Ёкодзава опустил свою сумку на пол рядом с кроватью и подошел к окну, которое выходило на веранду, и распахнул его, чтобы сильный бриз проветрил комнату.

—Мда, сколько же лет я не был на пляже?

С веранды их номера, что располагался на возвышенности над всем курортом, он мог видеть горизонт вдали и яркое светившее солнце на абсолютно безоблачном небе. Опустив взгляд, мужчина созерцал берег моря, усыпанный сотнями отдыхающих.

Кто бы мог подумать, что он будет наслаждаться отпуском в таком живописном месте в свои-то двадцать восемь лет? С тех пор, как он начал работать, все его «летние каникулы» состояли из чуть более, чем часовой поездки на поезде между его домом и домом его родителей.

А причина того, где он был прямо сейчас… заключалась в том, что он был вместе с Киришимой и Хиёри в их семейном отпуске.

Пусть эти «летние каникулы» в последнее время причинили ему немало беспокойства, в конце концов, он сумел относительно легко освободить три дня. Как Киришима и уверял, его разговор с начальником и коллегами, общее сотрудничество помогли ему взять отпуск.

Они были очень удачливы, чтобы получить два номера в хорошем отеле в такой горячий сезон – все благодаря тому, что чья-то бронь отменилась в последнюю минуту. Они предпочли два номера по две раздельных кровати – пусть Киришима и убеждал его, что Хиёри совсем не против, Ёкодзава не мог заставить себя делить номер с девочкой препубертатного возраста.

Сорату оставили с Такано, ее бывшим хозяином. Учитывая то, что между ними произошло, атмосфера между Ёкодзавой и Такано сначала была довольно натянутой и неловкой, но со временем все успокоилось. В итоге мужчины вернулись к дружбе, прямо как тогда, когда только встретились.

И Ёкодзава был убежден, что способен сейчас видеть все в положительном свете… лишь благодаря Киришиме. Изначально он не чувствовал ничего, кроме раздражения, когда Редактор мало-помалу вытаскивал его из мрачных дней, полных жалости к себе, но сейчас он действительно был благодарен.

Разумеется, не то, чтобы внутри не осталось боли, душевные раны, скорее всего, полностью не излечатся никогда. Но – Ёкодзава осознавал, все это лишь прошлое.

Будь он посторонним зрителем, Ёкодзава, возможно, был бы шокирован, обнаружив, как изменились его чувства меньше, чем за шесть месяцев, - и, честно говоря, он несколько удивлял сам себя. Он сосчитать не мог, сколько раз думал: «Да быть не может…» - но это ни капли не меняло того факта, что его чувства к Киришиме росли день ото дня.

—…И я все еще не спросил его…

Хотя у него были десятки подходящих моментов, чтобы узнать, он так и не заставил себя поднять вопрос о так называемом «брачном интервью» Киришимы.

—Так ты действительно участвовал в брачном интервью?

Все, что ему было нужно, это сказать нечто подобное, но каждый раз, когда он пытался, голос перехватывало. Он не был уверен, что сможет сохранить лицо, если Киришима признает, что это правда, - равно как и не мог вообразить, как следует отреагировать, если Киришима ответит неопределенно.

Если бы кто-нибудь пришел к нему за советом с такой проблемой, Ёкодзава, несомненно, посоветовал бы:

—Возьми себя в руки и просто спроси, - но сам заговорить не мог, разочарование и колебания взрастали в его душе.

Противоречие порождало стресс, а тот в свою очередь вовлекал мужчину в пучины отчаяния.

Да и поведение Киришимы в последние дни играло большую роль в неспособности Ёкодзавы заговорить. Лицо Главного Редактора, проверявшего список неотвеченных звонков на телефоне, становилось странным, недовольным, и Ёкодзава заметил, что этот парень даже специально скрывал почту.

Киришима утверждал, что ничего не произошло, но будь все в порядке, он не вел бы себя так. У него точно было что-то, что он не хотел показывать Ёкодзаве.

Ёкодзава попытался спросить у Хиёри, даже как бы невзначай поинтересовался у Като, но, кажется, Ёкодзава был единственным, кто заметил странности в поведении Киришимы в последнее время. Но, не доверяя самому себе, он не мог подозревать, что Редактор ему изменяет. Киришима был не настолько низок, поэтому, если бы у него были чувства к кому-то еще… Ёкодзава был уверен, он бы сказал прямо.

Он хотел быть рядом с Редактором в любом случае, пусть бы у того были проблемы – но раз Киришима вел себя так, будто ничего не случилось… значит, в данном случае Ёкодзаве он не доверял.

Чем больше он обо всем этом думал, тем тяжелее становилось на душе, и в отличие от распростертого перед Ёкодзавой чистого голубого неба, на сердце становилось все темнее.

—… Наверное, надо переодеться.

Он заставил себя переключить внимание на что-нибудь другое, избавляясь так от темных мыслей. У него не было времени просто так тут стоять – он и семья Киришима собирались прямо сейчас пойти на пляж.

Он расстегнул молнию на дорожной сумке и вытащил полотенце и плавки. Было излишне проблематично копаться в кладовке у родителей дома, так что он просто пошел и купил пару новых плавок и пляжные сланцы. Изо всех сил пытаясь казаться спокойным, он все-таки был чуть смущен тем, как, наверное, будет выглядеть, но, пока Киришима ничего не узнал, это не было важно.

Только Ёкодзава собрал все необходимое в полиэтиленовый пакет, раздался стук в дверь и голос:

—Ты готов, братик?

—Да-да – еще секунду, - ответил он Хиёри с нерадостной улыбкой, а голос девочки звучал так, будто она дождаться не может, когда они уже пойдут.

Набросив на плечи тонкую пляжную футболку и подхватив пакет, что лежал в комнате на кресле, он вышел из номера – и обнаружил Хиёри в очаровательном купальнике, который ей купила бабушка перед летними каникулами, и с пляжным мячом в руках.

—Извини, что пришлось ждать. Уверена, что ничего не забыла?

—Ага, все с собой! Папа помог мне собраться!

—А где, кстати, твой отец?

—Он сказал, что придет сразу же после меня, но…

Только мужчина и девочка обратили свои взоры на дверь по соседству с номером Ёкодзавы, как эта дверь открылась, и вышел Киришима, на нем были плавки, гавайская рубашка и пара солнцезащитных очков – такое обмундирование Главного Редактора нельзя было вообразить при всем желании. Разумеется, то, как этот мужчина держал плечи, подарило Ёкодзаве некое узнавание, но не развеяло полностью чувство непривычности.

—Простите, что заставил ждать. Задержался, надувая плавательный круг.

—Папа, ты уверен, что ничего не забыл? Я побегу и вызову нам лифт!

—Будь осторожна, не споткнись! – озабоченно крикнул Ёкодзава вслед уже умчавшейся Хиёри, наверное, ей не терпелось оказаться в море.

А споткнуться на ковре в холле, зацепившись, например носком сандалии, было легче легкого.

Ёкодзава смотрел девочке в след, в голосе его была тревога, а Киришима осмотрел его тем временем с головы до ног и с ноткой неодобрения поинтересовался:

—Тебе не кажется, что ты выглядишь бледненько?

—А тебе не кажется, что ты выглядишь яркенько?

—А? Думаешь? Но люди на курортах именно так и одеваются? Что – хочешь, я дам тебе свою одежду? У меня есть еще одна гавайская рубашка другого цвета.

—Боюсь, мне придется любезно отказаться. Почему, черт возьми, я мог бы хотеть одеться в твою одежду…?

Ёкодзава редко беспокоился о том, что люди думают о его внешнем виде, но дрожь пробежала по всему его телу при мысли, как он будет выглядеть в подобном наряде. Больше того, если он наденет гавайскую рубашку и солнцезащитные очки… он был уверен, его сочтут каким-нибудь мафиози.

—А не думаешь, что мы должны дать ясно понять всем, что мы по уши влюблены друг в друга? Да и на пляж мы идем в середине лета, знаешь ли. Тебя же может хватить солнечный удар.

—Ах да. И кому же, говоришь, мы должны дать это понять?

Он прекрасно знал, что его раздражение лишь потешит Киришиму еще больше, поэтому фишка была в том, чтобы оставаться абсолютно бесстрастным.

—Как это кому, всем без исключения, разумеется.

Ёкодзава прохладно посмотрел на якобы серьезного Киришиму и зашагал вперед.

—Что, ты мне не веришь? Чтоб ты знал, я сейчас абсолютно серьезен.

—Да-да, разумеется. Я запомню.

Он позволил словам Киришимы пройти мимо и просто прогуливался вперед, когда услышал, как Хиёри их зовет.

—Папа, братик! Лифт уже здесь!

—Ладно, ладно! Идем мы, не спеши так!

От ее оклика мужчины прибавили шагу. Наверное, не только радуясь тому, что они идут на пляж, девочка была еще и в восторге от того, что они все втроем вместе. Всю дорогу сюда она только лишь и восклицала, как «Было бы еще веселее, если бы с нами была и Сора-тян!».

—Братик, ты намазался солнцезащитным кремом? Хочешь, поделюсь своим? – девочка протянула бутылку лосьона Ёкодзаве, когда они вошли в лифт.

—Не успел, но не думаю, что сгорю.

За то время, что по работе он провел под солнцем на улицах, он уже несколько загорел, так что не мог представить, что ему понадобится защитный крем. Те участки кожи, что были под футболкой, все-таки были белыми, но пока он не станет снимать ее, проблем не должно быть.

—Но все-таки чуть-чуть надо. Хочешь, намажу тебе спинку?

—Все нормально.

Если бы он попросил Киришиму о таком, кто знает, куда бы все зашло.

—Я бы на твоем месте не недооценивал пляжное солнце. Что если потом ты начнешь вопить, как болит твоя сгоревшая кожа?

—Кто, черт побери, будет вопить? Все будет нормально, пока я эту футболку не сниму. Что, скажешь, что сам в креме?

—Конечно. На солнце я сгораю вмиг, ненавижу это. Плюс – это было бы неловко, приходить к авторам, которые сидят в четырех стенах постоянно, когда по мне ясно видно, что я только из отпуска.

—Вы, редакторы, разумеется, так и поступаете – но мне о таком переживать не надо, и загораю я нормально.

Вообще-то, это могло бы быть прекрасной темой для разговора, а большинство его коллег уже прекрасно загорели от дней, проведенных на поле для гольфа. Так что и ему не было резона прятаться от солнца.

—… Да на здоровье, только потом мне не плачься.

—Беспокойся о себе; Хиё! Давай сначала займем нам место на песке. Ты что-нибудь еще хочешь сделать?

—Хмм – я хочу прокатиться на «банане»! А потом…

Ёкодзава пропустил предупреждение Киришимы мимо ушей, занявшись вместо этого планированием дня с Хиёри.