Глава 12. Белое платье и красная тень

Через некоторое время Хрен С Горы вернулся и жалобно произнёс:

— Я ранен.

— Отшиб задницу и ранен — это разные вещи, — ехидно заметил МоцартЪ.

Тот смутился и, чтобы это скрыть, разозлился:

— В душу ранен! В душу, я имею в виду!

— >o< Так вы вместе живёте? — уточнила Вэйвэй.

Вообще-то она и раньше подозревала по их разговорам, что они знают друг друга в реале. Все были с четвёртого курса — как-то раз они говорили про диплом и про поиски стажировки. Но Вэйвэй никогда не совала нос в чужие дела в реале и ничего не спрашивала. Просто на этот раз вопрос вырвался как-то сам собой.

— В одной комнате в общаге, — ответил Обезьянье Вино.

Так и знала!

Вэйвэй исподволь перевела взгляд на Найхэ. Получается, грандмастер тоже был студентом университета? Почему-то это казалось совершенно невероятным. Ведь он, по идее, должен быть…

>_<

Шут его знает, кем он должен быть.

[Хрен С Горы]: Кстати, невестка, ты бы получше приглядывала за Найхэ. Никогда домой ночевать не приходит!

[МоцартЪ]: Хуже скажу, он и днём не приходит.

[Камышинка Вэйвэй]: :(

[Улыбка Найхэ]: Вот как перестанут у вас грязные носки по полмесяца валяться, так в тот же момент вернусь.

[МоцартЪ]: Ну и живи, где хочешь.

Вэйвэй поёжилась. Ей доводилось слышать, что парни, бывает, копят носки по десять пар и стирают сразу все, но не предполагала, что и её знакомые поступают точно так же. Тут она вдруг вспомнила, как Хрен С Горы упоминал, что может взломать комп. Она спросила:

— А вы не с компьютерного факультета случайно?

— Дык!

Вот это совпадение! = =

— …И я, — сказала Вэйвэй.

— . . . . .

— Да она, оказывается, наша сестрёнка!

— Да ладно, — скептически произнёс Хрен С Горы. — На компьютерном факультете одна девушка на девять парней. И сестрёнка у нас такая сильная и дерзкая… Может, она всё-таки не сестрёнка, а братишка?

братишка?

— >o<

Она смутилась.

— Очень дерзкая, да? Я имею в виду, вот эти стишки, которые я сейчас читала…

«Которые ранят вплоть до падения со стула», — подумала, но не договорила она.

— Не-не-не, всё норм! — запротестовал Хрен С Горы. — Слегка охреневабельно только, а так…

«Охреневабельно…»

Вэйвэй почувствовала, что её душа только что тоже получила тяжёлое ранение. А ещё ей представилось, как горько рыдают учителя, которые учили Хрена С Горы литературному китайскому языку.

— Реально всё хорошо, — сказал Обезьянье Вино. — Только надо бы поменять последнюю строчку — "платите этим мужиком". Там ведь четыре мужика, никто же не знает, которого ты решила украсть. Зритель запутается.

— Не запутается, — возразил Найхэ. — И менять ничего не надо.

— ???

— Вами-то расплатиться нельзя, вы же не стоите ничего.

Ну и понеслось…

Немедленно завязался спарринг — на этот раз три на одного.

Вэйвэй безмолвно посмотрела в небо. Она ещё и выкрасть никого не успела, а «жертвы» уже передрались.

Короче говоря, после того, как Хрен С Горы был ещё не раз душевно изранен, после бесчисленного количества шуток и подколов, денька через два им всё-таки удалось заснять эту сцену.

Придумывать события после похищения тоже пришлось Вэйвэй. Чтобы видео вышло подлиннее, она вставила побольше душещипательных моментов, в основном почерпнув их из телесериалов.

Сюжет в итоге оказался примерно такой.

Музыканта в белом похитили и отвезли в бандитскую деревушку (в игре как раз имелись локации типа «разбойничье гнездо», населённые NPC). Разбойница влюбилась в его утончённость и изящество и всеми способами пыталась сделать его счастливым. Музыкант, однако, искушению не поддался, с ней не разговаривал, лишь сидел возле пруда с лотосами и играл на своём гуцине.

Разбойница решила освободить его, отпустила на волю, но расстаться с ним не смогла. Она тайно отправилась за музыкантом, и когда на того напал монстр, в последний момент успела его спасти. Музыкант наконец-то растрогался и решил принять разбойницу. Прямо накануне свадьбы на деревню напали солдаты. (Хрен С Горы объявил, что собирается натаскивать новичков. Собралась огромная толпа, атаковала бедных NPC двадцатого уровня и, сама не подозревая, снялась в массовке). Пьяные бандиты практически не сопротивлялись. Разбойница была очень сильная, солдаты не смогли её убить и вместо неё набросились на музыканта. Она попыталась его защитить, но он выхватил меч из своего гуциня и без колебаний пронзил ей сердце…

И тут оказалось, что изначально музыкант был генералом, посланным с тайной миссией — втереться к бандитам в доверие, а затем уничтожить их на корню.

А затем наступала самая мелодраматическая часть — финал.

После того, как разбойница умерла, музыкант понял, что на самом деле влюбился в неё. Тогда он забрал её тело и спрыгнул с Пика Заката.

…

Ну ладно, потом Вэйвэй всё-таки призналась, что последняя часть — это стёб.

Девушка думала, что сценарий никому не понравится, но, к её удивлению, замысел восприняли на ура. Найхэ одобрил, потому что слов ему досталось совсем немного. Хрен С Горы и компания предполагали, что им никаких реплик не перепадёт совсем, а оказалось, что у них есть и сцены, и важные роли — они не просто одобрили, они ликовали!

Что тут можно было сказать… Ну нету, нет у толпы айтишников того органа, который отвечает за художественное чутьё.

Правда, ещё через несколько дней, когда Найхэ закончил редактировать видео и прислал ей на почту, слова про чутьё Вэйвэй была вынуждена взять назад.

Чутья не было у неё самой, у Хрена С Горы, у кого угодно. Но к грандмастеру это не относилось.

Грандмастер потому и был грандмастером, что он мог всё!

В тот день у Вэйвэй были лекции до вечера, и когда она вернулась в общежитие, Найхэ уже не было онлайн. Её ожидало лишь короткое сообщение: «Сегодня надо уйти в офф пораньше. Видео у тебя в почте».

Вэйвэй поспешила открыть «Входящие».

Чтобы довести ролик до ума, требовалось смонтировать снятое, наложить музыку, эффекты и титры. Поначалу Вэйвэй собиралась научиться этому всему — ведь у неё, второкурсницы, было явно больше свободного времени, чем у друзей на четвёртом. Однако грандмастер сказал, что всё сделает сам, а поскольку она безусловно доверяла грандмастеру, то положилась на него с лёгким сердцем.

Минут через десять, едва докачав до конца, Вэйвэй поскорее открыла файл, и в первые же несколько секунд её поразили начальные титры.

Они были слишком красивые.

То есть на самом деле — довольно простые, красным по чёрному, но каким-то неведомым образом шрифт был подобран так, что создавалось ощущение правильного размера — в нём были одновременно и вес, и объём, и лёгкость. Иероглифы появлялись один за одним, сопровождаемые лёгким свечением — это выглядело просто, но элегантно, вызывая ощущения волшебства.

Вэйвэй пересмотрела начало несколько раз, прежде чем перешла непосредственно к фильму.

Грандмастер определённо вложил в эту работу много души. Всё было подогнано идеально — и монтаж, и тексты, и музыка. Музыка, кстати, особенно удивила Вэйвэй — это была не попса, как во многих конкурсных клипах, а живая игра на старинных инструментах. Во время похищения звучала весёлая флейта, за ней шёл гучжэн, очень подходящий герою-музыканту.

Да, судя по всему, это был гучжэн. Вэйвэй не имела музыкального образования; даже в школе на уроках музыки она чаще всего тайком делала домашку по каким-нибудь другим предметам. И сегодня она впервые так внимательно вслушивалась в музыку.

Всё было так идеально, что можно было не всматриваться критически, а расслабиться и просто смотреть.

Хоть сама история и предполагалась трагической, но с самого начала всё выглядело жизнерадостным — съёмки были весёлыми, и фильму это передалось. Всё шло легко и замечательно, пока музыкант не вынул меч. Гучжэн за кадром заиграл трагически и громко. И когда лезвие без колебаний вошло в грудь разбойницы, музыка внезапно оборвалась.

У Вэйвэй подпрыгнуло сердце.

А потом оказалось, что дальнейшие события странным образом переменилось.

По сценарию в следующей сцене музыкант прыгнул с Пика Заката с мёртвым телом на руках. Но на экране было другое — капитан регулярных войск, нападавших на деревню (его играл Хрен С Горы), неподвижно стоял у могилы вместе с музыкантом.

— Не обязательно было её убивать, — заметил солдат.

После долгой паузы музыкант ответил:

— Чем позволить ей жить и ненавидеть меня, уж лучше было дать ей умереть.

Вэйвэй глядела во все глаза.

Она, наконец, поняла, что, начиная с этих слов, герой-музыкант был совсем не тем человеком, что в её истории.

Он удалился от мира и поселился у подножия Пика Заката. Как-то раз к нему снова пришёл капитан:

— Ты так отличился, награды и титул практически у тебя в кармане. Зачем тебе хоронить себя в этой глуши?

Музыкант не ответил — лишь продолжал играть на гуцине. У его ног весело крутился маленький кот.

Изображение стало чуть расплывчатым, как в тумане, и сменилось на озеро у горы — это, очевидно, были воспоминания музыканта. Он держал в руках гуцинь, а рядом с ним сидела разбойница. И в этот момент Вэйвэй услышала свой собственный голос.

Буквально позавчера Найхэ попросил её записать несколько строк — сказал, что может понадобиться. Это была ужасно сентиментальная сцена — монолог, который произносила разбойница перед расставанием. Вэйвэй, смущаясь, на скорую руку начитала его в диктофон, не ожидая, что Улыбка действительно станет это использовать.

Голос, видимо, был обработан — он звучал каким-то туманным и далёким, будто раздавался из ниоткуда.

— Мой дед был бандитом, и отец — бандитом, я с рождения занимаюсь разбоем, и, кроме разбоя, не умею ничего — как и все другие в деревне. Ты ненавидишь меня, но я никого не убивала. Я не худшая, но всё равно плохая. Я хотела бы, как селянки, выращивать кур и уток, работать с самого рассвета, а на закате возвращаться домой. Жить простой и спокойной жизнью… Но это всего лишь мечта, и этой мечте никогда не сбыться... Уходи. Я тебя отпускаю.

Картинка вернулась обратно туда, где капитан рассердился:

— У тебя впереди — прекрасное будущее, для чего ты губишь свою жизнь в этих диких краях?

И в этот момент неясный голос произнёс:

— Это была и моя мечта.

Все диалоги в видео были сделаны субтитрами, лишь последние несколько реплик — настоящими голосами. Они, как в блокбастере, неожиданно появились и так же неожиданно исчезли. А потом снова зазвучал гучжэн — тихо и печально, понемногу затихая совсем.

Последняя сцена была цветной и яркой: разбойница в красном и музыкант в белом находились на берегу лотосового пруда. Он играл на гуцине, а она танцевала с мечом, одежды обоих развевались на ветру и играли яркими красками. Затем изображение начало выцветать, постепенно превращаясь в чёрно-белое.

Конец.

На последнем стоп-кадре белая одежда музыканта выглядела по-прежнему белой.

Красное платье разбойницы поблекло до светло-серого.

На сердце у Вэйвэй стало ужасно грустно, а в глазах — влажно.