1
  1. Ранобэ
  2. [Яой] Лучшая в мире первая любовь: История Ёкодзавы Такафуми
  3. Том 2

Часть 18.

—...Хнг...!

У Ёкодзавы дыхание перехватило в горле от ощущения, которое он не мог описать. Смазанный кремом в качестве замены смазке, он опустился, насколько мог.

Он надеялся, Киришима не забыл, что он еще не полностью оправился от простуды; он понимал, это частично его чертова вина, что он спровоцировал этого парня, но нынешняя его поза явно не способствовала подобным отговоркам.

Он думал, что все может показаться другим, но взгляд Киришимы, окутывающий его, был таким же, как и всегда. В любом случае, Ёкодзава чувствовал гораздо больше стыда в этой позиции.

—Что не так? Ты собираешься в ближайшее время закончить начатое?

—...ти это!

Он и подумать не мог, что придет день, когда он пропустит работу ради того, чтобы оказаться на другом человеке, тем более в середине дня, тем более в будний день. От слов Киришимы он попытался шевельнуться – но не сумел. Наверное, абсолютно утратил возможность управлять собственным телом, думая, как он выглядит.

И все-таки он волевым усилием сумел заставить силу вернуться в ноги и, мысленно поклявшись, что в этот раз Киришима кончит первым, приподнял бедра.

Боже, он ненавидел эту самодовольную улыбку. Каждый раз, когда они трахались, он думал «снова этот день, ну приди ты попозже...» но день уже пришел.

—Просто положи руки сюда и, опираясь, подними бедра...

—Я знаю, что делать!

Его реально выводило из себя, когда ему, знающему, указывали, он абсолютно не нуждался в нахале, который с гордостью поучал бы его, хотя сам и был причиной всего.

—Что-то мы пока ни на йоту не продвинулись, хах...

—... Ах!

Видимо, неспособный больше ждать, Киришима резко толкнулся вверх.

—Вот – держи бедра поднятыми вот так.

—Нгх... ха – Ах!

По спине пробежала волна легкого онемения, когда он попытался не двинуться от толчка, и каждый раз, как он чувствовал, что его ноги вот-вот обессилеют, следовал еще один резкий толчок, и Ёкодзава бессвязно вскрикнул.

Он сжал зубы, чувствуя, что находится на волосок от боли; балансирующий на грани от этих безжалостных движений туда и обратно, достаточно жарких, чтобы буквально сжечь его изнутри, он почувствовал, что чуть ли не плавится от напряжения.

—Хаа... ах...

Толчки приобрели устойчивый ритм, он чувствовал, как внутри все дрожит в такт движениям Киришимы, ноги почти разъезжались.

—Не то, чтобы я не обожал вид отсюда, но я почти на краю.

—Чт...?

Киришима напряг мышцы живота и тяжело перевернулся, пользуясь моментом, чтобы уложить Ёкодзаву на спину. Их поза сменилась, он развел ноги Ёкодзавы в стороны.

—Что ты...

—Ага, теперь это больше похоже на правду...

В голосе звучало самодовольство, и Киришима вошел глубже в Ёкодзаву.

Ёкодзава хотел было возмутиться «кто, черт возьми, предложил мне впервые попробовать сверху», но звук, вырвавшийся из его губ, был слишком эротичным, чтобы быть его голосом.

—Хннг – ах...!

Его член, плотный и напряженный, касался его живота, нетерпеливо стремясь к финалу. Те несвязные мысли, что еще остались к настоящему моменту, разлетались на клочки от резких движений, мыслящее сознание уступило место одному лишь безграничному удовольствию.

Руки, доселе сжимавшие простынь, он сомкнул вокруг Киришимы, плотно сжимая, и хоть брови Киришимы нахмурились, когда Ёкодзава впился ногтями в его спину, сказать, что это от боли, было невозможно.

—... Тебе хорошо?

Киришима задал вопрос, на который, очевидно, уже знал ответ.

—Не... спрашивай...

Он не мог понять, почему этот парень спрашивал о том, что прекрасно знал, да и Ёкодзава внятно ответить был не в состоянии.

—Ну – мне, например, настолько замечательно, что могу умереть...

—...!

Под этот шепот на ухо Ёкодзава чувствовал, что движения ускоряются. Киришима еще чуть-чуть плотнее вошел, и сознание Ёкодзавы совершенно опустело. Тело и ум его были полностью опустошены, он не мог вымолвить и слова.

—Ах – ах...!

Его бесцеремонно толкнуло на самый край, и волна страсти затопила Ёкодзаву.