Все вокруг было омыто алым.

Этот цвет порожден голодом и жаждой. Они вопят, взывая к воле.

Воля пытается сопротивляться. Она уже вобрала в себя многое — любовь, надежду, доброту, мечты, горе и, наконец, ярость. Воля человека развивается на протяжении всей его жизни — некоторые даже считают, что именно воля определяет личность. И каждый раз на стенания потребностей тела воля отвечает «нет».

Но время идет.

Алые сполохи окружают волю, усердно обтирая крутые стены здравого смысла лаской инстинкта. И стены постепенно осыпаются.

Голод и жажда тотчас же пожирают упавшие куски. Воля ныряет в сладость непротивления. И все же ядро воли пока держится.

Раздуваясь от злости, алое кидается вперед, желая проглотить волю целиком.

Начинается страшная битва.

Я таю. Растворяюсь. Перевариваюсь. Меняюсь. Становлюсь…

Когда Лина открыла глаза, Ди как раз собирался выйти из хижины. В окна и щели в стенах просачивался мутно-голубой свет. Скоро взойдет солнце.

— Ты уже уезжаешь? — спросила девушка, протирая глаза.

Ди остановился и повернулся:

— Еще рано. Спи. А когда встанешь снова, отправляйся домой.

— Вот еще! Уясни себе наконец, я отсюда никуда!

С этими словами Лина выползла из спального мешка.

— Тебе не холодно?

Только после замечания Ди Лина сообразила, что на ней нет ничего, кроме легкой кофтенки.

Но если уж на то пошло, хотя ветер и был весьма прохладным, озноба она не чувствовала.

— Сегодня довольно тепло, не так ли? Кровь у меня всегда была горячей.

Удовлетворил ли его такой ответ или нет, Ди, не оглядываясь, шагнул за порог. Лина, потягиваясь, последовала за ним.

— Снова в развалины? Там ничего нет, я уверена.

Ди молча седлал лошадь.

— Подожди, я с тобой.

— Нет. Езжай домой. Потом в школу. Разве экзаменационная комиссия еще не прибыла?

Быстро прикинув в уме сроки, Лина выставила два растопыренных пальца:

— Нет еще. У меня в запасе целых два дня!

Да, совсем скоро тяжкий груз перестанет давить ей на грудь. Два коротких денька, и Лина сможет навсегда распрощаться с деревней.

«Но, — подумала девушка, — через два дня мне таки придется разбираться со всем тем, что я откладываю "на завтра". Вот интересно, а вообще наступление «завтра» — хорошая штука или нет?»

— Пожалуйста, Ди, — взмолилась она. — Я не стану путаться у тебя под ногами. А если стану, гони меня домой. Возьми меня с собой. Я боюсь оставаться одна.

— Делай что хочешь, — кивнул Ди, хотя Лина уже настроилась на отказ. — Но если поедешь, то только потому, что сама того захотела. Я о тебе заботиться не стану.

— Отлично. Разрешаю бросить меня в любой момент.

Лина радостно кинулась к повозке.

— Ты кое-что забыла. — Ди мотнул подбородком в сторону входа в лачугу.

— Э?..

— Похоже, кто-то приходил и оставил это, пока я спал. Подарок едва ли предназначен мне. Разве что парень был извращенцем.

Лицо девушки засияло: она заметила на пороге нечто маленькое и белое.

Цветок.

Бережно подняв его, Лина спрятала дар в нагрудный карман рубашки. Кажется, некий загадочный посланец все время наблюдал за нею.

— Выходит, ты не одна. — Даже всегдашний бесстрастный голос Ди звучал точно благословение. — Если что-то случится, кто-то будет горевать о тебе.

Возможно, Ди уже знал кое-что.

Мысли Лины превратились в клубок из тысячи перепутанных нитей.

— Когда занятия окончатся, можно я приду сюда? — спросила она наконец.

— Делай что хочешь. Но конечно, нет никаких гарантий, что я вернусь целым и невредимым.

Лина притихла. Спокойные слова охотника скрывали жестокий мир кровавых схваток — мир, который юная девушка не могла себе представить.

Она тряхнула головой — раз, еще раз и еще раз — отчаянно и истово.

— Тревожиться не о чем. Уверена, ты вернешься, — заявила она, убеждая в основном саму себя. — Я буду ждать сколько понадобится.

Ди молча натянул поводья, разворачивая лошадь, вонзил шпоры в бока животного, и резвый скакун галопом унесся прочь.

После того как цокот копыт растаял в глубине чащи, Лина взобралась в повозку и первым делом посмотрела на солнечные часы, установленные в грузовом отсеке.

Было еще слишком рано, чтобы ехать в школу, однако девушка не думала, что сумеет справиться с тревогой, останься она надолго в одиночестве.

«Почему я не рассказала Ди о вчерашнем происшествии? — удивилась она. — О странной дыре, о сумеречной фигуре и диких существах, с которыми я там столкнулась? И о тех словах?»

Тень отвратительных событий десятилетней давности давила в одиночестве все ощутимее. Неожиданно Лина вспомнила Квора. Что, если тени прошлого давали указания и ему?

«Повидаюсь-ка я с ним», — решила девушка. Где паренек сейчас, она слышала от мэра.

И Лина подстегнула кобылу кнутом.

* * *

Несущийся по узкой дороге Ди резко остановил лошадь и принялся озираться по сторонам.

Он ехал по обычной лесной троне. Там и тут последние бугорки снега перемежались жухлой прошлогодней травой и бурой дорожной грязью. Ничего подозрительного не было и в утреннем ветерке. Тем не менее чувства Ди — сверхъестественное восприятие, свойственное одним лишь дампирам, — говорили ему, что он едет не туда, куда хочет.

Чем же эта дорога отличалась от той, по которой он скакал вчера?

Помедлив, Ди снова пришпорил лошадь, но спустя минуту снова осадил. Картина перед его глазами ни на йоту не отличалась от предыдущей. Та же бурая полоса тропы, та же трава, те же деревья.

— Перестань нарезать круги, — предложила левая рука охотника.

— Похоже, мы заперты в замкнутом измерении. Так я и думал, — пробормотал Ди. — Мы можем топтать эту дорогу до конца времен, но никуда так и не попадем.

Возьмите две точки пространства, замкните их, чтобы получилось кольцо, и то, что лежало между ними, не изменится вовеки, зациклившись в пределах кольца. Возникает вопрос, когда враг Ди успел научиться этому маленькому фокусу?

— Ну и что же нам делать? — возбужденно осведомилась левая ладонь.

— Выбираться, что же еще.

— Ох. И каким же образом? Кабы мы были снаружи, это было бы совсем другое дело, но история аристократии еще не знала случая, чтобы кто-то пробил изолированное измерение изнутри.

— Там, в лаборатории в развалинах, вырабатывалось защитное магнитное поле, — сказал Ди, спешиваясь. — Однако, судя по тому, как работал холм, оно предназначалось для сдерживания обычных людей, но не меня.

Ладонь молчала, и это молчание было наполнено волнением и страхом.

— Ты босс, — раздалось наконец, — но черт меня подери, если я знаю, откуда ты берешь свои сумасшедшие идеи. Не желаю быть рядом, когда ты решишься на прорыв.

— Как знаешь. Но пока мне нужно, чтобы ты сделал кое-что по своей «специальности».

Привязав лошадь к ближайшему дереву, Ди углубился в лес. На ходу подбирал сухие ветки, отламывал сучки, а после вскидывал хворост на плечо. Через десять минут, когда он вернулся на дорогу, на плечах охотника громоздились неохватные охапки сухой древесины.

Сбросив ношу на траву, точно собираясь развести костер, Ди принялся рыть землю. Он не воспользовался ни мечом, ни чем иным. Сложив пять пальцев ковшиком, он бесхитростно совал левую руку в землю, черпал, точно совком, комья грязи и сваливал «добычу» в кучу рядом с хворостом.

Но копал он не простую землю. Здешняя почва была черной, твердой, плотно слежавшейся. Какой же неописуемой силой надо было обладать, чтобы запросто втыкать в подобный грунт ладонь по самое запястье? В два счета охотник вырыл яму, достаточно большую, чтобы с комфортом упокоить в ней человека, и, соответственно, насыпал внушительный курган черного перегноя.

— Все готово, — сказал он, отряхивая руки.

— Не совсем, — возразила левая ладонь. — Земля, вода, огонь, ветер — водички-то не хватает. Вернуть тебя к жизни — это одно, но надеяться вырваться из запечатанного измерения без одного из компонентов не стоит и труда.

— Волноваться не о чем.

Встав у земляной груды, Ди закатал рукава плаща и рубахи, подставив ветру левое предплечье. Тонкий указательный палец правой руки, с аккуратным коротким ногтем, завис над запястьем левой, как раз там, где проходят вены. Неизвестно, каким приемом воспользовался Ди, но палец легко вспорол кожу, оставив за собой широкую алую борозду, и кровь обильно хлынула из раны, теплым водопадом пролившись на черный земляной курган.

До вечера было еще далеко, поэтому картина и показалась столь дикой, столь неуместной здесь, на маленькой солнечной тропке посреди леса.

Удостоверившись в том, что красная влага хорошо пропитала землю, Ди провел по порезу тем же пальцем. Кровотечение остановилось, и от самой раны не осталось и следа.

Неудивительно, что охотник чуть побледнел, но поражало не это, а то, с какой поспешностью он сунул палец, измазанный в собственной крови, в рот, видно не желая терять и крох пищи.

Неужели он намеревался использовать эти сокровенные материалы против основанного на физических законах феномена, такого как замкнутое измерение?

— Берем из жизни, чтобы дать жизнь, а? — простонала левая ладонь дампира. — Чую, все будет без толку. Но как хладнокровно ты все это проделал, аж жуть берет. Впрочем, чему тут удивляться, ты же…

— Довольно.

Одного слова Ди, разительно изменившегося после одной-единственной отведанной капли крови, оказалось достаточно, чтобы голос умолк.

Взяв из груды хвороста две ветки, по одной в каждую руку, Ди прижал их друг к другу и принялся яростно тереть. Казалось, он не прикладывал особых усилий, но обе вспыхнули разом, а когда охотник бросил их обратно на охапку сухой древесины, к небу тотчас же взмыло свирепое пламя.

Земля, вода, огонь, ветер — все четыре стихии были собраны.

— Теперь твоя очередь, — произнес Ди.

Его левая рука потянулась к огню. А потом вошла в огонь.

Взвыл ветер, заржала, почуяв неведомое, лошадь.

И тут же столб пламени, превратившись в тонкую нить, всосался, точно дым, в ладонь Ди.

— Огонь и ветер есть, так? Остались земля и вода, — тихо пробормотал охотник, меж тем как к его бледной коже возвращалось сияние, которое любой ценитель прекрасного с полным правом назвал бы чарующим.

* * *

Лина остановила повозку неподалеку от дома Ферна. Она не думала, что общепринятая вежливость сделает ее визит безопасным. Скорее всего, ее просто отправят назад к мэру, не позволив даже повидаться с Квором.

Так что девушка решила заглянуть в гости незаконным способом.

Дойдя до того места, откуда видны были стены жилища Ферна, Лина нырнула в лес. Следуя параллельно изгороди, шагов через тридцать она нашла то, что искала, — дыру под забором, достаточно большую, чтобы в нее могла пролезть стройная девушка. Об этом редко используемом проходе как-то упомянула дочка Ферна. Не по годам развитая Бесс убегала таким образом от бдительных глаз придирчивого папаши — к мальчикам.

«Еще немножко, еще совсем чуть-чуть», — мысленно молилась Лина, протискиваясь в отверстие. Выбравшись наконец из дыры, она оказалась за похожим на курятник пластиковым зданием. Неподалеку виднелся жилой дом, из-за него торчала крыша сарая. Вокруг стояла зловещая тишина. Возможно, виной тому был ранний утренний час, хотя, судя по глухому рычанию и дикому вою, что рвались из разбросанных по двору конурок, скотостражи уже проснулись.

«Если у кого-то из этих тварей острый нюх и громкий лай, я вляпалась, — подумала Лина. — Но, полагаю, все будет путем, пока кто-то из них не вонзит в меня зубы».

Убедившись, что вокруг никого, Лина помчалась к сараю.

Пусть это и звучало безумно, мэр сказал правду: человек вроде Ферна ни в коем случае не поселил бы Квора в доме.

Амбар был немногим больше аналогичного сооружения в усадьбе мэра. Дверь оказалась не заперта — еще одно доказательство того, что внутри кто-то есть. И стоило девушке толкнуть створку, тяжелый звериный дух ударил в ноздри.

Здесь тоже разводили скотостражей. Их тут содержалось неимоверное количество, а ведь Ферн давно уже потерял жену, и только Бесс помогала ему ухаживать за питомцами. Лина наклонила голову.

Амбар был разбит на сектора множеством панелей из железа, стекла, пластика и прочих материалов, устойчивых к кислоте, огню — и что там еще могут ненароком изрыгнуть эти бестии. От вида гигантского паука вроде того, с которым девушка «повстречалась» вчера, от чудовищной, похожей на змею семифутовой твари, мохнатой громадины, мечущейся за полупрозрачным барьером, от прочих кошмарных скотов Лину затошнило. В дальнем углу сарая вдруг что-то свистнуло, и в воздух взвился столб пламени.

— С меня достаточно. Каким же психом-извращенцем надо быть, чтобы держать у себя эту мерзость? — шепотом выругалась девушка, хотя и продолжала храбриться.

Пройдя мимо клеток с монстрами, она добралась до участка, заставленного всякой фермерской утварью и пищевыми контейнерами. Запах диких зверей тут чувствовался меньше, но воздух стал заметно холоднее.

— Квор? — негромко позвала она. — Квор, это я, Лина. Ты здесь?

— Очень плохо.

Почему же веселый голосок хлестнул девушку, точно кнутом, заставив с криком обернуться?

— Бесс! Ради богов, не пугай меня так!

Лина облегченно перевел а дух, глядя на приближающуюся одноклассницу, одетую в белый балахон с поднятым воротником.

— Если ты ищешь Квора, его тут нет. Он где-то в другом месте.

— В другом? Но ведь твой отец взял его к себе.

Бесс рассмеялась и шагнула еще ближе. Лина отчего-то попятилась и, не успев сообразить, как это вышло, оказалась зажатой в углу. Нога наткнулась на что-то твердое.

Опустив глаза, Лина оцепенела. Она ударилась о гроб, очевидно вырытый из могилы, поскольку на стенках серела подсохшая глина. Прежде его скрывали от девушки кипы прессованного сена.

— Бесс, зачем это? — Даже произнося это, Лина еще не осознавала истинного положения вещей. — А-а-а-ах!

Что-то ледяное стиснуло ее лодыжку в тот самый момент, когда она уже собиралась отступить. Девушка закричала, ибо крышка гроба соскользнула, а из-под нее высунулась бледная рука.

В отчаянии рванулась она в сторону выхода, но путь к свободе преграждала Бесс.

— Расслабься и постой немного, Лина, — сказала та.

И налитые кровью глаза пригвоздили Лину к месту.

Позади что-то тяжело стукнуло о землю. Лина обернулась.

Перед гробом стоял Ферн. Его защитная фуфайка и грязноватые штаны, столько раз виденные Линой, лишь распалили страх девушки.

— Чертовски неудобное место ты выбрал, чтобы вздремнуть.

Голос Лины дрогнул, а рот Ферна скривился в ухмылке.

— Я как раз собирался навестить тебя, но рад, что ты сама заглянула к нам. Уверен, они будут безмерно счастливы.

— Стой-ка, стой! Кто это «они»? Я пришла сюда повидаться с Квором. Где он? — спросила Лина, прикидывая, сколько ей потребуется времени, чтобы добежать до двери.

— Он со всеми остальными. Скоро я устрою вам встречу, — счастливо расхохотался Ферн.

Увидев мелькнувшие клыки, Лина взвизгнула, смятенно взывая к Бесс.

Но дева в белом балахоне лишь зловеще осклабилась и стала одну за другой расстегивать пуговицы.

— Мне было так одиноко, Лина, — проворковала она. — Я не могла выходить, никого не видела и была так голодна. Как-никак, с тех пор, как я выпила папину кровь, я не ела ничего, кроме скотостражей. И, кроме того, папа…

Восковые руки взлетели, и белые одежды упали на пол.

Впервые в жизни Лина осознала, что существуют вещи столь ужасные, что закричать ты не в силах, как бы тебе того ни хотелось.

Тело ее одноклассницы — все, что ниже шеи, — не могло принадлежать живому существу. Из-под сморщенной, сине-черной иссохшей плоти болезненно выпирали ребра, а внутри вздрагивал какой-то комок, вероятно сердце, продолжавшее отсчитывать время утраченной жизни.

— Папа пил мою кровь. — Бесс загадочно улыбнулась. — Каждый день, каждый день он целовал меня в шею и пил, пил вволю. Он сказал, что давно хотел меня. Но после всего он не мне позволил отхлебнуть его…

— Это… это слишком…

Новые страхи раздавили, разбили, расколошматили старые. Лина перепуганным кроликом метнулась к двери, но одна из сухих веточек, служивших Бесс руками, поймала девушку и притянула ближе.

Холодное, точно лунный свет, дыхание коснулось шеи Лины.

— Знаешь, я хочу тебя. В школе я все время думала о тебе. Хотела поцеловать тебя, хоть разочек. И теперь я сделаю это.

— Пусти! — Лина боролась изо всех сил, но рука, удерживающая ее, казалась стальным обручем.

— Все в порядке, да, папа? — Неприкрытые голод и страсть звучали сейчас в голосе Бесс.

Ферн подумал немного, затем кивнул:

— Остальные, возможно, и возмутятся, но глоток или два ничего не изменят. В конце концов, даже если мы не тронем ее, сама знаешь, что случится рано или поздно.

Эти слова обрушили на Лину тонны первобытного страха.

Что случится с ней рано или поздно?

И когда влажные теплые губы коснулись ее шеи, здравый смысл покинул Лину. Безумие пробило стену ужаса и тяжелой обжигающей волной выплеснулось наружу.

Бесс отшвырнуло к дальней стене. Дико вопящая девица завертелась волчком, точно одержимая. Ферн не обратил внимания на треск толстых досок, но с его лица сошла жадная ухмылка вампира, оглядывающего свою добычу.

— Ну что ж… этого следовало ожидать, — тяжко вздохнул он.

Лина бросилась бежать. Ферн сложил губы особым образом, и по бараку поплыли зловещие звуки — хозяин призывал скотостражей.

Лина обернулась и метнулась назад.

В дверь одна за другой начали протискиваться гротескные фигуры: гигантский паук, колоссальная улитка, сочащееся слизью существо, формой напоминающее огромную актинию, клубок извивающихся фиолетовых щупалец. Армия скотостражей наступала.

Монстры окружали пятящуюся, бледную как полотно Лину.

— Мы не можем позволить тебе сбежать снова, — рассмеялась Бесс, лениво поднимаясь на ноги. — Ну же, иди ко мне. В любом случае ты уже…

Лина зажала уши, всем своим существом противясь тому, что собиралась сказать Бесс.

Тем временем кольцо зловонных чудовищ сжималось.

* * *

— Ладно, я готов, — подала голос левая ладонь Ди.

Охотник кивнул.

За исключением размазанных по земле комочков окровавленной грязи и чуть дымящейся пригоршни пепла все диковинные компоненты исчезли. Кто бы поверил, что все это проглотил крохотный ротик размером с ноготь мизинца?

Ди молча взлетел в седло.

С состраданием взглянув на своего скакуна-киборга, он с силой хлестнул животное.

Впрочем, что толку в бешеной скачке в этом навечно запечатанном измерении?

— Где место спайки? — спросил Ди, пристально глядя прямо перед собой. В ушах его звенел ветер.

— В трехстах ярдах отсюда. Я сейчас в любой момент могу начать раскручивать пространство, так что лучше сам смотри, — напряженно отозвалась рука.

Что же подразумевал спутник-симбионт? «Сам смотри!» Смотри, как ветви стоящих у дороги деревьев, кусты, а следом тропа и даже небо изгибаются, растворяются, точно мираж, точно капли краски в воде, и летят за Ди?

Это было удивительное зрелище: словно буря, поднятая прекрасным юношей, плавила мир и увлекала его за дампиром.

— Осталось сто пятьдесят! — радостно воскликнул голос из ладони. — Сто двадцать… Сто… Почти приехали.

Зрачки Ди отражали лишь мчащийся навстречу пейзаж. Ни страха, ни злости, ни печали не было в них — впрочем, как всегда. Всадник прибавил скорость, и стоны ветра превратились в сводящий с ума визг.

— Пятьдесят… Тридцать… Десять… Давай!

И тотчас же вся расплавленная и скомканная вселенная ударила Ди в спину, изменив направление. Как будто само измерение вывернулось наизнанку.

В следующий миг наверху, в лаборатории в развалинах, вспыхнуло, точно солома, одно маленькое устройство.

Еще миллисекунду спустя включилась цепь самовосстановления, но скорость разрушения, вызванного запредельной мощью, пробившей замкнутое измерение, намного превышала скорость противодействия.

Утратив возможность оценить ущерб, восстанавливающая цепь перенастроила программы, высасывая всю имевшуюся в руинах энергию. Прорыв закольцованного пространства частично накладывался на совершенно иные координаты.

Тело Ди взмыло вверх, оказавшись в полнейшем вакууме. Уголком глаза охотник заметил, как распадается на атомы его верная лошадь.

1945 год. К несчастью — иного слова не подберешь, — пять торпедных бомбардировщиков типа «авенджер» пролетали над Бермудами именно тогда, когда замкнутое измерение установило контакт с этой областью.

1872 и 1888 годы. Экипаж океанского лайнера «Мария Селеста», следующего по Атлантике в Геную, и Джек-потрошитель, прогуливающийся по трущобам Ист-Энда в туманном Лондоне, одновременно провалились в замкнутое измерение, сойдя со страниц истории. В последнем случае восстанавливающую цепь следовало бы поблагодарить за роль, которую она сыграла в исчезновении знаменитого убийцы.

3046 год. Черная дыра класса альфа, движущаяся со скоростью 1250 миль в секунду, с перигеем сто семьдесят миллионов миль от Солнечной системы, внезапно испарилась, успев поглотить Плутон. Из-за этого коллапса ученые-аристократы, конструировавшие межзвездные ракеты для бегства на другие планеты, подверглись серьезной критике и все ведущие специалисты проекта, вплоть до директора, были распущены и назначены на другие должности.

В реальном времени наложение не заняло и мгновения.

1901 год. Посещая Версальский дворец в Париже, Анни Моберли и Элеонор Джоурден наткнулись на Марию-Антуанетту, пишущую этюд в садовой беседке. Впоследствии, в 1911 году, женщины — под псевдонимом, конечно, — выпустили правдивую книгу о пережитом, назвав ее «Приключение». Нет нужды разъяснять, что Мария-Антуанетта была французской королевой, отправленной в 1793 году на эшафот вместе со своим мужем, Людовиком XVI.

4018 год. Обедавший у себя дома человек, художник Верной Берри, стал свидетелем нападения аристократа на прекрасную женщину, почивавшую у себя в спальне, в Лондоне в 1878 году. Берри потребовалось три месяца, но в конце концов ему удалось написать портрет вампира. И целых шесть тысяч лет эта картина считалась шедевром из шедевров и самым достоверным из изображений бога-предтечи.

Все наикратчайшие расстояния между двумя точками были перекрыты.

Мощный порыв ветра швырнул Лину на землю, и, отчаянно пытаясь подняться, девушка увидела самую великолепную в мире фигуру, вставшую между ней и Ферном.

— Ди!

С первого взгляда разобравшись в ситуации, охотник на вампиров без лишних слов шагнул вперед. Он как будто наслаждался ужасной бурей, не дававшей прочим и головы поднять. Монстры-скотостражи с воем отступили.

— Значит, это все-таки ты, — тихо произнес Ди, глядя на Ферна и его дочь. — Скажи мне кое-что, прежде чем встретишь свою смерть. Где твой хозяин, тот, что в сером? Как ты вошел внутрь?

Буквально раздавленный сверхъестественной аурой, излучаемой охотником, прекрасной, как сама тьма, Ферн все же оскалил клыки:

— Они все в развалинах. Но пути к ним больше нет. А ты в любом случае сдохнешь прямо здесь и сейчас.

Ди взвился еще до того, как услышал команду Ферна, призывавшего чудовищ и по собственной воле врезался в самую середину стаи скотостражей.

Обнаженный клинок охотника сверкнул — и прочь отлетела голова с фасеточными глазами, а следом градом посыпались щупальца цефалопода. Брызнула свежая кровь, вспыхнула плоть одного из монстров, рассеченного серебряной молнией.

Эта безмолвная битва не имела себе равных.

Ветер уносил все до единого крики скотостражей, падающих под ноги Ди, не успевших нанести ни одного удара когтями, клювами или клыками.

Яростный сполох рассек воздух.

Ферн, пожелавший схватить Лину, рухнул как подкошенный — в его колени вонзились деревянные иглы. Потянувшаяся было к компрессорному пистолету рука главы Комитета бдительности оказалась пригвожденной к полу. Бесс, хоть и оторвалась от земли, не могла двинуться с места. Ее взгляд, обращенный к дампиру, был полон похоти и безумия.

Сверкающее лезвие застыло перед лицом Ферна.

— Отвечай — где вход в развалины?

От тихого голоса Ди кровь начинающего вампира заледенела. И Ферн наконец-то сообразил, что этот лихой юноша, его противник, далеко не обычный дампир.

— Кто… проклятие, кто ты такой? — выдохнул он, забыв от ужаса о боли в раздробленных коленях и в покалеченной правой руке. — Того, кого сделали аристократом, должно было оказаться более чем достаточно для расправы с ублюдком-полукровкой. И все же ты…

Обнаженный клинок со свистом рассек воздух, и Ферн лишился одного уха.

— Я охотник на вампиров. А теперь отвечай.

Голос Ди оставался все так же спокоен, но за ним стояла ошеломляющая сила.

— Я… я знаю, — простонала Бесс.

Очень медленно приблизилась она к месту кровавой схватки.

— Ты не посмеешь сказать ему… а-а-арррх!

Угроза Ферна была пресечена — вместе со вторым ухом.

— Я открою тебе… Только дай попробовать твоей крови, о прекраснейший… — голос Бесс дрожал от желания и восхищения.

Стиснув одной левой протянутые к нему руки, подобные сухим веточкам, Ди спросил всего лишь одну вещь:

— Где?

— Это…

— Берегись, Ди!

Вняв крику Лины, Ди отпрыгнул назад футов на десять. Он еще находился в воздухе, когда невообразимая масса энергии хлестнула по великолепному лицу.

Раздался звон, за ним хлопок, вроде того, какой бывает, когда лопается надутый бумажный пакет.

Тела Бесс и Ферна распухли и взорвались. Лина, на которую дождем полилась кровь и градом посыпались куски мяса, завизжала.

Только что притихший ветер встряхнул сарай с новой силой.

Ди сразу догадался, что Бесс и Ферна уничтожила та же форма жизни, с которой он встречался уже трижды. Согласно законам физики, два предмета не могут занимать одно и то же место одновременно.

«Значит, я был прав — враг рядом, — подумал охотник. — Но кто-то сознательно вызвал эту бестию. Но даже он, кем бы он ни был, не может полностью контролировать ее».

Хотя Ди подозревал, кем может быть этот кто-то.

Невидимая сущность возвысила голос.

Лина зажала ладонями уши.

И тогда красно-розовые ошметки поползли к скоплению энергии. Кровь и клочья мяса, бывшие только что Ферном и его дочерью, всасывались «ртом» чудовища, замирали на миг в его утробе и почти тотчас же растворялись, впитываясь и усваиваясь.

Однако едва ли этому проявлению ментальной энергии требовалась подобная пища. Скорее, так обеспечивался едой его творец.

Кто-то — или что-то — стоял прямо за дверью.

Ди попытался прыгнуть и вновь был сбит наземь тяжелым невидимым кулаком. Охотник уперся левой рукой в землю, поддерживая туловище, и тряхнул звенящей головой. Концентрация энергии в воздухе превосходила все мыслимые и немыслимые границы.

Существует много сверхъестественных сил, способных создавать что-то из ничего. Один из примеров того — скотодухи, порождение чародейства. Однако энергетические особи подчиняются тем же законам природы, что и любые другие твари, так что и их силам существует предел. Будь они голой энергией, тогда дело другое, но эти формы жизни обладали еще и разумом.

Таким образом, энергетическая масса, помешавшая движению Ди, должна была быть сотворена существом неземной мощи. Ди пережил первый удар лишь благодаря внутренним силам и еще потому, что сохранил малую толику энергии разрыва замкнутого измерения. Но еще одного натиска он мог и не выдержать.

Энергетическая форма тем временем повернулась, направляясь к Ди. Стена страшно заскрипела и треснула.

— Ди!

Охотник с трудом приподнялся.

Заметила ли атакующая его смерть алый блеск его глаз и пару обнажившихся клыков? Засекла ли, как опиравшаяся о землю левая рука дампира стиснула рукоять меча?

Лине, наблюдавшей за схваткой, показалось, что она ясно видит дугу, которую чертит клинок Ди, и различает неостановимое движение вперед громоздкой и гадкой твари.

Меч и чудовище встретились — мозг Лины взорвался изнутри, — и тут зловещая энергия исчезла.

Ди в изнеможении упал на одно колено.

Лина, то и дело потирая лоб, кинулась к нему.

— Ди, как ты?

— Беспокоиться не о чем. Но не могла бы ты ради меня заглянуть за дверь? Посмотри, не лежит ли там кто.

— Я мигом! — Лина подбежала к двери, огляделась по сторонам и вернулась. — Там никого. Может, они смылись?

Секунду подумав, Ди снова прилег на землю.

— Ди, с тобой все в порядке? Может, позвать доктора?

— Не тревожься. Я скоро приду в себя. Но мне хотелось бы знать, что привело тебя сюда.

— Я искала Квора. Погоди минутку, я принесу тебе воды.

И прежде чем Ди успел остановить ее, девушка исчезла за дверью.

Вскоре она вернулась с жестяной кружкой и обнаружила, что Ди уже встал. Но даже когда охотник лежал на полу, по его лицу никто бы не сказал, что с ним что-то не так или что ему больно. Лина даже подумала, а не дурачил ли он ее.

— Извини. Я чертовски долго искала колодец. Вот, держи.

Ди молча взял протянутую кружку и отпил немного. Тело его не жаждало влаги — он просто ответил на доброту Лины. Когда эта девочка находилась рядом, Ди совершал такие поступки, которые хорошо знавшие его люди и представить себе не могли. Возможно догадавшись об этом, Лина просияла, но тут же нахмурилась и спросила:

— Ну и что это была за треклятая штуковина? Та самая, которая появлялась в ночь, когда мы нашли Квора?

— Возможно. Это скопление сверхплотной энергии. Когда враг обнаружил, что у него не вышло удержать меня в замкнутом пространстве и что я прорвался сюда, он наверняка явился самолично, чтобы заставить замолчать Ферна и его дочь.

Лина не все поняла, и Ди коротко описал ей происшествие с замкнутым измерением. И хотя девушке было всего лишь семнадцать, она оказалась достаточно сообразительной, чтобы понять смысл происшедшего.

— Ого. Сдается мне, ты навел шороху, — пробормотала она, когда они вышли на свежий воздух.

В амбаре воцарилась полная тишина — никаких признаков жизни. Впрочем, было кое-что: глубокая впадина в земляном полу в том месте, куда упиралась левая рука Ди за миг до того, как клинок охотника вонзился в энергетическую массу, и еще нечто, лежавшее в одной из клеток для скотостражей возле самой двери. Не стоит удивляться, что Ди ничего не заметил, — во-первых, клетку скрывало железное заграждение, а во-вторых, тот, кто находился там, пребывал в состоянии, граничащем с комой.

В клетке лежал Квор Йорштерн.

* * *

— Похоже, еще один провал…

Нетерпение звучало в этом низком глухом голосе. В комнате в развалинах, слабо освещенной одинокой лампой, тихо беседовали двое, чьи силуэты были темнее, чем окружающий их мрак, словно их расплющила в лепешку адская толща черноты.

— Если они еще не вернулись… — мрачно умолк, оборвав фразу, второй голос.

Но если один из голосов принадлежал сумеречной фигуре в сером, то чей же тогда второй?

— А охотник оказался крепким, — заметила первая тень. — Никогда бы не подумал, что у него получится прорвать измерение.

— И я был того же мнения.

— Ладно, я уже изобрел способ покончить с ним. Верный способ. Сейчас же меня больше заботит Лина. Она еще не вспомнила?

— Я пытался внушить ей, — вторая тень задумчиво помолчала. — Ее время еще не пришло. Помнишь, каждый из нас пробудился независимо от других, разве не так?

Первый голос помедлил с ответом — его хозяин, видимо, тщательно взвешивал ситуацию.

— До прибытия экзаменационной комиссии всего два дня, — произнес он наконец. — Надо все устроить сегодня или завтра. Выбора у нас не осталось. Надо привести Лину сюда, а не ждать ее.

— Но что… — второй голос явно дрожал. — Никоим образом не доказано, что усиление приведет к благоприятным результатам. Мыслительные процессы Лины многосложны. Если что-то пойдет не так, повреждения будут необратимы. Посмотри на Квора.

На этот раз тяжко вздохнул первый голос:

— Гмм… Но взамен он обрел способность создавать ту штуку. Ладно. Подождем еще день. А тем временем позаботимся о том, кто сует нос в чужие дела. Хорошо?

Вторая тень ничего не сказала, но, кажется, кивнула.

После короткой паузы одна из сумеречных фигур забормотала:

— И все же… — Кто именно говорит, осталось неясным. — Разве ты не чувствуешь? Кто-то здесь, рядом с нами…

— Невозможно.

— Кто-то за нами следит. Кто-то смеется. Смотрит, что мы делаем, и хихикает… откуда-то из далекого-далекого прошлого.

— Перестань.

Голос умолк, и пара теней двинулась в гущу сумрака, оставив после себя одну лишь черноту, — словно только тьма и годилась им.

* * *

Лина остановила свой возок у развилки. Дорога, идущая прямо, вела к городу, тропа, сворачивающая налево, — к холму… и развалинам.

— Теперь ничто больше не потревожит тебя, — сказал сидящий верхом Ди. Лошадь он реквизировал из конюшни Ферна. — Я отправляюсь в руины. А ты…

— Я еду домой. Это мы уже проходили, — пожала плечами и высунула язык девушка.

— Хорошо. Завтра все будет кончено.

Уловив неожиданную мягкость в голосе охотника, Лина вытаращила глаза. Она хотела что-то сказать, но к тому времени, как губы ее шевельнулись, прекрасный силуэт уже растаял в солнечных лучах, просеявшихся сквозь решето переплетенных ветвей.

Лина довольно долго не двигалась, а когда все-таки тронула поводья, то поехала отнюдь не прямо.

Ее повозка, благодаря удивительной сноровке юной леди, развернулась на сто восемьдесят градусов и, поскрипывая всеми колесами, устремилась по прежней дороге назад.

Лина махала кнутом, погоняя коня, а ветер не щадил ее саму, нахлестывая наотмашь по печальному, задумчивому лицу.

Не прошло и двадцати минут, как она вновь оказалась у дома Ферна.

Въехав во двор, девушка спрыгнула с облучка, прихватив из грузового отсека фляжку. Будто бы напрочь забыв о недавних страхах, она бегом кинулась к бараку и вытащила Квора из клетки для скотостражей.

Она соврала Ди. Когда девушка проверяла, нет ли кого за дверью, она обнаружила там лежащего без сознания Квора и спрятала его в клетке. Она и сама не знала точно, отчего поступила так. Может, ей не хотелось, чтобы Ди узнал нечто, что ей хотелось услышать от паренька первой?

Положив на колени грязную, немытую и нечесаную голову, она заставила Квора отпить глоток, и он, отплевываясь и кашляя, открыл глаза.

Квор увидел Лину — и в мутных зрачках его забрезжил рассудок.

Девушка облегченно вздохнула, но сердце ее сжалось — слишком уж истощенным выглядело лицо Квора, когда он попытался — практически безуспешно — улыбнуться.

Он казался обтянутым кожей скелетом. Парень страшно исхудал, напрочь утратив всю былую физическую силу, — сейчас он находился на грани жизни и смерти.

Поднимая его, Лина ощутила, каким непривычно легким стало большое тело юноши, и не смогла сдержать слез.

Почему сейчас, именно сейчас, когда прошло уже десять лет, все пошло наперекосяк? Что, если истощение Квора — предвестие и ее судьбы, и судьбы учителя Мейера? Тут она разрыдалась.

Уложив наконец Квора в повозку, Лина услышала цокот копыт: кто-то приближался к ним со стороны ворот.

Девушка прикусила губу. Их обнаружили те, кого Лине сейчас меньше всего хотелось бы видеть, — дружинники из Комитета бдительности.

— Ха, гляньте-ка, кто у нас тут, — хмыкнул, привстав в стременах, помощник командира, Корм.

Он уже заметил, в каком состоянии Квор, и в глазах мужчины сверкнула злоба. За спиной у него висела на ремне черная блестящая дубинка-булава. Основным занятием Корма было убийство небольших драконов и медведей — ради мяса и шкур, которые он мог бы продать.

— Похоже, здесь что-то случилось. Что с Ферном? Его нет?

— Откуда мне знать? — ответила Лина, с вызовом глядя на дружинников. — Ищи его сам. Я пришла только поговорить с Квором, но выглядит он так худо, что я решила отвезти его к доктору. И если у вас нет к нам никаких дел, лучше не загораживайте дорогу.

— У, как серьезно-то. Хотел бы я отправить вас на все четыре стороны, но что-то тут не так, слишком уж парень тощ. Придется тебе покамест попридержать лошадей.

По знаку Корма несколько его подчиненных направились к сараю и дому и после недолгого отсутствия вернулись. Тот, кто осматривал барак, возбужденно доложил, что все скотостражи погибли.

И тогда тон Корма стал угрожающим:

— Похоже, у нас все-таки есть дело к тебе. Не соизволишь ли последовать за нами?

* * *

Тщательно осмотрев развалины, Ди вернулся во двор. Проход в подземную лабораторию преграждали тонны булыжника, и никаких признаков другого входа охотник не обнаружил.

Отчего же руины не давали Ди покоя? Его контракт как охотника на вампиров был уже расторгнут, но он знал, что работа еще не завершена. Возможно, в деревне его удерживала профессиональная гордость? Отчасти. Но за ледяным спокойствием его прекрасного лица, не омраченного ни гневом, ни грустью, ни радостью, ни иными человеческими эмоциями, скрывалась мстительность — дам пир не забыл и не простил того, что веками творилось в недрах лаборатории. Но даже если причиной являлись эти чувства, отдавал ли Ди себе в том отчет?

— Никак не найти, да? — презрительно хохотнула его левая ладонь. — Но даже если проход отыщется, что ты собираешься делать? Что произойдет, когда ты узнаешь результаты экспериментов десятилетней давности? Судьба тех четырех детей решилась еще тогда, и никому этого не изменить. Или, возможно…

— Возможно — что?

— А что, если ты встретишь его?

Лицо Ди на миг напряглось, но спокойствие быстро вернулось к нему.

— Может, ты и прав.

— О-хо-хо! Воспитал в себе человека, да? Выходит, твои бесконечные скитания не были совершенно напрасными.

Внезапно небо заволокло тучами. Даже шорох ветра вдруг оборвался.

Правая рука Ди потянулась к мечу за спиной.

Двор перестал быть двором.

Всем своим существом охотник чувствовал, как оживает нечто.

Угольно-черное энергетическое одеяло окутало дампира. Ни единого луча не проникало сюда; плотность тьмы можно было сравнить лишь с плотностью черной дыры. Но как ни поразительна была густота этого мрака, плотность черноты «присутствия», вставшего перед Ди, преграждая тем самым ему дорогу, была на несколько порядков больше.

И Ди метнул свою темную энергию в сторону пришельца.

Мне следовало этого ожидать. Молодец, справился, — бескорыстно похвалил бесплотный голос. Хотя нет, похвалой это не являлось — для описания истинного смысла фразы «присутствия» просто не существовало слов. — Любого другого парализовало вы на месте, его психика была бы физически уничтожена. Ты везунчик.

«Замолчи», — Ди не пришлось говорить вслух, он даже не думал. Эта беседа была совершенно иного рода. — Что ты делаешь здесь? Каковы результаты твоих экспериментов, начатых десять лет назад?

Имеешь в виду гены тьмы и света? Просто замечательно. Ты догадался о многом, — заметило «присутствие», огибая Ди. — Как это ужасно и жестоко — гены одной персоны, даже один-единственный ген может оказаться решающим фактором для целой расы. Но еще ужаснее, если эта раса знала величие, не имевшее себе равных, и все же благородно смирилась со своей участью, когда пришел срок. Разве аристократов нельзя назвать великолепными хотя бы в этом смысле?

— Значит, они покорно приняли свою кончину? — Ди рассмеялся. — В таком случае не возникло бы нужды в охотниках на вампиров.

Аристократам они не требовались. А вот людям — да. Почему бы тебе не дать нам время, чтобы умереть?

— Твои уклончивые речи меня утомляют. Говори, что ты тут делаешь?

Вместо ответа появилось изображение.

Нет, во тьме не вспыхнул свет. И в сознании Ди не возникла спроецированная картинка. Однако изображение все же было.

Обнаженное женское тело.

И не одно. Множество тел, бледных и голых, существовали одновременно в одном лишь образе.

Черная тень склонилась над женщиной, заслоняя некоторые части хрупкого тела. Женщина достигла вершины наслаждения. Ее оргазм, казалось, растянулся на вечность. Вонзив ногти в спину любовника, она впилась зубами в черное плечо. Экстаз породил крик, срывающийся с блестящих влажных губ.

Однако бесконечный оргазм мог означать и бесконечную муку.

Несколько лиц разъела смерть, и они исчезли, стерлись с картины. И еще несколько, и еще, и еще множество. Ди насчитал десятки миллионов.

Присутствие спросило:

Разве ты не помнишь? Ты, как никто иной, должен помнить. Это момент, когда ты пришел в сей мир. Ты стал моим единственным успехом.

— Ублюдок, ты… ты проделывал одно и то же снова и снова, да? — В первый раз за все это время Ди перешел на обычные слова — слова, добела раскаленные огнем ярости.

Точно. Видишь ли, здесь когда-то был вычислительный центр, предназначенный именно для таких вещей. За три с половиной тысячелетия я провел несчетное число экспериментов, и все они завершились крахом. А побочные продукты были уничтожены.

Картина изменилась.

Теперь Ди окружали странные на вид существа. Они походили на людей и все же представляли собой жуткое зрелище — огромные черепа, искривленные конечности, глаза, сверкающие, как у кошек, тела, покрытые густой шерстью. Младенцы слабо и жалобно хныкали.

Ди видел, что каждый из них обладает невообразимой силой. Все они могли без устали действовать ночью и днем, без перерыва на сон. Могли обходиться без воздуха. Могли, точно рыбы, плавать под водой, а клетки их восстанавливались даже после смертельных ударов.

Они были вершиной биологической эволюции. Однако один-единственный дефект обрекал их на смерть.

Проклятая потребность — необходимость пить кровь.

Вот почему им не оставили шанса на существование. Сотни тысяч детей, неспособных опротестовать жестокое решение, были погребены во тьме до конца времен.

— Почему ты делал все это? — Спокойный вопрос отягощала безмерная скорбь.

Исследовал возможности. И десять лет назад тоже. И снова — провал.

— И ты намеревался уничтожить и их, точно так же как тех младенцев?

Терпеть неудачи не в моих привычках, — мрачно подытожило «присутствие», но смысл его несказанных слов пугал еще больше. — Я должен избавиться от всех генов тьмы. Посмотри и убедись, если хочешь. Ты уже видел многое, и еще несколько картин не причинят тебе боли.

Слушая «присутствие», Ди полуприкрыл глаза. Он преобразовывал сущность, обладающую плотностью безгранично сжатой тьмы, в форму, подобную собственной.

Это был его единственный шанс на победу.

Конечно, истинная физическая форма его противника была тут ни при чем. Охотнику предстояло сразиться с тем, что ему предъявлено, и только. Где-то внутри Ди лепилась гигантская, могущественная фигура, и процесс ваяния уже близился к завершению. Перед дампиром предстал образ бога-предтечи в черном плаще, с парой клыков, торчащих из-под пламенеющих на фоне бледной кожи багряных губ.

Чуть только облик сложился, Ди сконцентрировал все свои физические и душевные силы на мече.

Свет пронзил тьму.

Лучи полуденного солнца обрушились на охотника, точно водопад. Ди воткнул клинок в землю и трудно поднялся на ноги, цепляясь за оружие, словно за костыль. Тяжелая тень усталости лежала на его прекрасном челе.

— Похоже, он ушел, — тяжело, с надрывом дыша, произнес охотник, и ему ответил дрожащий голос:

— Ты чертовски напугал меня. То, что ты сумел ранить его… своего собственного…

Ди молча зашагал к воротам, возле которых привязал лошадь.

— Куда ты?

— Не знаю, какие планы питал создатель нашей четверки, но теперь, по крайней мере, мне известна уготованная им участь.

— Тогда давай убираться из города. Умывай руки, Ди. Ты ничем не связан с этими людьми.

— Завтра решится, поедет одна из них в Столицу или нет. Только из-за этого она продержалась всю зиму. Зиму, длившуюся десять лет.

— Значит, ты собираешься приглядывать за ней, чтобы она так до самого конца и не узнала правды? Сентиментальная тряпка, вот ты кто.

Не произнеся ни слова, Ди подстегнул лошадь.

* * *

Хлыст жадно впился в белую спину и медленно, с оттяжкой, пошел назад.

Всхлип вырвался из-за стиснутых зубов девушки, и Лина открыла глаза, борясь с внезапной слабостью.

Лицо ее и полностью обнаженный торс взмокли от пота, но тело оставалось чертовски холодным.

Когда веки девушки приподнялись, она увидела перед собой кучку ухмыляющихся мужчин. И окровавленного Квора на каменном полу.

Запястья Лины обвивала грубая веревка, перекинутая через шкив, а сама Лина болталась под самым потолком. На спине ее краснело много, слишком много рубцов. Мужчины смеялись и говорили, что это еще цветочки, мол, пока они чересчур тактичны. Ее истязали — с несколькими перерывами — уже минут двадцать, и не с целью добиться какого-то признания. Им просто нравилось причинять боль — палачи наслаждались видом пытки.

Дружинники не задавали никаких вопросов. Нет, конечно, прежде чем приволочь Лину и Квора в пыточную камеру, расположенную в одной из надворных построек во владениях Ферна, они поинтересовались, где Ферн и Бесс, и как они связаны с атакой вампира. Но когда Лина твердо сказала, что ничего не знает, мужчины переглянулись, ухмыльнулись и принялись пытать и без того полумертвого парня. Возможно, пытаясь хоть как-то уберечь Лину, Квор, прежде чем отключиться, выдержал больше часа попеременного окунания в глубокую лохань и ударов током.

— Эй, вызовите шерифа!

Уверенная в своем полубессознательном, мутном состоянии, что мольба эта исходила не от нее, Лина слабо улыбнулась: «Неужто это все, на что они способны? Если не считать физической боли, остальное не идет ни в какое сравнение с тем, через что я прошла за последние десять лет».

Один из мужчин приблизился к ней. Судя по спутанной бороде, это был Корм. Крепко ухватив девушку за подбородок, он повернул ее лицом к себе:

— Что, крошка, еще трепыхаешься? Никакого гребаного шерифа нам вызывать не придется. Мы и сами справимся, да, парни? Кстати, ты пока ничего нам не сказала.

— Мне нечего вам сказать, слышишь, ты, косматый садист! Не прикасайся ко мне!

Оглаживая грубыми и грязными руками нежные и белые груди Лины, Корм приблизил к ее лицу похотливые губы.

— О, а я думаю, нам есть о чем поболтать. Например, где Ферн? И как ты связана с аристократом, разгуливавшим в последнее время по нашему городу? Ну? Если ты не склонна к откровенной беседе, мы выбьем ответы из твоего тела.

Теплый липкий язык скользнул по девичьей шее.

Лина попыталась отвести лицо, но насильник крепко держал ее за подбородок.

— Эй, прекрати! Отпусти меня!

— Дерзишь, девочка? — Корм повернулся к остальным. — Ну-ка, подсобите!

Кивая и согласно хмыкая, трое или четверо здоровяков подступили к жертве.

Руки и языки принялись шарить по исхлестанной спине, но животу, протискиваясь между плотно сжатых бедер…

— Остановитесь, оставьте меня в покое!

Лина корчилась, извивалась — и вдруг что-то изменилось глубоко-глубоко внутри ее. Девушку охватила ярость, совершенно непохожая на испытанные когда-либо прежде эмоции, — слепящий жар, направленный даже не против посягательств на ее собственное тело, а против безграничной порочности человеческой природы.

«Эти мерзавцы — эти проклятые людишки!»

Бледное тело взлетело ввысь. Раздался треск — и мужчины, насевшие на девушку, точно стая гиен, терзающих труп, покатились кубарем, врезаясь в стены и пол.

По венам Лины бежала уже не кровь, но огонь. Она напряглась, задействовав лишь малую часть новоприобретенной силы, и грубые веревки, опутывающие запястья, лопнули. Девушка упала на землю.

— Ты… сука! — рявкнул уже вскочивший на ноги Корм.

И схватил прислоненную к стене железную дубинку — страшное оружие, утыканное острыми, торчащими во все стороны шипами. В руках Корма она не раз рушила кирпичную кладку, а на близком расстоянии била посильнее выстрела из крупнокалиберной винтовки.

Остальные поднявшиеся мужчины окружили Лину.

— Всё, нежности кончились. Сейчас мы сдерем с тебя штаны и затрахаем до смерти.

— Ха-ха! Оприходуем красотку по полной программе!

Не нашлось рта, из которого не сыпались бы грязные обещания и яростные угрозы. Насильники уже готовы были рвануться к жертве, когда…

Дверь, глухо заскрипев, распахнулась.

Все обернулись на звук — и пять пар глаз подозрительно прищурились, а одна — расширилась от удивления и облегчения.

— Мистер Мейер! — Подхватив с пола изодранную одежду, Лина скользнула за спину молодого учителя.

И мужчины дрогнули, смущенно отводя взгляды. Один лишь Корм решительно шагнул навстречу гостю.

— Зачем ты явился сюда? И что это все значит? Сдается мне, ты числишься среди пропавших!

— Я отправлялся в весьма долгое путешествие, — ответил учитель, словно бы и не удивившись странному зрелищу. — И только что вернулся в город. Сюда я пришел с намерением поинтересоваться у Ферна новыми обстоятельствами нашей местной проблемы.

— Ферна тут нет, — выплюнул Корм и ткнул пальцем в сторону Лины. — Ты появился, а он пропал. Девчонка знает, куда он делся. Вот мы и допрашивали ее.

— Она молчит? — Мистер Мейер кивнул, отвечая самому себе, и, поглядев на Корма в упор, продолжил: — Что ж, похоже, немногого вы добились. Предоставь это мне. Я обсужу с ней данный вопрос в спокойной обстановке у меня дома. Ты согласен, не так ли?

И Корм отчего-то проглотил готовое спрыгнуть с языка «нет».

— Что ж, тогда — прошу прощения. — Учтиво поклонившись, мистер Мейер, подтолкнув Лину, исчез за дверью.

Мужчины же принялись переглядываться с глупым видом. Облегчение и страх в равной мере владели сейчас ими.

* * *

Чуть только повозка выкатилась за ворота, мистер Мейер, оглядев запястья Лины, заметил:

— На твоих руках следы от веревок. Как чудовищно с их стороны. Кстати, как ты избавилась от пут?

— Ну, это… я стала сопротивляться, и они порвались сами собой.

— Это не ответ.

Однако учитель не стал больше ничего спрашивать — он просто уставился в пространство перед собой. Тогда заговорила слегка встревоженная Лина:

— Э… а куда мы едем?

— А куда ты хочешь? Я отвезу тебя, куда пожелаешь. Сегодня у меня выходной.

Перед мысленным взором Лины тут же возникло лицо Ди и хижина возле мельницы, но девушка тряхнула головой. Эти воспоминания были слишком ценны. Она знала, что тот день никогда больше не повторится.

— Я хочу в школу.

— Отлично. Но прежде — тебе не кажется, что Квор нуждается в присмотре? Что скажешь? Давай отвезем его к доктору.

«Он чем-то удручен, — подумала Лина. — Должно быть, за время его отсутствия случилось что-то неприятное».

Возок покатил к городу.

* * *

Члены Комитета бдительности как раз собрались в центре двора, когда в ворота галопом влетела лошадь, несущая на спине Ди.

Продемонстрировав исключительную сноровку, охотник заставил скакуна замереть в ярде от ошеломленной толпы. Не теряя зря времени, Ди произнес:

— Девушка должна быть здесь. Где она?

— Откуда, к дьяволу, нам знать? — выступил вперед не таящий враждебности Корм, Он как раз думал о том, что им нужна маленькая разрядка, — и тут цель сама идет прямо в руки. — Мы неплохо проводили время, она рыдала и трепыхалась, но не успели мы с ней до конца разобраться, пташка расправила крылышки и выпорхнула прямо в чертово окошко. Спорю, она сейчас в школе.

— Следы повозки ведут сюда, — необычайно сдержанным тоном произнес Ди, но ледяные пальцы ужаса вкрадчиво огладили хребты головорезов. — А как именно вы проводили время?

Стремительно и бесшумно спешившийся величественный юноша стоял сейчас перед мужланами, как никогда ясно чувствующими, что нарываться не стоит. Все дело было, конечно, в сверхъестественной ауре дампира.

— Что вы сделали с девушкой? Отвечайте.

Зная, что молчание Ди не устроит, Корм попытался блефовать:

— Хе-хе. Просто она оказалась тут, когда мы пришли. Мы задали ей пару вопросов касательно ее связи с аристократами, но сучка не пожелала подыграть нам. Тогда мы отвели ее внутрь, и вот там отлично провели время. О, мы раздвинули ей ножки и вставили сучке по самое не могу, так что она разревелась от счастья. А потом мы отхлестали ее и омыли раны. О да, мы омыли их, все вместе, нашими языками!

— Правда? — тихо уронил Ди, затем кивнул, повернулся и молча зашагал прочь.

— Урод!

Раздирая шипами воздух, взлетела и упала железная булава, целясь Ди в голову.

Удивленное оханье раздалось одновременно со звоном встретившегося со сталью железа. У самого основания шеи Ди — или чуть-чуть повыше — дубинка застыла, наткнувшись на частично обнаженный клинок.

Дружинники выпучили глаза. Их потрясла даже не стремительность, с которой дампир уклонился от атаки, раздробившей бы ему череп, но сам факт того, что тонкое лезвие выдержало сильнейший удар тяжелой дубинки.

Но настоящий шок их еще только ждал.

Мало-помалу Ди все-таки вытащил меч из ножен. Одной рукой, конечно. За его спиной верзила, весящий не меньше двухсот двадцати пяти фунтов, обеими руками сжимал стофунтовую железную дубину, изо всех сил пытаясь не дать клинку освободиться.

Для людей, не привыкших к подобным представлениям, эта сцена стала самым пугающим зрелищем в мире.

Полностью обнажив меч, Ди медленно повернулся. Не желая сдаваться, Корм перехватил занесенную над головой палицу половчее. Два скрещенных оружия даже не дрогнули.

Зрители не заметили ни малейшего напряжения на бесстрастном лице Ди, не шевелилась и его мускулистая сильная рука, в то время как фомоздкое туловище Корма как-то проседало, — и это повергло оцепеневших селян в благоговейный ужас.

Льющийся по лицу Корма пот уже насквозь промочил его лохматую бороду. Неимоверное напряжение взяло свое, и громила рухнул на колени, поверженный в пыль мечом, удерживаемым одной лишь рукой.

Сбитому с ног Корму оставалось полагаться лишь на силу рук. Он вскинул на противника испуганные глаза — и тут безмерное давление внезапно исчезло.

«Ладно, — подумал головорез, — я как раз разогрелся, ты, грязный смазливый ублюдок!»

Однако в следующий миг Корма настиг истинный ужас.

Меч Ди пошел вниз!

Осознав, что острая сталь медленно режет его железную дубинку, Корм запаниковал по-настоящему — на краю безумия его остановил только голос Ди.

— Где девушка? — спросил великолепный бог смерти.

Несмотря на обстоятельства, Корм обнаружил, что очарован голосом и красотой того, кто взирал на него.

— Пришел Мейер… увез ее в телеге. И забрал Квора…

Ди кивнул — и одним взмахом рассек пополам толстую булаву, а также череп Корма и все туловище до самого паха.

Даже не взглянув на развалившееся пополам тело, рухнувшее в облаке кровавых брызг, Ди взлетел в седло.

И лишь когда затих вдалеке цокот подкованных копыт, дружинники снова смогли дышать.

* * *

На опушке леса, еще под сенью деревьев, но уже у самого въезда в город, повозка внезапно остановилась. Лина, бережно поддерживающая Квора на заднем сиденье, подалась вперед и удивленно воскликнула:

— Мистер Мейер, что?..

В пяти ярдах от них на дороге застыла зловещая фигура в сером.

— Надо убираться отсюда, мистер Мейер!

— Бесполезно. Лошадей и с места не сдвинуть.

— Ничего. У меня есть коломет! — Торопливо порывшись в грузовом отсеке, Лина вооружилась длинноствольным пистолетом. На больших расстояниях эффективность этого громоздкого — с толстым двухдюймовым прикладом и маленьким электрозапалом для скоростной стрельбы — оружия ощутимо снижалась, но при малой дальности оно демонстрировало сокрушительную мощь. — Стоять! Эта штучка будет почище лучевика! — крикнула приосанившаяся Лина гордо и яростно, подобно стражу храма во времена былые.

Сумеречная фигура молча двинулась вперед.

— Стой! Я не хочу стрелять в тебя!

— Стреляй, Лина!

Звук голоса мистера Мейера лишь чуть-чуть подтолкнул палец, уже нажимавший на курок.

Отдача небольно толкнула девушку в плечо, и с глухим хлопком вылетевший из дула кол пронзил сердце серой фигуры.

Чуть-чуть повернув торс, чужак, изогнув правую руку, завел ее за спину — и Лина с содроганием увидела, как тонет в теле незнакомца тупой конец «стрелы». Потом, с зажатым в кулаке окровавленным колом, фигура взвилась в воздух.

Серый призрак замахнулся заточенной деревяшкой на сидящую в повозке Лину.

И девушка сама не заметила, как оказалась на дороге.

Не дав ей времени удивиться и опомниться, сумеречная фигура метнула в Лину кол. Закричать девушка не успела. Засвистел, вспарывая воздух, острый шип — и вдруг застыл прямо перед налитой грудью.

Лина недоуменно взирала на кол, который поймала на лету. Ей казалось, что она вдруг стала совершенно другим существом.

— Так и не поняла? — спросила сумеречная фигура — уже из повозки. — Твои действия, твоя стремительность… — ты больше не прежняя Лина.

— Ты, кретин, если собираешься болтать во сне, то дождись своего мертвого часа!

С легкостью остановив кол, который Лина метнула в него, незнакомец поднял правую руку.

— Ди?!

Увидев тихо стоящего в стороне величественного юношу, Лина потрясенно охнула.

— Что-то не так? — осведомилась фигура. — Разве ты не желаешь этого мужчину?

И тут же горячая, хищная страсть обожгла плоть девушки.

«Я хочу Ди. Хочу, чтобы эти совершенные сильные руки обнимали меня».

— Этот образ создало твое сердце. Он никогда не отвергнет тебя. Люби его, как пожелаешь.

Глухой голос переполняло предвкушение. И хотя Лина понимала, что подверглась психологической атаке, она все же коснулась широкой, твердой груди Ди. Его манящие губы трепетали.

И дыхание Ди благоухало сладостью.

«Хочу глоток… — забормотало сердце Лины. — Хочу глоток…»

— Нет!

Девушка резко отпрянула, и тут же Ди превратился в мистера Мейера.

Странный, будоражащий запах шел из склянки, которую учитель бережно держал в сложенных чашечкой ладонях.

Отвернувшись от соблазна, Лина услышала другой голос, зовущий ее.

Пей. Ты должна пить. Это освободит тебя. Вернись ко мне.

Учитель протягивал ей сосуд.

Стекло коснулось рта, алая жидкость плеснула на губы — и Лина вцепилась в чашку обеими руками с такой дикой силой, что склянка разбилась. Мир вокруг окрасился багрянцем.

Рядом с девушкой никого не было. И рук она не поранила.

Внезапно Лина побежала, не оглядываясь назад. Она знала, что, если остановится, сумеречная фигура настигнет ее. Хуже того — она сама полностью преобразится. И этого девушка боялась больше всего.

Сама не помня как, она оказалась у края леса.

Впереди маячило знакомое здание школы, и, хотя девушку не оставляло предчувствие, что ей не следует идти туда, Лине больше некуда было податься.

— Лина, — окликнули ее, останавливая уже шагнувшую вперед девушку.

Она резко обернулась, вскрикнув от ужаса, но при виде знакомого лица страх сменился облегчением. И хотя перед ней предстал самый неприятный из всех живущих людей, в своем нынешнем состоянии Лина была просто счастлива встретить одноклассника.

— Что ты тут делаешь? — спросил Каллис, очевидно направлявшийся к школе, и улыбка волокиты расцвела на его смазливой физиономии.

— Ничего особенного. В школу иду.

— Приятная встреча, однако. Я ведь так долго ждал тебя.

— Как долго?

— С тех пор как мы виделись в последний раз, я ни о ком другом и не думал. Смотри, я собрал это вчера для тебя.

И он протянул ей белый букет.

Ей уже приносили эти маленькие белые цветы, и летом и зимой, но по одному, и вдруг — целый букет, огромная охапка вырванных прямо с корнями растений.

Лина вспомнила, как открывала по утрам окно, как с трепещущим сердцем заглядывала в ящик на подоконнике, страшась не найти подарка. Вспомнила, как бережно прижимала к груди хрупкий цветок, зная, что кто-то заботится о ней. Все это осталось далеко-далеко в прошлом.

Взяв букет, она услышала, как голос, не принадлежащий ей, произносит.

— О Каллис, хочу попросить тебя кое о чем.

— О чем же?

— Кажется, твоя семья занимается обработкой звериных скелетов, верно? У вас тут поблизости нет какого-нибудь склада?

— Точно, есть.

Парень подозрительно нахмурился, но похоть, забрезжившая в его узких глазах, не укрылась от внимания Лины. Впрочем, это не имело значения.

— Отведи меня туда. Спрячь ненадолго. Знаешь же, какие пакости творил со мной отец.

— Ого? Понятия не имел. — Юный развратник громко сглотнул, взволнованный близостью Лины. Она казалась сейчас совершенно другим человеком — не тем, с кем он разговаривал два дня назад. — Но конечно. Зимой хибара все равно не используется. Хочешь пойти туда сейчас или после школы?

Лина повернулась к зданию. Несколько учеников, прежде чем исчезнуть за воротами, явно глазели на них. Кажется, там были и Виска с Марко. Кто-то помахал ей, и Лина тоже приподняла руку, словно прощаясь.

Затем, приняв решение, она стиснула пятерню Каллиса.

Губы, ставшие заметно краснее, шевельнулись, уронив:

— Идем.

* * *

Девушка и околдованный ею парень уже успели углубиться в чащу, когда у школы появился Ди. Колея, которой он следовал от самого дома Ферна через весь лес, неожиданно оборвалась.

Обнаружив на земле признаки борьбы, охотник вихрем ворвался на школьный двор.

Спешившись, он направился в здание. Старшие классы располагались ближе всего ко входу.

Не постучав, охотник распахнул хлипкую дверь — и множество пар глаз обратились к нему.

— О, добро пожаловать. Давненько не виделись. — Мистер Мейер, с перепачканными мелом пальцами, приветливо кивнул.

Все ученики разом, по чьей-то команде, поднялись. «Поклон!» Головы синхронно, без малейшего промедления, упали — и вскинулись снова. И каждое лицо было лицом Лины.

Никто не велел им садиться.

Зрачки Ди излучали сверхъестественный и прекрасный свет.

«Психологическая атака. И я сам явился сюда.»

Пожурив себя таким образом, Ди попытался сосредоточиться на источнике силового поля, накрывшего помещение, но не сумел отыскать его. Возможно, провал нападения той дождливой ночью научил врага кое-чему, и он скрылся где-то за складками множества измерений.

Не то чтобы это поле нельзя было пробить сконцентрированной волей, но усилие само по себе отняло бы массу времени и психологической энергии.

— Желаешь осмотреть класс? — спросила Лина, державшая мел.

Натянутая улыбка скользнула по губам Ди. Где-то в глубинах этой ледяной души, способной заморозить все вокруг, невинная девушка все же оставила свой след.

Бессчетные Лины приближались к нему — и каждая сжимала в правой руке грубый деревянный кол. Окружив охотника, они в унисон взмахнули оружием. Ди попытался отскочить, но ноги его приросли к полу, и колья, разбрызгивая кровь, погрузились в грудь охотника.

Терпя невыносимую боль, но не изменившись в лице, Ди метнулся в угол комнаты. Он выдержал первую атаку, и заклятие противника утратило большую часть своей эффективности.

Нет, настоящие колья не вонзились в плоть Ди. Весь этот бой происходил только в сознании охотника. Если бы его тело — в данный момент эквивалент его воли — сдалось, настоящий Ди умер бы без единой раны. И наоборот, если он выстоит, острый клинок повернется против его неприятеля. Это была безмолвная битва.

Лина, Лина и Лина метнули колья. Два из них охотник отразил, но последний впился ему в плечо.

Лина и Лина, сжимая особенно длинные пики, ринулись вперед. Ди выхватил меч и рубанул по шеям противниц.

Лезвие не встретило сопротивления, и два кола погрузились в живот мужчины. Отпустив оружие, Лина и Лина мило рассмеялись.

Ди взглянул на верный клинок и обнаружил, что тот превратился в простую ветку. Хотя поверхностное сознание приказывало ему уничтожить врага, подсознание охотника все еще пыталось спасти «Лину».

Потеря крови и палящий жар быстро обессиливали дампира.

Ди горько усмехнулся.

Лина прыгнула, занеся над головой кол. Левая рука Ди поймала ее запястье и швырнула противницу в гущу нападающих. Боль нарастала, но подвижность все же вернулась к телу. Противник тоже слабел.

И вдруг мир изменился.

Ди стоял посреди ледяного поля, слыша лишь завывания ветра.

На нем не было ни царапины. Меч в правой руке вновь стал безотказным оружием.

Ди захлопнул дверцу в клеть сознания крепко, как никогда.

Враг рисковал, спекулируя на образе девушки, прилагая все силы к тому, чтобы прекрасный труп остался лежать здесь, на льду, в сердце ветра.

Падающая звезда пересекла угольно-черное небо.

Ди, — окликнул его кто-то.

Ветер подхватил щемящий крик и понес его над равниной. И снова призыв:

— Ди!

Впереди, то ли далеко, то ли близко, то ли в ярде, то ли в тысяче миль, возникла одинокая женская фигура.

Длинное белоснежное одеяние ее не было платьем, скорее саваном. Лицо, скрытое черными волосами, осталось невидимым. Ее кожа, совсем как у Ди, выглядела прозрачной.

Ди.

Казалось, от этой женщины исходит не только тихий голос, но и песнь самого ветра.

Ди стоял неподвижно, точно ледяная статуя.

Из какой части сознания Ди извлек враг этот образ? Воистину кому-то очень хотелось обратить юношу в ничто. Но, с другой стороны, женщина…

Ди, как давно мы не виделись. — Подобный ветру голос тек над скованными морозом полями. — Как я ждала… как хотела спросить одну вещь.

Тело и нервы Ди превратились в натянутые струны.

Какой бы вопрос она ни задала, он означал верный конец его душе. Враг соорудил безупречную ловушку.

Я хочу знать имя твоего отца.

Вот и вопрос. Вопрос, на который эта женщина знает ответ — знает лучше кого бы то ни было.

Впервые черная тень замутила спокойную красоту Ди. Ветер стал еще настырнее, проталкивая смертельный холод в тело охотника.

Пожалуйста, ответь мне, Ди. Как звали твоего отца? Как? Назови его имя.

Губы Ди чуть приоткрылись. Неуловимая дрожь щек свидетельствовала о битве душ и сил воли, в которую он оказался вовлечен.

Как звали твоего отца? Как его имя?

И ветер растрепал края запредельно мрачных, тяжелых слов.

— Его… имя… Дра…

Ослепительный свет затопил ледяные равнины.

* * *

Ди открыл двери класса.

Учитель средних лет, с перепачканными мелом пальцами недоумевающее обернулся, а у всех учащихся перехватило дыхание.

Охотник одержал победу, пережив психологическую атаку.

— Что вам угодно? — поинтересовался преподаватель, замещающий мистера Мейера.

— Вы не видели Лину? — спросил Ди, переводя взгляд с учителя на учеников.

Ледяные поля, женщина, ее вопрос остались далеко позади. В конце концов, он ведь был охотником.

Ответа не последовало. Не в силах отвернуться, девочки пялились на Ди, и даже у мальчиков щеки рдели от смущения. Они восторгались неописуемой, неземной красотой юноши.

— Ей грозит серьезная опасность. На весах не только ее жизнь, но и ее душа. Если кому-то что-то известно, пожалуйста, скажите мне.

Тощий мальчуган — Марко — поднялся, подошел к окну и объяснил Ди, куда ехать. Выслушав паренька, охотник быстро вышел из класса.

Однако, когда Ди добрался до сарая Каллиса, он обнаружил там только валяющееся на полу тело юнца с разорванным горлом.

Лина исчезла бесследно.

* * *

Дюжина взбирающихся на холм всадников повернулась на звук нагоняющего их цокота копыт. Тут были и мэр, и шериф, и члены Комитета бдительности.

— Куда это вы? — спросил Ди.

Между ним и группой осталось расстояние футов пятнадцать.

Шериф подался вперед и показал на серебристый цилиндр, привязанный к спине его лошади, — протонную бомбу:

— Мы решили вплотную заняться развалинами. Чтобы их вид, скажем так, не смущал членов экзаменационной комиссии. От детей, собиравших тут цветы, мы узнали, что теперь любой может взобраться на холм обычным манером.

— Как нельзя вовремя! — просипел мэр, и рот его расползся в широкой ухмылке, занявшей едва ли не все лицо. — Разобравшись с руинами, мы планировали арестовать тебя. По подозрению в убийстве Корма. И еще допросить касательно местопребывания Лины.

Взгляд Ди упал на толпу, и несколько мужчин, видевших, как Корма рассекли пополам, стали белее мела.

— Мне неприятно сообщать тебе это, но состава преступления здесь нет, — заявил шериф, поворачиваясь к мэру. — По показаниям свидетелей, Корм первый напал на него сзади, так что в своей гибели он виноват сам, вне зависимости от того, каким образом его убили. Нам не о чем спрашивать этого охотника, разве что он сам сообщит нам что-то о Лине.

Мэр прикусил губу. Шериф же, весело поглядывая на Ди, продолжил:

— Парни рассказали мне все после того, как их товарищ был убит прямо у них на глазах. Похоже, они по-настоящему боятся тебя — и этот факт лишает меня дара речи. Кстати, буду весьма благодарен, если ты научишь меня своим приемам.

Уловив изменившуюся атмосферу, мэр заверещал:

— Что это ты треплешься с ним? Он по меньшей мере должен знать, где сейчас Лина! Хватай его, пока проныра не улизнул!

— Если бы он собирался бежать, то, спорю, покинул бы город, как только ты отказался от его услуг, — убедительно произнес шериф. — Но он остался. Почему — не знаю. Однако он рисковал жизнью, защищая Лину, когда она угодила в ту бучу. Скажите-ка, мистер мэр, думаешь, кто-нибудь из нас стал бы драться за совершенно чужую ему девчонку с парой скотостражей? Человек вроде него не будет бежать и скрываться, даже перед лицом верной смерти. Так что хватать его бессмысленно.

Мэр молчал — только физиономия его багровела все больше.

— Возможно, это прозвучит излишне предусмотрительно, но я посоветовал бы не связываться с развалинами, — спокойно сказал Ди. — Путь на холм стал нормальным, из чего следует лишь то, что теперь включатся какие-нибудь другие способы защиты. Ведь замок принадлежал аристократам.

— Мы не будем полагаться на волю случая. — Приставив козырьком ладонь, шериф вгляделся в крутой склон.

Однако Ди уже уловил глухой рокот и увидел пронзивший небо черный пушечный ствол.

Солнечные лучи отскакивали от гигантской металлической туши, своей хрупкостью лишь подчеркивающей ее всесокрушающую массу. Специальное покрытие защищало плоский корпус от лазеров и прочего лучевого оружия. Только тарелка радара и гусеницы напоминали о древних временах.

— Это М-8025 СТ, компьютеризированный танк, — гордо заявил шериф. — Мы раскопали его пару лет назад: кто-то обнаружил эту махину, погребенную на окраине города. Выписали механика из самой Столицы и подновили машину. Благодаря этой крошке бандиты и исполины не донимают нас вот уже три года, но деревня по-прежнему бедна. Модели больше двух тысяч лет, однако ручное управление у нее сохранилось, и работает она как часы. Уж не знаю, почему танк забросили. В любом случае, вот увидишь, сейчас все будет в лучшем виде.

Не сказав ни слова, даже не упомянув о том, что в развалинах может скрываться сумеречная фигура и что имеется некая отличная от нуля вероятность, будто посланец сумерек утащил туда Лину, Ди развернул лошадь, направив ее к подножию холма, и спустился вниз в полном молчании.

— Когда мы завершим дела здесь, то известим тебя на мельнице, — крикнул ему вслед шериф. Он и прочие селяне продолжали верить в то, что аристократ мертв. — Хорошо бы к тому времени ты выяснил, где Лина.

Шериф намекал, что если охотник выдаст девушку, вместо того чтобы прятать ее, то все может закончиться тихо-мирно.

Ди не обернулся.

— Ладно, поехали, — фыркнул мэр. — Ну-ка, шериф, один выстрел, просто чтобы создать настроение!

Криво улыбнувшись, шериф дал команду «огонь».

Поднялся стопятидесятимиллиметровый ствол лазерной пушки; танк без единого лишнего движения, совершенно беззвучно — даже шестеренки не скрежетали друг о друга — брал на прицел силуэт развалин.

Луч лазера вызвал к жизни раскаленный добела шар, взорвавшийся у стены замка. Палящая миллионоградусная сфера почти мгновенно испарила камень, и над озаренными солнцем руинами растянулась трепещущая радуга.

Мужчины наградили меткий выстрел одобрительными возгласами.

— Что ж, вперед! — крикнул мэр.

И тут холм ответил.

Танк неожиданно развернулся, крутанулась, коротко взвыв, керамическая турель, и головы нескольких дружинников и их скакунов превратились в мелкие брызги, точно кто-то раздавил перезревшую хурму.

— Назад! Отступаем к подножию! — Шериф даже осип от потрясения и ужаса.

Тем временем исполинский танк буквально всасывало в землю, словно это тонул, погружаясь в водоворот суглинка и зелени, гигантский корабль.

Заскрипело, затрещало перемалываемое железо, вот уже один лишь ствол уставился в небеса — и тут кошмарный толчок покачнул гору. Раскрылся кровавый цветок взрыва ультракомпактного атомного реактора, окрасив мир в алые тона.

— Значит, холм проглотил его? — тихо пробормотал Ди, наблюдая издалека, как кучка всадников торопливо, неуклюже спотыкаясь, бежит прочь от вершины.

Теперь и эта дорога к руинам оказалась отрезана.

И Ди вернулся в лачугу у мельницы.

Напоив у ручья лошадь, он достал из седельной сумки серебряную чашку и бутылку, полную крошечных капсул. Набрав в чашку немного кристально чистой воды, охотник бросил туда же маленький шарик.

В считаные секунды вода обрела цвет крови. Осушив чашку одним глотком, Ди облегченно перевел дыхание.

Эти капсулы с сухой кровью, плазмой и питательными веществами служили дампирам пищей. Обычные дампиры принимали их трижды в день, но Ди воспользовался «таблеткой» впервые с тех пор, как прибыл в деревню. Его выносливость выходила далеко за пределы границ стойкости, отмеренных простым полукровкам.

Синева небес уже обретала вечернюю глубину.

Только вот наступит ли рассвет для одной девушки?

Ди поставил чашку на подоконник и направился к лошади. Даже если вся его борьба была тщетной, он не мог сдаться без боя.

Почему же он снова и снова вынужден проходить через все это — через смерти, через напрасные усилия? Оседлав лошадь, охотник вернулся на ведущую к развалинам тропу, однако после нескольких минут скачки резко остановился.

На обочине стоял одинокий юноша. Квор.

Миг — и он исчез.

Спешившись и подойдя ближе, Ди заметил маленькую, укрытую зарослями дыру — ту самую, в которую провалилась Лина. Ту самую, где она встретилась с пепельно-серой тенью.

Это могла быть ловушка, но Ди, ни секунды не медля, нырнул в яму.

И тут же охотник ощутил странное покалывание во всем теле, покалывание, означающее, что происходит искривление пространства. Кто-то соединил две точки, скрутив, уменьшив расстояние между ними. И точки эти, конечно же, дыра… и развалины.

Под ногами хлюпала грязь, однако меньше чем в футе от Ди начинался каменный пол. Это наверняка был один из аварийных выходов замка. То есть либо все цепи, перегоревшие в момент выхода Ди из замкнутого измерения, восстановились, либо у этого участка имелся свой источник питания.

Ди подобрал валявшийся рядом голыш и бросил его вперед. У границы, разделяющей грязь и каменные плитки, булыжник вдруг вспыхнул бледным светом и упал с другой стороны. Форма его осталась прежней, но «содержание» стало другим.

— Значит, он мертв? Похоже, мне придется пройти проверку на совместимость.

Здесь стояло на страже мощное охранное приспособление. Любой объект, будь то человек или предмет, не подпадавший под заранее определенные критерии пространственной трещины, встречал неизбежную физическую смерть.

Возможно, Ди превратится в алмаз?

Не раздумывая, охотник шагнул вперед.

Каждая клеточка его тела засверкала, подобно драгоценному камню, сказочный огонь озарил точеные черты.

Но как только он поставил ногу на каменный пол, сияние мигнуло и погасло.

Легонько кивнув, Ди направился в самую гущу тьмы.

Гнусная вонь сгущалась вокруг него, и все мощнее становилось ощущение чужого присутствия. Глаза Ди ясно различали безбрежность подземного пространства и фигуры здешних обитателей — кривых, корявых, преображенных существ, бывших когда-то людьми.

Раздался свист — и тут же двое уродов, прыгнувших на пришельца, упали на землю обезглавленными. Необузданная злоба, от которой вскипал мрак, лилась на Ди из багровых глаз. Местные жители наслаждались резней и ненавистью. Что же им можно было даровать взамен?

Еще несколько мутантов распрощались с жизнью, прежде чем остальные отступили, растаяв в черноте подземелья. Заскрипела, закрываясь, железная дверь в дальней стене, заглушая шаги бегущих.

Обернувшийся черным ветром, Ди стремительно проскользнул в узкую щель.

Теперь он шел по сияющему коридору, — должно быть, при строительстве силиконовую сталь стен и потолка смешали с каким-то люминесцентным материалом. Пол, не истершийся за минувшие тысячелетия, смутно отражал шагающего.

Вдалеке, наряду с топотом мутантов, уже слышался хрип каких-то механизмов.

Тут словно витали остатки снов. Но чьих снов? И что снилось спящим?

Неожиданно декорации изменились — путь Ди преградила гигантская скала. Наверх, во тьму, уходили крошащиеся каменные ступени. Поднявшись по ненадежной лестнице, охотник оказался перед стальной дверью.

Голубой медальон на груди Ди засверкал сильнее, и дверь бесшумно открылась.

Просторные покои заполняли прозрачные сумерки. Эта лаборатория как две капли воды походила на ту, которую обнаружили они с Линой, — только по площади была в несколько раз больше. В памяти Ди промелькнула череда замков, виденных им прежде. Там тоже царствовал голубоватый свет. Возможно, этот цвет был цветом угасания?

На каменном полу сплелись два обнаженных тела.

Каждое движение серой тени, придавливающей бледную женскую фигурку, сопровождал тяжелый вздох. Ногти жертвы скребли по пепельно-серой одежде, ноги стискивали талию призрака. Лик прекрасной женщины, которую, казалось, насиловала зловещая тень, оказался лицом Лины.

Плотно сомкнутые в экстазе веки внезапно распахнулись, глаза Лины встретились со взглядом Ди — и восторг ее тут же увял.

Серая тень вскочила, даже не поколебав воздуха. Молниеносно возникший в руке чужака клинок пил голубой свет.

Одновременно взвизгнул, покидая ножны, меч Ди.

— Ясно… дело в Кворе, да? — яростно выдавила тень. — Как глупо с моей стороны оставить его без присмотра, пусть даже мальчишка израсходовал всю психическую энергию и был скорее мертв, чем жив. Но ты опоздал, охотник. Мое желание исполнилось. Ну что, найдешь в себе силы прикончить Лину?

Прищурившись так, чтобы видеть лишь пепельно-серого врага, источавшего убийственные намерения, и апатично приподнявшуюся, мокрую от пота Лину, Ди анализировал ситуацию.

— Значит, вот оно, рождение новой аристократии? И что же ты будешь делать, если я уничтожу ее?

Сумеречная фигура медленно опустила царапнувший пол клинок.

— Ты сможешь сделать это? Ты действительно сможешь убить друга?

Скрестились слепящие молнии.

С неимоверной скоростью тень подскочила к охотнику, высоко вскинув дьявольский клинок, но меч-«бастард» Ди отразил удар, а заодно и рассек плечо неожиданно потерявшего равновесие серого призрака.

Разверзлась глубокая красная рана, хлынула живая кровь, но края плоти быстро сомкнулись.

Восхищение мелькнуло в черных зрачках Ди. Не важно, как высоко превозносили восстановительные способности знати, — еще никто из аристократов не оставался невредимым после удара Ди.

Попятившийся чужак задел стоящий рядом десятифутовый дубовый стол. Чуть шевельнулась левая рука тени — и тяжеленная доска с грохотом полетела в сторону Ди.

Но в тот миг, когда стол должен был врезаться в охотника, он вдруг изменил направление, взмыл над головой дампира и упал на пол за его спиной.

Осознав, что этот маневр Ди проделал острием своего меча, тень оцепенела.

Однако поединок продолжался — поединок между существами, имеющими облик людей и все же людьми не являющимися.

Ди прыгнул.

Тень словно забыла, как двигаться, — и обнаженный клинок вошел ей точно в сердце, выйдя из спины.

Лина ошеломленно охнула.

На миг две фигуры соединились, затем одна из них отскочила назад — с мечом, все еще торчащим из плоти. За маской, в налитых кровью глазах, блеснула насмешка.

Вампир был неуязвим даже для удара мечом в сердце! Ну чем не доказательство того, что демону, способному разгуливать при свете дня, не приходится обрекать себя на участь созданий ночи?

Серебристый свет вспыхнул перед пустой теперь рукой Ди, и охотник вслед за тенью воспарил ввысь. Но когда он приблизился к противнику, пепельно-серый враг взмахнул левой рукой.

Железный цилиндрик ударился об пол, и в воздух взмыли жаркие языки пламени.

Парировав последствия взрыва атомной гранаты полой плаща, Ди застыл. Позади него была каменная стена.

Он видел, как сумеречная фигура улыбается под маской.

Однако ухмылка разом заледенела, когда рука Ди, только что заслонявшая грудь, остановила смертоносный удар клинка тени ладонью.

Под полным ужаса взглядом потрясенного призрака личико, выросшее из ладони Ди, сердечно рассмеялось. Из маленького ротика торчал обломок меча. Очевидно, кое-кто откусил больше, чем мог прожевать.

Возможно, шок оказался слишком велик, а может, пепельной тени оказалось не под силу тягаться со сверхъестественным жадным ртом, но, так или иначе, призрак отпустил меч и отскочил в сторону. Он попытался вырвать пронзившее его грудь лезвие, когда захрустел, ломаясь, рассеченный у самой шеи позвоночник.

На этот раз кровь забила фонтаном, и, даже не глядя, как рухнуло обезглавленное туловище, Ди шагнул к откатившейся серой голове.

Удар об пол сбил с чужака маску, и теперь в небеса глядело лицо все еще молодого человека — но какое… Правая половина его словно попала только что под пресс, оба глаза и ухо съежились, уменьшившись почти вдвое. Все это уродливое, гротескное лицо сплошь избороздили морщины.

— Вот цена, заплаченная за силы, которыми не обладал ни один аристократ! — произнесла вставшая рядом с Ди Лина. Она закуталась в неведомо откуда взятый белый погребальный саван — одеяние, облачиться в которое ей еще вчера и в голову не пришло бы. — Из-за усиления психической энергии познавательные способности Квора иссякли и выродились. Теперь я вижу, и мне все ясно. Это Таджил Шмика.

— С мистером Мейером все в порядке? — спросил Ди, внимательно следя за тем, что происходит вокруг, но не поднимая меча. Возможно, он готовился к встрече с другим, неопознанным вампиром, появившимся на экране компьютера.

Лина улыбнулась:

— Скоро ты с ним увидишься. Хочешь узнать всю правду? Хотя, думаю, ты и так знаешь большую часть.

Ди смотрел на Лину, семнадцатилетнюю девочку, чье тело так и переполняла энергия, которой, возможно, хотелось ошеломить охотника видом своих упругих бедер, выглядывающих из прорех в саване.

— Выходит, все это результаты эксперимента десятилетней давности? И теперь они проявились.

Лина кивнула и, бросив сочувственный взгляд на забившихся в угол существ с поблескивающими зрачками, сказала:

— Это дети, похищенные из других деревень одновременно с нами. В таком виде они прожили десять лет без еды и питья — и могут существовать так вечно. Как считаешь, возможно, в их положении есть определенная выгода? А? Наверное, можно сказать, по сравнению с ними нам повезло. Эксперимент не вызвал у нас внешних уродств, так что мы, по крайней мере, могли жить последние десять лет как нормальные человеческие существа. Даже не осознавая, что давно уже погибли…

Мельком взглянув на голову и тело Таджила, которые таяли, испуская багровый дым, Ди принялся осматривать гигантскую электронную аппаратуру, загромождающую лабораторию.

Остатки проводившихся здесь когда-то отвратительных экспериментов, изменяющие гены приборы, автоматические хирургические инструменты, скопления сверхкрупномасштабных интегральных схем — все свидетельствовало о трагической правде.

— Почему Таджил остался здесь?

— Он стал неудачей. Одичал в самом конце эксперимента, обретя неумеренную кровожадность. Поэтому отпустили только нас троих. И дали десятилетнюю отсрочку. Похоже, мы были наилучшими морскими свинками.

Десять лет — долгий, очень долгий срок ожидания выхода на свет результатов эксперимента. В течение всего этого времени модифицированные клетки изменялись одна за другой, придавая иной оттенок бегущей по венам детей крови и склоняя гены в сторону тьмы…

— Ты, наверное, скажешь, что эксперименты, включая и опыт по приумножению моего интеллекта, в основном удались. Сейчас я отлично вижу в темноте, и клетки моего тела производят энергию, даже если я ничего не ем. Я, конечно, не пробовала, но, полагаю, сумею выжить в вакууме или под водой. А ты, Ди, способен на такое?

Не дожидаясь ответа, Лина взяла брошенный на останки Таджила меч Ди и спокойно вонзила его в собственное сердце, чтобы тут же под пристальным взором охотника извлечь клинок.

— Пока нам не отрубят головы, мы бессмертны. Таджил знал это, поэтому-то и привел меня сюда, и я удовлетворила его страсть. Уверена, ты все видел. Интересно, в чем преуспеет мой ребенок?

— Почему он ждал до сего дня, не делая тебя своей? У него, должно быть, имелось немало возможностей.

— Потому что он, единственный из пробудившихся, не мог ничего сделать до тех пор, пока не усовершенствуются наши гены тьмы. Ему оставалось лишь ждать. Я узнала истину и с радостью позволила овладеть собой. Так мы увеличим наше число.

Значит, вот какова была истинная цель?

— Но похоже, эксперимент в итоге все-таки провалился. Во мне поселилось то же желание, что и у Таджила.

В приоткрывшемся рту Лины Ди увидел пару клыков.

Девочка, что собиралась в Столицу…

Девушка у окна, с прижатым к груди белым цветком, глядящая на бесконечную ленту дороги, что унесла ее загадочного поклонника…

— Не знаю, обнаружил ты его или нет, но, прежде чем оказаться здесь, я убила одного из моих одноклассников. Как только мы остались наедине, он схватил меня, толкнул на землю и потребовал, чтобы я передала свое праве иодоф в Столицу ему. Он сказал, что это единг* иенная причина, которая могла заставить его интересоваться жертвой аристократа вроде меня. И в этот миг что-то во мне переменилось навсегда. Интересно, оправдывает ли это его убийство?

Ди молча слушал. Да и что еще ему оставалось делать? За что вообще он сражался в этой деревне?

— И ты испытываешь ту же потребность? — Увы, но голос охотника был, как всегда, спокоен и холоден.

— Да. — Квор застыл на месте, парализованный голубым светом. Лицо его было таким разумным, что, казалось, принадлежало совсем другому человеку, а из-под губ высовывались клыки.

— Он пытался защищать меня до самого конца. Даже понимая, какая ему уготована участь, он старался изо всех сил, уговаривая остальных не подводить меня к последней черте. Хотя именно он на шел вход сюда и освободил Таджила, в ночь, когда тот вторично напал на жену Кайзера, Квор последовал за ним, пытаясь остановить. К несчастью, он не привык пользоваться своей психической энергией, и все пошло наперекосяк.

Огорченно улыбнувшись, Квор подошел, встав рядом с Линой, — и девушка сладострастно обвила его холодными руками его шею.

— Мне хотелось бы, чтобы он отправился со мной. Ну что, Ди, попытаешься зарубить меня? Разве ты не охотник?

— Я не работаю без вознаграждения. Кроме того, мои дела здесь завершены. — Так он прощался с девушкой, слушавшей вместе с ним песню ручья и ветра.

Ди развернулся, шагнул к двери — и тут из темного угла раздался голос, преисполненный поистине неземной злобы:

— Почему… почему вы позволяете ему уйти?

И Ди увидел пепельно-серую тень с лазерной винтовкой в правой руке. Вот он пришел — последний противник, тот, чей облик воссоздал компьютер.

— Не надо, — отрезала Лина. — Убив его, ты ничего не добьешься. Мы можем жить где угодно. Пройдет время, и мы наверняка найдем способ обходиться без крови.

Сумеречный тип покачал головой медленно, вяло:

— У нас нет… времени… Посмотри хорошенько.

И он сорвал с лица маску.

Девушка и парень удивленно охнули.

Но глаза Лины и Квора выпучились, естественно, не оттого, что под маской оказалось лицо мистера Мейера, но потому, что лицо это коробилось и таяло, точно восковое. Один глаз, таща за собой красные нервы, сполз к самому подбородку.

Память Ди тут же подсказала охотнику фразу: Я должен ликвидировать неудачи.

— Ты не выглядишь… изумленным, — просипел мистер Мейер. — Ты и так знал, верно?

Ди кивнул:

— Когда пара сбежавших отсюда тварей напала на ферму, они пролили море крови, но твоей крови там не было. И причина этого могла быть лишь одна: ты являлся одним из них. — Короткие фразы словно давались ему с болью. Охотник обращался к человеку, так восторженно описывавшему лучезарное будущее девушки. Это тоже были слова прощания. — Очевидно, вампир в тебе пробудился без твоего ведома. Именно ты набросился на Ферна и его дочь, да? Два образца крови от разных нападавших смешались, и таким образом в результате компьютерного анализа на экране возникло неузнаваемое лицо.

Сапфировый луч превратил пол у ног Ди в пар и ионы. Охотник даже не дрогнул.

— Почему только ты… в порядке? Разве мы… люди… сотворены не таким же манером? Почему только мы… должны умирать?.. — Раздался звон, точно что-то разбилось, и учитель рухнул на пол.

— Мистер Мейер!

— Держитесь подальше… от меня… — Остановив Лину прежде, чем она кинулась к нему, учитель попытался подняться.

Синий свет вторгся в сумерки, прожигая стены и пол.

Ствол оружия упал.

Затихая, стелился по земле голос, в котором слышались гнев и протест:

— Лина… ты не должна… изучать… историю… аристократии…

Глядя, как грудой распласталась пи иолу пропитавшаяся вонючей сукровицей одежда, Лина спросила Ди:

— И это наша судьба?

Ди молчал. Он слушал голос памяти: Ты мой единственный успех.

— Я завидую тебе.

Как воспринял охотник слова Лины?

— Я так завидую, что даже ненавижу тебя. Ты знаешь, когда нас ждет такой вот конец?

— Нет, не знаю.

С отсутствующим видом Лина обвила рукой шею Квора:

— Я планировала исчезнуть отсюда, но мне еще надо предстать завтра перед экзаменационной комиссией. Ты тоже пойдешь туда, да? Исполняя предсмертное желание мистера Мейера, я скажу им, как сильно ненавижу аристократов. Скажу, что у них нет будущего и нет истории — совсем как у нашей четверки.

Неожиданно Квор отступил от Лины.

Онемев от удивления, Лина кинулась за ним, но Ди поймал девушку за руку:

— Он не хочет, чтобы ты видела его.

Неверной, ковыляющей походкой юноша скрылся в недрах мрака. Пришло и его время.

В голубоватом свете, который, по всей вероятности, будет наполнять эти покои до скончания веков, прекрасный охотник и девушка, напрягая зрение, вглядывались в сумрак — каждый на свой лад свидетельствуя о жестокости судьбы.

* * *

На следующий день трое экзаменаторов, прибывших в деревню ранним утром, выслушали странное предложение несколько бледноватого мэра. Он заявил, что город желает провести экзамен в развалинах замка, некогда принадлежавшего аристократам.

Выбор человека, которому предстоит строить будущее, пройдет в руинах правителей прошлого? Ну как, пронимает?

Комиссия приняла предложение. И вечером подземное помещение наполнилось рассевшимися на стульях людьми, обладающими правом совещательного голоса.

И хотя члены экзаменационной комиссии нахмурились при виде Лины, тем не менее, увидев ее пленительную улыбку, они безропотно заняли свои места. Горожане выстроились за ними.

Досада читалась лишь на лице одного человека — мэра, которого Ди и Лина буквально заставили собрать народ здесь. Если бы комиссия узнала о его отношениях с приемной дочерью, старик вынужден был бы бежать из города, несмотря даже на то, что он был облечен властью. Но дрожь пробирала мэра не от страха перед разоблачением, а от сверхъестественной ауры дампира.

Ди, укрытый мраком, тихо стоял за спиной Лины.

Когда все расселись, Лина грациозно поклонилась, и мэр поднялся с кресла:

— Перед вами представитель деревни Тепеш: Лина Белан: Результат ее проверочных тестов: двенадцать сотен баллов из двенадцати сотен возможных. Отличной работой заслужила она это место перед очами высокой комиссии.

Экзаменаторы изо всех сил старались выглядеть строгими, но выражение их лиц явно смягчилось. Несмотря на то что результаты были переданы им заблаговременно, представление Лины все же внушало благоговение.

— Чудесно. Теперь, до принятия окончательного решения, я должен задать только один вопрос. Какую науку девушка намерена изучать в Столице?

Напряжение охватило собравшихся.

Многие одноклассники знали желание Лины, которое, произнесенное вслух, перечеркнуло бы все будущее претендентки. Впрочем, они не подозревали, что у Лины нет будущего.

Мимолетная тень грусти коснулась глаз застывшего в тени Ди.

— Прежде чем ответить, мне хотелось бы показать вам кое-что.

Люди вздрогнули от неожиданности. Предложение Лины противоречило негласным правилам. Экзамен, который должен был завершиться кратким ответом, грозил растянуться в долгое, нудное дело.

— Когда-то этот замок являлся главным вычислительным центром аристократов, — начала Лина. — В построенном приблизительно пять тысяч лет назад — ну, если точно, пять тысяч сто двадцать семь лет — здании проводились совершенно секретные эксперименты. Пять тысяч лет — это число не кажется вам знакомым? С исторической точки зрения упадок аристократии начался именно в ту эпоху.

Голубой свет колыхнулся. Что пыталась сказать девушка?

Лина подняла правую руку.

Между ней и аудиторией возникло изображение — цветное, двухмерное, но словно бы обладающее глубиной. Люди, понявшие, что видят перед собой тот самый подземный зал, в котором находятся, недоуменно переглянулись.

Поблескивали приборы, уютно устроившиеся во мраке, мелькали чьи-то тени, над пробирками поднимались клубы дыма. На операционных столах лежали обездвиженные дети, а люди в черном изучали данные, бегущие по странным горящим экранам.

— Это запись эксперимента, — объяснила Лина. — Опыты аристократов были попыткой остановить вырождение расы. Однако их наука уже пришла к выводу, что упадок неизбежен, — что означало неминуемый конец. Как же проклинали судьбу те, кто понял это; возможно, они даже погрязли в глубочайшем отчаянии, и представить это нетрудно. — Тут Лина широко улыбнулась. — И вас это радует, правда, аж тепло по душе разливается?

Толпа собравшихся зашевелилась, напряжение спало. Экзаменаторы дружно рассмеялись. Все еще сияющая Лина продолжила:

— Эти эксперименты стали способом борьбы с отчаянием. Если неминуемость краха записана в их генах, подобно буквам, высеченным на межевых столбах, значит, надо только изменить эти гены. Превратить ночь в день, тьму в свет. Стать существами, обладающими большей тягой к жизни, расой с более высокой потенциальной энергией. Вот так вот они начали пробовать генетически скомбинировать людей и вампиров.

Аудитории потребовалось несколько секунд, чтобы осознать важность сообщения Лины.

На этот раз волны потрясения пробежали по морю слушателей. Мэр и один из экзаменаторов даже вскочили.

— Как… откуда ты все это знаешь? Кто ты?

Словно отвечая на вопрос, висящее в пространстве изображение изменилось.

Один за другим рождались уродливые, деформированные дети, мужчины и женщины преображались в нечто, совершенно непохожее на людей. Часть развалин внезапно объяло пламя, посыпались камни кладки.

— Эти опыты проводились тайно, в отдаленном от Столицы районе Фронтира, и легко представить, что означали бы их результаты для многих аристократов. Нам противно даже думать об этом, но и им была отвратительна мысль о скрещивании с людьми. Вы только что видели результат саботажа, скажем так, оппозиционной фракции. Заинтересованные лица тайно бежали из развалин и тихо правили здесь пять тысяч лет.

Экзаменатор хотел что-то сказать, но наткнулся на взгляд Лины — и прикусил язык. В глазах девушки смешались ненависть и печаль, но могло ли из этого горького коктейля родиться неземное блаженство?

— Десять лет назад развалины ожили. Существо чрезвычайной важности, тот, постичь кого трудно даже мне, взял из нашей деревни четырех детей и подверг их тем же процедурам. Почему так поздно? И почему именно этих ребят? Не знаю. Возможно, у вырождения их расы были свои спады и свои подъемы, что-то вроде биоритмов, и настало оптимальное время для того, чтобы начать все сначала. В любом случае дети стали жертвой эксперимента и вернулись в деревню, ничего не зная об этом. Все воспоминания о случившемся стерлись из их памяти, и они не подозревали, что результаты проявятся в их телах десятилетие спустя. Проявятся в виде…

Все взгляды сосредоточились на Лине — и на паре клыков, высунувшихся из уголков ее рта.

Толпа оцепенела. Смертельная тишина повисла над собравшимися, а мэр спрятал лицо в ладонях.

Стерев изображение легким взмахом правой руки, Лина тихо продолжила:

— Да, но теперь все кончено. Четверо детей, повинуясь судьбе, покинут деревню. Даже если такую участь навязал им кто-то другой.

На этом месте своей речи Лина повернулась спиной к зрителям, словно желая, чтобы некто, стоящий во тьме, услышал ее последнее проклятие.

— Больше нет нужды оплакивать их, потому что теперь они наконец поняли. Поняли, что на них надеялись. Что ждали, когда они придут. И хотя сами они не добрались до вершины, но стали ступенькой длинного, очень длинного подъема. Аристократы вымерли, раса людей осталась, — продолжала Лина. — Однако можно ли сказать, что биологически — как в отношении психологии, так и физиологии — человеческие существа стоят выше аристократов? Кто станет утверждать, что значимость особи базируется на высоте биоритмов ее расы? Свирепость и жестокость под стать вампирским, стремление разрушить все, что красивее тебя, — о, эти вещи мне слишком хорошо знакомы.

Пригвожденный к месту ледяными зрачками, мэр побледнел как полотно.

И снова в воздухе возникло изображение.

Люди увидели звезды, сверкающие в черном как смоль, безбрежном океане. Вдалеке искрились еще сотни миллиардов звезд, гигантские спирали туманностей лелеяли множество форм жизни, море атомов водорода дарило существование новым и новым частицам.

— Четверо детей должны были отправиться туда. — Голос Лины звучал так, словно ему пришлось преодолеть огромное расстояние. — Освободившись от черного рока, зависшего над людьми и знатью, они ушли, чтобы соединиться с вселенским сознанием, наивысшей формой «разумной» жизни. Мечта развеялась, но, полагаю, даже сейчас они не скорбят о себе.

Картина резко изменилась.

Тьма быстро рассеивалась, свет наполнял зал. Белое сияние изгнало сумрак, окутало тела, ласково огладило утомленные лица людей, придав им дивный оттенок безмятежности.

— Вот потенциал нового человечества.

Тело девушки засверкало. Лина посмотрела на Ди, потом на сияющих односельчан.

— Народ, раскрывший этот потенциал, существа, препроводившие человеческую расу на уровень выше, — неужели они и впрямь проклятые?

Девушка неожиданно прижала руку к груди. Время пришло. И в голосе ее была гордость:

— Клянусь, мне хотелось бы изучать историю аристократов.

* * *

Едва закончив говорить, Лина упала.

— Не приближайтесь ко мне! Не смотрите! Ди!

Люди замерли там, где застал их крик, а прекрасный юноша опустился на колени возле Лины.

— Просто прикрой мне лицо…

Черный шарф лег на исказившиеся черты.

— Спасибо… Ди… Ты… побудешь рядом? Мне так страшно…

— Я с тобой.

— Там, в хижине… — Лина выдавливала слова, превозмогая боль. — В хижине… белый цветок, который я нашла утром… это… его положил ты, да? Если бы это сделал… кто-то другой… ты не мог… его… не заметить…

— Правильно.

— Я так счастлива… так… счастлива… Всего два человека… заботились… обо мне… Как бы мне хотелось… встретиться… с тем, другим.

— Не разговаривай.

Рука Лины приподнялась — и, прежде чем она начала плавиться и исчезать, Ди нежно пожал ее. Впервые в жизни он сделал это. В первый и последний раз.

— Прощай… Ди. Ох, какой потенциал был… у нас…

Голос стремительно таял вместе с плотью.

Никто не шевелился.

Слепящий свет бросал на пол длинные, длинные тени.

Когда же один тощий мальчишка поднял мокрые от слез глаза, услышав, как открылась и захлопнулась дверь, прекрасного охотника на вампиров уже не было.

* * *

Несколькими днями позже величественный всадник скакал по узкой тропе, с которой юные побеги травы теснили остатки талого снега.

Ночь уже кончилась, но низкие свинцовые тучи окутали саваном восточное небо, не давая слабым лучам дотянуться до земли.

Легкий ветерок трепал полы черного плаща.

Позади всадника жалобно скрипел, приближаясь к деревне, первый утренний электроавтобус.

Впереди, футах в пятнадцати, виднелась маленькая скамья. Пусть и скромная, но это была остановка на линии, соединяющей Фронтир и Столицу.

Заметив лошадь и всадника, худощавый мальчик, сидевший на скамейке, удивленно вскинул глаза. В следующий миг он снова сконфуженно потупился, уставившись на собственные — без перчаток, все в мелких трещинах — руки.

На маленькой дорожной сумке, стоящей рядом с парнишкой, значилось место его назначения, а также имя хозяина — Марко.

Всадник проехал мимо.

Вскоре раздался скрип останавливающегося автобуса.

Подобрав пассажира, автобус вновь набрал ход.

Неожиданно стекло в одном из окон опустилось и мальчик высунул голову наружу. Отчаянно размахивая худой ручкой, он что-то прокричал.

Пронзительный рев двигателя и скрип колес заглушили тонкий голос, но Ди услышал паренька. Вот что он сказал:

— Я еду в Столицу. Буду изучать историю аристократов.

Дунул, словно погнавшись следом за автобусом, ветер.

И Ди вспомнил.

Лицо мальчишки, слушавшего последние слова девушки. Безграничную гордость в его глазах. Лицо того, кто любит.

И Ди понял.

Понял, кто был посланцем, оставлявшим белые цветы и дарившим девушке мечту.

В какой-то момент тучи разошлись, и на губах Ди, глядящего, как исчезает в солнечном сиянии крошечный автобус, забрезжила слабая улыбка.

Если бы мальчик увидел ее, то мог бы до конца своих дней рассказывать людям, что именно он стал тому причиной. Такая это была улыбка.