Хотокэ, сам Будда, почивший в нирване, Был некогда смертным в обличье земном И мы по скончании буддами станем, Бессмертными буддами в мире ином. Заложена в каждом благого частица, Великого Будды священная суть, Но участь живущих — разлукой томиться. Что пользы стремиться былое вернуть? «Хэйкэ-моногатари»*

Сион медленно поднялся с пола.

В печке осталось всего пара тлеющих угольков, в комнате стоял дикий холод. Крават, который спал, свернувшись рядом с Сионом, поднял голову и тихо заверещал.

— Шшш… — Сион накрыл своим одеялом мышку. — Вот, спи под ним. Только, пожалуйста, не шуми, хорошо?

Сион так привык к этой комнате, что мог найти выход даже в темноте. Он пошел прямо к двери. Он отпер ее, и, прежде чем открыть, повернулся назад. Он тщательно прислушался. Ни звука.

Похоже, боль в плече не помешала Нэдзуми уснуть. Думаю, такая маленькая рана не лишит его сна. Ему еще так много всего надо было сказать Нэдзуми. Радость встречи с ним, благодарность за все, что он сделал для Сиона, и глубокое уважение, которое он к нему испытывал — Сион не смог адекватно выразить ничего из этого.

Я рад, что встретил тебя.

Это все, что я смог сказать.

Сион глубоко вдохнул воздух комнаты, всего раз, прежде чем тихо открыть дверь.

***

Зажглась лампочка, сообщая о звонке на прямой линии с Мэрией. Мужчина оторвался от отчета об исследованиях и раздраженно прищелкнул языком. Документ, распечатанный десятки лет назад на принтере, был весьма интригующим, ему хотелось почитать дальше. Но лампочка горела красным, значит, ситуация была экстренной. Мужчина снова щелкнул языком и убрал бумаги в папку.

Когда он нажал кнопку, на экране появилось знакомое мужское лицо. Он привык называть этого мужчину Фенеком.

Фенек — пустынная лиса. И кто первым начал так его называть?

— Что случилось, Фенек?

— Срочное дело. Два образца доставлены в Центральную Больницу.

— С этим какие-то проблемы?

— Они оба не числятся в списках.

— Что?

— Это не те образцы, которые ты запрашивал. Все получилось само по себе, без нашего вмешательства.

— Возможно, еще рано делать выводы. Мало ли, что могло случиться?

Фенек с несогласием покачал головой. На экране мигом возникла другая картинка. Голос за кадром озвучил личную информацию двух трупов.

Имя, возраст, адрес, должность, история болезни, физические параметры, личный номер…

Мужчина и женщина. Два тела. У обоих искаженные страданием лица состарились и сморщились. Если бы не выражение лица, причиной их смерти можно было смело посчитать старость. Но, судя по документам, одному телу было шел третий десяток, второму — четвертый.

— Ты прав, это должно быть, сделали они. — пробормотал мужчина.

Экран снова моргнул, показав крупным планом хмурое лицо Фенека. Мужчина тихо вздохнул.

— …Что бы это все значило?

— Думаю, это я у тебя должен спрашивать! — Фенек повысил голос, его уши негодующе дернулись.

Ах, да. Такая у него привычка. С молодости он привык дергать ушами, когда был взволнован. Поэтому его и прозвали Фенеком. Фенек — маленькая лисичка с самыми длинными среди сородичей ушами, достигающими пятнадцати сантиметров в длину.

— Но как могло такое случиться? — продолжил Фенек. — Даже не вериться. Что происходит?

— Похоже, где-то что-то пошло не так, — ответил мужчина. — Но это ерунда. Тебе не о чем волноваться.

Горло Фенека дернулось, когда он сглотнул после слов мужчины.

— Ты уверен?

— Конечно.

— На тебе, знаешь ли, самая большая ответственность в этом проекте.

— Неофициальная, — добавил мужчина. — Ну, опять-таки, официально об этом проекте вообще ничего заявлять нельзя.

— Но если все пройдет успешно, проект Города Номер 6 наконец-то станет идеальным и законченным, верно?

— Да.

— Тогда даже минимальные оплошности недопустимы.

— Знаю. Я организую расследование причин. Я хочу, что бы ты прислал мне тела в специальную комнату для вскрытий, в секции V.

— Уже отправил.

— Тогда пойду приступать к работе.

— Давай. Буду ждать твоего отчета.

— Так точно.

— Ах, да, — добавил Фенек. — Когда с этим беспорядком более-менее разберемся, я планирую еще одну зачистку.

— Зачистку? Давненько я этого не слышал. Скажи-ка, уже ведь Святой Праздник на носу, да?

— Да, наступает все тот же трепетный день. Если нужен будет кто-то для твоих экспериментов, подгоню столько, сколько потребуется. Что скажешь?

— Я почти поражен добротой помыслов Его Превосходительства.

— Давай без этих формальностей.

— Но вскоре ты станешь абсолютным властителем этих земель, — сказал мужчина. — Единственным Королем. Пора начинать звать тебя «Ваше Высочество».

— А как же мне тебя называть?

— Я останусь тем же, кем и был. У меня будут такие первоклассные условия и обстановка для исследований, мне не о чем больше просить.

— Как всегда скромен в своих запросах, как я посмотрю. Тогда я верю, что ты закончишь работу.

Экран беззвучно погас. Мужчина скользнул взглядом по документам, к которым едва притронулся. К сожалению, сегодня дочитать он их уже не сможет.

В этих бумагах говорилось о виде муравьев, Eciton burchelli, которые водились в Центральной и Южной Америке. Эти муравьи, живущие колониями до 500,000 особей, не жили на одном месте, они постоянно повторяли циклы переселения и миграции на протяжении всей жизни. Колонией управляла одна королева. Но ее роль сводилась к откладке яиц, у нее не было необходимости управлять другими муравьями. Воины и рабочие муравьи, большие и маленькие — все они двигались в соответствии со своими инстинктами, и в результате, колония функционировала так, будто ей управлял великий общий разум.

Муравьи, как и пчелы, создали идеальное общество.

Не может быть, чтобы людям оказалось не под силу то, что уже осилили насекомые. Каждый будет послушно выполнять свою роль. Не задумываясь, не отрываясь на сомнения, при необходимости они будут пользоваться мозгами. В душах необходимости не было.

Колония в 500,000 членов и единственный правитель.

Говоришь, у меня скромные запросы? Ты прав, Фенек. Я ничего не хочу. У меня нет нужды в желаниях. В отличие от тебя, мне никогда не придется страдать из-за гнета желаний.

Мужчина скромно улыбнулся и нажал кнопку вызова лифта, ведущего в хирургию.

***

Подмораживало. Замерзшая трава хрустела под ногами, когда он ступал по ней. Когда взойдет солнце, иней заблестит, и бесплотные земли озарятся светом на короткое мгновение. Но сейчас было слишком рано — солнце еще не скоро поднимется. Сион остановился и поднял лицо к холодному небу. Он хотел достичь Исправительного Учреждения до рассвета. Он понятия не имел, что будет делать по прибытии. Но он должен идти. Это все, о чем он мог думать. Почему Сафу оказалась в Исправительном Учреждении, если она должна быть за границей? Это из-за связи с ним? Если да, будет ли в безопасности Каран? Неуверенность и тревожные опасения растекались по его телу, не давали дышать, сдавливали сердце. Он не хотел никого терять, ни мать, ни Сафу, ни Нэдзуми. Он сделает все, чтобы защитить их. Но он злился на себя из-за того, что не мог придумать, как именно это сделать.

Даже сейчас, когда он шел, Сафу, наверное, одна и напугана. Он должен что-то сделать. Он должен спасти ее и увести. Но что ему делать? Как он сможет…

Ииии-пиии.

Тихий зов. Его шаги замерли. Глаза, привыкшие к темноте, смотрели на маленького грызуна, высунувшего мордочку из травы.

— Крават?

Он взял маленькую мышку в руки.

— Ты сюда за мной дошел? Иди домой, ты не должен…

Говоря это вслух, он понял, что это не Крават. Это был и не Гамлет. Мышка вообще не была живой, не было ни малейших признаков тепла живого существа.

— Это-робот?..

— Это навигатор.

Позади него раздался голос. Ему не надо было поворачиваться, чтобы узнать, кому этот голос принадлежит. Сион несколько раз размеренно вдохнул и выдохнул, затем медленно повернулся.

Нэдзуми тоже медленно приближался. Он выхватил мелкого робота из рук Сиона и сунул его в сумку.

— Это простой навигатор с трехмерной картой. Он предупреждал тебя, потому что ты не туда шел.

— Не туда…

— Ты разве не к Инукаши шел? Ты собирался подстричь длинношерстных собак, потому что у них кожа воспаляется, так ведь? Ужасно рано ушел, а? Какой ты усердный. Но это не та дорога.

Сион втянул холодный предрассветный воздух.

— Тебя это не касается, — резко произнес он. — Не твое дело, что я делаю или куда иду. Меня уже тошнит от того, как ты изображаешь из себя опекуна. Я не беспомощный ребенок. Просто оставь меня одного. Знаешь что, хватит. Если ты все еще считаешь, что четыре года назад задолжал мне, тогда позволь сказать — ты отплатил сполна. Ты дал даже больше, чем надо. Отныне я буду свободным. Я собираюсь поступать, как мне угодно, и ты не будешь меня ограничивать. Это мое решение, так что не становись на пути.

У него закончилось дыхание, и он замолк. Было слишком темно, чтобы разглядеть выражение лица Нэдзуми. Его темная фигура слегка шевельнулась, раздался звук аплодисментов.

— Вполне неплохо для любителя. Может, у тебя даже есть сценический талант. В любом случае, куда лучше, чем вчерашний поцелуй.

— Нэдзуми, что…

Он вроде бы увидел, как поднялась правая рука Нэдзуми, а потом в его щеку врезался тяжелый удар. Сион пошатнулся и упал на спину. Рот наполнился привкусом крови.

— …Что это было?!..

— Лучше поднимись, если у тебя есть время задавать вопросы. Следующий на подходе.

Кончик ботинка Нэдзуми двинулся прямо на него. Сион инстинктивно откатился в сторону.

— Не останавливайся. Двигайся, не стой на месте.

Удар пришелся прямо по ребрам Сиона. У него перехватило дыхание. Он слепо хватался за камни, лежавшие на островке травы.

— Не закрывай глаза. Не отводи взгляда от атак противника. Двигайся!

Сион повернулся, чтобы швырнуть камни в Нэдзуми, одновременно оттолкнувшись от земли и пытаясь ударить его плечом. Он поскользнулся и упал на землю. В этот раз встать он уже не смог. Он видел звезды. Звезды, рассыпанные по небу, еще не тронутому рассветом, сияли почти пугающе ярко.

Сиона схватили за руку и подняли с земли.

— Сион, это наказание.

— Наказание за что?

— Ты мне солгал.

— Ну…

— Ты ведь не будешь отрицать?

— Ага… Наверное.

— Второй проступок. Ты меня недооценил.

— Этого я никогда не делал.

— Если врешь кому-то — значит, недооцениваешь его. Думал, я куплюсь на твои жалкие отмазки? Если это не оскорбление, то я вообще не знаю, что это.

— Это была моя лучшая попытка, — слабо запротестовал Сион.

— Ну, из тебя получился бы ужасный политик или писатель, судя по тому, что ты не можешь реалистично соврать.

— Все так плохо?

— Ужасно. Но что бесит меня больше всего, Сион…

— Да?

— Ты, похоже, решил, что я идиот, не способный отличить один вид поцелуя от другого. Что там было, поцелуй на ночь, а? Чушь.

Нэдзуми опустился на колени перед Сионом и крепко ухватил его за воротник.

— Слышишь меня? Никаких больше прощальных поцелуев. Никогда.

— Прости.

— И никогда больше не ври мне.

— Не буду.

— Поклянись.

— Клянусь.

Его отпустили. Нэдзуми уселся на землю и посмотрел в небо.

— Слышал, в Номере 6 творится что-то странное.

— Странное?

— Подробностей не знаю, но Инукаши собирает для меня информацию. Если постараемся, сможем использовать старика Рикигу и получить информацию и от его клиентов тоже. И, похоже, в Исправительном Учреждении тоже что-то происходит. Суетятся и внутри Номера 6 и снаружи. Странновато, не находишь?

— Исправительное Учреждение? Нэдзуми, хочешь сказать…

— Важный для тебя друг — ты ведь называешь ее лучшим другом, верно? — я уже какое-то время знаю о ней.

Он протянул записку Каран Сиону. После ее прочтения у Сиона задрожали пальцы.

— Твоя мама сейчас в безопасности. Насчет твоей подруги не уверен. Но не паникуй. Сейчас нам надо собрать всю возможную информацию и составить план. Инукаши говорит, что поможет. Это все приготовления, чтобы нам как можно быстрее проникнуть в Исправительное Учреждение. Понятно? Мы туда не на смерть идем. Мы идем спасать ее. Успокойся.

Сион кивнул.

— Так я, наконец-то, тоже втянул тебя в неприятности.

— Это не твоя вина. Инукаши говорит, что нечто учуял, да и у меня, честно говоря, подозрения есть. Зачем сажать в тюрьму драгоценного представителя элиты? Есть шанс, что это связано с осами.

— Осы-паразиты, хах… Но в это время года они не активны.

— Вот поэтому и должно было что-то случиться, нечто неожиданное. Если так оно есть, уровень риска увеличивается. В любом случае, следующий шаг предпримем, когда со мной свяжется Инукаши. До тех пор, мы должны собирать информацию и готовиться.

Нэдзуми встал и заговорил прекрасным голосом, звеневшим подобно хрусталю.

— Взбодрись. Все получится. У нас все получится.

— Спасибо. Ты снова меня спас.

— Все только начинается.

Сион тоже поднялся и позвал по имени парня, стоящего позади него.

— Нэдзуми.

— Хм?

— Ты не против…

— А? Что?

Когда Нэдзуми повернулся, чтобы вопросительно на него посмотреть, Сион изо всех сил залепил ему пощечину. Нэдзуми, конечно, шока не испытал, но удивился он изрядно. Восстановив дыхание, он заорал:

— Какого черта?

— Это наказание.

— Наказание?

— Ты скрывал от меня информацию. Ты ни словом не обмолвился об этой записке.

— Какой смысл тебе говорить? Нельзя отпускать тебя шляться одного, как сегодня. Я сделал одолжение и присмотрел за тобой. И что, хочешь сказать, у меня нет права беспокоиться о тебе — стой-ка, где-то я это уже слышал.

— Беспокоиться обо мне и ничего мне не говорить — это разные вещи. Я не хочу, чтобы ты меня опекал. Я не хочу легко шагать по жизни под твоей защитой. Я хочу…

Сион сжал в кулак руку, которая еще помнила соприкосновение со щекой Нэдзуми.

— Я хочу быть с тобой наравне.

Нэдзуми втянул голову в плечи и поднял правую руку.

— Признаю свою ошибку. Больше такого не повторится.

— Клянешься?

— Клянусь здесь и сейчас на моей побитой щеке.

Где-то вдалеке прокричал петух. Даже в темноте он чуял приближение рассвета и во всеуслышание объявил о нем. Скоро небо на востоке посветлеет, свет солнца снова рассеет тьму. Начинался первый день битвы.

***

Сафу пыталась очнуться. Она ощущала, как сознание медленно возвращается к ней. Но тело до сих пор ее не слушалось.

Где я?

Что я здесь делаю?

Я сплю?

Я должна вспомнить.

Вспомнить что?

Очень близкого человека.

Близкого человека.

— Сафу.

Рядом послышался голос, мужской голос.

Нет.

Это не тот голос.

Я жду не этого голоса.

— Как самочувствие? Полагаю, ощущения отличаются от привычных? Но ты очень быстро привыкнешь. Надеюсь, особая камера тебе понравится. Это лучшее, на что можно рассчитывать, особенно тебе, Сафу.

Мне не нравится этот голос.

Не зови меня по имени.

Не зови меня по имени этим голосом.

— Сафу, ты довольно красива. Даже больше, чем я представлял. Верно, ты прекрасна. Я очень доволен.

Мне не нравится этот голос и этот запах.

Пахнет как кровь.

Запах крови.

— Я сегодня довольно занят. Я еще зайду сегодня. Тебе лучше расслабиться и немного отдохнуть, Сафу.

Шаги затихли, и запах крови пропал. Сафу полегчало.

Но почему.

Почему все такое мутное?

Но я...

Из задворков ее сознания, пока еще не оправившегося, возник яркий образ.

Эти глаза, эти ногти, этот рот, отсутствующий взгляд, энергичная улыбка или помрачневшее лицо, длинные пальцы — и, ох, она слышала его голос.

«Я всегда считал тебя другом».

Он всегда был таким ребенком. Он и не подозревал о ее чувствах к нему. Но он отчаянно искал и тосковал по кому-то другому. Она любила его детскую, но целеустремленную душу. Она любила его как никого другого. До сих пор…

Она теряла сознание. Тьма нежно обволакивала ее.

Я больше никогда тебя не увижу… Сион.

***

Сион провел большую часть дня в заботах о собаках. Инукаши утром не показался, так что Сиону пришлось самому готовить еду и приводить в порядок десяток с небольшим собак. У него не было времени на отдых, но он не считал этот труд обременительным. Наоборот, он был благодарен за него. Погрузившись в работу, он мог хоть ненадолго забыть о тревоге.

Не спеши и терпеливо жди. Веди себя спокойно.

Слова Нэдзуми звучали очень настойчиво, ему оставалось лишь кивать головой, но он все равно не мог унять волнение. Он не мог сохранять спокойствие.

Даже пока я сейчас этим занимаюсь, Сафу…

Каждый раз, когда эта мысль всплывала в его голове, эмоции начинали бурлить, он паниковал и кусал губы до крови.

Жалобно заскулила собака. Это был один из маленьких щенков, рожденных в начале осени. Сион понял, что выпал из реальности прямо посреди процесса приготовления еды.

— Ох, прости.

Он поспешно наложил в их миски тушеные объедки. Щенки энергично замахали своими одинаковыми хвостиками, погружая мордочки в еду. В то время, когда даже люди умирали от голода, Инукаши смог снабжать своих собак едой, чтобы они не голодали.

Объедки доставлялись в руины ночью и сортировались на еду для людей, которая отправлялась на рынок, и остальную, достававшуюся собакам. Теперь Сион знал, откуда она приходит. Инукаши, вероятно, отслеживал этот маршрут. Нэдзуми тоже исчез рано утром.

Что он мог поделать?

Чем больше он об этом думал, тем сильнее убеждался в своей беспомощности. Это его тревожило. Он не мог оставаться спокойным. Он мог лишь снова кусать свои губы и пытаться держать себя в руках.

Он ощутил тепло задней частью руки. Он опустил взгляд и увидел, что ее сосредоточенно лижет щенок. Крават высунул голову из нагрудного кармана свитера и снова нырнул назад.

Он хотел показать Сафу этого щенка и мышку. Он хотел дать ей их потрогать и ощутить теплоту их язычков и тел.

Он дорожил Сафу. Она была близким ему человеком. Но это отличалось от романтических чувств — это была более спокойная, тесная связь. Он любил ее как часть семьи, как близкого друга. Какой бы ни была эта любовь, он все равно волновался за девушку.

Сион закрыл глаза. Он позвал ее по имени.

Сафу.

***

— Ты хочешь, чтобы я с тобой сотрудничал? — на лице Рикиги явственно проступило отвращение.

— Ага, — ответил Нэдзуми. — Я хочу вытянуть информацию из твоих клиентов.

Нэдзуми уютно устроился в кресле и положил ноги на стол.

— Информацию? Хочешь сказать, о Святом Городе?

— Ага.

— А что мне это даст?

— Бесчисленные богатства.

Рикига встал и подошел к Нэдзуми. Они были в комнате здания, которое Рикига использовал как рабочее место. Комнату заполняли журналы и пустые бутылки, воняло алкоголем. Посмотрев на Нэдзуми, Рикига криво ухмыльнулся.

— Какие у тебя ноги длинные, хех. Выпендриваешься?

— Какая честь получить от тебя комплимент. Я ими деньги зарабатываю, так что приходиться держать их в форме.

Рука Рикиги резко ударила по ногам парня, спихивая их со стола.

— Убери ноги с моего стола. Сразу видно, как тебя воспитывали, — презрительно произнес он. — Не знаком с хорошими манерами, да?

— Воспитанно я веду себя с людьми, которые этого заслуживают.

— …Не говоря уже о твоем грязном языке, — продолжал Рикига. — А услуга, о которой ты просишь, часть спектакля? Репетируешь новую роль?

— Это реальное дело.

— Реальное дело, хех. Бесчисленные богатства, говоришь? Идиотизм.

Нэдзуми бросил взгляд на Рикигу и по его лицу пробежала легкая улыбка.

— Что такое? — спросил он. — Здесь все дело в удаче — ты ведь такое любишь. Не тянет поучаствовать?

— С чего ты решил, что я поверю третьесортному подобию актера?

— Тогда кого ты послушаешь? Сиона?

Рикига вздрогнул.

— Сион? Сион имеет к этому отношение?

— Еще какое.

— Ты втянул его, Ив?

— Нет. Сион посадил семена, они просто растут у меня в огороде.

— Что это значит?

— Если согласишься помочь, я скажу.

— Выкладывай.

— Сначала я хочу увидеть записи о клиентах. Когда начальство из Номера 6 собирается в следующий раз повеселиться? Я хочу знать имя и должность.

Рикига коротко вздохнул и скрестил руки на груди.

— Ив, сколько тебе лет?

— Меньше, чем тебе, старикан.

— Ты мне в сыновья годишься. Я уже давно хотел это сказать, такая малявка не имеет права смотреть на взрослых свысока. Ты обязан слушаться старших.

Не отрывая взгляда от Нэдзуми, Рикига громко позвал: «Конк». Дверь открылась, в комнату вошел здоровый мужчина.

— Это мой новый телохранитель, — сказал Рикига. — Только нанял его. Он раньше был бойцом, люди делали ставки на поединках. Он едва не убил нескольких человек голыми руками. На ринге и вне ринга тоже.

Мужчина молча опустил взгляд на Нэдзуми. Он был таким огромным, что от его присутствия грязная комната казалась меньше.

— Конк, я хочу, чтобы ты как следует поприветствовал этого маленького принца. Не надо его убивать. Хватит уже того, чтобы он больше никогда не захотел вернуться.

— А? — замялся Конк. — Ух…

— Не ухай мне тут. Говорю, покажи этому мальчишке, что значит настоящий взрослый удар, — раздраженно произнес Рикига.

Конк облизнул губы и сделал шаг вперед. Еще один шаг. Нэдзуми поднялся. Рикига презрительно улыбнулся.

— Ты заслужил это, Ив. В полной мере.

Шаги Конка остановились.

— Ив… это правда ты, Ив?

Нэдзуми улыбнулся и элегантным жестом протянул руку. Его чувственная улыбка даже Рикигу заставила заморгать.

— Так тебя зовут Конк? Приятно познакомиться, Конк. Спасибо, что всегда приходишь на мои выступления. Я и представить себе не мог, что встречу тебя здесь. Я так рад.

— О… Ив, я тоже.

Конк раскраснелся и нежно пожал протянутую руку.

— Я всегда был твоим фанатом… я видел почти все твои представления…

— Знаю. Ты стоял так, что я всегда знал, пришел ли ты на представление. Ты даже посылал мне подарки иногда. Я всегда хотел поблагодарить тебя лично.

— Правда? Ты… запомнил меня, когда… когда я…

— Конечно. А в прошлый раз, ты даже заплакал. Знаешь, я тоже смотрел на тебя со сцены.

— Смотрел? Ты смотрел на меня?

— Смотрел.

— Ив… не знаю, как сказать… я…

— Поражен?

— Ага, поражен. Меня переполняет счастье. Никогда не был так счастлив. Я будто летаю.

— Спасибо, Конк, — любезно произнес Нэдзуми. — Не хотелось бы беспокоить тебя, но мне надо долго и обстоятельно поговорить с Рикигой-саном. Не будешь ли так добр и не заваришь ли мне чашечку кофе?

— Конечно. Нужно что-нибудь вприкуску?

— Было бы неплохо. Может, у вас есть пирог с мясом?

— Ага. Сейчас же принесу.

Конк исчез с невероятной для него скоростью. Рикига покачал головой.

— Кофе и пирог, хах? Все это мое, знаешь ли, — пробурчал Рикига.

— Не жалуйся, а то он еще побьет тебя. Ты сам так сказал. Бывший борец. Едва не убил несколько человек. Верно?

— Я понимаю, почему его жена из дома выгнала, — горько произнес Рикига. — В самый нужный момент он совершенно бесполезен.

— Он хороший парень. Наверное, делает хороший кофе.

Рикига три раза прищелкнул языком.

— Это просто нечто, Ив. Ты не только нож держать умеешь, но еще и своей сексуальностью пользоваться?

— И то, и то — неплохое оружие.

— Тогда используй свое оружие.

Нэдзуми опустился в кресло и скрестил ноги.

— Ив, ты не крыса, — продолжил Рикига. — Ты хитрый белый демон-лис, отлично манипулирующий людьми. Не знаю даже, сколько у тебя хвостов, но у меня есть человек, который такое любит. Он из элиты, работает в Центральном Бюро Управления. Мой лучший клиент.

— Значит, ты со мной сотрудничаешь?

Лицо Нэдзуми было мрачным. Рикига тоже не выражало особой радости

— Я тоже слышал, что внутри Номера 6 в последнее время что-то творится.

— Новости распространяются быстро, хах. Я впечатлен.

— Не пытайся льстить мне. Мой бизнес держится на быстром получении новостей. Но, в самом деле, — произнес он задумчиво, — я первый раз слышу о чем-то странном в городе. И сколько десятилетий Святой Город уже существует? Наверное, он начал расходиться по швам. В этом случае я хочу знать больше. Меня все еще волнует это, Ив. И если здесь замешан Сион, я не хочу отворачиваться.

— Он тебе дорог?

— Он напоминает мне Каран. И в отличие от тебя, он честный и добрый. Он хороший ребенок. Каран хорошо его воспитала. Наверное, он купался в ее любви.

— Что такое, старик?

— Что?

— Чего так печально? Ты заболел или как?

— Оставь меня в покое, — прошипел Рикига. — Когда я с Сионом, мне просто спокойно. Я не уверен почему — но все равно, я покажу тебе информацию о клиенте. После этого я хочу послушать твою историю. Не уверен на счет этих «бесчисленных богатств», но что-то интересное для меня должно быть.

— Вот, что тебе на самом деле надо, да?

— Думай, что хочешь.

До него донесся аромат кофе.

Нэдзуми подумал о Сионе.

Купался в любви — наверное, так и было. Его безрассудство, его щедрость, его прямолинейность, его широкие взгляды — все это было результатом достаточного количества полученной любви. Сион, наверное, никогда не унижался ради любви. В этом ему повезло. Но любовь может превратиться в свою противоположность и стать знаменем разрушения.

Оставалось надеяться, что любовь, вырастившая Сиона, любовь, выросшая в Сионе, не станет сковывающими цепями или рукой, ведущей его к смерти…

Нэдзуми глубоко вдохнул нежный аромат, едва удержав вздох, готовый сорваться с губ.

***

Инукаши плелся по тропинке, как никогда часто недоуменно вскидывая голову.

Он не знал, как упорядочить собранную им информацию. Это было все равно, что перебирать руду, отделяя драгоценные камни от булыжников. Из гор информации, ему нужно было отобрать важные фрагменты, составить их в единое целое и сделать вывод. У него это не особо хорошо получалось.

Ну, ладно. Остальное сами узнают. Моя работа — просто вывалить перед ними всю груду. Но я не могу не думать…

Он остановился и вытянул шею. На расстоянии виднелись защитные стены Номера 6. Особый сплав отражал зимний свет. Инукаши никогда не задумывался особо об этом месте. Это просто был совершенно другой мир, сияющий вдалеке. Вот и все. Его единственной заботой было пережить день и не голодать. Он никогда не связывал свои невзгоды с сияющим Святым Городом. Но Нэдзуми был другим. Номер 6 полностью занимал его.

Почему он сопротивляется своей тревоге? Что его заставляет?

Любовь и ненависть мало чем отличаются — и то, и другое западня.

Подул холодный ветер. Завтра, вероятно, погода изменится.

Инукаши поежился и тихо чихнул.

Его втянули, он это знал. Его втянули твердые намерения Нэдзуми и решительность Сиона.

Нет, не так. Наполовину я сам вляпался.

Это не из-за угроз Нэдзуми или жалости к Сиону. Он влез по собственной воле.

Но почему?

Он спрашивал себя, но не получал ответа.

Почему? Почему я…

Он снова вытянул шею, чтобы рассмотреть Святой город.

Там сияет Святой Город Номер 6, а здесь мы живем своей обычной жизнью. Объедков Номера 6 за один день хватит, чтобы накормить досыта всех людей здесь. Одних объедков. Наполовину съеденной еды, Боже мой.

Обжорство и голод, экстравагантность и нищета, радость жизни и страх смерти, надменность и унижение…

Мог ли он это изменить?

Инукаши быстро шел против ветра. Его волосы извивались и струились позади.

Сможет ли он изменить реальность, с которой смирился, дни борьбы за выживание, жизнь, давно уже лишенную всякого человеческого достоинства?

Глупости. Это просто сказка. К тому же, сейчас мы можем только… Но Нэдзуми и Сион могли. Нэдзуми и Сион верили. Они верили, что своими силами могли все изменить.

Инукаши не мог заставить себя посмеяться над ними за это. Мысль, возможность, мелькнула в его голове.

Это плохо.

Один неверный шаг, и он уже не доживет до весны.

Это плохо. Это очень плохо.

Но на душе было легко. Он ощущал такую легкость, что ему захотелось петь.

Насвистывая несложную мелодию под ударами ветра, Инукаши обнаружил, что сорвался на бег.

***

Сион закончил аккуратно расчесывать последнюю собаку и присел. Надо признать, он вымотался. Он посвятил целый день заботам о собаках. У него было такое чувство, что он сам в собаку превращается. Уже смеркалось.

Щенки игриво толкали его.

— Ладно, ладно. Идите сюда, блох сейчас у вас уже не должно быть.

Стоило только схватить одного из них, как Крават пискнул в его кармане. Сион поднял лицо.

Нэдзуми стоял прямо перед ним. Он этого не заметил. Он совершенно не ощущал его присутствия. Но, конечно, это уже не удивляло.

Сион опустил щенка и молча встал. Нэдзуми, тоже молча, дернул подбородком. Он пошел в сторону руин.

— Нэдзуми — ты получил весточку от Инукаши?

— Эти двое ждут нас.

— Двое?

Они поднялись по разрушенной лестнице и открыли дверь в конце холла. На маленьком круглом столе горела свеча. В комнате сидели Инукаши и Рикига.

— Они великодушно предложили свою помощь. Будь благодарен, Сион.

— Великодушно? — издевательски переспросил Инукаши и преувеличенно вздохнул. — Не думаю, что можно назвать «великодушием» результат запугивания, взятки или обмана, Нэдзуми.

Сион сделал шаг вперед и низко склонил голову. Ему нечего было сказать. Он чувствовал, что словами его благодарность не выразить.

— Спасибо вам… всем вам.

Банальная фраза, но это единственное, что он смог сказать.

— Сион, незачем серьезно к этому относиться, — сострил Нэдзуми. — У них свои скрытые мотивы. Они здесь только потому, что ощутили аромат личной выгоды.

— Ив, однажды твой грязный язык сгниет и отвалится. Я в этом уверен.

Рикига держал в правой руке бутылку виски, которую принес с собой. Он приложился к ней и медленно сглотнул.

Нэдзуми взглядом предложил Сиону сесть, а потом и сам опустился в кресло. Инукаши встал.

— Можно начинать, Нэдзуми?

— Ага. Вперед.

Сион сжал в кулак руку на коленях. Я втянул всех этих людей. Это я сделал. Нельзя позволить себе забыть об этом.

Неожиданно его коснулась рука. Это был Нэдзуми. Он нежно, будто играя, палец за пальцем раскрыл его кулак.

— Мы только начали. В таком напряжении ты долго не протянешь.

Глядя на мерцающее пламя свечи, Нэдзуми будто сам с собой говорил. Наверное, откуда-то сквозило, потому огонек свечи моргал. На улице было совсем темно. Долгий день подходил к концу. Нет, все только начиналось. Начиналось прямо здесь.

— На этой неделе в Исправительное Учреждение доставили троих заключенных. Среди них…

К ним подступала тьма. Пламя мигнуло. Инукаши запнулся, глядя на свечу, потом продолжил.

— Среди них не было женщин. Из города машин не приезжало. Все трое были мужчинами из Западного Квартала.

Нэдзуми спросил низким голосом: «Ты в этом уверен?»

— Ага. Я слышал это прямо от парня, ответственного за подготовку одежды для узников. В информации по регистрации заключенных значатся только трое. Они пытались ворваться в офисы КПП, чтобы украсть денег. Они или достаточно изголодались для такого, или с головой не дружили. В любом случае, женщин там не было.

— Не может быть! — подскочил Сион.

Этого просто не могло быть. Но в то же время, его сердцу на миг полегчало. А если Сафу и правда в безопасности? Может, с этим пальто я ошибся, и оно не Сафу. Может…

— Если это правда, то все непросто.

Нэдзуми нахмурил брови. Его голос был холоден, как сквозняк, заставляющий пламя мигать.

— Непросто?

— Это значит, что она, скорее всего, нелегальный заключенный. Знаю, странно называть заключенных легальными. Но если она не зарегистрирована в Исправительном Учреждении, тогда — Сион, как заключенной, ее не существует. Ее стерли.

— Стерли…

— Как только твою подругу схватило Бюро Безопасности, всю личную информацию о ней стерли. При обычных обстоятельствах, ее бы просто перебросили на компьютер Исправительного Учреждения как личную информацию о заключенном. Потом, внутри Учреждения, всю информацию соберут повторно и добавят новую, вместе с фотографиями со всех сторон, ростом, весом, отпечатками пальцев, голосовой записью и записью сетчатки глаза. Только после этих процедур заключенный и правда становится заключенным. Для воров из Западного Блока это не так важно, но если объектом становится гражданин Номера 6, его точно заставят это все пройти. Но в этот раз ничего не проводилось. Почему? От твоей подруги будто и следа не осталось.

— Эй, Нэдзуми, — Рикига с шумом поставил бутылку на стол. — Можешь выражаться более деликатно? Все эти разговоры о стирании и следах… ты будто говоришь, что девушка… ух, Сафу, так? Ты так говоришь, будто ее уже убили.

— Думаю, тебе деликатности не хватает еще больше, старик.

Сион тяжело сглотнул, слушая их разговор. Он плохо себя чувствовал. Ему казалось, будто он был сильно пьян. Но сейчас не время было падать на стол и засыпать.

Сафу…

— Сафу была важным человеческим ресурсом, — спокойно произнес Сион. — Город потратил множество денег и времени, воспитывая ее с самого детства. Они растили ее как будущего члена высших эшелонов городской власти. Зачем им стирать ее? В таком случае, это была огромная потеря для города.

Ему самому собственный голос казался незнакомым. Это был хриплый и раздражающий голос.

— Ага, в этом вся проблема, — согласился Нэдзуми. — Почему они так хотели стереть члена элиты, в которого вложили столько времени и денег? Она ведь не совершала никаких глупостей, как ты в двенадцать лет.

У Инукаши дернулся нос.

— Что за глупости? Это имеет отношение к тому, что Сиона вышвырнули из Номера 6?

— Имеет. Но сейчас это неважно. Сион.

— Да…

— Какая у твоей подруги семья?

— У Сафу нет родителей. Думаю, ее единственным родственником была бабушка. Она ее и вырастила.

— Только бабушка, хах. А значит, если бабуля умрет, подружка останется без родственников.

— Ага…

Сион поднял лицо и встретился взглядом с парой серых глаз. Он, наконец, понял, чего хочет Нэдзуми.

— Даже если Сафу исчезнет, некому будет поднимать шумиху. И не только это…

— Что еще?

— Сафу должна была жить два года в другом городе по обмену. Даже если она пропадет из Номера 6, никого это не насторожит.

— Наверное, это все объясняет. Она из элиты, у нее нет родственников, она не вызовет подозрения, если исчезнет надолго. Твоя лучшая подруга отвечает этим условиям. Поэтому ее схватили и заключили в Исправительном Учреждении. Не как преступника, но…

— Не как преступника… тогда зачем?

— Я не знаю.

Нэдзуми покачал головой. Инукаши наклонился вперед.

— Эй, это связано со слухами? Теми, что о странной болезни в Номере 6.

— Знаешь подробности?

— Нет, — честно ответил Инукаши. — Не так легко получить информацию о происходящем внутри города, знаешь ли. Это, скорее, работа для Господина Алкоголика.

Рикига допил остатки в бутылке и зыркнул на Инукаши налитыми кровью глазами.

— Не думаю, что Мальчик-Пес имеет право обзывать меня алкоголиком. А информацию из города я не могу получить так сразу. Самое раннее — послезавтра. Но предупреждаю, Ив, что получение нужной информации вовсе не значит, что все пойдет хорошо. Как ты планируешь прорваться в Исправительное Учреждение?

Ответа не последовало. Рикига втянул голову в плечи.

— Что ты собираешься делать? Напасть на КПП, как эти три психа, и специально дать себя арестовать?

— Я не могу этого сделать, — резко ответил Нэдзуми. — Вся информация обо мне есть в их главном компьютере.

— О? Так ты и правда был однажды в Исправительном Учреждении. Ах, значит, выбраться из этого места живым точно не получится, хах. Какая неожиданность. Дай мне автограф, что ли, на стенку повешу. Конечно, с твоим настоящим именем.

Нэдзуми проигнорировал шутку Рикиги. Пламя сильно мигало. Наверное, ветер усиливался.

— Инукаши, что там с системой охраны?

— Я не смог узнать ничего особо конкретного. Только основное. И там вроде появился новый отдел под землей.

— Новый отдел? Для чего?

— Не знаю. Туда даже охранникам вход воспрещен. Предположительно, есть лифт, ведущий прямо на верхний этаж, но присутствует и система физического распознавания, пропускающая лишь определенных людей».

— Сверхсекретный и конфиденциальный, хах… и этот отдел расположен в Исправительном Учреждении, а не в «Лунной Капле». Понятно.

Нэдзуми погрузился в мысли. Сион смотрел на профиль Нэдзуми.

— Нэдзуми.

— Что?

— Попасть под арест — самый простой и верный способ, верно?

— В некотором смысле. Но если попадешь внутрь таким путем, никакой свободы действий не остается.

— Спасти Сафу невозможно? Нет ни одного процента вероятности, что мы ее спасем?

Нэдзуми посмотрел на Сиона со смесью холодного безразличия и жалости.

— Мы с тобой в одной лодке, — сказал он. — У них есть вся личная информация о тебе. Если нас арестуют, они проверят все данные. Им хватит и секунды, чтобы понять, что ты — особо опасный преступник в бегах. Если повезет, тебе отправят в одиночную камеру. Если нет, казнят на месте.

Рикига зашелся в приступе кашля. Инукаши отодвинул свой стул с громким скрипом.

— Особо опасный преступник в бегах? Этот глупый мальчишка? Минуточку, Нэдзуми. Я об этом ни слова не слышал.

— Потому что я тебе не говорил.

Игнорируя пристальный взгляды Рикиги и Инукаши, Сион переглянулся с Нэдзуми. Что-то должно было быть. Где-то должна скрываться возможность. Даже если она меньше одного процента, тоньше паутинки, он должен ухватиться за нее. Отчаяние было под запретом.

— Если нас арестуют как преступников, то обязательно тут же раскроют? Нет никакого способа избежать проверки информации до того, как мы вытащим Сафу?

— Нет, — ответил Нэдзуми. — Как только нас арестуют, они введут в компьютер всю личную информацию и проверят ее по своим файлам. У них ни одна букашка незамеченной не проскочит. А потом нам имплантируют V-чип. Заключенные обязаны постоянно находиться под наблюдением. У нас не будет ни секунды свободы.

— И никаких исключений?

— Никаких исключений. Ни одного…

Нэдзуми резко оборвал предложение. Его лицо застыло.

— Нэдзуми?

В неожиданно повисшей тишине Сион, Рикига и Инукаши затаили дыхание и неосознанно навострили уши. Молчание нарушил голос Нэдзуми.

— Есть.

— А?

— Есть одно исключение.

У Сиона округлились глаза, он пристально смотрел на профиль Нэдзуми, освещенный свечой. Губы Нэдзуми шевельнулись.

— Охота.

Его голос был скрипучим и очень низким.

Инукаши напрягся на своем стуле. Рикига оторвал взгляд от Нэдзуми и сжал свою бутылку.

— Хах? Что это?

Сион оглядел лица всей троицы. Никто из них не ответил. Тьма сгущалась. Инукаши вздохнул.

Кошмар приближался.

Номер 6, сияющий золотом, светился в ночи. В углу Западного Квартала, в комнате, находящейся почти в руинах, в сердце ночи, четверо собрались у мерцающего огонька свечи.

Раздавался шум ветра. Он стонал, будто звал кого-то, словно тосковал. А ночь все это скрывала.

Ветер свистел. Пламя мигнуло и потухло, будто истратило всю свою энергию. Шепот Нэдзуми эхом зазвучал в темноте. Голос больше не был хриплым.

— Охота — единственное исключение.

1. ↑ «Повесть о доме Тайра», перевод А. Долин, И. Львова