— Ну... о чем мне вам рассказать?

— О чем хочешь, о первом, что придет в голову!

Сказала мне Сэнсэй...

— Садись сюда.

Кацуко поставила стул в центр комнаты... Я присел... ох, все смотрят на меня. Как-то неловко....

— Марго... закрой шторы.

— Сейчас, Минахо.

Марго-сан задвинула толстые шторы. Комната тут же погрузилась во мрак.

— Кацуко... подай свет только на Йошиду-куна.

— Слушаюсь, Госпожа.

Кацуко клацает в панели управления на стене... Свет с потолка падает на меня. Лампы как раз расположены на потолке. Странно... люди вокруг.... будто бы исчезли. Словно я остался совсем один на сцене в театре.

— Как тебе?... Так проще говорить, верно?

Юдзуки-сэнсэй права,но...

— Я... почему-то чувствую себя шпионом на допросе.

— Вполне справедливый образ... ладно, начинай свой рассказ. Молчите все, пока Йошида-кун не закончит. Никаких вопросов, дайте ему полностью сосредоточиться на своей истории.

Предупредила девочек Сэнсэй.

— Йошида-кун... прошу, начинай.

 

***

 

Ох... думаю мне стоит начать свой рассказ с дедушки. По маминой линии. Он папа мамы... это ведь очевидно? Ха-ха!

Мой дед управлял довольно большой компанией. Он её основал, он же её и развивал. Пахал как вол, положив на это всю жизнь. И следовательно, он был очень уверенным в себе мужчиной... невероятно гордым.

Покупатели и деловые партнеры не слышали от него ничего, кроме лести, но... с семьей и его подчиненными дела обстояли несколько иначе. Любимой фразой Дзи-сан была: «Не забывай благодарить!»

Он постоянно твердил эту чепуху. Она даже была написана при входе в его компанию... все члены нашей семьи безукоризненно следовали этому правилу, когда бы я их не видел...

Но... сам Дзи-сан не сказал ни одного "Спасибо" ни одному человеку. До самой смерти... я ни разу не слышал эти слова от него. Может он подразумевал, что человек должен благодарить сам себя. Или видел это выражение не как побуждение благодарить других, а как требование благодарить его самого... да, себя он очень любил.

Всегда был хвастливым, наглым, эгоистичным... поэтому мне было очень жаль бабулю. Даже если ты чем-то занят, если Дзи-сан зовет – ты обязан явиться в сию же минуту.

«Сделай чай!», «Принеси газету!» или «Переключи канал!» он всегда выдавал какие-то дурацкие приказы, пока сам и пальцем не пошевелит.

Он обожал командовать другими. И никогда ничего не делал своими руками. Его все ненавидели. Рабочие, семья... Это так очевидно. Всегда... эгоистичный. Только и умеет, что раздавать приказы.

Моя мать... его старшая дочь. И он её так любил, что она выросла истинной наследницей его эгоизма. У неё было еще два брата, но с теми, видимо, обходились несколько грубее... испорченной выросла только она. Ей всегда нравился её властный и уверенный в себе папа... Вот она и решила стать такой же.

Да, моя мать очень властная... воспринимается рабочих в компании деда, как личных рабов. Никто её не любил. И с таким характером... в общем, дедушке не раз приходилось искать ей жениха... но все отказывались.

Что неудивительно. Она делала дураков из всех.

Мой отец вырос в неполной семье, ему приходилось работать, чтобы оплатить учебу... он устроился в компанию моего деда. Сразу, как только выпустился из престижного государственного университета. Скромный, молчаливый, не сует свой нос куда не надо... деду он сразу понравился.

Вот так и вышло, что женились они по приказу деда. Маме было тридцать четыре, папе двадцать шесть. Через год родился я. Думаю... да, я тогда был в садике. Мать сказала мне вот что:

«Я родила тебя только что бы порадовать отца. Но я уже жалею об этом, лучше бы этого никогда не случалось...»

Когда я был в более-менее сознательном возрасте, родители уже спали в отдельных комнатах. Но мне кажется, что они никогда и не спали вместе, не считая свадьбы и зачатие. Такими были мои родители.

Я в то время жил с бабушкой по папиной линии... Обаа-тян заботилась обо мне. Еда, разная одежда, проводы до детского сада... этим всем занималась бабуля.

Родителям никогда не было до этого дела... Бабушка делала всю работу в семье...

Матери было плевать. Она всегда орала на неё, как на провинившегося сотрудника.

«Ты даже убрать толком не можешь!» или «Что за помои ты приготовила?!»

Она и пальцем в своей жизни не шевельнула.

А отец все молчал... Мне же всегда было жаль бабушку. И если я об этом говорил маме, то она принималась избивать бабулю, крича: «Как ты его воспитала?!»...

Однажды она сломала ей ребра, после чего пришлось вызывать скорую.

И вот, отец, наконец осознавший насколько всё неправильно... пошел к деду. И каким-то образом... все пришло к тому, что мама открыла своё заведение...

«Главной ошибкой было то, что я находилась в этом доме», — сказала она.

Дед оплатил все расходы её начинания. Ресторан французской еды. Мать перестала бывать дома... просто заваливалась пьяной поздно в ночи и спала до обеда. А потом обратно в ресторан.

Но ей было весело. Она жила. Мама больше не злилась на бабулю, я радовался. Но спустя год... бабушка умерла. Я тогда был во втором классе.

Мать даже не пришла на её похороны... «У меня дела в ресторане», — говорила она.

Дедушка тоже не явился. Мы с отцом стояли в крематории совершенно одни. К ней вообще никто кроме нас не пришел.

И после этого... я остался один. Родители иногда приходили домой... но даже не ели там. Хотя отец даже близко к дому не подходил, после смерти бабушки. Я жил один.

На стол клали деньги на расходы... я покупал на них еду. Три тысячи йен на неделю, каждый понедельник. И они включали в себя деньги, которые остались с предыдущей недели. Если у меня оставалось двести йен, то получал я только две восемьсот.

Но... они частенько забывали их оставлять. В начальной школе постоянно твердят: «Сдайте на то, сдайте на это»... С такими неожиданными расходами... бывало по два-три дня, когда мне было просто нечего тратить. Поэтому... я бережно относился к деньгам.

 

Ах да... во время летних каникул в четвертом классе, отец уехал в долгосрочную командировку... но это не помешало маме не появляться дома две недели... Я три дня жил на жевательных мишках гамми. Они были со вкусом колы, так что я как-то протянул... В манге моего друга было написано, что кола очень питательная. Вот я их и купил. Когда они закончились, я просто пил воду из под крана. Так я выживал.

Ах, я записывал все расходы в "чековую книжку", чтобы показать их матери. Она проверяла не трачу ли я деньги попусту. На самом деле, её это совсем не интересовало, она почти не смотрела на неё. Но когда она проверяла... меня всегда били. Ей не нравились все мои покупки.

«Ты транжира!»

Поэтому друзей в начальной школе у меня не было. Нет денег. Нет велосипеда, чтобы гулять с остальными... Не знаю никаких игр... Ну, что поделать.

Пятый класс. Моя мать подходит и говорит, что возьмет меня в свой ресторан. Я там ни разу не был. Она сказала, что это не место для детских игр...

В тот день меня заставили надеть вещи в которых я радовал дедушку на новый год. По пути в ресторан мы заехали в магазин, где мама купила мне... теннисную ракетку. «Она мне не нужна», — сказал тогда я, но мать силой втюхала её мне.

Я держал ракетку, пока мы ехали в ресторан. Там я впервые увидел поваров и официанток, работающих на маму. Она меня представила абсолютно всем.

Она рассказывала, как ей тяжело с избалованным ребенком. Что она состоит в родительском совете нашего города... Хоть мама ни разу не пришла даже на родительское собрание. И наконец украсила всё фразой: «Он так хотел теннисную ракетку, что пришлось остановиться и купить её! Мне так надоела его избалованность!»

Да она мне вообще не сдалась... Маме просто нужно было показать, что она – "Идеальная семейная мамочка". Она смеялась и мерзко улыбалась, перед тем как зайти в странное место под названием "Комната Управляющего"...

Комната и правда была странноватой. Совсем небольшая... но в ней уместилось роскошное кресло с массажером. Нет ни гроссбуха, ни блокнотов, ни компьютера... Туда позвали молодого повара. Мама начала говорить с ним... при мне.

— Прости, но у меня счастливая семейная жизнь... я не хочу, чтобы её кто-то испортил...

Лицо повара тут же помрачнело и он вышел из комнаты буркнув "Понятно". Моя мать глянула на меня... и сказала:

— Как хлопотно, когда молодежь начинает всё тут же воспринимать всерьез!

Я – её сын... Я учусь в пятом классе... и всё же.... она хвастается передо мной своими мужиками!

Я... Я возненавидел её... Я не думал, что она такая. Я верил, что мы просто беднее остальных... Что поэтому родители постоянно работают... Поэтому я должен всегда быть один. Ведь когда я приезжал к дедушку на новый год... он всегда говорил:

— Твоя мать старается как может, так что поддерживай её уважением!

И я верил. Но... Увидев её "номер люкс"... я начал сомневаться, работает ли она вообще. По пути обратно мама отобрала ракетку.

«Подарю её Ясуо-тян», — сказала она. Наверняка так звали её очередного любовника.

 

Меня отправили в интернат для мальчиков у подножья горы, когда я выпустился из начальной школы. В этом интернате учился мой дед... В то время он почти что жил здесь. Городок стал ему родным.

Мать отправила меня туда ему на радость. Я постоянно хотел сбежать. От мамы, папы, дедушки... из этого проклятого дома. Поэтому я и согласился на интернат.

Но... честно говоря... там было тяжело. Издевательства, вымогательство и кражи были обычным делом. На три года... я словно попал в тюрьму. И... дедушка вскоре умер.

Дедушка... его ненавидели. Богатый... и при этом даже пальцем не шевельнул, чтобы помочь кому-то кроме моей матери. Думаю он умирал с мыслью о том, как дети благодарят его за наследство... Он никогда не давал взаймы. Даже когда ситуация была критической.

Относился к рабочим, как к скоту... а сам жил в роскоши. Он один оставался в пятизвездочных гостиницах в командировках, специально заказывал себе отдельные блюда на корпоративах. Когда мой дядя унаследовал компанию, никто не хотел, чтобы она оставалась прежней.

 

Следовательно компания изменилась. Маме это не понравилось. Она атаковала компанию. Они долго воевали с дядей, который стал новым президентом... Ей ни к чему была эта компания, и всё же! Я уж не говорю о том, что мой отец работал там же!

Она несла бред про законное право наследования. «Передайте мне все активы!», «Сделайте меня главной!». Её возненавидели так же сильно, как и деда. Нас перестали считать членами семьи... Никто не приглашал отмечать Новый Год. И на свадьбу двоюродного брата не позвали.

Что же до отца... похоже, что когда дед был жив, то папа занимал неплохую должность. Но после того, что устроила мама его понизили и перевели в дочернюю компанию. Он был жалким типом. Почти 50, а гоняли как мальчика на побегушках. Папа быстро состарился... и устал. В конце прошлого года я советовался с ним насчет поступления в колледж... он сбросил очень много веса. Все что он сказал, это «С начала года я буду работать по ночным сменам».

Так что я сам решил пойти в колледж. Я ненавидел общажную жизнь, так что выбрал колледж который поближе к дому. Я хотел жить с отцом. Мама дома вообще не появлялась.

Она ведь унаследовала старый дом дедушки. Дом, где её родили и вырастили. Земля и здание чего-то да стоили, но мать так задолбала всю семью, что его решили отдать ей, лишь бы успокоилась. Мама осталась довольна.

Она всегда была папиной дочкой. Никогда женой. Никогда Матерью. Она хотела жить, как папина дочка. И теперь живет в его доме, одна.

Они развелись, когда я сдавал экзамены на поступление в колледж. Она просто отправила отцу извещение о разводе по почте. У меня было поступление, собеседования... но ей было плевать. Она хотела развестись.

— Я не собираюсь больше с вами видеться. О деталях расспросите моего адвоката.

Я так и не видел её после возвращения из интерната. Когда я вернулся, они уже развелись. Ну и ладно. Я не хочу её видеть. Такими были мои мысли.

А отец. Начал вести себя как-то странно. Это неудивительно... Папа... женился на дочери своего начальника,

Терпел это на протяжении восемнадцати лет... Терпел отношение, как к рабу. Терпел из-за работы.

Он не мог вернуться в компанию вот таким вот, верно? Он понял, что всё потеряно... Отец... исчез в день моей вступительной церемонии.

Оставив записку «Не ищите меня» на работе... Он ушел посреди ночной смены. Человек из компании нервно названивал нам домой прямо перед церемонией.

Я не знал, что мне делать. Как жить? Что делать, если папа умер? Что делать?!

Но на церемонию всё равно идти надо. Моё сердце вырывалось из груди. Я потел без остановки. Волновался... Хотел закричать, но не мог...

Когда закончилась церемония мы разошлись по аудиториям... мне было плохо... И тут... Меня окликнули. Это была Ширасаки Юкино.

 

— Что такое? Тебе нездоровится? — спросила она.

Я до конца не осознавал, где нахожусь до того самого момента, пока она не заговорила со мной.

Я чувствовал, мне не место быть там.

Что я не такой как все остальные студенты.

Что, если я не тот человек, что должен находится там?

Но она заговорила со мной.

"Ох... я... тут"

Я это отчетливо понял! Она вернула мне утерянную связь с реальностью и людьми.

После этого я всегда смотрел на неё.

Пялился.

Это меня успокаивало.

Я забывал о страхе.

Когда я вернулся домой, то обнаружил кредитную карту и бумажку с ПИН-кодом на том столе, где мне обычно оставляли 3000 йен в начальной школе.

Сбежав из компании, отец заехал домой.

Он не оставил записки. Только карту.

Но... я решил, что он не забыл обо мне.

Мне полегчало...

Оказалось, что счета за электричество и газ оплачиваются автоматически... ну и я подумал, что могу спокойно жить в этом доме, хотя бы некоторое время.

Потом мне позвонил текущий президент компании, мой дядя, и сказал, что "Пока что мы посчитаем это его трехмесячным отпуском".

Отец был неплохим человеком... его не ненавидели как мою мать.

У меня было всего три месяца.

Я думал, что делать дальше?

Я и жил всё это время один.

Тратил деньги мало по малу, прямо как в начальной школе.

Покупал еду... пил воду из под крана.

Вот так... Один...

◇　◇　◇

Я безразлично рассказал им свою историю.

Ну... вроде да.

Это всё.

— Конец.

Может что-то добавить?

— Ну и да, на прошлой неделе Юдзуки-сэнсэй нашла меня и... теперь я здесь.

Лампы продолжали освещать меня.

Я чувствую на себе их взгляды, но лиц не вижу.

Все молчат... мне неловко.

— Гхм... простите что отнял ваше время этой нудятиной.

Наверняка они ожидали чего-то большего.

— Кацуко... включи свет.

Сэнсэй встает со своего места.

Я вижу только очертания её тела, что на лице мне не понять.

Только рост и силуэт.

— Йошида-кун, могу я тебя спросить?

— Да, конечно.

— Что ты собираешься делать дальше?

— Дальше?

— Ты собираешься ждать возвращения своего отца три месяца, да?

— Да... дядя пообещал выплачивать его зарплату.

— А если твой отец не вернется?

— Я еще не думал об этом. Хотелось бы устроиться на работу, но кто возьмет студента без опекуна?

— Продолжишь учиться в колледже?

— Если смогу... но ничего страшного, если не получится.

Ну что поделать раз нет денег.

— В университет не собираешься?

— Ну... это просто невозможно. У меня нет отца. Надо же как-то выживать.

— Я могу заплатить за твой университет!

— Нет, так не пойдет.

— Почему?

— Потому... что вас это не касается!

— Разве ты не моя "Игрушка"?

— Это разные вещи.

— В смысле?

— Вы уже сделали много для меня... я не могу просить большего.

— Что я сделала?

— Я здесь!

— Здесь?

— Если бы я вас не встретил, то до сих пор бы сидел в том доме. Один, в темноте. Нельзя тратить электричество попусту, так что я не включаю свет когда один. Это правило было еще с начальной школы.

Верно...

Просто то, что я здесь... делает меня счастливым.

Я благодарен Сэнсэй.

— Так, давай по-другому... Йошида-кун, ты думал о будущем?

— Нет...

— Ты вообще ни о чем не думал?

— Ну... а о чем здесь думать?

— В смысле?!

— С самого детства... я не представлял, как вырасту и состарюсь, я всегда считал что умру годам к 20.

— Ты хочешь умереть в 20?

— Ну уж нет... я буду жить так долго, как смогу. Но мне всегда казалось, возможно... я умру один, в темноте. В начальной школе я укрывался матрасом в своей темной комнате... и я был уверен, что меня это и ждет... еще я вспоминаю одинокие бабушкины похороны. Это страшно, но... я уже смирился. Я не смогу от этого сбежать.

— Не сможешь сбежать?

— Да. Люди в конце-концов всегда умирают... одни.

Я глубоко вдохнул.

Сердце почему-то стучит как бешеное.

И пульс... повышен.

— Сейчас я счастлив каждый день. Я люблю много людей. И они говорят, что любят меня. Это удивительно. Невероятно. Я счастлив...!

Свет слепит меня.

— Я знаю что это не может продолжаться вечно. Такие, как я не бывают счастливыми...

— Ты думаешь, что мы тебя обманываем?

— Нет, нет, нет! Вы все так добры... я знаю! Я верю вам! Но...

— Но?

— Я не могу отплатить вам всем... я благодарен Сэнсэй, но не могу заплатить за её доброту. Я благодарен Кацуко. Благодарен Неи-сан, Марго-сан и Мисудзу.

— Я очень благодарен Нагисе-сан и Мао-тян! Ямамине-сан за её доброту! Юке-сан за то, что стригла меня, Хидеми-сан и Тамайо-ман за то, что вы выслушали такого как я! И Моримото тоже!

Все они... добры со мной.

Хоть я и тупой, ни на что не способный идиот.

— Вы все так добры, а я... не могу дать ничего взамен. Я стараюсь изо всех сил... но это недостаточно!

Мне нужно вернуть им всё с процентами!

— Ты правда та думаешь?

— Да... поэтому, если я что-то сделаю не так, то тут же уйду. Я всегда готов к этому.

— Да о чем ты?!

— Ну... я же головная боль для всех?

— Да с чего ты взял?! Кто тебе это сказал?!

Сэнсэй злится.

Обычно хладнокровная сэнсэй... ругает меня!

— Так говорила мне моя мать.

— Твоя мать?

— "Если бы не ты, то я была бы свободной женщиной. Доставучий ребенок, мне не стоило тебя рожать! Ты не должен был рождаться!" она так сказала.

— Когда?

— Я был в пятом классе... во время той истории с ракеткой.

— Когда твоя мать использовала тебя, чтобы порвать с любовником?

— Да... по пути обратно, в машине.

Я никогда не забуду этого.

Ночной город, машина.

Мать... Слово за словом, это фраза покидала её губы, пока она красила их помадой.

Это единственное, что я запомнил из всех её речей.

— Поэтому... мне не стоило рождаться.

Щелчок выключателя... свет включается...

За мгновение комната равномерно освещается.

— Госпожа!

Кацуко...

Кацуко заговорила с Юдзуки-сенсей.

— Я провела с ним последние несколько дней. Но он ни разу не сказал " Я голоден" или " Хочу пить". Ни разу. Даже не показывал, что он просто терпит. И, он делает всё, что ты ему велишь.

— А как еще я могу себя вести?

— К тому же, всегда доедает, что бы не было приготовлено. Вкусно, вкусно, только и твердит... не оставляет ни единой крошки. Даже когда ест хлеб. Сегодня я специально сделала много пасты, но он съел все до последнего кусочка!

— Но... ты же так вкусно готовишь? Было бы непростительно оставлять что-то на тарелке!

— ...Спасибо.

— Это я должен благодарить. Я ведь не сделал ничего необычного, а готовишь ты!

Марго-сан заговорила со мной.

— Йошида-кун... ты не думаешь, что твоё "Ничего необычного" и наше "Ничего необычного" слегка отличаются?

— Ну... я рассказал вам как жил, так что для меня это всё нормально, а так даже не знаю.

— Так ты считаешь, что ты непутевый?

— Конечно... Мне нужно сто раз отдать свою жизнь за вас, чтоб хоть немного отплатить за доброту! Я в долгу перед всеми вами. Поэтому однажды мне придется уйти. Это не может продолжаться вечно.

Сердце болит!

— Однажды я вернусь в свою темную комнату... даже не так. Меня вытащат из неё посадят в куда более темную, одинокую и холодную комнату... совсем одного.

Я не хочу... мне плохо.

— Юдзуки-сама.

Мисудзу заговорила.

— Что?

— Прошу отдайте мне Йошиду-сан.

Мисудзу даже не назвала меня "Данна-сама".

— Зачем?

— Я выйду замуж за него. Посвящу себя ему. Сделаю его счастливым!

Мисудзу?

— Мисудзу. Разве ты не говорила, что не сможешь жениться, если потеряешь девственность?

Нагиса-сан удивлена.

— Я передумала. Я хочу выйти за него.

Что она несет?

— Хочешь взвалить на него тяжкую ношу семьи Кудзуки?

Сэнсэй спрашивает у Мисудзу.

— Я оборву все связи с ними. Мы будем жить вдвоем. Мне подарили 30 миллионов на 15 лет! Сколько на них можно прожить?

— Йошида-кун неприхотливый, так что... их хватит на всю жизнь.

— Тогда решено! Если нам будет не хватать денег, я пойду на работу. Йошида-сан не должен страдать.

Зачем ей это?

— Мисудзу, не будь такой эгоисткой!

Сказала Нагиса-сан.

— Он станет братиком Мао. А я буду его мамочкой!

Эй... погодите-ка!

— Верно... Мисудзу-сама. У Кацуко тоже есть 30 миллионов йен! Я взрослая и у меня нет семьи. Со мной ему будет лучше!

Кацуко тоже!

— Вы все... успокойтесь

Попыталась их образумить Марго-сан.

— Йошида-кун... ты же забрал девственность Мисудзу, верно?

Сказала Марго-сан.

— Да...

— Тогда неси ответственность. Ты должен жить с ней до конца, верно?

— Эй, Марго-тян?!

— Как это понимать, Марго-сама?!

Нагиса-сан и Кацуко протестуют...

— Выслушаю ваши жалобы позже. Я хочу знать ответ Йошиды-кун.

Я...

— Да... если Мисудзу этого хочет, то я проведу с ней всю жизнь.

Что мне еще делать?

Марго-сан заговорила с Мисудзу.

— Ты его слышала... но ты думаешь, что он от этого станет счастливее?

— Я не знаю, но ... я постараюсь.

— Как?

— Я..

— Давай посмотрим под другим углом. Мисудзу-тян, ты пила текиллу?

— Нет, я не пила алкоголь.

— Можешь представить её вкус?

— Я могу представить вино и бренди, что бывают в конфетах... но текиллу... нет.

— А я могу. Ведь я пила её.

Марго-сан снова смотрит на меня.

— Йошиде-кун не хватает опыта, который переживало большинство людей. У него внутри дыра. Он... не знает вкуса "счастья".

— Вкуса счастья?

Мисудзу смотрит на меня.

— Верно.. он никогда не был счастлив. Думаю, он просто будет пытаться оплатить за твою доброту, он жил один всю жизнь и не понимает, что такое доверяться другим людям.

— Похоже на то.

— Сегодняшний Йошида-кун... Даже если ты возьмешь его, или Кацуко или Нагиса... он будет считать себя грузом. А это не сделает его счастливым...

— Но... я не буду спешить.

— Верно. Действуй постепенно... пусть распробует "счастье". И не с тобой одной... а всеми нами.

— Марго-сама!

— Что-то не так, девочки?

Кацуко и Нагиса переглянулись.

— Верно.... Если поспешим, то ничего не получится.

— Давайте все любить его.

— Я тоже помогу... как ты считаешь, Минахо?

Говорит Марго-сан.

— Мегуми-сан... что думаешь?

Спрашивает Мисудзу.

Ямамине-сан...

— Я..я думала, что я самый несчастный человек на свете. Йошида-кун... прости...

Неи-сан встает услышав эти слова.

— Это была моя реплика!

Неи-сан подходит ко мне.

— У меня хотя бы был братик, Кеи-тян, он был со мной. У Йо-тян не было никого. Совсем один...и...и...!

Неи-сан стучит меня по груди!

— Не заставляй меня плакать! Зачем ты рассказываешь такие грустные вещи!

— П-прости...

— Не извиняйся! Э-это я должна извиняться! Идиот!

Она продолжает барабанить по моей груди.

— Прости... что мне сделать?

Я не знаю как успокоить её...

— Поплачь! Поплачь у меня на плече! Дурак!

— Я не могу

— Почему?!

— Ну... в этой истории нет ничего грустного!

Неи-сан начинает ныть от моего ответа...

Она рыдает...

Мисудзу тоже...

и Ямамине-сан...

Но... почему?

— Я стану твоей сестричкой... без вариантов...

Кричит Неи-сан проливая слезы.

Я в растерянности.

— Тихо!

Юдзуки-сэнсэй строго ругает Неи-сан...

Та прекращает плакать

— Йошида-кун.

Сэнсэй заговорила со мной.

— Спасибо за рассказ. Я теперь понимаю, что ты за парень такой. Думаю все поняли, как теперь с тобой обращаться.

Острые взгляд сэнсэй смотрят прямо на меня.

— Я... хочу услышать еще кое-что.

— Что?

— Йошида-кун... кто для тебя Ширасаки Юкино?

Юкино... для меня?