Я обнимаю голую плачущую Ману...

— Ааааааа!

В итоге... Мана все потеряла.

Дом, семью, друзей...

Она больше не будет Ширасаки Маикой.

— Всё хорошо... всё будет хорошо.

Я столько раз утешал её со вчера.

И всё это время... Мана предавала меня.

Она думала о побегу... притворялась.

Неверно поняв наше с Мегу к ней снисходительное обращение... она начала грубо вести себя по отношению к Минахо-сан и Тамайо-сан.

Но... больше Мане меня не предать.

У неё ничего не осталось.

— А теперь... открывается верхняя комната.

Марго-сан смотрит на монитор.

В нем по-прежнему отображается кабинет директора.

— Превосходительство, и как вам?

Тихо произносит Минахо-сан.

— Хм... великолепное шоу! Жаль только, что я просто наблюдал!

Говорит голос из динамиков.

Уход Маны из семьи... изнасилование... это просто шоу.

 

— Вы про него мне говорили?

Про меня?

— Да... верно.

Отвечает Минахо-сан.

— Да... интересный парень, но...

Что думает Превосходительство о моих с Мисудзу отношениях?

Он сказал "но". Очевидно, ему это не нравится...

Я понимаю...

Кто я вообще такой в его глазах?

Даже хуже, чем никто...

Меня бросили родители...

Преступник из "Куромори"...

Я никогда не сравнюсь с Мисудзу из семейства Куромори...

К тому же... я занимаюсь сексом с массой женщин.

Даже Кудзуки "Превосходительство"... будет неприятна мыль о том, что его внучка с таким мужчиной.

К тому же, он уже выбрал ей жениха.

Но...

Я люблю Мисудзу.

И не буду с ней расходиться.

— Превосходительство... давайте обсудим этот вопрос потом...

Говорит Минахо-сан.

— Да... это явно не тот разговор, который должны слышать эти люди.

Верно...

Никто еще не вышел.

При них такое обсуждать не нужно.

Битва еще не закончена.

На самом деле, пока не разойдется весть о преступлениях Ширасаки Сусуке в Австралии... и месть полностью не окончена...

Схватка продолжается...

Пока что это всё лишь полумера.

— Завтра ночью... вы придете на представление танцев Конпеки?

Говорит голос "Превосходительства".

— Да, наведаемся.

— Я тоже, разумеется, там буду... Минахо-кун. Там все и обсудим?

Национальный театр?

Они будут говорить о Мисудзу и моём будущем?

— Определенно.

Минахо-сан кланяется голосу.

— А теперь... Ичикава-кун.

Обращается голос к старику.

— Д-да!

Господин Ичикава поднимается на ноги.

— И что нам теперь делать?

Старик выглядит так, будто постарел лет на десять за эту минуту.

— Я сделаю всё, что скажет превосходительство.

Отчаявшись сдается Ичикава.

— Хорошее решение. Тогда подготовь пресс-конференцию к пяти часам!

— Пресс-конференцию?

Старик смотрит на источник звука.

— Верно... Ты ничего не знал о злодеяниях Ширасаки Сусуке... но тем не менее... понесешь ответственность за своего зятя... на конференции заявишь об отставке.

От слов Превосходительства... господина Ичикаву бросает в дрожь.

— Другого пути нет?

— Так урон будет минимален. Если сам вскроешь себе живот... то винить тебя никто не будет. Как бы там ни было, тебе уже давно пора на пенсию! Думаю, это как раз вовремя.

Вот такой вот у Мисудзу дед.

Он куда могущественнее, чем семейства Ичикава или Ширасаки...

Наверное он самый влиятельный человек в Японии...

— Что же касается вашей дочери... покажитесь на конференции и скажите, что пока что удержитесь от работы диетолога. Если все успокоится, то будете снова работать диетологом. При должном везении.

— Отец...

Мать Маны смотрит на Ичикаву.

— Мы сделаем так, как нам велит Кудзуки-сама... других путей нет.

— Д-да...

Мать Маны начинает плакать...

Потеря Маны не так сильно расстроила её, как потеря работы?

— Адвокат Ширасаки... Ичикава-кун и его дочь будут делать, как я скажу... но что насчет семейства Ширасаки?

Превосходительство... обращается к адвокату Ширасаки.

— У меня нет права отвечать на такие вопросы. Я вернусь домой и посоветуюсь с Морицугу-сама!

— Я не против узнать ваше мнение. Вы думаете, Морицугу-кун согласится?

Адвокат...

— Нет, Морицугу-сама не согласится.

— Разумеется... он довольно упрямый. Хотя вы бы назвали это настойчивостью.

Превосходительство говорит о главе семейства Ширасаки.

— Но, как я и сказал... новости о Ширасаки Сусуке разойдутся по СМИ к пяти часам. И если не на ваших каналах и газетах, то на остальных так точно. Больше ничего не исправить.

Да... видимо со прессой свяжутся в три, а с телевидением в пять.

У Ширасаки есть время до пяти.

— Это всё перерастет в огромный скандал...

Многим не нравится доминирование Ширасаки в мире СМИ. Вас как следует разорвут на части стервятники. И я даже не вздумаю помочь.

— П-прошу... погодите... Морицугу-сама свяжется с Кудзуки-сама... обсудит с вами этот вопрос!

Кудзуки-сама прерывает его.

— С чего бы мне это обсуждать с каким-то газетчиком?

Для господина Кудзуки.... всё их семейство и выеденного яйца не стоит.

— Но... ведь всё наше семейство падет после этого!

— Ну, ничего не поделать! Если вы не будете об этом говорить в своих газетах, то получится сокрытие фактов... так или иначе - дом падет.

— Кудзуки-сама, вы хотите, чтобы наша семья ушла из этого бизнеса?

 

Адвокат все никак не отстанет.

— Падет лишь семья. Вы построили газету и станции... они никуда не денутся. Я мог бы назначить кого-то толкового на это место.

Превосходительство хочет захватить всё, что есть у Ширасаки...

— Надо бы сократить число газет и каналов в Японии... с вашей же бейсбольной командой дела обстоят иначе.

Говорит Превосходительство.

— Ширасаки-кун сделал слишком многое, чтобы поставить команду на первый план, да настолько, что к самому спорту многие уже потеряли интерес. Ширасаки Морицугу долго не продержится. Ни как бизнесмен, ни как владелец команды.

Это объявление войны семье Ширасаки.

— Давайте поиграем. Рискнем. Если вы заявите, что арест Ширасаки Сусуке ложь... то лишь по медиа каналам, которые под вашим контролем. Но... у нас есть Исикава-кун. Если даже зять и жена Сусуке заявят о том, что он преступник... вы продолжите это отрицать? Интересно... как поступит Морицугу? Мне хотелось бы, чтобы он противостоял мне напрямую... я уже давно не играл в эти игры.

Слова Кудзуки-сама ошарашивают адвоката Ширасаки.

— Скоро обед. Вам пора. Сейчас начнется самое интересное, предательство, резня, двойной блеф... Морицугу-кун повеселится не меньше моего!

Превосходительство смеется...

— Ичикава-кун, есть вероятность, что ты сейчас позвонишь Ширасаки-кун... я не против, если ты решишь предать меня. Просто будь готов к последствиям.

Господин Ичикава...

— П-прошу... не говорите глупости. Я подчинюсь всему, что вы сказали! И никому не буду звонить, как и моя дочь.

— Я очень буду за это признателен.

— Д-да!

Старик снова трется головой об пол.

— Тогда... вы свободны. Вас все устраивает,Минахо-кун?

— Да, извините за хлопоты, Превосходительство.

Минахо-сан тоже кланяется голосу.

— Вы уже доказали свою компетентность за все эти двенацать лет.

Я очень высоко ценю ваш талант.. кстати.

Говорит он.

— Вы намерены закрыть бордель во что бы то ни стало?

Минахо-сан.

— Такова моя мечта.

— Жаль... у вас есть всё, чтобы отстроить Башню Куромори.

— Это вряд ли.

— Поговорим об этом завтра. Как и об остальных вопросах.

— Да, Превосходительство!

Господин Кудзуки хочет, чтобы Минахо-сан продолжила заниматься борделем... и вмешаться в дела Куромори.

 

— Удачного вам вечера, господа!

Голос замолчал.

Минахо-сан открыла рот первой...

— Кацуко... выпроводите их. А я здесь приберусь.

— Конечно.

Отвечает Кацуко.

◇　◇　◇

Мы смотрим на происходящее из нижней комнаты.

— Что с нами будет?

Пусто произношу я.

— А что толку гадать?

Отвечает Нэи-сан.

— Но... ты разве не беспокоишься?

— А что мы можем? Оставь всё сэнсэй. Она наш лидер!

— Я знаю, но...

— Пусть она всем займется, нам останется лишь улыбаться. В ином - мы бессильны.

С улыбкой на лице произносит Нэи-сан...

Верно... всё так, как она говорит.

Мы бессильны, наша задача - успокоить Минахо-сан...

— Эй, Мана? Может ты уже успокоишься?

Говорю я Мане, что обнимала меня всё это время.

— Д-да... Онии-тян.

Мане всё еще не спокойно на душе.

— Сзади есть ванна... Йо-тян и Мана-тян, вскупнитесь!

Говорит Нэи-сан.

Наблюдательная комната спроектирована так, что в ней можно забаррикадироваться в любой момент!

— Я думаю, Кацусик скоро вернется... Мана поможет нам делать ланч!

Нэи-сан очень добра.

— Да... Нэи-сан.

Отвечает Мана.

— Мана... иди первая и прими горячую ванну.

Приказываю я девушке.

— Да, Онии-тян.

Отвечает мне Мана тоном рабыни.

— Я тебя проведу.

 

Нэи-сан хватает Ману.

Я надеваю своё белье и иду к Марго-сан.

Та уже что-то расследует на компьютере.

— О чем ты хотел поговорить?

Марго-сан улыбнулась мне.

 

— Я хотел бы услышать ваше мнение? почему дед Маны и остальные двое оказались в таком ужасном положении.

Верно...

Минахо-сан отрезала им все связи с людьми из преступного мира...

Даже в такой безвыходной ситуации... они всё не прекращали быть наглыми и упрямыми!

Всерьез рассчитывали, что смогут купить нас за сорок миллионов.

К тому же... не обращали никакого внимания на безопасность Маны.

Это же глава компании!

Я думал такие важные люди куда осторожнее и хитрее!

— Господину Ичикаву изначально происходил из знатного дома.

Отвечает Марго-сан.

— Он присоединился к рекламной компании своего отца... а в тридцать стал главой её же. Роскошная жизнь.

— Что плохого в роскоши?

— Не важно, живешь ты в роскоши или нет... но, он вырос ни разу не будучи отруганным.

Отруганным?

— Так говорил священник. "Невозможность воспитать взрослого человека". Потому нужно воспитывать и с любовью ругать людей, когда они маленькие... чтобы они помнили об этом опыте.

Ругать с любовью?

— Ты знаешь разницу между "бранить" и "ругать"?

— Ну... да. Бранить это эмоционально кричать и злиться... а ругать... значит думать о человеке, основательно и умно указывать на ошибки, верно?

Мне... так кажется.

— Да, ты прав... Когда я была ребенком... взрослые собирались и выпивали вечерами в поселении. И начинались сплетни. "Он бесполезный" и "Он не может нормально работать". Постоянно обсуждали что и с кем не так. Я слушала со стороны и всё удивлялась - почему бы не сказать это людям напрямую.

— Напрямую?

— Ну... не то чтобы доводить до драки, но просто обратить внимание человека на то, что у него не получается.

— Зачем?

Если тебе что-то не нравится, то нужно сразу же говорить об этом.

— Но понимаешь... мы во взрослом обществе.

Улыбается Марго-сан.

— Ты никогда никого не будешь ругать, если ты взрослый, пока у вас с человеком не будет взаимности или преданности. Если высказаться не аккуратно, то только проблем наживешь. Нельзя же тыкать свой нос во все проблемы. Из этого ничего не выйдет. Людям такое не нравится. И даже когда тебе есть за что поправить другого человека ... то ты предпочтешь заткнуться. Пока тебя это не касается напрямую... не говори человеку ни о чем. Затем просто ударь в спину, когда вы будете распивать алкоголь.

Вот как?

— Ичикава-сан стал директором по наследству... он был слишком юн для такой должности... Но никто так и не наругал его.

— Поэтому все произошло, как произошло?

— Ичикава-сан знал, что Ману-тян взяли в заложницы, а Ширасаки Сусуке связан по рукам и ногам... С чего бы ему действовать одному?

— Я не знаю..

— Ичикава-сан проконсультировался с разными людьми... сотрудниками, подчиненными, адвокатами... преступниками.... Я даже по именам их назвать могу.

Да ну?

— Но... им всем плевать на проблемы Ичикавы-сан. У них только деловые отношения. Ни у кого не было причины разбираться с ситуацией... как бы так сказать, Ичикава-сан пытался что-то сделать, только когда был настроен на это. Если нет, то...

А-ага...

— Никто ему не говорил "Сделайте спасение внучки своим приоритетом, действуйте аккуратно, вам нельзя ошибиться".

Он считал, что мы просто глупые проститутки, и разозлился из-за того, что мы смеем так с ним обращаться... решил пригрозить нам. Даже ничего не проверил.

 

Так у них не было никаких оснований так полагать, кроме собственной упрямости?

— Даже если он и переживал за Ману изначально... ему сказали "Они ничего не сделают с заложником" или " Они испугаются вашей власти". Минахо всё предвидела...

— Эм?

— Вчера... когда Мана-тян звонила деду... мы ужинали и отдыхали. Голос у Маны был такой веселый, что Ичикаве-сан уверил себя в том, что ничего не произойдет...

Ага...

— Но никто ему не сказал, что впечатление может быть обманчивым... все боялись.

— Да ну?

— Да, но всё же, если бы его кто-нибудь отругал, то всё это бы не произошло. он бы спросил себя "А стоит ли им верить?". От наивности и следа бы не осталось... У Ичикавы-сан не было такого человека. Его никто не ругал с любовью.

Говорит Марго-сан.

— Марго-сан, а кто ваш человек?

Она улыбнулась.

 

— Священник, Киоко-сан... еще Минахо и Кацуко-сан.

— Так много?

— Да, я было той еще дрянной девчонкой... так что меня все ругали... сейчас я за это признательна. Даже если я в беде, то всегда думаю...

— Что бы сказал священник? А Киоко-сан? Минахо? Спрашиваю себя я. И принимаю сложные решения. Но... в моем сердце благодаря этому есть готовность принять сложности. Эти люди помогают мне.

Покраснев улыбается Марго-сан.

— А они между собой не конфликтуют?

Высказываю я свои сомнения.

— Ну... священник добрый, Киоко-сан - преступница... часто их мнения внутри меня расходятся. В таком случае, я выберу то, что кажется более подходящим мне самой. Зачастую это не вариант священника, я ведь тоже преступница.

Её долг - закрывать глаза на мораль.

— Но... что важно, так это то, что у тебя в сердце есть человек. Кто-то, с кем ты можешь посоветоваться... кто не будет тебя холить и лелеять, исправит... кто-то, кому ты веришь.

Есть ли...

У меня такой человек?

Я не знаю.

— Вода уже нагрелась, Онии-тян.

Подходит ко мне Мана.

— Да, сейчас иду... Марго-сан, благодарю за урок.

Я сказал ей спасибо.

— Да ничего, тебя уже Мана-тян заждалась.

— Да...

Я захожу в ванну.

◇　◇　◇

Внутри... не Мана, но Мегу?

Она голая!

— Где Нэи-сан?

— Она пошла на кухню... сказала, что приготовит ланч.

Я знаю, но...

Почему Мегу стоит здесь голая?

— Сейчас сестренки помоют тебя!

Говорит она снимая мои штаны.

— Погоди, Мегу?

— Я не разрешу вам остаться наедине!

Говорит она так, словно ворвалась сюда из-за ревности...

Но на самом деле, Мегу просто переживает из-за Маны...

— Как я и думала...

Говорит Мегу при виде моего наполовину-вставшего члена.

— Мана... иди сюда и взгляни.

Мана, что меряет температуру в ванной... ослабла.

— Что такое?

Девушка устала.

— Энергетик Кацуко-сан такой сильный, что Йоши-кун не может насладиться, сделав это с тобой всего один раз.

Мегу похотливо улыбается мне.

— Мегу или Мана.. кого ты выберешь?

Я...

— Мне нужно еще раз сделать это...? а потом еще раз...думаю, я смогу.

И мне не просто так кажется!

Я знаю наверняка!

Скоро придет Мисудзу...

И с ней тоже надо будет заниматься сексом.

— Мегу хочет прямо сейчас...

Мегу?

— Что насчет Маны?

Я...

Мана вспоминает свой секс на глазах у дедушки и мамы.

Ей грустно.

— Да ну? Тогда я возьму всё на себя!

Мегу стаскивает с меня трусы.

И вставляет мой член себе в рот...

— Хоть ты и старалась, но полностью его не помыла... в его члене до сих пор остается сперма!

Говорит Мегу и высасывает остатки через головку!

— Так... теперь чисто!

Мегу улыбается.

— Мана, я сама обо всем позабочусь, если ты не хочешь.

Говорит Мегу лаская мой член.

— Я...

Девушка озадачена.

— Кто ты?

Спрашивает Мегу лаская свою грудь.

— Я... рабыня Онии-тян.

Отвечает Мегу.

— Тогда... поработай как рабыня. Зачем нам бесполезная девчонка? Ты только мешаешься в ногах Йоши-кун.

Мегу...

Действительно собирается быть старшей сестрой Маны.

Она с любовью ругает Ману.

— Мегу... Онии-тян.

Мана обращается к Мегу.

— Да... Я сестричка Маны. Если ты не можешь делать свою работу, то придется мне. Я не собираюсь тебе помогать. Просто заменю тебя. Будешь бесполезной - тебя выгонят. Ты понимаешь?

— Да, понимаю.

Все поговорили с Маной до переговоров с господином Ичикавой.

Ману примут "Куромори" пока она принадлежит мне.

Мегу добавляет условия от себя:

Будешь бесполезной - тебе крышка.

Ей нельзя баловать себя.

 

— Онии-тян.

Мана смотрит на меня.

 

— Что такое, Мана?

— Я помою вам ноги.

Ноги?

— Да... я хочу помыть вам ноги.

Мана усаживает меня на стул в ванной.

И становится на колени.

Льет мне на ноги горячую воду и смазывает их мылом...

Обеими ручками обмывает их.

Меж пальцев... очень осторожно...

— И-и как вам?

Мана смотрит на меня.

— Приятно?

Неужели?

Вчера... после первого изнасилования...

Это же то, что делал с ней я.

— Онии-тян... понимаете... я....

Говорит Мана.

— Я... я не знаю, как сделать Онии-тян приятно...

Маленькие пальчики моют меня.

— Я счастлив просто от того, что ты у меня есть.

Мана...

— Мана - дурочка... так что я начну с этого... хорошо?

Мана поднимает на меня свой взгляд.

— Да, я тоже счастлив... Мана...

Мана становится передо мной на колени.

— Мана.... этого не хватит.

Мегу?

Она берет вторую ногу, которой Мана пока не уделяет внимания.

— Мы рабыни Йоши-кун и ставить его счастье выше собственного!

Говорит Мегу облизывая мои пальцы на ногах.

Язычок оборачивает все пальчики.

— Йоши-кун, тебе приятно?

— Да, приятно.

Мана... смывает мыло с меня.... и тоже начинает вылизывать меня языком.

— В-вот так?

Она старается как может высасывая мои пальцы.

— Да. Я потом вылижу ножки вам обеим...

Счастливо произношу я.

— Н-не нужно...

Мана качает головой, Мегу...

— Йоши-кун говорит, что хочет сделать это... верно? Значит рабыни должны ему дать всё, чего он пожелал.

Ругает она Ману.

— Д-да... я понимаю. Позже, прошу... вылижите мои ножки!

Она понемногу учится быть моей рабыней...

Мегу смотрит на это с теплом.

Какая добрая сестричка.

Мана... станет хорошей девочкой.

В этом я уверен.