Утро следующего дня выдалось холодным.

Когда я вышел из особняка, мой взгляд приковал к себе окрашенный в яркие осенние цвета сад. Ласкаемые золотым утренним солнцем, деревья и цветы ослепительно сверкали. Белесые облачка выдыхаемого воздуха, поблескивая, растворялись в солнечных лучах.

Потусторонние создания затаились, и слышно было лишь тихий шорох падающих листьев, от которого душу охватила легкая тоска… Осень, что поделать.

Итак. Начался ноябрь, и до Культурного фестиваля оставалось всего десять дней.

Наш класс готовил игру на меткость: посетители должны будут с расстояния в шесть метров попасть мячиками с мукой по двигающемуся вдоль узкой сцены о́ни. Один купон на триста иен дает пять попыток (по всей школе оборудуют пункты продажи купонов). За три попадания гарантирован приз — купон на пятьсот иен. Класс разделили на группы, одни готовили сцену, другие делали мячики, третьи шили костюм для о́ни.

Клуб разговорного английского репетировал сценку из «Хаула». Базар в «Эйр-1960» благополучно остался позади, но теперь нам срочно нужно было писать отчет о нашем в нем участии.

— Они мне что-то говорят по-английски, а я не понимаю… — с восторгом делилась впечатлениями о непростом опыте продавщицы девушка из первого класса.

Тасиро, наблюдавшая за написанием отчета, шепнула мне на ухо:

— Я тут поспрашивала, Конацу-тян в своем классе тоже не участвует в подготовке к фестивалю.

— Так я и думал.

После учебы в Дзиммэе оказаться в Дзёто — она сейчас явно не в настроении выкладываться ради общего блага.

— Она вообще, похоже, редко на уроки приходит.

Все ее старания проявить себя ушли в никуда, сплошные разочарования, какая уж тут учеба.

— Лишь бы она совсем в себе не закрылась… — пробормотал я.

В этот самый миг в кабинет зашла Ямамото. Все так и застыли.

Остановившись на пороге, она обвела нас взглядом. Улыбка при этом у нее была неприятная.

Глава сделала шаг в ее сторону.

— В чем дело, Ямамото-сан? Решила все-таки помочь с подготовкой к фестивалю?

В ее тоне не было ни намека на иронию. Простой вопрос. Вот это я понимаю, по-взрослому. Однако…

— Как чудесно, — сказала Ямамото. Вот ее голос так и вибрировал от презрения. — Нет, правда, это так чудесно, что здесь одни маленькие дети, обожающие аниме. К сожалению, это далеко от моего понимания. Я так не могу. Учиться в старшей школе и на полном серьезе смотреть аниме, да еще ставить из него сценки на глазах гостей, как вы только со стыда не сгораете!

От столь неожиданного наезда у нас у всех, кроме главы, глаза на лоб полезли.

— Я восхищаюсь вашей уверенностью, что раз это фестиваль, можно готовить все что угодно. Никакого чувства гордости, поразительно. Хотя без него, конечно, намного проще жить. Вот только я отказываюсь. Не собираюсь становиться шутом гороховым. Но я рада, что перевелась в Дзёто. Ведь в Дзиммэе я никогда бы не познакомилась с такими удивительными людьми, как вы. Вы прямо расширили мои горизонты.

Мне даже как-то смешно стало от такой проникновенной высокомерной речи, потому что по Ямамото было видно, что она на грани срыва, и теперь ей только и остается, что из последних сил делать хорошую мину при плохой игре.

Ямамото достала белый конверт с надписью «Заявление на отчисление из клуба» и швырнула его на пол.

— Спасибо за все, хотя вы ничего для меня не делали. Но знакомство с вами послужило мне ценным уроком. Уроком того, каким человеком я ни при каких обстоятельствах не хочу становиться. Удачи вам всем не стать всеобщим посмешищем на Культурном фестивале.

От ее тона все растерянно замерли. Никто не понимал, чем было вызвано такое отношение.

Ямамото резко повернулась ко мне и презрительно усмехнулась.

— Инаба-сэмпай, вы уже старшеклассник, советую перестать хвастаться приготовленным мамочкой бэнто. Это так жалко, что даже смешно.

— Тасиро! — я попытался ее остановить, но не успел.

Тасиро метнулась к Ямамото и с размаха залепила ей пощечину.

— Я все бы стерпела, но этого я тебе не прощу!!! — закричала она на плюхнувшуюся задом на пол Ямамото. — Не знаю, что у тебя там за проблемы в семье, но это не дает тебе права оскорблять людей, ничегошеньки о них не зная!

— Тасиро, успокойся!..

— У Инабы нет мамы! Его родители умерли!

Никогда не забуду выражение лица Ямамото в тот миг. Я почти услышал хруст разламывающейся скорлупы ее образа, из-под которой выглянула ничем не прикрытая глубокая печаль. Но зря я ожидал, что Ямамото, узнав правду, попросит прощения.

— Так нечестно… Вы меня обманывали!

— Чего? — опешила Тасиро.

— Врали мне… Смеялись надо мной исподтишка! Называли дурочкой, которая ничего не знает!

— Ты что, предлагаешь нам на каждом углу семью Инабы обсуждать?

Но Ямамото, похоже, ее не слышала.

— Что вы вообще обо мне знаете?! Знаете, каково это — всегда быть одной?! Меня никто не понимает, ни дома, ни в школе! Никто не хочет со мной дружить!

«Ну, тут ты сама виновата», — подумали, наверное, все члены клуба.

Ямамото, убедив сама себя, что ее специально все игнорируют, решила назло всем создать себе идеальный образ. И как прикажете с ней такой разговаривать?

— И вообще! Что он, лучше других, раз у него родители умерли?! Что он, лучше меня?!

— Да она совсем больная на голову… — пробормотал кто-то.

— Я ни в чем не виновата! Ни в чем! Это вы во всем виноваты! — тряхнув тяжелой копной волос, Ямамото разрыдалась.

Пока мы в растерянности топтались…

— Прости, пожалуйста! — воскликнула вошедшая в кабинет Аоки.

На лицах всех членов клуба отразилась одна и та же мысль: «Опять она!».

Аоки, не удостоив нас и взгляда, опустилась на колени рядом с сжавшейся в комок Ямамото и, погладив ее по голове, повторила:

— Прости, пожалуйста.

Ямамото недоуменно на нее посмотрела.

— Ты права, ты совершенно ни в чем не виновата. Ты не сделала ничего плохого. Мне так жаль, что тебе причинили боль. Пожалуйста, прости!

Ямамото крупно задрожала и с криком бросилась Аоки на грудь. Та принялась успокаивающе гладить ее по голове и спине, как младенца. Сцена была бы довольно трогательной, если бы не…

— Я за всех прошу у тебя прощения. Прости, пожалуйста.

Услышав это, все в кабинете встрепенулись и про себя возмутились: «Эй!». Но Аоки не было дела до наших мыслей.

— Давайте, ребята, — она посмотрела на нас. — Попросите прощения, помиритесь. Уверена, вы сможете.

Не нашлось никого, кто бы ее поддержал.

— Этого не будет, Аоки-сэнсэй, — решительно сказала глава. — Мы не в детском саду, чтобы ходить, взявшись за ручки.

И тогда впервые на моей памяти выражение лица Аоки дрогнуло. А я-то думал, что ее никто и ничто не может задеть.

— Вот как. Я говорила искренне, но, похоже, мои слова до вас не дошли, — усмехнулась она. Как мне показалось, довольно-таки вымученно. После чего обратилась к продолжающей рыдать Ямамото: — Ну давай, поднимайся. Я тебя выслушаю. Ты можешь все мне рассказать.

Вместе они вышли из кабинета.

Какое-то время никто не шевелился.

— И что это сейчас было?.. Будто мы злодеи какие-то… — нарушил воцарившуюся тишину чей-то раздраженный шепот.

— Даже сил сердиться нет. Но хотя бы больше ее в клубе не будет, — тяжело вздохнула глава и наклонилась, чтобы поднять брошенный Ямамото конверт с заявлением.

— Ой, стойте, я сама!

Тасиро подхватила конверт и протянула его главе.

— Спасибо.

— Она недостойна, чтобы вы из-за нее утруждались! — заявила Тасиро, и все зааплодировали.

Никому не понравился поступок Аоки, но все вздохнули с облегчением — ситуация с Ямамото разрешилась. Точнее сказать, никто не хотел больше иметь с ними обеими дело.

Мы с Тасиро после занятия в клубе направлялись к школьным воротам.

— Ну, с другой стороны, для Ямамото все закончилось хорошо, как думаешь? Она нашла того, кто ее понимает.

Так я ничем и не смог помочь Ямамото. Возможно, ее судьба на самом деле была связана не со мной, а с Аоки.

— Даже не знаю, — задумчиво протянула Тасиро. — Как-то это все равно неправильно.

— Тасиро! — позвал кто-то сзади.

Обернувшись, мы увидели догоняющую нас президента школьного совета Камию.

— Камия-сан? — удивилась Тасиро.

— Эгами сказала, ты уже ушла. Хорошо, что я успела тебя перехватить.

Кстати говоря, глава нашего клуба, Эгами-сэмпай, и Камия-сэмпай — закадычные подруги. Отсюда и близкое знакомство Тасиро с президентом.

— Вы что-то хотели?

— А, тогда я… — я уже хотел развернуться и уйти, но президент меня остановила.

— Погоди, ты же Инаба-кун, да? Из класса Тиаки-сэнсэя?

— Да…

Президент скрестила на груди руки.

— Думаю, вы и сами заметили, что после того всеобщего собрания появилось много недовольных Тиаки-сэнсэем.

Вот о чем речь.

— Камия-сан. А ваш спор, случайно, не был отрепетирован заранее? — спросил я.

Президент хитро улыбнулась.

— А ты соображаешь. Но нет. В тот день, перед собранием, он лишь сказал мне: «Настаивай на послаблении наказания». И все. Я поначалу не понимала, к чему это, но потом, когда он вдруг начал брызгать слюной со сцены, сломал мобильник, что было совсем на него не похоже, меня вдруг осенило: «А может?..» А тут еще Аоки-сэнсэй влезла со своим «Это уже слишком!», и все стало на свои места.

Мало того, что она поняла задумку Тиаки, так еще и ловко ему подыграла, так, что никто и не заметил. Голова у нее все-таки варит.

— Камия-сан, вы просто гений! — точно прочла мои мысли Тасиро.

— Гений — это Тиаки-сэнсэй. Это он на педсовете за день до собрания выступил против запрета на мобильные. Аоки-сэнсэй вякнула что-то в духе: «Я подчинюсь воле руководства», но Тиаки-сэнсэй убедил учителей, что это не решение проблемы, и пообещал на собрании образумить учеников. Взял на себя ответственность.

— Ничего себе!..

— Зато после их перепалки у Аоки-сэнсэй фанаток только прибавилось, она же вроде как на защиту учеников встала… Ходит и лезет, куда не просят… Раздражает, — президент сердито свела брови, и я невольно вздрогнул. — Тиаки-сэнсэй изображал из себя злодея ради нашего же блага. Пусть другие ученики об этом не знают, но это же не причина теперь ему пакостить! Сами еще неделю назад скакали вокруг него восторженными зайцами, а тут, какой ужас, он не оправдал их ожиданий! Дальше своего носа не видят, зато обсуждать и ругать — это они запросто. Нет, я понимаю: чего на всяких недалеких внимание обращать… Но когда я их слышу, у меня прямо кулаки начинают чесаться!

Мне вспомнился фильм «Жены якудза».

Президент школьного совета Камия — красавица. У нее пухлые чувственные губы, прямо как у Анджелины Джоли из «Лары Крофт», большие черные глаза и женственная фигура. А еще она обожает аксессуары и всегда тщательно за собой следит. Вот и сейчас длинные черные волосы украшены разноцветными заколочками, а ногти — свежим маникюром… И при этом мужественности ей не занимать, даже глава нашего клуба, Эгами-сэмпай, на полном серьезе зовет ее «Большой Брат».

Президент сжала изящную ухоженную ладонь в кулак и потрясла им в воздухе.

— В нашем классе я всем идиотам мозги на место вправила, но этого мало!

— Я полностью вас поддерживаю, Камия-сан!

— Поэтому у меня к тебе просьба, Тасиро. Если этим тупицам хватило такой ерунды, чтобы отвернуться от Тиаки-сэнсэя, должно хватить чего-то столь же пустячного, чтобы опять их к нему развернуть!

— И что вы предлагаете?

— Все что угодно, нарой чего-нибудь впечатляющего о Тиаки-сэнсэе, чтобы все поразились!

Тасиро преклонила перед ней колено, точно перед своей королевой.

— Как вам будет угодно!

— Я на тебя надеюсь. Раздобудь подходящие сведения, а дальше я сама все организую.

И президент Камия величественно удалилась. Какая она крутая… Даже слишком.

— Ах, Камия-сан!.. Какая же она потрясающая! Просто умереть не встать! — проводила ее томным взглядом Тасиро.

— Держи себя в руках, — отозвался я. — Лучше скажи: думаешь, тебе удастся нарыть что-нибудь стоящее? Пустячное, но впечатляющее?

— Думаешь, есть что-то о Тиаки-сэнсэе, чего я уже не знаю?

— В смысле? Хочешь сказать?..

Тасиро как-то недобро улыбнулась.

— У меня всегда припасен в рукаве козырь, Инаба!

Уже заранее страшно…

Со следующего утра я стал время от времени замечать в коридорах Ямамото в компании Аоки. Со стороны они напоминали обласканную собачку и хозяйку, и смотреть на это было неприятно, но Ямамото выглядела счастливой, значит, подумал я, так тому и быть.

«Видимо, ей был необходимо именно такой подход, и никто, кроме Аоки, не мог ей помочь».

Я все тебе прощу. Пойму и приму, какой бы ты ни была.

Сам я для себя пока так и не решил, признавать ли методы Аоки как имеющие право на существование или нет.

У Аоки много поклонниц, среди которых есть пять-шесть настоящих фанатичек. Когда они собираются вместе и идут по коридорам, такое ощущение, что наблюдаешь за группой монашек. Этакие серьезные «серые мышки» — умные и ответственные, но страшно в себе неуверенные, с кучей надуманных проблем и переживаний. Неудивительно, что они так восхищаются Аоки.

Это случилось накануне Культурного фестиваля.

Все классы, клубы и секции в пылу финальной подготовки последние несколько дней засиживались в школе допоздна.

Было около семи вечера, на улице успело стемнеть. Воспользовавшись небольшим перерывом, я вышел из кабинета клуба и отправился в холл, чтобы купить в автомате сока. Во многих классах, кабинетах, в актовом зале сейчас продолжает гореть свет, и снаружи школа выглядит оживленной, но внутри с наступлением вечера безлюдные коридоры погружаются в пугающую тьму.

Думаю, это была судьба, что именно я встретился с ней в тот самый момент.

Когда я свернул за угол, мимо меня прошла девушка.

На первый взгляд, ничего особенного. Подумаешь, одинокая ученица в коридоре. Но у меня сердце сжалось от дурного предчувствия. Прямо как в те два раза, когда Тасиро сбил мотоцикл и когда на нее напал Миура. Поэтому первой моей мыслью стало, что опасность опять угрожает Тасиро.

Я резко обернулся и посмотрел в спину удаляющейся по коридору девушки. Сжимавшая сердце тревога усилилась.

«Плохо дело, плохо… Но что именно плохо?!»

Я растерянно оглядывался по сторонам. Тем временем девушка дошла до конца коридора и скрылась за какой-то дверью.

Когда я сообразил, что это был за кабинет, меня наконец осенило. «Кабинет для консультаций»!

— Тиаки!..

В последнее время Тиаки часто там сидел — разбирался с возросшим числом «проблемных» учеников.

Я сорвался с места. Одновременно с этим из кабинета выскочила та девушка и побежала в противоположном от меня направлении.

Слегка притормозив, я заглянул в открытую дверь и увидел Тиаки. Он сидел на стуле, держась за левую руку, с которой на пол капала кровь.

— Вот сволочь!

Я бросился вдогонку за той девушкой. В темноте ее уже почти не было видно. Не снижая скорости, я выхватил из кармана «Пти» и раскрыл его на странице восемнадцать — «Луна».

— Сак!

Трц! — в спину девушки, рассекая темноту, ударила голубая молния.

— Сак! Ядовитый скорпион, охраняющий храм Луны! — закричал из моего нагрудного кармана Фул.

Девушка упала на повороте.

— Ужаленные Саком на время теряют подвижность, — пояснил Фул.

В правой руке она держала канцелярский нож. В ее взгляде, когда она подняла на меня глаза, застыла смесь недоумения и растерянности.

— Я тебя помню. Это ты тогда выскочила к микрофону во время всеобщего собрания. Тебе Аоки приказала это сделать?

Девушка округлила яростно сверкнувшие глаза.

— Что ты несешь, Харука-сама никогда бы об этом не попросила!

— Харука… сама?!

— Харука-сама заботится о нас, все ради нас делает! А он посмел наорать на нее и даже не извинился! Ему нет прощения! Он это заслужил! Это кара!

Меня передернуло. Она совсем чокнулась в своем фанатизме?!

Ей не пришло в голову, что станет с этой ее драгоценной «Харукой-сама», если ее нападение на учителя на территории колледжа получит огласку? Она до такой степени без ума от Аоки, что не в состоянии представить последствия? Насколько же у тебя плохо с уверенностью в себе, что ты готова все и вся принести ради нее в жертву?!

— Это я забираю.

Я осторожно вынул из одеревеневших пальцев этой сумасшедшей нож с испачканным в крови лезвием и завернул его в носовой платок.

— На нем твои отпечатки пальцев и кровь Тиаки. Что называется, неопровержимое доказательство.

— И что с того? Отнесешь его в полицию?

— Суну его под нос Аоки на глазах всего педсовета. Представляешь, что остальные учителя о ней подумают?

Девушка резко побледнела.

— Нет! Только не это… Харука-сама ничего не знает! Она тут ни при чем!

— Вот и не отлипай от нее, а к Тиаки больше не приближайся, поняла?!

Я отвернулся от нее и вернул Сака в «Пти». От вспышки электрического разряда девушка испуганно вскрикнула и бросилась наутек.

— С ума сойти… — пробормотал я.

— Господин, скорее к Тиаки-сама! — закричал Фул.

— Что?..

Я торопливо вернулся в кабинет для консультаций. Тиаки неподвижно лежал на полу.

— Тиаки?!

Он был без сознания, лицо побелело, как полотно.

— Много крови, что ли, потерял? Но рана ведь была небольшая…

От усилившегося дурного предчувствия стало трудно дышать.

— Черт!..

«…Это еще называется анемией».

«…Случается, при обострении больные впадают в кому и умирают».

Не знаю, было ли дело только в порезе или нет, но у Тиаки случился тяжелый криз. Было ясно, что это не просто обморок, а что-то намного серьезнее.

— Кто-нибудь… «скорую»… — в панике заметался я.

— Они не успеют.

Тихий голос Фула вернул меня в чувство.

По телу Тиаки разливался урон, еще никогда я не видел его в таком количестве и концентрации. Столько мне в себя не втянуть.

— Спокойно! Сосредоточься! — приказал я себе. — Открой «третий глаз» Рю-сана…

И вдруг меня осенило.

— Амрита! Будь у меня тот эликсир!..

Открываю «Пти» на первой странице «Маг».

— Всемогущий Джинн!

Из страницы повалил густой дым, в клубах которого возник мускулистый мужик арабской наружности.

— Приказывайте, и я повинуюсь, господин.

— На столе у меня в комнате стоит амрита… Такая бутылочка из-под эликсира, пожалуйста, принеси ее сюда немедленно!

Джинн только на словах всемогущий, в прошлый раз он выдохся после создания одной монетки в пятьсот иен, хоть бы… Хоть бы я успел накопить достаточно сил для исполнения этого желания!

— Слушаюсь!

Джинн выпятил грудь, и вокруг него заклубился густой дым.

А в следующую секунду он со свистом всосался назад в «Пти».

— Не вышло?..

Тук!

По полу покатилась знакомая бутылочка.

— Есть!!!

Я схватил ее и, перевернув горлышком вниз, поднес к открытому рту Тиаки.

Эликсира оставалось не больше капли, но ее хватит, чтобы подлечить его.

«Должно же хватить, да, жрица бога Сомы?!»

На губу Тиаки упала капля амриты и исчезла во рту.

Когда мы во время вечеринки в честь полнолуния пробовали эликсир, никто ничего особенного не почувствовал.

Но в этот раз — ВЖУХ! Мне почудилось, будто Тиаки обдало мощным порывом ветра, который в одну секунду разорвал на клочки и унес прочь весь его урон.

— О… ого… Ничего себе!

Все-таки это правда был магический эликсир!!!

— Мои искренние поздравления, господин! Вы поразили меня до глубины души! — Фул сложился пополам в почтительном поклоне.

— Успел!..

Я едва сам не повалился на пол от облегчения.

Лицо Тиаки розовело на глазах.

— Тиаки… — тихо позвал я.

— У-у…

— Тиаки.

Он медленно открыл глаза.

— Инаба?..

— Вы как?

— Что?.. Что случилось?

Я помог ему принять сидячее положение. Увидев собственную кровь на полу, Тиаки изумленно округлил глаза.

— Откуда здесь кровь? Это моя?

Видимо, на секунду его мозг все-таки отключился, поэтому он не помнил последние события. Ситуация на самом деле была очень серьезной.

Тиаки посмотрел на свою руку, но амрита залечила порез, осталось лишь небольшое красное пятно на рукаве.

— У вас пошла носом кровь, сэнсэй. Вот вы и грохнулись в обморок из-за вашей анемии, — соврал я, но не тут-то было.

— У страдающих анемией кровь носом не идет, — отрезал Тиаки, глядя на меня снизу вверх.

Ох, тяжелый это был взгляд, пронзительный. Практически выдавливающий из тебя правду… Я сглотнул.

Но Тиаки вдруг хмыкнул, после чего сел на стул и достал сигарету.

— Переутомился, наверное.

— Ага, видимо… Я понимаю, у вас сейчас много дел, но хотя бы отдохните три дня, пока будет идти Культурный фестиваль, — предложил я.

Тиаки в ответ как-то тоскливо усмехнулся, покачал головой и протяжно вздохнул.

— При всем желании вряд ли дадут…

Я вопросительно на него уставился. Опять, что ли, кто-то начудил, а ему разбираться? Он и так без сил, куда уж еще. Не хватало нового обморока.

— Точно! — осененный идеей, я перевернул опустевшую бутылочку из-под амриты и постучал горлышком об ладонь.

На коже влажно заблестела тонкая дуга, даже каплей не назвать. Я сунул руку под нос Тиаки.

— Лизните!

Тот оторопело на меня уставился.

— Лизнуть?.. Ты совсем…

— Давайте быстрее! Пока не высохло!

Тиаки с откровенно кислой рожей взял мою руку. Мне с запозданием пришла в голову мысль. Не проще ли было постучать горлышком по ладони Тиаки? А так это выглядит как-то…

Щелк! — услышал я в тот самый миг, когда рот Тиаки коснулся моей ладони.

В проеме, держа перед собой мобильник, стояла Тасиро.

— Та…

— Хе-хе!♪ — улыбнулась она от уха до уха. И как даст стрекоча.

— Стой! — я со всех ног бросился за ней по темному коридору. — Что ты сейчас сняла?! А ну покажи!!!

— Банзай снятию запрета на мобильники!!!