На выходные, вырвав пару дней свободы из загруженного графика, в особняк приехал Хасэ.

— Бу-у-у-уся-я-я!

И разумеется, он тут же кинулся тискать Бусю и с блаженным видом тереться об его пухлые щечки.

— А-а-а-а-ах… Вот оно, счастье… — вздыхал этот главарь всех хулиганов района.

Но в обществе Буси он превращается в идиота. Ладно, в сумасшедшего папашу.

— Что, дел много?

— Не мало. Конец учебного года все-таки… Подумать только, впереди последний год в школе…

— Угу…

— Акинэ-сан скоро уедет из особняка? Без нее будет одиноко.

— Она обещала, что быстро вернется.

— Правда?

Интересно, что мы с ним будем делать в это время через год? Будем ли, как сегодня, общаться в моей комнате в Особняке нежити?

Мне вдруг стало необъяснимо тоскливо. Наверное, из-за пропитавшего воздух ощущения разлуки.

Лунные лучи, падавшие сквозь витражи, окрашивали татами всеми цветами радуги.

— Поздравляем с третьим подряд назначением президентом школьного совета!

Взрослые подняли бокалы за Хасэ. Им лишь бы повод был.

— Поджарка… просто объедение! — простонал Хасэ.

— А под такой соус замучаешься просить добавки!♪ — поддержала его Акинэ-тян, отправляя в рот один крупный хрустящий кусок за другим, точно чипсы.

Сегодня на ужин в Особняке нежити была паста с поджаркой под лимонным соусом, тофу с радующей глаз ярко-зеленой стручковой фасолью, салат из дайкона с солеными мальками сельди и суп с крабовыми клецками и грибами. На гарнир был жареный рис с лососью и хидзики. Э-эх, весна уже на пороге…

Поджарка была двух видов — креветки с овощами (морковь, лук и брокколи) и рыбное ассорти с овощами, и то и то отлично сочеталось с тончайшими капеллини.

Стоило надкусить аппетитно хрустящую из-за крахмала золотистую панировку, как рот наполнялся соком с привкусом сыра и лимонной цедры. А соус на курином бульоне с мелко покрошенными томатами черри и лимоном придавал пасте воистину итальянский вкус. Вот и взрослые и решили, что под такой ужин стоит открыть бутылочку белого вина.

— Я бы тоже не отказалась увидеть Тиаки-сэнсэя с кошачьими ушками! Юси-кун, сфоткай его для меня, ладно? — попросила Акинэ-тян, уминая целую суповую тарелку жареного риса.

— Акинэ-сан…

Насмотревшись на фотографии со школьной поездки, она успела стать горячей фанаткой Тиаки.

— Бедняга сэнсэй. Быть популярным — это нелегко, — улыбнулся Поэт.

— Да уж. Идиоты те, кто утверждает, что популярность — это счастье, — поддержал его Сато-сан.

В их словах чувствовался опыт долгой жизни, богатой на события, переживания и знакомства с самыми разными людьми. Особенно это касалось Сато-сана, который, будучи нежитью, уже больше сотни лет ведет жизнь самого обычного рабочего человека. Потому что любит людей.

— Ученица, напавшая на учителя в кабинете после уроков… Прямо готовое начало для порно, хе-хе-хе, — прокомментировал Букинист, крайне загадочный человек, приходящийся мне сэмпаем: тоже книжник, хозяин магической книги «Семь мудрецов».

— А вам лишь это из моего рассказа запомнилось? — притворно возмутился я.

— Я так понимаю, Тиаки-сэнсэй старается не привлекать к себе лишнего внимания подростков, которые и так из-за всплеска гормонов немного не в себе? — уже серьезно спросил он, с удовольствием хрустя поджаркой.

Я кивнул.

Тиаки известно, какой эффект он производит на публику, когда поет со сцены. В эти минуты он излучает такую мощную чувственную энергетику, что даже я, кого Тасиро часто по чувствительности сравнивает с бревном, слегка, но все же попадаю под его чары. Это прирожденный талант, поэтому от него никуда не деться, но Тиаки не певец по профессии, а для обычного учителя такая ноша весьма тяжела. Страшно, должно быть, думать, что из-за тебя разыгравшиеся фантазии учеников могут в прямом смысле довести их до безумия.

— Период между средней и старшей школами самый опасный. Психика и организм нестабильны, ты точно балансируешь на канате. Вся дальнейшая жизнь может поломаться от ошибок, совершенных в эти годы.

— Ох уж это половое созревание…

— Тело взрослеет, а голова за ним не поспевает.

— А нерастраченное желание копится в подсознании и выливается в раздражение. Вот ребята и идут бить в школе окна.

Взрослые усмехнулись. Им всем явно было что вспомнить.

В памяти всплыли несколько ребят, которые в начальной школе были самыми обычными, а в средней у них вдруг сорвало крышу. После летних каникул они вернулись в классы отпетыми хулиганами, начали грубить и совершать откровенные глупости… А один с нами так и не доучился (отправился в специнтернат, как мы потом узнали).

У меня самого был период, когда меня все бесило. Тогда я думал, что причина крылась в смерти родителей, из-за чего мне пришлось переехать к дяде… Но сейчас я понимаю, что гормоны тоже играли немаловажную роль.

— Беспорядки — это еще ерунда, главное, чтобы до убийств не дошло. Или как у этой Ёко, до настоящего сумасшествия. Если изучить культы прошлого, можно с уверенностью сказать, что многие из их фанатиков попали туда как раз в период средней-старшей школ, — сказал Букинист.

— Жуть!

— Поэтому нельзя недооценивать влияние секса на мозг. И это естественно, во всех нас заложен инстинкт продолжения рода. А секс ведь еще и идет рука об руку со смертью.

— Рука об руку… со смертью?

— Эрос и Танатос, — подсказал Поэт.

— Инстинкт жизни и инстинкт смерти — движущие силы любого человека, поэтому их влияние на мозг и организм в целом огромно. Эрос и Танатос всегда вместе, они неразделимы.

Ого… А Букинист, оказывается, и философствовать умеет, не только пошлые шутки травить!

— Подростковый возраст все переживают тяжело. Но большинство детей все же благополучно его преодолевают. Но кто-то и нет. В чем причина? Я лично считаю, в наличии или отсутствии родительской любви. Когда ребенок растет, окруженный любовью, в нем появляется уверенность в себе. А эта уверенность помогает справиться со многими тревогами.

Мы с Хасэ решительно кивнули. Букинист дело говорил.

— Хотя у кого-то подростковый возраст связан с лучшими воспоминаниями в жизни, — заметил Поэт. — Дети, которые только-только вступили в него, но еще не познали секс как физиологическое проявление любви, полны надежд и ожиданий и сияют, как прозрачные стеклянные статуэтки. Они словно живут на границе между явью и сном, это удивительное переживание.

— И не говори. Люди все-таки поразительные создания, — вздохнул Сато-сан.

Букинист хмыкнул:

— Но и это тоже от гормонов.

— А я вот каждый день практиками занималась, — протянула Акинэ-тян, накладывая себе четвертую добавку риса.

— В твоей ситуации стоит говорить скорее не о мимолетном сиянии, а о неистребимой жизнерадостности.

— Хорошо, когда есть, на что направить нерастраченную энергию.

— Вот-вот, чтобы она не накапливалась и не взрывалась вулканом. Секс ведь понятие не только физиологическое, но и психологическое. Сначала психике нужно дорасти, а там уже можно и в практику удариться, — улыбнулся Поэт.

Хасэ внимательно слушал рассуждения взрослых и кивал.

— Раскол между психикой и телом происходит от избытка свободного времени. Ведь раздражение и тревога — удел не только подростков. Главное — уметь их контролировать, перенаправлять на что-то иное. На те же занятия спортом или фантазии на тему «моэ-э-э».

— Но, — перебил Букиниста Поэт, — заглушать их нельзя.

— Заглушать?

— К примеру, наркотиками.

— А!

— Наркотики лишь приносят временное забытье, быстро и легко, поэтому так много людей за них хватаются. Но проблемы они не решают, — развел руками Сато-сан.

— Я бы еще добавила, что компьютерные игры тоже вредны. Мозги за ними не работают. Вот для коротенького отдыха сойдет.

— Правильно, Акинэ-тян!

— Компьютерные игры вызывают привыкание. И интернет тоже.

— Ага, не выйдут разок в сеть — всё, трагедия всепланетарного масштаба. Идиотизм, — отрезал Художник. — Таких лечить надо. От нечегоделания.

— Полно людей, буквально помешанных на интернете.

— Тот же эффект, что от наркотиков. Те, кто подвержен чувству неудовлетворенности и тревогам, бегут в сеть, чтобы забыться. Привыкают и начинают сходить с ума. А все потому, что не сумели стать самостоятельными личностями.

— Зато в сети видят себя властителями всего мира.

— Поэтому нужно избегать всего, что вызывает привыкание.

— Религия и спиритизм к этому тоже относятся, — добавила экстрасенс Акинэ-тян.

— Настоящие «наркотики»…

— Но… Как быть тем, кто не нашел занятия, на которое можно было бы направить энергию?

В средней школе я был как раз одним из таких «балансирующих на канате». Один неверный шаг — и конец. Так что для меня это был животрепещущий вопрос.

— Ну, им остается только посочувствовать.

— И ничего не спускать. Если что натворят — пусть в полной мере за это отвечают.

— Нужно воспитывать терпение. Большинство проблем рассасываются сами собой по прошествии времени.

— Есть такие, кто специально выставляет себя слабым, говорит, что «ищет себя» и прочие красивости. Еще и наезжают в ответ: «Ты же сильный, что ты обо мне понимаешь!». Ну так, да, не понимаю! И понимать не хочу!

— Гя-ха-ха-ха! Это вообще коронная фраза! «Что ты обо мне понимаешь!»

— По-настоящему слабые люди не способны огрызаться.

— Так говорят только пройдохи, которые считают, что тем самым могут убежать от ответственности. Но это трусость, ничего более.

Ох, режут правду-матку…

Хасэ тоже невольно усмехнулся.

Мои взрослые соседи по особняку (включая Акинэ-тян) иногда бывают крайне суровы. То, что ты ребенок или слабый человек, в их глазах не повод для поблажек.

— Судьба тоже играет свою роль в таких делах: удастся ли тебе найти занятие, которое ты полюбишь. Как было у Фукасэ, — сказал Поэт. Они с Художником старые друзья.

В средней школе Художник избавлялся от накопившегося недовольства и тревог, срываясь на окружающих: один раз ударил учителя, бил окна в школе, катался по округе на краденых мотоциклах (прямо Ютака Одзаки). Но познакомившись с живописью, он ушел с головой в раскрытие и оттачивание своего таланта и забыл о подростковых глупостях.

— Фукасэ — яркий пример человека, который не смог вовремя обрести себя как и из-за избытка энергии и гормонов начал буйствовать. Но если такие люди находят любимое дело, то способны посвятить ему всю жизнь. А в нашем современном мире, где так всего много, что не знаешь, за что ухватиться, куда податься, это очень сложно. Поэтому так важна роль родителей.

— В случае Ёко как раз родители по большей части и оказались виноваты.

— Родители должны помнить, что ребенок — это их плоть и кровь, а их самая главная, основная задача — вдохнуть в этот сосуд душу.

— Но и забывать, что дети — не их игрушки, нельзя.

— Точно! Потому что очень многие родители именно так своих детей и воспринимают!

А что меня удержало от буйств, когда я тоже был на грани из-за накопившегося внутри недовольства? Помню, я в то время читал залпом книги…

«Или… дело в Хасэ?»

Я покосился на друга. Он с большим вниманием слушал взрослых.

Даже когда я закрывался в себе, Хасэ не теребил меня, не укорял, просто оставался рядом. Одалживал книги, угощал чем-нибудь вкусным. И по сей день он относится ко мне так же, как когда мы только познакомились в третьем классе начальной школы, хотя сам я после смерти родителей сильно изменился. Именно это его постоянство и спасло меня.

— Друзья тоже… играют большую роль, — вставил я.

В этот раз уже Хасэ покосился на меня.

— Еще бы!

— Это даже не обсуждается! — единогласно поддержали меня взрослые.

— Хотя тут тоже палка о двух концах, — с улыбкой добавил Поэт. Но глаза его не смеялись, а смотрели очень серьезно.

— Нельзя растворяться в друзьях.

— Вообще нужно понимать, кто тебе настоящий друг, а кто — нет.

— Плохие друзья ведь и в пропасть за собой утянут.

— Это уже будут не друзья.

— Меня всегда бесила эта поговорка про «имей сто друзей». Невозможно дружить с такой толпой!

— Считаешь, порой, человека своим другом, а на самом деле это не так…

Тема, конечно, хорошая, но обязательно ее обсуждать, поглядывая на нас с Хасэ? Да еще и едва сдерживая улыбки?

— Я дома!

Это вернулась Марико-сан.

— С возвращением!

— Здравствуйте!

— О, Хасэ-кун! Привет!

— Марико-тян, что это у тебя?

С шеи Марико-сан свисал какой-то округлый белый сверток.

— Да вот, попросили присмотреть.

Она села за стол и развернула ткань. Все с любопытством подались вперед. Это оказалось нечто вроде овального, приплюснутого с одного конца камня очень красивого синего цвета.

— Камень?

— Какой красивый!

— Это не просто камень…

— О, молодец, Акинэ-тян! Знаешь, что это?

— Нечто живое…

— Что?

— Правильно! Это яйцо.

— Яйцо? — хором переспросили мы.

— Его мама отправилась в путешествие, вот и оставила его мне на хранение, — немного смущенно улыбнулась Марико-сан.

— О-о! — все закивали.

Почему никто не поинтересовался, чье это яйцо?..

После ванны, уже лежа на футоне в моей комнате, мы с Хасэ продолжили разговор.

— Везет тебе, у тебя есть, с кем обсудить подобные темы, — с завистью посмотрел он на меня.

— В смысле?

— Ну, знаешь… С членами семьи о сексе особо не поговоришь.

Я задумался и был вынужден признать:

— Наверное.

Хоть у меня родителей не было, но я понимал, о чем он.

— Но о таких вещах необходимо говорить. А здесь у тебя для этого столько достойных собеседников! Ты счастливчик, Инаба. Пошлости-то любой болтать горазд.

— Угу…

Эрос и Танатос. Два инстинкта, что просыпаются и встряхивают что есть силы еще юные тела и души. Первое испытание на пути взросления… Не все его проходят. Может, это часть естественного отбора?

— Я так понимаю, ты с родителями на эти темы не говоришь?

Хасэ нахмурился и помотал головой.

— В принципе, с отцом, думаю, можно было бы… Мы с ним все-таки… Как бы это сказать… Не особо близки…

— Точно, ты для него скорее ученик.

— Не называй меня его учеником!

— Но между вами правда чувствуется дистанция, не как в обычных семьях. Скорее как между учителем и учеником. Был бы жив мой отец… Я, наверное, не смог бы с ним о сексе поговорить. Не такой он был человек, — я усмехнулся. — А вот с твоим бы отцом не прочь поболтать.

Хасэ шумно вздохнул.

— Не советую. Он тебя плохому научит. В плане воспитания хуже него трудно найти…

— Но ты же вырос нормальным, — перебил я друга, ткнув в него пальцем.

Хасэ рос в тени отца и с детства мечтал когда-нибудь его превзойти. Потому что его отец — в высшей степени достойный соперник пример для подражания.

Хоть Хасэ при его упоминании тут же начинает хмуриться и не упускает возможности съязвить на его счет, их связывают крепкие узы. Любой другой сын с характером послабее вполне мог не выдержать такой жесткой конкуренции и сломаться. Но Хасэ с малых лет горит страстным желанием покорить задранную отцом до небес планку и целеустремленно к ней подбирается.

Лично я считаю, что это было бы невозможно, если Хасэ искренне его не любил. Как и если бы отец не отвечал взаимностью. Но произнеси я это вслух — и Хасэ меня точно прибьет.

Без отцовской любви Хасэ бы не был тем Хасэ, каким я его знаю.

Думаю, это пример идеальных отношений между отцом и сыном. Как сказал Поэт, отец Хасэ вдохнул душу в сына, свою плоть и кровь.

— Твой отец, наверное, в молодости тоже был страшно популярен.

Член директоров одной из крупнейших компаний страны, обладатель острого, как бритва, ума, которого откровенно побаиваются конкуренты, в День Святого Валентина его до сих пор каждый год заваливают шоколадом, количество которого хватает на несколько ящиков. Причем дарят не только подчиненные, присылают и сотрудницы фирм-партнеров, и многочисленные знакомые красавицы с Гинзы.

— Хотя он и сейчас круто выглядит.

Брови Хасэ сошлись на переносице. Его раздражает, когда при нем хвалят отца.

Глядя на его отцовский профиль, я подумал:

«Действительно… с близкими на интимные темы особо не поговоришь».

Хасэ ведь тоже пользуется успехом у противоположного пола, но при мне он никогда не упоминал, есть у него девушка или нет.

Почему-то подобные разговоры, так или иначе связанные с сексом, у нас не возникают. Я сам, признаться, стесняюсь и стараюсь эту тему не затрагивать. Ведь мало кому нравится обсуждать свою интимную жизнь с родителями и братьями-сестрами, тут то же самое. Хотя у меня никакой интимной жизни и в помине нет. Я ведь еще только старшеклассник, нет у меня времени и лишних средств на девушек! И вообще, для меня важнее сначала крепко встать на ноги!

Наверное, Хасэ это понимает, поэтому тоже избегает этой темы. Учитывая, что отец активно готовит из него своего преемника, наверняка Хасэ под его руководством учится не только тонкостям предпринимательства, но и «взрослым развлечениям». Умение пить и обращаться с женщинами — немаловажная часть ведения большого бизнеса, и отец Хасэ в этом, как и во всем остальном, настоящий профи. Без этого никак — даже я это понимаю.

С одной стороны я благодарен другу, что он так щадит мои чувства, с другой, у нас и без того хватает тем для разговоров, и это, на мой взгляд, самое главное.

Кстати говоря, не только Хасэ, но и его отец тоже в курсе моего положения и отношения ко всем этим делам. Когда я в прошлый раз был у них в гостях, он, пока никто не видит, шепнул мне на ухо:

— Как закончишь школу и устроишься на работу, отведу тебя отпраздновать это в одно отличное место. Будь уверен, разочарование тебе не грозит, — и он многозначительно оттопырил мизинец. — Только Мидзуки ни слова. А то разорется, что мы сговариваемся за его спиной. Ведет себя, как молодая ревнивая жена, честное слово, — фыркнул Хасэ-старший.

Я был страшно рад его вниманию и этому «тайному уговору».

«Да уж… у дяди всегда всё схвачено».

Все-таки у Хасэ классный отец.

Вот так непринужденно намекнуть, что если раньше он относился ко мне, как к ребенку, то совсем скоро я стану в его глазах взрослым, его ровней…

Детям очень важно подобное отношение со стороны взрослых. Ведь оно показывает, что они следят за твоей жизнью и ростом, что им на тебя не наплевать.

А это… ужасно приятно.

— Ах, эти беседы, заставляющие трепетать юные сердца… Я и сам невольно ощутил себя вновь молодым, — прочувственно вздохнул появившийся из ниоткуда Фул. Сегодня он казался еще более легкомысленным, чем обычно. — Как насчет, господа, окунуться этой ночью в мир томных грез… — начал он, но, увидев, как я за спиной Хасэ торопливо прижал к губам указательный палец, спохватился и помотал головой. — Э-эм… Кхе-кхе! Так как насчет прослушать новую песню в исполнении Сирене?

— О, чья на этот раз?

— Куми Коды.

Хасэ расхохотался.

Я с облегчением вздохнул.

Был у меня от друга еще один секрет: среди созданий «Пти» есть суккуба по имени Пука.

Суккубы — демоницы, насылающие сладострастные сны. Короче говоря, если вызвать Пуку, то во сне к тебе явится девушка, которая будет на сто процентов соответствовать твоим предпочтениям, и осуществит все твои потаенные желания. Такие вот «томные грезы». По крайней мере, по словам Фула. Потому что я ее еще ни разу не вызывал. Причина проста — зная «Пти», я категорически не доверяю способностям заключенной в ней суккубы. От нее явно не стоит ожидать ничего серьезного.

Но все равно… рассказывать о ней Хасэ язык не поворачивается. Еще предложит попробовать…

Можете сколько угодно смеяться над тем, что я не могу с лучшим другом поговорить на интимные темы. Как сказали за ужином взрослые, «хорошо, когда есть, на что направить нерастраченную энергию». Не то чтобы я совсем не интересовался девушками и сексом, но у нас с Хасэ хватает и других тем для разговоров. Главное, что хоть у меня и нет девушки, я получаю удовольствие от жизни.

Тем вечером мы все-таки послушали новую разученную Сирене песню Куми Коды «Feel». Точнее, мычание ее мелодии (в который раз повторяю, мычание нельзя назвать разученной песней!).

Хасэ еще долго был не в настроении из-за разговора об отце, но стоило мне показать ему его портрет, нарисованный Бусей на альбомном листе цветными мелками, как морщины на его лбу немедленно разгладились. А увидев сделанную Акинэ-тян подпись «папа», он расплылся в блаженной улыбке и принялся тискать малыша.

Без комментариев.

До прощального концерта оставалось десять дней.

У первых и вторых классов наступила пора итоговых тестов. Три дня никаких дополнительных занятий после уроков и репетиций. А ведь после их окончания у нас останется неделя, чтобы подготовить все к прощальной вечеринке для выпускников клуба разговорного английского.

— М-м? Кстати говоря, — я повернулся к читающей учебник Тасиро. После того, как Тиаки согласился участвовать в концерте, она ходила вся взбудораженная, на репетициях сценки тоже жаловалась, что ей сложно сосредоточиться, но сейчас выглядела уже достаточно спокойно. — Как там концерт, всё решили, Тасиро?

— А? А-а, угу. С номерами определились.

— Как Тиаки?

Тасиро наконец оторвалась от учебника.

— Тут такое дело, Инаба… Тиаки-тян сказал, что всю подготовку он возьмет на себя, обещал, что выпускникам понравится…

— В смысле? То есть он и номер, и что там нужно для него, будет сам готовить?

— Вот именно! Заверил, что нам не о чем беспокоиться. Точнее, прозвучало это скорее как: «Не лезьте, иначе я откажусь участвовать». Еще и такой насупленный был, губки поджал — прямо глаз не отвести!

— Понятно…

Такого я не ожидал. С другой стороны, его можно понять: чем отбиваться от предложений надеть кошачьи ушки, кожаный костюм или еще какой-нибудь ужас, проще и безопаснее подготовить все самому.

— Ну, главное, что он споет. Жаль, конечно, что с ушками не получилось, — словно прочитала мои мысли Тасиро, — но и без них наверняка выйдет нечто потрясающее. Поскорее бы! Так-то только третьеклассники ничего не знали, а теперь, получается, и мы тоже в неведении, — с предвкушением улыбнулась она.

Ох, чую, переполох выйдет грандиозный.

Итак. Тесты благополучно остались позади, и в преддверии выпускного в кружках и секциях начались проводы третьеклассников. Подошла очередь и нашего клуба разговорного английского.

— Thank you for inviting us!*

Среди приглашенных были наши знакомые иностранцы по базару и барбекю-вечеринкам во время летних каникул, и, конечно же, Джордж — руководитель клуба «Эйр-1960». За встречу гостей отвечали третьеклассники.

— We look forward to this party every year. What’s the program this time?

— Cinderella.

— Cinderella! That’s great!

— But… Cinderella is… Cinderella is a boy, and the prince is a girl…

— Ah! It’s a boy and girl reverse drama?!

— A kind of a reverse drama.

— I see.

Часть кабинета превратилась в подобие ресторанного зала — здесь стояли застеленные скатертями столы с напитками и сладостями. Гости и третьеклассники расселись за ними и приготовились смотреть сценку. Ребята из первых классов играли роль официантов.

— Леди и джентльмены, вы готовы? Are you ready? — Принцесса Тасиро подняла занавес. — It’s show time!

Ее слова встретили бурными аплодисментами и свистом — Джордж и другие иностранцы не стесняются открыто выражать свои эмоции.

На сцене я в жутких обносках мыл пол, а вскоре ко мне подошли сводные братья и начали издеваться.

— Cinderella! He’s such a useless fellow!

— Stupid!

— Wash my underwear now!

Гости, глядя на меня, терпящего оплеухи и пинки, покатились со смеху.

— Yushi is Cinderella! He is good for the position!

Мачеха с братьями отправились в замок, где Королева решила устроить бал-смотрины жениха для Принцессы, а я за стиркой белья проворчал:

— I want to go to the castle… and I want to eat splendid dinner.

— A-HA-HA-HA-HA!

На мою реплику отреагировали аплодисментами, но не потому, что Джордж и другие иностранцы не хотели нас обижать, они на самом деле до крайности смешливые.

Появился волшебник, и я быстренько переоделся в элегантный костюм.

— Wow!

— Cool!

Появление на сцене Принцессы Тасиро встретили новым взрывом криков и свиста.

— Taako is a princess! Unbelievable! A-ha-ha-ha!

— Wonderful!

Тасиро раскрыла перьевой веер.

— Who will be my darling? Choosing one is so difficult.

Джордж и остальные схватились за животы.

Затем мы с Тасиро закружились в танце (во время которого хохот не затихал ни на секунду), а как только пробило двенадцать часов, я сбежал. Оставив кроссовку.

Прихватив ее с собой, Принцесса Тасиро разыскала меня; ее слуга, приблизив лицо к моей ноге, во весь голос объявил:

— It smells like this, Princess!

После чего наши гости едва со стульев не попадали. Третьеклассники, зараженные их весельем, тоже захохотали.

Когда все актеры вышли на поклон, зрители засыпали нас серпантином и конфетами.

— I enjoyed it again this time.

— It was a splendid cast!

— Princess Tashiro is great!

После сценки гости еще какое-то время общались с третьеклассниками, и на этом прощальная вечеринка клуба разговорного английского подошла к концу. Разумеется, мы не забыли сфотографироваться на память — задействованные в постановке второклассники так и остались в сценических костюмах.

— Hey, Taako! What a beautiful princess, you are! I’ve never seen such a beautiful princess!

— I’ll display this photograph in the club.

— Тебе очень пошла роль Золушки, Инаба-кун. It becomes you.

Смеясь и судорожно напрягая мозги, чтобы не только воспринимать английскую речь на слух, но и отвечать полноценными фразами, мы проводили наших будущих выпускников. Кто-то из них наверняка будет заходить в гости, с кем-то мы будем встречаться в клубе «Эйр-1960», но кого-то больше уже не увидим.

— This is not good bye. We’ll wait for you to come to the club anytime, — сказал напоследок Джордж.

Многие третьеклассники, получившие из рук первоклассников букеты, не сдержали слез. Вышла своего рода репетиция выпускного.

— Смотри, не подведи, новый глава, — уже перед уходом хлопнула меня по плечу Эгами-сэмпай.

Да, все именно так. Меня избрали следующим главой клуба разговорного английского. Впервые в жизни получил какую-никакую, но руководящую должность (это Хасэ к подобному не привыкать).

Я даже немного смутился. А Эгами-сэмпай перевела взгляд на Тасиро и, добавив голосу стальных ноток, сказала:

— Жду не дождусь прощального концерта!

Та в ответ, слегка побледнев, вымученно хихикнула.

Уже когда третьеклассники ушли, Тасиро протяжно вздохнула и свела молитвенно ладони:

— Тиаки-тян, только не подведи! А то нам всем не жить!

— Что, он до сих пор в молчанку играет? — спросил я.

— Как воды в рот набрал!

— Но ведь ему, по идее, нужна аранжировка, микрофон и все такое, если он петь собирается.

Тасиро помотала головой.

— Сколько я к нему ни подходила с вопросами, как у него дела, может, помочь с чем, у него на все один ответ: «У меня всё схвачено»… Еще и губки поджимает, как маленький. А-ах, такой милашка!

— Ну, если Тиаки говорит, что все нормально, значит, так оно и есть.

К тому времени, когда мы закончили уборку кабинета, уже совсем стемнело. На западе, чуть выше пылающей оранжевым полосы горизонта, замерцала первая звездочка.

— Вот и второй класс позади… — глядя в ту сторону, с чувством произнесла Тасиро. Но тут же развернулась ко мне и с сияющими глазами добавила:

— Но было здорово!

Смешная она все-таки.

— Да уж, здорово, — согласился я.

— Жалко, конечно Тосидзо-тяна, но он очень вовремя ушел в отпуск. Иначе бы к нам не пришел Тиаки-тян.

— Эй, — укоризненно покачал головой я.

Наш первый классный руководитель, Тосидзо Хаясака, попал в больницу с диабетом. Ему уже намного лучше, но он все еще находится на лечении.

Мы с Тасиро, болтая, вышли со школьного двора. Наверное, и в следующем учебном году я не раз буду покидать колледж в ее компании — Тасиро наверняка останется в клубе.

А ведь первое время после поступления я подобное и вообразить не мог. Что буду возвращаться с занятий вдвоем с девушкой (хотя я и воспринимаю ее исключительно как друга) и что мы будем непринужденно болтать и смеяться…

Но я рад, что так получилось. Скажи мне кто об этом два года назад — да я бы ни за что не поверил. О чем я вообще тогда думал? Учиться, учиться и еще раз учиться, чтобы поскорее пойти работать. Радовался, что смог уехать из дома дяди. Может, надеялся завести новых друзей…

Сейчас же я чувствую себя подобно этим набухшим почкам на ветках единственной на всей территории Дзёто сакуры — полным легкости и надежд. Все благодаря Хасэ, моим соседям по особняку и всем в колледже.

Да, мне не повезло рано потерять родителей. Но я не хотел из-за этого злиться на весь мир. Это бессмысленно. Поэтому я смотрел только вперед и упорно шел к намеченной цели.

Но сейчас я научился жить настоящим. Стремиться в будущее — это хорошо, но и нестись сломя голову совсем необязательно. Меня научили не спешить, оглядываться по сторонам, и благодаря этому я встретил множество потрясающих людей. Оказалось, вокруг меня немало тех, кто искренне заботится обо мне, не меньше, чем родители. Они открыли мне глаза на то, что жизнь не состоит из одной учебы или работы, вокруг столько интересного, столько заставляющего задуматься… Поэтому и все те события, что для других могли бы стать невыносимыми, я смог пережить и принять.

— И следующий год тоже будет здоровским! — заявила оптимистка до мозга костей Тасиро.

— Обязательно, — тоже без тени сомнения согласился я.

Совсем скоро в городе зацветет сакура.

1. ↑В английских фразах сохранено оригинальное написание.