История из Лас-Вегаса

Пролог

— Мы в Лас-Вегасе! — восторженно закричал Букинист под яркой, с кучей перемигивающихся лампочек вывеской «Добро пожаловать в Лас-Вегас» в международном аэропорту Мак-Карран, штат Невада, США.

Что до моих ощущений…

— А-а-ах, наконец-то цивилизация…

Меня зовут Юси Инаба. В данный момент нахожусь в самом разгаре кругосветного путешествия.

Мои родители умерли, когда я учился в первом классе средней школы, после чего мне пришлось поселиться у родственников, а поступив в колледж, я переехал в самую настоящую обитель привидений и других потусторонних созданий — Особняк нежити.

За три года жизни там мои соседи — не только, собственно, нежить, но и люди, все как на подбор крайне незаурядные личности — не оставили от моих ограниченного кругозора и мировоззрения и камня на камне, после чего мне пришлось выковать нового «себя».

Кто в общежитии «Котобуки» (официальное название Особняка нежити) только не живет: Домовладелец — Черный Бонза; Рурико-сан — привидение в виде одних кистей рук; Буся и Бела — привидения маленького мальчика и собаки; Сато-сан — нежить, обожающий людей; Марико-сан — привидение, работающая воспитательницей в яслях для нежити; Ямада-сан, Судзуки-сан, Ханако-сан… И это я только начал перечислять. Прибавьте к ним ничуть не уступающих любому потустороннему созданию в необычности людей: Рэймэй Иссики — поэт и автор сказок для взрослых; Акира Фукасэ — разъезжающий по всей стране художник-авангардист; Рю-сан — длинноволосый красавец-экстрасенс; Акинэ-тян — будущий экзорцист и большая любительница покушать; Антиквар и Букинист — торговцы, путешествующие по всему миру и другим измерениям в поисках редкостей, и так далее.

В их окружении я наслушался бесчисленных историй: мудрых и легкомысленных, серьезных и смешных, реальных и фантастических, добрых и жестоких, страшных и прекрасных, — и сам успел многое повидать. И извлечь множество ценных уроков.

Быть обычным — нормально. Быть необычным — тоже нормально.

Возможности каждого человека — безграничны.

Как сказал Рю-сан:

«У тебя впереди долгая жизнь в бесконечно огромном мире. Позволь себе расслабиться».

Эти слова стали моим сокровищем.

Я мечтал поскорее пойти работать и стать самостоятельным. Думал, что так лучше всего смогу отплатить родителям, но Рю-сан и другие соседи по особняку помогли мне открыть глаза на лежащие передо мной безграничные возможности.

Одной из них стало знакомство с «Пти Иерозоиконом» — самым настоящим гримуаром, внутри которого заключены двадцать два волшебных и демонических создания. Уж не знаю, какие такие звезды сошлись, но создания выбрали меня своим господином, и так я стал книжником — чародеем, творящим волшебство с помощью магической книги.

«О-о, вот так повезло!», — подумает кто-то, но уверяю вас, завидовать тут особо нечему. Все-таки это «Пти». Его создания мало на что способны, и многие вдобавок с большими странностями. Но, хотя я и не собирался всерьез становиться магом, мне все равно пришлось заняться духовными практиками, чтобы хватало энергии для их призыва. Поначалу я даже немного обрадовался, возомнил себя кем-то вроде кохая Рю-сана, но, к сожалению, моим истинным сэмпаем и учителем оказался не кто иной, как Букинист, тоже книжник, мастер магической книги «Семь мудрецов», и тот еще растяпа по жизни.

Как бы то ни было, даже обзаведясь собственным гримуаром, я не ушел с головой в фантастические приключения, а продолжил вести жизнь самого обычного старшеклассника. При поддержке лучшего друга с начальной школы Мидзуки Хасэ.

Хасэ — единственный из друзей, кто не оставил меня после смерти родителей. Он богат, красив, умен, и, естественно, поступил в лучшую старшую школу в городе, тогда как я пошел в бизнес-колледж. Я открыл ему правду о себе и Особняке нежити, и он все равно меня не бросил. Какое там — ему так понравилось в «Котобуки», что он при первой же возможности приезжал с ночевкой. А Буся вообще его главный любимчик.

В средней школе, как говорил Хасэ, у меня на лице было будто написано: «Не подходи — убьет», так что, кроме него, я ни с кем не общался. Но в колледже, под влиянием его и соседей по особняку, я обзавелся кучей друзей: «трещотки» Тасиро, Сакураба и Какиути, одноклассники Уэно, Кацураги, Ивасаки и другие. В выпускном классе меня даже избрали главой клуба разговорного английского. Кто бы мне рассказал об этом в средней школе — я бы ни за что не поверил.

Еще одним важным событием послужило знакомство с Наоми Тиаки, который стал нашим классным руководителем с осени второго класса колледжа.

Этому в высшей степени неординарному учителю я открыл тайну «Пти».

Когда я мучился размышлениями о своей ответственности как мага, Тиаки сказал мне: «Мы можем лишь делать то, что в наших силах. Это касается и тебя с твоими особыми способностями. А если кого-то все-таки не удается спасти…. нам остается лишь это принять».

Он же наказал мне никогда не жертвовать собой ради других, потому что спасенным придется с этим жить: «Особая сила не делает твою жизнь и здоровье менее ценными. Выкинь из головы мысль, что твоя жертва — решение проблемы. Потому что это… не что иное, как гордыня».

Тогда же я вспомнил слова Хасэ: «Я прошу тебя, пожалуйста, оставайся всегда полноценным человеком. Что бы ни случилось…»

Тот разговор с Тиаки значил для меня очень многое.

После смерти родителей я не погряз в жалости к себе, тревогах и злости, и всё благодаря соседям по «Котобуки» и Хасэ, который оставался рядом, несмотря ни на что. Они не дали мне закрыться в своем маленьком внутреннем мирке, научили, что окружающий мир — бесконечно огромен, а мои возможности — безграничны, и совсем необязательно рвать жилы, можно просто расслабиться и получать удовольствие. Мне не хватит слов, чтобы выразить им всю свою благодарность. С их поддержкой, я провел чудесные годы колледжа в окружении многих друзей, Тиаки, коллег по подработке в «Грузовых перевозках Кэндзаки». Даже нашел общий язык с родственниками. В общем, мое отношение к жизни изменилось, и вместо того, чтобы как можно быстрее начать искать работу, я решил насладиться молодостью. Поступить в университет. Немного повременить с взрослением и заняться чем-нибудь таким, что заставит работать мозг, а чувства — трепетать, пусть в дальнейшем я не смогу на этом заработать. Я обрадовался уже тому, что у меня появилась такая мечта. И Акинэ-тян, и Тиаки говорили мне «не торопиться взрослеть». И я наконец смог устремиться вперед… нет, не так — остановиться и спокойно оглядеться.

Но случилось страшное. Дед Хасэ, Кёдзо, на смертном одре не смог смириться с крахом своих амбиций и направил всю свою нерастраченную энергию, всю свою злобу на Кэйдзи-сана, своего сына и отца Хасэ, с которым у них всю жизнь были сложные отношения. Все эти мощные отрицательные эмоции проявились в теле старшей сестры Хасэ, Мигивы-сан, в виде опасной опухоли.

Мы с Хасэ, при поддержке Рю-сана, смогли все исправить, но…

Хасэ при этом сам оказался при смерти, и я, желая его спасти, направил в него всю свою жизненную энергию.

Но «Пти» уберег меня от смерти, истратив при этом все свои силы и сам собой запечатавшись.

А я полгода провел в коме. Пропустил и выпускной в колледже, и вступительные в университет.

Так я лишился «Пти», а моя мечта стать студентом не осуществилась.

В больнице Рю-сан сказал мне: «Любое твое решение будет иметь последствия… с которыми тебе придется считаться».

Я сам принял решение спасти Хасэ. Каким бы ни был результат, я обязан был нести за него ответственность.

Именно это я и собирался делать.

Несмотря на угрызения совести за все то беспокойство, что я причинил своим близким, друзьям и знакомым.

Несмотря на то, что пришлось пережить спасенному Хасэ.

Несмотря на потерю «Пти».

Я не буду убегать, и когда-нибудь, я верю, смогу искупить свою вину. Если буду продолжать идти вперед. И только вперед.

«Мы должны следовать нашей дороге жизни, во что бы то ни стало. Смотря только вперед, с высоко поднятой головой… Пусть мы не знаем, куда она нас приведет, но пока мы продолжаем шагать, мы обязательно дойдем. Куда нам предназначено».

Именно туда я и решил устремиться, в обещанное Тиаки «предназначенное место».

Ему же принадлежат слова: «Не позволяйте себе пасть духом, слышите? Никогда не забывайте, как это важно — не поддаваться унынию. Уже одно это будет всегда поддерживать ваше внутреннее сияние. Не теряйте веры в себя».

Пусть многие мои планы пошли крахом, это меня не опустошило. Я полон жизни и не собираюсь поддаваться унынию.

И, будто прочтя мои мысли, Букинист предложил мне: «Не хочешь отправиться со мной в кругосветное путешествие?».

Его тон был легкомыслен до крайности, но для меня этот вопрос прозвучал, как затрубивший рог ангела судьбы.

Перекур

С отлета из Японии с одним рюкзаком, в котором лежали мобильник, ноутбук и «Пти», прошло три месяца. Сначала мы с Букинистом объездили Южную Америку, а теперь отправились в Северную, где нашим первым пунктом назначения стала столица развлечений — Лас-Вегас.

Хотя на самом деле мы приехали сюда по совету Тиаки, потому что здесь нам было у кого поселиться.

Обозрев сверкающий из-за обилия стекла, металла и лампочек современный аэропорт Мак-Карран, я от облегчения едва не рухнул. Последние три месяца выдались очень тяжелыми.

Я ведь до этого никогда не бывал за границей, даже на самолете ни разу не летал, а тут — на тебе, сразу кругосветное путешествие. И куда мы в первую очередь отправились? На Амазонку, затем в Анды, Мачу-Пикчу, на Гвианское плоскогорье — в общем, туда, куда так просто не доберешься. Разумеется, мы выбирали туристические маршруты, путешественников там много, но это тебе не приятная прогулка по городским достопримечательностям. На посещение каждого места уходила куча времени и сил. К Мачу-Пикчу пришлось подниматься в горы, у Амазонки — продираться через джунгли, умирая от дикой влажности и полчищ насекомых, и так далее. И никуда практически нельзя проехать на машине, только пешком, на своих двоих, таща на себе походное снаряжение!

Кроме того, далеко не везде можно было остановиться в гостинице (где-то они были нам не по карману, а где-то их просто не было), так что порой приходилось ночевать в таких местах, которые мне даже в страшных снах бы никогда не приснились. Спать на койках с такими узкими матрасами, что едва на них помещаешься, или вовсе без матрасов, не иметь возможности толком помыться, потому что душ едва работает, заходить в грязные, словно их никогда не чистили, туалеты — это стало делом совершенно привычным. Засыпать в комнате, которая после того, как выключишь свет, погружается в такую непроницаемую тьму, что даже собственной руки не видно, а утром, проснувшись, обнаружить в ней какого-то неизвестного зверя… В общем… Что я хочу сказать… Впечатлений масса. Что там какие-то поездки на природу. Но в какой-то момент — не знаю, может, из-за маленького опыта путешествий или потому что все это было для меня в новинку — мне все неудобства стали как бы до лампочки.

Думаю, Букинист именно этого и добивался.

После Южной Америки меня уже вряд ли что-то где-то могло удивить. Так что это было своего рода «крещением».

Букинист все это время вел себя в привычной манере. Даже в самых тяжелых ситуациях его легкомысленное отношение оставалось неизменным, что иногда меня бесило… но чаще всего спасало. Это постоянство успокаивало меня, взволнованного непривычной окружающей обстановкой, и помогало скорее набраться необходимого в путешествиях опыта. Кроме того, мы ведь не просто так забирались в какие-то дебри, у нас всякий раз была определенная цель, которая стоила всех вложенных ради нее усилий. Священный город Мачу-Пикчу, водопады Игуасу, великая Амазонка и солончак Уюни… Мне не хватит слов, чтобы описать всю их красоту. Причем все эти уникальные переживания я разделил с Букинистом.

«И все же… Хочется наконец-то поспать на мягкой постели…» — подумал я, рассматривая переливающийся множеством огней аэропорт Мак-Каррана.

Букинист хлопнул меня по плечу.

— Ну что, Юси, поздравляю с возвращением в цивилизацию! Ты молодец, отлично справился! Ах, Лас-Вегас!.. Самое место, чтобы оторваться!

Глядя на его улыбающееся лицо с неаккуратной бородкой, я про себя поразился силе его духа. Какое там отрываться, я так устал, что хотел только одного: принять горячий душ и плюхнуться на мягкую постель… Эх, еще бы съесть чего-нибудь японского. Интересно, в Лас-Вегасе есть японские рестораны?

Выйдя из зала прибытия, в толпе встречающих я увидел человека, держащего табличку с моим именем.

— Хм?..

Черные прямые волосы до плеч, черные солнцезащитные очки с овальными стеклами, сине-серый костюм, черный свитер. А эта манера держаться…

«Совсем как Тиаки…»

Букинист среагировал первым:

— О-о, Мэгуми-сан!

— Мэгуми?.. А!

Старший брат Тиаки! Точно, он же живет в Лас-Вегасе. Ну конечно. Вот почему Тиаки сказал, что нам здесь будет к кому обратиться. Он имел в виду своего брата, профессионального картежника.

— Добро пожаловать в Лас-Вегас, Букинист, Юси-кун.

У них даже голоса с Тиаки похожи! На меня накатила ностальгия.

— Слышал, вы три месяца по Южной Америке колесили? Устали, наверное.

— Ну, я-то привычный, а вот Юси, конечно, все в новинку было. Вымотался слегка. Но вы правда не против, если мы у вас поживем?

— Конечно, нет! Двое гостей меня не стеснят.

Мы отправились на стоянку.

Если я правильно помню, Мэгуми-сан на шесть лет старше Тиаки. По нему не скажешь, что он разбогател, сидя за карточным столом: выглядит деловито, внушает доверие. Кажется спокойным и серьезным. И, как и брат, много внимания уделяет внешнему виду.

— О-о! «BMW-Кабриолет»! Круто! — воскликнул Букинист при виде машины Мэгуми-сана.

Ярко-красный спортивный автомобиль — вот это уже больше выдает в нем картежника.

— Жаль, что зима, с открытым верхом не покатаешься.

Сегодня тридцатое декабря, три часа дня по тихоокеанскому стандартному времени.

Завтра Новый год. Будь всё, как всегда, к нам, сидящим вокруг кастрюли с горячим угощением, пришли бы намахагэ и провели бы Оохараэ — Великое изгнание скверны.

Какой же Новый год ожидает меня на этот раз? Явно без кастрюли и намахагэ, но я наверняка надолго его запомню.

«BMW-Кабриолет» помчался по улицам Лас-Вегаса.

— Ух ты! Столько знакомых домов!

Действие многих американских сериалов происходит в Лас-Вегасе, и, глядя на узнаваемые городские пейзажи, я испытал бурный восторг. Золотой «Мандалай-Бэй», гостиница «Луксор» в форме пирамиды, похожий на игрушечный комплекс «Нью-Йорк, Нью-Йорк»!

— А что тебя ждет вечером! — улыбнулся с переднего пассажирского сидения Букинист.

Кстати, да. Я увижу знаменитый музыкальный фонтан отеля «Белладжио». Все-таки Лас-Вегас прежде всего ассоциируется с ночной иллюминацией.

Начисто забыв об усталости, я, как ребенок, прилип к окну «кабриолета», катящемуся по самому известному участку центрального бульвара города — Лас-Вегас-Стрип, — где находятся три крупнейших в мире отеля-казино.

Минут через двадцать мы въехали в Норт-Лас-Вегас, и вначале вдоль широкой дороги потянулся типичный американский жилой район, какие можно увидеть в фильмах Спилберга. Стандартные домики с плоскими крышами, лужайками и гаражами. Кажется, в любой момент заметишь где-нибудь актеров большого кино или сериалов.

Следом пошли улицы совсем другого типа — роскошные двух- и трехэтажные особняки, утопающие в зелени. Элитный район богачей.

— Ого, Мэгуми-сан, и вы здесь живете?! Ничего себе у вас, должно быть, заработок! — восхитился Букинист.

— Ну, что есть, то есть, — отозвался наш водитель. В его тоне не было ни тени высокомерия, но от брата Тиаки я ничего иного и не ожидал.

Дом Мэгуми-сана был двухэтажный, просторный, из кирпича цвета слоновой кости. Снаружи он смотрелся очень стильно, у каждого окна был свой балкон, даже не знаю, как описать… Больше напоминал ресторан, чем жилой дом. А перед ним были припаркованы два автомобиля, с первого взгляда видно, что очень дорогие.

— О-о, «Лексус»! А это «Фольксваген»… «Поло»?! Круто!

Букинист разбирается в автомобилях. Или это я совсем в них не разбираюсь? Меня они никогда особо не интересовали (по мне, так и дешевая бэушная вполне ничего).

— Мэгуми-сан, вы женаты? Нет? То есть все эти три машины ваши?! О-о! Вот это я понимаю, жить на широкую ногу!

Букинист и Мэгуми-сан принялись что-то со смехом обсуждать.

Кстати говоря, у Тиаки тоже две машины. «Ситроены», кажется.

— Ничего себе!!! — хором воскликнули мы с Букинистом, зайдя в дом.

Сразу за входными дверями был просторный холл, из которого на второй этаж вели две изящные полукружные лестницы. Деревянные стены цвета слоновой кости были украшены вставками кирпича, пол был выложен белыми мраморными плитами. Мы будто оказались в дорогом ресторане или отеле.

— Бассейн! У вас и бассейн есть?! — вырвалось у меня.

Из окна был виден внутренний дворик, где посреди декоративно постриженных кустов голубел бассейн.

— Позволю задать себе очень нескромный вопрос: Мэгуми-сан, насколько большой этот дом? — поинтересовался Букинист.

— Пять спален, две ванные, две душевые, кухня, — спокойно начал перечислять хозяин, — столовая, гостевая — всего триста семьдесят квадратных метров… В цубо это будет… около ста десяти? А участок где-то в два раза больше.

Букинист присвистнул.

Выраженную в цифрах площадь я пока еще слабо себе представлял, но пять спален… это круто. Семья Хасэ тоже богатая, в их доме, думаю, тоже спален пять есть, но в Штатах размеры комнат совсем другие. И бассейна у Хасэ тоже нет.

С открытым ртом я разглядывал высоченный потолок, когда услышал, как меня зовет знакомый голос:

— Инаба!

Наверху лестницы стоял Тиаки.

— Тиаки?!

С растрепанной челкой, в свитере и брюках он смахивал на студента. А позади него был Масамунэ-сан!

— Как дела? — спускаясь, спросил Тиаки.

Я невольно бросился к нему.

— А вы как?!

Тиаки сильно переживал за меня, пока я лежал в коме, и я до сих пор не могу себя за это простить. Он поддержал мое решение отправиться в кругосветное путешествие, но, уверен, все равно беспокоился — все-таки я только-только поправился, да еще и передумал поступать в университет. Я старался отвечать на электронную почту и публиковать записи в блоге, но мобильный и ноутбук для меня — штуки непривычные, да и времени свободного было не так уж много, поэтому сообщать о себе получалось намного реже, чем того хотелось бы Хасэ, Тиаки и другим моим друзья, каждый день отмечающимся в блоге.

«Поэтому он решил приехать со мной повидаться?» — подумал я, пока Тиаки от души трепал меня по волосам.

— Какой ты стал подтянутый! И загорел, прямо любо-дорого смотреть… Эй, да ты меня перерос!

Когда Тиаки только стал моим классным руководителем, я был ниже его примерно сантиметров на пять. За годы колледжа я неплохо вытянулся, и вот за последние полгода наконец его обогнал. Было странно смотреть на него сверху вниз. Но Тиаки выглядел радостным.

— Точно, у вас же зимние каникулы, Тиаки-сэнсэй, — сказал Букинист.

— Верно. В этом году я классом не руковожу, консультировать никого не надо, появилось много свободного времени.

Я вспомнил. Тиаки упоминал, что в этом году ведет лишь один предмет по выбору у третьих классов.

— Когда я услышал от Мэгуми, что Инаба собирается в Лас-Вегас, я решил: почему бы не повидаться? Как раз неделя свободная будет, хоть посмотрю на него, как он. Хорошо, что билеты на самолет удалось взять.

Букинист и Тиаки с улыбками пожали руки.

«Погодите… Это что же получается, Букинист специально спланировал нашу поездку в Лас-Вегас так, чтобы она выпала на зимние каникулы и чтобы Тиаки смог прилететь?»

Букинист никогда заранее не говорит мне, куда и насколько мы отправимся потом. Всякий раз он без предупреждения срывается с места, а мне остается лишь за ним поспевать.

— Давно не виделись, Юси-кун, — протянул мне руку Масамунэ-сан.

Я от души ее пожал.

— Присматриваете за Тиаки-сэнсэем, Масамунэ-сан?

— А то.

— Сочувствую.

Мы понимающе усмехнулись. Масамунэ-сан, как и всегда, выглядел на пять баллов.

— Ну что ж, давайте я покажу вам ваши комнаты.

Когда мы направились вглубь дома, нас кивками поприветствовали две стоящие у входа служанки. Кроме них в этом огромном доме живет еще садовник.

— Каждому своя комната?! Ух ты, спасибо! — обрадовался я.

Моя спальня была на втором этаже. Просторная, с выходящими на балкон оконными дверями, камином, гардеробной, письменным столом и, конечно же, огромной кроватью. Даже когда мы останавливались в гостинице, у нас с Букинистом всегда был один номер на двоих (зато палатка у каждого своя). Не то чтобы я был против, просто успел соскучиться по этому ощущению — личной комнаты.

— В моей спальне тоже есть камин! Роскошно! — воскликнул в соседней комнате Букинист.

Камин уже был разожжен, и все в комнате было приготовлено к приему гостей. Я с наслаждением втянул носом запах горящего дерева.

Спальня Тиаки оказалась напротив наших. Она была двойной, разделенной общей комнатой-гостиной. Вторую спальню занимал Масамунэ-сан. Как оказалось, они только вчера прилетели.

Вся восточная часть второго этажа была гостевой, и здесь же была отдельная ванная.

— Юси, ты только посмотри! Джакузи! — закричал Букинист.

Ванная комната была выложена синим кафелем. Сидя в круглой большой джакузи можно было, не вставая, открыть створки широкого окна и любоваться видом на сад и горы вдалеке. Почти как ротэнбуро. Рядом с ванной была установлена стеклянная душевая кабинка.

— Ничего себе…

Джакузи уже была набрана.

— Полезай, Инаба, ты же наверняка устал, — посоветовал Тиаки.

И тогда я вспомнил, что действительно едва на ногах стою.

Пока мы с Букинистом раздевались, в ванную принесли шампанское.

— Иеху-у-у! Спасибо, Мэгуми-сан! — окончательно впал в эйфорию Букинист.

Глядя на него, у меня самого резко улучшилось настроение.

Мы чуть ли не запрыгнули в полную джакузи. Меня окатило приятно горячей волной. Любуясь голубым небом, зелеными деревьями и красно-коричневыми горами, мы с Букинистом пили шампанское. Вообще-то до совершеннолетия мне еще полгода, но Букинист понемногу знакомит меня со спиртным. В путешествии заявления из серии «Мне пока нельзя пить» не всегда к месту. Во всем мире никто не относится к девятнадцатилетнему парню, как к ребенку.

Зимой в Лас-Вегасе по утрам холодно, но к полдню воздух прогревается. Сидеть в горячей джакузи, подставляя лицо свежему ветерку из окна, было невероятно приятно. Я чувствовал, как усталость покидает тело, и невольно вспомнил бассейн с термальным источником в подвале Особняка нежити. А охлажденное шампанское добавляло шику.

— М-м, вкуснятина… А! — спохватился я, впервые в жизни подумав, что алкоголь — это вкусно.

Букинист улыбнулся.

Прошло уже целых три месяца. Или всего-то три месяца — это с какой стороны посмотреть.

Но за этот срок я немало пережил. Было тяжело, но не могу вспомнить ничего по-настоящему плохого. Все испытания и трудности определенно пошли мне на пользу.

И теперь это первое в жизни вкусное шампанское… Может, это прозвучит наивно, но я ощутил себя на шаг ближе к взрослости. И был этому рад.

Я поднял бокал к прозрачному лас-вегасскому небу, ловя золотистые лучи солнца, и шампанское засверкало, будто растопленные драгоценные камни.

Я плюхнулся на кровать.

— О-о, как мягко!

Четыре подушки, упругий матрас, покрывало и тонкое, но настоящее, пуховое одеяло. Блаженство!

В комнате приятно пахло деревом. Лучи неторопливо опускающегося к горизонту солнца окрасили белые стены в насыщенный золотой цвет. Из окна доносилось щебетание птиц.

Мне на глаза попался оставленный сбоку стола грязный рюкзак.

«Точно… Надо же Хасэ написать… Что я в Лас-Вегасе…»

Но на этой мысли мои воспоминания оборвались.

Проснулся я только утром следующего дня.

— Что?! — не сдержал я вопля, взглянув на часы.

Взрослые встретили меня в гостиной смехом.

— Мы тебя и звали, и трясли — все без толку, — сообщил Тиаки.

— Восемнадцать часов проспал, — одинаковым с ним голосом добавил Мэгуми-сан.

Я смущенно почесал затылок, и в этот момент у меня громко заурчало в животе. Взрослые в голос захохотали.

— Поспали — можно и поесть, да? Сразу видно здоровый растущий организм, — заметил Масамунэ-сан.

— Хорошо быть молодым! — добавил Букинист.

А-ах, как же мне хотелось провалиться сквозь землю.

— Уверен, тебе придется по душе, что я привез, Инаба-кун, — сказал Тиаки и куда-то ушел.

Вернувшись, он поставил на обеденный стол…

— Умэбоси! — воскликнул я.

— Акинэ-тян передала. Сказала, ее родной город славится сливами.

— Это правда, ее родственники заготавливают их во всех видах… А еще мисо готовят!

— Кстати, о нем, — за первой банкой последовала вторая. — Вот оно, то самое особое мисо… Э-эм, как оно называется? Сандзандзи? Еще мне твой повар передала кучу рецептов, чтоб тебе по ним тут готовили.

Я аж подпрыгнул от восторга.

— Перед отлетом я спросил у Хасэ, не нужно ли тебе чего-нибудь передать, а он связался с особняком.

— Хасэ?..

— Сказал, сам вырваться не сможет, пусть тебя хотя бы это порадует.

Я все еще не привык к мобильнику, да и путешествие отнимало слишком много времени и сил, поэтому у меня накопилось много сообщений от Хасэ, на которые я так и не ответил. И кстати, я уже дня три не проверял телефон. Не удивлюсь, если Хасэ уже написал что-нибудь вроде «Ты правда собрался в Лас-Вегас?».

«Спасибо, Хасэ. Ты ведь наверняка сам страшно занят, а все равно выкраиваешь на меня время…»

Хоть раз бы наши расписания совпали, чтобы мы могли отправиться куда-нибудь вместе.

«Мне ужасно тебя не хватает, друг», — подумал я, ощущая подозрительное щекотание в глубине носа, и тут мой желудок опять громогласно дал о себе знать.

Тиаки расхохотался.

— Ну еще бы, ты же и ужин, и завтрак пропустил.

— Ой, и точно.

— Рис уже готов. Закатим японское пиршество?

— Да!!! — опять подпрыгнул я.

Готовил преимущественно Масамунэ-сан, а я был у него на подхвате.

В меню были говяжья поджарка с овощами в мисо, свиные рулеты с начинкой из сыра с мелко покрошенными умэбоси, приправленный умэбоси капустный салат, тофу со сливовым соусом и овощные ломтики под Сандзандзи-мисо. Завершали традиционный стол мисо-суп с водорослями, гора умэбоси элитного сорта «нанко-умэ» и слабомаринованные огурцы. В Штатах настоящий бум японской кухни, поэтому здесь можно без проблем найти рис, листья периллы, ламинарию, тофу и прочее. Мэгуми-сан специально съездил за ингредиентами в город.

Пусть у Масамунэ-сана были подробные рецепты, я все равно поражался, как быстро и ловко он все исполняет. Мэгуми-сан занимался сервировкой и подготовкой напитков. Букинист и Тиаки со стульев смотрели на Масамунэ-сана, как голодные дети на маму.

— Смотрю, вы и пальцем о палец не ударите, когда рядом Масамунэ-сан, — заметил я, расставляя на столе блюда.

Тиаки молча показал мне язык.

— Масамунэ-сан, вы его так совсем избалуете… — начал я, но осекся. Если подумать, Букинист мало чем отличался от Тиаки.

Да, он выбирал пункт назначения и маршрут, но покупка билетов на транспорт, бронирование гостиниц и поиск мест, где можно поесть, лежали целиком на мне. Как и забота о багаже, стирке и прочем.

«Ну так, а кто же кроме меня бы это делал? Не этот же растяпа!»

Он только и знает, что жаловаться: «Кушать хочется!», или «Все грязное, надеть нечего!», или «Куда я мог деть ту штуку?..». Невольно начнешь думать, что быстрее будет все сделать самому.

— О-о! Японская еда! — засуетился Букинист.

— Приятного аппетита! — хором пожелали мы, сведя молитвенно ладони.

Первым делом я положил себе риса с горкой, добавил умэбоси и активно заработал челюстями.

— М-м… М-м-м-м-м!

От таких знакомых кислого вкуса умэбоси и сладости риса в голове будто ударила молния. Любой японец бы не удержался от острого приступа ностальгии. Настоящий вкус родины! Как же я успел по нему соскучиться!

— Какие вкусные умэбоси, — восхитился Мэгуми-сан.

— И несильно кислые. В самый раз, — довольно заметил Тиаки. Он не любит очень кислые продукты.

«Кисю-нанко-умэ» — знаменитый элитный сорт слив из Вакаямы. Эти умэбоси очень дорогие — в среднем один плод стоит три тысячи иен — и отличаются характерным кисловатым привкусом. Заготавливают их по-разному: солят, маринуют с кацуобуси, вымачивают в меде, но плоды остаются мясистыми и мягкими, есть их — одно удовольствие.

Акинэ-тян выбрала для меня два вида умэбоси — соленые и маринованные с кацуобуси. У первых очень мягкий солоноватый вкус, и они отлично подходят тем, кто не любит кислое. Вторые за счет необычного привкуса кацуобуси служат идеальной добавкой к рису. По рецепту Рурико-сан Масамунэ-сан дополнительно смешал их со стружкой кацуобуси — самое то под рис с горячим даси! Вкуснотища! И, между прочим, первоклассная закуска.

— Я покупаю «нанко-умэ», но никогда не добавлял их в блюда вот так. Надо будет дома повторить, — попробовав свиной рулет с сыром и покрошенными умэбоси, сказал Масамунэ-сан. Сразу видно наследника богатой семьи Камисиро — даже умэбоси у него элитного сорта.

— А-а-ах, как хорошо быть японцем! — выдал свою коронную фразу Букинист, набив полный рот рисом, зажаркой и капустным салатом.

— Так вот оно какое, Сандзандзи-мисо, — задумчиво протянул Тиаки, захрустев обмакнутым в мисо овощным ломтиком. — Под него бы выпить чего-нибудь…

— К сожалению, саке у меня нет… Как насчет белого вина? — предложил Мэгуми-сан.

— Думаю, пойдет, — кивнул Масамунэ-сан.

— Белое вино и Сандандзи-мисо?! Класс! — воскликнул Букинист.

Пока взрослые поднимали бокалы, я усердно налегал на еду, не переставая мысленно благодарить Акинэ-тян, Рурико-сан и Хасэ.

Вкусный обед в теплой компании взрослых — прямо как в Особняке нежити.

Во время совместных приемов пищи мои соседи постоянно рассказывали истории, открывая для меня новые горизонты, расширяя мой внутренний мир.

«Это потому что, Юси-кун, ты не закрылся в себе», — сказали мне однажды.

Я знаю, каково это — когда не хочешь слушать взрослых. Я сам был таким в средней школе. Если бы я поселился в общежитии, где не было повара и я не был бы вынужден есть за общим столом… я бы, наверное, так и ел в одиночестве у себя в комнате.

Мне повезло, что рядом оказались взрослые, готовые всегда поделиться какой-нибудь историей. И что они не читали мне сплошь одни нотации. Что бы они ни рассказывали, я всегда с интересом их слушал. Многие из этих разговоров были на серьезные темы, и целью их было наставить меня — еще мальчишку — на правильный путь, но они не вызывали у меня отторжения, потому что я чувствовал, что взрослые не распинаются впустую, а делятся со мной своим личным опытом. Предупреждают: «Смотри, не повторяй моих ошибок» или «И такое бывает, будь готов», — и успокаивают: «Но это можно пережить» и «Все обойдется».

— Как тебе первый японский обед за три месяца, Инаба? — спросил Тиаки.

— Счастлив до безумия, — ответил я.

Букинист согласно закивал. Привезенные из Японии банки и бутылки с умэбоси, майонезом, соевым соусом и пондзу быстро опустели.

— А чем вы питались в Южной Америке? Расскажи.

— О-о, вы не поверите!..

Тиаки, Мэгуми-сан и Масамунэ-сан внимательно меня слушали.

Настала моя очередь рассказывать истории взрослым.

Кругосветное путешествие в самом разгаре

Взрослые активно налегали на залитый горячим зеленым чаем рис с маринованными с кацуобуси мелко покрошенными умэбоси.

— Как вкусно!

Тиаки щурился от кислых слив, но и не думал опускать палочки.

— Потрясающее сочетание… — наслаждался каждым кусочком Масамунэ-сан.

— Я уже и забыл, когда в последний раз просил добавки риса, — со смехом заметил Мэгуми-сан.

— Японской кухне банзай! — опять не сдержался Букинист.

Я довольно кивнул.

После обеда меня ждал десерт: кофе и традиционная американская выпечка — шоколадный маффин.

— О, я видел такие в сериалах! — обрадовался я и откусил от кекса.

Мне всегда казалось, что американские десерты сладкие до тошноты, но тесто у этого маффина было легким и не приторным, вкрапления шоколада аппетитно хрустели, так что я бы с удовольствием умял еще парочку-другую.

Взрослые под белое вино наслаждались рисом с умэбоси и Сандзандзи-мисо, я набивал щеки кексом — и ни на секунду не смолкали рассказы о наших с Букинистом приключениях.

Но активнее всего мы обсуждали непривычные и откровенно жуткие блюда, что нам пришлось попробовать за границей.

— Хотя морские свинки или те же сомы только на первый взгляд вызывают отторжение, а на вкус очень даже ничего, — заметил Букинист.

— Их жарили, представляете? Впервые в жизни видел, как разделывают морскую свинку! — посмотрел я на Тиаки.

Тот замотал головой.

— Ни за что не отправлюсь туда, где придется есть такое.

— Он вне города не выживет, — хором сказали Мэгуми-сан и Масамунэ-сан, указав на него пальцами.

— Но вы же при виде насекомых или зверей не подпрыгиваете от испуга? — спросил я Тиаки.

— Нет, но с тараканом размером с мою ладонь повстречаться не хочу.

— Гигантские пещерные тараканы! Самые большие в мире! — Букинист ладонями показал примерные размеры (этот вид может достигать в длину до одиннадцати сантиметров).

Тиаки опять решительно замотал головой. Но Букинист на этом не остановился.

— Кстати, о насекомых. Помнишь, кого мы еще ели, Юси?

— Вы про шашлычки из личинок?

Остальные немедленно запротестовали.

— Прекратите, мы же только поели!

— И ты это ел? — Тиаки весь сморщился от отвращения.

Я горделиво выпятил грудь.

— Конечно! В этой жизни все надо попробовать!

Сури — личинки пальмового долгоносика, насекомого-вредителя, питающегося листьями пальм. Похожи на личинки жуков-носорогов. Их зажаривают до оранжево-коричневой корочки, и на вкус они… напоминают сыр.

— Замолчи! Я ж теперь сыр есть не смогу! — взвыл Тиаки.

Мы все захохотали.

— Повезло тебе, Юси-кун, ты еще так молод, а скоро увидишь весь мир, столько всего узнаешь, — сказал Мэгуми-сан.

— Юси рассказывал, что Тиаки-сэнсэй и Масамунэ-сан в студенческие годы объездили всю Европу. После того, как сорвали куш в Лас-Вегасе, — вспомнил Букинист.

Мэгуми-сан помотал головой.

— Они просто развлекались.

Тиаки и Масамунэ-сан молча развели руками.

Выяснилось, что Тиаки с друзьями (Масамунэ-саном, Стингреем, Бьянки, Сином и Минако Винус) отправились по предложению Стингрея в США (он родом отсюда). Поездка как раз выпала на двадцать первый день рождения Масамунэ-сана, и им взбрело в голову, что в честь такого события они просто обязаны попытать счастья в казино Лас-Вегаса (в Лас-Вегасе в казино пускают только с двадцати одного года). Друзья вручили все свои деньги Масамунэ-сану, а тот умудрился сорвать в игровом автомате джекпот размером больше трехсот миллионов иен. На эти деньги они отправились в Европу, где повеселились от души, начиная с посещений светских раутов в Монако и заканчивая попойками в дешевых барах на задворках Рима.

— По-настоящему большой куш можно сорвать только в игровых автоматах. На рулетке или в карты столько за раз никогда не выиграть, — заметил профессиональный картежник Мэгуми-сан.

Джекпот игрового автомата может доходить до трех миллиардов иен, так что сумма, что выиграл Масамунэ-сан, еще считается маленькой. Три миллиарда… И куда их потом девать? Такие деньги всю жизнь перевернут вверх тормашками.

— Ты тоже можешь попытать удачу, Юси, — предложил Букинист.

— Мне же только девятнадцать, — напомнил я.

— А, точно!

— В Лас-Вегасе тебя в казино не пустят, — улыбнулся Мэгуми-сан.

— Ну и ладно, ты и в Южной Америке уже успел развлечься, — заговорщически ухмыльнулся Букинист.

Тиаки с кривой улыбкой предупреждающе поднял ладонь.

— Пожалуйста, без подробностей, Букинист.

Я не раз садился играть в карты с местными в дешевых барах Рио и Буэнос-Айреса. Разумеется, нарушая закон — как в отношении распития алкоголя несовершеннолетними, так и игры на деньги в неположенных местах. Но вот что поразительно: хотя мы едва понимали друг друга, атмосфера за столом всегда была очень теплой. Алкоголь лился рекой, не стихал смех, мы пели песни на родных языках и пытались друг другу подпевать, а если я проигрывал, кто-нибудь обязательно предлагал заплатить за меня или бесплатно угощал выпивкой… Здорово было.

— Ты бы лучше почаще в блоге писал, не обо всем, а хотя бы о том, что можно рассказывать, — укорил меня Тиаки.

Я виновато почесал затылок.

— Да всё как-то некогда было… Мне еще кучу фоток загрузить надо.

— Мне, кстати, понравился тот снимок, с солончака Уюни, — изящно поднеся ко рту кружку с кофе, похвалил Масамунэ-сан.

— А! Это я на нем! Я! Хе-хе-хе!♪ — будто усердный младшеклассник, вскинул руку Букинист.

Солончак Уюни в Боливии — высохшее соленое озеро площадью около двенадцати тысяч квадратных километров, расположенное на высоте порядка трех тысяч семисот метров. Бескрайняя белая гладь. Из-за пониженной температуры на высоте — кажется, что там все и правда покрыто снегом. Мы поднялись к солончаку точно между сезоном дождей и сезоном засухи, в тот самый период, когда воды еще хватает, чтобы полностью прикрыть дно, благодаря чему смогли увидеть в озере отражение неба. В разное время суток солончак был прекрасен по-своему, и я сбился со счета, сколько раз застывал, пораженный потрясающими видами.

Там же я сфотографировал курящего Букиниста. Он стоял на фоне раскаленного закатного солнца, поэтому получился почти целиком черным, и лишь верхняя часть оправы очков и каштановые волосы сияли золотом. Хороший вышел снимок — строгий, красивый и навевающий легкую грусть.

После того, как я опубликовал его в блоге, меня завалили комментариями. Букинист был на седьмом небе от счастья, читая комплименты в свой адрес.

— И фотографии Мачу-Пикчу получились отличными. Те, где руины как бы вырастают из тумана, — прямо веет чем-то сокровенным.

— Теперь не терпится увидеть, как ты снял водопады Игуасу.

Я всего лишь блогер-любитель, поэтому невольно засмущался от такого внимания, но в то же время обрадовался. Пока мы в Лас-Вегасе, надо воспользоваться передышкой и вплотную заняться блогом.

— Сегодня у тебя точно станет на одну тему для новых записей больше, — подмигнул мне Тиаки. — Приготовь фотоаппарат, Инаба, для отсчета до Нового года.

— Точно, сегодня же Новый год!..

Сердце гулко забилось в предвкушении новых впечатлений.

— Ну что же, нам пора. Надо успеть в отель, пока улицы еще не забиты, — поднялся из-за стола Мэгуми-сан.

— Я быстро! — вскочил я и бегом бросился на второй этаж.

«Сколько сейчас времени в Японии? Надо проверить телефон… Интересно, успею сегодня кому-нибудь написать?»

Мобильник мигал, оповещая о новых сообщениях.

Среди них оказалось одно от Хасэ. Его я и открыл.

«Передал Тиаки-сэнсэю гостинцы из особняка. Хорошо отдохнуть от путешествий».

Он прислал это мне два дня назад.

«Надо поблагодарить… Но сейчас совершенно нет времени!»

Я сунул телефон в карман и вышел из комнаты.

Центр города, пять часов вечера.

На Фремонт-стрит уже толпились люди. Многочисленные полицейские следили за порядком. Ведь город гудел в праздничном предвкушении. В какую сторону ни посмотри, можно было заметить группы туристов.

Фремонт-стрит знаменит арочным экраном-куполом «Фремонт-стрит Экспириенс», на котором после заката каждый час показывают видео, сопровождаемое музыкой и световыми эффектами. Здесь же проходит традиционный отсчет до Нового года.

— На Лас-Вегас-Стрип тоже ведется отсчет, но в центре города интереснее, — пояснил Мэгуми-сан.

Мы зашли в отель, где позже должна была начаться предновогодняя вечеринка, организованная знакомым брата Тиаки.

Так как мне еще нет двадцати одного года, заходить в казино мне официально запрещено, но здесь, как и во многих отелях Лас-Вегаса, первый этаж был отведен под игровой зал, и, чтобы попасть внутрь, пришлось волей-неволей через него пройти.

Сегодня здесь царило особое оживление, служащие просто физически не могли за всеми уследить, и все равно…

— Держи, Юси-кун, прилепи себе.

Мэгуми-сан протянул мне фальшивую бороду.

Остальные расхохотались.

— Тебе идет, Юси!

— Ты и так выглядишь старше своего возраста!

Ну извините, таким уж получился. Сам, между прочим, этому не рад.

— Хотя бородка никого автоматически в совершеннолетние не записывает. Главное, сам себя не выдай, — посоветовал Мэгуми-сан, снимая очки.

— Вы прямо вылитый Тиаки! — изумился я, указав на них обоих пальцами. Несмотря на разницу в шесть лет, они казались близнецами.

— Нас трое братьев, и все трое как по форме вылеплены, — Мэгуми-сан надел другую пару очков, со слегка затемненными стеклами. — Нас даже родители путают.

— У них и голоса одинаковые. Когда они друг с другом говорят, такое ощущение, что слушаешь ракуго, — улыбнулся Масамунэ-сан.

И правда, если Мэгуми-сан обратится ко мне просто «Инаба», я наверняка перепутаю его с Тиаки. Особенно, если он будет без солнцезащитных очков.

Я впервые в жизни оказался в настоящем казино.

Обычно днем здесь не так много народу, но сегодня особенный день. Все игровые автоматы, карточные столы и рулетки были заняты. Доносящийся отовсюду стук фишек и механический перезвон не могла заглушить даже веселая музыка, под которую танцевали девушки в ковбойских костюмах. В глазах рябило от мигающих красных, синих и желтых лампочек игровых автоматов. И посетители были возбуждены сильнее, чем обычно: каждый выигрыш на рулетке или за карточным столом сопровождался целым хором восторженных воплей. У меня самого бешено забилось сердце.

— Ух ты! Столы для покера и дилеры! Совсем как в кино и сериалах!

— Хочешь попробовать?

Букинист протянул мне десятидолларовую банкноту. Я сел за первый попавшийся игровой автомат.

— А разве я не должен дергать за рычаг? — спросил я Мэгуми-сана.

Тот улыбнулся.

— У тебя устаревшая информация, Юси. Сейчас всем заправляют компьютеры. Хотя есть автоматы, в которых специально встроены рычаги.

Я всегда думал, что выигрыш в игровом автомате зависит от того, как ты дергаешь рычаг, ориентируясь на мелькающие на экране цифры и картинки (чтобы успеть вовремя остановить барабан и сложилась нужная комбинация). Но в современных автоматах, оказывается, нужно было жать на кнопки.

— Никакой романтики, — вздохнул Букинист.

— Кстати, насчет отсутствия романтики. Монеты теперь тоже не сыплются. Уже не увидишь, чтобы из автомата бил поток из сотен двадцатипятицентовых монет, — развел руками Мэгуми-сан.

— Что, правда? — расстроился я.

— Так неинтересно.

— Смотри, перед тобой три кнопки: «двадцать пять центов», «пятьдесят центов» и «один доллар», — принялся объяснять Мэгуми-сан. — Если ты сунешь в автомат доллар, то сможешь запустить его либо четыре раза, либо два, либо один.

— А-а, понятно. То есть я выбираю ставку?

И деньги разменивать не нужно: в этом автомате все равно нет отверстия для монет, только для банкнот.

— А как выдается выигрыш?

— Чеком.

— Чеком?

Мэгуми-сан показал на практике: сунул в отверстие десятидолларовую купюру.

— Теперь нажми на кнопку «двадцать пять центов».

Я сделал, как велели. Барабаны закрутились, затем остановились. Сами. Всем управляет компьютер, ясно.

— А теперь, если ты решишь, что с тебя хватит, тебе вернут девять долларов семьдесят пять центов. Нажми на кнопку «выдача наличных».

Из отверстия вылезла длинная белая бумажка, на которой было напечатано «9.75$».

— Это и есть чек.

— Понятно, — хором отозвались мы с Тиаки и Масамунэ-саном.

— Им же можно играть дальше. Просто сунь чек назад в отверстие для банкнот.

— Вот оно что, — я повертел в руках белую тонкую бумажку.

— Не то что в старые-добрые времена, да, Масамунэ?

— Мы-то застали время, когда всем еще заправляли реальные деньги.

Тиаки и Масамунэ-сан с улыбкой переглянулись.

Раньше барабаны можно было остановить по желанию. То есть у человека с острым зрением и хорошей реакцией было преимущество. Выигрыш Масамунэ-сана в триста миллионов иен вряд ли был чистой случайностью.

— Сейчас почти и не слышно того перезвона, который всегда сопровождает джекпот. А раньше он то и дело раздавался, сыпались моменты. Азарт просыпался, — ударился в воспоминания Тиаки.

Теперь же, чтобы не связываться с монетами, все операции с деньгами доверили компьютеру. Сколько бы ты ни выиграл — двадцать пять центов или триста миллионов иен — получишь одну и ту же бумажку. Да уж, никакой романтики.

— Хотя из нашего автомата тоже фонтан из монет не бил, — улыбнулся Масамунэ-сан.

Еще бы. Горы из мелочи общей суммой в триста миллионов иен хватит, чтобы погрести под собой человека.

— Сыграй на оставшиеся, — поторопил меня Букинист, и я вернул чек в отверстие для банкнот.

Скорбеть по десяти долларам я не буду, потратил — и не заметил. Желая побыстрее с этим покончить, я нажал на кнопку «один доллар» и выбрал опцию, чтобы учитывалось совпадение барабанов не только по средней горизонтали, но и по нижней и верхней и плюс по диагоналям. Так вероятность выигрыша увеличивается. Можно было еще нажать кнопку «MAX», которая устанавливает максимальную ставку, и настроить другие параметры, но я не стал.

Нажимаю кнопку. Закрутились барабаны. Получилось совпадение по диагонали, и итоговая сумма немного увеличилась. После второго нажатия все картинки выпали разные, и сумма уменьшилась. И вдруг после третьего раза…

Щелк! Щелк! Щелк! — один за другим остановились барабаны, и в верхней и нижней горизонтали и по диагоналям застыли надписи «BAR».

— О!.. — первый среагировал Мэгуми-сан.

Сумма на экране автомата резко скакнула вверх.

— О-о! — подхватили Тиаки, Масамунэ-сан и Букинист, но, так как поздравительного перезвона не было, сидящие за соседними автоматами люди едва на нас посмотрели. «Все равно выигрыш небольшой», — наверняка подумали они, и были правы.

Однако я чуть не подпрыгнул и не заорал в голос: «Ничего себе!!! Целых двести пятьдесят баксов!!!»

Но Букинист вовремя зажал мне рот, и я спохватился. Нарушителю закона не стоит привлекать к себе внимание.

Мэгуми-сан покачал головой и улыбнулся.

— Что будешь делать? Продолжишь играть?

— Ну уж нет! Наличные, пожалуйста! — немедленно ответил я.

Тиаки и Масамунэ-сан захохотали.

— И правильно. Очень на тебя похоже, Инаба.

Букинист сходил обналичить чек.

— Свои десять я забрал, — протянул он мне двести сорок долларов.

— Конечно! Спасибо!

В переводе на иены это было всего двадцать четыре тысячи, но я все равно радовался. Впервые в жизни сел за игровой автомат — и выиграл!

В отличном настроении мы отправились на крышу отеля, место проведения вечеринки.

Там уже успело собраться немало людей. Впереди был еще целый вечер приятного времяпрепровождения, а за полчаса до полуночи мы собирались вернуться на улицу.

— Мэгу! — встретил нас средних лет мужчина, судя по всему, организатор.

Сам он был одет как хост, но наряды гостей отличались разнообразием. Кто-то щеголял в элегантном платье, а на ком-то были простые футболки и джинсы. Да я и сам пришел в свитере и джинсах.

— Спасибо за приглашение, Тони. Помнишь Наоми?

— Наоми! Давно не виделись! — Тони обнял Тиаки. По сравнению с крупным американцем тот казался ребенком.

— Это наши друзья: Масамунэ, Юси и Бу…

— Таро! Таро Ямада, — перебил Букинист и пожал Тони руку.

Кстати говоря.

Перед отлетом из Японии мне вдруг пришла в голову мысль: «А что у Букиниста написано в паспорте? Как его на самом деле зовут?».

Попросив у него паспорт, я прочел там «Таро Ямада».

— Вас же наверняка на самом деле зовут не так! — не сдержался я.

— Не так, — совершенно спокойно подтвердил Букинист. И добавил: — И это не единственный мой паспорт, у меня есть еще штук десять.♪

То есть свою настоящую личность он раскрывать не собирался. Или для него работает то же правило, о котором рассказывала Акинэ-тян: что среди людей, связанных со сверхъестественным, принято скрывать свои имена?

— Всем добро пожаловать! Развлекайтесь! А для начала…

Тони раздал нам по полуметровому стакану в форме женского тела в бикини и по паре очков и по ободку с надписью «Happy New Year». Мы нацепили очки и ободки — и покатились со смеху, указывая друг на друга пальцами.

— Да здравствует праздничное настроение! — страшно довольный Букинист, над головой которого покачивалась поздравительная надпись, пошел к столам с угощением.

— Здесь все вкусно, берите смело. Тони на счет еды очень щепетилен, — сказал Мэгуми-сан. — А то во многих туристических местах, не только в США, найти приличный ресторан — это целая проблема. Мне друзья из Японии постоянно жалуются, что мясо жесткое, солят-перчат как попало, единственный плюс — порции большие. Даже даси в японских ресторанах никакой. Только и остается, что в «макдональдсах» питаться.

— Ха-ха-ха-ха-ха!

— Есть такое, — согласно кивнули Тиаки и Масамунэ-сан.

— Самую нормальную еду чаще всего можно найти только в буфетах отелей, — добавил Мэгуми-сан.

Заручившись его поддержкой, мы с Тиаки тоже направились к столам. Они были накрыты по типу «шведского»: здесь было и мясо, и рыба, и разнообразные салаты, и даже суши и китайская кухня.

— А вкусно! — оценил я. Ролл с лососем ничуть не уступал тем, что я ел в Японии.

— Во всех крупных американских городах обязательно есть японские и китайские рестораны. Но не в пример китайским, найти японский ресторан, где готовят по-настоящему вкусно, очень непросто.

— Почему так?

— Потому что даси варить не умеют. Американцев этому очень сложно научить. Как и блюдам истинной кухни Италии и Франции — по большей части они здесь тоже невкусные.

В китайских ресторанах вкусно готовят, потому что в них работают настоящие китайцы, которые успели разъехаться по всему миру. Но шеф-поваров из Японии, Италии и Франции (ну или хотя бы прошедших практику в этих странах) не так много, тем более их почти не встретишь в туристических местах. Поэтому на вкусную еду в подобных заведениях надеяться не приходится: у них только на вывеске значится «джапаниз» или «италиан», а на деле истинно японских или итальянских блюд там никогда не подадут.

Мэгуми-сан кивал, слушая рассуждения Тиаки.

— Зайди в японский или итальянский ресторан на первом этаже отеля — сразу почувствуешь разницу, — усмехнулся Тиаки.

Ну, всякая еда, приготовленная кое-как, будет невкусной, это справедливо для любого ресторана или кафе во всем мире. В туристических местах не нужно беспокоиться об отсутствии клиентов, поэтому многие повара, в том числе и китайские, не заботятся о качестве. В Японии тоже немало заведений, где мисо-суп как вода.

Я налил себе в стакан клюквенной соды и загрузил тарелку стейком и горкой салата, затем положил еще роллов с лососем и тунцом и завершил ужин тяханом с рыбой и овощами и дважды приготовленной свининой. На десерт были десять видов пирожных — я попробовал все.

Над потолком вращался зеркальный шар, под живое выступление группы гости танцевали, веселились. Чем ближе становилась ночь, тем возбуждение нарастало. К Мэгуми-сану и Тиаки один за другим подходили многочисленные знакомые, и все трое, включая Масамунэ-сана, были не обделены женским вниманием, их то и дело звали танцевать.

— Юси, оторвись от еды, иди потанцуй, — предложил Букинист.

— Просто эти пирожные такие вкусные… А вы сами?

— А я уже танцевал. С брюнеточкой Кэсси, — продемонстрировал он мне яркий след губной помады на щеке.

Всё-то он успевает.

Глядя на элегантно кружащих своих партнерш Тиаки и Масамунэ-сана, я сознался:

— Я не умею танцевать.

Разве что народный танец, что мы разучивали для Спортивного фестиваля. В Южной Америке во время праздников я, бывало, пел и танцевал с местными, но бальными танцами это никак нельзя назвать.

— От тебя никто не ждет профессиональных «па». Покачайся в ритм. Давай, пошел!

— Что, серьезно?

Букинист вытолкал меня в танцевальную зону. Оглянувшись, я встретился взглядом с молодой блондинкой. Она улыбнулась, подошла и жестом предложила потанцевать.

— I don’t know how to dance, — предупредил я.

— That’s OK. Don’t worry about it, — ответила она и, представившись Джойс, взяла меня за руки, и мы закружились. Вела она.

По залу скользили световые пятна от зеркального шара. Приближалась полночь, и атмосфера постепенно, но верно накалялась. У всех глаза так и сияли от предвкушения главного праздника года.

В последнее время в Японии тоже много где проводят торжественные отсчеты до Нового года, но мы все же предпочитаем справлять его традиционно по-тихому. Правда, в Особняке нежити с вечера 31 декабря всегда гудит вечеринка, поэтому «тихой» встречей Нового года это никак нельзя назвать, но последние секунды уходящего года мы никогда не отсчитываем. Просто поздравляем друг друга, когда на экране телевизора появляются нули, и продолжаем веселиться.

Тиаки, Мэгуми-сан и Масамунэ-сан с улыбками за мной наблюдали. Букинист показал большой палец.

«Тут нечему особенно радоваться, знаете ли! У меня все мысли о том, как бы ей на ногу не наступить!»

Какая разница во времени между Лас-Вегасом и Японией?

Как там мои соседи по «Котобуки»? Интересно, Хасэ к ним приехал?

Танцуя с красивой блондинкой на американской предновогодней вечеринке, я только и думал, что об Особняке нежити.

Viva! Las Vegas!

23:30. Все гости вечеринки спустились назад в лобби и вышли на улицу перед отелем.

С того момента, как мы сюда приехали, музыка стала заметно громче, а людей прибавилось. Местные, туристы, полицейские — все они заполонили переливающуюся разноцветной иллюминацией Фремонт-стрит. Многие пришли сюда в костюмах или надели очки или ободки с поздравительными надписями. На кого бы я ни наводил фотоаппарат, все тут же начинали улыбаться и приветливо махать руками.

23:45. На установленную посередине улицы трибуну вышел мэр и закричал:

— Вы готовы к отсчету до Нового года?!!

В ответ раздалось оглушительное:

— YEAH!!!

Вопль поддержал свист — свистульки тоже продавались среди праздничных товаров.

Вместо рока зазвучала драматичная инструментальная мелодия. На потолочном экране запустили ролик о главных событиях США за прошедший год. Громкие преступления и страшные аварии, спортивные новости, лица политиков и красивые пейзажи. Толпа зашумела и начала аплодировать.

И вновь загремел рок. Отсчет начался. Всё громче становились крики и визг. На экране появилось изображение часов. Но Нового года осталось сорок пять секунд.

— Еще чуть-чуть! — перекричал музыку и гам Букинист.

Я повернулся к стоящему рядом Тиаки. Он посмотрел мне в глаза, для чего ему пришлось немного приподнять голову, и улыбнулся. Затем, будто прочитав мои мысли, громко сказал:

— Иногда можно и такой Новый год справить, как думаешь?! Хотя я тоже предпочитаю тихое празднование!

Рассмеявшись, я обнял его.

Я страшно скучал по особняку, но, раз уж сегодня мы здесь, нужно насладиться моментом!

— Восемь! Семь! Шесть! Пять! Четыре! — отсчитывал я вместе со всеми. — Три! Два! Один!..

— Happy New Year!!!

Вся улица взорвалась радостными криками, свистом, грохотом от взрывающихся на экране фейерверков и ревом музыки, всё залило ослепительными потоками разноцветного света!

— Ого!

— С Новым годом!

— С Новым годом!

Мы обменялись традиционными поздравлениями.

Вот уж не думал, что когда-нибудь встречу Новый год в Лас-Вегасе! Стоит себя поздравить!

— Юси! — подбежала ко мне Джойс.

— Джо…

Я не успел договорить. Она рывком притянула меня к себе и расцеловала в обе щеки.

— Happy New Year!

— H-Happy New Year!

— Юси-кун! Happy New Year! — следом меня обнял Букинист и чмокнул в щеку.

— Вы меня щетиной оцарапали!

— Тиаки-сэнсэй, Happy New Year!

Раскинув руки, Букинист бросился к Тиаки, но тот выставил перед собой ладонь, останавливая его.

Вокруг царил праздничный переполох, и неудивительно, что Букинист слегка потерял голову. Под грохот фейерверков и музыки все танцевали, обнимались и улыбались. На Лас-Вегас-Стрип тоже организовали отчет, и с крыш многих отелей в воздух взлетели салюты. Все-таки это США. Все-таки это Новый год в Лас-Вегасе. В общем, я ни на секунду не выпускал из рук фотоаппарат.

Незнакомые девушки целовали в щеку, незнакомые парни давали пять, многие просили сняться вместе на память. Праздничные гулянья набирали обороты, минут тридцать-сорок мы потолкались в весело гудящей толпе, после чего вернулись в отель.

— Сейчас все улицы забиты, подождем, когда немного рассосется, — сказал Мэгуми-сан, ведя нас в «люкс» на последнем этаже, куда с крыши переместилась новогодняя вечеринка Тони.

Здесь было несколько комнат, стояли диванчики, можно было сесть и расслабиться. Играла негромкая музыка, чему я искренне обрадовался: у меня уже уши болели от всей этой праздничной какофонии. На столах стояли закуски и бокалы с шампанским.

— Фу-у-ух, — с облегчением выдохнул я, плюхнувшись на мягкий диван.

— Как тебе первый в жизни отсчет до Нового года в Лас-Вегасе? — спросил Тиаки.

— Лас-Вегас — он и есть Лас-Вегас, что еще сказать? Размах, конечно, впечатляет. И еще люди! В Японии таких диких восторгов во время празднования Нового года не увидишь. Менталитет другой.

— Это точно.

— Но мне понравилось. За эти три месяца я на себе прочувствовал, как это здорово — видеть все своими глазами, испытывать на себе.

Тиаки ответил довольной и доброй улыбкой.

— В Северной Америке тоже есть на что посмотреть, — сказал он и обратился к Тони: — Ты не выбьешь нам билеты на шоу Цирка дю Солей? Желательно на «О». И чтобы были хорошие места.

Я поразился его легкомысленному тону. Но и Тони отреагировал совершенно спокойно:

— Не на «Ка», а на «О»? О’кей, сделаю.

Но ведь Цирк дю Солей — это всемирно известная труппа, достать билеты на их выступления очень непросто… А они вот так запросто договорились… Не понять мне, какими категориями мыслят богачи.

— Шоу Цирка дю Солей… — задумчиво пробормотал я.

Тиаки кивнул.

— Они выступают по всему миру, но здесь, в Лас-Вегасе, их представление — это по-настоящему нечто особенное. Специальная арена, все по высшему разряду. Так что лови момент, Инаба, и ходи, пока есть возможность, на всевозможные шоу. Тех же фокусников, или на стрип-шоу… Ах да, тебя же туда пока не пустят.

Мы засмеялись.

Настоящее стрип-шоу… Хотелось бы посмотреть.

— Еще обязательно съезди в Большой каньон.

— Кстати, да. Он ведь отсюда недалеко.

Какой же турист, приехавший в Лас-Вегас, упустит шанс посетить Большой каньон?

— От Лас-Вегаса часа два пути. Летом туда можно было бы сразу дней на десять отправиться… Но, в любом случае, ты должен это увидеть.

— Угу…

Я кивнул, и тут подкравшийся сзади Букинист энергично потрепал меня по волосам.

— Юси-кун, ты чего уставился, не мигая, на Тиаки-сэнсэя? Залюбовался?

— Я просто думал, вот бы вы тоже всегда четко и ясно говорили, куда мы отправляемся!

Букинист помотал головой.

— В моем понимании, путешествие должно отвечать двум обязательным условиям: таинственность и неопределенность!

— Ладно таинственность, но неопределенность — явно лишнее!

Ожидая, когда на улицах станет чуть свободнее, мы проговорили в номере отеля аж до пяти утра.

— Вы прилетели первым классом?! — не поверил я своим ушам.

А Тиаки еще и посмотрел на меня так, будто искренне не понимал, чему тут поражаться.

— Естественно.

— Естественно?..

— Из Японии до Сан-Франциско, где у нас была пересадка, в лучшем случае лететь восемь часов. Еще не хватало болтаться в экономе, — демонстративно пожал плечами Тиаки.

Вот же богач чертов.

— А что там, в первом классе особенного? — с интересом спросил Букинист.

Неужели он никогда им не летал? Он же путешествует по всему миру.

Ему ответил Масамунэ-сан:

— Зависит от авиакомпании, но мы летели на самолете, где кресла были огорожены по типу индивидуальных кабинок. У каждого был личный стюард. Спинки кресла полностью откидывались. Можно было попросить, чтобы тебе постелили постель, выдали пижаму и кардиган. При туалете есть комната, где можно переодеться.

— Ого…

Еще стеклянная и керамическая посуда, меню же включало в себя аперитив, закуски, салат, главное блюдо и десерт — и все это готовил первоклассный повар. Разница с эконом-классом чувствовалась еще на стадии регистрации в аэропорту. У летящих первым была своя «зона ожидания» с мягкими диванами и роскошным шведским столом, включающим в себя бесплатные напитки, в том числе и алкогольные… Там даже душ был. Но за билет в миллион иен в один конец странно ожидать чего-то меньшего.

Здорово, наверное, лететь в индивидуальной кабинке… В кресле эконом-класса толком и не отдохнешь. Хотя, если подумать, разве летящие первым устают?

— Как я вам завидую… Я бы тоже не отказался пошиковать в первом классе. Может, слетаем разок, а? — спросил меня Букинист.

— Нельзя! — отрезал я, ведь именно на мне лежала покупка билетов.

Первым классом пусть летают богачи. А мы удовольствуемся экономом, ну, в крайнем случае бизнесом (хотя и он в два раза дороже эконома).

Разговор зашел о моем опыте стрельбы в Южной Америке.

— О, стрелял по мишеням? И как?

Тиаки, Масамунэ-сан и Мэгуми-сан тоже по молодости бывали на стрельбищах.

— Жутко устал, даже не ожидал, — ответил я.

Взрослые засмеялись.

Летом своего последнего года в колледже я оказался в самом центре ограбления ювелирной выставки.

Тогда я впервые в жизни взял в руки пистолет. К счастью, стрелять мне из него не пришлось, как и Тиаки, и «трещоткам» во главе с Тасиро, которых вместо со мной взяли в заложники. Но я до сих пор не могу забыть тот ужас и дрожь, охватившую все тело, когда в меня целились с явным намерением выстрелить.

Но я не начал бояться оружия в принципе.

— Не хочешь попробовать пострелять, Юси? — предложил Букинист, и я решил, что нельзя от этого бежать.

Мы отправились в эстансию (поместье) одного знакомого Букиниста в Буэнос-Айресе, где я пострелял по бутылкам, расставленным на деревянном ящике на расстоянии метров десяти.

— Я-то думал, что мне дадут какой-нибудь легонький пистолет, калибра этак двадцать второго, я ведь все-таки еще ребенок. Ну бабахнет слегка, я и не поморщусь…

Поэтому я совсем не ожидал, что пистолет, который мне с улыбкой протянул хозяин поместья, так громыхнет. И отдача у него была такая, что мышцы завибрировали.

Это оказался немецкий «ЗИГ Зауэр» тридцать восьмого калибра, такого же, что пистолеты у полицейских! Магазин на пятнадцать девятимиллиметровых патронов. Пока я все расстрелял — успел страшно перенервничать и устать. Но хозяин невозмутимо заявил:

— One more!

И перезарядил магазин.

— Мне каждое нажатие на спусковой крючок стоило кучи нервов, все-таки понимаешь, что в руках не игрушка, настоящий пистолет с настоящими патронами. Вдруг выстрелю куда-то не туда? Ладони вспотели, рукоятка скользила в руке — жуть!

После пистолета мне выдали автомат М4, состоящий на вооружении американской армии (с переключением режима стрельбы с одиночной цели на групповую).

Для меня это был совершенно новый опыт: приставлять приклад к плечу, смотреть в прицел, прижимаясь к стволу щекой. Из-за отдачи в подбородок я до крови прикусил изнутри щеку. Даже с лазерным прицелом мне, дилетанту, стрелять было очень страшно.

— Я тогда подумал, что с этой штукой даже я, впервые взяв в руки оружие, смогу убить человека. Вот что меня напугало.

Взрослые понимающе кивнули.

— Потом я переключил режим, нажал на спусковой крючок, а автомат как выдал очередь — тра-та-та-та-та! А я как заорал!

— Ха-ха-ха-ха!

По широкому полю разнесся грохот выстрелов. Птицы в панике вспорхнули с дерева неподалеку.

Смотря на превратившиеся в осколки бутылки, чувствуя остаточную дрожь во всем теле и тяжесть оружия во вспотевших ладонях, я кое о чем подумал.

— Не знаю, может… я и не прав… — я не сразу решился поделиться своей мыслью. — Но… Мне кажется, моим ровесникам в Японии стоило бы на опыте узнать, каково это — стрелять…

Тиаки подвинулся вперед.

— Интересно. И почему?

— Я, конечно, считаю, что нашему обществу оружие не нужно. Правда. Но было бы неплохо при этом знать, что оружие представляет собой на самом деле. Увидеть собственными глазами, что с его помощью можно сделать.

Выстрелив из настоящего пистолета…

Я испугался.

Я ощутил на себе, что этим действительно можно убить.

И меня охватило неописуемое волнение. От тревоги стало трудно дышать.

Во время стрельбы из пистолета и автомата я не испытывал ни малейшего удовольствия.

Все мои мысли были о том, как много огнестрельного оружия во всем мире, в том числе и в Японии.

Кто-то с его помощью зарабатывает на жизнь.

Кто-то использует для защиты.

Вот так взять и запретить его, потому что «оружие — это зло» — нельзя. Это слишком категорично и поверхностно.

Затем я подумал.

Как же хорошо, что в Японии оружие не распространено.

По крайней мере, для меня это слишком большая ноша.

— И ты пришел к такому выводу после того, как сам из него пострелял… Это очень весомо, — тихо произнес Масамунэ-сан.

— Многие считают, что оружие — это круто, но, уверен, большинство молодежи со мной в этом солидарна. Что самим пользоваться пистолетом — да никогда! Хотя меня раздражают все эти выступающие против, те из них, которые сами никогда оружия в руках не держали и ничего в нем не понимают, им лишь бы что-нибудь запретить, принципиально.

— Я тебя понимаю, — кивнул Тиаки.

«И в этом ваше отличие от Аоки-сэнсэй», — едва не сказал я, но вовремя прикусил язык.

Интересно, как она? Вроде бы она в этом году стала замом классного руководителя одного из первых классов. Наверняка все так же сыплет идеалистическими высказываниями, приводя в бешенство ребят вроде меня (до конца жизни не забуду, как она во всеуслышание высказывалась на тему, что я бедная сиротка, у меня и с деньгами плохо, и психологическое состояние ни к черту, поэтому все должны меня жалеть).

В половине шестого утра первого января мы наконец-то вернулись в дом Мэгуми-сана и разошлись по комнатам.

Перед тем, как лечь спать, я написал Хасэ сообщение:

«В Лас-Вегасе наступил Новый год. Хэппи Нью Еар. Умэбоси были бесподобны. Спасибо!»

Проснулся я еще до полудня, раньше всех.

Служанка спросила, не хочу ли я чего-нибудь, и накрыла для меня ланч: сэндвичи с ветчиной, сыром и овощами и с арахисовым маслом, плюс целая гора картошки фри и чайничек кофе.

— Сэндвичи с арахисовым маслом — это так по-американски, — оценил я.

Набив рот бутербродами и картошкой, я погрузился в чтение газеты (для тренировки языка).

Уже после полудня начали подтягиваться взрослые, и до самой ночи мы только и делали, что ленились. Я, все еще не отошедший после долгого путешествия, пораньше залез в джакузи и отправился спать. Даже в Лас-Вегасе в первые дни нового года тихо…

Но только я так подумал, как уже на следующий день, второго января, проснувшись около десяти утра, я услышал шум от охватившей весь дом суматохи.

Спустившись на первый этаж, я увидел целую толпу грузчиков, заносящих охапки воздушных шариков и пакеты с красным, зеленым, золотистым и серебряным конфетти, ящики разномастного алкоголя, коробки с едой и прочую всячину. Девушки в форме официанток сервировали столы. Несколько человек у бассейна были заняты чисткой и заменой воды. И всеми ими руководил Мэгуми-сан.

— О. Доброе утро, Юси-кун, — оторвался от газеты сидящий в углу гостиной Масамунэ-сан.

— Масамунэ-сан, что происходит? Ой, доброе утро!

— Мэгуми устраивает новогоднюю вечеринку.

— Здесь?

Я слышал, в США подобные домашние вечеринки — это дело обыденное, но все-таки…

— Не слишком ли круто? — изумился я количеству рабочих и масштабам подготовки.

Масамунэ-сан хихикнул.

— В Америке даже домашние вечеринки должны соответствовать уровню богатства их организатора. Смотри, не потеряй нижнюю челюсть, когда все начнется.

— В смысле?..

Но Масамунэ-сан лишь улыбнулся.

Он как в воду глядел.

Начавшаяся во второй половине дня вечеринка по случаю празднования Нового года своим размахом поразила бы воображение любого японца.

Для начала, все комнаты были украшены лентами и десятками воздушных шаров (которые изрядно мешали); повсюду стояли столики с закусками и напитками, гости расслаблялись, как им заблагорассудится. Но это еще ладно.

Что меня по-настоящему поразило — так это оборудованная сбоку от бассейна сцена, на которой вживую выступала группа. Между редкими перерывами они без остановки играли рок и исполняли баллады. Они оказались друзьями Мэгуми-сана, причем не любителями, а профессиональными музыкантами, специализирующиеся как раз на подобных вечеринках.

Но главным потрясением для меня стал…

— Hi!♥

…целый отряд красавиц в бикини. В общей сложности девушек двадцать.

В первую секунду я подумал, что это тоже приглашенные Мэгуми-саном, но нет — их наняли, чтобы «развлекать народ». Гости с улыбками наблюдали, как они с милыми воплями плескались в бассейне, перебрасываясь разноцветным надувным мячом. Присоединяться к ним не возбранялось.

Красавицы, играющие с надувным мячом в бассейне под живой рок… Стоило встретиться с ними взглядом, как они тут же начинали посылать воздушные поцелуи и призывно махать руками…

— И это… домашняя вечеринка?..

Я так и застыл с разинутым ртом. Не зря Масамунэ-сан меня предупреждал.

— Вот это я понимаю — настоящая пьянка-гулянка! — воскликнул страшно довольный Букинист.

— Да уж, у американских богачей свои понятия о вечеринках…

Гости все прибывали, и никого ни капельки не смущало происходящее — все от души веселились. Кое-кто в первую же минуту прыгнул в бассейн к красавицам.

— Это еще скромно, чтоб пощадить твои чувства, Инаба, — вывел меня из оцепенения голос подошедшего Тиаки.

— Вы серьезно?!

Оказалось, домашние вечеринки холостяка Мэгуми-сана весьма специфичны. Например, все гости приходят в купальных костюмах, затем выбирают, какая часть тела у кого станет «блюдом», и с них потом и едят. Это называется «сплошинг-вечеринка» — буйство эротизма, но без непосредственных сексуальных контактов. Или, в другой раз, собираются желающие «побыть животным» — они надевают костюмы собак, котов, волков, леопардов и так далее, и в течение всей «вечеринки подчинения» их партнеры водят их за поводок. И это лишь два примера.

У меня, как японца, глаза на лоб полезли.

— Ничего себе, разница в культурах…

В Южной Америке мне тоже пришлось многому удивляться, но — хотя не знаю, правильно ли сравнивать это или нет — жареные личинки лично мне кажутся куда более приемлемыми, чем отряд девушек в бикини для «разогрева публики». Не говоря уже обо всех этих «сплошингах» и игр в подчинение…

Мои откровения вызвали у Тиаки и Букиниста приступ дикого хохота. Я даже смутился.

— Что?.. Я что, что-то не то сказал? Я не прав?

— Нет!.. Все нормально, Инаба, — вытирая навернувшиеся слезы, отмахнулся Тиаки.

Букинист, держась за стену, продолжал хохотать.

Да-да, ну извините, что я рассуждаю, как мальчишка неопытный. Куда мне до понимания красавиц, эротизма и прочего. Я же не Хасэ (он бы наверняка понял).

— Нет ничего плохого в неопытности, — сложил на груди руки Тиаки. — Все дети когда-нибудь взрослеют. Вопрос лишь в том, смогут ли они стать достойными взрослыми. Потому что в мире не сосчитать взрослых, которые что неразумные дети. Но тебе это точно не грозит.

Он обвел взглядом играющую на сцене группу и красавиц в бассейне.

— Достаточно знать, что есть и такой мир… Ты же, хоть и признал, что подобные развлечения не для тебя, не стал орать, что «сплошинг» — это стыдобище, а на вечеринки подчинения приходят одни убитые на голову извращенцы.

— Ну, я не до такой степени узколобый. В отличие от одной нам обоим известной учительницы.

Тиаки треснул меня по голове.

— В этом и суть. Даже если ты чего-то не понимаешь, это не причина отрицать. Вот о чем нельзя забывать. Потому что в мире полным полно вещей, которые невозможно понять.

Я кивнул.

Букинист, обнимающийся сразу с двумя красавицами в бикини, блаженно воскликнул:

— Я в раю!

Стоило мне лишь представить себя на его месте, как у меня загорели уши, но я был не прочь его таким сфотографировать.

— Надо написать об этом в блоге! — побежал я за фотоаппаратом.

Тиаки с улыбкой проводил меня взглядом.

Я не только снимал, но и много общался. Красавицы в бикини рассказывали о секретах своей работы, музыканты — о закулисье шоу-бизнеса, гости обсуждали вечеринку. В общем, было ужасно интересно.

Одна девушка поделилась мечтой когда-нибудь уйти из агентства развлечений и стать актрисой. Участник группы признался, что однажды бросил заниматься музыкой, но затем вновь стал играть на подобных вечеринках и в клубах.

— Раньше я гордый был: либо выступаю перед миллионной аудиторией, либо к черту все. Но не вышло, и я бросил музыку… И лишь тогда впервые понял, как же я ее люблю! Как же я хочу играть! — улыбнулся гитарист — сухопарый дядька лет за сорок с неопрятной бородкой. Он едва не умер из-за спиртного и наркотиков, но смог взять себя в руки. — Сейчас мы с ребятами играем только в маленьких клубах, иногда нас зовут на подобные вечеринки. За них хорошо платят, так что мы только рады. Мэгуми нас часто приглашает, мы ему очень благодарны.

Мечта подобна огоньку свечи. Маленький, беззащитный — только дунь и его не станет, но изо дня в день он согревает нас и освещает нам путь.

— Поэтому, даже если среди гостей попадется какой-нибудь урод, я все стерплю. Потому что обязательно добьюсь своего и стану актрисой! — сказала девушка в бикини.

— Я не стал суперзвездой, но нашел то, чем действительно хочу заниматься. Поэтому сейчас я счастлив, — подытожил гитарист.

— Желаю вам здоровья и удачи! — я пожал им обоим руки, и те в ответ заулыбались и кивнули.

Глядя на них, я невольно задумался: «А чем я на самом деле хочу заниматься?». Но спешить не стоит. Ответы на подобные вопросы с неба не падают. Когда-нибудь я пойму. Непременно. Нужно лишь не терять веры.

А пока у меня куча дел. Наше кругосветное путешествие с Букинистом только началось. Мне предстоит увидеть, услышать и испытать столько нового. Наверняка что-то из этого поможет мне разобраться в себе.

«Иначе ради чего все это было?» — усмехнулся я, вспомнив все пережитые в Южной Америке трудности.

Наслаждаясь настоящим

Я, Тиаки и Масамунэ-сан отправились смотреть представление Цирка дю Солей.

Если совсем просто, Цирк дю Солей — это команда акробатов, рассказывающих на арене историю. Они не просто скачут по полу и кружатся под потолком, а играют своего рода спектакль. Самые известные их представления в Лас-Вегасе — «О» и «Ка», причем первый по красоте исполнения пользуется большей популярностью.

Тони добыл для нас билеты на места чуть дальше центральных рядов, зато прямо посередине. Что же у него за связи такие, раз он смог достать нам такие классные места… И с таким человеком дружат Мэгуми-сан и Тиаки…

Бордовый зал был заполнен.

Для меня это представление стало первым в жизни полноценным шоу, поэтому я немного волновался. Я люблю фильмы и часто хожу в кино, но театральные постановки никогда не вызывали у меня интереса. А уж цирковые представления… Да и не было у меня на них денег.

«А Хасэ, наверное, все эти шоу уже успели наскучить, столько он их повидал…»

Один раз он позвал меня на представление знаменитого на весь мир иллюзиониста Дэвида Копперфильда, но я отказался. Из-за стоимости билетов. Разумеется, Хасэ с радостью бы за меня заплатил, но мне было как-то неудобно…

«Зря я отказался… надо было пойти с ним… — глядя на закрывающий сцену красный занавес, с горечью подумал я. — Хасэ наверняка ходил на шоу Цирка дю Солей. Сравним потом впечатления. Позвоню ему и скажу, что тоже видел…»

— Никому в туалет не надо? — спросил Масамунэ-сан. — А то скоро начало.

Не успел я посмеяться над его материнской заботливостью, как занавес открылся.

— В общем… я мало что понял, — признался я.

Из динамика донесся хохот Хасэ.

— Тиаки тоже надо мной смеялся, — вздохнул я.

В Лас-Вегасе сейчас глубокая ночь, а в Японии вечер. Мне удалось выцепить Хасэ в «рабочий перерыв». В университете каникулы, но отец взвалил на него кучу заданий.

— Чувствовал себя, как на выставке абстракционизма. Вроде понимаю, что это искусство, но вот так взять и сказать, понравилось мне или нет…

— Абстракционизма, говоришь?.. Хорошее сравнение, Инаба.

— Я думал, они будут больше кувыркаться и прыгать. Как-то не оправдались ожидания.

— Со мной было то же самое.

— Скажи же!

Всего полчаса, но мы с Хасэ поболтали от души. Ни о чем серьезном, но все равно у меня будто резко сил прибавилось.

— Еще сейчас в Вегасе выступает Дэвид Копперфильд… Помнишь, ты когда-то давно меня приглашал?

— А-а, да.

— Я тогда… очень хотел пойти. Правда.

— Я знаю.

— Извини.

— За что извиняешься? Ты ничего плохого не сделал.

— Угу. Я схожу на его шоу.

— И правильно. Это тебе не гастроли, в Штатах представление наверняка намного круче.

— Я потом опять позвоню.

— Буду ждать.

— Удачи в работе.

— Спасибо.

Подсветка мобильника погасла, и комната погрузилась во тьму. Но вскоре мои глаза немного привыкли. Я подошел к окну и поднял глаза к ясному звездному небу.

Мой лучший друг поддерживал меня много лет. Пусть сейчас между нами огромное расстояние, мы в любой момент можем позвонить друг другу, и я всегда чувствую его присутствие рядом. И это дарит мне силы.

То же самое относится и к моим соседям по Особняку нежити. Я написал им сообщения: поблагодарил за угощение и рассказал о том, как встретил Новый год, и ответы не заставили себя ждать. От Поэта пришло: «Рад, что у тебя все хорошо», от Художника: «Скорее пости в блоге», а Рурико-сан даже прислала очень простой, но вкусный рецепт.

Мне немедленно захотелось вернуться в особняк. Но я, спохватившись, замотал головой: нельзя, надо держаться, мое путешествие только началось, некогда тосковать по родине.

После разговора с Хасэ меня переполняло воодушевление. Я будто светился изнутри.

«Как это здорово, когда есть куда возвращаться», — несколько пафосно подумал я.

Кстати говоря, пока мы смотрели «О», Букинист и Мэгуми-сан развлекались в стрип-клубе. Уверен, Букинист не расстроился, что не попал на цирковое представление.

За день до отлета Тиаки и Масамунэ-сана мы вместе съездили к Большому каньону. Опять благодаря Тони — он достал нам билеты на экскурсионный тур, включающий в себя любование закатом.

На небольшом самолете из Вегаса до аэропорта Большого каньона лететь около часа. Зимой из-за снега рейсы иногда отменяют (в этом случае всегда можно пересесть на автобус), но тот день выдался ясным и теплым. Мы без проблем приземлились на территории национального парка «Гранд-Каньон», и на автобусе нас провезли по самым красивым местам.

Считается, что Большой каньон прекраснее всего в первые три часа после рассвета и в последние три часа перед закатом. Мы попали как раз во второй промежуток.

Протянувшиеся до самого горизонта скалы. На свету они были красными и из-за разницы в размерах и косых лучей солнца отбрасывали друг на друга многослойные тени, от полупрозрачных до совсем-совсем черных, создавая дополнительный объем, и от этой грандиозности у меня захватило дух.

— Как красиво… — это все, что я смог из себя выдавить.

В Южной Америке я тоже не раз наблюдал потрясающие воображение пейзажи, порожденные необузданной и великой Природой. На их фоне человек кажется настолько мелким и незначительным, что я очень хорошо понимаю, почему коренные жители верят, что в таких местах обитают боги.

Эта масштабность, эта утонченная красота, эта непостижимость… заставили меня ощутить присутствие некой огромной Силы. Не потому что я имею большой опыт общения с потусторонним в Особняке нежити или потому что я пусть слабенький, но все же маг. А потому что…

«Если их сотворил не Бог, то кто?..» — подумал я.

И испугался, осознав собственную ничтожность перед лицом такой Силы.

Туристы ахали, любуясь потрясающими видами, медленно окрашивающимися в предзакатные цвета. Мы с Тиаки и Масамунэ-саном, не произнося ни слова, вбирали в себя эту неповторимую красоту.

— Знаете… мне уже не раз приходило это на ум… — тихо обратился я к Тиаки. — Всякий раз, когда меня поражает какой-нибудь пейзаж… до остолбенения… я всегда думаю: какие же все люди, включая меня, маленькие создания…

Тиаки, тоже очень тихо, спросил:

— И чувствуешь себя незначительным?

Помолчав, я кивнул.

— Будто все вдруг теряет смысл…

— Угу.

— Но я все равно не чувствую себя никчемным. Даже когда в голове становится совсем пусто, я беру в руки мобильник или ноутбук и вспоминаю, сколько у меня друзей и знакомых. Как много людей ждет моих записей в блоге. И невольно думаю: пусть я мало на что способен, но… я не должен опускать руки.

Я вспомнил ночь на солончаке Уюни.

Бескрайний небосвод, весь, до самого горизонта, искрящийся звездами. Я был поражен… нет, ошеломлен, как же много их, оказывается, на небе… И впервые на полном серьезе ощутил, что вокруг меня целая Вселенная, а я по сравнению с ней… лишь песчинка.

Разве хоть что-то из сделанного мною будет иметь значение на фоне ее космических масштабов и времени существования? Какой вообще в моей жизни смысл? Ну не было бы меня, и что, это как-то повлияло бы на Вселенную?..

Помню, я застыл в оцепенении, глядя на потрясающей красоты небо, а в голове одно за другим стали всплывать неприятные воспоминания. Скованность и раздражение, что я испытывал, живя в доме дяди; друзей, разрывающих со мной отношения; как мне сообщили, что родители погибли; ссоры с Хасэ… Я давно все это оставил в прошлом, со всем смирился, но почему же сейчас все это вернулось и мучает меня? Я опустил голову и со злостью взлохматил себе волосы.

Затем опять поднял глаза на бескрайний небосвод.

«Я правильно поступил, что отправился в путешествие?»

Может, стоило остаться в Японии и устроиться на работу в «Грузовые перевозки Кэндзаки» на полную ставку? Или пойти на подготовительные курсы и на следующий год поступить в университет?

Только я об этом задумался, как душу сковала невыразимая тоска.

И вдруг до меня донесся легкомысленный голос Букиниста:

— Ужин готов!

Обычно это я отвечаю за еду, но заметив, что я даже не шевелюсь (так глубоко задумался), он взял приготовления на себя.

На берегу озера, залитого светом бесчисленных ярких звезд, весело трещал костер. От подвешенного над ним котелка по холодному из-за высоты воздуху разливался аппетитный аромат. Глядя на теплый огонь посреди синей тьмы, я почувствовал, будто душа оттаивает и очищается.

В меню было тушеное мясо и жаренные на походной сковороде свежие лепешки.

Конечно, до уровня Рурико-сан Букинисту было далеко, но все равно и мясо, и лепешки показались мне умопомрачительно вкусными… Успевшее замерзнуть тело согрелось изнутри… и я не сдержал слез.

— У тебя в блоге куча новых комментариев, — мягким тоном сообщил Букинист.

Меня переполняли эмоции, и я смог лишь молча кивнуть.

Есть люди, кому я небезразличен.

Есть люди, которые ждут от меня вестей.

Вкусная еда придает сил и улучшает настроение.

Нельзя унывать.

Завтра новый день.

Сковавшая сердце тоска, медленно отпустив свою ледяную хватку, окончательно рассеялась.

— Хорошая история, — пробормотал Масамунэ-сан.

Тиаки улыбнулся.

— Если ты способен на подобные размышления, это делает тебе честь.

Стылый ветер теребил его челку. В черных глазах Тиаки отражался раскаленный горизонт.

Зимнее солнце почти скрылось, окрасив Большой каньон в темно-малиновые цвета.

— Довольствоваться тем, что имеешь, и жить сегодняшним днем, устремляясь в завтрашний. Лично я думаю, что именно такая жизнь и есть самая правильная и красивая.

Я кивнул, соглашаясь со словами Тиаки. А он продолжил, глядя мне прямо в глаза:

— Инаба, ты сейчас путешествуешь по миру, переживаешь редчайший опыт. Большинству старшеклассников-студентов этого не дано. Тебе невероятно повезло. Но при этом ты не ищешь каких-то уникальных переживаний, а наслаждаешься тем, что у тебя есть. Восхищаешься увиденными красотами, поражаешься грандиозным вещам и, даже впав ненадолго в уныние, никогда не забываешь о тех, кому ты дорог. И это придает тебе уверенности. И сил смотреть в завтрашний день. А всё благодаря тому, что ты помнишь все добрые поступки, что ради тебя совершали. Какими бы маленькими они ни были, ты хранишь их в своем сердце, и это не позволяет твоему внутреннему стержню прогнуться. Крепкий внутренний стержень — вот что необходимо каждому человеку.

В памяти замелькали лица Хасэ, соседей по особняку, Тасиро и других, и у меня защипало глаза. Хотя, может, я просто расчувствовался из-за красивого заката.

— Потому что, если его нет, никакие кругосветные путешествия и джекпоты в триста миллионов не помогут.

У Тиаки непоколебимый внутренний стержень. Как и у его друзей. Все они умеют ценить семейные и дружеские отношения и то, что у них было и есть, поэтому, даже сорвав джекпот, которого хватило, чтобы объездить всю Европу, они не пустились во все тяжкие, а смогли извлечь из предоставленного им шанса ценные уроки.

Тиаки протянул мне руку.

— Не знаю, сколько продлится твое путешествие, но уверен, оно пойдет тебе на пользу. Тебе совсем не обязательно меняться кардинально. Не давай происходящему себя перегружать, но и не застревай, позволяй каждому пережитому дню привносить в тебя что-то новое. В этом суть взросления.

На миг я вновь почувствовал себя его учеником, и у меня сердце екнуло. В груди разлилась сладкая горечь.

Я крепко пожал руку Тиаки.

Позволять каждому пережитому дню привносить в себя что-то новое… Да будет так.

Как только солнце скрылось за горизонтом, температура воздуха резко побежала вниз и остудила возвышенное настроение, что охватило нас во время любования закатом. Дрожа от холода, мы бросились в домик для туристов, попили там горячего кофе и вернулись в автобус.

Тем вечером мы все вместе отправились бродить по Лас-Вегас-Стрип. Ели гамбургеры, картошку фри и прочий фастфуд, фотографировались на фоне бесчисленных неоновых вывесок, поднялись на вершину местной Эйфелевой башни (в два раза меньше оригинала) отеля «Париж» и посмотрели оттуда на знаменитый музыкальный фонтан отеля «Белладжио». Со смотровой площадки открывается потрясающей красоты панорама всего Лас-Вегаса. Если на солончаке Уюни звезды сияли наверху, то здесь наоборот — переливающийся разноцветными огнями небосвод будто оказался под нами! И это было прекрасно по-своему.

— Наблюдать фонтанное шоу сверху — это, конечно, нечто потрясающее!

— По Вегасу все-таки надо гулять по ночам!

Проверяя сделанные снимки, я приятно удивился: подаренный соседями по Особняку нежити фотоаппарат отлично справлялся с ночной съемкой. Даже в руках любителя и без штатива все фотографии получались четкими. С ними новая запись в блоге наверняка вызовет немалый интерес. Кстати! Где-то мне на глаза попадалась вывеска мужского стрип-клуба. Надо будет и ее загрузить, на радость Тасиро и ее подруг.

— Скорее бы почитать, — улыбнулись Тиаки и Масамунэ-сан, когда я поделился своими планами.

Я сфотографировал их и показал большой палец. На фоне ночного города они смотрелись просто превосходно.

Это случилось, когда мы уже направились назад к автомобильной стоянке, для чего нам пришлось свернуть с Лас-Вегас-Стрип на боковую улочку.

По сравнению с сияющим неоном проспектом отходящие от него переулки кажутся особенно темными. Прохожие здесь редкость, туристов почти и не встретишь, зато много служащих отелей, которых можно узнать по форме.

Лас-Вегас-Стрип — главный туристический центр города, поэтому в этом районе подозрительных личностей почти не бывает. Но стопроцентной гарантии, что ты на них не наткнешься, все-таки нет…

Мы шли, весело болтая. До парковки оставалось всего ничего.

И вдруг из проулка показался человек с капюшоном на голове. Подойдя к нам быстрым шагом, он наставил на нас пистолет.

— Stop! Gimme your money!

«Кто же грабит в одиночку пятерых мужчин?» — подумал я. Видимо, он сделал ставку на оружие. А значит, он всего лишь дилетант.

Не только я это сообразил: Тиаки и Мэгуми-сан сохраняли полнейшее спокойствие.

— OK, we’ll do as you say, — ответил Мэгуми-сан.

Зато грабитель, судя по быстрому говору, изрядно волновался.

— Get out your cash! And valuables… watches and… necklaces’n stuff!

Мы послушно выполнили требования. Грабитель бросил к нашим ногам бумажный пакет.

— You, gather everything! Bring it here!

— OK, OK.

Я поднял пакет, и все по очереди опустили в него деньги и ценности.

— I gathered everything, — сказал я, подходя к грабителю.

— C’mere, slowly.

— OK, I got it.

Когда он вытянул ко мне руку, я сделал вид, что запнулся и падаю вперед.

— Ой!

Деньги и часы рассыпались на земле перед грабителем. Тот невольно посмотрел вниз. А я, остановив притворное падение, выпрямился и пнул по его правой руке, сжимающей пистолет. От удара рука метнулась вверх, но оружия грабитель не выронил.

В следующий миг бросившийся к нему Тиаки схватил его за правое запястье и повалил на спину. Не успел тот среагировать, как Тиаки уже заставил его перевернуться на живот и заломил ему руку за спину. Грабитель закричал. Я, воспользовавшись моментом, выбил ногой пистолет из его пальцев.

— О-о-о!

Мэгуми-сан, Масамунэ-сан и Букинист захлопали.

— Вы молодцы! Из вас вышла отличная команда! — похвалил Мэгуми-сан и восхищенно покачал головой.

— Похоже, ты к такому привычный, Юси-кун, — заметил Масамунэ-сан.

Ему ответил Букинист:

— Набил руку в Южной Америке. Там этих карманников и грабителей пруд пруди, хочешь не хочешь, а научишься им противостоять.

Карманники и воры, мошенники и преступники, вооруженные огнестрельным и холодным оружием, и, наконец, охотящиеся за Букинистом головорезы — с кем только мне ни пришлось столкнуться по время путешествия по Южной Америке. Зато благодаря всем пережитым опасностям я наловчился распознавать ложь, научился самообороне, умению быстро уносить ноги и многим другим полезным навыкам.

— Хе-хе-хе, — подбирая рассыпанные ценности, смущенно почесал я голову.

Тиаки, не отпуская грабителя, усмехнулся:

— Вступать в открытое столкновение с вооруженным противником — не самая удачная идея.

— Кто бы говорил!

Но и без меня у этого грабителя все равно не было и шанса. С нами все-таки Масамунэ-сан, мастер боевых искусств. Ему ничего не стоит справиться с одним парнем, пусть даже у него в руке пистолет. А что Тиаки среагировал раньше друга — так тут ничего удивительного. Как говорил Каору-сан, его кузен всегда действует быстрее, чем успевает обдумать сложившуюся ситуацию.

Мэгуми-сан вызвал полицию, и они забрали и несостоявшегося грабителя (ему оказалось всего лет двадцать), и пистолет.

А нам пришлось давать показания. Сам процесс был скучный, но я хотя бы увидел изнутри настоящий полицейский участок.

В итоге домой к Мэгуми-сану мы вернулись, когда на часах было уже два часа ночи.

Я успел жутко проголодаться, поэтому сначала умял плошку риса с умэбоси и зеленым чаем и лишь потом отправился спать.

Следующий день.

— С тобой никогда не соскучишься, Инаба. Но ты все-таки постарайся поменьше влипать в неприятности, — от души взлохматив мне волосы, пожелал Тиаки, когда мы приехали в аэропорт провожать их с Масамунэ-саном (разумеется, летели они опять первым классом).

«Вы это Букинисту скажите», — подумал я.

На прощанье Тиаки строго мне наказал:

— Не вздумай рассказать Тасиро и остальным, что я приезжал в Лас-Вегас.

Мы какое-то время наблюдали за взлетающими авиалайнерами из кафе аэропорта.

— Ты, случайно, после общения с Тиаки-сэнсэем по родине не заскучал, Юси? — ехидно улыбнулся Букинист.

— Д-даже не думал!

Я правда очень обрадовался встрече с Тиаки. И подаркам от Хасэ и соседей по особняку, что он привез с собой. Он послужил будто связующим звеном между мной и ними, и это придало мне сил. Да, я немного затосковал по дому, но тут же себя одернул: мне еще предстоит долгое путешествие.

— Пока мы в Вегасе, займусь вплотную блогом, — шмыгнув носом, пообещал я.

Так мы с Букинистом еще какое-то время гостили в доме Мэгуми-сана: отдыхали, ходили на представления и ездили осматривать окрестности.

Я так расслабился, что даже умудрился простыть.

— Я ожидал, что ты где-нибудь к этому времени сляжешь, — с улыбкой прокомментировал Букинист.

Все-то он предусмотрел.

Но благодаря присланным Акинэ-тян умэбоси и приготовленной по рецепту Рурико-сан рисовой каше с яйцом, я уже через двое суток был совершенно здоров.

Вечера я просиживал за ноутбуком: разбирал фотографии и писал посты в блог. Каждая новая запись вызывала шквал комментариев. Материала накопилось столько, что я едва управился за месяц. Но все-таки успел к отъезду из Лас-Вегаса.

Закончился январь, пришло время отправляться дальше.

Под ясным небом и ярким зимним солнцем мы со всеми удобствами доехали на «Лексусе» до аэропорта Мак-Карран.

— Спасибо за все, Мэгуми-сан! Огромное спасибо!

Мы с Букинистом синхронно поклонились.

— Да ладно вам. Мне самому будет что вспомнить, — пыхнув сигаретой, отмахнулся Мэгуми-сан. — У тебя впереди еще столько всего. Удачи, Юси.

— Спасибо!

Мы обменялись крепким рукопожатием. Этим он опять напомнил мне Тиаки.

На этот раз в моем рюкзаке ютятся ко всему прочему еще и бутылки с соевым соусом и пондзу и банка с умэбоси — очередные присланные за последний месяц гостинцы от соседей по особняку.

Любуюсь из иллюминатора удаляющимися улицами. Успеваю различить ставшие совсем маленькими отель «Белладжио», «Нью-Йорк, Нью-Йорк», «Мандалай-Бэй». Вместе с ними остаются позади воспоминания об отсчете до Нового года, увиденных представлениях и поездке к Большому каньону.

— Бай-бай, Лас-Вегас.

Хорошо, что нам удался этот «перекур». Я смог отдохнуть и телом, и душой.

Смог собраться с силами.

Как сказал Тиаки, я не дал всему пережитому себя «перегрузить».

И теперь пришла пора очередных «обновлений».

С этого дня начинается новое, полное таинственности и неопределенности, путешествие.

Хотя в этот раз мне известен наш следующий пункт назначения.

— Уже через пять часов будем в Нью-Йорке! Ией! — воскликнул Букинист.

Я чокнулся своим соком с его пивом.

— Скорее бы попасть в Смитсоновский музей!

— Чтобы его весь осмотреть, дня три точно уйдет. Ией!♪

— Еще хочу подняться на Статую Свободы!

— Ты серьезно?! Там ступенек штук четыреста! Взвоешь!

— И пускай! — сжав кулак, с готовностью отозвался я.

Букинист насмешливо улыбнулся.

— Как скажешь.

Пусть я буду на чем свет стоит ругать себя, задыхаясь на черт знает какой по счету ступеньке тесной лестницы.

Зато когда я спущусь и глотну освежающего лимонада (для красоты картинки, конечно, больше бы подошло пиво), он наверняка покажется мне умопомрачительно вкусным.

Уже предвкушаю.