Однажды кто-то сказал, что аромат свежей выпечки – это аромат счастья, и этот самый аромат полностью заполонил окраину шахтёрского городка Органбальц.

— Ладно, попробуйте по кусочку. — владелец пекарни протянул двум своим юным посетителям свежий хлеб.

— Этот хлеб… он очень красивый. — взглянув на протянутый кусок цветного хлеба, по виду напоминавшего коробку с драгоценными камнями, Якоб не мог сдержать восхищённый вздох.

— Он называется «pain de seigle noix raisins*». Это ржаной хлеб с запечёными внутри грецкими орехами и изюмом, только вот… я пошёл ещё дальше и попробовал добавить ещё апельсины и клубнику с вишней.

Красные, оранжевые и бордовые кусочки были столь прекрасными, что казались нарисованными на ржаном холсте; вкупе с фруктовым ароматом они пробуждали аппетит.

— Ням-ням… В-вкуснятина! — от удивления Якоб широко распахнул глаза. — И совсем не приторно-сладкая. Фруктовый аромат прямо-таки бьёт по носу, во рту растекается нежная сладость и недолгое послевкусие… На самом деле хлеб получился очень освежающим.

Вкус напоминал танец девушки несравненной красоты, он был столь прекрасен, что никто не смог бы удержаться от ещё пары укусов.

— Правда?

Не смотря на крайне лестный отзыв Якоба, будто бы задеревеневшее суровое выражение лица молодого владельца пекарни казалось ещё мрачнее обычного.

— Твоя похвала делает меня очень счастливым!

Кому-то его лицо показалось бы суровым, но на самом деле оно выражало абсолютное счастье.

Пекарь, Люд Лангарт, очень добродушный, надёжный и до ужаса серьёзный человек, его величайшая радость – это видеть довольные улыбки на лицах тех, кто ест приготовленную им выпечку.

Он рослый, но хороший парень, правда и не без большого недостатка: его лицо пугает до дрожи.

У Люда острый взгляд, он постоянно держит свой рот на замке, из-за чего тот напоминает тонкую линию, а его левую щёку рассекает крестообразный шрам.

Будто этого мало, у него весьма массивное телосложение, удивительное даже для жителя Вилтии, чей народ гордится своей силой и крепкостью.

Ноги Люда напоминают брёвна, даже сквозь рабочую одежду в глаза бросается его могучая грудь, а своими мощными гигантскими руками он, казалось, способен сломать пополам кочергу.

Но его самая пугающая его особенность...

— Эм… Ты же счастлив, да? Ага, должно быть так. — закивал Якоб, глядя на привычно-суровое лицо пекаря. С виду каменная физиономия Люда не изменилась, но потяжелевшее дыхание говорило об эйфории от похвалы в адрес хлеба, над которым он тяжело работал.

...Улыбка. Люд совершенно не умел улыбаться.

Не то чтобы он родился таким угрюмым и неприветливым. В детстве Люд как веселился, так и улыбался, но после событий, в которые он оказался вовлечён после своего двенадцатилетия, для него почти невозможно осознанно улыбнуться.

Именно из-за неспособности Люда улыбаться всего несколько месяцев назад «Токерброт» был на грани разорения, ведь вида такого крупного и устрашающего пекаря вполне достаточно, чтобы довести какого-нибудь старичка с больным сердцем до приступа.

— Милли, а ты что думаешь? — спросил Люд вторую посетительницу, девочку из приюта неподалёку от окраины города.

«Ням, ням, ням… Ням, ням, ням...», — Юная гостья с двумя впечатляющими косичками была полностью сосредоточена на набивании рта «pain de seigle noix raisins».

— На самом деле хлеб не заслуживает такой позвалы.

Якоб младше Милли примерно на два года, но всё равно схватил её за плечи и смотрел, как на ребёнка.

— Что?! — вдруг заметила Милли взгляды парней.

Пусть она и выглядит маленькой, но ей уже четырнадцать. Постепенно она всё больше ощущает себя женщиной, ей очень неловко есть вкусную выпечку под чужими взглядами.

— Да на что вы оба пялитесь?! — закричала покрасневшая Милли.

— П-прости… Эм-м, так как тебе? Вкусно?

— Н-ну… Ты на верном пути. — надувшись ответила девочка на извинение Люда.

Учитывая, что ещё несколько месяцев назад она грубила Люду при любой возможности и постоянно говорила, что «ни за что не съест и кусочка его дурацкого хлеба», её слова воспринимались как настоящая похвала.

— Вот как… Значит вышло всё же неплохо, да?

Сегодня Люд специально позвал своих юных покупателей, чтобы продегустировать его новейшее творение. Не сказать, что пробовать больше некому, просто он особенно хотел услышать мнение детей их возраста.

— Всё из-за того случая? Думаешь новая выпечка поможет?

— Ага, так и есть… Дети ведь любят сладости, да? — ответил Якобу смертельно серьёзный пекарь. Он был таким с самого начала, но теперь казался ещё мрачнее и серьёзнее.

— О чём… вы? Что-то произошло?

— О, так ты не слышала, Милли? Знаешь, у нас есть новая работа: обеспечивать начальную школу обедами.

Пекарю-одиночке тяжело получать доход, продавая выпечку только в розницу, а Люду в особенности: для стартовых инвестиций в дело он взял солидный кредит и теперь нуждался в большом количестве клиентов.

— В школе начале раздавать еду? Потрясающе. — тихо пробормотала Милли сама себе.

Сама она ходила в школу во времена экономического кризиса пэльфийской республики, тогда страна не могла позволить себе тратить деньги на питание учеников.

Такое изменение – одно из последствий аннексии Пэльфа Вилтией.

— Ага-а-а… Знаешь, я не должен такого говорить, но хлеб там был твёрдым и отвратным на вкус. Он просто ужасен.

— Ясно… Наверняка для него использовали старое зерно, да ещё и плохого помола. Дешёвое сырьё – самый быстрый и простой способ снизить расходы и повысить прибыль. — Ответил Люд Якобу. Мальчик же мотал головой, будто пытаясь отделаться от страшных воспоминаний об отвратительном хлебе. — Скорее всего пекарь договорился о покупке ещё военного зерна за бесценок. Какая мерзость.

— Да, точно! Когда нам давали тот хлеб, то он казался нам наказанием, а не едой.

Прошлый поставщик начальной школы Органбальца вёл дела исключительно из расчёта на низкие расходы, а потому его выпечка не славилась высоким качеством.

— Я не это имела ввиду...

Милли подразумевала кое-что иное, говоря о «потрясности» обеда.

— Хм? А о чём ты тогда говорила, Милли? — спросил Люд.

— Умолкни! Не спрашивай меня о каждой мелочи! — крикнула ему в ответ девочка. — Лучше расскажите, что дальше было.

— Ладно, ладно. Вместо отвратительного старого хлеба школа начала заказывать выпечку у Люда. — продолжил Якоб, стараясь сдержать ухмылку. — Ребятам моего возраста и со старым было нормально, мы привыкли, но вот те, кто помладше...

Когда Люд наведался в школу и занёс выпечку, её аромат несказанно обрадовал детей. Услышав их голоса, пекарь инстинктивно развернулся, пытаясь найти источник шума… И дети увидели его лицо. Лицо, что доведёт до ужаса даже взрослого мужчину, случись ему пересечься с Людом посреди ночи.

— Чува-а-ак… Поверь мне, тот одновременный крик сорока детей я услышал даже из нашего класса.

— Я… совершил большую ошибку.

Сохрани Люд своё обычное жёсткое выражение, всё было бы хорошо, но в тот момент он напряг все лицевые мышцы и попытался продемонстрировать свою ярчайшую улыбку...

— Ч-что за рожу нужно скорчить для такого? — спросила слегка злая Милли.

— Ум-м-м… Ты когда нибудь читала книгу «Тролль под мостом»?

— Ага. Марлин читала её мне.

«Тролль под мостом» — это классическая книга с картинками, с которой знакомы все местные дети.

— Я слышал, что Люд выглядел почти как тролль с картинки, когда тот попытался съесть путешественников на мосту.

Дети и в правду кричали «Это тролль!», вся их группа ударилась в лёгкую панику.

— Кто-то даже обмочился от его вида. В общем, школа попросила доставлять хлеб кого-нибудь другого, а не Люда.

— Ох, так вот почему её нигде не видно… — Милли внезапно поняла причину отсутствия работницы Люда.

— Ага. Наверно потому ты так легко пришла сюда?

— Хочешь мне что-то сказать? — сердито взглянула на Якоба Милли, её щёки покраснели.

— Нет-нет, ничего такого. — «включил дурачка» мальчик. — Что важнее, после того случая Люд… слегка в шоке.

— Я же просто… обрадовался. И всё...

Ещё несколько месяцев назад Люд ежедневно пёк хлеб, который никто не ел. Для него вид бегущих к нему улыбающихся детей, завлечённых ароматом выпечки, был сродни воплотившейся мечте.

— Эх… Когда вспоминаю, что довёл ребятню до ужаса...

Для Люда было большим ударом, что он стёр улыбки с детских лиц видом своей пугающей физиономии.

— С тех пор наш здоровяк с головой ушёл в разработку нового творения.

Чтобы вернуть детям их улыбки, Люд перепробовал множество различных идей, и в итоге пройдя по пути проб и ошибок он пришёл к сегодняшнему «pain de seigle noix raisins».

— Вот оно что… Но...

— Ага, я знаю, что ты собираешься сказать. — взглянул Якоб на наконец вникнувшую в ситуацию Милли и покивал головой, будто бы его будущие слова дадутся ему с трудом.

Даже без учёта их дружеской симпатии к Люду, его выпечка была лучшей из лучших.

Основы он освоил ещё десять лет назад, когда работал в другой пекарне, и теперь, с самого открытия собственной булочной он продолжал упорно оттачивать навыки.

Ни в бывшей пэльфийской столице, Понапаласе, ни в нынешней вилтийской, Беруне, едва ли можно найти заведение, что сможет посоперничать с «Токербротом».

— Проблема не во вкусе выпечки...

Напуганные дети не возненавидели сам хлеб. Наоборот, они съели его до последней крошки.

— Должен же быть способ… способ показать, что я не страшный… — глубоко задумался Люд, скрестив руки на груди и кивая самому себе.

«Какой же он всё-таки серьёзный парень», — криво улыбнулся Якоб.

Мало помалу, но люди всё же проникались невероятной искренностью Люда. Много кто боялся его, но число полюбивших его выпечку горожан увеличивалось.

Даже работники шахты, недолюбливавшие пекаря и угрожавшие ему, сменили своё отношение, хотя кое-кто скажет, что виной всему роль Люда в недавнем инциденте.

— Но всё ведь хорошо? В смысле… я, на самом деле… не думаю, что ты на столько страшный… — неловко пробормотала Милли, выбирая слова.

Подобно шахтёрам, ещё недавно она испытывала к Люду сильное отвращение, но теперь она подбадривала его тёплыми словами.

— Милли… Спасибо за поддержку. — «дружелюбно» улыбнулся пекарь. Он соорудил на своём лице самое доброе выражение из всех, на какие был способен, но, конечно же, его улыбка всё равно была далёка от дружелюбной.

— Г-говорила же… я не это имела ввиду! — закричала Милли, покраснев ещё сильнее, чем во все прошлые разы.

«Ладно, всё равно он ни за что не сдастся.» — Якоб прекрасно знал, каким человеком был Люд: супердобродушным, до ужаса серьёзным и невероятно упрямым.

«Динь-динь» — прозвенел небольшой колольчик на двери пекарни. Вообще он сообщал о визите покупателя, только вот рабочий день у заведения ещё не начался.

Вошедшей оказалась молодая девушка в чёрной юбке и белоснежном фартуке горничной, за неё тянулся шлейф прекрасных серебряных волос.

— Мастер*, я вернулась! — её широкая улыбка, казалось, сверкала и искрилась.

Девушка выглядела полной противоположностью Люда: не только из-за разницы в телосложении или поле, но и из-за улыбки. Зовут её Свэн, она работница в «Токерброте» и только-только вернулась с доставки, которой занялась вместо Люда.

— Ой, Якоб, и ты здесь. Спасибо за поддержку♪. Ага, похоже тут есть кое-кто ещё… — стоило Свэн подозрительно взглянуть на Милли, как её «улыбка на миллион ватт» мгновенно померкла.

— Ч-что? По-твоему мне нельзя приходить?!

— Нет-нет, ничего подобного… Главное не смей думать даже о шаге в сторону моего Мастера. Лады? — холодно ответила Свэн, предупреждая Милли.

— Да сколько мне ещё повторять? Всё совсем не так!

— Нет ничего страшнее молодой девчонки с таким грязным ртом, как у тебя! — собачились девушки, будто бы пытаясь откусить друг другу головы.

— Как бы сказать… Здоровяк, да ты настоящий ловелас. — насмешливо взглянул на Люда Якоб, потягивая бесплатный чай с молоком.

— М-м? Ага… Стоп, что? — склонил голову «сердцеед», явно не понимая смысл слов мальчика.

— Ты безнадёжен.

Глупость Люда была столь велика, что раздражала даже ребёнка.

— Мастер, я закончила с доставкой! Ваш хлеб и сегодня был нарасхват, хотя это и говорить не нужно♪. — говорила Свэн триумфующим голосом, будто бы хвастая собственными подвигами на поле боя.

— Правда? Хорошо… Ой, давай я возьму пустую коробку и помою. — Люд потянулся к коробке в руках Свэн...

— Ах!

— Ой...

... В тот же момент кончики их пальцев легко коснулись друг друга.

— Ой… Эм-м-м, прости! — запаниковал Люд, одёрнув руку и едва не отпрыгнув от девушки назад. Свэн же улыбнулась в ответ, но немного не такой улыбкой, как раньше.

— Что вы… разве такая ерунда заслуживает извинений?

Своей улыбкой Свэн практически говорила, что находит своего взволнованного Мастера милым и очаровательным.

— Прошу прощения! Мне, э-э… нужно вернуться к печи.

Когда девушка приблизилась и попыталась снова прикоснуться к Люду, тот сбежал к печи подобно маленькому испуганному ребёнку.

— Ох, Мастер… Ну что прикажете мне с вами делать?♪ — весело хихикала Свэн, «упрекая» пекаря.

— Что с ним? — спросил Якоб, озадаченно наклонив голову.

— Ой, да ничего такого. Просто у Мастера сегодня хорошее настроение. — ответила наполовину смущённая, наполовину довольная Свэн.

С тех пор, как она впервые пришла в «Токерброт», пролетело три месяца.

Именно Свэн стала ключом к решению прошлых финансовых проблем пекарни. Более того, она оказалась замешана в недавнем инциденте, в ходе которого осознала собственные чувства: любовь к владельцу пекарни, Люду Лангарту. После этого Свэн больше не могла держать себя в руках: практически набросившись на Люда, она подарила ему свой первый поцелуй.

«Да ладно вам, Мастер, с того случая уже три месяца прошло. Вам не нужно так осторожничать. Но… но ведь… ведь это так же говорит о том, что Мастер видит во мне женщину… И это значит… это значит что...»

— Уа-а-а-а! — чувства столь переполнили Свэн, что она непроизвольно вскрикнула.

— Ч-что случилось? — отшатнулся от неё Якоб.

— Ой. Эм-м, прошу прощения.

Глядя на возникшие из-за неё замешательство, смущение и волнение своего возлюбленного, она чувствовала невероятное, практически садистское удовольствие.

«Ладно… быть может я и перегнула» — подумала Свэн и немного успокоилась. — «Но всё равно, я думала он поведёт себя взрослее.»

Свэн очень гордилась тем, что она была самым близким человеком для Люда. Это не преувеличение: в прошлом между ними была физическая связь, вдвоём они составляли единое тело, единый разум.

Длилось это два или три года, так что Свэн никак не могла знать о жизни Люда до их встречи, о его знакомствах и отношениях. Она не сомневалась, что были и женщины, и не удивилась бы роману.

«Мастер и в правду провёл жизнь без единой спутницы?»

Не будет преувеличением сказать, что даже обычный ученик старшей школы будет более опытным и искушенным знатоком отношений в сравнении с Людом.

«Но ведь… ведь в целом наивность – часть очарования Мастера.»

— Эх-хе-хе-хе-хе-хе!!!

— Т-теперь-то что? — когда Свэн вновь начала хихикать, Якоб отстранился от неё ещё дальше.

«Хм, выходит ни у кого нет столь острого взгляда, чтобы разглядеть особую привлекательность Мастера.» — с гордым, триумфующим видом заключила Свэн, фыркнув носом.

— Я ухожу. — немного заскучавшая Милли встала со стула и попыталась быстро выйти из пекарни.

— Милли, погоди! — поспешно выскочил из своего укрытия в глубине пекарни Люд. В руках он держал пакет с оставшимися «pain de seigle noix raisins», протягивая его девочке. — Если хочешь, то можешь поделиться с остальными. И… спасибо, что пришла помочь мне с дегустацией.

Милли жила в небольшом приходском приюте на вершине холма. Приют был очень бедным, дети в нём всегда мечтали о сладостях, и зная, как они обрадуются его новой выпечке, Люд от чистого сердца передал пакет.

— Ум… Эм… Чт… — Прямо как совсем недавно со Свэн, пальцы Люда и Милли слегка соприкоснулись, отчего девушка покраснела и потупила взгляд. — Ум-м… Марлин… учится… заваривать чай… и попросила… зайти к нам...

— Правда? Передай ей, что я уже в предвкушении. — тепло ответил Люд на сбивчивое приглашение Милли.

Марлин — это сестра из церкви, для Милли она одновременно практически как мать и старшая сестра.

— Ум… тогда… тогда я ухожу! — вновь повторяя поведение Люда, она, будто бы пытаясь сбежать, выскочила из пекарни.

— Н-ну что же… — рот Свэн дрогнул от гнева.

Даже если пугающей внешности Люда достаточно, чтобы вызвать приступ у старика или довести ребёнка до слёз, даже если в его жизни много неудач, это далеко не значит, что никто не сможет разглядеть его истинную натуру. Такими людьми, к примеру, были маленькая девочка, что всегда кричала на него и клялась ни за что не есть его хлеб, а так же скрывавшая свою истинную личность террористка.

— Как же бесит!

И ИИ, установленный в бывшей боевой машине Люда.

Люд Ланграт был пилотом «охотника», человекоподобной штурмовой машины, а так же признанным героем десятилетней Великой Европийской войны.

Враги с ужасом, а союзники с гордостью называли его «Серебряным волком».

По окончанию войны он покинул армию и отправился в глушь, в шахтёрский городок Органбальц на территории аннексированного Вилтией Пэльфа, где открыл пекарню.

За ним последовала одна девушка. Она никогда не рассказывала о себе и своём происхождении, а сам Люд не спрашивал. Он думал, что подобно ему самому, в прошлом девушки было нечто такое, о чём ей не хотелось рассказывать, потому и не совал нос в чужие дела.

Зовут эту девушку Свэн. Есть у неё и другое имя, которое она ни за что не скажет Люду: Авэй.

Она ИИ-помощник, что был установлен в машине Люда.

В мыслях о своём Мастере она обрела душу, а затем в рамках сверхсекретного военного эксперимента ещё и искусственное тело.

Она сбежала от военных и отправилась на поиски Люда, чтобы поддерживать его и помогать осуществить мечты, для неё это было величайшей радостью.

И всё же однажды она задалась вопросом: «Почему я хочу видеть его счастливым?»

Ответ был прост: «потому что люблю его».

Это скромная история, что наверняка исчезнет во тьме веков, история о неуклюжем пекаре и механической девушке, в чьей груди скрывается душа.

1. ↑Ржаной хлеб с изюмом и грецкими орехами (фр).
2. ↑Время слоупочных комментариев. В первом томе я почему-то недодумался рассказать, но вообще слово «master» означает как мастера(умельца), так и хозяина(когда речь идёт о рабах, крепостных или других отношениях из разряда хозяин-слуга). В целом мне показалось, что Люд бы не позволил называть себя хозяином, потому и остановился на варианте с мастером. Какой смысл в это обращение вкладывает сама Свэн, понять сложно, но зная её прошлое… Как говорится, думайте сами, решайте сами.