Новая работа

Вернувшись в деревню, я сразу же поговорил со старейшиной и согласился с его предложением о моей работе.

Дело всё же не в том, что я рассчитывал на искупление, просто мне хотелось сделать что-нибудь, что уменьшит количество жертв. По той же причине со мной отправился Омар.

Пытаясь переубедить его, я говорил, что взявшись за эту работу, быть может, сражаться не придётся, но он с улыбкой отказался.

— Арата, ты ещё ни разу не пользовался настоящим пистолетом, не так ли? Командующий должен быть на поле боя.

Не могу это опровергнуть. Я был признателен ему и хотел когда-нибудь рассказать ему правду.

Начав подготавливать подразделение, я собирался восстановить тактический отряд S из половины команды C. Собрать детей-солдат, которые после нападения на деревню оставили свою профессию и вернулись в деревню, и сформировать отряд, который примерно соответствовал бы двум подразделениям S.

Собираясь сделать этих детей полезными, я не допущу, чтобы их бросили или продали, в том числе и Джибрил. Думаю, что до тех пор, пока они будут полезны при обороне деревни, мне не придётся использовать их в чрезвычайной ситуации. Для деревни они точно мусор, который следует утилизировать, поэтому уладить всё будет довольно легко.

Когда я рассказал об этом Омару, он с благодарностью ответил, что если всё так и выйдет, то наша битва не будет бессмысленной.

Идею сразу же одобрили. Отец Джибрил поддержал её.

Вечером, после договора, на котором мне разрешили организовать отряд, отец Джибрил проводил меня к входу.

— Я не ожидал, что ты сделаешь из Джибрил солдата, вместо того чтобы взять её в жёны.

— Так просто получилось.

Не знаю, о чём он думал, когда похлопал меня по плечу, широко улыбаясь после моих слов.

— Ну, жена героя тоже должна быть героем.

Просто улыбнувшись, я ничего не ответив. Думаю, я просто позволю ему высказаться.

После этого я в спешке отправился к Омару. Теперь мы живём вместе.

— Омар, у нас есть разрешение.

Широко улыбаясь, он похлопал меня по плечу. Кажется, это универсальный жест.

— Когда я услышал твой план, мне показалось это хорошей идеей, но я всё же сомневался, дадут ли на него добро. Но ты всё уладил. Ты действительно выдающийся человек.

Горько улыбнувшись, я подумал, что иногда Омар переоценивает меня.

— Это просто. Они переоценивают мои навыки. Им кажется, что мои способности командира на высоком уровне.

— Мне кажется, что твои навыки на самом деле превосходны, но что относительно их?

— Конечно, лучше будет отдать командование мне, но будут люди, которые не захотят подчиняться иностранцу.

Омар обдумал эти слова и кивнул. Также кивнув, я сказал:

— Вот почему они согласились отдать под моё командование другой отряд.

— Это невероятно. Арата, ты даже сможешь продать пианино безрукому.

— Я признаю, я плохой человек.

— Это старая китайская поговорка.

— Тогда спасибо.

Мы беззвучно рассмеялись.

Во всяком случае, сейчас я не позволю детям растеряться. Это первый шаг. Дальше я должен не допустить их смерти во время перестрелок.

Шаг за шагом я приду к хорошей концовке.

Патроны и жизнь

На следующий день я сразу же начал собирать людей и боеприпасы.

Иногда многочисленные боеприпасы — это лучшая защита, нежели здание или окопы, это обязательно должно спасти детей.

Когда солдаты находятся под обстрелом, они опускают головы, но в таком состоянии они не могут точно отстреливаться. Обе стороны ведут обстрел друг по другу из-за укрытий. Крайне важно переждать это время и обойтись без жертв. В современных войнах принято считать, что на убийство одного единственного человека израсходуется по пять тысяч патронов. Но если же жертвы появились раньше, то это значит, враг не скрывается. То есть у вас закончились боеприпасы, или враг обошёл и отрезал вас.

В этом смысле сохранение боеприпасов обеспечит безопасность детей лучше, чем окопы или другое убежище. Вот почему я приложил все свои усилия на обеспечение амуницией. Однако компромиссы неприемлемы. При малом количестве боеприпасов возможно провернуть лишь лобовую атаку, что является самоубийством.

Из моего с Омаром домом я сделал место сбора боеприпасов и начал собирать их из различных мест.

Большая часть собранных боеприпасов была изготовлена в Китае. Слышал, что китайские бизнесмены добрались и до этого региона. Учитывая растущее влияние Китая, его всерьёз можно назвать мастерской мира. Тем не менее я был благодарен за собранные боеприпасы. Однако боеприпасов оказалось меньше, чем я планировал, поэтому пришлось попросить Омара использовать как можно меньше во время тренировок. Чем больше амуниции, тем меньше количество жертв. Хотелось бы забить ею склад до предела.

Раздумывая, я сложил оружие. Чуть позже меня кто-то окликнул.

— Арата, так здесь собрана амуниция? — сказала Джибрил и подошла ко мне. Когда я снова увидел её с оружием, то собирался уже отвести взгляд, но всё же не сделал это. Она держала в обеих руках коробку с боеприпасами.

С этого момента я больше не буду кем-либо обманутым и никогда не отведу взгляд. Будь это Омар, Джибрил или моё прошлое.

Отныне я не буду тем, кого обманывают, я собираюсь стать тем, кто будет обманывать. Это превращение из плохого парня в настоящего подлеца. Вот что я сказал себе.

— Джибрил.

— Да?

— Прости, что втянул вас в это.

— Нет, все… благодарны. Мы не оказались выброшены на улицу или проданы. Всё нормально. Мы не собираемся проигрывать взрослым, — сказала она с улыбкой.

— Я причинил вам массу неприятностей.

— Всё в порядке, я буду поддерживать тебя, Арата. — Когда, улыбаясь, она сказала мне это, я засомневался в правильности своего решения, но всё же думал, что должен сохранять веру в себя.

Изготовление карты

Подготовление продолжалось.

Не зная, когда противник начнёт вторую атаку, я думал, что, возможно, осталось не так много времени. В этот момент мне показалось, что провёл слишком много времени в заключении. Я сожалею. Всё это время я просто игрался, как последний эгоист.

При первом нападении была использована воздушная бомбардировка, однако из-за расположения села это оказалось бессмысленным. На этот раз они, вероятно, устроят наземное нападение. Навряд ли враг остановится после атаки с воздуха.

Тренировками руководил Омар.

В это время я решил спроецировать тактическую карту. Так как она имелась лишь в моей голове и, безусловно, необходима для меня, дабы я мог отдавать команды.

Местные также не имели карты окрестностей, поэтому мне кажется, что увиденная мной карта сделана спутником или же снята с воздуха. Прямо как Google Maps. Уверен, что военные карты делаются таким же образом.

В Японии я смог бы зайти в сеть из любого кафе и распечатать замену той карте, тем не менее, к сожалению, здесь хоть и есть горы, но нет кафе. Наверное, я не мог воспользоваться этим методом, ввиду того что в таких небольших населённых пунктах плохая связь. Утешая себя, я думая об этом так.

К сожалению, у меня нет познаний в геодезии. Вот почему начало и было неудачным. Но я услышал, что кто-то из деревни изучал это предмет в центральном университете, и, благодаря связям, в спешке отправил туда человека.

Важное значение имеют горные дороги, проложенные компанией или американской армией. Вот почему я выбрал самую короткую дорогу, по которой никто не ходил, пересёк долину и послал гонца, отправившегося пешком по горам.

Дядя одного мальчика из группы C по имени Муджараф сделал это за пять дней. У него внушительные усы и наилучшие знания о современном мире, нежели чем у кого-либо в деревне. Услышав мой план, он сперва нахмурился, но в итоге согласился. Видимо, он, как и я, хочет минимизировать потери.

Он принёс карту, которая была, по сути, скопирована с карт, оставленных армией бывшего СССР. Он собирал их со времён университета и принёс их мне, поскольку думал, что теперь невозможно будет воспроизвести карту.

В свою очередь, я думал, что изготовление карты проще. Смущённый из-за своего невежества, я был благодарен ему, ведь у нас не было никакого копировального устройства.

Она была составлена в 1960-х годах. Думая, что она была слишком старой, я заметил, что, похоже, она была самой последней. Будучи в ужасе от разницы в разведке компании и американской армии, я всё отметил, что благодаря своей памяти могу компенсировать недостающие места.

Жалобами ничего не добьёшься.

Переговоры со старейшиной

Часто встречаясь со старейшиной и Джибрил, я пытался с ними договориться.

Староста, который напоминает мне менеджера ОО, говорил, что будет сражаться до последнего солдата. Подобные лобовые выпады не спасут детей, к тому же большинство местных погибнет.

Каждый день пытаясь договориться с ним о месте проведения битвы, я также говорил об уступках, которые мы получим в результату этой битвы.

Война происходит из-за различий во мнениях и заканчивается соглашением о её окончании, подтверждённым обеими сторонами. В данном случае яблоком раздора являются транспортные пути, которые проходят через эту автономную территорию. Правительство этой страны не заключило договорённостей с Америкой по поводу этой территории, что привело к военному конфликту, военной деятельности.

Однако деятельность эта ограничена. Они не могут выигрывать вечно и не в силах беспрерывно сражаться. Подчёркивая это, я говорю о необходимость взаимного соглашения. Если возможно, то на ранней стадии.

Старейшина рассердился, однако отец Джибрил заинтересованно кивнул головой.

— И что же мы будем делать? — сказал он. Взглянув на него, я ответил:

— Для начала, собираются ли они сражаться? Если да, то как они собираются закончить? Мы должны заранее предугадать это.

Враг — это правительственные войска и американская армия, но даже они не могут вечно вести боевые действия. Настаивая на этом, я утверждал, что они не могут находиться здесь вечно. Компания не может продолжать заниматься подобными войнами и конфликтами. А у американской армии должны быть и более важные дела.

— Вы даже подумали о том, как противник намерен оканчивать войну? — восторженно произнёс отец Джибрил.

— Мы собираемся свести ущерб к минимуму, ведь так? — ответил я.

На некоторое время повисла гробовая тишина.

Взбешённый старейшина прервал тишину.

— Чем же подобный настрой отличается от капитуляции с самого начала?

— Капитуляция нанесёт намного больше ущерба. Нам нужно лишь предупредить противника. Даже если сдаться, то ничего не изменится. Они могут быть по-своему любезны с нами или же просто убить.

Отец Джибрил горько улыбнулся и сказал:

— Это безумие.

— Безумие? Эта деревня отправляла солдат, дожидаясь подходящего момента для удара, так что для нас и для них это одинаково сложно.

Отец Джибрил посмотрел на меня и засмеялся. Он напоминает мне Лэнсона. Его выражение было как у отца, наблюдающего за своим талантливым сыном.

— Один человек не герой, просто храбрец. Ты действительно принесёшь свет на эту землю?

— Что вы имеете в виду?

Проигнорировав мой вопрос, отец Джибрил спросил:

— У вас есть план начала и окончания войны?

— Да, пожалуйста, выслушайте, — ответил я.

Рукопожатие под канатом из одежды

Решив отправить солдат на патруль, точно так же как делал это в  компании, хоть и с меньшим масштабом в виде одного отряда, я отдал строгий приказ избегать боёв и при обнаружении врага просто отступать. Также я не заставил их брать оружие. Ведь если нет шанса на победу, то лучше не носить с собой дополнительный груз.

Если будет атакован человек, не имеющий отношения к данной ситуации, то всё здесь просто погрязнет в хаосе. Ведь среди населения начнутся волнения. Отдавая этот приказ, я рассчитывал не на совесть противника, а на здравый смысл.

— Ты становишься всё более алчным. Неважно, насколько низок наш военный потенциал, ты не можешь надеяться на здравый смысл противника.

Говорил я себе, пока моя одежда сушилась. Костюм и галстук. Услышав мои слова, Омар, прочищая винтовку, рассмеялся. Нахмурившись, я уставился на него, на что он ответил серьёзным взглядом.

— Парень, имеющий военные потенциал, не раскроет своих способностей, не находясь при этом на войне.

— То есть?

Положив пистолет на колено, Омар ответил мне:

— Ты всегда жил на гражданке. Мне кажется, что твой талант просто спал всё это время.

— Я думал, что до конца жизни не воспользуюсь им.

— Но благодаря ему значительно сократятся жертвы среди детей.

— Разрешить им пользоваться оружием, это же… — судорожно заговорил я. Наконец успокоившись, я продолжил:

— Прости, Омар. Я нервничаю. Я благодарен тебе. Очень.

Омар улыбнулся.

— Мы друзья, верно?

— Спасибо. Без этих слов я бы не смог продолжать, — ответил я.

Дабы отвлечься от мыслей о нашем положении, мы пожали друг другу руки.

Мне кажется, что это мой единственный шанс сказать то, что я хочу. Сделав глубокий вдох, я открыл рот.

— Омар. Во время моего обучения я встречал заброшенную деревню, подобную этой. Есть вероятность, что это моих рук дело. Тренировочный лагерь находился в другой стране, вследствие чего я не могу быть уверенным на все сто, но…

— Я раздумывал об этом. Ты всегда такой смелый, но тогда ты вёл себя странно.

Ответ Омара был более спокойным, чем я предполагал. Увидев его мягкий взгляд, мне захотелось расплакаться.

— Я не смел. Просто глуп.

— Это одно и то же. Ты сам не можешь судить себя. Это делает окружение, — сказал Омар.

— Я горжусь тем, что у меня есть такой друг, который может выслушать моё мнение.

Стычка

Ровно через месяц, после нападения на лагерь, наступил день, когда противник был пойман в ловушку, сделанную детьми.

Вдоль дороги, на краю внешней стороны, тянулась тонкая сеть. В 40 км находилась последняя линия патруля. Именно оттуда пришёл сигнал.

По словам патрульных, противник сформировал длинную колонну из бронированных машин и грузовиков. Видимо, их средняя скорость не составляет более 50 км/ч.

Получив по радио доклад, я решил свернуть патруль.

Отозвав детей обратно в деревню, я оставил минимальное количество, которое будет наблюдать за противником. Уже в следующий раз я воспользуюсь ими как солдатами.

Позже я связался с деревней.

По наступлении темноты я начал понемногу отправлять людей из деревни, дабы они укрепились в руинах. Через ночь дети поочерёдно вернулись.

Укладывая боеприпасы, я сказал детям, чтобы они выдвигались на свои позиции и спокойно использовали патроны.

Омар, выдвинувшийся вместе с детьми, сказал, что всё будет хорошо. У меня не было оснований верить этому, тем не менее на моём лице появилась улыбка. Но улыбнулся я Омару, а не из-за сложившейся ситуации.

Оставшись в деревне один, я начал напевать какую-то мелодию, развешивая множество карт на стене детской комнаты.

Надеюсь, что не будет никаких помех или перехватов. Хоть я слышал о существовании такой удивительной аппаратуры только из рассказов Омара. Мне кажется, что сегодня мы с ней не столкнёмся.

Моя половина работы выполнена.

Переведя дух, я увидел Омара и осла из окна. Не того сломанного робота, а настоящего осла, которого мы одолжили в деревне. Они начали двигаться — Омар, дети и ослик посередине.

Это выглядело как большой весёлый чёрный брат, отправившийся с детьми на пикник. От этой картины я горько улыбнулся.

Выходя наружу, я собирался забрал высохший костюм и галстук. Под четырехступенчатой лестницей в подъезде я увидел Джибрил, сидевшую на корточках, обхватив руками свои колени. Когда я предложил ей помочь, она ответила, что всё в порядке, и, смутившись, пошла за мной.

С простым желанием приободрить я хотел нежно погладить её по голове, но тем не менее сдержался, вспомнив, что, будучи ребёнком, я сам же возмущался, когда кто-то так делал.

Одежда уже полностью просохла. Должно быть, солнце сильно греет.

Джибрил наблюдала за тем, как я завязывал свой галстук на расстоянии вытянутой руки.

— Завязывание галстука — настолько необычное явление?

— Прости.

Смутившись, сказала Джибрил.

— Сейчас я увидела крылья за твоей спиной. Прекрасные орлиные крылья.

— О чём ты говоришь?

Рассмеявшись, ответил я. Мне неизвестно, делают ли золотые орлы милые выражения лица или же страшные. А может, это легенда клана Джибрил.

— Теперь, когда ты упомянул об этом, я вспомнил, что ты часто называешь меня беркутом.

— Это птица, которая величественно летает в небе. Она знаменует рассвет.

Замолчав, я склонил голову в раздумьях о негативных вещах. Потянув за рукав, я развернулся перед Джибрил и спросил, как он сидит на плечах.

Она осторожно потянула пиджак и ответила, что нормально.

— Я собираюсь вернуться в Японию по окончании войны.

Неожиданно покраснев, я вспомнил, как София спрашивала меня, может ли она поехать вместе со мной в Японию.

Джибрил, к сожалению, стащила обеими руками головной убор на лицо, тем самым прикрыв его.

«Только не бей меня», — промелькнуло у меня в голове, после чего я впал в уныние от своей чёрствости. Но, понимая, в каком она сейчас положении, я улыбнулся.

— Ох, я подумывал о создании своей собственной военной компании. По словам Омара, у меня имеется талант к военному делу.

Джибрил ничего не сказала мне в ответ и только кивала.

— Омар, возможно, пойдёт со мной. Я был бы рад, если бы со мной пошли и остальные. Ну, сейчас мы в буквальном смысле зарабатываем на войне, дабы перебраться в Японию.

Джибрил вернула свой головной убор на место. Она смотрела на меня заплаканными глазами.

— Я был бы счастлив, пойди ты со мной, ну так как?

— Хорошо, я пойду.

Кивнув, я задавался вопросом, не ошибся ли где-то со своим английским. Всё ли правильно она поняла?

Во всяком случае, я был поражён, увидев на заплаканном лице улыбку. Не удержавшись, я погладил её по голове. Кажется, взрослые не могут вести себя иначе.

Ну, оставим это недоразумение на потом, в первую очередь работа.

Думаю, София говорила о таких идеалистически вещах только из-за влияния страны, в которой она выросла. Наверное, я должен взять Джибрил и остальных детей с собой. Дело не в том, что они напоминают мне Софию, я лишь хочу дать им возможность самим выбирать свой собственный путь.

Начало битвы

Находясь в детской комнате, я разглядывал карту на стене, держа рацию в одной руке.

— Это Омар. Я добрался до места.

— Хорошо, Омар. Можем спокойно продолжать.

— Несомненно, ты уже привык к этому.

— Хорошо, вперёд.

Отключив связь, я посмотрел на карту. Слыша его голос, я представляю ситуацию.

Враг остановился в 20 км от деревни, так как заметил на пути разбросанные мины. Кажется, что один из автомобилей напоролся на неё.

Расстояние между автомобилями значительно сократилось.

Затем со всех сторон начался обстрел ракетами.

Услышав, как Омар говорит: «БИНГО!» — я пришёл к выводу, что грузовик, видимо, подорвался.

С таким выводом я предположил, что во время атаки солдаты выскочат из грузовика, но из-за хаоса этого может и не произойти.

Повсюду летели пули, вырвавшиеся из дул пулемётов.

Если бы они сдерживали пехоту и тщательно изучили местность, то могли бы избежать этого, но, похоже, они не ожидали засады на таком расстоянии от деревни. В конце концов, это горная тропа. Очень узкая, ввиду чего отправка патруля снизит их скорость до 3 км в час. Думаю, что, когда угроза нападения противника упадёт до нуля, они продолжат передвижение транспортных средств.

Всё же я отплатил им за то, что они сделали со мной во время обучения. Вот что происходит, когда вы чувствуете себя в безопасности лишь из-за того, что расстояние до цели ещё велико.

Простите, но, к вашему несчастью, эта территория под моей юрисдикцией, вам следовало бы проводить разведку.

Получив отчёт от детей из команды А, я узнал, что враг несёт потери от обстрела из пулемёта.

Слушая отчёт, я представляю ситуацию.

Обычно в войне пулемёт не может нанести никакого ущерба противнику. Это оружие предназначено для сдерживания противника. Факт того, что из-за него враг понёс потери, указывает лишь на то, что она даже не сумели спрятаться.

— Ничего страшного, если пулемёт перегреется. Можете использовать все патроны. Пожалуйста, веди непрерывный огонь.

Теперь настало время воспользоваться ситуаций. Что ж, думаю, через десять минут.

Получив сообщение от детей из команды D, что солдаты противника, находившиеся в задней части колонны, начали обходить укрепления, я дал указание принять соответствующие меры.

Как только команда D, в которой состояли специально обученные снайперы, открыла огонь, обходившие войска противника остановились. Для пехоты снайперы, стреляющие метко, представляют ещё большую опасность, нежели пулемёт. Если они покажут своё мужество и ринутся напролом… они не сделают это. Противник прекрасно понимает, что в таком случае будет уничтожен.

Как я и предполагал, передвижение противника прекратилось. Я рад, что противник оказался разумным. Благодаря этому обе стороны понесут минимальный ущерб. Война — это грубый метод видения диалога, на сей раз черёд противника отвечать. Всё же я хотел бы поладить с ним.

Хоть нам и удалось их остановить, но наша численность меньше. Если мы дадим им шанс совершить ещё один обход, то всё будет окончено. В итоге мы будем побеждены.

Прошло десять минут. Вероятно, скоро противник оправится от шока из-за этого хаоса.

Объявив конец битвы, я распорядился отступать всем подразделениям. Мы отступим, пока нет жертв. Враг, скорее всего, заметит наши передвижения, но пока это не должно вызвать проблем.

Пулемёт уже бесполезен, поэтому его можно отбросить. Дав указание выстрелить из всех ракетниц и отступать, я добавил, что осла можно тоже оставить.

Отступая без балласта, дети исчезли в горах. На фоне гор человек практически незаметен, однако в войне каждый этот небольшой человек крайне важен.

Ведь его трудно найти.

Враг продолжит битву, поэтому он, вероятно, не откажется от экипировки. В таком случае наши силы смогут с лёгкостью скрыться. В горах это имеет большое значение.

Думаю, что если противник движется со скоростью 4 км в час, то у нас есть ещё 3-4 часа.

А пока мне нужно в уборную. Не могу же я обмочиться перед детьми.

Конец долгих воспоминаний

Враг плавно приближается.

Естественно, он не оставит никаких сил по дороге до деревни. Меня это беспокоит.

Приказав взрослым оставить оборону деревни и обойти врага с тыла, я добавил, что дальше они могут поступать так, как им заблагорассудится. Уточнив про этом, что они могут атаковать по своему усмотрению, но ни в коем случае не должны попасть в плен. Для них будет лучше покончить с собой ради деревни, чем попасть в плен. Однако, если они и будут атаковать, я не буду им помогать.

За два часа до прибытия противника я покончил с обедом и вместе с Джибрил отправился в деревню. Посмотрев на поля, напоминавшие рисовые террасы, я улыбнулся. Так как эмоции мешают ведению войны, я отвернулся, но тем не менее мне всё же хотелось ещё немного полюбоваться.

Занял я позицию в довольно отдалённом месте. В месте, находившемся в противоположном направлении оттуда, куда, предположительно, должен был напасть противник.

Были несколько траншей, являвшиеся дорогой, а также несколько сделанных в качестве ловушки. Три укрепления под пулемёт, установленных Омаром. Отличный вид на деревню. Это настоящий лагерь.

У нас имеется одно боевое подразделение S, чьё управление я возьму на себя. Мы не собираемся проворачивать нечто сложно осуществимое, так что всё должно быть в порядке.

Враг остановился у входа в долину, в 2 км от деревни.

Внезапно я услышал голос из мегафона и наклонился назад

— …

Услышал я лишь последнюю часть запроса.

— Повторяю. Это предупреждение. Освободите из-под заключения Арату. Если он умер, предоставьте его тело. В противном случае мы атакуем деревню.

Джибрил широко открыла глаза и уставилась на меня.

У меня разболелась голова. София, почему ты всегда поступаешь необдуманно.

Услышав этот голос, на моём лице появилась горькая улыбка, а желание сражаться исчезло. Однако я с самого начала не собирался сражаться.

Интересно, оставила ли она работу, или же компания тоже в этом участвует? Вероятнее второе. Наверное, она вызвалась добровольцем от лица ОО. Для ведения бизнеса необходима компенсация. Но они стремятся снизить потери в своей военной мощи и контрактниках, поэтому они предоставили это ОО.

Внимательно слушая трансляцию, я узнал, что София говорила о возвращении моего тела на полном серьёзе, с печалью в голосе.

Вдруг меня кто-то схватил за рукав. Это была Джибрил. Она покачала головой.

— Ты не должен идти к демону, Арата.

— Это не демон. Скорее джина, которого ты знаешь.

— Это злой джин.

Глупый джин. Нет, всё же невезучий джин, к тому же с ужасной интуицией. Горько улыбнувшись, я был уверен, кем бы она ни была, она не зло.

Глядя на меня, Джибрил дышала, словно этот момент длился вечность.

— Всё нормально. Я не пойду туда.

Прикрывшись головным убором, она вытирала слёзы тыльной стороной ладони.

— Я рада слышать это. Очень рада.

— Но теперь у меня имеется проблема.

Теперь я в безопасности, но сейчас, став врагом, я никак не мог с ними связаться.

Всё же я не хотел продолжать боевые действия, но тем не менее, если я раскрою себя, план провалится.

Это будет жестоко по отношению к Софии, но мне придётся промолчать.

Я понимаю, что поступаю ужасно. Чёрт. Мне тоже дорога была эта дружба. Проблема.

Даже если я и вернусь в компанию, будущее деревни и детей будет в тумане. Мой план рушится.

Вновь посмотрев на лицо Джибрил, я наконец решился. Если выбирать между девушкой и детьми, то разумным выбором для 30-летнего мужчину будут дети. Хоть я и говорю так, но не могу представить, чтобы у нас были подобные отношения, или, вернее, я содрогаюсь от одной лишь мысли об этом. Если бы мы были парой, мои нервы не выдержали бы этого.

Положив руку на голову Джибрил, у которой наворачивались почти что слёзы на лице, я осознал, что хорошо быть 30-летним. Ведь 10-12 лет назад я не смог сделать выбор в подобной ситуации.

— Продолжаем действовать согласно плану, — уверенно сказал я.

Застывшие дети ожили и оглянулись на меня, после чего разошлись на свои позиции.

Терпение Софии исчезло через десять минут.

Артобстрел. Пронзительный свист. Вдали от села разрывается снаряд.

За всё время, что я провёл в компании, мне не довелось увидеть ничего схожего с этим, но мне кажется, что это всё же миномётный обстрел. Хоть это оружие уже устарело, но оно до сих пор довольно часто используется. Я слышал, что, вероятно, некие экстремисты обстреливали им императорский дворец.

Непрерывно, даже с некоторым изяществом, проводился миномётный обстрел. Доносящийся звук напоминал музыку войны. Если так и будет продолжаться, то скоро он начнёт бить по селу. Возможно, что в прошлом люди так же убивали друг друга, слушая эту глупую музыку.

«Ну, сейчас это уже не важно, время на раздумья будет после. Или раньше».

Надевая наушники, я сказал с серьёзным тоном: «Я много времени размышлял о том, как закончить эту войну. Сейчас всё идёт отлично. Давайте сохранять спокойствие, чтобы всё так шло и дальше».

Мальчики и девочки вокруг меня закивали головами. Надеюсь, мои глаза меня не обманывают. Честно говоря, именно поэтому я так серьёзно произнёс эту речь, что меня не устраивало.

При постановке строя я со своими мыслями окунулся в прошлое. В Токио, когда на моём счету не было ни цента.

Улыбаясь, я вспоминал о всех своих ошибках прошлого, но не могу сказать, что теперь всё хорошо. Я просто не могу себе этого позволить.

— Даже если одна война закончится, начнётся другая. Просто запомните место, где мы собираемся встретиться, — сказал я и махнул рукой, давая сигнал начинать.

Артобстрел разрушает здания. Они горят и разлетаются. Кажется, что уже достаточно всего уничтожено, однако бомбардировка продолжалась. Я смотрел, как с каждым залпом рушатся дома.

Уничтожение зданий имеет смысл. Обычно, когда враг прячется в деревне, он занимает оборонительные позиции. Вы окружаете одно здание, а перестрелке нет конца. Очень важно пропустить эту часть. Если здание не имеет ценности, лучше уничтожить его — вот в чём дело.

В деревню заехала бронетехника с подвижными пулемётами, которые непрерывно ведут огонь. Интересно, по чему же они стреляют?

Улыбнувшись, я понимал, что там никого нет. Хоть дети и были расстроены разрушением их домов, я сказал им:

— Пока живы люди, всё в порядке.

Видимо, я спокойно отношусь к вещам. Но это неплохо.

Уничтожение деревни важно для прекращения войны. Я не тороплюсь.

После чего солдаты один за другим стали выходить из бронемашин.

Они постоянно озираются по сторонам. Сейчас самое время.

Я махнул рукой, и началась параллельная атаку сверху. Из-за дыма от пламени цель видна не так хорошо, тем не менее я не хочу смотреть на трупы противников, но это нормально. Мне жаль Софию, ведь её очки сократились.

И во второй раз неожиданная атака вызвала полный хаос.

Даже если они и знают нашу позицию, пулемёты бронетехники не способны стрелять под таким высоким углом. Если уйти к рисовым полям, они будут расстреляны сверху. Следующим их шагом будет смена местоположения миномётов.

Переждав десять минут, я оценил, что миномёты скоро переместят. Сегодня сильный восточный ветер, поэтому миномёты перенесут на запад.

От взрыва миномётов много дыма. Враг, скорее всего, увезёт их туда, где дым не столь сильно мешает.

Ну, мы тоже ждали этого дыма. Всё же я очень рад, что не я, а София первой открыла пути отхода. Подумав, я дал указание скрыться в дыме и отступить.

Прекрасно. Теперь мы можем избавиться от оружия. Мой план заключался в ограничение минимальными потерями и в предоставлении противнику политической победы. Это и был мой план прекращения войны.

Война — это метод достижения политических целей, когда враг достигает цели, продолжение войны для него теряет всякий смысл. Именно это я сделал. Если конкретней, его врагу был нанесён урон, его база — деревня — была разрушена, оружие и боеприпасы захвачены, а он сам спасается бегством — всё это считается победой. Этого достаточно. Неважно, сколько погибло гражданских, главное — положительный результат. Ведь ноль не имеет значения.

Вспоминая о Софии… Она в незавидном положении. Командиру потребуется подстраховка после такой ожесточённой битвы, посему ей придётся опираться на разрушенную базу противника и на то, что противник не решится вновь начать боевые действия после такого поражения.

«Для противника это место не имеет никакой выгоды. Без сомнений, после победы он оставит этот никчёмный участок земли. С другой стороны, жители села не понесли человеческих потерь, но убили множество противников. Поэтому жители деревни также могут провозгласить себя победителями. Посему война окончилась победой обеих сторон. И вот я дошёл до того компромисса, на который был нацелен мой план. После этого я рассчитываю на трезвое суждение обеих сторон», — обобщил я.

Поняв, что не буду больше об этом волноваться, я решил, что буду беспокоиться о себе и близких.

На обратном пути я решил оставить одну карту в военном лагере, подписав на английском: «Береги себя, София».

Если она её и заметит, то ей, вероятно, станет грустно, но это лучше, чем ничего.

Прогуливаясь посередине выкопанного канала, я поправлял свой галстук.

Улыбнувшись ожидающей меня Джибрил, я взял её за руку и исчез в дыму.

Я решил пойти с детьми на пикник, прихватив с собой немного еды. Я от всего сердца хочу устроить его на горах и полях Японии. Сегодня, взяв осла, мы проведём что-то вроде репетицию.

Возвращение в Японию

Япония из самолёта всегда выглядела одинаково. Или это сама страна не меняется.

Оглянувшись назад и увидев двадцати четырёх детей, я расслабился. Они въедут в страну с туристической визой. Некоторые нервничают, отдельные не могут успокоиться без оружия, третьи спят, а другие наблюдает за мной. Джибрил была одной из последних. Ну, наверное, все беспокоятся. Они никогда не летали на самолёте, а о Японии они знают лишь то, что это родина аниме.

Скоро посадка. Я улыбнулся и посмотрел вперёд.

Скоро мы приземлимся. Даже написано на японском: «Добро пожаловать в Японию».

Аэропорт Нарита похуже, чем Ханеда. Я очень хотел показать им Ханеду, хоть это и глупо.

— Тут спокойней, чем вы думали, не так ли? — заговорил я, вытягивая чемодан, на что девочка в головном уборе согласилась со мной.

— Неужто тут настолько спокойно?

— Да.

Улыбнувшись, я подумал, что всё-таки желание показать роскошный аэропорт — это ребячество. Всё же я должен вести себя как взрослый. Если не мне, то кому-то другому придётся это делать.

— А что насчёт Омара, он же пошёл вперёд?

— Я слышал, что он ест тэмпуру.

— Я вижу. А мы тоже поедим?

Решившись, Джибрил пошла за мной

Когда мы гуляли по аэропорту, она открыла лицо и, посмотрев на женщин вокруг, рысью подбежала ко мне, после чего спросила, не стыдно ли мне.

Немного подумав, я горько улыбнулся.

— Честно говоря, мне стыдно. Я слишком долго находился за пределами Японии.

Я не вернулся в Японию, я продвигаюсь по ней, как по Такасиме.

(Такасима — это одно из мест Японии, по поводу суверенитета которого идут споры.)

В будущем стоит организовать компанию по привлечению наёмников в интернете для решения будущих проблем военными методами. Существует множество потенциальных клиентов.

Безусловно, продвижение по Японии пойдёт превосходно.

Конец первого тома.