— Итак, конкурс на самую красивую девчонку в классе начался!

— Что?

Ответить парню, идущему рядом со мной, по-другому я не смог. А что ещё может сказать человек, услышав о настолько сумасшедшем состязании? Сейчас конец мая, и к только что закончившимся промежуточным экзаменам оно относиться не могло.

— Что значит «что»? Это эпическая битва за звание самой красивой девчонки в классе! Это же очевидно, чувак!

— Так бы сразу и сказал! Кстати, как ты заставишь парней голосовать?

— Ага, я так и знал, что ты об этом спросишь. Каждый сталкивается с главным принципом голосования: получением ответов. Не бойся, дорогой мой друг. Все уже проголосовали, остался только ты, Тогаши. И твой голос уходит…

— Почему я должен голосовать?

— Мне же нужны голоса всех популярных парней. Что это будет за оценивание, если всё будет зависеть от моих вкусов?

Когда меня называют популярным, это так приятно… Правда, этим его комплименты и закончились. Он продолжил свою страстную речь:

— Все уже сказали мне, кого считают самой красивой девчонкой в классе, так что назови свою красавицу!

— Хм…

Начав думать об этом, я застонал. Я отлично знал, кто такой Ишшики Макото. Как вы уже можете догадаться, он ведёт себя соответственно своему имени: предан всем и вся*. Интересный парень.

Если попросить кого-нибудь описать первое, что ему приходит в голову при слове «преданность», он опишет либо атлета, либо парня с волосами полусантиметровой длины, хоть такие люди и встречаются редко. Но если вы увидите, как аккуратно Ишшики носит школьную форму, то у вас о нём сложится именно такое впечатление. Не знаю, зачем, но он вступил в дисциплинарный комитет. У него есть привычка: отчитывая нарушителей, повторять: «Хватит ныть! Ты подрываешь авторитет школы!». А ещё эта бамбуковая палка, которой он размахивает… Чем он дома занимается, я и знать не хочу.

Но какая-то часть него любит женщин. И это ещё мягко сказано; на самом деле он извращенец, который им прохода не даёт. Это неотъемлемая его часть. Ну, он же расспросил каждого парня в классе о наших девчонках и их красоте. Он на самом деле любит женщин, но не поймите меня неправильно. Он любит лишь болтать о красивых девушках, для него это вполне нормально. С другой стороны, я чувствую, что неправильно это — когда один и тот же парень охраняет правопорядок, отказывается спать на уроках, но в то же время постоянно болтает о девчонках.

В общем, со своим извращенцем-приятелем я познакомился практически сразу же после поступления. С тех пор мы частенько проводим время вместе. Ничем увлекательным мы не занимаемся, только болтаем в коридорах, да обедаем вместе. Обычное дело для школьных приятелей. Близким другом я бы его не назвал, но всепоглощающее пламя мужской дружбы чувствовалось на ура!

И пока я размышлял о всепоглощающем пламени мужских уз, мы шли домой из школы под палящими лучами солнца. Первое большое событие старшешкольной жизни каждого японца, первые промежуточные экзамены, только что подошло к концу, и мне захотелось как подшутить над ним, так и ответить на этот простой вопрос. Всё-таки, то, что я скажу, будет не важно.

— Ну давай, босс. Я в курсе, что в нашем классе полно классных чувих, но ты можешь мне довериться, бро. Давай, скажи своему другану, кто в этой куче красивее всех.

Несомненно, всепоглощающее пламя мужской дружбы задевало и его. Ситуация стала на меня давить. После таких слов мне резко расхотелось отвечать.

— Э-э-э, дай подумать… Кто самая красивая девчонка в классе? Знаешь, я на каком-нибудь уроке ещё раз на всех посмотрю и проверю. Не могу же я ответить, не зная предмет вопроса!

— Держишься джентльменом до самого конца! Бро, научи меня так.

Будто бы я не знаю, что он хочет сказать этим убогим ответом на самом деле. Чёрт бы побрал эти обязанности мужской дружбы. Похоже, придётся ответить ему даже после этого ужасного представления.

— Ох… Я не знаю её полного имени…

— О… кей… Но она из нашего класса?

— Ну да, но я не уверен даже, как оно правильно пишется.

— Понял, бро. Вот шестёрка, которую я хорошо знаю.

— Что?! Да уж, когда разговор заходит о девушках, тебя ничто не остановит. Как и что ты разнюхал на этот раз?!

— А… Я просто проверил кое-что, когда искал информацию о злостных нарушителях.

Он точно заслуживает звание извращенца.

— Хе-хе, вот вся информация, которую я собрал! — на этих словах он засунул руку в свою сумку и вынул из неё загадочный блокнот. Я уверен, если пролистать его, хозяина можно будет определить и без подписи. — Ну-ка… Если ты назовёшь Азами-сан, Каннаги-сан, Таканаши-сан, Набатаме-сан, Нибутани-сан или Хиракату-сан, то я точно скажу тебе, как пишутся их имена.

— Потрясающе. Похоже, меня только что озарила мысль о том, что твоё хобби очень странное. А что, если одну из этих девчонок зовут не так, как у тебя написано?

— Хм, ну, я знаю, что Каннаги-сан зовут Казари, как ветер, звонящий в колокольчик. Если её назвать «Фурин»*, она разозлится. Мне так сказали.

— Да уж, изобилие частной информации…

Я прямо видел, как в будущем он становится частным детективом.

— Ага. Хе-хе, хочешь узнать e-mail Каннаги-сан и что ей нравится? Могу сказать прямо сейчас, если хочешь.

— Так, дай-ка мне сюда этот блокнотик!

Он даже больший извращенец, чем я думал; но он ещё и шутник. Если честно, я был бы не против узнать что-нибудь о наших красотках. Даже если я не найду этим знаниям личного применения в своей жизни, всё равно, уверен, смогу извлечь из них выгоду.

— Сначала скажи, кого считаешь самой красивой девчонкой в классе. А уж потом спрашивай что хочешь, для друга не жалко.

Я возвёл взгляд к небесам. Так и знал, что когда-нибудь это случится. Но кое-что меня смущало: а не расскажет ли он какой-нибудь девушке, кто из них мне нравится? Лучше узнать заранее.

— Это… это ведь конфиденциально? Обещаешь, что никому не скажешь? Если ты нарушишь это обещание, я же разрыв сердца получу! Р-речь ведь о том, кого из девушек я считаю самой красивой в классе! Только не воспринимай это так буквально!

Он только кивнул и сказал:

— Обещаю, чувак.

— Я бы сказал, что это Таканаши. Ну, та, которая сидит передо мной. Э-э-э… Я не совсем уверен, что её зовут Таканаши. Я Тогаши, значит, передо мной должен сидеть человек, фамилия которого начинается на «т». И я вроде бы видел, как она пишет иероглифы «маленький» и «птица», так что там должно быть что-то с «та». Мне надо в классе проверить. Я не знаю остальную часть её имени.

— О-о-о, голос за Таканаши-сан! И к результату Таканаши Рикки добавляется одно очко! Мне тоже пришлось проверять, как пишется её имя, так что я тебя понял. Если в деле замешана «маленькая птица», это Таканаши. Но не думаю, что её фамилия как-то связана с каким-нибудь, к примеру, ястребом, а то получилось бы «Таканай».

Меньшего от этого преданного своему делу извращенца я и не ожидал. Если он чего-то о девушке не знает, то начинает выискивать. Но пора бы учиться, и мне всё равно, что мы только что сдали промежуточные экзамены. Если я получу плохую оценку, придётся идти к репетитору.

— Значит, Таканаши-сан, да? Да, должен признать, она красивая, — сказал он с таким выражением лица, будто что-то утаил.

— Что-то не так? — спросил я.

Если подумать, я назвал имя, которое даже не знаю, как писать. Но всё выглядело так, будто с ней связано что-то такое, о чём сложно говорить. Слишком уж растерянным выглядел этот любитель поговорить о женщинах.

В средней школе девчонки меня практически не интересовали, так что я, наверно, не знаю, что именно нужно оценивать, когда смотришь на девушку. Всё-таки, за все эти годы я так и не стал кому-то важен. Но я уверен, что не допустил ошибку — у неё есть то, что я хочу видеть в девушке. Нет, серьёзно, мне очень повезло, что меня посадили за такой красавицей.

Ишшики ответил информацией, которая у него была на Таканаши:

— Ну, голос её я не слышал, но лицо у неё очень красивое.

— Ясно. Ну, когда ты смотришь на её лицо, то кажется, что ты видишь новорождённого младенца. Стоп… Не значит ли это, что она как те органические формы жизни, созданные для контакта с людьми, ну, знаешь, гуманоидные интерфейсы?! Она красивая бледная девушка, чьё бесстрастное лицо ни на кого не реагирует. И ещё эта повязка на глазу. А потом это хрупкое телосложение, что вкупе со школьной формой делает её совершенной красавицей. Не думаю, что буду преувеличивать, если скажу, что из-за таких, как она, школа и ввела блейзеры. А от её стройной фигуры я просто тащусь. Я просто не могу не восхищаться её детским личиком и маленькой грудью. Да, то, что по внешности она на первом месте в классе, очевидно.

Мне казалось, что я ясно расписал все её плюсы, но, парень передо мной меня, похоже, не понял. Я знал, что она красива… но это только снаружи, а о её внутреннем мире я ни слова не сказал. Когда разговор заходит о внешних качествах, Ишшики тут как тут, но о её характере мы так и не обмолвились.

«Что тебе нравится в Таканаши?..» Почему это такой напряжённый вопрос? Я решил ударить в самый корень проблемы.

— Но это только внешне. Она не ужасна как человек, случаем?

— А ты хороший слушатель, смотрю. Ладно, я скажу тебе, что знаю, но это только слухи, усёк? Предупреждаю: мои слова могут разрушить всё твоё представление о ней.

Раз уж он так долго решался рассказать мне эти слухи, значит, ничего хорошего в них нет. Но опять же, это только слухи. Может, просто какая-нибудь ерунда, которую придумали девчонки, завидующие её красоте. Все знают, что такие девушки внутри ужасны. Да, так оно и должно быть. Последние два месяца Таканаши всегда ходила одна. Лёгкая мишень для всяких задир. А может, она из тех, кто помогает одиноким людям? Чёрт, такие мне нравятся.

— Я просто хочу убедиться, что ты всё поймёшь. Обещаешь?

— Так точно. Спасибо за информацию. Это только слухи, господин. Это не хорошая история, господин.

— Ладно.

— Да уж…

Начав говорить, он расслабил лицо, будто рассказывал историю о привидении.

— Таканаши-сан… Таканаши Рикка-сан стала постепенно меняться, когда училась в восьмом классе… До этого она была радостной и весёлой девочкой, любившей проводить время в компании подружек. Её даже можно было назвать их талисманом… Но потом что-то изменилось. Она будто стала одержимой. Стала говорить странные вещи… А потом…

— Это уже небылица какая-то.

Я был неправ. Это была не история о привидении.

— Что же, мне кажется, что она внезапно отдалилась от подруг, будто поняла, что они были ужасными людьми. Она стала вести себя по-бунтарски, так, будто сошла с ума. Люди даже считали, что у неё раздвоение личности. Вот насколько всё плохо.

Такое чувство, что где-то я всё это уже слышал. Показалось, наверно.

— Ну, если честно, все, кто её знал, должны были удивиться. Так мне кажется с нормальной точки зрения.

— Ты… Ты считаешь, что это нормально?.. Когда девушка вот так внезапно меняется… Ты хоть подумал, что это может быть синдром восьмиклассника?! Да нет ничего лучше белолицей девушки, которая постоянно ведёт себя так, как и подобает девушке!

За последние два месяца я совсем забыл это словосочетание, так что слова «синдром восьмиклассника» стали для меня потрясением. Мы говорили о собранной им информации, и такие слова мне и в голову не приходили.

— Синдром восьмиклассника, значит? Но ты же сказал, что это только слухи. Ты ведь даже не допускаешь такого расклада, да? И между прочим, конкурс-то только на внешность.

— Ты ведь и представить себе не можешь, чтобы у такой красивой девушки был синдром восьмиклассника, да?

Последствия этого потрясения я буду чувствовать ещё неделю. Вместо того чтобы ответить, я вспотел. И не из-за июньской влажности, нет, это был сальный пот. Синдром восьмиклассника? А так ли уж это плохо? Несмотря на то, что я испытал его на себе, я не могу сказать, что это такая уж и плохая штука. Это же не какая-нибудь жуткая проказа. Немного времени, и всё пройдёт само. Да на меня посмотрите, чёрт побери.

Но как мне ответить? Как бы ответил прежний я? Мы же взрослеем, когда становимся старше. Сейчас я другой. Пожаловаться на это, что ли? Но биологические процессы неминуемы.

Я не знал, есть ли у Таканаши синдром восьмиклассника или нет, и совсем не думал, что могу столкнуться с этой болезнью сейчас. Вот невезуха!

Или пруха? Она, всё-таки, красивая девушка.

— Так, мне тут кое-что интересно о Таканаши-сан: не было слухов о том, что она может использовать магию или превращаться в чёрную кошку?

— Я не спрашивал. Стоп, это что, новые сведения?! Да? Тогда это точно синдром восьмиклассника! Хм, такие люди не могут ни использовать магию, ни колдовать, но делают вид, что могут как колдовать, так и применять суперспособности!

— Эй, я же только спросил. Но если так и есть, разве не станет она от этого в два раза привлекательнее?!

— …

Вздох. Отшутился бы, что ли. Но лично я думаю, что станет.

— Это что, шутка была? Только не забывай, что это лишь слухи. Мы о ней мало что знаем. Почему бы не разведать что-нибудь о её характере? Может, пригодится.

— Ну и кто может такое знать?

— Если дело касается девушек, я могу спросить парней в нашем классе или старшеклассников из дисциплинарного комитета! Новости появляются постоянно. Если мы чего-то о ком-то не знаем или хотим знать больше, чем знаем, то просто ждём, пока человек не нарушит правила. Они подрывают честь школы, а мы ловим их и допрашиваем. Двух птиц одним камнем.

Это злоупотребление властью! Но я уверен, что чтобы узнать что-то о девчонке, о которой мы почти ничего не узнаем, подсуетятся все парни в классе. Это общее дело.

— В общем, голос Тогаши уходит Таканаши-сан. Хе-хе, остался лишь мой голос, и соревнование на самую красивую девчонку в классе будет ЗАКОНЧЕНО!

Вот скажи мне, ты правда опросил всех парней в классе и заставил их проголосовать? Это замечательный талант. Я даже подумал, что было бы неплохо чему-нибудь у него поучиться. К счастью, это был лишь минутный порыв.

— Кстати, ты кого выбрал? Нечестно получается, что ты знаешь мою девушку, а я твою — нет.

— Хм. Я люблю всех девушек в нашем классе! Их красота выше всяких рейтингов! Ну, по крайней мере, школьных. Но в школе есть ещё немало красавиц. Однако коэффициент красоты в нашем классе прямо зашкаливает. Хотя второгодки и третьегодки тоже классные. Особенно из танцевального кружка. Единственное слово, которое приходит на ум, когда видишь их выступление, — экстаз!

Его любовь переходит все границы.

Стоп! Он не ответил на мой вопрос! Эй, быстро сказал!

— Ну… Ты так и не сказал мне, кого считаешь самой красивой девчонкой в классе.

— Да? Ну, я думаю, что все они красивы. Мегата-сан. Она у парней не особо популярна, но мне нравится. Не знаю, почему она не популярна, но я выбираю её… Или, может, Нибутани-сан.

— Стоп, старосту?

Если я правильно помню, парни называют её королевой класса. У меня с ней нет ничего общего. Погодите, я вообще ничем не связан ни с одной из своих одноклассниц. Я даже не разговаривал с ними ни разу, за исключением того случая, когда передавал листовки Токисе-сан.

— Да, староста нашего класса, Нибутани-сан! Она полностью подходит под определение слова «красота». У неё хорошая фигура, приятный характер, да и на лицо она красивая. Она высокая и стройная — из неё вышла бы неплохая модель. Кроме того, мне кажется, что она разговаривает с людьми так, как им нравится. Умение легко начать разговор с кем угодно — это как раз то, что нужно старосте, да? От неё исходит аура настоящего лидера, вот почему я считаю её такой изумительной. А ещё мне кажется, что в ней есть что-то садистское. Думаю, я бы устоял перед такой переменой характера. Только ей я этого, естественно, не скажу!

Да уж, неожиданный перескок разговора с того стеснительного человека, о котором говорил я, на эту уверенную в себе старосту. Хотя, если начистоту, я видел её только вместе с красивыми подружками. Ладно, не сейчас.

— Хм, теперь понятно, как у неё получается поддерживать со всеми хорошие отношения. Наверно, поэтому она и популярна.

— Ах, староста, нет, королева класса, просто супер. Хотел бы я за неё проголосовать, но пока не буду. Я ведь уже, так что всё кончено. Дома просмотрю все голоса и определю самую красивую девчонку в классе. Класс! Какое офигенное состязание! Надо бы поскорее провести второе! Когда закончу, раздам потом парням результаты, — сказав это, он похлопал меня по плечу. — Ладно, увидимся в том же месте и в то же время!

Я перешёл на бег и повернул голову в его сторону только после этого. Не успев что-либо осознать, я был уже на ветвистых городских улицах, ведущих к моему дому. Когда я повернулся, чтобы проводить его взглядом, ноги сами понесли меня домой.

И тут до меня дошло.

— Стоп. В классе тринадцать парней и четырнадцать девчонок. Какой тут, на хрен, рейтинг?

◆◆◆

Дело было на следующий день, за десять минут до начала первого урока. Предупреждающий звонок уже прозвенел, и скоро должна появиться учительница. В классе, ясное дело, было оживлённо. И посреди всего этого оживления сидел я, прокручивая в голове вчерашний разговор.

Таканаши Рикка. Девушка с кукольным лицом, сидящая передо мной. У неё были короткие и чёрные, как смоль, волосы. Сзади они казались стеклянными.

Уже теплеет, но она по-прежнему ходит в школу в блейзере. Потом она просто снимает его и вешает на стул, выставляя напоказ свою блузку и открывая взору руки. Я не эксперт в моде, но мне кажется, что её тёмный ремень заостряет внимание на малиновой школьной юбке в шотландскую клетку. Ремень, вроде как, готический, но, опять же, я не эксперт в моде. И кто только мог такой продать, он кажется довольно тяжёлым! Окинув взглядом все эти кресты, которые она носит в качестве украшений, невольно подумаешь: «Гот». И через стул мне было видно чёрные гетры, надетые на её тонкие ноги. Да, определённо гот. Не знаю, покалечена её левая рука или нет, но она забинтована от запястья до локтя. В промежутках между бинтами проглядывала белая кожа. Это чуть ли не вызывающе.

Но меня беспокоит то, что извращенцы готовы пялиться на всё, что угодно. Если присмотреться, можно увидеть проступающий из-под её блузки чёрный бюстгальтер. Я боюсь, как бы кто не перевозбудился.

Хотя лето — лучшая пора года…

Но хватит об этом, думаю, всем уже понятно, что хозяйка места передо мной совсем не изменилась, а?

Все эти два месяца я за ней наблюдаю. За всё учебное время, которое я провёл рядом с ней (НО ТОЛЬКО В КЛАССЕ!) я не заметил в ней никаких изменений. Ни загадочных голосов, ни странной походки, ничего. Но опять же, я ни разу не пробовал с ней заговорить. Может, она на самом деле разговорчива, хотя сомневаюсь я в этом что-то.

Так я и терзал себя. Но… нет ведь ничего страшного в том, чтобы заговорить с ней об этом… да? Господи, от одной такой мысли моё сердце начало колоть.

— АЙ!

Прямо мне в лицо прилетела сумка, будто сам Господь решил покарать меня за такие извращённые мысли.

— Ой, прости! Я тебя ударила?

Я поднял голову, чтобы посмотреть на человека, проходящего мимо. Это была староста нашего класса, Нибутани. Нибутани Шинка. Её полное имя я узнал вчера, когда мы говорили о конкурсе на самую красивую девчонку в классе. Ещё одно имя, которое оставляет после себя очень сильное впечатление.

Я непроизвольно перевёл взгляд с её ног на лицо. Какая же она высокая! Это её главное качество, определённо. Она точно самая высокая девушка в классе, хотя когда все сидят, так сразу и не скажешь. Да она ростом с меня или чуть ниже. Моё чувство собственного достоинства даже немного уменьшилось.

В отличие от Таканаши, девушка, стоявшая передо мной, никаких украшений не носила. Ничего из ряда вон выходящего, только юбка кажется короткой из-за длинных ног. Тёмно-синие чулки только дополняли превосходную картину прекрасной старосты. Только вот несколько неровно они надеты.

Если ей чего-то и не хватает для завершения образа старосты, то очков. Очки — это знак ума старосты класса, но она их не носила. А вот ум… Ну, по одному внешнему виду о нём ничего и не скажешь. Но тут ошибки быть не может: староста нашего класса подпадает под общий типаж.

— А, я в порядке.

— Прости. Я отвлеклась, когда снимала сумку.

— Да ладно. Я тоже отвлёкся, так что сам виноват, что вовремя её не заметил.

— Правда?

И затем на её лице расцвела улыбка. Садистская улыбка. Она обернулась злом прямо на моих глазах. Хотя мне могло и померещиться. Ладно, пофиг.

— А почему ты отвлёкся?

А? Мы всё ещё разговариваем? Ничего себе. Я думал, что после слова «правда» ты сядешь на своё место.

— Эм… А… Ну… У нас же первым уроком математика? Нам ведь должны сказать результаты экзамена, и я думал, что буду делать, если получу плохую отметку.

— О… Но ты не кажешься человеком, которого волнуют такие вещи. Да уж, постоянно узнаю что-то новое.

— Не совсем. Я просто беспокоюсь о том, чтобы оценка была не ниже, чем была в средней школе.

— Так ты беспокоишься о том, стал ли лучше? Ну, этот экзамен был потяжелее тех, которые мы писали в средней школе. Ты учишься на пределе своих возможностей?

— Что? Возможностей? Нет, я бы хотел получить какие-нибудь читерские способности, но их у меня нет.

Нибутани запнулась, но быстро улыбнулась так же, как и прежде.

— Ха… Ха-ха-ха. Было бы неплохо обладать такими способностями, да? Не думала, что ты такое скажешь. Ладно, сейчас урок начнётся. Пока!

На этих словах Нибутани пошла на своё место. Так… Как бы мне это сказать? Мы поговорили всего один раз, но я понял, что говорил о ней Ишшики. Его слова о расслабляющем поведении и садистской улыбке были правдивыми. Плюс этот классный комментарий о том, по поводу чего я волнуюсь. Я даже не уверен, что смог бы такое кому-нибудь сказать.

Практически сразу же после конца разговора прозвенел звонок на урок. Со звонком в класс вошла учительница и, встав на подиум, стала громким голосом говорить:

— Тихо, тихо! Класс, сегодня начнём с того, что раздадим вам ваши промежуточные. О-о-о! Ну как, сложно было писать первый экзамен в старшей школе? Не переоценили ли вы свои силы?

Все тут же затряслись от страха. Несколькими секундами ранее в классе была оживлённая атмосфера, а сейчас стояла мёртвая тишина. Вот какой ужасающей была наша учительница. Что бы она ни говорила, на её лице всегда широкая улыбка. Я ещё на церемонии поступления подумал, что наша школа уникальна, но её знакомство с классом ничуть не уступило речи директора. Она выкрикнула: «Моё кредо — дави на людей всегда и везде!». И тут же это доказала.

Обычно она ходит в костюме, и ростом уступает парням из нашего класса. Если поставить её рядом с кем-нибудь из них, то не угадаешь, кто из них старше. Цукумо Нанасе не только наша классная, она ещё и ведёт у нас математику. Из-за того, что она так молодо выглядит и в школу пришла недавно, ученики её любят. Мы даже называем её «Нана-чан». Я сам раз или два так её назвал.

— А-А-А! Хватит, Нана-чан! Я не выдержу, если получу плохую оценку!

— Только не ставьте дополнительные занятия!

Парни, сидящие за моей спиной, уже начали ныть.

— Хорошо, хорошо, только не кричите так громко! Помните, если вы будете учиться усердно, всё будет в порядке! Сегодняшние оценки, может, и невысокие, но если вы будете помнить, чему я вас учила, всё будет хорошо! И не важно, ходите вы на дополнительные занятия или нет, просто пишите на пределе своих возможностей!

Сразу к делу, да? Ну, её уроки математики больше грузят мозг, чем среднешкольные, но она так хорошо преподаёт, что математика кажется мне лёгким предметом.

Что бы я там не сказал Нибутани, на самом деле я думаю, что написал эту контрольную очень хорошо. Если так и будет, я ей не скажу.

— Поехали! Когда я назову вашу фамилию, подходите ко мне! Оцу!

И, услышав свою фамилию, все по очереди подходили к подиуму. Когда ученики возвращались на свои места, выражения их лиц варьировались между грустным и радостным.

Меня, естественно, вызовут сразу после Таканаши. Услышав своё имя, я прошёл мимо неё и почувствовал, как внутри меня растёт напряжение. Моя жизнь в старшей школе после получения контрольной никогда не станет прежней.

— А!..

Ещё раз. Что за?.. Я когда-нибудь видел на своих контрольных ТАКУЮ оценку? Нет, ни разу. Самой высокой оценкой по математике у меня была 88, я получил её ещё в младшей школе. Но на листе бумаги, который я держал в руках, напротив моей фамилии стояла цифра 95. Да это просто нереально! Учёба тоже делает меня крутым, чёрт побери!

Этот листок, несомненно, был чрезвычайно важной реликвией, и мне хотелось беречь его как зеницу ока. Я повернулся и…

Перед моей партой находился прочный барьер. Что… что это такое? Что это за странная аура, мешающая мне пройти вперёд? Это… Это…

Я попытался пройти через этот барьер, сделав шаг вперёд, но совершил ошибку. Наверно, тут повлияла эта странная аура — я упал, ударившись лбом об пол. По классу разлетелось гулкое эхо.

Из глаз посыпались искры. Чёрт! Я не хотел!

Нана-чан мягко спросила: «Ты в порядке?». Мне было настолько стыдно, что я не смог ответить. После такого падения тело не хотело меня слушаться. Я собрал все силы и смог поднять только голову.

И после этого я стал везучим извращенцем.

Той стеной, о которой я упомянул ранее, были Таканаши и её короткая юбка. Посмотрев вверх, я попал на премьерный показ треугольного куска ткани, увидеть который мечтают все парни.

— А…

Когда я шёл, не глядя под ноги, то врезался в Таканаши и упал. Так что трусики, которые я вижу перед собой, — это её трусики. Чёрт, плохо дело!

Пока я мысленно перед ней извинялся, Таканаши бесстрастно села за свою парту. Я смотрел на неё совсем недолго. Хм… А ей и правда нравится чёрный цвет.

Стоп! Что-то не так. Вам не кажется, что всё прошло не совсем обычно? Обычно в таких ситуациях девчонки кричат: «Ты… видел их?! УМРИ!» или: «Я бы ни за что не показала тебе свои трусики!» или: «Мне вовсе не стыдно из-за того, что ты увидел мои трусики!». Но это отклонение от нормы.

Таканаши вообще никак не отреагировала. Она осталась совершенно бесстрастной.

Это очень по-взрослому. Если бы такое произошло в средней школе, я бы онемел от удивления.

Не была ли этим прочным барьером её самоизоляция? Похоже, она готова в любой момент заплакать. Может, она получила плохую оценку за экзамен? Не сказал бы, что испытываю к ней дружеские чувства, но, наверно, не стоит так радоваться своей оценке.

Не могу я о таком не беспокоиться. Я ведь и сам не так давно изолировался от других. Может, если я подойду к ней и спрошу: «А тебе что?», мы подружимся, кто знает? А ещё нужно извиниться за то, что ненароком пропалил её трусики. Девушки от этого, вроде, очень стесняются. Во всяком случае, в играх.

Тем для разговора навалом, осталось лишь подгадать нужный момент. Надеюсь, слухи об этом несчастном случае по школе не поползут.

— А… О-о-о… О… Мой глаз…

Внезапно Таканаши стала надавливать рукой на свой правый глаз, будто он сильно болел. Она легла на парту.

— А… О-о-о… О-о-о… Он… Он…

В мгновение ока из моей головы исчезли все мысли, а тело стало двигаться само. Я подбежал к её парте и спросил:

— Ты… в порядке?

Ответа не было.

Классу пора бы уже начать обсуждать происходящее, но все были потрясены. Ни звука. Они думают, что Таканаши кричит из-за того, что я упал? Они беспокоятся за её состояние? Они молчат от изумления? Они просто вредные? Неужели у Таканаши и правда нет друзей? Я ничего не знал.

Но никто ничего ей так почему-то и не сказал. Я чувствовал негодование. Разве это не странно? Разве вы не должны беспокоиться за свою одноклассницу?

Да пошло оно всё.

— Цукумо-сенсей, я отведу её в медпункт!

Пробормотав: «Прошу прощения», я поднял Таканаши с парты и положил её правую руку себе на плечи.

— Пошли.

— О-о-о…

Она снова надавила на свой правый глаз левой рукой, и мы пошли к выходу.

— А… Прости. Ты в порядке? Ты нас всех очень напугала. Ладно, Тогаши-кун, позаботься о ней.

Судя по голосу, Нана-чан тоже удивлена. Она проводила нас взглядом до двери. А остальные… Я не знаю и не понимаю, о чём они вообще думали.

Мы с Таканаши вышли из класса через десять минут после начала урока.

Когда мы спускались по лестнице с четвёртого этажа на третий, Таканаши неожиданно вскрикнула: «А-а-а… Мой глаз… Он резонирует!» и повалилась на моё плечо.

После этого мне пришлось поддерживать её левой рукой. Вот только не совсем её, а её мягкие места. Чёрт, мне и одного раза хватило, ну куда уже второй? Назовите меня, как хотите, хоть везунчиком, хоть эгоистом, но она никак не отреагировала на мою левую руку и продолжала шататься.

Как-то ненормально это — держать её в таком положении. Я что, оказался в такой же ситуации, как в той истории, в которой ещё были очки? Нет, нет, нет, это лишь фантазии.

— Ты, ты в порядке? Как твоя повязка?

— О-о-о… Ты, ты… Ты такой же, как я?..

Нет, если ты об этом. Похоже, она из тех девушек, у которых нет иммунитета, и теперь они говорят бессвязными предложениями.

— А, ну, в чём-то, наверно, да.

Ого, мой ответ удивил меня самого. Я ответил утвердительно; сказал, что я такой же, как она. Таканаши удалось понять это, и она бесстрастно убрала с себя мою руку.

— Да… Должно быть, всё именно так. Ты… Я ждала встречи с тобой… Я провела в поисках тебя много лет, но нашла только сейчас.

Это она обо мне.

Стоп, что?

«Ждала встречи», «ждала встречи». Знакомая фраза. Я очень хорошо знаю эти слова. Попытка приткнуть их в какой-нибудь разговор или попытка вести себя по-лидерски, используя их. Погодите… Не может быть…

— О, спасибо, что подождала. Кстати, твой глаз в порядке?

Я попытался увести разговор от опасной темы. Если она считает меня таким человеком…

Лучше просто не заводить об этом разговор.

— Ты видел мой глаз?

Слушай. Я спросил, в порядке ли твой глаз. Это не ответ! Ну да, видеть его мне ещё не доводилось. В нём есть что-то особенное? Или эта фраза имеет скрытый смысл?

Разве только… этот.

До меня стало доходить. У этой девчонки, стоящей передо мной, явно синдром восьмиклассника.

Слухи — это одно, но увидеть такое лично — это совсем другое. Это немного странно. Что мне делать?

Если у кого-нибудь синдром восьмиклассника, мне всё равно, но как мне вести себя с такими людьми? Чёрт его знает. Погодите, а не то же самое ли чувствовали мои одноклассники в средней школе? Так вот каково это… Ладно, лучше решить, что делать.

— Да, глаз. Что с ним?

— О.

И Таканаши приподняла свою глазную повязку, открывая моему взгляду бледную кожу вокруг своего глаза. Засиял золотой свет, непохожий ни на что, виденное мной прежде. Сиял так ярко, что мне казалось, будто я стою перед воротами в золотой город.

Это была цветная контактная линза. Погодите, зрачки на обоих глазах сильно отличаются друг от друга.

— Потрясающе…

Это точно линза? Когда эта нахальная мысль пришла ко мне в голову, я подумал, что сейчас не самый удачный момент для того, чтобы задавать этот вопрос. Да уж, она точно подпадает под определение человека, страдающего от синдрома восьмиклассника.

— На этом наш контракт заключен.

— Что?!

— Теперь, когда твои глаза встретились с моим Тираническим Глазом Истины, все условия исполнены. Мы с тобой связаны. Отныне…

А! Это же прямо как мой штамп синдрома восьмиклассника! Стоп, Тиранический Глаз Истины?

Меня удивило время заключения контракта. По сравнению с остальным разговором эти слова были невероятными. Но она ещё не закончила. Удивительно. Похоже, она может и предысторию рассказать. О блистательная Таканаши, давай остановимся на этом.

— Погоди-ка…

Фух, если я не переведу дух, у меня случится рецидив. Я уже чувствовал, как на язык просятся фразы вроде: «Т-ты хочешь сказать, что мы связаны контрактом, стерва?! Хе-хе, я был близок к этому долгие годы. Ну, что ты хочешь сделать? Мы уничтожим мир?». Нет, такие фразы выбирать опасно.

Лучше думать об этом как о чём-то плохом. Хочу я стать прежним или нет — неважно, я уже излечился. От одной мысли о собственном прошлом мне хочется умереть. Я не хочу снова этим заниматься. Это может быть немного грустно, но суть вы уловили.

— Прости, но я уже излечился.

— Излечился?

Ко мне начало возвращаться самообладание. Всякие фразочки вылетели из головы.

— Да, два года назад я был таким же, как ты, так что я понимаю, откуда ты всё это берёшь. Когда ты ходишь по выдуманным мирам не в одиночестве — это весело. Остальные могут говорить «Прекрати», но лично я думаю, что так тебе лучше.

Надеюсь, Таканаши понимает, что я имею в виду. Выдумывать что-то весело. Я прекрасно знаю, какое удовольствие доставляет прорабатывание новых миров и всего такого, но, опять же, не хочу, чтобы кто-нибудь ходил по этой скользкой дорожке.

Все эти выдуманные вещи быстро надоедали людям вокруг меня. Вот самая главная проблема синдрома восьмиклассника. Только начав трезво оценивать свои поступки, я стал способен думать о временах, когда мог сделать нечто очень вредное, например, сорвать урок. Просто посреди урока начинал кричать: «Не входите! Не входите! Воу!», и всё. Только теперь я осознаю, что делал тогда.

В те времена я совсем не беспокоился за других; я вёл себя так, как хотел. Проблемным же ребёнком я был, да? Истину говорю, в таких ситуациях чувства других людей тебя волнуют меньше всего. Что бы я ни делал, я был настолько эгоистичен, что мне и в голову не приходило извиниться за свои поступки.

Но она такая же, каким был я. Тот же тяжёлый случай синдрома восьмиклассника. Она так похожа на прежнего меня. Нет ничего удивительного в том, что она посмотрела на меня и подумала, что мы с ней одинаковы. Я ведь тоже подумал, что бинты на её руке мне знакомы.

Но мне почему-то казалось, что она не из тех, кто будет мешать классу посреди урока. Может, такое и случится, и я даже не сочту это странным, но что-то я в этом сомневаюсь. Это только предчувствие, но мне кажется, что однажды Таканаши будет смотреть на своё прошлое с сожалением, как я. Время летит быстро. Не нужно тратить свои драгоценные старшешкольные дни на то, о чём ты не захочешь вспоминать.

Как бывший носитель синдрома восьмиклассника, я не знал, скольким людям докучал, но мне кажется, что и она не подозревает о том, скольким жертвам (исключая меня) она доставляет проблемы. Поэтому мне и пришлось заговорить так, как говорят носители синдрома восьмиклассника:

— Предлагаю тебе следующее: вместо того, чтобы заключить со мной контракт, ты будешь только полагаться на меня.

Да, я не могу тебя бросить. Я не имел в виду покровительство или то, чтобы она стала моей кохай*. Лишь то, чтобы она стала мне сестрой по синдрому восьмиклассника.

— Но контракт уже заключён.

— Ты уже придала ему законную силу?

Это уже немного докучливо. Как далеко она зайдёт, чтобы навязать мне этот контракт?

— А сейчас пойдём в медпункт.

— Я туда тебя и вёл!

После этого обмена репликами Таканаши выпрямилась и стала спускаться по ступенькам, оставив меня за своей спиной. Ну просто наполнена энергией.

— Почему ты не идёшь? Израсходовал всю свою энергию?

— Что-то типа того. Вздремну-ка я, пожалуй, на какой-нибудь койке.

После всего этого у меня стала кружиться голова. Сон — самое подходящее для меня лекарство. И я последовал за тенью Таканаши. Вскоре мы дошли до медпункта.

1. ↑ «Макото» значит «искренний».
2. ↑ Традиционный японский колокольчик, который подвешивают над входом в дом, чтобы он звонил, когда дует ветер.
3. ↑ «Младшая», антоним слову «семпай».