На дворе стоял вторник, а в моей голове застряла одна мысль. Она меня очень беспокоила. Разговаривая с Риккой на склоне горы, я испытывал весьма замечательное чувство.

До этого момента я думал: «Она красивая», «Я не могу оставить её одну», «Я хочу быть рядом с ней», но это было что-то новое. Не поймите меня неправильно, все вышеназванные мысли никуда из моей головы не делись. Это чувство росло во мне до тех пор, пока я вдруг не осознал его существование.

Вы-то, конечно, уже понимаете, к чему я клоню, но я не уверен, что имею право испытывать это чувство. Если бы вы учились со мной в одной средней школе, то явно думали бы, что мне плевать на других людей. Если бы я ощущал то же, что чувствую сейчас, тогда, то был бы ошеломлён. Стыдно признавать свои ошибки, но так и есть. Этого чувства я не испытывал ни в младшей, ни в средней школе, ни будучи выдуманным персонажем или даже обитателем какой-нибудь манга-реальности. Это же просто одержимость!

Хоть я и не кричал расстроено всякий бред, но с толку был сбит ещё как. Я будто читал детективный роман, не зная, кто убийца. Ладно, попробуем побаловать себя. Мне нужно поговорить с кем-то, кто испытывал это чувство.

Поэтому я и ел в столовой на пару с Ишшики. Обедая, мы, мужики, разговаривали о любви.

— Ты только понял, что она тебе нравится? Прошу, чувак, скажи мне, что за всё это время она тебе не просто «нравится».

— Нет, всё именно так, как вы описали, сэр.

Слово «сэр» я подчеркнул. Я, всё же, прошу у него совета, так что надо выказать ему уважение.

— Чёрт, как ты объяснишь то, что зашёл уже так далеко и ни разу не представлял её себе в постельных сценах?

— Ну, я всегда думал, что она красивая. Она была мне как младшая сестра или какой-нибудь раздражающий человек. Но она никогда раньше не нравилась мне в любовном плане. Стоп, ерунда какая-то. Можно ли считать человека красивым, если он тебе не нравится? Хм, думаю, да. Вот, например, Каннаги-сан: я считаю её красивой, но она же мне не нравится. Не говоря уже о том, что и весь остальной класс, включая вас, Ишшики-сан, не может взять и влюбиться в неё.

— Что значит «не может»? Я люблю всех девушек, чувак!

— Бабник!

Вообще-то, я так не думал, но учитывая то, что я хотел услышать о его любовных похождениях, мне надо было его поддержать.

— Да, любовных историй у меня за спиной полно! Судя по твоим словам, ты точно влюбился, потому что влюблённые чувствуют то же самое. Только ты слишком сильно переживаешь.

— Ясно… Говоришь ты вполне уверенно плюс мне кажется, что у тебя на всё это своя точка зрения… Но ты один. Как бы получше сказать?..

Какая же постыдная тема для разговора. Все эти любовные истории так и вгоняют в краску.

— Хм, я тебя понял. Несмотря на то, что за моими плечами тяжёлый груз любовных приключений, а сам я знаю о любви всё, почему же у меня до сих пор нет девушки, ты это хочешь спросить?

— Да! Именно! Ишшики-сенсей выхватывает слова прямо у меня изо рта!

— Знаешь, самому интересно. Я нахожу кучу информации, записываю её в свой блокнот, меня так тянет к девушкам, а я всё равно не завёл себе подружку.

— Причина в том, что ты просто извращенец!

— Правда? Я извращенец?.. Возможно, любовь слепа. Ну, большой чистой любви я ещё не испытывал, но вот просто втюриваться мне приходилось. Была она девчонка в младшей школе…

— Трусики, небось, показывала, да?

— Она вообще их не носила.

— …

Я и отшутиться не смог. Чем тут ответишь? Как же неожиданно, когда такое всплывает в середине разговора. Чёрт, он отрезал мне все пути отхода от этой истории.

— Я об этом и в блокнот свой черкнул. В младшей школе я туда не только про девочек записывал. Я туда и про мальчиков немного написал. И тут, будто по велению судьбы, к нашей тусовке примкнула Акари-чан.

— Как это печально…

Для Акари-чан.

— А потом, ты не поверишь, она прочитала то, что было написано в моём блокноте вслух прямо перед ними. Чувак, я плакал. И не только из-за того, что она сделала…

— Акари-чан!..

Эта история меня очень тронула. Несчастным главным героем в ней был не Ишшики, нет, а Акари-чан. Я бы тоже плакал, если бы такое случилось с моим другом. И откуда она узнала об этой штуке?

— Я плакал, потому что она сказала: «Теперь то, что ты написал, узнают все».

— Это были слёзы счастья?!

— И после этого я поклялся, что буду собирать информацию, дабы предоставлять её другим. Так я и стал таким, какой я сейчас.

— То есть это Акари-чан виновата в том, что ты стал извращенцем?!

— Ну… Я пошутил. У меня нет хороших воспоминаний. Вся эта весёлая история — ложь.

И, вздохнув, Ишшики вновь сделал серьёзное выражение лица. Как далеко он готов зайти ради того, чтобы пошутить? Надеюсь, о концовке этой истории не будут ходить слухи.

— В общем, я могу сказать тебе, что Тогаши, сидящий передо мной, стопудово влюбился первый раз в жизни, хоть сам это заметил и не сразу.

— Ага, вот и вывод из твоей теории.

Вместо того чтобы рассказать свою историю до конца, он вернул наш разговор на те рельсы, по которым мы ехали с самого начала. Раз уж я хочу, чтобы он научил меня премудростям любви, придётся выказать свою благодарность: никогда не упоминать об этой шутке.

— Так, Тогаши, первым делом тебе надо завести блокнот. Записывай в него всё, что узнаешь о ней, а потом покажи мне. Это будет твоё спасательное средство.

— Я хотел, чтобы меня научили любви, а не извращенствам! И как ты умудрился понять мою просьбу именно так?!

А стоило ли мне вообще его об этом просить? Он больше похож на сталкера, чем на нормального парня. Хотя он не следит за девчонками, а просто делает записи (и я буду благодарен любой информации, которой он сможет со мной поделиться), я не уверен, что это очень здоровое занятие.

— В общем, тебе нравится Таканаши-сан, да?

— Да, думаю, с этой частью вопросов нет, но хоть я и благодарен тебе за разрешение этого вопроса, есть что-то, чего я не могу почувствовать. Как будто в моей голове царит туман.

— Понятно. А ведь всё так хорошо начиналось…

— А? Что ты имеешь в виду?

— У меня для тебя плохие новости. Похоже, у Таканаши-сан есть парень.

Что? Парень? У Рикки? Парень?! Серьёзно? Да ты шутишь. Кто? Как? Когда?!

В мгновение ока я погрузился в хаос. Эта новость меня очень расстроила. Если подумать, я ещё столько всего не знаю о Рикке. Глядя на то, что она живёт одна и ведёт себя несколько высокомерно, я решил, что гости у неё бывают редко. Она не такая, как все.

Но это… это не смешно. Она на самом деле очень красивая, с какой стороны ни посмотри. Чисто по внешнему виду ей можно присудить высший балл. Это даже Ишшики сказал, если я правильно помню.

Я думал, она из тех людей, которых не зовут на свидания. Но опять же, этот вывод построен только по её нынешнему поведению. Возможно, этот парень знал её раньше. Я не знаю, как она вела себя в средней школе, так что нет ничего удивительного в том, что любовь могла зародиться тогда. Значит, вот оно как. У неё был парень ещё до того, как мы встретились. Теперь я понимаю, что ты сделал, Ишшики. Ты хотел, чтобы я сразу всё узнал и чтобы моё сердце разбилось быстро. Я понял тебя, друг. Значит, мне только что впервые разбили сердце? И как мне теперь вести себя с Риккой? Не знаю.

После всей этой бури чувств я нечеловечески грустным голосом спросил:

— Слушай, Ишшики…

— Поверил.

— Ты мне сердце разбить хочешь?!

Я щипал его за щёки, пока они не покраснели. Да конечно, ложь это всё. От этого дурака ничего иного ожидать не приходится!

— О-ой! Знаешь, а я себе сейчас чуть язык не прикусил!

— Да я этот язык тебе сейчас оторву!

— Зато теперь ты понимаешь? Ты её очень сильно любишь, понял? Кстати, у Каннаги-сан есть парень.

— Да ладно?!

— Вот так вот. Я, когда услышал, тоже в шоке был. Кстати, он старшеклассник. Против него нет никаких шансов.

— Правда? Да уж, ты прав, это был шок. Вштырило ещё как.

— «Вштырило»? Я не о шоковой терапии говорю, но ты меня понял.

Я понял. Я точно понял. Для меня существует большая разница между новостями о том, что парень есть у Рикки, и о том, что парень есть у Каннаги-сан. Но я всё ещё удивлён. Никогда не думал, что почувствую эту разницу.

— Как представитель дисциплинарного комитета, я должен подавать пример в отношениях с противоположным полом. Ты сейчас чувствуешь schadenfreude*? Если нет, то откуда это облегчение в твоих глазах?

— Я не знаю, что это за чувство такое!

— Ты не знаешь, что такое schadenfreude? Это когда ты пьёшь сладкий нектар из слёз чьих-то печалей.

— Нет, я не чувствую себя счастливым, когда кому-то не везёт, и не ощущал даже привкуса этой штуки раньше!

— Ну, ты должен думать что-то вроде: «Таканаши-сан моя! Вы все сосаете!». Это и есть schadenfreude. Жуткая штука, да? Думаю, её можно счесть похожей на влюблённость… в некотором смысле.

— Я не уверен, что именно ты хочешь сказать, но суть уловил. Я понял, что Рикка мне очень нравится. Спасибо.

Хорошо, что я наконец во всём разобрался. Добив свою речь, Ишшики прикончил и свою газировку. На столе перед нами стояли корзинки с зару-собой*. Она была одним из летних пополнений школьного меню.

Я думал, это неясное чувство после нашего разговора исчезнет, и мне станет немного легче, но этого так и не случилось. Меня всё ещё терзали смутные сомнения. Рикка мне определённо нравилась. Да, нравилась. Знаете, когда она впервые показалась мне моей младшей сестрой или когда я помогал ей с проблемами, которые ей подкидывал её синдром восьмиклассника, то думал, что такого не произойдёт, однако, как оказалось, ошибся.

Но ведь и двух недель не прошло. Не хочу показаться невежественным, но может ли это чувство возникнуть вот так внезапно? Учитывая, что я не имел ни малейшего понятия о том, что это вообще такое. Я правда влюбился в неё?

За то время, которое мы провели вместе, она стала мне нравиться, а я ничего и не замечал. Прямо как в каком-нибудь сериале. Я просто влюбился в неё, не имея на то чётких причин.

Ну да ладно, как мне теперь с ней говорить? Если она мне и правда нравится, то разговаривать с ней будет сложновато. Если кто-нибудь из вас когда-нибудь влюблялся, пожалуйста, дайте мне совет.

Поэтому мне и нужно спросить об этом своего учителя.

— А что, то, как ты с ней обычно говоришь, не покатит? Она тебе нравится, ты хочешь быть рядом с ней, обнять её… стоп, я не хочу учить тебя всяким незаконным штучкам.

— Да? Понял. Ну, обнимать её я не буду, скорее, просто буду разговаривать с ней, как раньше, нормально.

Нормально. Нормально. Нормально, да? Не сказал бы, что то, как мы с ней разговаривали раньше, нормально, но вести себя соответственно человеку, с которым она заключила контракт, думаю, можно и нужно.

— Знаешь, со мной ты можешь говорить о чём угодно, друг.

На лице Ишшики-сенсея возникла загадочная улыбка от уха до уха. Да, это был именно тот самодовольный взгляд, о котором я когда-то слышал, но никогда не видел. Понятно. Думаю, если что-то такое ещё всплывёт, то я должен буду обратиться к тебе.

— И ещё одно. Помнишь, я говорил тебе о шагах на пути к любви? Чем это от них отличается? Уж прости за сию плохую весть, ты не очень популярен. Но не переживай, мастер на все тёлки даст тебе один хороший совет, — тут он снова стал серьёзным. — Будь с ней крайне осторожен.

Я рад, что ты это сказал.

— Спасибо, друг. Я это запомню.

И пока мы улыбались, повинуясь велению пламенных уз мужской дружбы, у меня в кармане заиграла моя любимая мелодия.

— Тогаши, тебе звонят. Отвечать будешь?

— А, точно. Подожди.

Звонила, естественно, Рикка.

Я сделал глубокий вдох, совсем не удивившись сошедшим с катушки нервам. Я пять раз повторил себе: «Веди себя нормально», сделал Ишшики извиняющий жест и нажал на кнопку.

— Алло, в чём дело?

— Это я. Мы только что закончили. Наша учительница страшная. Она призвала меня прямо во время такого ценного обеденного перерыва.

— Ну, после того, что случилось, Нана-чан немного забеспокоилась.

А после уроков Рикке предстояло пройти через занятие с Наной-чан ещё раз — времени до пересдачи осталось совсем немного. Учительница подошла ко мне утром и спросила: «Можно я сегодня сама с ней позанимаюсь?». Интересно, почему она спросила это у меня?

— Юта, где ты сейчас находишься? К сожалению, в моём телефоне нет пеленгатора, так что я не могу засечь твоё текущее местоположение. Мне нужно кое о чём с тобой сегодня поговорить.

Хочешь найти меру противодействия Нане-чан, небось? Надо бы похвалить её за то, что пытается наладить с ней контакт…

— Сейчас я в столовой вместе с Ишшики.

— С Ишшики? Первым Всадником?

Хм, а ведь когда они встретились в последний раз, Рикка включила режим «Я стесняюсь». Ну и что делать? Хотя, может, если она к нему привыкнет, то перестанет стесняться? Дам трубку Ишшики, чтобы он с ней поговорил. Они ведь толком и не разговаривали никогда. Так что всё вполне нормально — она просто боится незнакомого человека.

— Да, да. Слушай, ты ведь не против немного с ним поболтать?

— Поняла. С тех пор, как уровень опасности понижен, диалог между нами возможен.

Ишшики этой перемене почему-то очень удивился. Он тихо спросил: «Она ведь не хочет, да?». Похоже, он даже потерялся.

Я передал ему свой телефон. Обычно он громко кричит в трубку: «Ололо!», но в этот раз он её выронил. Я услышал лязг. Эй, у тебя даже корзинка с собой подскочила!

Сделав извиняющий жест, Ишшики поднял телефон со стола.

— Дадададададада, аллоаллоаллоаллоаллоалло, э-это Ишшики.

Какой смешной способ отвечать на звонок. Сколько раз он хотел сказать «алло»? Судя по выражению лица, он сейчас не выдержит и убежит. Интересно, почему он так себя ведёт?

— Что это был за звук, похожий на треск ломающегося земного шара?

— А, ха-ха-ха, п… прости. Этот идиот уронил телефон.

Он стал полностью другим! Что он несёт?!

— Понятно. Рада знакомству, Первый из Четверых Всадников.

— Пе-первый из Четверых Всадников?

Рикка продолжала вести себя так, будто Ишшики мой слуга. Или она просто не смогла избавиться от привычки так его называть, раз уж начала. Слава Ишшики, первому из Четверых Всадников!

— Что ты делаешь вместе с моим Королём Демонов?

— А? О, твой знатный Король Демонов сегодня в хорошем настроении. В ужасно хорошем настроении. Мы как раз говорили о schadenfreude.

Что этот Всадник несёт?! Я понятия не имел, куда может зайти этот разговор. И почему он выбрал именно это тему?..

— Чего и следовало ожидать от Юты. У него есть способность избавлять людей от несчастий. День его пробуждения близок. Первый Всадник-сан, тебе предстоит много работы под его началом. Ясно?

— Да, дддда! — странным голосом издал Ишшики и вернул мне телефон.

— Значит, вы говорили о том, как пить нектар несчастий других людей, да, Юта?

И откуда все знают, что это такое? Понятия не имею… Я что, один такой идиот?.. Но если это правда, я всё равно никому не признаюсь!

— Ты заслуживаешь похвалы. Всё же, Первый Всадник тебе уже подчинился. Именно такого применения силы я от тебя и ожидала.

— А? Ну… Спасибо.

Подчинился? Ишшики? Да уж, по его разговору именно это в голову и приходит. По крайней мере, похоже, что моя стратегия работает. Теперь Рикка не будет его стесняться.

— Значит, ты идёшь к нам?

— Всё так. Юта, используй Призыв.

— Я не могу!

— В таком случае, жди.

После этих слов раздался щелчок, сигнализирующий об окончании разговора. Ну и ладно. Я положил телефон обратно в карман и посмотрел на Ишшики, который… плакал.

— Я… я впервые нормально поговорил с девушкой…

— Что?!

— Она потрясающая. Мы говорили только по телефону, но меня воодушевило даже её искажённое электроникой дыхание. Это было супер. Девчонки такие классные, да?

Я всё ещё переваривал то, что он сказал. Разве не он только что называл себя «мастером на все тёлки»? Я почуял обман. Кто-то из нас попал в ловушку…

И чем он занимался-то всё это время? В дисциплинарном комитете девушки ведь должны быть.

— Это был такой классный разговор! Не пойми меня неправильно, у неё по-прежнему синдром восьмиклассника, но её привлекательность только что увеличилась для меня во сто крат!

— Она что, плохо на тебя повлияла?

Возможно, это её электромагнитные силы. Я, конечно, не на сто процентов уверен, что они у неё есть, она ведь обычный носитель синдрома восьмиклассника…

— Я переродился. Прошлый я только и мог, что пороть чушь. Синдром восьмиклассника… может быть не такой уж и плохой штукой. Нужно записать это в блокнот!

Только он вытащил его откуда-то извне, как появилась Рикка.

— Я пришла.

Она села рядом со мной… Спокойно… Веди себя как обычно…

— Ты уже ела?

— Учительница призвала меня до того как я успела что-либо съесть,— сказала она, кивнув на мою собу. Видимо, она хочет порцию и себе.

— Это сойдёт?

Я передвинул один из своих онигири поближе к ней.

— В этой столовой подают хорошую еду. Между прочим, Юта, он из поданной тебе еды?

— А почему бы и нет? Откуда ещё?

— Это просто суперская еда!

Разговаривали только мы вдвоём. Я думал, что где-нибудь в разговор вклинится Ишшики, но тот только выпрямился на стуле, покраснел и стал смотреть на моё лицо.

Что?.. Он вошёл в режим «Я стесняюсь»?

— Что делает Первый Всадник? Подчиняется твоему приказу?

— Не знаю…

Видимо, он умственно перенапрягся. И он ещё говорил о schadenfreude. Да уж, такие разговоры ему не подходят.

В конце концов, обед кончился, а Ишшики как стеснялся, так и стесняется.

1. ↑ Schadenfreude (читается как «шадэнфройдэ») — «злорадство» (нем.).
2. ↑ Также «холодная соба» — гречневая лапша, охлаждённая после варки, подаётся в бамбуковой корзинке вместе с чашей с соусом для макания.