— Блин…

День оказался насыщен всяческими совещаниями и встречами, Ёкодзава не мог вернуться к той работе, что дожидалась его на столе, единственным вариантом было закончить после формального окончания рабочего дня. Хотя он мог бы без проблем оставить все и на следующий день, он предпочел закончить поскорее, чтобы лишний раз не трепать себе нервы. Он хотел разобраться со всеми делами заранее – чтобы точно суметь вовремя уйти с работы в предстоящую пятницу.

Но к моменту формального окончания рабочего дня у него настолько затекло все тело, что вместо того, чтобы закопаться в работу с головой, он предпочел немного размять ноги.

— Я на перерыв, – сообщил он, прихватывая со стола свой телефон и еще кое-что по мелочи.

— Хах? То есть Вы еще остаетесь? – спросил Хэнми, очевидно удивленный. Ему, наверное, сложно было делать вид, что он работает, когда Ёкодзава по-прежнему грозовой тучей витал где-то рядом, а все коллеги уже разошлись по домам.

— Я уйду, когда немного разберусь с бумагами. Ты можешь быть свободен, если хочешь.

То, что он все еще здесь – его собственное бремя и вина, так что вряд ли было бы справедливо требовать от остальных тоже задержаться. Разумеется, были в издательстве начальники, заставляющие своих подчиненных работать в точно таком же графике, но Ёкодзава одним из них не был, и, поскольку он достаточное внимание уделял такому понятию как «дух сотрудничества», излишнее давление на коллег было явно лишним.

— Тогда я прощаюсь, раз уж рабочий день кончился! Все равно почти все разошлись.

— Ладно. Не перетрудись там.

Хэнми засмеялся такому прощанию.

— Я Вам то же самое скажу! Пожалуйста, постарайтесь не нагружать себя работой слишком сильно, Ёкодзава-сан.

Ёкодзава криво усмехнулся на такой ответ.

— Подумать не мог, что от тебя такое услышу. Думаю, лучше будет действительно передохнуть.

Он не ожидал, что его подчиненный скажет ему примерно то же самое, что говорил Киришима. Может, с посторонней точки зрения он действительно выглядел работающим на износ; изменения в его стиле жизни могли привлечь чье-нибудь внимание, подумал он и, тихо вздохнув, направился в комнату отдыха.

~~

Когда он вернулся в ясное сознание, он заметил, что голова лежит странно – а нечто под головой было слишком твердым для подушки и слишком высоким. Из-за небольшой сонливости, вспомнить, где он и сколько сейчас времени, было несколько проблематично, он не мог сосредоточиться. Впрочем, пошерстив по закоулкам сознания, он, наконец, вспомнил, как пришел в комнату отдыха чтобы немного отдохнуть перед сверхурочной работой.

Он точно помнил, как купил кофе, надеясь, что кофеин и сахар вдохнут немного жизни в уставшее тело – но, когда он сел, волна усталости настигла его, он прислонился к стене. А после этого все было как в тумане, видимо, битву со сном он проиграл.

Он знал, что должен взять себя в руки и вернуться к работе, но просто не мог избавиться от сонливости, и, когда все силы уходили на то, чтобы просто держать глаза открытыми, откуда-то сверху донесся голос.

— Ты можешь еще вздремнуть; я разбужу тебя через десять минут.

А… ну ладно… подумал Ёкодзава тупо, готовый отключиться снова в любой миг – но ощущение чьих-то пальцев в волосах мгновенно вернуло его к реальности. Глаза резко распахнулись, в итоге он оказался лицом к лицу с Киришимой, смотрящим на него сверху вниз. Прежде чем он успел бы задуматься, почему Киришима здесь, он резко рефлекторно сел.

— Что– за…?!

От резкого движения он ударился макушкой о подбородок Киришимы, мгновением после глухого стука оба мужчины потирали ушибы.

— Аааай-яй-яй-яй… какого черта– больно же, у тебя башка чугунная.

— У тебя не лучше! Какого черта ты творишь?!

В тоне была явно слышна паника от того, в какой ситуации он себя обнаружил. Да еще и проснулся только что, тоже не особо хорошо – и не успел собраться с мыслями.

— В смысле «что я творю»? Позволяю тебе спать у меня на коленях. Мда. Ты бы видел ту позу, в которой ты пытался уснуть. Я любезно предоставил свои коленочки в качестве подушки, и вот она благодарность?

— Не надо этого снисходительного тона.

Он же не просил Киришиму ни о чем подобном, и, хотя большая часть людей уже покинули издательство, им обоим следовало бы быть более скрытными, несколько редакторов все еще оставались в здании.

— То есть я неудобный?

— Во-первых, вопрос бессмысленный, и во-вторых, нет, блин, ты не удобный!

— Не будь таким привередой, лучше так, чем совсем без подушки, правда? Мистер Едва-Не-Упал-С-Кресла-В-Котором-Почти-Уснул?

— Ты мог бы просто разбудить меня.

— И почему бы мне это делать? Я не так часто вижу тебя в подобном состоянии, а хочешь тоже взглянуть? – он вытащил телефон, чтобы показать Ёкодзаве фото, которое втайне сделал. Фотография, конечно, вряд ли была бы для Ёкодзавы не смущающей, но очевидных причин сделать фото, а потом заставлять на нее посмотреть у Киришимы не было.

— Я повторяю – прекрати фотографировать меня в такие моменты. Когда ты это уже запомнишь?!

Негодующий тон, стыд и отвращение, смешивающиеся в борьбе за звание главного сейчас чувства. Усталость, безграничная всего пару минут назад, сейчас даже не ощущалась.

— Да брось, ничего такого – ты же мужчина, а ведешь себя так, будто тебе вожжа под хвост попала. Ты был бы куда более популярным, если бы научился быть хладнокровным и держать себя в руках.

— Не желаю от тебя этого слышать…

Ёкодзава начинал закипать от раздражения, но напомнил себе, что его срыв будет Киришиме только на руку, и проглотил весь уже остывший кофе залпом. Он пришел сюда, чтобы передохнуть, но стычка с Киришимой снова обессилила его. Он действительно желал, чтобы Редактор повзрослел, наконец, и прекратил так беспощадно его дразнить.

— А, и проясняю еще кое-что: я буду совсем не против вздремнуть у тебя на руках в обмен на то, что ты спал у меня на коленях.

Небрежно смелый способ, каким было озвучено такое предложение, заставил Ёкодзаву ответить примерно так же.

— … На чьих руках?

— Твоих.

— … А кто?

— Я.

После секундной паузы, потребовавшейся для обдумывания, он вскрикнул.

— Да кто, черт возьми…?!

Он представил эту сцену всего на миг, но внутри что-то тут же скрутило от неприемлемости. Он не мог представить, что Киришима о чем-то подобном попросит так обыденно. Спать друг у друга на коленях или на руках – это явно не те действия, которые стоит проделывать мужчинам ростом за метр восемьдесят.

— Оууу, перестань – ну немножко? Сорате всегда достается все самое веселое, так нечестно; я тоже хочу.

— Не ревнуй к коту!

Сложно сказать, насколько серьезен был Киришима – всегда существовала возможность, что он ни капли не шутит, особенно с таким как сейчас угрюмым, мрачным выражением лица.

— Я не ревную, просто… завидую, вот и все. Если рук тебе жалко, я и на коленях посплю.

Пытаться увещевать кого-то вроде Киришимы, не слушающего никаких аргументов, было ошибочно само по себе, так что и пробовать даже не стоило.

— Хватит торчать тут и тащи свою задницу домой; Хиё же тебя ждет?

— С ней сегодня вечером моя мать, так что все будет отлично. У меня сегодня была тысяча совещаний, одно за другим, а через дебри собственной работы я вообще никогда не проберусь. Не хочу оставлять на пятницу, так что придется делать все сейчас.

— И еще одна причина не сидеть тут и не хныкать.

— Эй, всем время от времени нужен перерыв, нет?

— Какого черта ты это называешь перерывом...?

— Да неважно; я тебя хотя бы увидел, и мне уже стало лучше. Я согласен даже на плечо – так что давай его сюда.

— Плечо?

Вместо ответа Киришима просто осторожно опустил голову на плечо Ёкодзавы, его волосы щекотно мазнули по шее и уху Ёкодзавы, но тот промолчал.

— … Да уж, ты такой жесткий.

— Если что-то не нравится, я тебя не держу.

— Просто высказал свое мнение.

Ёкодзава не мог представить, как такая их поза может быть удобной, но Киришима не смещался ни на миллиметр, а ощущение его дыхания так близко рождало странное чувство реальности происходящего.

— Ёкодзава… никогда и никому кроме меня не позволяй лежать у тебя на плече, или на руках, или на коленях, ладно?

— … Начнем с того, что ты единственный, кто может этого захотеть.

— Думаешь?

— Думаю.

С губ Ёкодзавы сорвался тихий смешок от абсурдности беспокойства Киришимы, а Редактор засмеялся мгновением спустя.

~~

— Ннн… Что за…?

Его телефон пронзительно зазвонил рядом с подушкой – совершенно не похожим на будильник звонком. Ёкодзава прищурился в темноте, пытаясь рассмотреть время; было уже утро, но совсем раннее, до подъема было немного времени.

— … И кто звонит в такую рань…

В зависимости от того, кто звонил, можно было бы и сбросить звонок, не отвечая, но, когда он раскрыл телефон и увидел имя вызывавшего абонента, от этой идеи он отказался.

В строчке, где должно было быть имя, светилось слово «Любимый~ ♥», а фоном было фото Киришимы в вызывающей позе, безвкусно украшенное звездочками и сердечками.

— … Что за хрень…?! – прорычал он в трубку, ответив на звонок, но услышал лишь радостный смех.

— Доброе утречко. Сладко спал?

— Забудь – что это за хрень?!

— Эй, ты сам сказал, что я могу делать все, что захочу. А я захотел напомнить тебе, что, раз ты знаешь, что это я звоню, значит, ты соглашаешься с тем фактом, что я именно твой «Любимый».

— Хватит фигней страдать – и что, черт возьми, тебе нужно в такой час?

До подъема было еще добрых двадцать минут, и Ёкодзава был совсем не рад тому, что его драгоценный утренний сон так прерывают.

— Это звонок, чтобы тебя разбудить, конечно. Ты не заметил моей маленькой шуточки, поэтому мне пришлось брать все в свои руки.

— …

Осознав, что это единственная причина для такого раннего звонка, Ёкодзава не мог собрать силы даже для того, чтобы удивиться.

— Симпатичная картинка, да? Ее для меня сняла Хиё, и–

Он оборвал звонок, будучи не в настроении выслушивать очередной вздор Киришимы, и вернулся в телефонную книгу, чтобы отредактировать запись.

— Вот засранец, почему он всегда… Мужик в его возрасте и постоянно проворачивает такую хрень…

Бормоча себе под нос, он отключил отображение картинки и собрался было уже удалить фото совсем–

– но остановился.

— …

Ведь не было необходимости удалять это фото, он подумал об этом первым делом и захлопнул телефон. Уткнувшись в подушку, он чувствовал, что за ночь совсем не отдохнул.

И когда ему надоест постоянно выводить Ёкодзаву из себя? Однако шокирующим для Ёкодзавы оказался тот факт, что, несмотря на злость на Редактора до глубины души… он не мог заставить себя чувствовать к нему хоть легкую неприязнь.

— … Наверное, это и означает «любовь делает тебя слабым», хах…

В попытке забыть о тех эмоциях, с которыми он не знал, как справляться, он плюхнулся обратно в постель. Будильник был поставлен, так что для сна есть еще минут пятнадцать – и, не подозревая о том, что через час он очень пожалеет о том, что лег досыпать, он провалился в блаженную дрему.