Первая любовь не длится вечно – я знал это с самого начала.

По крайней мере он понял, что не было никакой «романтической любви» в тех чувствах, что он испытывал. Показать слабые стороны, использовать его… Все это было просто зависимостью от него как от лучшего друга.

И все же, причина, по которой он не может отказаться от этой привязанности – он все еще питал небольшие надежды. Он не должен быть его любовником, достаточно, чтобы он был самым важным человеком в его жизни. Было бы более чем достаточно, если бы он просто мог быть рядом с ним.

~~

Он слышал звук дождя, доносившийся с улицы.

Дождь громко шумел, падая на асфальт, будто сочувствовал его собственному раздражению. Дождь шел уже некоторое время, но даже темная вода не могла смыть тьму в его сердце.

Краем глаза он заметил по телевизору в изакая, куда забежал, чтобы спрятаться от начавшегося дождя, предупреждение о сильных грозах. Изначально он планировал отправиться домой, когда дождь утихнет, но ливень, начавшийся ранним вечером, даже не думал прекращаться, и он понял, что момент, когда можно безопасно уйти, потерян.

… Или, может быть, это только предлог, сказал он себе. По правде говоря, он хотел отложить возвращение в комнату, полную воспоминаний о нем, насколько возможно.

И в самой глубине его депрессии неплохо было опрокинуть парочку стаканов саке, но прямо сейчас он чувствовал некий дискомфорт в желудке, употребление большого количества спиртного не прошло бесследно. С другой стороны, голова у него не болела. Он поморщился и попробовал перевернуться, отметив странное ощущение около щеки.

—Где… я?

Медленно приподнявшись с мягкой постели, Ёкодзава Такафуми нахмурился в замешательстве, поскольку то, что он видел вокруг, ту комнату, в которой он находился, он никогда не видел раньше. Это не был ни его собственный дом, ни кого-либо из его друзей.

Простая, но сбалансированная обстановка говорила о бизнес-отеле, но все же он не помнил, чтобы регистрировался в гостинице или где-то еще. Последним, что он помнил, было решение остаться в изакая, потому что дождь не прекращался.

—Я не могу вспомнить…

Единственным, что он помнил четко среди остальных расплывчатых воспоминаний, были слова бармена, обеспокоенного тем, что он пил слишком много. В любом случае, он должен был избавиться от похмелья и быстро, иначе совсем не сможет думать.

Он никогда в жизни так не пил, ведь его заботой всегда было присматривать за единственным человеком, который любил напиваться. Он даже и не думал, что однажды проснется и не сможет ничего вспомнить.

Качнув головой, он слегка пришел в себя, несколько раз моргнул и протер заспанные глаза. Именно в этот момент он обнаружил нечто странное.

—…

Хотя он и не помнил, как раздевался, почему-то он был совершенно голым. Вообще-то, он почти никогда не спал обнаженным и из любопытства приподнял одеяло.

—?!

Обнаружив, что на нем действительно ничего нет, он заволновался и быстро прикрылся.

Возможно, он просто напился и разделся на автомате, побросав одежду куда попало. Убеждая себя в этом, он оглядел комнату, но не нашел ни единого носка, не говоря уже о нижнем белье.

Найдя свои боксеры под кроватью, он протянул руку, сцапал их и спрятал под одеялом, облегченно выдохнув. Это большая разница, носить хотя бы нижнее белье или же вообще ничего!

Также он заметил еще кое-что, когда оглядывался – шум воды в душе. Наверное, во сне он принял его за дождь.

Но возникла проблема: если шумит вода… значит, в душе кто-то есть.

Никогда в жизни он не продолжал случайное знакомство в отеле, как сейчас. Наоборот, он был твердо против отношений с незнакомцами. Но, когда он задумался о своем состоянии прошлой ночью, он признал, что не было бы ничего странного, если бы события развивались подобным образом, ведь он был неосторожен…

Пока он сидел, переживая и обдумывая, шум воды внезапно прекратился.

—…….!

Он задержал дыхание и приготовился к тому, чтобы объяснить все той женщине, что выйдет из душа. Пока он не знал, почему они здесь, он считал, что как мужчина, должен взять всю ответственность на себя.

Ёкодзава перебрал в мозгу десяток вариантов, но мысли застопорились, когда человек, вышедший из душа в халате, оказался мужчиной.

—О, ты проснулся. Как похмелье?

Тем беспечно вопрошающим, с волос которого капала вода, оказался не кто иной, как главный редактор первого журнала «Дзяпун» издательства «Марукава» Киришима Дзен.

Его идеально сбалансированные и расположенные миндалевидные глаза и тонкие губы, общее выражение его лица однозначно давало понять, что он проснулся не только что.

Ёкодзава делал все возможное, чтобы заставить себя осознать все, спросив при этом дрожащим голосом:

—П-почему ты здесь…?!

Он не мог понять, с какой стати он находится здесь, в этом гостиничном номере, совершенно голый, с кем-то, с кем он обычно даже не заговаривал за пределами издательства.

Киришима хладнокровно сохранил лицо перед ошарашенным Ёкодзавой.

—Что с тобой? Ты пытаешься сказать, что ничего не помнишь о прошлой ночи? Оглядись, и я уверен, что ты все поймешь.

—Оглядеться?

При любых других обстоятельствах его гнев уже вскинулся бы на высокомерного Киришиму с его тонкими губами, но сейчас у него не было такой свободы действий. Будь это манга или телевизионная дорама, все можно было бы оправдать завязкой сюжета, в котором два человека выпили и спали вместе – но обычно это мужчина и женщина, а здесь оба мужчины.

…Но в то время, как он хотел отказаться от этой идеи на этих основаниях, его дара убеждения хватало сейчас только на то, что он не помнил ничего.

Ёкодзава всегда считал, что он не гей, и все же человек, в которого он был безнадежно влюблен все эти годы, был мужчиной. Что означало - препятствие к гомосексуальности для него было существенно ниже, чем для полного гетеросексуала.

В настоящее время, главной целью было вспомнить, что он делал предыдущим вечером. Он лихорадочно обшаривал свои туманные воспоминания и вернулся к тому моменту, когда вышел из кабинета…

~~

Вчера был худший день его жизни.

После того, как он был вынужден отказаться от своей любви, за которую цеплялся так долго, не в силах отпустить, он направился в изакая по пути домой с работы. Опустошая стакан за стаканом, он мало думал о вкусе, просто желая напиться. Сейчас он вспомнил, что Киришиме случилось оказаться в том же баре.

—Киришима-сан, что Вы здесь делаете?

—Искал место, чтобы спрятаться от дождя и заодно там же перекусить… Эй, Вам не кажется, что не стоит больше пить?

—Конечно, нет. Что, Вы один? Садитесь, - Ёкодзава пригласил Киришиму и обратился к бармену:

—Эй, можно мне еще один? Хотя подожди, лучше два.

Они редко пили вместе, как сейчас, даже если и встречались за пределами издательства, поэтому, возможно, он был просто немного одинок и искал компании. Независимо от того, что им двигало, Ёкодзава заставил Киришиму сесть рядом. Возможно, осознав, что бесполезно спорить с пьяным, редактор сел и присоединился к Такафуми в его желании напиться с горя.

Он вспомнил, как они обсуждали, как хорошо идут продажи одного из новых авторов, сошлись во мнении о том, что рукописи с исправлениями возвращаются недостаточно быстро, жаловались, что популярный автор откладывает все и тормозит работу - все эти мелкие проблемы, которые обычно не выносятся за пороги отделов, в этот раз обсуждались открыто.

Но после этого ... он не мог вспомнить.

—Значит, ты действительно не помнишь ничего?

Подняв голову в ответ на неожиданный комментарий, Ёкодзава обнаружил, что Киришима закончил одеваться, в то время как он был в глубокой задумчивости. В качестве последнего штриха, на запястье скользнули часы. Глядя на стройную фигуру, Ёкодзава вдруг внезапно осознал, что он сонно-лохматый, небритый и все еще очень голый.

—Мда… это неудивительно, если я действительно столько выпил.

Когда он извинялся, Киришима бросил на него веселый взгляд и поддразнил его же словами с прошлой ночи.

—Правда, что ли? После того, как ты ответил «Конечно, нет!» на мой вопрос, не много ли ты пьешь?

—Это было…

Попытки Ёкодзавы вспомнить, как он сказал что-то подобное, были результатом коварного плана Киришимы. Тем не менее, Ёкодзаве просто было некуда деться.

—Ну, я полагаю, люди из отдела продаж действительно иногда хотят напиться. Но вовлечение в пьянку других иногда причиняет неудобства, так что будь немного осторожен в будущем.

—Я это понимаю достаточно хорошо, не нужно мне говорить. Большое спасибо.

—Прими это как совет, я говорю без всякой задней мысли.

—Ч-что ты делаешь?!

Киришима шагнул вперед и взъерошил волосы Ёкодзавы; в момент, когда Ёкодзава отодвинулся и сбросил руку, память услужливо подкинула ему воспоминания об ощущении этих пальцев в волосах.

Это был не первый раз, когда его трогали эти пальцы – он чувствовал это. Воспоминания кожи были доказательством того, что он соприкасался с другим человеком.

Он не хотел принимать эту мысль… но они, наверное, сделали это. Ёкодзава чувствовал, как по телу поднимается жар по мере осознания этой мысли. Было страшно зайти дальше, представить хоть сколь-нибудь подробно, что случилось… Как ни посмотри, картина нерадостная.

—Что с тобой, ты стал таким тихим? Вспоминаешь ту ночь, что у нас была?

Снявши голову, по волосам не плачут. В данный момент для Ёкодзавы самым важным было знать, был он сверху… или снизу.

Он не чувствовал какого-либо конкретного дискомфорта или странности, поэтому они могли и не заходить до конца. И хотя он не мог представить себе, как соблазняет Киришиму, еще меньше он склонялся к варианту, что оказался снизу.

Но более того, настоящим шоком было осознать, что Киришима вообще может иметь такие отношения. Они не были близки, поэтому, конечно, они ничего не знали о личной жизни друг друга, но, заметив, что он носил кольцо на левом безымянном пальце, Ёкодзава предполагал, что он был женат. Действительно ли они что-то сделали?

—Могу я кое-что спросить?

—Зависит от вопроса.

Понимая, что на прямой вопрос он не получит честного ответа, Ёкодзава спросил:

—Ты гей?

—А ты нет?

—Конечно, нет!

Рефлекторный отрицательный ответ в связи с тем, что он действительно никогда не считал себя геем до этого. В конце-концов, он влюбился всего в одного человека того же пола. И в целом, он никогда не понял бы, будь это мужчины вообще или Такано в частности.

Когда они впервые встретились, у Ёкодзавы была девушка. Но он всегда чувствовал себя более комфортно, проводя время с Такано, чем со своей девушкой, и вскоре их отношения переросли в нечастые встречи, а затем и исчезли вовсе. С тех пор у него не было долгих отношений. Многие достаточно часто обращали на него внимание, но он не делал никаких шагов навстречу.

—Что за ответ? Прошлой ночью ты выболтал все о том, что твое сердце разбил другой мужчина. Как думаешь, сколько раз я выслушал, что ты хотел бы пойти дальше и тому подобное?

—Это я сказал?!

От слов Киришимы кровь стыла в жилах. Вот черт, как много он наговорил? Большая проблема, если он проговорил имена Такано или Онодеры вслух…

—Ты серьезно ничего не помнишь, верно? Ты был дико раздражен, говорил что-то вроде «Я могу сделать его намного счастливее, чем этот…» и «Ты так не думаешь?». Но в любом случае, не переживай. Ты не называл имен.

—Не называл?

То, как он ухватился за эти утешительные слова Киришимы, было так мило и трогательно.

Возможно, он выглядел слишком отчаявшимся. Киришима фыркнул, близко рассматривая Ёкодзаву:

—Не спрашивай, глядя так жалобно, это правда. Ты не сказал, кто этот мужчина. Но, учитывая, как много ты работаешь, я могу предположить, что он работает в издательстве, так?

—К-конечно… нет!

Он вздрогнул, как от холода, бесстрастно посмотрел на Киришиму и солгал сквозь зубы. Он мог аплодировать себе за то, что узнал это все и до сих пор не заикается.

—Но это был мужчина, верно? Человек, к которому у тебя были чувства все это время?

—Это…

Он не мог вспомнить, как много выболтал предыдущим вечером, но, учитывая уверенность, с которой рассуждал Киришима, маловероятно, что он задавал наводящие вопросы.

—Это не одна из тех книг, что выпускает отдел «Сапфир», так что не думай сказать мне «Ой, так получилось, что человек, в которого я влюбился, оказался парнем». Не верю, что у тебя могут быть романтические чувства к мужчине без чего бы то ни было в самом начале. Если бы ты не был геем – ты не переживал бы так.

Видя, что плечи Киришимы трясутся от смеха, с которым он дразнил Ёкодзаву, Ёкодзава бездумно повысил голос:

—Пере… Кто сказал, что я переживаю, и вообще, какого черта мы говорим обо мне?! Я задал вопрос тебе!

Учитывая, что он ничего не помнил, сказанное Киришимой ставило его в неловкое положение. А если это все окажется правдой – он сгорит со стыда.

Он абсолютно точно понимал, что его просто дразнят, но никак не мог себя контролировать, когда дело касалось Киришимы, эмоции брали над ним верх.

—Почему же, я просто не думал, что ты хочешь знать обо мне настолько много. На самом деле – мне не особо важно. Меня привлекают волевые люди, независимо от пола.

Видимо, для Киришимы это не было сложностью, и Ёкодзава лишился возможности определить, что было правдой, а что фикцией.

—Ты уверен, что не по мужской части? По-моему, ты мог бы быть главным призом в школе для мальчиков.

—Что за…

Ёкодзава чувствовал унижение, медленно ворочающееся внутри, интуитивно осознавал, что Киришима имел в виду «Любой парень согласится на тебя…». Но он понимал, что, если повысит голос и утратит контроль над собой, он проиграет. Он все еще хотел небольшой мести и саркастически спросил:

—А как насчет тебя? Кто-то согласился?

—Ты вообще о чем? Ты сам цеплялся за меня и просил, чтобы я не оставлял тебя одного.

—Пусть в аду станет холодно, если я когда-либо сказал что-то подобное!

На резкие возражения Ёкодзавы Киришима вкрадчиво уточнил:

—Ты действительно это утверждаешь, хотя даже не можешь ничего вспомнить? Если ты так уверен – покопайся в воспоминаниях еще чуть-чуть, а потом говори.

—…

Не дав Такафуми вымолвить ни слова, Киришима поддел его подбородок пальцем, заставив посмотреть выше, и холодно произнес:

—Люблю разговаривать с гордыми парнями вроде тебя и сбивать с них спесь.

—Заткнись! Не будь таким самодовольным!

Ёкодзава позволил гневу взять над собой верх и попытался, вцепившись в Киришиму, толкнуть его вниз. Но прежде, чем он успел ухватиться за воротник халата, обнаружил, что его рука вытянута в сторону, а он сам распластался на кровати на животе.

—Боюсь, я не могу мириться с насилием.

—Эй-эй-эй, черт побери! От-отпусти меня!

Ёкодзава стонал от боли при любом движении Киришимы, он никогда не думал, что будет так легко побежден, и чем больше боролся, тем сильнее ощущалась боль.

—Тебе действительно не стоит недооценивать людей: кто знает, какие козыри прячут в рукавах те, кто выглядит слабее тебя.

—Не нуждаюсь в твоих нотациях, и дай мне уже подняться!

Учитывая то, как быстро отреагировал этот парень, вероятно, что он занимался какими-то боевыми искусствами, но Ёкодзаве действительно было в тот момент абсолютно все равно.

После очередного нетерпеливого, но болезненного рывка, Киришима, наконец, отпустил его.

—Смотри-ка, суровый начальник отдела продаж и не может одержать верх? Тебе далеко до меня.

—Черт побери!

Снова сев, Ёкодзава принялся растирать ноющие суставы, яростно глядя на Киришиму, который пристально смотрел на руки Такафуми на бедрах.

Хотя редактор выглядел стройным, даже худощавым в этом костюме, было очевидно, что под ним вполне тренированное тело. Грудь под пиджаком была плотной, рубашка не провисала, вообще вся одежда подчеркивала фигуру.

Нда уж, в сравнении с Киришимой, Такафуми, внешний вид и слова которого никак не сочетались между собой, выглядел, мягко говоря, не фонтан. Но он мог сделать чуть больше, чем просто сидеть, занимаясь самоуничижением.

—Кстати, добавлю, что происходящее не имеет ничего общего с правдой, так что не пробуй шантажировать. Между прочим, это касается и мужчин, и женщин.

—Что, прости?

—Я говорю, важнее то, что внутри. Ах да, твой костюм висит здесь.

Киришима постучал пальцем по дверце шкафа.

—Тебе стоило бы воспользоваться шансом и выспаться до времени выписки. Голова, наверное, все еще гудит?

Он потрудился повесить костюм Ёкодзавы… что было всего лишь проявлением педантичной аккуратности.

—И что теперь?

—Лично я возвращаюсь к себе. Я уже оплатил номер, так что все, что тебе нужно сделать – это вернуть электронный ключ.

Оставаться вдвоем и дальше было бы неловко, так что Ёкодзава был рад, что Киришима ушел первым; его приводила в уныние одна мысль о том, что им пришлось бы выписываться одновременно.

В тот момент единственный возможный вопрос вдребезги разрушил его хрупкое спокойствие:

—Минутку, что насчет вчерашнего счета?

Ёкодзава не мог вспомнить, оставил ли он кошелек в баре или же еще где-нибудь, но, учитывая, что он сидел здесь прямо сейчас – либо он платил, но не запомнил… либо не платил вообще.

—Разве не очевидно? Разумеется, я оплатил его. Ты выпил столько, что не мог ровно идти по прямой; кстати, затолкать твою задницу в такси тоже было весьма проблематично.

—Тогда, может, тебе стоило просто оставить меня в покое?

Если бы он так поступил, Ёкодзаве не пришлось бы выслушивать его жалобы, да и вообще, ничего бы не произошло. Но в данный момент возможное развитие событий хоть и казалось правильным, но ничем не могло помочь.

—Не похоже, что у меня был выбор, тебе так не кажется? Мне понравился тот бар, и я был бы зол, если бы меня выгнали только потому, что ты напился и что-нибудь устроил.

—Ой, ну тогда я очень извиняюсь.

Слушая равнодушные извинения, Киришима достал бумажник и вытащил длинный чек.

—Ознакомься со своей частью счета.

—Как раз собирался! Думаешь, я хочу быть должен тебе чт… Черт побери, что это за сумма?!

Набор цифр, что обнаружился в конце чека, был много больше, чем обычно при посещении бара. Он потратил на алкоголь за одну ночь больше, чем раньше тратил за месяц.

Заметив, как побелело лицо Ёкодзавы, Киришима воспользовался шансом объяснить огромность суммы:

—Знаешь, ты не заказывал ничего, кроме действительно дорогого элитного спиртного. Вот почему я предложил тебе успокоиться.

—…

В ту секунду, как Ёкодзава хотел спросить, почему его не попытались жестко остановить, он понял, что это вообще-то не было заботой Киришимы. И даже если бы он попытался, Такафуми предпочел бы не услышать.

—Предлагаю компромисс: оплатить пополам. В любом случае, я уже потратил больше, чем ты.

—Не нуждаюсь в твоей жалости! Я оплачу все, что заказал!

Это было его правилом, заботиться о себе только самостоятельно, пусть это и требовало усилий. К его сожалению, Киришима видел его насквозь и усмехнулся:

—Не будь таким упрямым. Ты побледнел, когда увидел счет! Так что будь хорошим мальчиком и делай, как я предлагаю.

—Ты…

С этой точки зрения, согласиться было унизительно, но с другой стороны, говоря по правде, его кошельку был бы нанесен значительный урон. Тем не менее, он хотел урегулировать этот вопрос должным образом. Если бы отношения между ними были более близкими, они могли бы решить проблему, встретившись в следующий раз. Вот только имеющиеся отношения Ёкодзавы и Киришимы не выходили за предел «работы в одной компании».

К сожалению, у Такафуми не было с собой достаточно денег, чтобы выплатить все за раз, что означало, что он будет обязан Киришиме.

—Просто подожди до дня зарплаты, ладно? Как только у меня будут деньги, я верну тебе все в полном объеме.

—Я же сказал, я не возражаю, чтобы оплатить поровну. Ты действительно хочешь быть должен мне так много?

—Я всего лишь не хочу чувствовать себя обязанным потом.

—Оу, ну ладно. Здорово, что ты так ответственен. Пожалуй, я приму твое предложение и соглашусь на оплату позже… и ах да, я забыл еще кое-что. До тех пор будешь работать, как мой слуга.

—Прости, что?

Ёкодзава не ожидал такой резкой смены темы разговора и несколько раз быстро моргнул.

Видя озадаченное выражение его лица, Киришима пояснил медленно, будто давая распоряжения в отделе:

—Я сказал это, а ты не имеешь ничего против.

—А, собственно, почему я должен это делать?

Он не понимал, о чем говорит этот парень. Даже учитывая то, о чем они спорили ранее, Ёкодзава не мог обнаружить связь.

—Потому что на твоем счету один огромный долг. Привлечь меня в свою пьянку, заставить слушать твое нытье, а затем еще и оплатить счет, и присматривать за твоей пьяной задницей – только этого уже достаточно.

Не имея возможности возразить, Такафуми только и мог, что сидеть тихо.

—К тому же, я уверен, что ты не хочешь, чтобы некие смущающие фотографии стали достоянием общественности.

—Фотографии…?

В таком контексте невозможно было понять, чьи это фотографии, и насколько они «смущающие», но по позвоночнику Ёкодзавы пробежал холодок.

—Будь уверен, конечно, они с прошлой ночи.

—Чт… Когда ты их сделал?!

—Думаю, ты можешь догадаться сам. Ты же работаешь в издательстве, используй каплю воображения.

—Заткнись! Удали их, сейчас же!

Он вскочил с кровати и потянулся за телефоном Киришимы, который тот держал в руке, но редактор шагнул в сторону, оставив Ёкодзаву в дураках.

—С чего бы мне так бездумно их уничтожить? Если хочешь, чтобы я их стер, просто делай, что я говорю, и не спорь. Удалю, когда наиграюсь в господина и слугу.

—О чем ты, черт побери, думаешь?!

Он никогда бы не подумал, что кто-то, занимающий пост Главного Редактора, может опуститься до подобных угроз.

—Кто знает, кто знает… Ты правда думаешь, что я раскрою все свои скрытые мотивы только потому, что ты спросил? Допустим, было весело наблюдать за тем, как смущенно ты выглядел~

—По-подожди! ЭЙ!!!

Но Киришима уже ушел, оставив только те дразнящие слова звенеть в ушах Ёкодзавы. Такафуми даже не мог последовать за ним, поскольку все еще был не одет.

—Это действительно ужасно… - простонал Ёкодзава, оставшись один в тихой комнате лишь в нижнем белье.

Буря, начавшаяся предыдущим вечером, сошла на нет к утру. Небо после грозы было голубым и чистым, а желудок Ёкодзавы, словно в насмешку, приносил страдания своему хозяину.

Киришима посоветовал ему выспаться до времени выписки, но Такафуми был не настолько беспечно равнодушен, чтобы просто уснуть в том возбужденном состоянии. Он принял душ, чтобы окончательно стряхнуть с себя усталость, и по прошествии едва ли часа после ухода Киришимы, Ёкодзава тоже выписался.

Костюм, что он нашел в шкафу, был обработан в химчистке, но, тем не менее, что бы сказали сотрудники в отделе, увидев начальника в том же костюме, что и днем ранее? Учитывая также, что ему нужно покормить кошку, Ёкодзава решил заскочить домой перед тем, как отправиться в издательство.

По пути он зашел в аптеку, купил пару энергетиков и выпил их, понимая, что хоть ненадолго, но они помогут вернуть бодрость.

—Апчхи!

Мужчина, шедший перед Такафуми, чихнул уже несколько раз. Неужели снова эпидемия простуды? Возможно, причина, по которой Ёкодзава чувствовал себя не ахти как, заключалась не в алкоголе, а в том, что он начал простывать. Решив для профилактики выпить немного лекарств, которые он хранил в своем столе как раз на такой случай, мужчина протянул руку, чтобы придержать двери лифта, начавшие закрываться.

—Подождите!

—Ах… Д-доброе утро…

—!

Тем, кто шел перед ним, чихая, оказался не кто иной, как новичок из редакционного отдела «Изумруд» Онодера Рицу. Он, определенно, не был тем человеком, кого Ёкодзава хотел бы видеть. Такафуми поморщился и перевел равнодушный взгляд на двери лифта.

—Оу. Это ты. Не горю желанием видеть первым с утра именно тебя.

—Простите…

Конечно, Онодера, возможно, не хотел видеть и его тоже, но было редким удовольствием подколоть того, кто оказался соперником в любви. Не вынеся тишины, что повисла в лифте, Ёкодзава нарушил ее:

—Для редактора ты пришел слишком рано. Или ты работаешь настолько медленно, что приходится приходить рано?

Но Онодера не ответил на сарказм с присущей эмоциональностью:

—Это не так. Я должен внести предложение о новом проекте, начиная со следующего выпуска. Я полагал, что сделать это раньше было бы лучше…

—Тебе не кажется, что не стоит быть настолько фанатично преданным работе, которая тебе не нравится? Может, следовало бы все же написать заявление о переводе в литературный отдел?

В словах не было ни сарказма, ни желания поддразнить, Ёкодзава действительно считал, что если ты ненавидишь то, что делаешь – нет смысла продолжать.

Разумеется, не каждый мог найти себе дело, которое устраивало бы полностью, но была возможность найти работу, которая приносила бы большее удовлетворение и карьерный рост. Они не несмышленые детишки, и если ты не можешь изменить свое отношение к работе, продолжать ее было бы неуважительно к коллегам и не очень успешно в итоге.

—Ой! Эээ… Я чувствую… чувствую, что хотел бы попробовать свои силы в редактировании манги!

Онодера вздрогнул, его дыхание участилось, и обратился к Такафуми:

—Я знаю, что мне еще многому нужно учиться, и был бы очень признателен, если бы Вы могли мне немного помочь. Ч-честно говоря, мы с Вами не очень хорошо ладим, но Такано-сан говорит, что Вы очень целеустремленный во всем, что касается работы.

Чтобы Онодера сказал что-то вроде этого по собственному желанию?? Наверняка, сегодня пойдет красный снег.

Когда этот парень попал в издательство «Марукава», он относился к манге пренебрежительно. Наверное, назначение в «Изумруд» поспособствовало тому, что он пересмотрел свои взгляды.

… Или, возможно, это все благодаря влиянию Такано.

Боль, притупившаяся ощущением похмелья, вновь взрезала сердце Ёкодзавы. Полузажившая рана снова запульсировала. Пытаясь все скрыть, он высокомерно произнес:

—Разумеется, я помогу. Но кому-то вроде тебя еще слишком рано просить моего совета!

Онодера негромко вздохнул, а Такафуми внезапно осознал, что говорит слово в слово то, что Киришима ранее. Возможно, это все из-за того, что он неважно себя чувствует, да еще и вынужден лицезреть Онодеру с утра пораньше. Поняв, что не самым разумным было сорваться на новичка, он немного смягчил следующие слова. Онодера, только услышав, что к нему снова обращаются, отпрянул.

—Что ж, хоть мне и не хочется, но я признаю: ты хорошо справляешься со своей работой.

—!

Онодера был явно потрясен словами Такафуми. Лифт остановился на третьем этаже, створки разъехались. Бросив взгляд на редактора, Ёкодзава вышел. Хотя кабинеты работников отдела «Изумруд», ответственных за сёдзё-мангу, находились на четвертом этаже, Онодера вышел следом.

—Идея нового проекта определенно неплоха. С ней действительно можно хорошо поработать.

—А?

—Но если ты его провалишь – будет очень неприятно. Я сомневаюсь, можешь ли ты с этим справиться, но как бы то ни было, я буду сотрудничать. Потому что это моя работа.

Онодера удивленно распахнул глаза и, растерявшись, поклонился:

—О, хорошо! Я буду с нетерпением ждать совместной работы!

—Ах да, и еще одно.

Он должен был точно знать – должен был удостовериться. Если он упустит этот шанс, точно больше не сможет поговорить с ним наедине. Да собственно, он и не захочет. Такафуми глубоко вздохнул и спросил, стараясь не выдать эмоций:

—Ты любишь Масамунэ?

—!

Такано рассказал все о своих чувствах днем ранее, однозначно дав понять, что у Ёкодзавы нет ни единого шанса. Но Такафуми все еще не знал, что чувствует Онодера.

Парень, казалось бы, проявлял некий интерес – но он обязан был подтвердить, совпадают или нет его чувства с чувствами Такано.

После долгого, почти мучительно тяжелого молчания Онодера быстро кивнул, покраснев:

—…Да.

Ёкодзава медленно моргнул.

—Не так важно, что ты чувствуешь, но… если ты причинишь ему боль, я, не колеблясь, верну его себе. Просто имей это в виду.

Он оставил ошарашенного Онодеру там же, где тот и стоял, и направился к кабинетам отдела продаж. Он слышал, как двери лифта за его спиной открылись и закрылись снова. Такафуми прошел по совершенно пустому этажу и упал в свое офисное кресло. Уткнувшись лицом в ладони, он тихо прошептал:

—…Что, черт побери, я делаю?...

Вообще-то, это не было объявлением вражды, он просто хотел подтолкнуть Онодеру. Если бы Ёкодзава действительно хотел вернуть Такано, его слова имели бы негативные последствия для него же самого в первую очередь.

Возможно, он протянул парню руку помощи потому, что чувствовал: Онодера был абсолютно, по-настоящему серьезен. Колебания и сомнения пропали с его лица.

Между ними… возможно, что-то произошло предыдущей ночью, Ёкодзава был почти уверен.

—…Может быть, кто-то вроде Онодеры подходит ему больше.

Для парня, который совершал необдуманные поступки и мог впасть в глубочайшую депрессию, встречаться с кем-то выглядело как проявление слабости, но чистые, незамутненные чувства, что мог предложить Онодера… наверное, действительно возымеют результат.

Он просто хотел, чтобы Такано был счастлив. Именно потому, что он знал, как плохо было ему раньше, Ёкодзава хотел этого больше, чем кто-либо в целом мире. Хотя он безумно хотел быть единственным, кто сделает его счастливым, в этом не было смысла, пока Такано считал иначе.

—… Что ж, время и поработать.

На Ёкодзаву было не похоже вот так сидеть и страдать вечно. Если он полностью погрузится в работу, тупая ноющая боль в груди рано или поздно исчезнет.

Заставив себя собраться, подняв спинку кресла, что вызвало протестующий скрип, Такафуми открыл свой ноутбук и включил его.

Никто из его подчиненных не хотел приближаться к Ёкодзаве на время, большее, чем это было необходимо, учитывая, что с утра он работал весьма яростно. Собственно, он и сам не был настроен поддержать светские беседы, считая, что время и место им – после работы и за пределами отдела, поэтому с чистой совестью закопался в документы до конца рабочего дня.

—Черт!

Каждый раз, как он хоть немного шевелился, свеженакрахмаленная рубашка напоминала о том, что он хотел забыть: почему он вынужден был готовить одежду утром, а не с вечера. А учитывая, что он вряд ли мог кому-то пожаловаться на то, что видел Главного Редактора в халате – приходилось страдать в одиночестве.

В попытке забыться Ёкодзава натурально набросился на свою работу, заканчивая одно дело за другим. Он уже подготовил документы для предстоящего в конце недели совещания с полиграфическим отделом, и, учитывая, что в связи с выходом нового тома одной из книжных серий было решено перевыпустить еще один тираж предыдущих томов, финансовый прогноз был немаловажен.

—Так, единственное, что осталось… это то самое предложение, мда…

Работой отдела Ёкодзавы, по большому счету, было увеличение популярности, а как следствие и продаж, комиксов, в данный момент самым важным проектом была серия «Кан». Работа заключалась не только в поддержании интереса к грядущей экранизации, но и в обеспечении продажи двух новых томов с тем же успехом, что и предыдущих. Продажи книг и журналов были обязанностью отдела продаж.

Часть финансов пошла на рекламу экранизации, из-за чего была увеличена численность сотрудников, и, как следствие, выросли производительность труда и общие затраты. Если бы чистый доход не покрывал эти предельные затраты, в них не было бы смысла. Для того чтобы поддерживать популярность серии, нужно постоянно выпускать что-то новое, связанное с ней напрямую или косвенно.

Независимо от того, хорошо продавалась серия или нет, только работники отдела продаж были теми, кто всегда говорил «Продавайте больше!». А для выполнения этого они сами работали как ломовые лошади, днем и ночью. И хотя по общему признанию, при такой работе едва можно выкроить минутку и вздохнуть свободно, Ёкодзава считал, что эта работа ему очень подходит.

Он выбрал для работы издательское дело по одной простой причине – он любил книги. Учитывая, что он никогда не хотел принимать участия в создании книг, как, например, автор или редактор, он изначально был предназначен для работы в какой-нибудь торговой фирме. Тем не менее, в один прекрасный день он случайно увидел по телевизору ролик про работу отдела продаж в издательстве, что полностью изменило его взгляды. В конце концов, было не особо трудной задачей встречаться с людьми, а, если он собирается им что-то продавать, он может хорошо продавать то, что ему и самому нравится – именно так Ёкодзава и рассматривал эту ситуацию.

В то время это было импульсивное решение, но даже сейчас он чувствовал, что сделал правильный выбор. Он чувствовал, что занимается стоящим делом, и работа в таком месте, как издательство «Марукава», полном амбициозных и целеустремленных людей, была действительно приятна такому волевому человеку, как Такафуми.

—…Хм?

В процессе сбора воедино документов из разных отделов Ёкодзава понял, что у него отсутствуют данные о рекламных кампаниях, начинающихся в следующем месяце. Отдел продаж отвечал за заказ и получение всех рекламных материалов, вроде постеров и разнообразных предметов, но без черновых вариантов изображений, которые готовит отдел редактирования, это было невозможно.

Ёкодзава обратился к парню, что сидел по диагонали от него, подчиненному, что только что положил телефонную трубку:

—Эй, Хэнми! Мы получили данные о рекламных кампаниях от людей из «Дзяпун»?

—Нет, еще нет. Они должны были прислать их на этой неделе, но…

—На этой неделе? Они понимают, что сейчас уже пятница? Не говори мне, что они имели в виду вечер воскресенья или что-то в этом роде, ладно? Сходи к ним и, по необходимости, надери там всем их ленивые задницы. Не все можно уладить телефонным разговором.

—Х-хорошо, сэр!

Хэнми быстро вскочил, услышав сердитого Ёкодзаву, который был жестче, чем обычно.

Размышляя, что ему стоит поддержать парня в этом задании, Такафуми скользнул взглядом по этажу – и был поражен, увидев Киришиму у входа в отдел.

—Гх!

Хэнми, который как раз шел в редакционный отдел журнала «Дзяпун», запаниковал и бросился к Киришиме:

—Киришима-сан, вот так неожиданность! Вы редко спускаетесь в отдел продаж, я как раз шел к Вам!

Другие сотрудники постепенно появлялись рядом, интересуясь, почему Главный Редактор Киришима спустился в отдел продаж.

—Я просто занес данные о рекламных кампаниях. К сожалению, обработка заняла так много времени. Один из наших сотрудников собирался отправить их некоторое время назад, но отвлекся на другие документы, и мы только что обнаружили это.

Он передал диск с данными Хэнми.

—Спасибо, сожалею, что Главному Редактору пришлось самому это доставлять…

—Нет-нет, в любом случае мне было по пути.

—По пути?

Хэнми немного запутался в словах Киришимы. Не было ничего удивительного в том, что вероятность того, что Хэнми догадается об истинной причине прихода Киришимы, была крайне мала.

У Ёкодзавы было плохое предчувствие, он отвернулся, избегая встречаться с Киришимой взглядом, делая вид, что сосредоточен на экране компьютера. Естественно, такие детские уловки не могли возыметь эффект, и Киришима легко нашел его.

—Ах, вот он где. Ёкодзава, идем, мы собирались выпить.

—?!

Весь этаж взорвался громким шепотом всех тех, кто не мог поверить, что Киришима пришел только для того, чтобы пригласить Ёкодзаву, с которым никогда не имел никаких отношений вне работы. А учитывая, как горячо они спорили на нескольких совещаниях, многие считали, что они недолюбливают друг друга.

Вышагивая к столу Ёкодзавы, Киришима повторил приглашение еще раз.

—Разве ты меня не слышал? Я сказал, пошли выпьем.

—Вообще-то я работаю.

Это была крохотная попытка воспротивиться, но Киришима только насмешливо фыркнул:

—Ха? Не может быть, чтобы из всех людей именно ты не уложился по времени. Какого черта ты делал весь день?

—Заткнись! Это работа на следующую неделю!

Как только слова сорвались с губ, он понял, что сказал это зря. Выражение лица Киришимы, когда он, глядя сверху вниз, снова усмехнулся, бесило как ничто и никогда.

—Вот и сделай ее на следующей неделе. А твои сотрудники сегодня смогут работать явно лучше, если над душой не будет стоять крикун вроде тебя. Верно?

Хэнми, который наблюдал за ними с нескрываемым интересом, взволнованно ответил на последний вопрос, который и предназначался ему:

—А? Ах, ну… это…

То, что он ничего не отрицал… означало, что он согласился, по крайней мере частично.

Когда Ёкодзава сурово посмотрел на Хэнми, Киришима подался вперед и взъерошил волосы Такафуми.

—Какого хрена ты творишь?!

—Прекрати пугать своих подчиненных. У тебя такое страшное лицо! Дай им отдохнуть. А сейчас соберись уже и пошли отсюда.

—С какой стати я пойду с тобой?

Ему наскучила эта игра на публику. Киришима предпочел не заметить недовольного выражения лица своего собеседника.

—Не веди себя как ребенок. Не говори, что ты уже забыл о сегодняшнем ут-

—!

Ёкодзава резко выдвинулся из-за стола, скрипнув стулом по полу, чтобы заглушить слова Киришимы. Он никогда не думал, что Киришима может попробовать поставить под угрозу его непререкаемый авторитет. И прежде, чем редактор наговорил бы еще глупостей, Такафуми повысил голос и заговорил:

—Ах! Да, точно, ты абсолютно прав. Нам следует поговорить кое о чем!

—Совершенно верно. Я рад, что ты вспомнил об этом.

Ёкодзава вскипал, глядя на беспечно и бесстыдно улыбающегося мужчину; но если он позволит себе выпустить эмоции здесь, кто знает, какие слухи поползут.

—Что ж, выходит, нам пора?

С ним никогда не случалось ничего подобного. А если бы случилось – он потренировался бы беспечно улыбаться в такие моменты. Ёкодзава прошел мимо Киришимы и вышел из кабинета, спасаясь от любопытных взглядов своих коллег.

—Ну? Прекрасно, не так ли?

—… Мда уж.

Попробовав глоток саке Хокурику, предложенного Киришимой, он нехотя признал, что напиток был великолепным. Букет ароматов, что повеял через нос, и сладость, ощущавшаяся на языке, были первоклассными, а приятное послевкусие довершало картину. Было неприятно так легко соглашаться, но что вкусно, то вкусно.

После легкого ланча Киришима привел его сюда, в этот бар, специализирующийся на японском саке. Это место имело атмосферу, совершенно отличную от тех, что царили в местах, куда Ёкодзава ходил с сослуживцами или клиентами. Даже к небольшой чаше они получили легкие закуски отличного качества, официанты и остальной персонал вели себя предельно вежливо, но без заискивания, присущего многим ресторанам; это было удобное заведение для того, чтобы приятно провести время.

—Тебе скоро тридцать, попробуй научиться правильно пить до тех пор.

—Я почти никогда не пью, чтоб ты знал.

—Хеее… Это действительно так?

—Да, это так! И в любом случае, до тридцати у меня есть еще два хороших года.

Ощущение, будто Киришима ему не верит, выросло, а поняв, что он повысил голос, Ёкодзава быстро огляделся. К счастью, они были довольно далеко от остальных посетителей, и не было похоже, что он кому-то помешал.

—Эти два года пролетят быстро, ты и не заметишь.

—Заткнись.

Киришима просто счастливо попивал свое саке, наслаждаясь тем, как его слова бесят Ёкодзаву. Понимая, что спорить бесполезно, Такафуми снова перевел взгляд вперед и поднес стакан к губам. Он смаковал вкус на языке и лениво осматривал бар.

Клиентами, в основном, являлись мужчины старше Ёкодзавы, но было и несколько одиноких женщин. С мягким рассеянным светом бар выглядел шикарно, в нем было довольно уютно. В прошлом, Такафуми избегал подобных баров с дорогостоящим саке в меню, но в место с такой атмосферой он, вероятно, был непротив и вернуться позже один. Хотелось знать, с кем сюда приходил Киришима.

—…Итак, ты веселишься, притащив меня в такое место?

—Я действительно хотел увидеть твое сердитое лицо.

—Знаешь, ты довольно двойственная личность.

—Я часто получаю комплименты моей личности.

Ёкодзава чувствовал, что начинает раздражаться каждый раз, как уголки губ Киришимы поднимались в улыбке.

Он говорил злобно, делая все возможное, чтобы не быть вовлеченным в забаву Главного Редактора, целью которой было заставить его нахмуриться.

—Уверен, твои подчиненные не получают особого удовольствия, работая с боссом вроде тебя.

—Да не может быть, чтобы я когда-то сделал что-то жестокое по отношению к моим милым подчиненным. Я думаю, что они чертовски намного счастливее тех, кому не повезло работать с тобой.

—Это не…!

«Правда»… хотел сказать он, но вспомнил реакцию Хэнми. Если он действительно высасывал из коллег все соки, это могло бы плохо кончиться.

Не каждый был абсолютно спокоен. На каждого работника, что может спокойно высказать свое мнение, приходился один, который переживал из-за этого стресс.

—Твои ребята хорошо работают, дай им это знать. Не так сложно сказать простые вещи вроде «хорошо поработал сегодня» и «спасибо», а эффект превзойдет ожидания.

—…не кажется, что я это понимаю?

—Да, понимаешь, но не делаешь, верно? Еще немного, и единственным, кто будет мириться с твоим цундере-характером, будет твой любовник.

—Кого ты назвал цундере?!

—Признаю, в тебе вряд ли есть хоть капля мягкости дере-дере.

—Что, черт побери, ты имеешь в виду?

Потеряв нить разговора, Ёкодзава отвернулся к своему стакану. Вкус был великолепен, выпивка легко скользнула в горло. Если он не будет осторожен, то может легко напиться этим.

Киришима заметил грустный взгляд, с которым Ёкодзава смотрел в свой стакан.

—Может, воды?

—Со мной все будет нормально, я не собираюсь пить так же, как вчера.

Все будет нормально, если он уйдет прямо сейчас. Сделать это было уже не так просто, он выпил немного больше, чем предыдущим вечером.

—Вообще, почему ты все еще здесь?

До сего момента он был раздражен тем, как красовался Киришима, но когда остановился подумать об этом, все показалось ему странным.

Наверняка у него были приятели его возраста в компании и не было причин приглашать именно Ёкодзаву. Он мог пить со многими, но не нуждался в том, чтобы приглашать кого-то, известного на всю компанию как «дикий медведь».

Такафуми не мог понять, почему кто-то с обаянием Киришимы, пошел пить вместе с ним только потому, что они случайно встретились в баре, и этот кто-то видел Ёкодзаву в момент слабости.

—Разве я не говорил? Мне нравится возиться с гордыми парнями.

—Ты просто уходишь от ответа, да? Если тебе нужны гордые парни – наша компания полна ими, если ты не заметил. Почему это должен быть я? Почему бы не… я не знаю, Такано…

Он ляпнул это, не подумав, и сам снова вскрыл рану у себя в душе. Не может быть, чтобы Киришима ничего не заподозрил, после того, как Ёкодзава вскользь упомянул именно это имя. Молясь, чтобы Киришима не заметил, как он дрожит внутри, Такафуми неуверенно посмотрел на редактора.

—Такано? Нет, он не годится. Он гордый, но более чувствительный, чем выглядит; похоже, он может сломаться с одного слова. Вероятно, он не смог бы долго меня выносить, если бы я пригласил его.

—…

Такафуми был вынужден признать, что поражен тем, как хорошо Киришима разбирался в людях. Как он и сказал, Такано определенно был чувствителен к чужому мнению. Он мог хорошо блефовать, но однажды упав, долго бы не смог подняться. А еще, если он позволил приблизиться к себе, то открывал свое сердце и безоглядно доверял. Это было, разумеется, более очевидным раньше, когда они учились в колледже, сейчас, казалось, он был более стойким. Но основа осталась прежней.

—Новички, юные и неопытные, не являются моим предпочтением.

—Эй, ты же знаешь, что мы с ним одного возраста?

Он понимал, что, как правило, выглядел старше своего возраста, но если Такано юный новичок, то и Такафуми тоже. Он не мог согласиться с точкой зрения Киришимы.

—Я говорю о том, что внутри. Хотя признаю, возможно, он смог снова поднять «Изумруд» как раз потому, что молод. Но у тебя есть и свои хорошие черты, не переживай так о том, что ты того же возраста.

—Я-я не переживаю об этом!

Такафуми подумал, что из-за таких слов может создаться впечатление, что он считает Такано соперником. Хотя это было бы определенно лучше, чем понять, что Такано был парнем, что отверг Такафуми, из-за чего тот и был так раздражен.

—В самом деле? Признаю, и в тебе есть что-то от новичка. Я не возражал бы учить тебя всему, но если ты хочешь.

—… Нда, не только твоя личность двойственна, но и хобби тоже.

—Бывает, я думаю, что неплохо разбираюсь в людях.

—Смотрите, кто заговорил.

Хотя он и не хотел принижать себя, Ёкодзава не мог понять, чем так заинтересовал этого парня. Если он действительно так любил кого-то унижать, не лучше ли было бы найти кроткого подчиненного?

—Знаешь, для парня, который так многого добился, у тебя очень заниженная самооценка. Ты хорош в работе и неплохо выглядишь. Будь более уверен в себе, ладно?

—Что за черт побери? Ты так меня оценил.

Такафуми слегка взволновался, получив комплимент столь внезапно. Он не мог отделаться от ощущения, что похвала, озвученная Киришимой, просто ловушка.

—Вижу, ты не привык к комплиментам. Не стоит смущаться.

—Я не смущаюсь!

—Хмм? Ты не очень убедителен с такими порозовевшими щеками.

—Перестань говорить все, что приходит в голову! И вообще, как, черт побери, ты можешь говорить, сексуален кто-то или нет, находясь в таком темном баре?

—Вот как-то так.

Киришима пожал плечами. Ёкодзава вздохнул, сытый по горло тем, что выглядит странно довольным. Они никогда не общались вне работы, но он не мог и подумать, что Киришима окажется столь прямолинеен.

В издательстве «Марукава» он был известен как человек, из рук которого вышло больше хитов, чем у кого бы то ни было еще, и Ёкодзава всегда представлял его гораздо большим трудоголиком, чем оказалось в реальности.

—…Извини, я отойду в туалет.

—Разве ты не мог просто пойти? Может, ты и старше, чем думаешь~

—Заткнись!

Киришима проводил его легкой улыбкой, но с чувством беспокойства. Ёкодзава прошел вглубь бара, где располагалась туалетная комната.

Он оказался перед чистым зеркалом без разводов, и глубоко вздохнул. Он на удивление быстро терял над собой контроль, когда дело касалось Киришимы. Он знал, что сегодня вечером выпил не так много, но по неизвестным причинам, не мог оставаться спокойным рядом с этим парнем. Было ли это потому, что он видел слабости Ёкодзавы, или потому, что его присутствие просто смущало, Такафуми не мог сказать. Он всегда испытывал чувство неловкости, находясь рядом с Киришимой, например, на совещаниях, но никогда это не длилось дольше, чем собственно совещание, так что возможности выяснить причину у него не было.

Но, даже не зная, почему он так себя чувствовал, он знал еще один способ избавиться от этого ощущения. Все, что ему было нужно – дистанцироваться от человека, о котором шла речь. Если бы он мог это сделать – то избавился бы от постоянного раздражения.

—…Это легче сказать, чем сделать.

А учитывая, что, в общем-то, делал все по собственной воле, он был буквально скован по рукам и ногам. Что означало, что он мог только ждать, пока Киришиме наскучит дразнить его. Неважно, как бы он ни рассматривал ситуацию, все приходило к этому.

Против соперника, который был выше по служебной лестнице и возрасту, он не мог противопоставить ничего, кроме слов или грубой силы, а они не возымели бы результата лучшего, чем был на данный момент.

—Черт!

Поразмыслив, он не нашел ни единого повода не раздражаться. Негромко ругнувшись, он открыл кран на полный напор и плеснул воды в разгоряченное лицо. Успокоившись немного от прохладной воды, он обтер лицо носовым платком, что выудил из кармана. Глубоко вздохнув, он вышел из комнаты.

—Знаешь, твои рукава мокрые. Высушись, прежде чем идти домой.

—Не трогай меня.

Он ударил Киришиму по протянутой руке и принялся промакивать манжеты тем же носовым платком.

—Не будь так напряжен, я не кусаюсь. Тебе не кажется, что ты слегка сверхчувствителен?

—Нет, не кажется.

—Действительно?

То, как Киришима улыбнулся данному отпору, и тот факт, что он продолжал смотреть Такафуми в глаза, дал Ёкодзаве возможность вставить слово.

—Нам не пора уйти? В конце концов, я не могу провести вне дома две ночи подряд.

Киришима подхватил сумку и встал с кресла. Видя это, официант быстро подошел с их верхней одеждой.

—Эй, подожди, на этот раз я оплачу счет!

—Я уже оплатил.

—Ха?! Эй, минутку! Нет причины так себя вести!

—А мне нравится. Ты так мил, когда позволяешь о себе заботиться, знаешь ли.

Киришима распахнул дверь и начал спускаться по ступенькам, не оглядываясь.

Ёкодзава громко окликнул его и поспешил следом.

—Можно мне самому решать, что было мило, а что нет! Вообще, давай оплатим поровну! Ты же оплатил и отель, верно? Я не собираюсь влезать в еще большие долги!

—Но сейчас ты уже сделал это, не так ли? Расслабься.

—Так нельзя!

Правда, он не был уверен, сколько денег имеет в собственном кошельке прямо сейчас, но точно знал, что хватило бы на оплату пополам, если бы Киришима согласился.

—Что ж, если ты так хочешь вернуть мне часть – я возьму.

Он почувствовал облегчение, придя наконец к соглашению с Киришимой.

—Ладно, сколько…

Как только он достал бумажник, Ёкодзава был схвачен за галстук и потянут вперед.

—?!

Его глаза были распахнуты в удивлении, чужой язык скользнул меж его губ, прошелся по зубам. От чувства, что его рот тщательно исследуют, Такафуми задрожал. Прикосновение чужого к собственному языку обессилило его, и дрожь прекратилась. Его рот был полностью оккупирован, не давая хозяину даже возможности нормально дышать, и, казалось, нет конца этому страстному поцелую, сводящему его с ума.

—Нн…ннн…!

Поцелуй был удивительно хорош, настолько, что Ёкодзава чувствовал, будто вот-вот упадет в обморок. Даже если бы он хотел оттолкнуть этого парня, то не смог бы, его воля была полностью парализована, а тело отказывалось двигаться, словно он был связан.

Группа подвыпивших завсегдатаев бара прошла мимо, громко о чем-то болтая, а губы Киришимы и Ёкодзавы все еще оставались вовлеченными в поцелуй.

—…ха!

Когда, наконец, поцелуй был разорван, по телу Ёкодзавы разлилась всепоглощающая лень, он оказался не в состоянии стоять прямо. Мужчина прислонился к стене, на которой висела вывеска бара, и проговорил все еще онемевшими губами:

—Черт побери, о чем ты думаешь? В таком месте…

Он вытер губы тыльной стороной ладони, но не мог избавиться от тех легких ощущений, что остались на языке.

Увидев, как Ёкодзава покраснел, Киришима засмеялся:

—Так ты считаешь, что лучше было бы это сделать где-то еще?

—Например, в аду. Не могу поверить, что ты пустил в ход такой нечестный прием!

—Нечестный? Как-то это неубедительно, учитывая, что ты даже на ногах стоять не можешь. Ты взрослый человек, прекрати ныть как маленькая девочка. И ты же не собираешься сказать мне, что это был твой первый поцелуй?

—Кто сказал…!

Лицо Ёкодзавы побагровело еще на тон. Гнев и унижение абсолютно смешались в его голове, кровь шумела в ушах, так что он не смог собраться и ответить что-то более или менее серьезное.

—Ты смотрел так невинно только что, я думал, что возможно… Но если это не так – тем лучше. Было бы жаль, если бы я украл твой первый поцелуй.

—…!!

—Ну, что ж… Мне в эту сторону, а ты идешь к метро, верно? Не переживайте ни о чем на этот раз, молодой человек, и просто идите домой~

—Не нуждаюсь в твоих указаниях.

—Ты каждый раз так бесишься, ничего не могу с собой поделать, хочется дразнить тебя еще и еще.

—Почему ты…!

Он понимал, что сейчас с ним просто играли; вероятно, он казался идеальным подопытным кроликом для кого-то вроде Киришимы. Было неприятно это признавать, но каждый раз, как он пытался что-то возразить, это звучало как вой побитой собаки.

—Будь осторожен по дороге. И ах да, еще кое-что.

—Что на этот раз?

—Спасибо, было вкусно.

—…Ты за это еще ответишь.

Как юный злодей в каком-нибудь фильме, Ёкодзава убеждал себя, что ему плевать на подколки Киришимы, который медленно удалялся от Такафуми, улыбаясь своей выходке. Самовнушение – это единственное, что мог сейчас сделать Ёкодзава. Дрожа от гнева из-за понимания того, что в очередной раз позволил себя унизить, Такафуми прекрасно осознавал, что ничего другого ему и не оставалось.

—Что за черт возьми…

Его ладонь, сжатая в кулак, была теплой, а быстро бьющееся сердце, вероятно, отбивало этот ритм потому, что его хозяин кипел от ярости. Возмущенно фыркнув, он развернулся и пошел прочь.