После удона за ароматным гречишным чаем завязался разговор. Подобные посиделки со взрослыми, на мой взгляд, — одно из главных достоинств жизни в особняке.

— Скоро уже конец учебного года, да, Юси-кун?

— Угу. Школьный совет уже сменился, теперь президент — одна из второклассниц… Прямо чувствуешь, что до выпускного осталось совсем чуть-чуть.

— Точно, в эту пору же обновляют составы школьных советов… А как там Хасэ-кун? Он же тоже был президентом у себя?

— Уже звонил, сказал, что его опять переизбрали. У них в школе президента выбирают на два триместра, это его третий срок подряд.

— Ого! А ведь у него в школе наверняка все сплошь умники… А тут третий срок подряд, ничего себе, молодец!

Мне было приятно слышать, как хвалят Хасэ.

Мидзуки Хасэ — мой лучший друг, единственный, кто поддерживал меня в начальной и средней школах. Умный, смазливый, да еще и из богатой семьи, сейчас он учится в элитной школе, поэтому видимся мы редко, но ему известно все и обо мне, и об особняке, так что, стоит наступить выходным, как он запрыгивает на мотоцикл и мчится сюда. Его главный любимчик — Буся.

— Кстати говоря, Хасэ-кун давно не приезжал.

— Думаю, из-за занятости не мог вырваться. Сейчас все готовятся к проводам выпускников, а школьный совет еще и за церемонию выдачи аттестатов отвечает, за прощальный концерт, а там сразу начало нового учебного года… Вздохнуть некогда.

— Выпускной, да… Акинэ-тян вон тоже выпускается… И ваша знаменитая президент школьного совета, о которой ты столько рассказывал.

— Камия-сан, — кивнул я.

Наверное, за всю историю Дзёто не было у нас президента более красивого, умного и достойного, чем Камия-сан. Не зря она общепризнанный «Большой Брат». И хотя внешне она напоминает голливудскую актрису Анджелину Джоли, во всем колледже не найдется человека, превосходящего ее в мужественности. Слышал, она поступила на факультет менеджмента одного из лучших университетов страны. Однажды я задался вопросом, почему такая умная девушка решила пойти не в какую-нибудь элитную старшую школу, а в бизнес-колледж, и узнал, что у ее семьи свой бизнес и многие административные вопросы она уже взяла на себя, а в будущем мечтает управлять большой компанией. Зная ее, ни капельки не сомневаюсь, что она своего добьется.

Место Камия-сан на посту президента школьного совета заняла староста нашего класса Мацуока, а Тасиро стала ее замом. С ее талантом информатора она будет Мацуоке бесценной поддержкой.

Работа нового совета начнется с прощального концерта для выпускников. Кроме традиционных театральной постановки и выступления оркестра в программе будет номер, подготовленный лично членами совета.

Теоретически, помощь других учеников в организации концерта — дело сугубо добровольное, но на практике отказ не принимается в принципе. А учитывая, что два главных поста в совете занимают теперь девушки из нашего класса, мне даже страшно представить, как они нас будут безбожно эксплуатировать.

— Прощальный концерт… Это так здорово!

На невзрачном, с точно ребенком нарисованными чертами, лице Поэта расплылась улыбка.

— Не в этот раз. Чую, переполох будет еще тот, — возразил я.

— Почему?

— Наверняка из-за Тиаки, — вместо меня ответил проницательный Художник.

Нашего классного руководителя зовут Наоми Тиаки.

Учит ведению бухгалтерского учета и информатике, по совместительству работает консультантом. Ходит всегда с зачесанными назад волосами, из-за анемии хронически бледный, грубиян и язва. Может вызвать в кабинет для консультаций школьных хулиганов, держа в зубах сигарету; не боится отругать, но не прочь и спошлить при случае — в общем, учитель не самых строгих правил. По слухам, развлекался в студенческую пору без продыху. Красавчик и модник, хоть прямо сейчас приглашай моделью для журналов. А стоит ему растрепать волосы и взять в руки микрофон — и вы его не узнаете, такая от него начинает исходить чувственная энергетика. А главное, какой голос — с ним он бы посоперничал со звездами эстрады. Я слышал, изначально он не собирался становиться учителем, но эта часть его биографии окутана туманом.

Короче говоря. Согласитесь, сложно представить более подходящей кандидатуры для участия в прощальном концерте. Разумеется, выпускники тоже так думают и надеются увидеть Тиаки на сцене. Особенно Камия-сан.

По словам Тасиро, многие девушки из третьих классов, особенно экс-президент школьного совета, не скрывают недовольства, что Тиаки с прошлой осени назначили нашим классным. Ведь нынешние третьи классы не ездили с ним в школьную поездку, и вообще уже через какие-то жалкие полгода после знакомства им придется с ним распрощаться. То есть всё хорошее, получается, только нам, второклассникам. Хотя мы тут ни при чем по сути.

Поэтому, дабы выпускники хотя бы на прощальном концерте смогли вдоволь насладиться обществом Тиаки, Тасиро с другими девушками из кожи вон лезут, чтобы организовать все на высшем уровне (так как он наш классный, наибольший прессинг от выпускниц испытывают мои одноклассницы во главе с Тасиро и Мацуокой).

Но Тиаки не желает выходить на сцену.

Одна из причин его активного сопротивления заключается в прошлом тяжелом опыте: несколько лет назад он преподавал в школе для мальчиков и на Культурном фестивале устроил практически полноценный концерт, после чего его засыпали письмами с признаниями в любви и настойчивыми предложениями встречаться (напоминаю, дело было в школе для мальчиков).

— Представить несложно, — пыхнув сигаретой, фыркнул Художник.

— Ты тоже пользуешься популярностью у мужского пола, — кивнул Поэт.

— Вы с Тиаки правда похожи, — поддержал я. — Хотя и разные по типажу.

Художник производит впечатление крутого парня, этакого хулиганистого «старшего брата», опасного, но притягательного. С ним даже делали целую фотосессию, где он в своем любимом кожаном мотоциклетном костюме, с небрежно взлохмаченными осветленными волосами. Его художественный талант больше востребован за границей, чем в Японии (он рисует в стиле Энди Уорхола), а его неукротимый нрав и яркая харизма привлекает больше мужчин, чем женщин. Среди его поклонников есть целая группа особенно преданных, которые ездят на мотоциклах по всей стране на его выставки (а ведь картины-то везде выставляют одни и те же!).

— Фукасэ с молодости был «боссом». Как главарь банды. Сейчас их мало кто уже «боссами» называет.

Художник и в прошлом, и сейчас с готовностью лезет в драку. Силы ему и правда не занимать. Он буквально излучает мощь и уверенность в себе, и окружающих это привлекает. Прежде всего парней, хотя, конечно, у женщин Художник тоже пользуется бешеной популярностью.

— Но Тиаки хоть и ведет себя подчас развязно, но хулиганом никогда не был. Он из богатой семьи, а в друзьях у него, как он сам рассказывал, фотомодель и наследник знатной фамилии. То есть он много развлекался (что понятно, если деньги есть — почему бы и нет), но ничем по-настоящему плохим никогда не занимался.

— В отличие от Фукасэ, — усмехнулся Поэт. — В этом вы с ним кардинально отличаетесь.

— Да-да, я бедняк и хулиган, не получивший должного воспитания, — отозвался Художник и выдохнул носом дым.

— Но вы бы с ним наверняка поладили, — заметил я.

Людям — вне зависимости от пола — свойственно тянуться к силе. Нас притягивает чужая харизма, таланты, которых у нас нет. Но в отличие от Художника, Тиаки — простой учитель, поэтому ему приходится постоянно себя сдерживать, не привлекать к себе внимания. А то так и до грандиозного скандала с участием обезумевшей от любви ученицы (или ученика) недалеко.

— Кто знает, может, что-то подобное уже и бывало, — задумчиво протянул Художник, когда я поделился с ним и Поэтом этими своими мыслями.

— Может быть…

Мне вспомнился крупный шрам на правом запястье Тиаки. У него вообще все тело в шрамах — и на руках, и на плечах, и на ногах, и на туловище. На левом запястье тоже был. Я увидел их, когда помогал ему во время школьной поездки принять ванну. Хотя не думаю, что это следы подобного рода неприятностей. Если бы кто-то из учеников напал на него с ножом, он бы вряд ли сейчас работал учителем.

Тиаки не рассказывает, откуда у него все эти шрамы. И эта его таинственность, наряду с уникальным певческим даром и общей привлекательностью, тоже заставляет окружающих к нему тянуться.

— Бывают ребята, которым просто по жизни не везет, и они постоянно ранятся, — предположил Художник.

У него тоже на теле много шрамов, но все они, без сомнения, «боевые».

— Еще как бывают! — подхватил Поэт. — Есть у меня знакомый, он уже раз тридцать в больнице лежал, и все из-за ранений. Причем из них раз пять или шесть после автомобильных аварий, когда его чуть ли не с того света возвращали.

— Ничего себе, тридцать раз!

— Он, наверное, и сейчас раза два-три в год обязательно себе что-нибудь ломает. Еще и хвастаться умудряется, что в юности было намного страшнее!

— А-ха-ха-ха-ха!

— У Рю-сана тоже много необычных шрамов.

— Как тот длинный, что у него на левом плече. Будто катаной полоснули. Прям якудза какой-то!

— Ну уж точно не законопослушный гражданин.

— А-ха-ха-ха!

— За каждым его шрамом наверняка скрывается какая-нибудь захватывающая драма, — вздохнул Поэт.

Мне вспомнились слова Рю-сана, ставшие для меня настоящим сокровищем:

«У тебя впереди долгая жизнь в бесконечно огромном мире. Позволь себе расслабиться».

Уверен, они бы ни за что не запали так глубоко мне в душу, если бы за ними не стоял огромный опыт всей жизни Рю-сана. Он вложил в них все, что пережил и из чего извлек уроки, поэтому его слова имели вес и проникли мне в самое сердце.

Я тоже вздохнул про себя:

«Наверное, и шрамы Тиаки такие же. За ними стоит самый разный опыт, который в буквальном смысле отпечатался у него на теле. Поэтому он предстает таким привлекательным…»

Только ему, наверное, иногда до жути хочется отключить этот «магнит»…

«Я понимаю ваше нежелание во всем этом участвовать, сэнсэй, но… против Тасиро, а тем более, когда у нее за спиной стоит Камия-сан, вам не выстоять. Даже интересно, как долго вы протянете?»

Не верится мне, что его оборона выдержит наступление объединенных сил Тасиро и Камия-сан.

«Загоняют опять до полуобморочного состояния».

Такова уж его судьба. Оставалось ему только посочувствовать.

— Я дома! — зашла в столовую Марико-сан.

— С возвращением, Марико-тян. Ты поздно сегодня.

— С возвращением!

— О-о-о, как у вас здесь вкусно пахнет! Рурико-сан, а что есть покушать?

Марико-сан плюхнулась на соседний с Художником стул и тут же вновь вскочила.

— Сначала пиво! Пиво!

Она взяла из холодильника большую банку пива, вскрыла и, прямо так — стоя, осушила.

— Пха-а-а-а! Вкуснотища! Пиво после работы — высший класс!

Марико-сан — писаная красавица (хотя сейчас так уже никто практически не говорит). Роскошная копна длинных каштановых кудрей, игривый взгляд и пухлые губы, тонкая шея и изящные ключицы. Завершают образ сногсшибательные формы, достойные фотомодели. Вот только по поведению она мужик мужиком… Марико-сан — привидение, с ее смерти прошло уже немало времени, и она успела забыть весь женский стыд. Одни ее регулярные визиты в мужскую ванную чего стоят.

— Ты в последнее время поздно возвращаешься, много дел? — полюбопытствовал Художник, поднося зажигалку к зажатой у нее в губах сигарете.

Они так хорошо смотрелись вместе, что я невольно залюбовался. Художник и сам по себе выглядит стильно, а тут рядом Марико-сан, потрясающе обаятельная, несмотря на все ее причуды и любовь к пиву и сигаретам. При жизни у нее наверняка были толпы поклонников.

— Сразу двадцать четыре новеньких малышей привели — крутимся теперь, как белки в колесах. А-ха-ха!

— Двадцать четыре?!

Поэт и Художник захохотали.

Марико-сан работает воспитательницей в яслях для нежити. Можете себе представить, в настоящих яслях для нежити! Я лично не сомневаюсь, что где-то существует и школа для нежити, профильная больница-то есть.

Интересно, что за драматические события в прошлом заставили эту писаную красавицу отказаться отправляться на Небеса и начать ухаживать за маленькими потусторонними созданиями?

Марико-сан, держа в свободной руке уже вторую банку пива, с аппетитом наворачивала удон с фучжу.

Четырнадцатое февраля.

— Спасибо, но я не могу принять этот шоколад, — как заведенный, повторял Тиаки весь день, но на его рабочем столе в учительской все равно скопилась целая гора разноцветных свертков и коробок.

— Вау, — не сдержался я, когда после уроков принес ему журнал дежурства.

Тиаки сидел на диване, без сил откинувшись на спинку, и, морщась, курил.

— Тяжко вам в Белый день придется, сэнсэй, — съязвил я.

Но Тиаки невозмутимо отрезал:

— Никаких ответных подарков. А то конца и края не будет.

— Что собираетесь делать со всем этим шоколадом?

— Открытки и записки заберу, а сам шоколад отнесу в детский сад.

— А сами почему не съедите?

— Ничего не имею против шоколада, но не в таком же количестве.

— Всем бы ваши заботы.

— А ты сам-то что-нибудь получил, Инаба?

— Две коробки без подписи и три «по дружбе» от Тасиро с подругами.

Тиаки выпустил дым и, вздохнув, на полном серьезе сказал:

— Хорошо тебе. Мне бы столько за глаза хватило.

— Мне от вашей зависти что-то совсем не радостно!

Он выглядел усталым. Я уже успел заметить, что, когда ему нехорошо, он курит без удовольствия (ну и не курил бы вообще).

Конец учебного года — время занятое для всех учителей, а Тиаки еще приходится дополнительно разбираться с «трудными подростками» (многие из них проваливают вступительные экзамены или остаются на второй год, и у них совсем срывает крышу). Некогда ему готовить номер на прощальный концерт. Представляю, как его достали назойливые просьбы Тасиро и других девушек.

— А.

Я поднял глаза на окно за диваном — откуда открывался вид на внутренний двор — и увидел несколько членов нового школьного совета.

Внутренний двор Дзёто напоминает небольшой сквер: от школьных зданий его отгораживают низкие кустарники, а аккуратные, выложенные плитами дорожки и высокие деревья делят его на своего рода небольшие сектора, внутри которых стоят скамейки. Девушкам очень по душе этот «личный маленький сад», поэтому они часто там собираются. Думаю, многие были бы не прочь воспользоваться этой изолированностью в своих нехороших целях, но, к сожалению для них, весь двор отлично просматривается из учительской.

— Явно о прощальном концерте болтают, — сказал я.

Тиаки, вытянув шею, выглянул в окно. Тоже наверняка любопытно.

— Я бы на вашем месте давно сдался. Разве так было бы не проще?

— Легко тебе говорить, — нахмурился Тиаки.

Пять девушек что-то горячо обсуждали, но отсюда их было не слышно. Тиаки какое-то время наблюдал за ними, прячась за спинкой дивана, но в конце концов встал.

— Инаба, пошли.

Он потащил меня к окну и первым перелез через подоконник.

— К-куда пошли? — не успев ничего подумать, я последовал за ним, и уже снаружи устало вздохнул. — Впервые встречаю учителя, который вылезает во двор через окно.

Мы с Тиаки спрятались за кустами и напрягли слух.

— Значит, с театральным кружком договорились, «прощальная постановка» будет?

— Всё схвачено.

— Что там с голубями?

— Ждем ответа от заводчиков. У них в это время полно заказов.

— Так и думала…

— Но насчет цветов уже договорились!

Несмотря на отсутствие президента Мацуоки и еще одного зама (парня), это явно было совещание на тему прощального концерта. Вот только проводили они его под чипсы и сладости, прямо чайные посиделки какие-то… Только вместо чая сок.

— Так вот, насчет Тиаки-тяна… — заговорила Тасиро.

— Началось!.. — поморщился Тиаки.

Все девушки резко оживились.

— Он просто обязан выступить!

— Завали его, чтоб уж точно не отвертелся, Тасиро!

— «Завали»! Ой, мамочки!

— Иначе сэмпаи нам этого никогда не простят.

— И не говори!

— Уже просто страшно в клуб идти, как увидят, так начинают обвинять, что нам всё, а им ничего! Окружают и слово сказать не дают! Ужас!

— Они правда вне себя.

— Последней каплей стало, когда они узнали, что Тиаки-тян пел во время школьной поездки.

— А мы что тут можем поделать?! Он же наш классный!

— Им эти объяснения до лампочки!

Девушки трещали без остановки, не забывая при этом глотать сладости и запивать их соком. Когда они только дышать успевают?

— И вообще, я тоже хочу послушать Тиаки-тяна!

— И чтобы он был весь в черной коже! С заклепками! И в тяжелых ботинках!

— В стиле бондаж!

— О-о-о, я хочу это видеть!!!

— Может, его в постановке задействовать, если петь откажется? Ради Тиаки-сэнсэя я сколько угодно сценариев напишу! Что-нибудь романтичное! Пикантное!

— Давай пикантное!

— В паре с Такаяма-сэнсэем!

— С Такаяма-сэнсэем?!!

По ушам ударил восторженный визг.

«Эй… Ваш разговор уже в какую-то не ту степь уехал…»

— Они так классно смотрятся друг с другом! Когда они стоят рядом, у меня прямо сердце замирает!

— И они правда близко общаются!

— Но Такаяма-сэнсэй вроде младше Тиаки-тяна, да?

— Моэ-э-э!!!

— Ш-шабаш… — вырвалось у меня.

Никакие это не посиделки, ни чайные, ни какие-либо другие. Это шабаш ведьм. Вон Тиаки рядом тоже за голову схватился.

— Ой, мне пришла в голову гениальная мысль, хотите послушать?

— Давай, давай!

— Пусть все учителя участвуют! Поставим какую-нибудь небольшую сценку… Или пусть просто каждый скажет что-нибудь на прощанье выпускникам, а потом споют! К примеру, что-нибудь из мюзикла «Кошки», как вам?

— Ва-а-ау!!!

— Давайте!!!

— Раскрасим их под кошек, сошьем костюмы… И кошачьи ушки!

— Тиаки-сэнсэю точно пойдут кошачьи ушки!

— Такое моэ-э-э!

— А ну прекратите немедленно!!! — не выдержав, заорал во весь голос Тиаки, вскакивая с места.

— Ой!

— Тиаки-тян!

Девушки на мгновение оторопело застыли.

— Какие еще кошачьи ушки?! Какое еще моэ?! Обсуждаете тут всякие глупости, а моего разрешения вообще спро…

Договорить ему не удалось: девушки бросились на него.

— Сэнсэй!!!

— Сэнсэй! Пожалуйста, выступите на прощальном концерте!

— Умоляем!

— Иначе нас третьеклассницы убьют!

— Эй!

Они повалили Тиаки в кусты и прыгнули на него.

— Если не хотите петь, сыграйте в пьесе!

— Я напишу специально для вас сценарий! Мы сошьем вам костюм!

— Любовная драма в паре с Такаяма-сэнсэем!

— Третьеклассницы с ума сойдут!

— Вы где меня трогаете?! Руки прочь!

Даже в такой ситуации Тиаки не мог толком сопротивляться и отпихнуть от себя девушек (он ведь случайно мог коснуться их грудей или ягодиц), а те это понимали и беззастенчиво его тискали. И выглядели при этом донельзя счастливыми.

Я поймал на себе свирепый взгляд Тиаки, в котором так и читалось: «Чего смотришь, помоги!». Простите, конечно, но прыгать в вашу кучу малу никому не захочется.

— Или вам больше нравится идея с кошачьими ушками?!

— Поставим «Кошек»!

— Вам точно пойдут кошачьи ушки!

— Скорее бы увидеть!!!

Я сидел в тени кустов, сложив перед собой ладони, и молился, чтобы никто из учителей этого не увидел. Ладно Асо или Накагава, они только посмеются, но с Аоки это не пройдет. Если эта благородная (на поверхностный взгляд) и высоконравственная учительница станет свидетельницей этого кошмара наяву… Меня аж передернуло. От мысли, что Аоки наверняка спустит всех собак на Тиаки.

— Ладно! Хорошо! — закричал придавленный девушками Тиаки. — Я спою! Позвольте мне спеть!

Девушки немедленно вскочили и радостно запрыгали вокруг него.

— Ура!!!

— Есть!!!

— У нас получилось!!! Да!!!

Со стороны это было очень похоже на жуткий танец ведьм вокруг принесенной жертвы. Натуральный шабаш! Бр-р!

— Скорее, надо рассказать Мацу!

— Нужно пересмотреть программу!

— Но выпускникам пока ни слова!

— Сэнсэй! Детали мы обсудим позже! Но, считайте, мы уже договорились!

— Отказ не принимается!

Ведьмы с воплями убежали. Я только и мог, что в шоке смотреть им вслед.

— И-И-И-на-а-а-ба-а-а…

С трудом поднялся на ноги Тиаки. Выглядел он откровенно жалко: волосы встрепанные, весь в листочках и траве, пуговиц на пиджаке не хватает, рубашка наполовину выдернута из штанов.

— Э-эм… Ну, что я могу сказать, сэнсэй, все равно этим бы все и закончилось, — не успел договорить я, как он сжал мою шею в захвате.

— Какое еще «все равно бы так закончилось»?! А прийти на помощь не судьба?!

— Ай, больно же! Я на такие подвиги не способен!

Так началась подготовка к главному шабашу ведьм.

А какой шабаш без жертвоприношения?