение было?

- Это Клавдий сказал, что хочет встретиться с «плененной принцессой».

- Хех… Как обычно, он получил не то, чего ожидал. А, ладно, ничего страшного. Я слегка удивился, услышав, что они встретились, но я тоже считаю это хорошей идеей.

Король обратил свой холодный взгляд на Герцога Энн, потягивавшегося, словно кот.

- И что Вы пытаетесь сказать?

На лице Герцога Энн появилось озадаченное выражение, как будто он пытался подобрать нужные слова, а затем он медленно открыл рот.

- …Не стоит ли Вам больше заниматься Диа? Хватит держать его под замком. Перестань Вы упрямиться и скрывать его, он бы уже учился в каком-нибудь хорошем пансионе. Вы знаете остров Ремит? Он далеко от границы, но школы там должны быть отличными.

Слушал король Герцога Энн или нет, но на рыцаря он не смотрел.

Герцог Энн вздохнул и продолжил.

- …Эй, хоть у Диа и такое тело… он очень умен, знаете ли.

- …

Король в ответ промолчал.

Герцог Энн снова вздохнул и сменил тему.

- Как продвигается план по мумификации Короля Ночи?

- Ах, да. Пока никаких задержек.

- Ясно… Ну, наверное, это хорошо.

Король оставил праздную вялость предыдущего разговора и сменил тон.

- Что Вы хотите сказать?

- Ну, просто… Думаю, все идет слишком гладко, как-никак, мы ведь с королем-демоном дело имеем.

Он был королем, несколько сотен лет правившим в полном монстров лесу. Казалось до странного неподобающим, чтобы он так легко попался в руки людям.

Даже захватывая его, они думали об этом.

- Просто Отряд Магов этой страны обладает большой магической силой, – твердо ответил король.

- Тогда все хорошо, верно? Кстати, что Вы планируете сделать с магической силой, которую выдавите из короля-демона? – беспечно спросил Герцог Энн.

- …Она будет использована на благо страны.

- Понятно.

Герцог Энн кивнул в ответ на вялый ответ короля и, быстро попрощавшись, как всегда, покинул приемную.

Слушая его удаляющиеся шаги, король плотно закрыл глаза и тихо вздохнул.

- Айлейдия…

Прекрасное имя. Говоря, он вспомнил ее обладательницу, красивую женщину. Единственные ее портреты висели в приемной и спальне. На них ему улыбалась покойная королева. Она была хорошей женщиной, которая, несмотря на свое слабое тело, любила короля и страну. Вместо того, чтобы прожить хотя бы на секунду дольше, она решила принести в этот мир новую жизнь. Для тех, кто отговаривал ее от родов, у нее был только один ответ:

«Я хочу стать единственной королевой этой страны».

Теперь она была мертва, так и оставшись единственной королевой.

Принцу тоже пришлось нести груз целой страны в одиночку.

- Принц! Посмотрите, я это у границы нашла.

- Что это? – Клавдий смотрел на прозрачный желтый комочек, который ему протягивала Мимизуку.

- Эта жидкость, которая вытекает из деревьев, а потом твердой становится. Смотрите, там жучок внутри, да?

- И правда. – Клавдий, прищурившись, всматривался в комок.

- На мед похоже. Я решила, что она должна быть сладкой и лизнула ее, но жидкость оказалась совсем не вкусной…

- Я бы такого делать не стал.

- Ясно, думаю, это только Вы такой, – хихикнула Мимизуку. Раз в три дня Мимизуку навещала Клавдия в его комнате. Иногда в комнате Клавдия уже находились другие люди, например, учителя, но, увидев лицо Мимизуку, он сразу отсылал их.

- …Мимизуку, я дарую тебе честь называть меня по имени.

- А?

- В качестве благодарности… за все. Можешь не обращаться ко мне «принц», пойдет и Клавдий…

Получив разрешение называть его по имени, Мимизуку удивленно заморгала. Но ей подумалось, что имя Клавдия слишком длинное и трудное.

Энди она звала Энди именно потому, что обращаться к нему Герцог Энн было неудобно.

- Ладно, раз ты Клавдий, я буду звать тебя Куро … – Внезапно она замолкла и полностью замерла.

«А?»

У нее в голове как будто зазвенело что-то.

«Ку… ро…»

«Это неправильно», - произнес голос у нее в голове.

Она не могла так называть его. Не этим именем.

Не этим именем.

- Куро? Не используй для моего имени такие сомнительные сокращения. Если хочешь… можешь звать меня «Диа», как Энди и остальные, – произнес Клавдий с помрачневшим лицом.

- Диа?

- Да, верно. Диа. Это… имя, полученное от моей матери.

- Твоей матери?

Клавдий опустил взгляд.

- …Родив меня, она умерла. Я убил ее.

- Ты… убил ее? – Мимизуку склонила голову набок.

- Да, точно. Я убил ее. Тело моей матери было слабым. У нее не было иммунитета к магии. Ее тело оказалось под давлением растущей магической силы этой страны. На самом деле, ее организм вообще не подходил для деторождения.

«Хмпф, - подумала Мимизуку.- Разве это значит, что Клавдий убил ее?»

- А она не хотела рожать тебя, Диа?

- …Будь оно так, думаю, все бы хорошо закончилось. – Лицо Клавдия скривилось. – Но у меня такое тело. Король тоже пренебрегает мной…

- Пренебрегает? – Мимизуку повернула голову. Это слово было ей незнакомо.

- …Это значит, он ненавидит меня, Мимизуку.

- Э? Хотя я правда не понимаю… – Мимизуку сердечно улыбнулась. – Даже если тебя ненавидят, думаю, все-таки лучше жить. А еще, я не ненавижу тебя, Диа!

Клавдий болезненно прищурился в ответ.

- …Мимизуку, тебя тоже ненавидели? – вздохнул он.

- Эмм… – Мимизуку, робея, слегка опустила взгляд. – Я не помню.

Клавдий подумал, что ее лицо выглядит так, будто она плачет.

Однажды, зайдя к Мимизуку, Герцог Энн застал ее, упершейся локтями в подоконник и поглощенной созерцанием неба.

- Мимизуку? Там что-то интересное снаружи?

- Мне просто подумалось, что луны не видно, – тихо произнесла она, не оборачиваясь.

- Луны? Сейчас еще день, знаешь ли.

- Ага. Белую. Хочу увидеть ее. Золотая тоже пойдет.

- Хм. Похоже, ты действительно любишь луну, а, Мимизуку?

Почему-то после этих слов лицо Мимизуку помрачнело.

- Да, вроде того. Немного… тоскливо, – прошептала она, как будто вздыхая.

- Эй, Ориетта, я все думаю… – Вернувшись в свой особняк Герцог Энн сел на диван, подняв ноги, и заговорил.

- Да? – отозвалась Ориета, продолжая работать со своей конторской книгой.

- Счастлива ли Мимизуку, лишившись своих воспоминаний.

- …

Рука Ориетты замерла.

Герцог Энн закрыл глаза и продолжил.

- Я размышлял, хорошо ли для человека так легкомысленно забывать о трудном прошлом. Например, разве источник счастья кроется не в искрах, разгорающихся после слез и тяжкого труда? Разве не в этом человек черпает силы?

- …Эй, Энди, – слабым голосом произнесла Ориетта.

- Хм?

Подняв взгляд, Герцог Энн обнаружил, что Ориетта встала и достает с книжной полки какую-то бумагу. Это оказались очень старые записи.

- Я помалкивала об этом, но ничего не могу поделать. Я пыталась искать в некоторых старых книгах в храме.

В подземной библиотеке храма некоторые документы легко пролежали в целости пару сотен лет. Для глаз обычной публики они предназначены не были, но Ориетта, будучи Девой Святого Меча, обладала сильным влиянием в делах храма и смогла попасть в подземную библиотеку.

- Что значит «искать»?..

- Символ на лбу Мимизуку… Я пыталась узнать, что за заклинание на нее наложили.

- И ты разузнала?

Ориетта тихо подошла к Герцогу Энн, присела на колени и опустила свои длинные ресницы.

- Это знак конца роста и убывания луны. – Она медленно открыла старый текст. Там на пожелтевшем пергаменте выцветшими чернилами без сомнения был нарисован тот же символ, что и на лбу Мимизуку. – Вот, печать, ограничивающая воспоминания.

Герцог Энн широко распахнул глаза. Он прикрыл рот, не в силах поверить, а потом нахмурился.

- Какое коварство! Эти монстры схватили Мимизуку, а потом стерли ей память?! – выпалил Герцог Энн.

- Нет. – Ориетта твердо опровергла его предположение. – Нет, не так. Последовательность событий странная. Мимизуку забыла и то, что случилось в лесу. Заклинания заработало в тот момент, когда она покинула лес…

Внезапно Герцог Энн вспомнил.

Лес горел. Посреди всего этого сжалась девочка.

Послышался громкий крик боли.

Она звала кого-то.

Прикрыв рот рукой, рыцарь опустил взгляд и вздохнул себе под нос.

- Было ли... монстрам выгодно запечатывать ее память?

- Сомневаюсь… Истинные намеренья короля-демона нам не известны. Мы знаем лишь, что Мимизуку памяти не по своей воле лишилась, – ответила Ориетта, закрывая глаза.

- А можно ли вернуть ее воспоминания? – спросил Герцог Энн.

- Думаю, есть смысл попытаться. Но я не знаю, пойдет ли это на благо. Ее тело было истощено, а еще эти отметины от цепей на запястьях и лодыжках… Наверное, ей не слишком приятно жилось. Более того, мы имеем дело с королем монстров… свободно нам с этим не справиться. Но если она хочет… тогда, наверное, от воли Мимизуку зависит, сработает ли это.

- Как ты хочешь поступить? – прямо спросил Герцог Энн.

На лице Мимизуку появилось озадаченное выражение.

Герцог Энн улыбнулся, как будто сглаживая ее неуверенность.

- Ничего, если ты не хочешь. Все-таки, это твоя жизнь. Даже если ты лишилась воспоминаний, ты все равно можешь стать счастливой, верно?

Но Мимизуку волновало совсем не это.

- Если магия рассеется, исчезнет ли узор у меня лбу? – тревожно спросила Мимизуку. Герцог Энн вздернул бровь.

- Нет, исчезнет лишь эффект… К сожалению, не думаю, что удастся избавиться от печати…

- Тогда ладно! Я согласна! – торопливо ответила Мимизуку. Она улыбнулась с сияющими глазами.

- Мимизуку… тебе нравится этот знак?

Мимизуку засмеялась, улыбаясь от всего сердца.

- Ага! Все-таки, он красивый.

Герцог Энн постучал в дверь. Услышав ожидаемое «Кто там?», он ответил «Это я» и сразу получил разрешение войти.

- Привет, давно не виделись!

Герцог Энн с улыбкой поднял руку, заставив Клавдия тоже улыбнуться. Трудно было сказать, подходить ли это человеку его возраста, но то был лишь бледный призрак улыбки.

- У тебя в это время занятий нет?

- Ага, никаких.

- Понятно.

- Эй, Энди. – Для Клавдия, который обычно просто выслушивал Герцога Энн, перехватить инициативу в разговоре было редкостью. – Как Мии?

- Мии? – На миг Герцог Энн склонил голову набок, но потом понял, о ком говорит мальчик, и улыбнулся. – Ах, ты о Мимизуку?

- Д-да… – Клавдий кивнул, его щеки слегка покраснели.

Даже у этого мальчика может быть такое выразительное лицо, молча удивился Герцог Энн, слегка обрадовавшись.

- Похоже, вы подружились. Мимизуку к тебе сегодня заходила?

- Ага. Она сказала, что с нее пытаются снять заклятие. К Мимизуку вернется память?

- …Я не уверен. Ривейл и остальные над ней целый день работают. Моя жена тоже помогает.

- Понятно…

- Так и вы и правда с ней поладили, а? – произнес Герцог Энн, не в силах сдержать широкую улыбку.

Клавдий опустил взгляд.

- Эта девочка такая странная. У нее совершенно нет ни стыда, ни жалости. Она вечно улыбается.

- …Диа. Ты хочешь, чтобы тебя жалели?

Клавдий быстро поднял голову, чтобы ответить, но, похоже, слова застряли у него в горле и он закрыл рот.

Затем слова медленно начали просачиваться, одно за другим.

- Я не понимаю. Мии говорит, что она вовсе не несчастна. Когда я вижу это, я… Я…

Похоже, больше он ничего сказать не мог.

Герцог Энн молча приблизился и несколько раз нежно погладил Клавдия по голове.

Герцог Энн, Ориетта и седой король были единственными, кто мог так касаться принца. Когда Герцог Энн впервые увидел Клавдия, тот был еще младенцем с алыми руками. Он смотрел, как мальчик рос. Клавдий был особенно важен для бездетной пары Герцога Энн и Ориетты.

- Если к Мимизуку вернется память… – мягко произнес Герцог Энн, – она может перестать быть Мимизуку, которую мы знаем.

- А?..

Клавдий поднял взгляд, слегка удивившись.

- Память человека – существенная составляющая его характера. Мимизуку, чья память вернулась, может полностью отличаться от Мимизуку, которую мы знаем сейчас…

- Я не хочу этого!!! – не подумав, закричал Клавдий.

Герцог Энн улыбнулся, как будто успокаивая его.

- И все же, мне кажется, тебе стоит подружиться и с новой Мимизуку. Разве не так?

- Это… да… – Клавдий кивнул, закусив губу. Герцог Энн, тяжело кивнув, продолжил говорить.

- Если память Мимизуку вернется, и она все равно захочет жить с нами в этой стране… Думаю, я ее удочерю.

У Клавдия округлились глаза.

Герцог Энн улыбнулся слегка застенчиво.

- Конечно, только если Мимизуку не будет против, – добавил он.

- …Я тоже хочу… – пробормотал Клавдий, опустив взгляд.

- Хм?

- Хотел бы я родиться вашим с Ориеттой сыном… – воскликнул он тихим, словно жужжание комара, голосом. Герцог Энн наградил его странным взглядом.

- Ты ненавидишь отца?

- Я его не ненавижу! – завопил Клавдий. – Не то, чтобы я его ненавидел! Но принц, рожденный таким, я лишь принесу несчастья этой стране! Для такого, как я, пришедшего в этот мир, убив собственную мать…

Герцог Энн улыбнулся и покачал головой.

- Не превозноси так своих родителей.

- Но…

- Эй, Клавдий. – Герцог Энн шагнул к подоконнику, повернувшись к мальчику спиной. – Думаешь, было бы лучше, если бы ты мог двигать руками и ногами?

- …Да. Я этого и хочу. Но что бы маги этой страны ни делали, они не могут заставить мои ноги и руки двигаться.

- Ты в этом уверен?

- Есть способ?! – спросил Клавдий, цепляясь за слова Герцога Энн.

- …Если бы у нас была мощная магическая сила… возможно… – тихо произнес Герцог Энн, не оборачиваясь.

- Да где можно такую магическую силу достать?! – закричал Клавдий, закусив губу.

Герцог Энн обернулся и снова потрепал мальчика по голове.

- Я еще зайду, – мягко произнес он.

Даже когда Герцог Энн убрал руку, Клавдий продолжал смотреть вниз.

- …Мне бы с Мии встретиться… Я буду ждать ее… Передай ей… – он говорил отрывочными фразами. Клавдию как будто хотелось расплакаться, но умел противиться потоку слез.

Все-таки, вытереть их он не мог.

- Обещаю, я передам ей – Герцог Энн кивнул, покидая комнату Клавдия.

- Мимизуку, как ты себя чувствуешь? – спросила Ориетта у Мимизуку, которая целый день готовилась к снятию заклятья.

Стоявший рядом с ней Герцог Энн поднял взгляд на девочку.

Как и ожидалось, печать Короля Ночи нельзя было снять полностью.

«Откровенно говоря, мы не можем пробиться через последнюю преграду», - признался Ривейл, глава Отряда Магов. «Но печать дышит на ладан… Судя по проделанной нами бреши, ее память сможет возродиться».

Утонувшая в своей постели Мимизуку лениво прикрыла глаза.

- Голова болит…

- Ты в порядке?

Для ее маленького тела это была, без сомнения, тяжкая ноша.

- Ага. Мне сон приснился.

- Что за сон? – спросила Ориетта.

Мимизуку приоткрыла свои сухие губы.

- Кто-то говорил со мной. Забудь. Забудь. Я не хочу. Не валяй дурака, идиот. Почему я должна забывать?

Слушая, как Мимизуку монотонно произносит такие грубые слова, Ориетта улыбнулась.

- На обычную тебя это не похоже, Мимизуку.

- Это точно я, – уверенно ответила девочка. – Это был мой голос. Не валяй дурака, идиот… – повторила Мимизуку, как будто подтверждая, что это действительно была она.

На следующий день в комнату Мимизуку в замке был приглашен редкий гость.

- Ах, давно не виделись. Да, это точно ты.

Очень робко он ступил с осторожностью на замковый ковер и не удержался от улыбки при виде Мимизуку. Со своим упитанным телом и простой одеждой на фоне белых замковых стен он смотрелся совсем не к месту.

- Интересно, помнишь ли ты меня. Мы встречались в лесу.

- А? – сидя в постели, Мимизуку склонила голову набок.

Ориетта, которая и привела мужчина, шагнула ближе к девочке.

- Мистер Шиира, пожалуйста, расскажите ей подробнее о случившемся тогда.

- Да, леди Ориетта. – Мужчина по имени Шиира, прижав шляпу к груди, низко склонил голову перед Ориеттой, а затем повернулся к Мимизуку. – Я попал в беду, заблудился в лесу, но затем внезапно появилась ты и заговорила со мной. Я подумал, что ты монстр и разнервничался. Но потом… ты назвала меня «дедушка».

- Дедушка, – повторила Мимизуку.

Шиира улыбнулся, покивав.

- Верно. Ты дала мне указания. «Идите прямо вдоль реки», сказала ты. Благодаря этим словам, я смог выбраться из леса.

- Прямо вдоль реки…

- Я спросил, «А как же ты?». Ты неправильно поняла и назвала свое имя. Я имел в виду «Что ты собираешься делать?», а ты ответила «Я Мимизуку».

- Я… Мимизуку…

У нее в голове что-то зазвенело.

«Хм? Я Мимизуку!»

Это голос. Чей это голос?

- Я спросил, «А ты со мной не пойдешь?». Но ты относила цветок, поэтому не могла. Ты держала красный цветок. Ты дала мне стебель с цветком, сказав, что это отпугнет монстров. – Погрузившись в воспоминания Шиира, подробно описывал сцену. – Очень красный… Твоя рука вся была в крови. Цветок был невероятно красным, никогда ничего подобного не видел.

- Красный… цветок…

У Мимизуку по спине потек пот. Ее сердце забилось быстрее.

- Ты еще что-то говорила… да, да, теперь вспомнил. Ты сказала, что должна отнести цветок Фукуро. Мимизуку и Фукуро друг с другом ассоциируются, так что я твои слова хорошо запомнил.

- Фукуро.

«Хорошо! Фукуро! Я буду звать тебя Фукуро!»

Глубокая ночь.

Густая тьма.

Прекрасная луна.

- Фукуро… Фукуро…

- Мимизуку? Что такое? Ты в порядке, Мимизуку? – спросила Ориетта. Мимизуку не ответила, она просто снова и снова бормотала это имя себе под нос.

- О? Прости, но, похоже, узор у тебя на голове изменился, так? – произнес Шиира, присматриваясь к Мимизуку.

- А каким он раньше был?! – спросила удивленная Ориетта.

- Эм… когда я его увидел, там был не узор, а цифры. Три… 333? Нет, не так. Думаю, 332…

«Я номер 332!».

«Он был моим».

«Моим номером».

- Нет… нет…

Глаза Мимизуку широко распахнулись, она прижала руки к ушам.

Ориетта звала ее по имени. Но ее слова не достигали девочки.

- Неееееееееееееееет! – закричала в агонии Мимизуку, как будто оказавшись при смерти.

Точно так же как и в день расставания с Фукуро.

Мимизуку стошнило. Пока она плакала, ее рвало. И рвало до тех пор, пока ничего кроме желудочного сока не осталось. Ориетта поддерживала ее за спину, но девочку все тошнило.

Ее продолжало тошнить из-за нахлынувших мутных вод памяти.

К ней разом вернулись все воспоминания. Она вспомнила, где и когда, что она чувствовала и что убивала.

Она не могла отрицать свои воспоминания. Боль, страдания. Теперь она поняла. Поняла, насколько близка была к смерти, когда жила в деревне. Все это снова вернулось к ней.

Она больше не могла отворачиваться. Она больше не могла бросать свои воспоминания.

Вспоминая, она отчаянно искала.

«Когда-то кто-то должен был хорошо ко мне относиться».

Было ли такое? Конечно, где-то.

«Ко мне относились… по-доброму».

«Две луны…»

Серебряные. И золотые. Луны.

Звон ее кандалов. Звук мира Мимизуку.

«Фукуро».

Она завопила от всего своего беспокойного сердца.

- Как я могла забыть… – Мимизуку кричала, сжав кулаки. – Не смей так эгоистично просто стирать людям память, Фукуро! Ты идиооооооот!

А затем, рядом с Ориеттой с ее ясным взглядом, Мимизуку упала, лишившись сознания.

Тем временем в подземелье, Фукуро, чьи жизненные и магические силы постепенно из него выжимали, приглушенно вздохнул.

- Ну и идиотка. Глупая девчонка…

Рядом никого не было, и эта короткая фраза осталась неуслышанной.