1
  1. Ранобэ
  2. Госик
  3. Том 2

Глава 2 – Белка в шляпной коробке.

Вскоре они прибыли на другую станцию и пересели на поезд, ехавший в глубину Альп. Железная дорога была построены по системе «Abt», позволявшей поездам подниматься в гору с помощью зубчатых колес, цеплявшихся за зубчатые же рельсы. В это раз вагоны были скудно обставлены, без изящных окон или шелковых занавесок, как в предыдущем поезде. Освещение было тусклым, воздух казался немного холоднее.

Покачиваясь, поезд медленно пришел в движение с громким лязгом. Металлический скрежет зубчатых колес, трущихся о рельсы, отдавался вибрацией в пол.

Бледный свет луны заполнил вагон. Викторика тихо сидела рядом с Кадзуя, ее обычно розовые щеки теперь были окрашены голубоватым. Бледно-голубые стекла висевших на стене ламп создавали слабые, похожие на луну отблески, падавшие на двух пассажиров внизу.

- Боже мой. Еще одно совпадение?

Хлипкая дверь в их купе распахнулась, и внутрь вошла молодая женщина – та же монахиня, что ехала с ними в предыдущем поезде.

Кадзуя такого не ожидал.

- А? Вы тоже на этом поезде едете?

- Да. И правда, куда же вы двое собрались?

Это я и сам хотел бы знать, подумал Кадзуя и посмотрел на Викторику.

Она упрямо молчала, избегая его взгляда. Когда Кадзуя, задавая вопросы, пытался прояснит ситуацию, ее раздражение только росло. До сих пор он полагал, что у нее болят зубы, но, видимо, дело было не в этом. Ее щеки выглядели подпухшими, но он понял, что они всегда были пухлыми, и это еще больше сбило его с толку.

Когда монахиня опустилась на сидение перед ним, Кадзуя тревожно посмотрел на нее. С их поездки в предыдущем поезде Кадзуя мучило желание рассказать Викторике о монахине. Поскольку в ее присутствии он этого сделать не мог, то понадеялся вернуться к этой теме, после пересадки на горную железную дорогу, но мальчик не предполагал, что они снова окажутся в одном поезде...

Поскольку другого выбора у него не оставалось, Кадзуя попытался общаться с Викторикой с помощью жестов, показывая ей, что эта монахиня и есть та самая подозреваемая в деле о похищении Дрезденской тарелки.

Почему-то инспектор де Блуа не смог арестовать преступника, и дело осталось нераскрытым...

Когда, к удивлению окружающих, музыкальная шкатулка развалилась, монахиня отвлекла толпу, высвободив из-под своей юбки голубя, а потом громко заявила, что тарелка пропала... Кадзуя пытался пантомимой передать эти события Викторике. Но она проигнорировала его и отвернулась, прижавшись подобно ребенку к стеклу, хотя снаружи стояла непроглядная тьма.

Кадзуя уныло опустил руки.

А затем перевел взгляд на сидевшую перед ним монахиню.

Свет лампы, бледный, словно лунный, колебался в такт движения поезда. Днем прищуренные серо-голубые монахини как будто принадлежали здоровой жизнерадостной женщине, но теперь они казались бездонными, жуткими в своей бесчувственности. Ее ресницы бросали до странного длинные тени на бледные веснушчатые щеки.

Когда лампа мигала, ее бледное лицо озарялось, а потом снова темнело. Глядя на нее, Кадзуя чувствовал тревогу.

Монахиня неожиданно заговорила. Ее голос был веселым, полная противоположность окружавшей ее тревожной атмосферы.

- Так куда вы двое направляетесь? Впереди только горы.

- ...Да.

- И сейчас середина ночи.

- А куда Вы направляетесь, сестра?

Монахиня замолкла и одарила Кадзуя тяжелым взглядом.

- ...А вы?

- Эм, мы едем в Хоровиц...

- Ну, кто бы знал. Туда я и направляюсь. Неудивительно, что мы на одном поезде едем.

- О, Вы тоже туда? Зачем?

- А вы?

Каждый раз, когда Кадзуя задавал ей вопрос, она отвечала ему тем же. Озадаченный Кадзуя притих, подумал, а потом произнес:

- Ну... это длинная история. А Вы?

- Я, эм... выросла там. Вот почему.

- О, правда? И что за город Хоровиц?

На долю секунду на лице монахини появилось паническое выражение. Она прищелкнула языком:

- Думаю... такой же, как любой другой город.

Она предпочла не углубляться в этот вопрос.

Взгляд Викторики переместился с пейзажей за окном к отражению монахини на стекле. Она глянула на нее лишь мельком, но монахиня заметила это и наградила девушку суровым взглядом. К тому времени Викторика уже отвернулась, положив подбородок на руки.

Секунду монахиня пребывала в раздумьях, потом посмотрела на миниатюрное тело Викторики.

- ...Меня зовут Милдрет. Милдрет Арбогаст. А вас?

- Я Кудзе. Кадзуя Кудзе. Это моя подруга, Викторика.

- А что за девушка с тобой вчера была?

Монахиня с серо-голубыми глазами, назвавшаяся Милдред, неожиданно шутливо понизила голос, застав Кадзуя врасплох. Озадаченный, он спросил:

- Вчера? О, да, девушка, которая пришла со мной вчера на ярмарку. Это Аврил. Мы с ней в одном классе учимся. – Вспомнив события предыдущего дня, он спросил монахиню: - Говоря о вчерашнем, что потом случилось? Тарелку украли...

- ... Без понятия. Никто не смог ее найти. – Ее голос был печальным, но выражение лица совершенно не соответствовало словам. Уголки ее губ слегка приподнялись, как будто она могла в любой момент сердечно рассмеяться.

- Кто мог ее украсть?

- ...Не знаю. И как они это провернули? Настоящая загадка.

- ...

- О, смотрите! Мы почти на месте. – Милдред сделала вид, что показывает на окно.

Пока они были заняты разговором, поезд продвинулся в горы и подъезжал к следующей остановке.

Станция Хоровиц.

Город из того объявления.

*****

В городе была только одна гостиница.

- Альпинисты? К нам они не приезжают. Здесь слишком крутые склоны; никто не хочет взбираться на них по собственной воле, – таким был ответ хозяина гостиница, когда они добрались до его заведения и решили поговорить.

Город был практически безлюдным; даже на брусчатой дороге, по-видимому, самой крупной в городке, рядом с гостиницей не было признаков жизни. Почему-то перед заведением стоял немецкий автомобиль последней модели, но блестящая машина не вписывалась в местный пейзаж.

Весьма неожиданно, но на двери ветхой трехэтажной гостиницы висела убитая стрелой птица.

Пока Кадзуя рассматривал птицу, мимо него пронесся сильный порыв ветра. Перья птицы взъерошились и печально зашелестели. Из раны капала темно-красная кровь, создавая небольшую лужу на каменном пороге.

Крыша скрипела под напором ветра. Вместе с ветром прилетел и повис в воздухе странный запах, напоминавший мокрую шерсть.

- Гроза надвигается. Лучше вам ночью не выходить.

Кадзуя повернулся к хозяину.

- Нам нельзя выходить?

- Да. В такие ночи выходят волки.

- Волки?

- Серые волки.

Викторика, стоявшая на скрипящем полу у гостиничной стойки, внезапно подняла взгляд. Хозяин заметил ее и наклонился к девушке, как будто желая напугать ребенка.

- На памяти людей серые волки всегда жили глубоко в этих горах. Ветреными ночами они спускаются вниз и убивают людей. Если не хочешь, чтобы твои милые щечки покусали, девчушка, лучше играй в своей комнате.

Но Викторика не испугалась, и хозяин уныло повесил голову.

- Легенды о серых волках по всему Совиллю гуляют, – сказал Кадзуя.

 - О, но в Хоровице это не просто легенды. Они настоящие. – Хозяин гостиницы указал на дверь. – Мы вешаем мертвых птиц, чтобы серые волки не вошли внутрь, люди говорят, они не любят птиц. Я не знаю, правда это или нет. А еще в этом районе водятся дикие волки, так что и с ними приходится быть осторожными. Но глубоко в горах есть настоящая деревня серых волков. Последние четыре сотни лет мы живем в страхе.

Как раз когда хозяин договорил, вернулась Милдред, ходившая осмотреть свою комнату. Она спустилась по лестнице такими тяжелыми шагами, что с трудом верилось в то, что они принадлежат женщине. Кадзуя вспомнил их встречу на блошином рынке. Она и тогда производила достаточно простое и грубое впечатление...

Сойдя с поезда, Кадзуя и Викторика навряд ли смогли бы самостоятельно найти ночлег, поэтому, в итоге, отправились в гостиницу с Милдред. Возможно, причина заключалась в монашеском одеянии, но хозяин гостиницы впустил их, не задавая слишком много вопросов.

Неся багаж на второй этаж, он продолжил говорить:

- В этом городе живут страшные оборотни. С виду они добрые, но лучше их никогда не злить. Они невероятно красивы и ужасно умны, но очень скрытны. Лучше никогда не провоцировать их даже мелочами...

- Эм, под оборотнями... вы подразумеваете живущих там обычных людей?

- Они только с виду обычные.

Они поднялись на второй этаж. Деревянный пол тускло освещенного коридора скрипел от каждого шага. Коричневые разводы портили покрытые белой шпаклевкой стены. Тусклый свет ламп на стенах мигал каждый раз, когда прогибался пол.

Странники дошли до трех маленьких комнат, приготовленных для них.

Погруженные в ночь горы маячили за окном, обрамленные потертыми вышитыми бисером занавесками.

Хозяин повысил голос:

- С виду они, может, и похожи на людей, но таковыми не являются.

- ...С трудом верится.

- Подумайте об этом. Волосы и кожа этих людей, тайно живущих в горах. – Он испуганно вздрогнул. – У них волнистые светлые волосы и белая кожа. Розовые щеки и миниатюрные тела. И все они выглядят одинаково. У жителей Совилля цвет волос и габариты разнятся. Темно-русые, светло-русые, рыжие. Но эти люди... О, да...

Хозяин неожиданно заметил крошечную гостью, Викторику, и посмотрел на нее. Его лицо окаменело, и он пробормотал:

- Да, как она... Совсем как она. Ужасные, молчаливые серые волки.

*****

Узнав свою комнату, Кадзуя заглянул в соседнюю, где отдыхала Викторика.

- Я могу тебе чем-нибудь помочь?.. – попытался спросить он.

Но, услышав его, Викторика торопливо отвернулась, не сказав ни слова.

- ...Что такое, Викторика?

Ответа не последовало.

- Тц!..

Терпение Кадзуя закончилось и он хлопнул дверью. Идя по коридору, он мысленно спрашивал себя. Что на нее нашло? Эта Викторика, она все время такая тихая, и даже школу покинула без единого слова объяснения, просто чтобы приехать в глушь... Если об этом пронюхают учителя, у нас будут серьезные проблемы. То же самое случится, если инспектор де Блуа узнает... И семье Викторики, наверное, тоже есть что об этом сказать...

Кадзуя закрыл лицо руками.

Он вспомнил, как Викторика покинула школу в прошлый раз, благодаря добытому для нее инспектором «специальному разрешению». Она вела себя так, будто впервые ехала на поезде, была на вокзале или гуляла по улице, и постоянно с восторгом оглядывалась по сторонам. Кадзуя не знал, почему, но Викторика вынуждена была жить, не покидая школьных границ.

Он подумал об их побеге с корабля, затонувшего в Средиземном море, вспомнил пораженные лиц помощников инспектора и то, как они кричали «Слава Богу! Вы живы!» с таким искренним облегчением.

Если станет известно, что Викторика сама по себе покинула школу и уехала на поезде в далекое место, что случится?

Викторика, что подтолкнуло тебя приехать в такую даль?.. Как с этим связано то объявление?..

Он продолжал размышлять, закрыв лицо руками.

Но думать об этом было бесполезно. Викторика, может, и не желает его слушать, но Кадзуя чувствовал, что обязан что-то сделать, а значит, должен был оставаться рядом с ней, пока не доставит девушку в школу целой и невредимой. Все-таки, какой бы умной она ни была, жизненного опыта у нее было очень мало. Он и представить себе не мог, что с ней случится, если он оставит ее одну.

Кадзуя тихонько спустился по ступеням.

Увидев хозяина гостиницы, потягивающего дешевое вино и читающего журнал, он робко обратился к нему.

- Эм, простите...

Когда Кадзуя рассказал ему об объявлении, хозяин скривился.

- Хех. Так вы втроем тоже за этим приехали.

- Да... а? Еще кто-то приехал?

- Ага. Видел тот немецкий автомобиль снаружи?

Кадзуя вспомнил дорогую машину, стоявшую под гостиницей, и кивнул.

- На нем приехали три молодых парня. Они рассказали ту же историю, что и вы. Прочитали объявление в газете, заинтересовались и решились приехать сюда. Похоже, для них это просто одна сплошная игра, так что я их предупредил. Деревня серых волков – не то место, куда можно ходить развлечения ради.

- Понятно...

- Но они просто смеялись и дразнили меня за суеверность. – Хозяин понизил голос и медленно пробормотал себе под нос: - Ничего страшного, если потом они об этом пожалеют.

Пламя газовой лампы зашипело и погасло на миг, погрузив грубоватое лицо хозяина в тень и оставив только звук его голоса.

- Прольется кровь. Молчаливые серые волки не позволят им удовлетворить свое любопытство.

Пламя лампы вновь разгорелось, целиком освятив хозяина, который весело произнес:

- Они остановились на третьем этаже. Раз уж вы идете туда же, вам стоит поболтать с ними завтра утром. Они, может, и идиоты, но весьма дружелюбные.

- Ха...

- Они кричали, что поедут в горы на своей машине. Но склон слишком крут; у них это никогда не получится. Если вы едете в одно и то же место, вам стоит договориться и нанять вместе экипаж.

- Ясно... А не могли бы Вы сказать название этой деревни?

- ...У нее нет названия.

Когда Кадзуя собрался было ответить, лицо хозяина дернулось. Понизив голос, он произнес:

- Хоть она и стоит в горах последние четыре сотни лет... У нее никогда не было названия. Ей его не дали. Никто не знает, почему. Поэтому люди боятся их... Рядом  с ними мы никогда не чувствуем себя в безопасности.

Его голос был зловещим...

Неожиданный холодок пробежал по спине Кадзуя. Он поблагодарил хозяина и двинулся прочь. Затем кое-что вспомнил.

- Кстати, а где живет Милдред? Ну, знаю, она остановилась с нами, но…

Хозяин посмотрел на него.

- Ты это к чему?

- Монахиня, приехавшая с нами. Она выросла в этом городе.

- ...Этого не может быть.

- Но...

- Это маленький городок. Все помнят детей, покинувших родное гнездо. Особенно, если кто-то из пошел по духовной стезе. Горожане здесь очень религиозные.

- ...

- Наверное, ты ошибся. Мы таких девушек не знаем.

*****

Кадзуя пожелал хозяину спокойной ночи и вернулся в свою комнату.

Идя к лестнице, он встретился взглядом с Милдред, которая в этот момент спускалась по ступеням. Она посмотрела на Кадзуя с другого конца лестницы и почему-то вздрогнула.

Свет тусклой белой лампы падал на веснушчатое лицо Милдред и ее меланхоличные серо-голубые глаза.

- ...Чего это ты тут разгуливаешь?

- Эм, ничего.

- Иди уже спать, – грубо произнесла Милдред, после чего спустилась по лестнице.

Кадзуя замер, глядя ей вслед. Он услышал, как она спросила хозяина:

- Можно воспользоваться Вашим телефоном?

- Можно.

Кадзуя не знал, кому она звонила. Он попытался прислушаться к ее разговору, но потом решил, что подслушивать неправильно. На этом он развернулся и поднялся по лестнице.  

*****

Кадзуя медленно шел по коридору второго этажа. Деревянный пол пронзительно скрипел при каждом шаге. Хотя белые стены находились на достаточном расстоянии друг от друга, коридор был меньше в ширину, чем в высоту, из-за чего вызывал чувство удушья.

Приближаясь к комнате, он ускорил шаг.

Скрип, скрип, скрип...

Пол все скрипел.

Скрип, скрип, скрип, скрип...

При каждом шаге вздрагивали висевшие равномерно по обеим сторонам коридора лампы. Их вздрагивание становилось все более выраженным, и Кадзуя неожиданно захотелось сделать несколько глубоких вздохов, чтобы избавиться от удушья.

Узкий коридор с высоким потолком  как будто качался, напоминая плывущий по морю корабль. Кадзуя понял, что мысли о кораблях навевают неприятные воспоминания, и торопливо попробовал избавиться от них.

Если бы это был корабль...

Он пытался их отогнать, но мысли не желали уходить.

Если бы это был корабль, то такие движение говорили бы о сильной волне. Признак шторма...

Кадзуя ускорил шаг, бросившись к двери своей комнаты. Когда он завернул за угол, ускорившись еще больше, его остановил вид большого окна в конце коридора.

За окном четко очерченные горные вершины темнели на фоне неба, напоминая зубья пилы. Позади них тускло светила луна.

Кадзуя подошел к окну и осторожно открыл его.

Было уже поздно, и воздух медленно становился прохладнее.

Холодный ветер взъерошил его волосы.

Во второй раз он почувствовал неприятный запах, похожий на мокрую шерсть.

Вдалеке кто-то завыл... вероятно, собака.

Запах, должно быть, исходит от мертвой птицы, висящей на двери... Должно быть. Вот и все... Мысленно повторял Кадзуя.

Неожиданно он услышал позади тихий стук. Он подпрыгнул. Парень оглянулся через плечо, лунный луч от окна упал на профиль, освещая силуэт бледно-голубым светом.

- ...О, это ты, Викторика.

Тонкая дверь в одну из комнат открылась, и миниатюрная Викторика вышла в коридор, одетая в белую муслиновую сорочку. Под развевавшейся сорочкой, которая топорщилась тремя слоями пышных кружев, Кадзуя заметил пышные штанишки до икр, напомнившие ему монпе, рабочие штаны женщин в его родной стране. Края были плотно обвязаны голубой кружевной лентой, напоминавшей морские волны. Гладкий атласный капот закрывал половину ее волос.

Викторика терла глаза своими пальчиками.

- Скажи, почему ты решил, что белка выберется из шляпной коробки?

- ...Прости.

- Тебе стоит белку спросить. На языке белок.

- А?

- Кстати, где мы?

- Г-где... – Кадзуя аккуратно закрыл окно, после чего подбежал к вышедшей в коридор Викторике. – Викторика? Викторика? Эй. Только не говори... что ты во сне разговариваешь?

Викторика яростно терла глаза своими нежными пальцами. Ее изумрудно-зеленые глаза, всегда так широко распахнутые и тревожные, были наполовину прикрыты со сна, веки быстро трепетали.

- ... Я не говорю во сне. Грубиян ты, говоришь, что дама во сне разговаривает. Забудь. Где мы?

- В гостинице, в Хоровице.

- Хоровиц?

- Это ты захотела сюда приехать, Викторика.

Повисла долгая пауза.

Лицо Викторики слегка покраснело.

Затем она развернулась на каблуках и двинулась к своей комнате. Кадзуя быстро преградил ей путь.

- Что?

- Нет, просто... Просто, что беспокою, когда ты такая сонная, но...

- Я вовсе не сонная. Что тебе надо?

- Теперь, когда ты наконец-то разговариваешь, я хотел бы спросить тебя кое о чем...

 - ...Когда я наконец-то разговариваю?

Викторика стояла на коридоре рядом со своей дверью, начиная недоумевать из-за серьезного выражения Кадзуя. Их лица были очень близко. Ее мягкое дыхание щекотало кожу на его подбородке. Наконец, Викторика медленно изменилась в лице. Ее зеленые глаза широко распахнулись, моргнули несколько раз, на лице появилось выражение досады.

- ...Ай!

- Почему ты была такой тихой? У тебя все-таки болели зубы?

- Нет!

Викторика вернулась в свою комнату, кипя от злости. Кадзуя последовал за ней, но, когда подошел к двери, в него полетели подушки, шляпа и, наконец, ботинки.

- Уаа! Стой, Викторика?!

Заглянув внутрь и увидев, что теперь она пытается поднять стул на когтистых лапах, он закричал:

- Что ты делаешь?! Почему ты так злишься?!

- Это комната дамы. Не входи!

- К-комната дамы... Ну, это правда, но?..

Викторика тяжело дышала, лишившись энергии. Бросив попытки поднять стул, вместо этого она уселась на него. Стул был сделан из тонкого дерева и выглядел достаточно легким, чтобы Кадзуя мог поднять и покрутить его прямо вместе с Викторикой.

Смущенный Кадзуя вошел в комнату, не забыв воспитанно оставить дверь приоткрытой.

Викторика наградила его тяжелым взглядом.

- Кудзе, ты сам сказал, что книги мне нравятся больше, чем ты, и это ты все время меняешь свое мнение и обо всем забываешь. Мужчина вроде тебе – это просто... – она начала говорить, но потом замолкла.

От окна послышался приглушенный шум, ветер крепчал. Темные тучи начали собираться над горами за окном. Темно-синее небо потяжелело в ожидании дождя, исчезли мерцающие звезды. Вдалеке прогремел гром.

- Викторика?

- ...Забудь.

- Я пытаюсь спросить, что именно должен забыть?

- Если говорю забудь, значит, забудь.

- О чем ты говоришь! Ради Бога! – теряя терпение, Кадзуя ударил стену. Его кулак засаднило, на глаза навернулись слезы и он замолк.

Долгое время никто ничего не говорил. Затем Кадзуя открыл рот.

- ...Скажи, Викторика. Зачем мы сюда приехали?

- ...

- Это из-за объявления, которое я тебе показал... да? Ты ведешь себя странно с тех пор, как увидела его. Ты даже сбежала из школы и приехала сюда... Ты ведь не должна сама школу покидать, верно? Ты сама так сказала. Ты все время с этим мирилась, но, как только увидела объявление, неожиданно сорвалась... Что вообще с тобой случилось?

- ...

- Викторика, ты меня разозлила. Это твое отношение совсем как у инспектора де Блуа... как у твоего брата. Он игнорирует тебя точно так же, как ты сейчас отворачиваешься от меня. Ты так ко мне относишься... Ты так сильно меня ненавидишь? Разве мы не друзья?

- ...

- Ты же сама мне говорила. Ты сказала, что относишься к моим немногочисленным друзьям... – голос Кадзуя оборвался.

За окном с приглушенным шипением начал падать дождь. В воздухе висела морось. Белый туман скрыл горы. Капли дождя выстукивали мягкий ритм на запотевшем стекле, скатываясь вниз и исчезая. В комнате слегка похолодало.

Наконец-

Заговорила Викторика.

- Я приехала доказать невиновность одного человека.

- А?

- Невиновность Корделии Галло.

Кадзуя поднял голову и посмотрел на Викторику. Она кусала нижнюю губу, глядя на него в ответ с упрямо нахмуренными бровями.

Кадзуя посмотрел в сторону коридора, затем тихонько прикрыл дверь, чтобы никто не подслушивал. Он подошел ближе к Викторике. Поскольку стул в комнате был только один, он выбрал небольшой чемодан, который девушка привезла с собой, и осторожно сел на него, глядя на Викторику снизу вверх.

-...Смотри.

Викторика начала шарить своими ручками по груди, пытаясь показать что-то Кадзуя. Она отодвинула в сторону крупные муслиновые оборки, но под ними были еще оборки, а под ними еще...

- ...Что ты делаешь?

- Подожди!

- ...

Она все еще отодвигала оборки.

- Эй?

- Подожди, подожди, подожди!

- ...Брось, я не собака.

Викторика рассеянно посмотрела на Кадзуя с озадаченным выражением лица.

Наконец, из лабиринта оборок появилось что-то кругло и сияющее золотым. Какое-то время Кадзуя смотрел на этот предмет, а потом понял, что это золотая монета. В середине была просверлена маленькая дырочка, через которую была протянута цепочка, превращающая монету в кулон. Выглядел он как детская игрушка, и сильно выбивался из окружающей Викторику роскоши. Это была простая золотая монета на цепочке.

Викторика тихо прошептала:

- Корделия дала мне это.

- ...Это имя произнес инспектор де Блуа, когда увидел тебя в той индийской шляпе.

- Корделия Галло моя мать, – голос девушки был очень приглушенным.

Она медленно перевернула кулон, чтобы показать Кадзуя что-то, прикрепленное с другой стороны. Сидя у нее в ногах, он протянул руку, подобно рыцарю, принимающему подарок от своей дамы.

К обратной стороне монеты была приклеена маленькая фотография. Черно-белое фото – Викторики де Блуа.

Ее внешний вид напомнил Кадзуя, как девушка примерила принесенную им индийскую шляпу. Ее длинные волосы ниспадали за спину, на лице был толстый слой чувственного макияжа. Вид ее соблазнительно накрашенных губ вызвал у него стойкое ощущение чего-то незнакомого. Цвет совершенно не шел Викторике – это был взрослый цвет.

- ...Это, эм... ты?

- Нет. – Викторика покачала головой. – Это Корделия Галло. Моя мать.

Кадзуя охнул.

Падавший с ночного неба дождь стучал в окно, не переставая.

Викторика неподвижно сидела на своем резном стуле, кусая нижнюю губу.       

*****

- Моя мать была танцовщицей. Она выступала в экзотических костюмах и иноземном гриме, и, похоже, стала довольно популярна. Но куда бы она ни отправлялась, случались разные происшествия. Говорят, она была загадочной женщиной.

Голос Викторики был спокойным и ничем не отличался от того, как она говорила на последнем этаже библиотеки, окруженная деревьями и книгами.

Дождь за окном продолжался, наполняя комнату легкой прохладой. Кадзуя сидел на чемодане, обняв колени, и смотрел на Викторику.

- В итоге моя мать завязала отношения с маркизом де Блуа и родила меня, но после этого она исчезла. По разным причинам, меня растили в изоляции в комнате на вершине башни в фамильном поместье. Мне ничего не рассказывали о родной матери. Но однажды ночью она залезла на башню и передала мне этот золотой кулон. За окном была моя мама. Она была моей точной копией. Я сразу поняла, кто она.

- За окном?! Башни?!

- Корделия всегда была очень проворной... невероятно...

Кадзуя молчал.

- Моя мама всегда присматривала за мной.

- ...Да.

- Она родилась в деревне, считавшейся возможным источником легенд о серых волках, пустивших корни в Совилле. Люди в этой деревне жили глубоко в горах с шестнадцатого века, говорят, они совершенно не связаны с цивилизацией. Они невысокие, светловолосые и очень умные, но, главное, скрытные. В городах их редко встретишь. В большинстве своем они не покидают деревню. Но маркиз де Блуа решил добавить их особые способности к родословной своего рода. И, узнав, что известная танцовщица, возможно, выросла в этой деревне, он ее заполучил. Но родился не столь желанный им мальчик, а я. После этого он узнал, почему маму выгнали из ее родной деревни. Моя мать работала там служанкой, но однажды ночью совершила ужасное преступление, и из деревни ее изгнали. Она была преступницей. Маркиз пожалел, что принес в свою семью ее проклятую кровь. И я, желанный им ребенок, была далеко не обычной. Из страха он заключил меня в башню, где я и выросла, получая лишь книги и бесконечное время... Моя мать сбежала, и в итоге участвовала в Великой Войне.

Викторика замолкла. Она взяла кулон из рук Кадзуя и повесила его себе на шею. Простой золотой кулончик из монеты снова скрылся в глубинах бесконечных оборок.

- Я всегда хотела узнать о деревне, где родилась моя мать, откуда ее изгнали.

- О...

- Вся эта цепь неудач начинается с той ночи. Ночи, когда моя мать совершила ужасное преступление. Если бы не это, ей не пришлось бы покидать деревню. И я бы никогда не родилась.      

- ...Мне бы этого не хотелось.

Викторика удивленно округлила свои зеленые глаза. Затем она поднесла руки к губам и захихикала.

Кадзуя покраснел.

- Ч-что?

- Забавный ты парень, Кудзе.

- ...Ну, уж простите.

Викторика улыбнулась. Затем она подняла руку и указала на дверь.

- Я собираюсь ложиться. Уходи уже наконец.

- ...Хмм? Х-хорошо. Все-таки это комната дамы.

- Я ложусь спать. В любую минуту. Давай, шевелись!

- Сказал же, ухожу! Черт... Спокойной ночи, Викторика.

Кадзуя в спешке подскочил, собираясь покинуть комнату. Он уже двинулся к двери, когда услышал, как девушка произнесла что-то у него за спиной, и обернулся.

Возможно, ему просто показалось, рот Викторики был закрыт. Но она смотрела на него в упор.

- ...Хмм?

- Я приехала доказать невиновность моей матери.

- Д-да... – Кадзуя посмотрел на нее в ответ, не уверенный, что она имеет ввиду. Лицо, которое он так привык видеть, теперь казалось далеким образом незнакомки, и это наполнило его внезапной тревогой.

Викторика заговорила:

- Это битва. Ее битва с деревней серых волков.

- В-верно...

- Так что, пока Корделия Галло не победит, я не уеду.

*****

Когда Кадзуя вышел в коридор, он услышал тихий звук закрывшейся двери.

Он поднял взгляд и увидел, что дверь в комнату Милдред слегка вздрогнула.

*****

На следующее утро, пока Кадзуя и Викторика завтракали в столовой гостиницы черным чаем, хлебом и холодной ветчиной, они услышали, как несколько молодых людей спускаются по лестнице.

Мужчина среднего телосложения, с бородой и в черепаховых очках, болтал без умолку, спускаясь по ступеням – он явно относился к разговорчивым людям. Другой мужчина, примерно такого же роста, одетый в хорошо пошитый пиджак, с сияющими золотыми часами, приятно улыбался и вставлял короткие реплики, чтобы показать, что слушает. Голос у него был пронзительный и разносился далеко.

За ним шел крупный сутулый парень. Он был единственным, кто заметил Кадзуя и Викторику и поздоровался с ними тихим, едва слышным голосом, слегка покраснев. Похоже, он был очень скромным молодым человеком.

Мужчины сели и начали есть, доливая молоко себе в чай и разрывая хлеб с большим удовольствием.

Говорливый бородатый мужчина в очках представил себя и товарищей, не упуская ни одной детали. Он сказал, что их троица учится живописи в университете искусств в Совере. Они любили путешествовать в свободное время и объединились, чтобы ездить по сельской местности и рисовать по дороге наброски.

- Все благодаря этому парню и его богатой семье. Видели машину снаружи, да? Дереку ее родители купили. – Он похлопал по плечу мужчину с часами и в дорогом пиджаке, тот в ответ пронзительно пискнул. Похоже, его звали Дерек. Он был одинакового роста с бородачом, но обладал гладким, женственным лицом. Говорливого звали Алан. Последний, самый высокий, ответил пугливым шепотом, что его зовут Рауль. Должно быть, он легко смущался, поскольку даже просто назвав свое имя слегка покраснел.

Алан начал радостно хвастать, как они собираются поехать в деревню Серых Волков на своем прекрасном немецком автомобиле, вознося хвалы родителям Дерека за такой подарок. Похоже, дорожные расходы их троица повесила на бумажник Дерека, и потому хвалила его как можно больше, но болтун Алан явно был лидером компании. Рауль улыбался и молчал. Он был таким кротким, что почти затерялся на втором плане.

В этот момент хозяин принес еще один чайник с чаем и вмешался:

- Простите за плохие новости, но доехать до деревни Серых Волков на машине невозможно. Горы слишком круты для машины.

- ...Да Вы шутите! – Дерек, владелец машины, протестующее возвысил голос. Алан тоже опешил и начал спорить. Рауль ничего не сказал, но у него на лице читалась тревога.

- Вам стоит нанять экипаж. Лошади должны справиться с этими склонами.

Дерек кивнул, сдаваясь. Но бородатый Алан продолжал громко спорить. Рауль смотрел на него, беспокойно хмурясь.

Затем в комнату тяжелыми шагами вошла Милдред, проснувшаяся позже всех. Она широко зевнула и пробормотала с сонными глазами:

- Доброе утро...

- Уаа! – Кадзуя не смог сдержать удивленного возгласа. Он снова ощутил исходящий от монахини сильный запах алкоголя. Трое молодых людей тоже это заметили и уставились на Милдред так, будто ничего подобного раньше не видели.

Хозяин заговорил беззаботно:

- Эти дети едут в то же место, что и вы. Так почему бы вам не нанять экипаж вместе? Если вы впятером поедете вместе, получится дешевле, чем по отдельности.

- ...Тогда уже вшестером. – Милдред опустилась на свой стул и подняла шатающуюся руку. Все удивленно повернулись к ней. – Я тоже еду.

- ...Зачем? – спросил Кадзуя.

Милдред посмотрела на него.

- А почему нет? Я тоже хочу. Шесть людей. Приятно со всеми вами познакомиться.

Трое студентов кивнули, пошатнувшись, когда пахнувшие алкоголем дыхание Милдред ударило им в лицо. 

*****

Вдалеке послышался удар грома. Он уныло прогрохотал, подобно ножу мясника, отрезающему на столе куски мяса. Прогремело несколько ударов грома, после чего затянутое небо над горами вновь погрузилось в тишину.

Огромные капли дождя падали, намачивая одежду ждавших под гостиницей людей.

- Вон тот экипаж. Кучер – настоящий мастер.

Хозяин указал на экипаж, медленно приближавшийся к ним по дороге. Старинным четырехколесным экипажем с двумя лошадьми правил старик, чье лицо наполовину скрывала длинная борода. Несмотря на преклонный возраст мужчины, контуры его толстых и сильных рук вместе с широкими плечами четко просматривались под плащом, выглядевший таким же изношенным, как и экипаж.

Подъехав ближе, кучер закричал хозяину гостиницы:

- Машина, говорите? Чушь. Даже с экипажем, чтобы попасть туда, нужен опыт, без этого никак.

Старик рассказал, что люди из этой безымянной деревни сказали ему доставить в экипаже в деревню всех, кто прибыл по объявлению. Но цену он запросил гораздо выше рыночной. Кадзуя начал было возражать, говоря, что это слишком много, но Дерек, сын богатых родителей, вытащил свой пухлый бумажник и тут же за все заплатил.

Кучер при виде бумажника призадумался, на его лице читалась досада, видимо, он сожалел, что не запросил еще более высокую цену. Кадзуя пытался заговорить, но бородатый Алан его остановил.

- Не волнуйся об этом. Для Дерека это пустяк.

- ...Но я должен хоть немного поучаствовать.

- Нет, все нормально. Не волнуйся об этом.

Алан произнес это с гордостью, как будто это он платил. Кадзуя встретился взглядом с Раулем. Тихий парень пожал плечами, молча повторяя слова Алана.

Вшестером они погрузили в экипаж свой багаж и сели внутрь, по трое с каждой стороны. Экипаж медленно двинулся вперед.

Когда они, наконец, покинули городскую мостовую и отправились в деревню по грязной торфяной дороге, поездка внезапно стала очень тряской. Они поняли, что перешли на крутую скользкую дорогу. Похожий на коробку экипаж жутко качало, бесконечно, как будто его тряс из стороны в сторону  великан.

Милдред пробормотала:

- Мне нехорошо...

Трое парней замерли посреди оживленной беседы, чтобы обменяться тревожными взглядами. Бородатый Алан высказал всеобщее мнение:

- Похмелье, сестра?

Милдред покачала головой, даже не в силах ответить.

Викторика потянулась и приоткрыла деревянное окно.

Начался дождь, мерцающий с внешней стороны стекла тонкими узорами.

Густая сеть кустарников цвета меди тянулась по обеим сторонам дороги, растения так тесно сплелись, что даже не качались от дождя. Вскоре показался склон, покрытый мхом и папоротниками, а под ним был настолько высокий утес, что от одного взгляда на него голова кружилась. Если бы кучер допустил малейшую ошибку в управлении лошадьми, они бы полетели в пропасть. Дальше виднелась покрытая туманом вершина холма, смотревшая на них свысока.

Экипаж подъехал к узкому ветхому каменному мосту и пересек его, гремя колесами и копытами. Под мостом бежал быстрый мутный поток, ледяная река, текущая по дну долины.

После того, как они пересекли реку, деревья постепенно начали становиться все выше. Растения оливкового цвета покачивались под каплями дождя. Под ними простиралась темная, едва ли не черная земля. Кадзуя задавался вопросом, сколько же им еще подниматься. Из-за высоких деревьев в лесу стало еще темнее. Теперь их окружала непроглядная тьма, хотя еще было утро, как будто они заблудились в ночном кошмаре и потеряли дорогу в свой мир. Дубы склонились и изогнулись от многих лет воздействия ветра и дождя, создавая силуэту, напоминавшие сгорбленную женщину; их переплетенные ветви побелели.

Кадзуя прошептал Викторике:

- Хочу кое-что спросить у тебя...

- Что?

- Эта монахиня украла Дрезденскую тарелку на базаре, но ее до сих пор не поймали. И она сказала, что родилась в Хоровице, но хозяин гостиницы это опроверг. Что с ней такое?..

- Тебе незачем о ней беспокоиться, – загадочно заявила Викторика. А затем она отвернулась, видимо, потеряв интерес к разговору. Кадзуя неохотно замолк.

Экипаж ехал все дальше и дальше, казалось, прошла уже вечность.     

Наконец, снаружи неожиданно посветлело.

Они миновали лес и выехали к странной низине.

Ее окружали холмы, напоминая дно неглубоко стакана. На самом дне стакана высокие крепостные стены окружали плотное скопление каменных домов, составляющих маленький городок...

Нет...

Деревню.

Экипаж остановился.

Почему-то две лошади остановились, затрясли головами и заржали. Кучер ударил сопротивляющихся лошадей кнутом, посылая их вперед. Но лошади продолжали дергать головами, недовольно притоптывая.

Шестеро пассажиров медленно вышли из экипажа.

Между ущельем и крутой дорогой, по которой только что поднялся экипаж, была глубокая пропасть. Вертикальный утес создавал огромную стену, спускавшуюся все ниже и ниже. Когда Кадзуя попытался заглянуть через край, ущелье оказалось таким глубоким, что у него голова закружилась. Солнечный свет отражался от угловатых камней, утеса, делая их похожими на лезвия острых ножей. На далеком дне бежал белый поток. Он тек бурно, громко журчал – мутная река. Сильное течение воды создавало белую пену, когда волны ударялись о камни, поднимая холодные брызги.            

Кадзуя отвернулся от вида под утесом и посмотрел на деревню из серого камня.

В этот миг небо прояснилось, и солнце вновь ярко засияло, заливая своим светом покрытую мхом каменную башню и квадратные дома.

Все шестеро прищурились от света.

Трое молодых парней испустили пронзительные, почти чрезмерные радостные крики.

- Как я себе и представлял!

- Неотмеченная на карте территория. Невероятно!

Кучер, услышав их, скривился.

Кадзуя посмотрел на стоявшую рядом Викторику. Она смотрела на серую каменную деревню без всякого выражения.

Внизу они увидели каменные воротные столбы и огромные железные двери. Они выглядели крупными и крепкими, созданными для защиты от вторжений из внешнего мира. От них тянулась по кругу непреступная высокая стена. Картина напоминала средневековую крепость, перемещенную из прошлого.

Потертый деревянный разводной мост был поднят. Он был построен из необработанных досок, выцветших после многих лет использования. Он был достаточно широким для одного экипажа, по бокам вместо перил тянулись несколько толстых канатов. 

Жутковатая грива Серых Волков темнела на железных воротах.

- ...Здесь я вас и покину, – произнес кучер, готовясь к быстрому отъезду. – Говорят, фестиваль середины лета начинается завтра утром и заканчивается вечером. Когда настанет время, я приеду вас забрать.    

Лошади снова хрипло заржали, их копыта нетерпеливо рыли землю.

Когда Кадзуя обернулся к экипажу, он услышал громкий лязг за спиной. Он повернулся назад как раз вовремя, чтобы увидеть, как древний разводной мост начал медленно опускаться к ним.

И в то же время, тяжелая железная дверь тоже медленно пришла в движение...