Умру.

Так я решил в своей каморке площадью около 10 квадратных метров. Меня зовут Сидо.

Мне 19 лет. Хожу в универ, но не особо часто, ничем не примечателен, но, в общем, живется весело.

Я думаю о смерти, но причина не в том, что у меня долги, подружка бросила, со мной жестоко обращаются или жизнь не сахар.

Просто.

Я понял жизнь, или даже весь этот мир. Есть ли в жизни смысл?

Уже не одну тысячу лет философы задают этот вопрос, но до сих пор на него нет ответа.

Может, ответа нет, потому что смысла жить нет?

Вот что я думаю.

Все гении совершают самоубийства. Хочу предупредить, что под гениями я подразумеваю не Эдисона или Галилея, а тех, кто осознал пустоту существования. Они не оставляют имен в истории, а просто отрекаются от жизни.

Я бы не хотел, чтобы меня ставили в один ряд с теми, кто кончает жизнь самоубийством из-за издевательств, увольнения, безответной любви и прочих мелочных причин. Я не бегу от реальности. Я лишь опускаю занавес этого пустого и бессмысленного театра.

И, не поймите меня неправильно, я вовсе себя не ненавижу. Наоборот, очень люблю.

Возможно, среди вас есть те, кто спросит, почему же я, в таком случае, собираюсь покончить с собой? Так вот, есть люди, которые совершают самоубийства, потому что ненавидят этот мир и себя, и нет ничего удивительного в том, что есть люди, которые делают это по прямо противоположным причинам.

Люди по-разному выражают любовь. Глупо желать бессмертия.

Люди умирают, потому что живут. Живут, потому что умирают. Люди, которые не умирают, не живут.

Жизнь без смерти лишена блеска. Жизнь похожа на домино.

Мы старательно расставляем костяшки одну за другой. Но однажды они все равно упадут... И я считаю, что раз уж я все равно умру, так могу, по крайней мере, сам решить, когда именно. Ведь если кто-то уронит домино, которые расставлял ты, тебе будет обидно. Здесь тот же принцип.

Итак, я умру.

Я уже закончил расставлять домино. Кстати...

Тот факт, что я в данный момент пьян, не имеет к этому никакого отношения.

Воскресенье

– Здравствуйте, я организатор самоубийств, – сказал парень, улыбаясь, когда я открыл дверь в старой прихожей. Это была слишком идеальная, даже настораживающая улыбка.

Черный.

Этим словом я могу описать мое впечатление от этого парня.

Черные зрачки. Черные длинные волосы. Черные перчатки. Черные кожаные туфли. А еще черный белый халат. Довольно противоречивое выражение, но оно как нельзя точно описывает его одежду.

Жуткий черный парень, похожий на труп ворона, промокшего под дождем.

– А, здрасьте. Проходите, – сказал я неоднозначно, пытаясь воскресить в памяти события вчерашнего вечера.

Вчера вечером я пил алкоголь, которого раньше не пробовал, и нажрался до бесчувствия. В общем, решил умереть и начал искать в интернете способы самоубийства.

Это неважно, конечно, но я, ни разу не участвовал в драке. Моя самая большая травма за всю жизнь – растяжение связок. Я «пацифист», который ради скорейшего излечения от простуды готов принести в жертву хоть сотню человек.

Можно сказать, что я трус. Мерзкий человечишко. Короче говоря, я не люблю боль. Просто ненавижу.

Вскрыть себе вены я не смогу. Но уважаю людей, которые способны на это. Спрыгнуть с крыши тоже не вариант. Больно.

Утопиться в море не вариант. Я плавать не умею. Хотя, может, так оно и лучше? Нет, возни много. Угу, пас.

Предаваясь печальным мыслям, я продолжал искать, и взгляд зацепился за словосочетание:

– Организатор самоубийств?..

Незнакомое словосочетание. Я, особо не задумываясь, открыл эту страницу.

Черный фон. Белая надпись крупным шрифтом Mincho: «Организатор самоубийств»; внизу

мелким шрифтом: «Я живу, чтобы люди умирали. Я помогу Вам отправиться в иной мир».

Простенький сайт, состоящий из названия, двух предложений и номера телефона. И чё за хрень?

Подумал я, но этот сайт меня заинтересовал.

Привлек. Пленил. Круто звучит, но бог с ней, с причиной. Я достал мобильник и набрал номер, указанный на сайте. И потом, видимо, алкоголь ударил в голову, потому что с этого момента я ничего не помню.

Очнулся – за окном уже утро. Сегодня воскресенье.

После сна про эскадрилью и байкеров я снова заснул, как вдруг раздался дьявольский сигнал бедствия, который мог бы заставить даже повелителя царства мертвых, Аида, заткнуть уши, а проще говоря – звонок.

Я, как был в свитере, еле поднялся и с небольшим раздражением открыл дверь. Все, конец воспоминаниям.

Я наскоряк прибрался в комнате. К счастью, я только вчера делал уборку, поэтому было чисто. Ступить было где. Порнография спрятана. Идеально. О большем и мечтать нельзя.

Я предложил этому подозрительному типу, организатору самоубийств, присесть, заварил пакетированный чай, подал на стол и сел напротив.

– Благодарю Вас за то, что решили воспользоваться услугами организатора самоубийств, – сказал парень, улыбаясь.

У него были правильные андрогинные черты лица. Вероятно, он был старше меня, но с натяжкой его можно было назвать старшеклассником. Кожа белая как кость, волосы черные как смоль, удлиненный разрез глаз. Когда он смеялся, глаза превращались в щелочки.

– Меня зовут Ёмидзи.

– Ёмидзи? – переспросил я.

– Да, – кивнул он и протянул мне черную прямоугольную бумажку. Это была визитка. Она была оформлена, как и веб-страница – на черном фоне белая надпись: «Организатор самоубийств Ёмидзи». «Ёмидзи» было написано катаканой[1].

Это имя или фамилия?

– Э-э, Ёмидзи-сан, верно?

– Да, – улыбнулся Ёмидзи, – но могу я Вас попросить не использовать учтивую речь по отношению ко мне?

– Что? Почему?

Ёмидзи выглядит старше меня, поэтому, как и любой японец, я использую учтивую речь, таков обычай. Лично я терпеть не могу молодежь, которая не может ее использовать.

– С клиентами я всегда общаюсь учтиво, потому что хочу быть дружелюбным, – Ёмидзи слегка надул губы. – При этом я не люблю учтивую речь. Японцы могут говорить учтиво с собеседником, но не испытывать к нему уважение. Это лицемерие какое-то. Поэтому прошу Вас не использовать учтивую речь по отношению ко мне.

Сам Ёмидзи был учтив. Странный парень.

– Ладно. Ёмидзи-сан...

– Просто Ёмидзи.

– Хорошо. Ёмидзи...

– Да?

Ёмидзи склонил голову набок. Я подумал, что он милый. Вот я придурок!

– Ёмидзи – это имя или фамилия? Или, может, вымышленное имя для работы, кодовое имя?

– Решайте сами.

– А?

Бессмыслица какая-то.

– Мое имя – ничтожная мелочь, так что какая разница? Можете интерпретировать как Вам угодно.

– И как это понимать? Ладно, а какими иероглифами пишется?

– Это тоже на Ваше усмотрение. Прошу прощения, – Ёмидзи достал из моей сумки лист бумаги, взял свою ручку и начал писать.

– Можно записать как «дорога в обитель мертвых», «читающий смерть», а также «ночной путь», «познающий мир» или даже цифрами «432».

Писал он изящно, в отличие от меня.

– Не въезжаю...

– Это как писать роман.

– Все равно не въезжаю.

– Важно не то, что хочет написать автор, а то, как воспримет это читатель. Он закончил писать и очаровательно улыбнулся.

– Я зеркало, в которое Вы смотритесь, и Вы определяете мою ценность...

Его жуткая убедительность пугала меня, я сглотнул. По спине пробежал неприятный холодок, как будто рядом проползла ядовитая змея.

– Что ж, пусть будет на катакане... – смог из себя выдавить я, и Ёмидзи улыбнулся.

– Итак, перейдем к делу, – Ёмидзи хлопнул в ладоши.

– Извини, конечно, но вчера я напился, поэтому не помню, что я там по телефону говорил,

– сказал я честно и с чувством вины.

– Ну и ну, как я и предполагал. Вы мне показались странным клиентом.

– А? Я какую-то глупость сморозил?

– Вы назвались Сидом. Неужели, это настоящее имя?

– А-а...

Похоже, из-за выпитого язык меня плохо слушался, и ему послышалось «Сид», а не «Сидо».

– Можете быть Сидом. На катакане, как и «Ёмидзи». Так я стал Сидом. Не-е, мне не идет.

– Объясню все еще раз с начала.

За все время разговора Ёмидзи ни разу не скорчил недовольную физиономию.

Кстати, хоть я и был пьян, я ничуть не жалею, что позвонил ему. Я и вправду хочу умереть.

– Во-первых, оплата – сто тысяч иен.

– Дешевле, чем я предполагал...

Для меня, как для студента, сумма, разумеется, немаленькая, но в качестве оплаты за то, чтобы прекратить существование – слишком дешево, по-моему.

Такое чувство, что твою жизнь оценили в сто тысяч иен.

– Кем бы ни был клиент, оплата фиксированная, – сказал Ёмидзи, словно прочитав мои мысли. – Но есть одно условие.

– Условие?

– Вы должны оставить завещание. В противном случае, цена возрастет в сто раз и составит десять миллионов иен.

Что ж это за бизнес такой?

– ...Ясно. Завещание напишу.

– Большое спасибо. Мне больше по душе, чтобы вы оставили завещание, чем брать с Вас десять миллионов.

Он неприятно хихикнул.

У этого парня лицо как стандартная экипировка. По нему не понять – то ли улыбка фальшивая, то ли искренняя.

– И как Вы предпочитаете? У Вас есть какие-нибудь пожелания? Лучше, чтобы родственники Вас сразу нашли или не нашли вовсе?..

– Чтобы без боли, – сказал я тут же.

– Хорошо, – Ёмидзи натянуто улыбнулся. – Вы хотите, чтобы было понятно, что это самоубийство, или представить все как несчастный случай? Также можно представить это как убийство и сфабриковать улики против человека, к которому Вы питаете отвращение. Хотя лично мне этот вариант не по душе...

– ...Ммм… Ааа… Да мне без разницы. Лень заморачиваться, – ответил я, не задумываясь и попивая чай.

Как-то меня все это не особо интересовало.

– Ну и ну, – вздохнул он с удивлением.

– Сид-сан, Вы странный человек. Обычно это мне до боли в ушах приходится выслушивать: сделай то, сделай это.

– В итоге, я же все равно умру. Так какая разница, будешь ли ты следовать указаниям или нет? Я не смогу оценить твою работу.

– Тонко подмечено, – Ёмидзи радостно зааплодировал.

– Вам придется довериться мне. Вреда от этого никому не будет, и оплата не возрастет. Я скрестил руки на груди и задумался. Но это не изменило моего решения.

– Меня все устраивает. Я ведь буду уже мертв. А как я умру, кто найдет мое тело, всполошится ли общественность, не важно. Потому что я буду уже мертв.

– А Вы проницательны. В плохом смысле. Вы не верите ни в призраков, ни в загробный

мир?

– С призраками не встречался, в загробном мире не бывал. Пусть даже призраки и сущест-

вуют, я не могу ни увидеть, ни прикоснуться к ним, так что все одно.

Я вздохнул и окинул взглядом комнату.

– Взять, к примеру, эту комнату. Несколько лет назад здесь похититель убил заложницу и себя... Я здесь почти год живу, но за это время ничего необычного не видел и не ощущал. Я даже рад, что квартплата такая низкая.

Это правда. Я не верю в существование ни призраков, ни души, поэтому я страшно обрадовался, когда узнал об этой комнате.

Когда я говорю об этом, все знакомые стараются сменить тему, но Ёмидзи, почему-то, был рад: «Ну надо же».

– Подведем итоги. Сид-сан, Ваше желание – чтобы без боли, значит, проведем эвтаназию с помощью медикаментов. Ликвидацию последствий и прочее Вы оставляете на мое усмотрение. Все верно? – обобщил Ёмидзи. Не похоже было, что он делал записи – запомнил, наверное.

– Да, верно.

– Спасибо, что облегчили мне задачу. Вот бы все были такими же, как Вы, – то ли похвалил меня, то ли подколол.

Ёмидзи взял чашку с чаем, наверное, чтобы сделать передышку, но не донес ее до рта. Посмотрел на нее и как ни в чем не бывало поставил на место.

Этим он как будто бы хотел сказать: «Стану я ЭТО пить, что ли?!» Но, ни один мускул не дрогнул на его лице. Видимо, решил сделать вид, будто бы этого чая не было.

Невоспитанный тип.

Хотя, наверное, это моя вина. Я поленился и заварил завалявшийся и уже использованный чайный пакетик... Да, это полностью моя вина. Я сам, когда пил, почувствовал странный вкус.

– Ёмидзи, ты пришел не для того, чтобы остановить меня... – вдруг выпалил я.

– Что?

– Ну... Я никогда не слышал об организаторе самоубийств, поэтому решил, что за этим скрывается какая-нибудь религиозная организация, которая отговаривает людей, желающих покончить с собой, от задуманного...

Я смутился и опустил глаза. В комнате воцарилось неловкое молчание.

– Сид-сан, почему Вы решили покончить с собой? – спросил Ёмидзи, склонив голову набок. Я сделал паузу и с важным видом сказал:

– Тебе не кажется, что в жизни нет смысла?

– Люди умрут, рано или поздно. Я уже говорил, что не верю в загробный мир, поэтому, когда человек умирает – это конец. Даже если твое имя войдет в историю, даже если ты оставишь прекрасных потомков – все бессмысленно. Ведь когда ты умрешь, ты просто исчезнешь. Лишишься своей личности.

Что-то я разболтался.

Об этом я говорил только своему лучшему другу Фуве.

– Жизнь, она похожа на домино, тебе не кажется? Все равно однажды костяшки упадут, но мы упорно продолжаем расставлять их. Но домино должны упасть. Я не хочу, чтобы кто-то другой уронил их. То есть, я не хочу, чтобы меня убили, или погибнуть в результате несчастного случая. Продолжительность жизни тоже своего рода «кто-то другой». Она не зависит от твоей воли. Я хочу сам уронить костяшки. Хочу сам умереть.

Ёмидзи слушал меня спокойно и с наслаждением.

– Человекосмерть, – проронил он.

– Что? Человекосмерть? Незнакомое слово.

– Мне не нравится выражение «человеческая жизнь». Человек живет. Вам не кажется это неправильным? Человекосмерть. Это больше подходит. Люди не живут, они умирают.

– Да, может быть... Нет, ты прав.

Человекосмерть, да? Интересные вещи говоришь.

Антоним слова «умереть» не «жить», а «родиться». В таком случае, что значит «жить»?

Возможно, как он и сказал, «жить» значит «умирать».

Полжизни мы живем, а начиная с какого-то отрезка, умираем. Или же мы с самого начала и до конца живем, а может, умираем.

Чем больше думаешь об этом, тем более неопределенным все становится.

– Жизнь – это миг, смерть – это вечность, – сказал Ёмидзи звучно.

– Человек живет лишь несколько десятков лет. Смерть же напротив, длится бесконечно.

– Это... сомнительно. Человек умирает в мгновение ока.

– Нет, – он непринужденно покачал головой, – это мгновение длится вечно. После смерти человек продолжает быть мертвым. Смерть не кончается. Ее часто называют вечным сном. Время, когда человек мертв, гораздо длиннее, чем время, когда человек жив.

– Время, когда человек мертв... ты веришь в загробный мир?

– Нет. Смерть – это конец, но он продолжается. Поэтому такие выражения, как «мертвый человек» или «после смерти» – ошибочны, – заявил Ёмидзи.

– Смерть никогда не будет в прошедшем времени. Она всегда будет в настоящем и будущем времени.

– …

– И Ваши родители тоже сейчас благополучно мертвы.

Эти невзначай сказанные слова ошеломили меня. Наверное, глупое выражение лица у меня было тогда.

– Откуда ты знаешь?..

– Подобного рода сбор информации перед встречей с клиентом – проявление хороших ма-

нер.

– Чё?..

Это не хорошие манеры, а вторжение в личную жизнь. Большей наглости и вообразить

нельзя. Так если ты наводил обо мне справки, мог бы и имя мое настоящее узнать. Но, тем не менее, он упорно называет меня «Сид-сан», издевается.

Полная бессмыслица.

– Смерть гораздо прекраснее, чем о ней думают люди.

– Понятно.

Я бы мог сколько угодно доводов привести против теории, точнее, абсурда Ёмидзи. Однако мне не хотелось возражать абсолютно уверенному в своих словах Ёмидзи, видя его улыбку.

– Сид-сан, а Вы интересный человек, – сказал он с восхищением, без капли сарказма.

– Вы не бежите от этого мира, Вы не пресытились им. Вы, следуя собственной философии, познали этот мир. Вы очень интересный человек.

Он похвалил меня? Ладно, будем мыслить позитивно.

– До этого почти все, кто обращался ко мне, выбирали самоубийство, как способ сбежать от реальности...

Ёмидзи вздохнул.

– Было немало людей, чьи причины уйти из жизни были мелочными. Возможно, для них самих они и были серьезными, но... На самом деле – мелочными. А, только давайте оставим это между нами, – Ёмидзи приложил указательный палец к губам, закрыл один глаз и мило улыб нулся, как школьница.

...Да почему же его улыбка такая милая!

Кошмар. Сердечко екнуло. Блин, я придурок! Он же парень. Нужно вернуться на правильный путь.

Сиськи это класс! Женские попки банзай! Так, я в норме.

Пока я маялся дурью, Ёмидзи поднялся. Он встряхнул свой черный белый халат.

Выступать собрался? У этого парня избыток театральности.

– Что ж, Сид-сан, Ваше самоубийство состоится через неделю.

– Неделю?

Еще так долго. Я-то думал, что умру сегодня.

– Это время на написание завещания?

– И это тоже... А вообще, это отсрочка. Я хочу, чтобы Вы еще раз обдумали Ваше решение умереть. Разумеется, если Вы передумаете, наш договор можно аннулировать. Однако, поскольку мне будет необходимо все организовать, в том числе приобрести нелегальный препарат, то, в случае отмены заказа, Вы выплатите неустойку в размере ста пятидесяти тысяч иен...

Аа... Ааа...

Да-да, понятно.

– Так вот что это за бизнес, аферист. Отстой.

Похоже, меня обвели вокруг пальца.

– Организатор самоубийств – это довольно остроумный безнравственный бизнес. Почти все, кто хочет свести счеты с жизнью, слабы духом. Будучи не в состоянии сделать это в одиночку, они выбирают массовые самоубийства.

Я продолжал рассуждать, сдерживая гнев:

– Даешь целую неделю, а за это время любой испугается и даст задний ход. Ведь психологически эти люди слабы. И ты, Ёмидзи, без затрат и риска получаешь сто пятьдесят тысяч иен, так? – выпалил я с презрением и стал сверлить взглядом Ёмидзи.

Было досадно. Как будто меня предали.

Я думал, что этот парень не такой. Я думал, что он не один из тех, кто смотрит на тебя свысока и самодовольно навязывает свою точку зрения: «Самоубийство это плохо», или «Это жизнь, подаренная родителями», или «Если тебе умереть вздумалось, так ты способен на большее».

Самоубийство это плохо?

Идиот, что ли? Закон не запрещает самоубийство. Есть, конечно, статья за содействие и подстрекательство к самоубийству, но ни самоубийцам, ни тем, кто пытался покончить с собой, наказание не грозит. Потому что в законе это не прописано, а значит, оставлено на усмотрение каждого индивидуума. А если сожалеете об этом, создайте закон.

Жизнь, подаренная родителями?

Что за глупость? То, что подарено тебе, становится твоим. Вот это как раз таки в законе прописано. Однажды передашь что-либо во владение другому человеку, потом попросишь обратно, а вернуть не сможешь. Звучит по-детски. Когда люди рождаются, получают жизнь от родителей, а как потом ею распорядиться, решают сами.

Если умереть вздумалось, так ты способен на большее? Чушь собачья. Умереть вздумалось – умри.

Умоляю, умоляю, не навязывайте свое мировоззрение. Не думайте, что вы правы.

Не думайте, что все люди похожи.

Все люди разные, и это прекрасно – так, вроде, говорят.

Поэтому, до тех пор, пока это не противоречит закону, пока это не мешает другим, люди не должны отрицать систему ценностей других людей.

Я не считаю, что все люди должны покончить с собой. Просто... я хочу умереть.

Вот и все.

– …

Ёмидзи слушал молча и не вступал в полемику. Немного спустя с его бледных губ слетели слова:

– Семьдесят шесть...

Из-за челки я не увидел его глаз, но увидел кривую ухмылку. По спине пробежал холодок.

Что-то странное исходило от Ёмидзи и пронзало мое тело.

– Число человек, которым я помог покончить с собой. Покачиваясь как призрак, он медленно поднял голову.

– Все, что Вы сейчас сказали, правильно. Ведь сотни человек уже отказались от мысли о самоубийстве. Да-а, скучно... Скучно...

Ёмидзи вдруг приблизился ко мне и заглянул в глаза. Вся его миловидность бесследно исчезла, лицо исказила гримаса безумия. Хотелось завопить, но я подавил в себе желание. Хотя, не то чтобы подавил, просто меня парализовало настолько, что я не мог кричать.

– Вы же не предадите меня, да, Сид-сан?

Наконец-то я понял, что исходило от Ёмидзи. Жажда крови.

Я часто читал об этом в манге, но в реале ощутил впервые. Это мир, в котором живет этот парень. Вокруг тела будто огромная змея обвилась – не пошевелиться, спина взмокла от пота.

Ёмидзи захихикал и повернулся ко мне спиной.

– Что ж, увидимся через неделю.

– ...каков твой интерес в этом?

Мой голос был хриплым, ноги стали ватными, я не мог встать. Ёмидзи оглянулся, встряхнув своими черными волосами и черным белым халатом.

– На самом деле я писатель. Моя цель – заполучить Ваше завещание. Я воспользуюсь им как справочной литературой и напишу произведение, наполненное реализмом...

– Что?..

Разве о таком говорят? Погодите-ка... Это шутка такая?

– Понят...

Я хотел было закончит фразу, но Ёмидзи прервал меня и до жути невинно улыбнулся.

– Как Вам такая дешевая шутка?

– Что за...

Я же почти поверил. Можно с уверенностью сказать, что его цель не столь мирная.

– К тому же, я Вам ведь уже говорил.

– А?

– Вы определяете мою ценность. Я – организатор самоубийств. Вот и все. Прикоснувшись к ручке двери, Ёмидзи обернулся еще раз:

– See you again, Mr. Sid. – Почему-то он попрощался по-английски (а произношение у него хорошее), улыбнулся напоследок и ушел.

Меня наконец отпустило, и я рухнул на пол.

– Странный парень. Ладно, проехали. Итак, я умру через неделю.

Если подумать об этом... Нет, даже если и думать об этом, это ничего не решит.

---

1. Катакана – слоговая азбука для записи заимствованных слов (здесь и далее прим. пер.)