Небо за окном машины мало-помалу окрашивалось в фиолетовые тона. День сегодня казался короче обычного, возможно потому, что большую его часть Ёкодзава провел с Хиёри.

—Устал?

—Не особо; просто заметил, что солнце совсем зашло.

Покинув «Книги Маримо», Ёкодзава и семья Киришима зашли в кафе и попробовали несколько вкусных тортов, прежде, чем отправиться в планетарий, а после него отправились по магазинам за новой одеждой, которую хотела Хиё, и до возвращения домой поужинали в ресторане.

Видеть, как Хиёри радуется, всегда было приятно, но он и подумать не мог, что походы по магазинам с девочкой могут быть такими утомительными. Он мысленно снимал шляпу перед отцами семейств, которые мало того, что работают каждый день в будни, так еще и посвящают все выходные своим семьям, в которых души не чают.

—Наша карьера носильщиков сегодня явно идет в гору.

—Да ладно, не так уж это и трудно, но торчать в этом полностью розовом мире было... Какого черта женщины тратят столько времени на покупки?

—Для меня это навсегда останется тайной.

Заднее сиденье было просто завалено десятками бумажных пакетов с повседневной одеждой, разными лакомствами и игрушками для Сораты из зоомагазина, и там же Хиё крепко спала после утомительного дня.

—И, разумеется, виновник всего этого пребывает в мире снов.

Наблюдая за спокойно спящей девочкой, Ёкодзава чувствовал и свое спокойствие.

—Ну, у нее был захватывающий день. Прости, что потащили тебя с собой – в планетарии тебе было не особо весело, да?

—Зато я испробовал их кресла.

Такафуми поддался сонливости, что напала на него в ту же секунду, как погас свет, и большую часть времени просмотра провел в мечтах. Кресла в зале были так удобны, что он спал на удивление хорошо, а Хиёри была шокирована, когда разбудила его после окончания видеофильма.

—История Вселенной была действительно интересной; не такая скучная, как раньше, и фоновая музыка тоже ничего.

—Хиё считает, что это будет полезно ей в ее научной работе?

—Ага; со следующей недели она поживет у родителей ее матери, так что я думаю, там она поизучает некоторые звезды, используя то, что узнала сегодня.

—Ясно... Она поедет одна?

—По-моему, она вообще не переживает насчет этого; только взбудоражена, ведь полетит на самолете. Думаю, я больше волнуюсь, ведь придется остаться одному в квартире, без нее.

—Понятно.

Ёкодзава не был отцом, но, спасибо Хиё, прекрасно представлял, каково это. Желать ей утром хорошего дня, радоваться, когда она приветствовала его по вечерам – однажды она чуть не плача извинилась перед ним за то, что с прекрасной косички, заплетенной Такафуми, сидящий с Хиёри мальчик стащил резинку, и Ёкодзава всерьез подумывал преподать урок маленькому хулигану.

—Дети растут быстро, родители и не замечают, я думаю, хах...

Она иногда говорила вещи, которые повергали окружающих в шок, и Ёкодзава вспомнил, что даже он в ее возрасте был не таким здравомыслящим.

—И кстати – на раздачу автографов она тоже собиралась идти одна – и забронировала себе билет, верно? Я удивился, что ты ее привел.

—Вроде бы, указания, как забронировать билет, были напечатаны в журнале. Она скрывала от меня все.

Девочка была уже в пятом классе, так что у нее не возникало проблем ни с поездками на электричке в одиночку, ни, как выяснилось, со звонком в книжный магазин для заказа себе билета. И тем не менее, то, что она через все это прошла, шокировало.

—Она всего лишь ведет себя как ты. Ты полон сюрпризов в том, как воплощать мысли в действия.

—Вообще-то – я абсолютно ничего не знал о ее планах до сегодняшней ночи. Она выспрашивала меня о сегодняшнем дне во всех подробностях, и я спросил то же самое, а она призналась во всем и сказала, что стесняется встретить меня на мероприятии, так что просто осмотрит магазин. Черт, но это было так очаровательно.

—Что в этом смущающего?

Что может быть постыдного в встрече с автором, которого ты любишь? Ёкодзава абсолютно не мог постичь этой ее логики.

—Я сказал ей, что не был выпускающим редактором, но все равно она знает, что по работе я более или менее знаю всех. Может, это ее смутило? Да и вообще, она уже на пороге второго переходного возраста.

—Честно говоря, я не видел в ней никаких черт переходного возраста.

Хиё так любила отца, что друзья дразнили ее папенькиной дочкой. В ней никогда не проявлялось ничего «мятежного», она была честной и смышленой девочкой.

Киришима засмеялся, его плечи затряслись, и Ёкодзава в недоумении склонил голову.

—Вау, ты прямо любящий родитель. Нет ни одного ребенка, который бы нормально прошел переходный возраст. Когда она была маленькой, она любой пустяк раздувала чуть ли не до драки; это было ужасно.

—Но ведь сейчас она такая милашка?

—Она может быть чертовски упрямой; с места не сдвинется ни на дюйм, если не хочет что-то делать. И она такая же болтушка, как и я – так что я безвозвратно теряю свое неоспоримое преимущество в словесных баталиях.

—Что ж, если ты так говоришь...

Теперь он вспомнил, что Хиёри часто сердилась на Киришиму за его лень. Ёкодзава предполагал, что это лишь продукт воспитания, а оказалось, что врожденная черта.

—Хотя да, во всем, что касается тебя, она милашка.

—Да потому, что ей не приходится заботиться обо мне, как о некоторых.

—Я всегда знал, что ты ладишь с детьми, но не думал, что Хиё примет тебя настолько хорошо. Я всерьез опасаюсь, что со дня на день она придет и заявит «Я выйду замуж за братика Ёкодзаву!».

Ёкодзава тихо фыркнул в беспокойстве.

—И что ты тогда сделаешь?

—Скажу, что не разрешаю. Я не позволю ей обручиться с кем-то – кстати, и тебе тоже.

—Какого черта?

—Это максимум, что я могу сказать ей сейчас, не так ли?

Этот ответ... принес ему облегчение. Такафуми опасался, что Киришима может на самом деле рассказать Хиё об их отношениях, но, похоже, он не был заинтересован делать это сейчас.

—Ну, я думаю, тебе не о чем беспокоиться – ее комплекс отца неискореним. Если Хиё когда-нибудь будет приводить домой мальчиков... я гарантирую, они все будут до мелочей похожи на тебя.

—Если она приведет кого-то, похожего на меня, я просто выпну их всех нафиг. Никогда и никого подобного я не приемлю.

Вид оскорбленного Киришимы был так забавен, Ёкодзава ничего не мог поделать с тем, что его плечи тряслись от смеха. Обычно такой невозмутимый во всем, что бы он ни делал, он сиюминутно вышел из себя, как только дело дошло до Хиёри.

—Тогда кого для нее ты примешь? Бьюсь об заклад, когда она выйдет замуж, ты забьешься в уголок и будешь там рыдать.

Киришима веско ответил на эту подколку.

—Да нихрена подобного; я разревусь прямо на церемонии венчания. Смейся сколько угодно – но что насчет тебя? В этом смысле ты более раним.

—Возможно, я могу потерять голову, но никогда не плачу на людях.

Ёкодзава смеялся над ситуацией – но в то же время был отчасти шокирован тем, что Киришима без его мнения уже решил, что в том далеком будущем они все еще будут вместе.

Хиёри выйдет замуж... никак не раньше, чем через десять лет. С точки зрения любого постороннего, этих двоих объединяла только компания, в которой оба работали. Присутствие же обоих на церемонии венчания Хиёри возможно лишь в случае, когда они будут по-прежнему очень близки.

—Я бы не был так уверен... Ты сейчас так говоришь – а когда время придет, возможно, будешь плакать.

—Да ни за что.

Он оборонялся от внезапно нахлынувших со всех сторон проявлений чувств Киришимы.

—Ладно; тогда давай поспорим – заплачешь ты на венчании или нет.

—До него еще вагон времени. И на что мы спорим?

—Я что-нибудь придумаю.

—Блин, ты иногда делаешь просто невообразимые предложения.

Невозможно сказать, как их отношения будут развиваться дальше. Тем не менее – Ёкодзава мог бы поработать над собой... и совершенствоваться так долго, как это возможно. В недалеком прошлом он провел достаточно много времени, раздумывая об этом же прошлом, но слова Киришимы зародили в нем крохотный росток надежды.

—...Кстати говоря, я тут хотел кое в чем удостовериться.

—В чем?

—Пару дней назад в поезде ты помог той девушке в очках?

—К-как ты узнал?!

Он был шокирован внезапным вопросом – вообще-то, его не было там, когда Мацумото проговорилась об инциденте, но было не похоже, что Киришима слышал это из вторых рук.

—Кто угодно скажет. Ты единственный человек, кто настолько невосприимчив к чувствам других, что не замечаешь, как она за тобой увивается. У нее на тебя планы, это очевидно.

—Да быть того не может.

Он разочарованно фыркнул, но обращенный к нему взгляд Киришимы был шокированным.

—Вау, ты действительно не замечаешь. Не думаешь, что она хотела пригласить тебя на обед или что-нибудь в этом роде? Она же сказала, что хочет отблагодарить тебя, не так ли?

—...Ох...

На этой фразе Ёкодзава вспомнил – когда Хиё вбежала в комнату, Мацумото спрашивала, есть ли у него свободное время для чего-то. И после того, как он спас ее в поезде, она была твердо уверена, что должна его отблагодарить, и, возможно, она пытается претворить это в жизнь...

—Ну, может и к лучшему, что ты не замечаешь. Ты бы, наверное, слегка запутался в собственных словах, если бы понял, что она к тебе чувствует.

—Это не...

—Неправда? Ты можешь это определенно сказать?

—...

Если так ставить вопрос, нет – он не мог отрицать. Ёкодзава не был уверен, смог бы он сохранять спокойствие, если бы она открыто проявила интерес, как предполагал Киришима.

—Я уверен, что ты еще увидишь ее в магазине – но просто убедись, что не даешь ей ложных надежд, мистер Сексуальность. Не делай чего-нибудь глупого, как бы ни складывалась ситуация, с ней наедине.

—«Не даешь ей ложных надежд» - что это должно означать?

—Она начнет думать, что с тобой у нее что-то может быть, если будешь излишне лоялен.

—Уверяю тебя, вряд ли что-то подобное случится. Она просто привязалась ко мне.

Он мог понять, если девушки мечтали о ком-то вроде Юкины, но чтобы о нем самом, такого и за миллион лет не произойдет. Очевидно, она была благодарна Ёкодзаве, но он и представить не мог, что она может влюбиться.

—Ну, если бы это был я – я бы втрескался в тебя по уши в мгновение ока.

Лицо Такафуми на секунду осветилось от небрежно брошенного комментария.

—...Не думаю, что у нее такой же плохой вкус, как и у тебя.

Киришима только глубоко вздохнул в ответ на самоуничижительные слова Ёкодзавы, пытающегося скрыть смущение.

—Блин, неужели ты не можешь ничего сделать со своей убийственно низкой самооценкой? Неужели не замечаешь, что все больше и больше женщин обращают на тебя внимание в последнее время?

—Не вижу особого отличия от того, что было ра...

«Раньше», хотел он сказать, но осекся. В почте для отдела продаж всегда было довольно много всякого рода приглашений, все они проходили через Хэнми, но в последнее время количество адресованных лично Ёкодзаве и вправду увеличилось.

—Может, ты и не замечаешь, но атмосфера вокруг тебя меняется. Многие женщины упоминают, что с тобой стало легче заговорить.

—Ага, возможно – и даже если так, что ты от меня-то ждешь?

Простое перечисление того, что Ёкодзава в силу характера не заметил, особой пользы принести не могло, и он спросил напрямую:

—Тебе-то какой резон вмешиваться?

—Если в двух словах – хоть я и рад, что благодаря мне ты меняешься, меня не устраивает, что из-за этого становишься популярнее.

—Ч-что это за чушь?!

Холодок пробежал по телу от таких слов Киришимы, произнесенных с очень серьезной интонацией. Такафуми поймал себя на том, что бездумно смотрит на профиль Киришимы, но было не похоже, что этот парень будет его дразнить в этот раз.

—Ты сам спросил.

—Да, но...

Будучи не в состоянии что-то добавить, он поджал губы и замолчал. Конечно, он спросил, но такого ответа явно не ожидал. И еще больше он не понимал, почему Киришима не дразнит и не сердит его.

Должно быть, идиома «рыть себе могилу» означает что-то подобное.

—Не красней из-за таких слов о тебе. Хотя, признаю, это часть твоего обаяния.

—Неважно, просто – заткнись.

—Да, сэр~

Уголки губ Киришимы изогнулись, когда Ёкодзава раздраженно повысил голос. Такафуми получил взгляд, будто на закапризничавшего ребенка, но хозяин этого взгляда ограничился хихиканьем и не сказал больше ничего.

—... Папа...

—!!

Когда в салоне машины воцарилась тишина, они услышали, как Хиёри говорит во сне, мягкий голос привел Ёкодзаву в себя. Здесь и сейчас этот разговор был не уместен. Они были счастливы, что она спит, и вряд ли смогли бы все объяснить, если бы она случайно подслушала.

Чтобы оградить себя от дальнейших ненужных разговоров, Ёкодзава затих, делая вид, что засыпает, прислонился к стеклу и закрыл глаза.

Голос Киришимы был мягким и тихим, когда он спросил:

—Засыпаешь?

—...

Ладно – пусть он так думает. Молчанием он подтверждал свой ответ, и едва уловил тихий смешок. Сложно сказать, что было его причиной, то ли слова Ёкодзавы, то ли его попытка сбежать от разговора.

—... Спокойной ночи.

—...!

Вытянутая рука медленно и нежно гладила его волосы, он отчаянно подавил восклицание, готовое сорваться с губ. Его сердце стучало, эхом отдаваясь в груди так громко, что Такафуми был уверен, что Киришима мог его услышать. Он взял себя в руки, чтобы не показать своего волнения, молясь, чтобы притворность его сна не была раскрыта.