Глава 6 - Былые времена Великолепного Клуба Классики
Наступил конец июля, начались летние каникулы. Я ехал на велосипеде по дороге, ведущей к школе Ками, как обычно. Пешком я добирался от дома до школы за двадцать минут, а сколько нужно ехать на велосипеде, понятия не имел. Я остановился, чтобы купить банку кофе в торговом автомате и отдохнуть. Затем я проехал по берегу реки, повернул перед больницей, чтобы въехать в ворота школы Ками… И застыл в изумлении.
Летние каникулы должны были уже начаться.
На стадионе было полно стоек и учеников в летних формах. Я слышал музыку, издаваемую различными духовыми инструментами, бас-гитарами и бамбуковыми флейтами. Да и в спецблоке должны быть люди; он хоть и далеко, но я готов в этом поклясться. Несомненно, они пришли сюда, чтобы подготовиться к фестивалю Канья. Энергетики в школе Ками с началом каникул стало только больше. Толпы людей копошились вокруг, как муравьи, будто говоря: «Так, народ, скоро культурный фестиваль! Теперь, когда эти надоедливые уроки закончились, давайте выложимся на полную!»
Глядя на всех этих переполненных энергией людей, я заметил человека, рысью бежавшего ко мне. Это был Фукубе Сатоши в безрукавке, шортах и спортивного вида мини-рюкзаком на спине.
− Эй.
− Прости, чувак. Давно ждёшь?
Я счастливо слушал, как в центральном внутреннем дворике распевается Клуб Хорового пения, а Сатоши заставил меня развернуться таким страшным голосом. Я подумывал о том, чтобы развернуться и уехать домой, но потом передумал и продолжил идти рядом с ним, после чего сделал вид, что хочу пнуть его.
− Уоу, Хотаро! Что за внезапная жестокость?
− Уж кто бы говорил! И не стыдно тебе, что ты не понимаешь, когда не стоит орать во всю глотку?
Сатоши пожал плечами.
Похоже, что нет.
− Прости, друг, собрание Клуба Рукоделия заняло больше времени, чем мы думали.
− И что же вы там обсуждали?
− Мы хотели связать буддистский ковёр к культурному фестивалю. У нас возникли проблемы, так что встреча вышла форс-мажорной.
Мда, трудная у тебя работа. И не только у тебя, но и у Тоогайто, ну, или у всей школы – с такой-то причиной.
− Записи принёс? − сухо спросил я. Сатоши вместо ответа перенаправил вопрос обратно мне:
− А ты? Ты ведь таким никогда раньше не занимался. Думал уже над чем-нибудь?
Это сбило меня с толку, и я ответил:
− Вроде того.
− О? Не ожидал. Обычно ты искал оправдания, чтобы уклониться от таких дел… Ладно, схожу за великом, так что подожди ещё чуть-чуть.
И Сатоши нагло оставил меня ждать, всё той же рысцой побежав на парковку для велосипедов.
Чтобы объяснить, почему я жду Сатоши, когда должен спать без задних ног в эти драгоценные летние каникулы, нужно вернуться на неделю назад, в тот день, когда нам почти удалось раскрыть правду о Секитани Дзюне, которая должна была быть написана в первом томе клубной антологии «Хёка», и обнаружили, что он пропал. Раз уж без этого тома мы не могли ни к чему придти, я решил, что не буду напрягать все силы, чтобы найти ответ. Но было уже поздно – я перешёл Рубикон незаметно для самого себя.
Я знал, что отговорить Читанду не удастся, так что предложил компромисс. Для исследования прошлого нас двоих недостаточно. Как говорится, «третий лишний». Может, ей так будет трудновато, но я сказал ей, что с помощью Сатоши и Ибары у нас будет больше шансов.
После этого она кивнула в знак согласия.
− Похоже, выбора у нас нет.
Даже хоть она просила держать разговор в кафе «Ананасовый Сэндвич» между нами, я её подвёл. Не знаю, случилось так из-за того, что Читанда осознала, что ей потребуется максимально возможная поддержка, из-за того, что она перестала считать новую зацепку важной, или из-за того, что наша леди просто эксцентрична; в любом случае, на следующий день она созвала экстренную встречу.
На ней Читанда повторила то, что рассказала мне, и закончила словами:
− То, что случилось с моим дядей 33 года назад, просто не может выйти у меня из головы.
Ибара согласилась сразу же:
− Меня заинтересовал рисунок на обложке. Если мы сможем разгадать эту загадку и найти в этом рисунке скрытый смысл, то я даже смогу опубликовать этот материал в Клубе Исследования Манги.
Сатоши добавил:
− Вымышленная героическая история, которую разгадывают последователи через 33 года, да? Я как раз изучаю то время.
И оба подтвердили свои слова, подняв руки. Хоть сначала я и не хотел ничего говорить (права вето у меня всё равно не было), потом я всё же решил кое-что сказать, раз уж мы все в деле:
− Раз уж мы всё равно думаем над тем, что написать в антологии, может, используем историю Читанды для того, чтобы заполнить страницы… То есть убить двух зайцев… Простите, я хотел сказать, написать что-нибудь значимое?
Моё энергосберегающее предложение, хоть и забегающее далеко вперёд, было принять единогласно. И так расследование инцидента, имевшего место в Старшей школе Камияма 33 года назад, стало приоритетом Клуба Классики.
У Сатоши был горный велосипед. Так как он был в шортах, на его ногах были видны крепкие мышцы, не подходившие к его маленькому росту. Единственным видом спорта, которым интересовался этот полиглот, насколько мне известно, был велоспорт.
Кстати, мой велосипед вы назвали бы дамским[1], так что хватит об этом.
Мы ехали по берегу реки прочь от главной улицы. Постепенно расстояние между домами заполнилось большими рисовыми полями. Остановившись в тени табачного магазина, я вынул из своей сумки полотенце, чтобы вытереть капавший со лба пот.
Ух, сколько пота.
Фраза не в моём стиле. Мне даже было интересно, почему люди ходят, чтобы достичь своей цели. «Информационная революция ещё не свершилась. Вперёд, товарищи!»[2]
− Сатоши, далеко ещё?
Сатоши положил свой носовой платок обратно в карман и ответил:
− Да нет. Мы уже почти приехали. Если считаться с твоей скоростью, естественно, − он улыбнулся. – Их особняк тебя удивит. У семьи Читанда одна из самых больших ферм в Камияме.
Что же, буду искать её взглядом. Интересно послушать, как они в таком большом доме убираются весной. Вытерев полотенцем ещё немного пота, я поставил ноги на педали и поехал дальше.
Сразу после этого Сатоши поехал вперёд и повёл нас. Проехав несколько светофоров, мы выехали на длинную прямую дорогу, на которой мы могли ехать рядом друг с другом. С обеих сторон дороги были видны только бескрайние поля.
Крутя педали, Сатоши начал мурлыкать себе под нос. Хотя он постоянно улыбался, сегодня он выглядел особенно довольным. Я решил спросить у него:
– Сатоши.
– Да?
– Ты счастлив?
Сатоши повернулся ко мне и с готовностью ответил:
– Конечно. Я же люблю кататься на велосипеде. Посмотри на это голубое небо! И на эти белые облака! И как бы надоедливо они не выглядели, удовольствие от того, что я могу смотреть на них на полной скорости похоже на…
Я быстро прервал его попытку пошутить:
– Я думал, твоя жизнь с старшей школе была в лучшем случае средней.
Быстро помрачнев, Сатоши ответил:
– А… Ты про розовые вещи.
Хорошая у тебя память, если ты вспомнил разговор трёхмесячной давности. Сатоши немного сбросил скорость и, глядя вперёд, сказал:
– Знаешь, я думаю, что моя школьная жизнь довольно розовая.
– Больше похожа на кричащий розовый.
– Ха-ха, тоже неплохо. Ну тогда твоя должна быть серой.
– Ты уже говорил.
Так как я повысил голос, Сатоши не стал злорадно насвистывать.
– Да? Пойми меня правильно, я не хотел оскорбить тебя, сказав, что твоя школьная жизнь серая.
– …
– К примеру, если моя школьная жизнь кричаще-розовая, то никто не сможет перекрасить её в обычный розовый. Я не позволю.
Я сразу же рассмеялся ему в лицо.
– Да ну? Я думал, её уже покрасили.
– Конечно, нет! – на удивление твёрдо ответил Сатоши и продолжил: – Нет, Хотаро, её никто не красил. Я уже занят в главном штабе студенческого совета и Клубе Рукоделия, и ты думаешь, что я признаю твои слова? Да ты, должно быть, шутишь. Я наслаждаюсь каждым моментом своей школьной жизни, будь то помощь в составлении расписания культурного фестиваля или вязание буддистского ковра. Как думаешь, кто пожертвовал бы замечательной велопрогулкой в какое-нибудь воскресение или на летних каникулах?
– Никто?
– Бывало, что люди жертвовали своими способностями и самими собой во благо общества. Но ты ведь и пальцем не пошевелишь, да? Если знаменосец объявит, что всё розовое, ты поднимешь руку и попросишь, чтобы тебя в это не включали, – выпалив это на одном дыхании, он на несколько секунд затих, а затем продолжил:
– Если бы я хотел тебя оскорбить, то назвал бы бесцветным.
После этого наступила тишина. Пока солнце палило мою кожу, я размышлял над его словами.
– …
И помрачнел.
– Я не хочу сказать, что хочу, чтобы ты мне нравился, или что-то в этом роде.
– Не, я не это имел в виду, – громко сказал Сатоши и засмеялся. Потом он сказал: – Смотри, Хотаро, мы доехали до особняка Читанды!
Как он и сказал, «особняк» Читанды стоял посреди обширного рисового поля. Это был окружённый оградой одноэтажный дом в японском стиле. Звук текущей воды говорил о наличии в окружённом хорошо подстриженными соснами саду пруда. И перед большими открытыми воротами люди ритуально брызгались водой[3].
– Как тебе? Впечатляет, да? – спросил Сатоши, выпятив грудь. Правда, я не разбирался ни в японской архитектуре, ни в японских садиках, и совсем не понимал, насколько впечатляющим был особняк, но чувствовал испускаемые им изящество и величавость.
Пока мы восхищались поместьем, я посмотрел на часы. Почти вовремя… Нет, кажется, всё-таки чуть-чуть опоздали.
– Пошли, девчонки ждут.
– Ах да… Кстати, Хотаро.
– Что уже?
– Нам нужно подождать, пока дверь не откроет прислуга, или нет?
Я решил проигнорировать его. Я подошёл к главному крыльцу и позвонил в дверной звонок.
– Иду-у-у.
Мы ждали недолго, и дверь открыла ни кто иная как сама Читанда. Её летняя простуда, должно быть, прошла, так как она снова разговаривала своим обычным голосом. Она не подвязала волосы и позволила им стекать с плеч, и была одета в подходящее случаю ярко-зелёное платье.
– Извини за опоздание.
Я услышал, как Сатоши прищёлкнул языком. Видимо, расстроился из-за того, что нас не встретила прислуга.
После того, как мы разулись у бетонного входа, Читанда повела нас деревянным коридором.
– А где вы оставили велосипеды?
– А где можно?
– Где угодно.
А зачем тогда спрашивать?
Вскоре мы дошли до раздвижных бумажных дверей. Когда мы их открыли, из комнаты вырвался поток холодного воздуха. Потолок был высоким, и воздух в комнате был освежающе прохладным. Площадь комнаты была около… 15 квадратных метров. Большая, однако.
– Вы опоздали.
Ибара уже была здесь. Похоже, перед этим она зачем-то заходила в школу – на ней была школьная форма. В комнате стоял тёмно-коричневый стол, слабо отражавший свет, на нём лежали листы бумаги. Должно быть, записи Ибары. Видать, сильно её зацепило.
– Прошу, садитесь, где хотите.
Услышав это, я сел напротив Ибары. Читанда села во главе стола, и оставшееся место занял Сатоши. Редко увидишь сидящего спиной к традиционному японскому алькову[4] человека с рюкзаком. Открыв рюкзак, Сатоши вынул из него кипу листов бумаги. Я тоже открыл свою заплечную сумку и вынул из неё свои записи. Ибара, судя по всему, была готова, так как игралась со своей ручкой, пока Читанда приводила в порядок кипу бумаг, лежавших на столе.
– А сейчас, – сказала Читанда, – давайте начнём нашу встречу, посвящённую расследованию.
И мы все поклонились друг другу.
Председательствовала, естественно, Читанда, всё-таки, именно она президент клуба.
– Давайте оговорим план сегодняшней встречи. Всё началось с моих воспоминаний. Затем, когда мы нашли антологию «Хёка», я поняла, что что бы ни случилось в Клубе Классики 33 года назад, оно связано с этими воспоминаниями. Цель этой встречи – раскрыть то, что случилось 33 года назад. Более того, любые подтверждённые факты будут использованы в качестве материала для антологии Клуба Классики, которая будет выпущена в этом году.
Хоть Ибару главным образом интересовала картинка на обложке, слова Читанды её, вроде, не сильно расстроили. Может, она поняла, что картинка относится к инциденту, а может, ей об этом Читанда сказала?
– За эту неделю мы собрали все виды материалов для расследования, и позже мы должны представить друг другу наши находки и предложить теорию о том, что произошло в инциденте 33 года назад. После этого мы суммируем наши находки и выведем самый логичный ответ.
Ага, вот зачем нужна эта встреча? Насколько я помню, Читанда сказала нам только найти любой материал. Я не помню, чтобы она говорила о выведении ответа… Вот только то, что ни Ибара, ни Сатоши ничуть не удивились, означает лишь то, что я просто пропустил это мимо ушей. Чёрт, думаю, как-нибудь выдержу, но желудок по-прежнему сжимается.
Плана встречи у Читанды не было. Она посмотрела на нас и спокойно пояснила:
– Каждый из нас доложит о своих находках, ответит на вопросы других участников, установит гипотезу, и мы все её рассмотрим. Задавать вопросы участнику во время отчёта запрещено во избежание излишней путаницы. А теперь давайте послушаем первый отчёт.
Хм, а она довольно неплохой председатель. Может, у неё талант?
Хотя нет, она же говорила мне, что хочет понять, как работает система, так что нет ничего удивительного в том, что она так хорошо осведомлена о правилах проведения встреч.
– Может, начнём?.. А?
– Чи-чан, а кто первый?
– Эмм, действительно, кто же?..
И потом она выдала вот это. Интересно, ей просто всё равно или её организаторские способности не распространяются на других людей?
– Да кто угодно, – сказал я разволновавшейся Читанде. – Можешь начать сама.
Обычно ведь председатель и начинает, разве нет? Не похоже, чтобы Читанда ничего не подготовила. И раз уж она объявила, что встреча будет основана на докладах, то и у неё есть материал, с помощью которого она может гладко начать встречу. Она кивнула и сказала:
– Да, ты прав. Ну хорошо, тогда… Начнём с меня и далее по часовой.
Говоря это, она начала раздавать листы бумаги, лежавшие в поддоне.
Взглянув на лист, я понял, что на нём был первоисточник этих исследований – вступление второго тома «Хёки». Ясно, она решила начать с начала, да? Для неё это довольно необычно. Я ещё раз прочитал эти строчки.
Вступление.
Вот и настал в этом году новый культурный фестиваль.
Прошёл год с тех пор, как Секитани-семпай покинул нас.
За этот год Семпай превратился в легенду и стал героем. В результате этого нас, как обычно, ждёт пятидневный культурный фестиваль.
Однако пока легенда распространяется, меня поглощают раздумья. Будут ли люди помнить молчаливого воина и доброго героя через десять лет? Всё, что осталось нам от Семпая, − эта антология, которую он назвал «Хёкой».
Даже улыбка Семпая, принесённая в жертву, когда-нибудь исчезнет в потоке вечности.
Хотя, возможно, то, что мы этого не вспоминаем – к лучшему. Это ведь не задумывалось как героическая история.
После исчезновения субъективных мнений эта история когда-нибудь сама станет классикой, переступив границы истории.
Наступит ли день, когда наши истории для кого-то в будущем станут классикой?
13 октября 1968, Коорияма Йоко
Прочистив горло, Читанда начала объяснять:
– Это взято из антологии «Хёка». Для того, чтобы узнать, какие статьи публикуются в «Хёке», нужно просто прочесть вступление и найти там упоминания о статьях этого номера. К несчастью, лишь в этих строках есть отсылки к инциденту тридцатитрёхлетней давности. Он может быть описан где-то ещё, но, к сожалению, у нас нет первого тома… Так или иначе, я собрала самое важное из вступления в эти записи.
Затем она раздала нам по копии второго листа.
- «Семпай» ушёл (Откуда?)
- «Семпай» стал героем 33 года назад и за следующий год превратился в легенду.
- «Семпай» был «молчаливым воином» и «добрым героем».
- «Семпай» назвал антологию «Хёкой».
- Произошёл конфликт, в результате которого были сделаны жертвы («Семпай» = жертва?)
– Ого.
Вот это было коротко и по делу. Мне оставалось лишь восторжённо вздохнуть. А ведь Читанда не только олицетворение Любопытства, но и одна из лучших учениц школы. Если бы она не знала, как правильно обобщать данные, она бы не получала таких высоких отметок.
Убедившись, что все прочли записи, Читанда продолжила:
– Во-первых, «Семпай», другими словами, мой дядя, выбыл из Старшей школы Камияма. Он получил только базовое образование, окончив среднюю школу. Надеюсь, вы следите.
Услышав о том, что Секитани Дзюн выбыл из Старшей школы Камияма, я не очень удивился. Всё-таки, это было понятно по первому предложению вступления: «как Секитани-семпай покинул нас».
А потом я понял, что Читанда, скорее всего, не знает, почему он выбыл… Нет, она точно не знает. Если бы она это знала, то уже сказала бы. И помнится мне, что в кафе «Ананасовый Сэндвич» она упомянула о том, что семьи Читанда и Секитани после этого отдалились.
– Во-вторых, во вступлении делается акцент на том, сколько прошло времени. Третий пункт интересный; «Семпай» описывается не только как добрый и молчаливый человек, но и как «воин» и «герой». За что он сражался? Пятый пункт подтверждает, что «Семпай» сражался в каком-то конфликте и стал героем, в результате чего его принесли в жертву. Четвертый пункт… Хоть он мне интересен, он не относится к текущему делу. На этом я заканчиваю свой доклад, вопросы?
Доклад был вполне обычным, и вопросов у меня накопилось не очень много.
Хоть наш чудак (я имею в виду Сатоши) и тянул обычно руку на уроках, на таких небольших собраниях, где все друг друга знают, у него не было причин так делать. Так что первой вместо него вопрос тут же задала Ибара:
– Эмм, а почему предложение: «Это ведь не задумывалось как героическая история» никак не рассмотрено?
Сатоши, конечно, знал ответ. Хоть он и хотел ответить, но сдержался и посмотрел на меня. Он умеет быть вежливым, когда нужно, и он не хотел прерывать Читанду.
А Читанда, которой и был адресован вопрос, ответила сразу:
– Это фраза – лишь мысленный образ, и разные люди могут по-разному себе представлять, что такое героическая история.
– Более того, – тут же добавил Сатоши, подождав, пока Читанда закончит, – это, возможно, означает, что это было не романтическое героическое сражение, а грязная драка. Я не думаю, что это просто мысленный образ.
Ибару это как-то убедило.
Больше вопросов не было.
– Тогда я начну объяснять свою гипотезу.
Голос Читанды звучал ни уверенно, ни неуверенно, но вполне себе обычно. Пометками она не пользовалась.
– Похоже, что мой дядя был вовлечён в какой-то конфликт, и после этого его исключили из школы. Я не уверена до конца, но мне кажется, что из-за этого конфликта его и исключили. На это указывает то, что я не включила в эти пять пунктов: предложение «Прошёл год». Другими словами, мой дядя выбыл из школы за год до фестиваля Канья, то есть, во время предыдущего фестиваля. Кстати, я слышала от своего друга, который учится в Коммерческой Старшей школе Камиямы, что в прошлом году на их культурном фестивале произошёл один инцидент.
– «Буйство на культурном фестивале», так его, вроде бы, назвали, – с готовностью сказал Сатоши. – Пропала вся выручка с лотков.
Читанда кивнула.
– Говорят, всегда будут люди, которые будут идти против системы. Даже такие, кто будет против таких ежегодных событий, как культурный и спортивный фестивали или выпускной бал. И ещё одно, пожалуйста, взгляните на двадцать четвёртую страницу справочника по школе Ками для студентов.
Никто из нас его не принёс. Какой дурак будет его с собой всё время таскать?
– Что-то не так?
– К несчастью, мы оставили наши справочники дома. Так что там написано?
– Вы что, не держите его всегда при себе? Э-э-э, не важно. Там написано: «Агрессивное поведение строжайше воспрещено». Из этого следует моя теория, – не меняя интонации, Читанда продолжила: – В тот год на фестивале Канья были нарушения порядка, и мой дядя ответил на это, применив силу. Может, он и стал героем, но ему пришлось понести ответственность за применение насилия. В результате этих трагичных событий его кохаи[5] написали оду о его исключении.
Хмм…
Мы с Сатоши одновременно сказали:
– Нет, не идёт.
– Извини, Читанда.
Ибара повернулась, не к Читанде, но к нам, интересуясь, о чём мы думали.
– Теория неверна? Назовите, пожалуйста, ваши причины так считать, – тихо сказала Читанда и с серьёзным видом посмотрела на меня. Я просто пожал плечами и ответил:
– Ты сказала, что есть люди, которые идут против системы и устраивают беспорядки на культурных фестивалях. Но для этого нужны лотки с приличным уровнем продаж, иначе воровать с них никто не будет. И ты помнишь, что я сказал, когда ты предложила мне напечатать антологию?
Читанда медленно описала глазами круг.
– Ты сказал, что это слишком трудоёмко.
– Нет, не это. Другое.
– Другое? Ну… Ты ещё сказал, что три автора – это слишком, но нас уже было четверо.
Может, похвалить её за такую потрясающую память? Ага, конечно. Узнаю её способность вспоминать любую мелочь, но фактически нас было ещё трое.
– Ещё?
– Ты упомянул об альтернативах изданию антологии, таких, как…
Наконец-то она подошла к сути. Она соединила ладони на уровне груди и вспомнила:
– Открыть что-то вроде ларька, а я потом сказала…
– Что ларьки традиционно запрещены. Я тоже это помню. В таком случае, деньги в фестиваль Канья не вовлечены. Думаешь, какой-нибудь вор нашёл бы что-нибудь ценное на таком мероприятии?
Будто не согласившись с моим аргументом, Читанда чуть наклонила голову и сказала:
– Но вероятность этого есть.
– Вероятность чего?
– Вещь могла иметь не денежную, а какую-нибудь другую ценность.
Ух.
Ну, её слова не лишены смысла. Если она так всё выставляет, мне сказать нечего.
Сатоши засмеялся.
– Ты безнадёжен, Хотаро. Так ты Читанду не переубедишь.
– Вот как? А у тебя тогда что?
– То, что, по крайней мере, нельзя будет опровергнуть, – Сатоши сделал вид, что откашливается и начал: – «У любой системы есть противники» - интересное выражение, Читанда-сан. И, скорее всего, верное. Хотя способ сопротивления зависит от времени. Хотя то, что большинство беспорядков, происходящих на культурных фестивалях, происходит из-за того, что преступники хотят материальной выгоды, правда. Но это не значит, что не бывает по-другому. Если помнишь, тот инцидент произошёл 33 года назад, так что материальные ценности никак не могут быть причиной беспорядков.
Способ сопротивления зависит от времени?
Что он хочет сказать? Я чувствовал, что у него что-то есть. Как и Ибара с Читандой, в замешательстве смотревшие на Сатоши.
– Почему? – подтолкнула Сатоши Ибара, так как он молчал и напускал на себя важный вид. После этого он удовлетворённо кивнул и сказал:
– Фраза «33 года назад» вам, скорее всего, ничего не скажет, но что, если я использую термин «шестидесятые»?
Сатоши ликовал. Я бы никогда не пошёл на такой расход энергии, который позволил бы мне догнать его по уровню знаний, но от вида его в хорошем настроении, да ещё и когда он им хвастается, у меня начиналась депрессия. К сожалению, я не так хорошо знаю историю.
– Ну как, Маяка? Появились какие-нибудь мысли?
Кажется, эти слова ничего Ибаре не сказали. Она сцепила руки в замок, показывая, что сдаётся:
– Прости, Фуку-чан, но в голову мне ничего не идёт.
– Да ладно? Здание национального парламента в Токио?.. Что, ещё подсказать? Плакаты, демонстрации ни о чём не говорят?.. Я имею в виду студенческое движение.
– Что? – мы недоуменно переглянулись.
Пока я раздумывал над тем, что он придумал на этот раз, Сатоши даже в лице не изменился. Так что я съязвил:
– Сатоши, с чего это ты вдруг решил устроить нам лекцию по новейшей истории Японии? Если ты хочешь провести с нами викторину, то мы можем отложить её до решения проблемы.
Сатоши сохранил серьёзное выражение лица и сказал:
– Ну, я сейчас именно решаю проблему. Слушайте, по теории Читанды беспорядки на школьных территориях в шестидесятые годы были повсеместны. В то время про- и антиправительственных движений кто-то мог найти в них выход и начать им подражать. Это не был обычный бум.
– Не говори так, будто ты там был.
– Я же сказал, что как раз изучал то время, – и Сатоши улыбнулся мне улыбкой победителя.
Хм, даже без этого короткого урока по истории я более-менее это понял. Инцидент, произошедший на культурном фестивале 33 года назад, совсем не выглядел белой вороной. Хотя точно сказать, правда это или нет, без исследовательских способностей я не смогу (не то, чтобы меня это беспокоило), но если отбросить шутки Сатоши, то эту теорию можно признать.
– Хм, ясно… Я действительно не учитывала события того времени…
Читанда выглядела потрясённой атаками Сатоши по её слабым местам. Теперь её теория простоит не больше горящей свечи на ветру.
И фраза: «Прости, Чи-чан», с энтузиазмом сказанная Ибарой, явно предназначалась для того, чтобы поддержать Читанду.
– За что?
– Я боюсь, что твоя теория рассыплется, когда я доложу о том, что нашла. Я следующая, так что я, наверно, продолжу с того места, на котором ты остановилась…
Если честно, я немного рассердился. Ибара, вот кто тебя за язык тянул? Но Читанда только ласково улыбнулась и сказала:
– Да нет, мы же, всё-таки уже решили, что моя теория не подходит.
Такое отношение заслуживает уважения.
– В любом случае, я отказываюсь от своей теории. Давайте послушаем Ибару-сан, согласны?
Никто не возражал. Мысль сделать Читанду главной была мудрой. Раз Читанда забраковала свою теорию, то Ибара должна настоять на том, что она верна. И сдержанная Ибара будет говорить так, чтобы её было легко понять.
– Тогда прошу начинать, Ибара-сан.
Ксерокопии, которые раздала нам Ибара, как бы это сказать, были написаны совершенно по-другому, нежели «Хёка», и понятно это было сразу. Шрифт и текст выглядели чопорно, и читать его было тяжело – пропечатались не все линии. На листе формата B5 было написано следующее:
Другими словами, мы, Люди, способны продолжать нашу независимую антибюрократичную деятельность без обструкций. Но мы ни в коем случае не прибегнем к насилию.
Вопреки Великой Борьбе, произошедшей в прошлом июне, и благодаря героической поддержке президентом Клуба Классики Секитани Дзюном нашего прагматизма образ Власть Имущих, выставивших себя дураками, когда их планы разожгли в нас ответный огонь, всё ещё свеж в нашей памяти.
– Это одна из старых антологий Клуба Изучения Манги. Называется «Единство и салюты. Том 1», хотя всего томов выпустили только два. Её выпустили, как и книгу Чи-чан, 32 года назад. Я подумала, что если в «Хёке» упомянули этот инцидент, тогда я смогу что-нибудь найти в библиотеке. Как я и думала, клубов с тридцати-сорокалетней историей немного. И только я подумала, что Клуб Изучения Манги тогда ещё не должен был существовать, как наткнулась на это… Круто, да?
Я не понял, она считала крутым то, что она нашла антологию, или саму антологию? Единство и салюты… Это они так раньше назывались? Как-то подозрительно звучит. А какими словами всё написано! Такими Клуб Классики сам писать должен.
Но было ясно, почему теория Читанды опровергалась. В общем, культурный фестиваль Старшей школы Камияма проходит в октябре, а в этом отрывке написано, что инцидент произошёл в июне. Ясно, вот почему теория отклоняется.
Ибара вынула из кармана своей формы блокнот, которыми обычно пользуются студенты, и продолжила:
– Извините, я не записала выводы для всех, как Чи-чан, так что я просто скажу их вслух. Во-первых, «Мы, Люди» были обвинены за антиправительственные настроения. В июне предыдущего года произошла «боротьба». «Людям» помог Секитани Дзюн, что вызвало некий прагматизм. Это доставило проблемы Власть Имущим. Оставшаяся часть интересна, но к инциденту, вроде, никак не относится.
Возражений к её речи я не имел, но что, блин, значит «боротьба»? В своём внутреннем словаре я этого слова не нашёл. И кстати, мой словарь не такой уж и большой.
Пока я размышлял над тем, что значит «боротьба», Читанда продолжила встречу:
– Твой доклад закончен?
– Да.
– Вопросы к докладчику?
Я немедленно спросил:
– Что значит «боротьба»?
Сатоши быстро спросил меня:
– Какая «боротьба»?
Ты чего, я думал, ты знаешь. Затем он взял мою копию «Единства и салютов» и показал мне одно из слов.
– Она имела в виду вот это, «борьба».
Так он знает, что оно значит. Даже не глядя в мой лист, он без запинки продолжил:
– Это как вооружённая борьба, ожесточённый конфликт.
Похоже, что он не старается меня чему-то научить, а просто резко осуждает за незнание. Умело или нет, но быть тактичным он может. Мне не хотелось ему подыгрывать, и я настоял на своём:
– Моему словарному запасу всего пятнадцать лет, мне это слово раньше не попадалось.
– Естественно. Вообще-то, нужно было использовать слова «конфликт» или «аргумент», но «борьба» тогда было популярней. Сейчас такими словами пользуются, в основном, якудза.
Ясно, он напомнил мне… Вместо «избить» ведь можно подставить «оприходовать». Использование таких выражений делает речь старомоднее, хотя и не совсем.[6]
Затем Сатоши громко откашлялся и добавил:
– Но эта антология больше похожа на имитацию.
Ибара сразу же возмущённо отреагировала:
– Что значит «имитацию»?
Сатоши тихо простонал. Обычно он врёт уверенно, и редко когда у него увидишь такое страдальческое выражение лица, как сейчас. Он мягко ответил:
– Я не хочу сказать, что твой материал – это подделка. Конечно же, это не так! Как бы мне это?.. В общем, автор этих строк не принимал участия в событиях. Это как если кто-то в колледже посмотрит на спортивный матч с трибун и напишет, как он был им впечатлён. Но это не подделка, это…
Я спросил:
– Ну, и с чего ты тогда так?
– Да ничего, представил себе одну вещь… Прости за это, Читанда-сан. Может, продолжим?
Председатель кивнула, и все согласились с её решением.
– Ещё вопросы?
Похоже, что больше вопросов ни у кого не было. Ибара немного нервничала из-за того, что пришло время объявить её теорию, и яростно листала свои записи.
– Эмм, да, вот моя гипотеза. Почему она отвергает теорию Чи-чан, вы узнаете, когда услышите её.
Мы согласно притихли. Но июнь и октябрь всё равно слишком далеко друг от друга.
– Так, автор сказал, что прагматики ответили на действия Власть Имущих. В результате президент Клуба Классики, как написано в «Хёке», был исключён. Но что такого сделали прагматики, что его исключили?.. Я, как и Чи-чан, думаю, что это было насилие. В наше время они, скорее всего, разбили бы стекло, но Фуку-чан бы что-нибудь сказал по этому поводу. Жертвами были… сами Власть Имущие. Антиправительственные группировки, как я слышала, выступают против правительства, так что это вполне возможно. А дальше всё ясно, президент Клуба Классики повёл их на учителей, и затем…
Она сжала кулаки и сделала вид, что бьёт.
– Бац! Они хорошенько им надавали. Не знаю, атаковали их или нет, но что-то похожее, думаю, было. Конечно, они хотели не этого. Первый абзац, который я выписала, важен хотя бы потому, что в нём выделяется их независимость. 33 года назад их независимости по какой-то причине грозила опасность, и президенту Клуба Классики ничего не оставалось, кроме как повести учеников в контратаку, – закрыв тетрадь, Ибара закончила и обвела взглядом присутствующих.
– Хм… Звучит как-то не очень.
Председатель, которая должна была обдумать то, что услышала, громко высказала свои мысли. Я кивнул и согласился.
– Не очень? Что именно?
Читанда ответила:
– Ибара-сан, твоя идея вертится вокруг того, что учителя нарушили привычный образ жизни учеников, вынудив их применить насилие в качестве ответного действия, да?
Ибара подумала и ответила:
– Да, всё верно.
– Однако, как бы так сказать, я понимаю отдельные части, но не понимаю общей картины.
Пока я понимаю части твоей речи, я не понимаю, что ты сказала. Фраза более-менее понятная. Она просто считает теорию Ибары не очень убедительной. Я дополнил ответ Читанды:
– Твоя теория слишком расплывчата. Но если ты зайдёшь чуть глубже, то попросту перескажешь этот отрывок.
– Вы правы. Всё именно так, но…
Признавая это, от теории она, всё же, не отступалась.
– Подожди, ты хочешь сказать, что моя теория исключает сама себя?
Похоже, она хочет защитить свою теорию больше, чем Читанда свою.
К сожалению, я заметил взаимоисключение.
– Да, – сказал я, выпрямившись. Не потому, что хотел ещё больше нагнести атмосферу и начать давать Ибаре отпор, а потому что ступни затекли. – Ты сама опровергла теорию Читанды, сказав, что инцидент произошёл не на культурном фестивале в октябре, а в июне. Если верить и «Хёке», и «Единству и салютам», инцидент произошёл в июне, а исключение – в октябре, во время культурного фестиваля. Но в теории Читанды об этом ни слова. И тебе не кажется странным, что ученика, уличённого в жестоком поведении, исключили лишь через четыре месяца после случившегося?
Вот если бы подали апелляцию, тогда другое дело, мысленно добавил я.
– Но, – Ибара попыталась опровергнуть мой довод, хотя по её лицу было видно, что она всё поняла. – Может, в «Хёке» имеется в виду не это. «Единство и салюты» чётко указывают на то, что инцидент произошёл в июне, а в «Хёке» написано «прошёл год». Инцидент произошёл в июне, исключение тоже, культурный фестиваль в октябре, а октябрь идёт после июня. Звучит вполне логично, да?
Промежуток в четыре месяца, значит? Ещё один натянутый аргумент…
Пока я медлил, Читанда и Сатоши по очереди оценили теорию.
– Я думаю, что мы не можем игнорировать такой большой интервал.
– Я тоже. Всё-таки, культурный фестиваль был упомянут в предложении, которое шло перед предложением «прошёл год», так что я думаю, что исключение произошло в октябре.
Когда я молча кивнул, они только укрепились в своих словах.
Трое против одного. Ибару это явно раздосадовало.
– Ух, какие вы требовательные к деталям.
Хотя такая милая реакция ей категорически не шла, атмосферу она растопила. Сатоши попробовал смягчить всё ещё больше, сказав обыденным тоном:
– Но, по крайней мере, путь, которым ты к этому шла, по-моему, был неплох.
Читанда тоже убрала серьёзную мину с лица и улыбнулась в знак согласия:
– Вот именно. Обзор не должен быть слишком радикальным.
Я тоже так думал. Как бы так сказать, это как когда ты смотришь на карту в середине туманного лабиринта или чувствуешь разочарование от того, что что-то идёт не так, как ты хотел. Если бы рассматривались только «Хёка» и «Единство и салюты», то теория Ибары не выглядела бы столь ограниченной. Остались только данные Сатоши и моё заключение. Если возникнет фатальное противоречие, то мне придётся разрешить его до того, как наступит моя очередь.
О чём вообще мои записи? Я знал только то, что мы хотели объединить все найденные записи, но свои я ещё основательно не читал.
– Ну, на этом у меня всё, кажется?
Читанда кивнула Ибаре в ответ.
Следующим по часовой стрелке был Сатоши. Дождавшись указания Читанды, Сатоши начал передавать нам свои записи. После этого он внезапно замер и весело сказал:
– Совсем забыл сказать: пара моих записей опровергает гипотезу Маяки.
Он раздал нам по копии «Ежемесячника школы Ками». Помнится, Тоогайто говорил, что они уже подбираются к четырёхсотому выпуску. Если они публикуют за год в среднем десять выпусков, значит, выпускаются около сорока лет. Я должен был понять, что у них есть выпуск тридцатитрёхлетней давности… Одна из статей была обведена кружком.
К теме относилась лишь малая часть текста, но и её явно хватало для того, чтобы опровергнуть теорию Ибары. Уверенность Сатоши, когда он это сказал, основывалась на этом. А может, он просто хотел оставить связность с остальными… Мельком глянув на Ибару, я заметил, что на её лице было непонятное выражение – не счастливое, но и не несчастливое. Как я и думал, ведь Сатоши начал свою часть не с отзыва к теории Читанды, а с отзыва к теории Ибары. Хотя он мог просто подражать Ибаре, которая сказала, что её записи опровергают теорию предыдущего докладчика. Естественно, это была одна из его обычных шуток.
▼ После беспорядков, произошедших на прошлой неделе в спецблоке и оставивших пятно на чести и гордости искусствоведческих клубов Старшей школы Камияма, двое правонарушителей были временно отстранены от занятий, остальным пяти было вынесено серьёзное предупреждение. ▼ Конечно, даже у воров есть кодекс чести. Клуб Кинематографистов заявляет, что не собирался просто смотреть и принимать суровое наказание, а Клуб Фотографии настаивает, что был на 100% прав. Но хвалить их мы не собираемся. ▼ Всё ещё остаётся проблемой то, что конфликт был разрешён кулаками. Несмотря на усилия, затраченные на попытки решить всё словами, некоторые сторонники крайних мер решили решить проблему достаточно лёгким, но вызывающим чувство презрения путём – насилием. ▼ Мы рекомендуем третьеклассникам из Клуба Кинематографистов раскаяться за бессмысленное избиение Сачимуры Юкико-сан (Клуб Современного Театра, класс 1-D),выступавшую посредником в переговорах. На момент публикации Сачимура-сан всё ещё будет находиться в больнице. ▼ Легендарное движение двухлетней давности не прибегло бы к такому насилию. Несмотря на то, что все мы обозлены тем, что недавно произошло, мы не должны позволить этим событиям пошатнуть нашу общность, а если мы и собираемся выражать свою ноту протеста, то должны делать это, как цивилизованные люди. ▼ Только тогда мы сможем жить с уверенностью, что достойны традиций и чести.
Сатоши невозмутимо начал объяснять:
– Я нашёл это в одном из прошлых выпусков «Ежемесячника школы Ками». Я наткнулся на них в библиотечных архивах и решил почитать, чтобы убить немного времени после школы. Однако, прямого упоминания инцидента тридцатитрёхлетней давности там нет, вот единственное упоминание тех событий. Если честно, я думаю, что с этим отрывком мы ходим кругами. Несмотря на то, что это прошлый выпуск, прочитать можно только половину, хранятся они плохо. Там чуть ли не везде пометки маркером, но тут уже ничего не поделать. В общем, вот главное:
◯ Инцидент не был разрешён насилием
◯ В инцидент была вовлечена вся школа
◯ В середине инцидента «мы» объединились
◯ Во время инцидента неудовольствие выражалось цивилизованно
Первый и последний пункты могут слегка противоречить друг другу, но относятся к одним и тем же событиям. Инцидент не был разрешён насилием – вот где нужно поправить теорию Маяки. Средние два пункта почти идентичны. Хотя нигде точно не сказано, значит ли слово «мы» всю школу, но, думаю, это не так уж и важно.
Да ладно?..
Такое объяснение меня не удовлетворило. Будто почувствовав это, Сатоши добавил:
– Скажем так: если «мы» значит «вся школа», тогда, естественно, вовлечены все ученики, а если нет, то это всё равно означает то, что «мы» решили поддержать остальных. Я прав?
Понятно.
– Этим завершается мой доклад. Вопросы?
Наступила тишина.
– Есть вопросы? – на всякий случай переспросила Читанда.
О да. Сделав вид, что только что что-то понял, я поднял руку:
– Сатоши, это «легендарное движение», о котором здесь упоминается, точно наш инцидент? А то по одной этой записи меня терзают смутные сомнения.
Я спрашивал только для того, чтобы кое-что подтвердить. Как я и предвидел, Сатоши покачал головой.
– Не знаю. Доказательств этому нигде нет.
– Не знаешь, значит?..
Его ответ прозвучал спокойно, но был необдуман. Его знания были глубокими и обширными, а пользовался он ими не ахти как…
– Тогда твоя информация, скорее всего, бесполезна.
– Вот и я так думаю.
– Что значит: сам так думаешь?!
– Доказательство есть, – вмешалась Ибара.
– Да?
– Инцидент, который мы ищем, вызвал волнения, верно? Мы знаем это по антологиям двух клубов. Этот инцидент и «легендарное движение» - разные события, но даже если они похожи, легендарным названо только одно, да?
Сатоши хлопнул в ладоши:
– Точно. Так вот почему тут так написано. Ты супер, Маяка.
Нет, не думаю, что ты когда-нибудь думал об этом. Да, в словах Ибары есть смысл. Она воспользовалась логическим методом «от противного»: если ты не можешь доказать, что объекты одинаковы, то найди в них отличие. Но я не собираюсь растрачивать энергию на поиск какого-то доказательства. Я махнул рукой в знак того, что принял такое объяснение.
Других вопросов не последовало.
– Ну, давай послушаем твою гипотезу.
Однако Сатоши мучительно улыбнулся.
– Э-э-э, гипотезу, да?
– Что-то не так?
– Читанда-сан, я не хотел подрывать порядок встречи, но всё равно не смог вывести ни одной теории. Хоть я и сказал, чтобы мы занимались расследованием поодиночке, всё, что я нашёл в этой антологии… Может только поправить ошибки в теории Ибары. Всё-таки…
Я уже знал, что сейчас Сатоши скажет один из своих девизов: По одной лишь базе данных…
– По одной лишь базе данных нельзя делать выводы.
В общем, Сатоши не придумал ни одной теории. Хотя больших свершений я от него всё равно не ждал.
А проблема легла на мои плечи. Чёрт, теперь я жалею, что не прочёл свой материал. Теория у меня в голове уже была, так что я проигнорировал трепыхания сердца и продолжил встречу.
– Ореки-сан, можешь начинать.
Я кивнул и раздал всем по копии одного листа бумаги, мельком, как и раньше, бросив взгляд на свою. Как и материал Сатоши, в ней самой было мало сведений об инциденте. Информация, которую я нашёл, была просто списком сухих фактов.
1967
События в Японии и мире:
- Валовой национальный продукт Японии превысил 45 триллионов иен, в результате чего наша страна стала занимать третье место в списке самых высокоразвитых экономик капиталистических стран. К 1968 году ожидается занятие второго места и смещение с него ФРГ.
- Учеников Старшей школы Фукаши из Мацумото, префектура Нагано, поднимающихся на гору Нишихо, поразили удары молнии, 11 человек погибло.[7]
- Студенческое движение в университете Васеба обострилось и привело к массовым забастовкам.
События в Старшей школе Камияма:
- Апрель: Заявление директора школы Эиды Тасуку: «Мы не должны проявлять слабость и допустить, чтобы нас считали захолустной школой. Задачей образования должно быть взращивание таланта. Среднее образование должно растить талантливых учеников и готовить их к ступени высшего образования». Также был сделан намёк на изменение системы управления школой.
- 3 июня: Заседание «Комитета по рассмотрению культурного фестиваля» после уроков.
- Июль: Обзорный тур в Америку. (Глава группы – Маннинбаши-сенсей)
- 13-17 октября: Культурный фестиваль.
- 31 октября: Спортивный фестиваль.
- 15-18 ноября: Экскурсия второклассников – Такамацу, Мияджима и Акиёшидаи.
- 2 декабря: В свете нескольких дорожных происшествий ученики собраны в актовом зале в целях повторного инструктажа по ПДД и обеспечения безопасности на дорогах.
- 12 января: Склад спортивного инвентаря частично повреждён из-за сильного снегопада.
- 23-24 января: Лыжная поездка первоклассников.
– Хотаро, это же…
– Именно, – мрачно ответил я, – записи из книги «Старшая школа Камияма: 50 лет вместе». Как видите…
Если подумать, то имитируя предыдущих докладчиков, мне придётся суммировать мои находки.
……
Но тут мне почти нечего суммировать.
Не то чтобы на этот материал у меня были большие планы. По сути, в нём нет почти ничего, имеющего значение.
Следующие несколько секунд я в недоумении размышлял над тем, что мне делать дальше. Я не собирался напрягаться ради просьбы девушки и вещи, на которую выделен клубный бюджет. Сказать: «Простите, ребята, мне ничего не приходит в голову» и переложить всё на плечи Читанды и Ибары будет вполне в моём стиле.
Но даже такой вариант слишком серый для меня.
– Простите, мне нужно сходить в туалет перед тем, как я продолжу.
Читанда хихикнула:
– Да, конечно.
– Волнуешься? – спросил Сатоши, будто пытаясь меня подбодрить, но я не собирался разрешать ему такое. Читанда встала и показала мне дорогу. По пути я случайно положил свой лист в карман.
Придя в большую ванную комнату, я сразу же начал думать.
Четыре листа бумаги. Четыре куска материала.
После которых последует обсуждение.
Что их объединяет? Что произошло 33 года назад?
Я начал думать…
И, наконец, нашёл ответ.
– Простите, ребята, раз уж я всё равно думаю по-другому, я не стал напрягаться с выводом теории. Могу я просто перейти прямо к объяснению, я всё равно последний?
Услышав моё предложение, Сатоши лукаво улыбнулся.
– Хотаро, у тебя есть кое-какие мысли, да?
– Хватит читать мои мысли… Ладно, объясню быстро.
– Я, – Читанда перевела дух и продолжила: – Я думаю, что этого не будет достаточно. Но если здесь есть кто-то, кто может предложить гипотезу, в которой не будет противоречий, то это ты, Ореки-сан.
…
Н, ну я даже не знаю.
– Расскажи нам свою теорию, Ореки-сан.
– Да, давай, говори уже.
– После всего этого обсуждения я просто жду этого.
Уже сами всё решают… Хотя на меня никто не давит, говорить, когда на меня смотрит столько людей, всё равно сложно. Ну и откуда мне начать? Я немного подумал и сказал:
– Ладно, я пойду старым добрым методом шести вопросов: когда, где, кто, почему, как и что… Ничего не забыл, да?
Читанда кивнула.
– Хорошо. Так, во-первых, «когда». Мы знаем, что это произошло 33 года назад, но не знаем, в июне или в октябре. Если правы «Единство и салюты», тогда в июне, хотя по описанию в «Хёке» больше похоже на октябрь. Однако оба источника одинаково надёжны, и я бы сказал, что инцидент произошёл в июне, а исключение «Семпая» - в октябре.
Ибара рассерженно подняла брови – как-никак, всего несколько десятков минут назад я нашёл противоречия в её теории. Я не обратил на неё внимание и продолжил:
– Далее, «где». С этим всё ясно: в Старшей школе Камияма. «Кто» – по «Единству и салютам» главный герой – это президент Клуба Классики, Секитани Дзюн. Вот тут я немного расширю, главный герой – это весь коллектив учеников, Секитани – лишь одно из многих действующих лиц.
Хотя я был уверен, что пока ошибок не было, мои глаза изредка опускались к моим записям. Пока всё идёт нормально, а теперь перейдём к основному блюду. «Почему». Если боролись все ученики, то их противниками, естественно, были учителя. Как сказала Ибара, «их независимости грозила опасность».
– И причиной инцидента был сам культурный фестиваль.
Изложив своё мнение, я почувствовал, как на меня смотрят три пары вопрошающих глаз. Такое чувство, что меня скоро удар хватит.
– Это где-то упоминалось?
– Есть запись о том, что исключение произошло во время культурного фестиваля, но нигде не сказано, что на это повлиял сам культурный фестиваль.
Я покачал головой.
– Нет, он повлиял. Мой вывод исходит из беседы учеников с администрацией школы, в результате которой культурный фестиваль провели в октябре, как обычно.
Сатоши посмотрел на «Старшую школу Камияма: 50 лет вместе» и прокомментировал:
– Ты имеешь в виду «Комитет по рассмотрению культурного фестиваля», да? Но почему ты думаешь, что он и был причиной инцидента? Культурный фестиваль-то в октябре прошёл.
– Нет, ты не прав. Мне пришлось поднапрячься, чтобы скопировать это из книги, так что посмотри внимательнее.
Сатоши, Читанда и Ибара посмотрели каждый на свой лист и…
– Каждое событие помечено кружком или квадратом!
– Я поняла! Квадратами помечены ежегодные события, а кружками – то, что произошло только в том году!
– Именно. В других годах тоже есть события, которые язык не повернётся назвать ежегодными, – я положил на копию листа «Старшей школы Камияма: 50 лет вместе» копию листа «Хёки» и продолжил: – Почему ради рассмотрения культурного фестиваля 33 года назад созвали комитет? Это был ответ на большие требования учениками по поводу этого события. Почему ученики хотели заседания такого комитета? Подсказка есть в «Хёке».
Я взял шариковую ручку и подчеркнул несколько строк.
– Вот она: «За этот год Семпай превратился в легенду и стал героем. В результате этого нас, как обычно, ждёт пятидневный культурный фестиваль». Вам в этом предложении ничего не кажется странным?
Никто ничего не сказал, и я продолжил:
– Мы знаем, что культурный фестиваль всё равно будет проводиться, так почему автор добавил такую банальность? Это значит, что обратить внимание нужно не на слова «как обычно, ждёт», а на слово «пятидневный».
– Ты о чём вообще? Я не понимаю. Я вообще не улавливаю того, что ты хочешь сказать, Ореки. Что значит это слово?
– Я хочу сказать, что заслугой Героя стало то, что культурный фестиваль проводился пять дней. Вернёмся ещё раз к «Старшей школе Камияма: 50 лет вместе» и обратим внимание на апрельскую речь директора. Если вы просто прочтёте его, то не увидите ничего, кроме речи, которая вдохновляет учеников на учёбу. Но я хочу, чтобы вы прочитали между строк.
– Наш культурный фестиваль длится по будням. Пять дней. Это заметно дольше, чем в других школах. Следовательно, школьный фестиваль стал символом нашей клубной деятельности. Что если директор намекал ученикам, что им стоит сконцентрироваться не на клубной деятельности, а на учёбе?.. Это должно значить, что культурный фестиваль сократят. Ученикам это не понравилось, и они «обозлились». Вот причина инцидента – то есть «почему».
Я вздохнул и понял, что хочу пить. Сейчас бы ячменного чаю… Но пока я не закончу, мне придётся довольствоваться сглатыванием слюны.
– И «как». «Благодаря героической поддержке президентом Клуба Классики Секитани Дзюном» ученики воплотили в жизнь некий «прагматизм». И наконец, «что». Разозлившись на решение школы, ученики решили выражать «неудовольствие» цивилизованно и отказаться от насилия. В результате был созван Комитет по рассмотрению культурного фестиваля, и культурный фестиваль остался пятидневным. Хотя я не берусь утверждать это, не зная всех обстоятельств. Насилие к такому результату не привело бы никогда. К этому могли привести… я точно не уверен, но массовые протесты, не связанные с насилием, это голодовки, демонстрации и прогулы. Ну, это больше по профилю Сатоши. В конце концов, благодаря возрастающему давлению со стороны учеников школа была вынуждена уступить и отменить своё решение по сокращению культурного фестиваля. Ценой за это стало то, что «Герой» Секитани Дзюн покинул школу. А почему между инцидентом и исключением такой интервал? Думаю, потому что Секитани Дзюн был центральной фигурой в июньском студенческом движении, и если бы его исключили сразу, то это вызвало бы ещё большее волнение, – добавил я. – Поэтому его исключение и отложили до конца культурного фестиваля, к тому времени все уже успокоились.
Закончив объяснение, я вздохнул. Фух. Я чувствовал, что летняя жара вернулась.
Этим я закончил своё объяснение.
Кто-то равнодушно зааплодировал. Это был Сатоши.
– Класс, это было потрясающе, Хотаро. Теперь мне всё понятно.
Ибара стала молча собирать свои записи. Может, она и выглядела недовольной, но она всегда так выглядела.
А Читанда…
Как ребёнок, восхищённый своим первым в жизни цирковым представлением, наша леди открыла рот и сказала:
– Это было замечательно, Ореки-сан! ты смог найти ответ, используя лишь тот материал, который мы собрали… Я правильно поступила, попросив тебя о помощи! Даже я почувствовал себя хорошо от таких похвал. Я начал смущаться.
Похоже, мы только что решили проблему Читанды и создали материал для антологии. Наконец-то вся эта надоедливаяистория, начавшаяся с момента моей встречи с Читандой в апреле, закончится.
Читанде осталось лишь ещё раз вернуться к своей роли председателя и спросить:
– Есть ещё вопросы?
Вопросов не было, и Читанда наклонила голову и подвела итог:
– Тогда антологию в этом году будем писать по выводу Ореки-сана. Детали будут обговорены дополнительно. На этом встреча распускается… Благодарю за проделанную работу.
И мы попрощались.
Читанда провела меня к выходу. По её улыбке было видно, насколько она довольно тем, что сегодня произошло.
– Я очень тебе благодарна, – сказала она и низко поклонилась.
– Это не только моя заслуга, – сказал я и надел обувь. Сатоши, вышедший наружу раньше меня, жестами показывал, чтобы я поспешил. Поскольку я не знаю обратной дороги, мне придётся ехать вместе с ним.
– Ну, тогда увидимся в школе.
– Ага, давай…
Я помахал рукой, чтобы попрощаться с поместьем Читанды.
Поскольку я ушёл, я, естественно, не мог знать, что Читанда потом делала.
После того, как я отъехал, на её лице появилось такое выражение лица, будто она что-то поняла, и я не знал, что она прошептала самой себе.
Может, она сказала что-то вроде:
– Но… почему же я тогда плакала?
Горячие клавиши:
Предыдущая часть
Следующая часть