***

Всем добра, с вами Kristonel.

Я пишу статейки о прочитанных ранобе и не только, а также выкладываю инфу о новых переводах, в свой бложик на дзене, найти его можно по ссылке.

Новости о главах, стримах и просто о том, что случается в моей социальной жизни можно найти в этом телеграмме.

Я обновил бусти. Теперь платные подписчики могут голосовать за то, какая книга окажется в переводе следующей, а также получают доступ к новым главам на правах бета-ридеров, за день-два до релиза. А также получают доступ в закрытый телеграм-канал, в котором есть возможность задать мне интересующие вопросы.

Ну а безвозмездно поддержать меня за уже сделанные переводы можно вот здесь:

Qiwi: +79237177586

бывший ЯД(Юмани): 410012644267696

Mastercard: 5559 4936 9992 2374

***

Я всегда оказывалась на цветочной поляне…

Когда я жила в Тенкае, меня никогда не покидала одна мысль.

Богини красоты даже среди богов считаются особенными. Очарование – сладкий нектар и смертельный яд одновременно. Его сила абсолютна, она способна затуманить даже разумы богов. Другие боги боятся богинь красоты так же сильно, как жаждут нас заполучить.

Как и остальные, я делала богов своими марионетками, однако, вместе с тем, я сама стала заложницей.

К богиням красоты существует всего два подхода: нас либо уничтожают, либо балуют, как капризных принцесс. Обычно боги занимаются последним.

Нередко останавливать наше «очарование», поручают богиням непорочности. Другую богиню красоты, Афродиту, например, заставляет умолкнуть богиня непорочности Артемида. Зачастую силой. Таков неписанный закон: в Тенкае богиням благочестия позволено без ограничений пользоваться своей силой, чтобы предотвращать «вмешательство» и «подчинение» богинь красоты.

Такими вот надзирателями обременили и меня… точнее, попытались.

Всё потому, что моё очарование способно подчинить даже богинь благочестия. Среди богинь красоты моя сила считается исключительной.

Я обречена вызывать страх и трепет, желаю того или нет. Быть может, лишь три Олимпийских весталки способны совладать с моей силой.

Так я стала объектом строгого «надзора».

Казалось, я должна жить в раю, ведь нет ни единой вещи мне недоступной, но на самом деле я оказалась заперта в вечной тюрьме.

Дарованный мне в Тенкае великий и роскошный храм, множество богов и великих духов, что мне прислуживали, стали оковами, что меня связали. Великий бог Один, который возвёл мою тюрьму, прекрасно знал мою истинную природу.

Фрея, непоколебимая императрица, неспособна оставить по своей воле тех, кого выбрала сама. Их извращённая привязанность становится моими цепями.

Сам Один остался жить в роскоши своего дворца, недосягаемый для моего очарования, и, в случае чего, мог бы убить меня броском своего копья. Наверняка, мерзкий старик считает, что всё находится в его власти.

Впрочем, на неудобства я никогда не жаловалась. У меня было бесчисленное множество претензий, однако я подчинилась своей судьбе. Судьбе богини «любви и красоты». Это не какая-то издёвка. Мне действительно повезло больше, чем кому бы то ни было, ведь я желанна всеми. Если бы я увидела со стороны, как кто-то выказывает недовольство в моём положении, залилась бы смехом. Более того, я смирилась со своей судьбой и делала, как мне было указано задолго до того, как оказалась в устроенной для меня темнице.

В конце концов всё это всего лишь «спектакль», не так ли?

Никто не бросит мне вызов. Никто не способен одержать надо мной победу. Предо мной могут лишь склоняться, желая моей «любви».

Каким бы могучим ни было божество войны, каким бы коварным ни было злое божество, все они лишь жаждут моей «любви». Ну а мне стоит лишь попросить, и любое существо одарит меня своей «любовью».

Я пришла к заключению, что «любовь» – самое пустое чувство в мире.

Никто не способен меня понять. Никто не способен проявить ко мне сочувствие.

Какое глупое противоречие. Те, кто до безумия жаждет хотя бы каплю моей «любви», готовы предложить мне всю свою «любовь» по первому слову. Любовь богини красоты, обращающая даже самые чернейшие порывы и желания в ослепительное белоснежное чувство.

Очарование или нет, разве это важно?

Пока я остаюсь богиней красоты, эта пустота будет идти за мной по пятам. Истина заключается в том, что мне, богине любви и красоты, не избавиться от этой ноши. Мне пришлось осознать этот факт, потому что, повелевая «любовью», я оказалась её рабыней.

Сколько бы ни пыталась быть жестокой, сколько бы ни пыталась быть бессердечной ведьмой, я так и не смогла освободиться от бремени богини. Стоило нацепить на лицо улыбку, и предо мной начинали преклоняться.

Я напрочь забыла о том, когда я в последний раз улыбалась по-настоящему. Когда на моём лице возникала подлинная улыбка.

«Любовь» полезна, вам не кажется?

Можно получить что угодно. Нет ничего недоступного.

«Любовь» чудесна, не так ли?

Она может даровать счастье. Взрастить радость и создать толпу завистников.

«Любовь» прекрасна, разве нет?

Она обязана быть прекрасной, ведь если она не такова, это не любовь.

Эгоизм не может быть «любовью». Если в чём-то есть уродство, это уже нельзя считать «любовью». «Любовь» должна быть священна. Именно такой все её представляют. Ни у кого не возникает сомнений в том, что «любовь» – это самая драгоценная и прекрасная вещь в мире.

Выходит, если я перестану быть прекрасной, я забуду о «любви»?

Если я уничтожу свою «красоту», то освобожусь от ноши богини?

Придя к этой мысли, я решила себя очернить. Запершись в золотой клетке, я окружила себя богами и отдалась всем возможным видам наслаждений. Поддавшись разврату, я не оставила в стороне и богинь. Я удовлетворяла любое желание, пришедшее мне в голову.

Мой храм обратился столицей порока. Единственным, кто наблюдал за моральным разложением извне, из скучного Тенкая, был, несомненно, великий бог, что запер меня в моей темнице.

Многие тысячи лет я тонула в похоти и низменных желаниях. А потом, в какое-то мгновение я осознала, что не ощущаю ничего, кроме скуки и усталости. Идеократия богов меня доконала. Они продолжали смотреть на меня жадными, наполненными «любовью» взглядами.

Ничего не изменилось.

Ничего! Не! Изменилось!

Я столько времени пыталась себя очернить, но, в какую бы грязь ни погружалась, от меня никто не отвернулся! Ярмо богини так и осталось в моём теле!

И тогда я закричала.

Впервые я отбросила подобие «смирения» и сбежала от своего тюремщика. Понеслась сквозь горы, равнины, океаны и звёзды. Надев на себя лицо «девушки», единственное невинное из сотен моих масок я сбросила преследователей и скиталась по безграничному Тенкаю.

В какой-то момент я оказалась посреди огромного цветочного поля и рухнула на колени там, где граница между небом и землёй исчезает. Я оказалась среди огромного цветочного моря.

Я не могла горевать, но слёзы бежали по моему лицу.

После всего, что было, эмоции оставили меня. Ничто не могло меня разочаровать, но я всё равно закрыла лицо руками словно невинная девчонка и лила слёзы. Капли падали на цветы и землю, обращаясь золотом.

Я не нашла.

Не смогла найти.

Я так и не увидела того, чего хотела.

Но всё же я не смогла прекратить, не смогла оставить поиски «чего-то», что избавило бы меня от бремени богини.

Пустые слёзы, в которых не было горечи, лились тысячу, две тысячи, три тысячи ночей.

Когда с цветов опали лепестки, когда я начала тонуть в золотых слезах, явилась она.

Богиня, что вела происхождение из того же места в Тенкае, что и я. Идунн – богиня непорочности и доброты, соперничавшая в красоте лишь с теми, кого именуют богинями красоты.

Она сказала, что пришла, чтобы отчитать меня, потому что больше не могла смотреть, как я веду жизнь шлюхи.

Посетовав на то, что искать меня пришлось слишком долго, она разразилась тирадой о вещи, что ей подвластна, она произнесла разгорячённую речь о «влюблённости».

Она сказала, что влюблённость мужчины и женщины чиста.

Сказала, что нужно делить горечь и радость.

Сказала, что сколько бы лет ни прошло, душа остаётся молодой.

Сказала, что влюблённостью нужно наслаждаться!

Мне захотелось её убить.

Я поднялась, протянув руки к девке, что посмела нести эту чушь, и попыталась схватить её за шею.

«Так, что, Фрея, найдём твоего Одра?»

«…Одра?»

Мои руки в тот момент замерли сами собой. Даже не подозревавшая в какой опасности она находится, Идунн рассмеялась.

«Одр – это тот, кто исполнит твои желания. Наверняка он где-то есть. Тот, с кем ты можешь насладиться своей влюблённостью. Он и избавит тебя от твоих тягот».

Услышав её слова, я могла лишь расхохотаться в ответ. Такого не бывает. Однако, мне захотелось поверить Идунн. Ведь всё-таки доказательств того, что это невозможно, у меня не было.

Когда я вернулась в храм, где все были в ужасе от моей пропажи, у меня проявилась новая мания. Пытаясь найти то самое существо, что принадлежит мне и только мне, я начала собирать всех, кого сочла прекрасными. Особенно это касалось душ детей.

Когда мой побег немного позабылся, я начала раз за разом покидать свой храм.

Каждое моё путешествие я начинала во имя поиска моего Одра. Словно для того, чтобы ему «соответствовать», я всегда носила маску «дитя», путешествуя по небесному миру.

Раз за разом я ускользала от преследователей и проводила поиски, но своего Одра я так и не нашла. С каждым побегом моё раздражение всё нарастало, и, дабы избавиться от отравлявшей меня скуки, я надменно обращалась с встреченными мной богами. Кажется, именно в одну из таких вылазок состоялась моя первая встреча с Гестией.

Когда Идунн встретилась мне снова, она беззаботно спросила меня: «Ну как, нашла своего Одра?»

Я едва не набросилась на неё снова. К этому моменту я знала лишь одну истину: есть то, что богиням красоты недоступно. Из-за «красоты», из-за «любви».

На секунду я задумалась, сталкивались ли с этим другие богини красоты, но тут же оборвала эти мысли. Несомненно, в их головах подобных вопросов возникнуть не могло.

Прочие богини красоты нисколько не сомневались в своём праве быть повелительницами. Они принимали подношения и обожание так, словно это самые естественные вещи в их жизни. Они не сомневались в своём превосходстве и ничего больше их не волновало.

Я завидую надменности Иштар.

Завидую этой набитой дуре, Афродите.

Ибо, когда они находят _____, они способны улыбнуться и пожать плечами.

Со временем я обыскала весь Тенкай. В небесном океане моего Одра не оказалось. Потому Гекай стал следующим местом моих поисков.

К счастью, именно в этот момент Эпоха Богов уже наступила, и они начали беспрепятственно спускаться в нижний мир.

Мне пришлось притвориться, что мечтаю окунуться в новизну возможностей неидеального мира, что хочу развлечься «неизвестностью», что мне нужно убить скуку Тенкая. На самом же деле, я цеплялась за возможность встретить своего Одра.

Только вот…

Нижний мир гораздо меньше Тенкая, и вскоре я столкнулась с его границами, и мои надежды обратились отчаяньем. Горизонтальный поиск Гекая я провела быстро. Осталось лишь провести глубинный, а на это требовалось время.

К тому моменту я уже успела завести Паству и устать.

Я улыбалась своим ненаглядным деткам улыбкой королевы, но осознала, что это ничем не отличается от яда небесной скуки. Мне захотелось уснуть вечным сном.

Однажды я ускользнула из-под надзора детей и, побежав куда глядят глаза, оказалась в месте, напомнившем мне небесные просторы.

Я пришла на луг, наполненный красными цветами. Очутившись там, я рухнула на колени и начала лить слёзы. В этот раз в слезах были грусть и обида. Несмотря на то, что я усердно пыталась отогнать отчаянье, ярмо богини словно издевалось надо мной.

Возможно, это первые и последние слёзы, которые я проливаю.

…Точнее, так мне казалось.

Потому что Силь разрыдалась перед ним.