Глава 1935.

Рейданская пустыня.

Среди тех, кто после битвы всё ещё приходил в себя, аккуратно лежало тело Хаята. Его глаза были закрыты, а грудь неподвижна.

Тело Хаята не дышало, оно потеряло свою душу и больше не служило никакой цели. Это было не что иное, как труп.

— …Оно скоро начнёт гнить, — сказал Зератул остальным и поморщился, несмотря на высокий уровень высокомерия, который он проявлял, как Бог Войны.

Благодаря тому, что они всю ночь выпивали вместе, Зератул в некоторой степени мог понять, что чувствовали окружающие его люди. Как уже продемонстрировали восемь богов, спустившихся вместе с Зератулом, чтобы бросить вызов Гриду, боги проявляли удивительную способность сопереживать другим. Просто у большинства богов даже не было возможности общаться с людьми. Для многих из них идея жить рядом с человечеством казалась немыслима. Для них Асгард был ядром их мира, самым ценным местом, поэтому до конца жизни они гнили в Асгарде, как лягушки в колодце.

— Его ещё не поздно спасти…

Члены башни не согласились с мнением Зератула, однако они также заметили, что состояние Хаята опасное, и не смогли скрыть своего беспокойства.

Тем не менее, никто не предлагал сразу отправляться на поиски Хаята. Они доверяли Лауэлю и уважали его мнение о том, что правильнее оставить поиск души Хаята Найту.

Также они понимали важность своей задачи и должны были сосредоточиться на восстановлении собственного тела, продолжая задаваться вопросом, до какой степени им нужно восстановиться, чтобы помочь Гриду.

— …

Реакция людей заставила Зератула почувствовать разочарование.

Люди… эфемерные существа с такой короткой жизнью. Даже С в о б о д н ы й_м и р_р а н о б э он, рождённый с вечной жизнью, всегда беспокоился и был одержим титулом Бога Войны. Между тем люди оказались более альтруистичными и мудрыми, чем он. Так произошло потому, что им удалось преодолеть собственные ограничения, доверяя другим и сотрудничая со своим народом.

Зератул считал, что образ мышления людей достоин подражания.

«Должен ли я попытаться объединиться с ними?..»

Мысли Зератула блуждали в направлении восьми богов, которые сотрудничали с ним, когда он публично бросил вызов Гриду. Возможно, они немного открыли ему свои сердца. Конечно, это могло оказаться простым сочувствием. Казалось весьма вероятным, что они согласятся сотрудничать с ним только в том случае, если можно будет получить какое-нибудь вознаграждение.

Тем не менее, правда заключалась в том, что они оказали ему услугу, однако Зератул никогда не задумывался об их чувствах. Он просто в одиночку боролся за то, чтобы его признали Богом Войны.

Он всегда был сосредоточен только на себе и никогда не обращал внимания на других…

— …!

Зератул оторвался от своих мыслей, и от увиденного зрелища его глаза внезапно расширились.

Остальные отреагировали аналогично.

Тело Хаята, которое только что лежало мёртвым, внезапно вскочило со своего места.

— Я… он вернулся?

Члены башни, апостолы и Гильдия Вооружённых до зубов… все были настроены скептически, прежде чем позволить себе почувствовать восторг.

Впрочем, взгляд Хаята всё ещё был расфокусирован, и люди не смогли обнаружить дыхание, не говоря уже о других признаках жизни.

— Что-то не так. — Зератул нахмурился и медленно поднялся со своего места.

Топ.

Хаят выглядел ошеломлённым. В конце концов он сделал шаг вперёд, направляясь в сторону, где валялись изодранные доспехи. Это была созданная Гридом броня дракона. Разорванная на куски Трауком, она превратилась в обычный кусок металлолома и больше не функционировала, но, тем не менее, Хаят начал вооружаться, демонстрируя весьма благочестивые движения.

Именно тогда Зератул понял ситуацию.

— Тело движимо волей души.

Воля души… Некоторые поняли, а другие почесали затылки.

Как только тело Хаята закончило надевать доспехи, оно медленно растаяло, потеряв свою форму, как картина, погруженная в воду. Это было довольно зловещее зрелище.

Как могли Зератул и Бибан успокоили остальных:

— Не волнуйтесь.

— Господин воскрес.

Из-под земли поднималось огромное присутствие, и смутно ощущавшие это Абсолюты задрожали.

***

Тело ощущалось иначе, чем раньше…

Хаят обдумывал ситуацию, стараясь сохранить ясность ума и не отвлекаться. Сердце бешено колотилось в груди, энергия растекалась по всему его телу, кости ощущались разной толщины и длины, а мышцы казались гибкими и крепкими.

Хаят сразу почувствовал прилив сил в суставах и смог держать рукоять меча лучше, чем раньше. Казалось, что с тех пор, как он в последний раз брал в руки меч, значительно расширились и способы, с помощью которых он мог удерживать рукоять меча.

Всё его тело, которое уже было натренировано для достижения наилучшей формы, теперь достигло своего пика, и Хаят чувствовал себя помолодевшим, как будто его тело стало моложе, хотя это ощущение казалось гораздо более захватывающим.

— …странно.

Доминион также мог чувствовать изменения, происходящие с телом Хаята. Просто взглянув на то, как пальцы Убийцы Драконов обхватывали рукоять меча, Доминион мог сказать, что мастерство фехтования Хаята менялось в реальном времени. Оттеснение валькирий было тому достаточным доказательством.

— Похоже, что твоё тело было реконструировано, когда находилось в процессе соединения с твоей душой… Какой неслыханный тип трансформации?!

Взгляд Доминиона упал на длинное, до щиколотки, пальто Хаята. Оно было белым, как снег, хотя в глазах Доминиона казалось красным. Так отражалась аура Огненного Дракона.

Будучи абсолютным существом, Доминион мог точно проникнуть в суть души и заглянуть в неё. Когда тело Хаята было реконструировано, то же самое можно было сказать и о доспехах дракона, которые он носил. Конфигурация доспехов сохранила идеалы Хаята, но при этом сохранила навыки и намерения Грида.

— …Выходить на землю в таком состоянии — неправильный выбор. Скорее всего, ты услышишь звон колокольчиков.

Звон колокольчиков… Доминион говорил об особенностях Чию, чем подтверждал, что Хаят стал достаточно сильным, чтобы победить последнего.

— Почему бы тебе не отправиться со мной в рай?

Первоначальной миссией Доминиона было забрать душу Хаята на небеса, однако теперь всё изменилось.

Хаят вернул себе тело. Конечно, это не лишило Доминиона возможности забрать его душу на небеса: было бы достаточно убить его ещё раз и подчинить себе его душу, однако Доминион не хотел этого делать.

Мало того, что Хаята будет трудно убить, но сложность ещё заключалась и в том, что он всё ещё оставался человеком. Хаят воскрес, однако единственными, кто мог обратить вспять смерть людей, были Ребекка, Изначальный Бог, и Рейдер, дракон-гурман.

«То, что я почувствовал тогда, не было неправильным. Это Мать его спасла».

Изначально Доминион не интересовался миром, хотя правильнее было бы сказать, что он старался не интересоваться. Так произошло потому, что именно Джудар хотел, чтобы Доминион не заботился о мире. Подобное отношение зародилось в те времена, когда люди искренне верили в три религии, и Доминион чувствовал, что ревность Джудара усиливается каждый раз, когда сила его религии превосходила силу Церкви Джудара.

Это не было чем-то, что можно было бы просто игнорировать.

Каждый раз, когда их Мать вступала в «цикл», перед Джударом вставала тяжёлая задача, связанная с управлением Асгардом. В свою очередь Доминион не беспокоился о делах, связанных с другими богами, и его не заботило управление Асгардом, поэтому он решил максимально дистанцироваться от таких вопросов. В конце концов, он был Богом Войны, и его обязанность заключалась в надзоре за армией, а не политика. Именно поэтому его внимание зачастую было сосредоточено на валькириях, а не на земле.

— Асгард очень велик. Я обещаю держать тебя в безопасности, подальше от глаз Джудара.

— …Позволь спросить у тебя кое-что.

Пригласить человека в Асгард? Доминион прямо не подчинился приказам Джудара? Валькирии были искренне потрясены, и тогда прежде молчаливый Хаят задал вопрос:

— Ты знаешь, что Богиню преследует Бунхельер?

— Конечно, я знаю.

— Тогда почему ты ей не помогаешь?

— Помощь…? Моя мать?

Доминион склонил голову набок. В выражении его лица промелькнула некоторая жёсткость, но по остальной его реакции было видно, что он не понимает, о чём его спрашивают.

Тем не менее, такого ответа было достаточно, чтобы Хаят понял, что Доминион видел в Ребекке воплощение совершенства.

С какой-то стороны это имело определённый смысл. В конце концов, своим существованием он был обязан матери.

Неважно, были ли это знаменитые боги или что-то иное в этом мире, Доминион искренне считал, что все они «танцуют на ладони его матери».

— Должно быть, Богиня очень одинока.

— Обсуждать одиночество, когда речь идет об Изначальном Боге, — богохульство, — нахмурился Доминион. — Моя мать имеет опыт запечатывания Преломляющего Дракона, и на этот раз произойдёт то же самое. Самое главное, она является воплощением света. Никто не может прикоснуться к ней, и я тоже.

Доминион добавил ещё одну причину, по которой он не беспокоился о Ребекке. Поскольку она была «сделана» из света, до неё нельзя было добраться, да и помочь ей также было невозможно, как и физически подойти к ней.

Хаят взволнованно вздохнул:

— Богиня рождала только неуважительных детей. Дело в том, что мой бог сражается за Богиню, а ты собираешься отвернуться от того, что происходит на самом деле? — Хаят редко повышал голос, а его глубокие печальные глаза стали жестокими. — Или ты сотрудничаешь с древними драконами?

— …Я отзываю своё предложение.

Лицо Доминиона напряглось, и он вынул копьё.

— Тебе нужна моя сила, чтобы сделать соглашение с древними драконами наиболее выгодным? Знай, что я способен причинить тебе вред.

Хаят раскрыл недостатки своего противника. Удивительно, но Доминион не чувствовал стыда. Тайный сговор с древними драконами? Это было не так. Настоящая причина, по которой он хотел спрятать Хаята, заключалась в том, что Доминион также благоволил ему. Он полюбил этого великого воина; того, кто зашёл так далеко, хотя был всего лишь человеком. В этом крылась единственно верная причина.

— Ты делаешь ложные предположения, а, учитывая твой уровень силы, тебе не следует этого делать. Разве ты не знаешь, что такие бессмысленные подозрения могут привести к гибели миллионов или десятков миллионов людей?

Доминион метнул копьё.

Миг, и одновременно вылетели целых три копья. Элигос, который спокойно осматривал раны Цербера, бросился Хаяту на помощь. В итоге меч Хаята пронзил два копья, а меч Элигоса едва отразил одно копьё.

Тем временем Цербер дохромал туда, где находился Сейрон, и поднял его на спину.

— Я хочу жить…

Полдня он мчался по аду на лошади, которая казалась быстрее машины, сражался против Абсолюта небес и завоевал благосклонность как Убийцы Драконов, так и правителя ада.

Это была ситуация, похожая на сон.

Сейрон задавался вопросом, всегда ли так происходило, когда он связывался с Гильдией Вооружённых до зубов. Он глубоко погрузился в свои мысли, но вернулся к реальности, когда заметил быстро приближающихся валькирий.

Этот сумасшедший Цербер снова торопился ворваться в ряды врага!

— Нет, чёрт возьми. Ты хочешь, чтобы я умер?

Цербер не оказывал ему услугу, он его попросту убивал… Осознав это, Сейрон сначала горько посетовал, а затем начал вместе с ним истреблять валькирий.

Он был типичным рядовым и, по сути, воспринимал кризис как возможность. Более того, поскольку в сторону Хаята устремились все элитные валькирии, с остальными стоило сразиться.

«Если Хаят вот так умрёт, разве всё это не будет напрасно?»

Охваченный внезапным беспокойством, Сейрон оглянулся в поисках Хаята.

Как ни странно, его взгляд упал на правую руку Хаята, форма которой менялась в реальном времени. Хаят постоянно двигал пальцами, регулярно меняя хватку на рукояти.

— Вразброс!… — испуганно закричал Абсолют небес, и этот крик не соответствовал его внушительной ауре.

Но было слишком поздно.

Энергия серебряного меча постоянно меняла свою траекторию и летела, словно предсказывая отступление врага и убивая валькирий на своём пути.

Хаят делал всё это, попутно сражаясь с Доминионом. Он противостоял Богу Войны и одновременно уничтожал его армию.

— Феноменально! — щёлкнул языком Сейрон.