Жизнь обычного человека — это тоже история. Это относится даже к неживым сосудам.

Уличный фонарь стоял точно журавль, окрашивая всё в белый и разгоняя светом тьму из этого места в ночной час. Его рабочее место находилось с краю изысканного жилого района, дорога была удивительно ровной, мусора нигде не было, администрация и жители тщательно следили за этим.

Но то было историей давно минувших дней.

Сейчас он выглядел как сгорбленный старик. Весь покрыт ржавчиной, точно водянкой. И вокруг всё было не лучше. На стенах вокруг были непристойные надписи. Всюду были банки и бутылки. Трещины, ямы и местами проросшая трава на дороге... Ничего не выдавало прекрасное прошлое.

Но он, хоть и мигая, продолжал исправно выполнять свою работу. Точно старик, продолжающий и дальше присматривать за покинутой станцией... Такое зрелище вызывало лишь слёзы.

И вот под светом фонаря была девушка, которой с виду было семнадцать-восемнадцать лет.

Симпатичная, но очень уж худая. На ней было выцветшее кожаное пальто, а под ним рубашка и свободные брюки. В руках корзина, внутри которой ампулы с розовой жидкостью.

Временами откуда-то издалека ветер приносил чей-то вопль или крик. Но девушка уже привыкла и только посматривала на дорогу.

И тут — шарх! Раздался звук шагов и появились две тени.

— Эй! Вроде тебе никто не разрешал здесь этим заниматься?

Голос был дерзким, так что девушка вздрогнула. Она приготовилась бежать, но эта парочка просчитала её реакцию маленького зверька и перегородила дорогу.

— Эй, ты чего? Не слышала меня, шлюха?

— Хм? Сато-сан, похоже она не собой торгует, а ампулами с наслаждением. Хотя невелика разница.

Похоже они относились к местной преступной организации и защищали свою территорию. Но эти нагло улыбавшиеся и разговаривавшие с девушкой люди были в полицейской форме.

— А... Это... Это не нелегальные микромашины, они не опасны для человека, они разрешены...

Девушка начала возражать, но получила лишь жестокий взгляд:

— А? разрешены? Смеёшься, что ли? Откуда отбросу вроде тебя взять лицензированные препараты? Да и не спрашивали мы, легальная это фигня или нет. Кто тебе без разрешения торговать разрешал?!

Когда полицейский кричал, лицо его становилось таким уродливым, что хотелось сбежать.

— Малышка. Мы за это место отвечаем, а ты нам перечишь? А? Мы впервые видимся, представься хоть, — проговорил мелкий и пухлый полицейский. По лицу, затёкшему жиром, было видно, что он даже не пробовал скрыть, каким отвратительным был.

— Ну так что? С якудза и бандами не против, а с полицейскими поздороваться не хочешь?

— Малышка. Может не будешь молчать и скажешь что-нибудь?

— Пф. Эй, Ямасита, у неё IQ где-то троечку составляет похоже. Я программу про животных смотрел недавно, так похоже у крокодилом мозгов побольше будет.

— Сато-сан, любишь же ты везде свои научные программы впихнуть.

— Ну и что, я ж развиваюсь. Рост продолжаю. Я ж из Тибы, что в токийском заливе, и не такой, как грязные отбросы из старого Токио.

— Жестоко, знаешь ли. Я в старом Токио родился. В общем, малышка, мы полицейские. Понимаешь? Обеспечиваем безопасность в Синдзюку. Со значками. Мы куда сильнее банд или мафии.

— Начала тут бизнесом заниматься. И что? Сколько за вечер заработала? Весенний вечерок, а тут ещё увеселительные заведения неподалёку. Заработала ведь что-то, показывай.

— Тебе же «сопротивление при аресте» не нужно? Доставай давай.

Перед ней были «продажные полицейские», запугивающие девушку, она уронила корзину.

— А, это, простите, я...

Дрожа, она залезла в задний карман и достала кошелёк.

— Тупорылая. Башка совсем не варит. У Сато-сана уже десятилетний стаж в деле защиты правопорядка, а я вообще на расправу скор.

Толстяк забрал кошелёк и заглянул внутрь.

— Да, Сато-сан. Ты же вчера опять кого-то в подворотне забил.

Толстяк цыкнул, а потом похоже почувствовал, что виноват перед старшим товарищем:

— Ну, хоть я так и сказал, Сато-сан, сам-то тоже далеко не ангел, — он старался услужить.

— Не забирайте все, пожалуйста... Я отдала деньги... У меня отец в больнице...

— Тц. Здесь одна мелочь.

— М? Ну-ка.

Ямасита достал ампулу из корзины и начал рассматривать под светом фонаря.

— Ах, никуда не годится. Она торгует ходовыми новыми микромашинами, PI2... Это почти что милостыню просить.

— Ого. Девочка, торгующая спичками в двадцать втором веке. Ну дела, малышка. Полиция, знаешь ли, занята. А ты тут тратишь время такого замечательного человека как Сато-сан, да ещё и с такой мелочью, торгуешь без разрешения, думаешь, мы тебя так просто отпустим?

Во все времена преступники выбирали себе в жертву слабых и неспособных защищаться. Сато выкинул кошелёк, убрал деньги в карман, облизал губы и уже начал засматриваться на девушку.

— Эй. Снимай штаны и обопрись на стену.

— А...

— Не акай, дура. Продавая тело ты заработаешь быстрее, чем если будешь ампулами торговать. Рано или поздно с тобой бы это случилось. Вот сейчас и начнёшь привыкать.

Зубы девушки стучали, на глазах были слёзы, она качала головой.

— Эй! Я занят вообще-то, давай живее!

Напуганная и плачущая девушка повернулась к стене.

Для бедняков этого города полиция была страшнее всего. Лучше это, чем смерть, в ней взял своё инстинкт выживания.

— Нравится тебе такое, Сато-сан. Не боишься, вдруг она чем больна?

— А? В наше время микромашины любое венерическое заболевание вмиг вылечат, при нашей зарплате здесь вообще никакой опасности, одни плюсы.

— Ну, в принципе я тебя понимаю.

— Эй! Никто тебе не поможет. Спускай уже штаны!

Плача, она расстегнула пуговицу, а потом и ширинку.

После чего сняла брюки с бельём.

Под мигающим светом фонаря были видны её бледные бёдра и попка.

— Отлично. Раздвигай ноги. Раздвигай давай, шире.

Облизывая губы, Сато расстёгивал ремень и ширинку... И тут.

Зазвучал колокольный звон Гион-сёйа, звук перемен.

Цвет деревьев-близнецов сал; что цветёт, должно увянуть...

Одинокий мужской голос разносился над их головами.

Полицейские посмотрели вверх и увидели. Над фонарём во тьме сидела демоническая птица.

Она оттолкнулась, взлетела и приземлилась на расстоянии от девушки и полицейских.

Любая спесь спадёт. Это лишь весенний сон.

В конце падёт и тот кто славен, что пыль, развеется ветрами.

Находившиеся на расстоянии смотрели на него, будто пытались выжечь на сетчатках своих глаз.

Это был ниндзя.

Ниндзя в чёрной маске, перчатках, гетрах и в таби, а ещё с катаной за спиной. Чёрная одежда была из хлопка, ничего общего с синтетическим волокном, используемым для косплея. Спрыгнув с фонаря, он тут же поднялся, выглядел он очень реалистично.

И всё же напоминал какую-то дурную шутку. Поверх маски был шарф, на нём была изображена красно-белая акулья пасть. На его спине были наискось разделены два белых символа: «Акула» и «Терпение».

— Ч-что! Кто ты такой?!

Дрожащими руками Сато затягивал ремень, крича на человека.

— Классика прекрасна. Предки позволили грядущим поколениям прикоснуться к истине.

Ниндзя разговаривал, точно дух в ночи. Выглядывающие из-под маски глаза светились точно свежая кровь.

— Да кто ты такой?! — теперь уже взревел Ямасита. Только в его голос ещё примешался страх.

— Что есть истина? Жизнь людская — нескончаемые конфликты, суть человека в любую эпоху остаётся неизменной, — ниндзя игнорировал полицейских и продолжал говорить. — В истории Хайке говорится: «В конце падёт и тот кто славен». Это тоже истина. Слова, что должны стать истиной. Может и придёт время, когда изменник будет процветать, но в итоге его ждёт жалкий конец...

Сато выхватил своё табельное оружие. Он привык стрелять не только на тренировках, отчего реакция была быстрой.

В аллее раздался сухой звук выстрела.

Сато смотрел на дымок, вырывающийся из ствола.

Правая рука ниндзя исчезла, и в следующее мгновение большим и указательным пальцами он остановил пулю возле груди.

— Забавно. В городе, где многие усилены микромашинами, получить смертельную рану не так уж и просто, и пистолет с небольшим калибром вряд ли является чем-то подавляющим. Это уж скорее как аксессуар, который уже по традиции дают японским полицейским.

Сато смотрел с приоткрытым ртом на ниндзя, который говорил всё это, выбрасывая пулю.

Его слова были логичны. Но он ещё не видел никого, кому бы острота зрения, рефлексы и сила могли бы позволить остановить на лету пулю!

— Что ж. Мне с самого начала было ясно, что вы идёте на поводу у своих желаний и стремлении убивать. Так что умрёте... Но перед этом я дам вам последнее слово. Даже у таких отбросов могут быть семьи и любимые, которым хотелось бы что-то передать. Я всё выслушаю.

— Ва! — Ямасита завыл как зверь, он достал дубину и направил её на ниндзя.

В этом городе полиция получала микромашины MA — массивные, в четыре раза усиливающие тело. Боевой бал был за восемьсот очков, но такого было негласное правило. Это относилось даже к грязным полицейским.

И что же будет, если полицейский ударит этой лёгкой, но жёсткой дубинкой из углеродного волокна? Это всё равно что зарядить метательным ядром.

Желая проломить череп и уничтожить мозг, Ямасита целился в голову демона в чёрном.

Ниндзя... Исчез.

Просто для Ямаситы его движения были слишком быстрыми.

Всё перед глазами полицейского закрутилось. Он понял, что оказался в воздухе, а потом ударился спиной о землю.

Только ущерб был нанесён минимальный, он тут же подскочил.

Видя это, Сато заревел. Он достал дубину и атаковал сбоку. Ямасита тоже продолжил нападать.

А из под акульей маски начал доноситься смех.

Будто зловещее проклятие, он внушал грязным полицейским неприятные мысли, и всё же они размахивали дубинами.

— А?

— Э?

Сато и Ямасита одновременно издали звуки удивления.

Удар Сато попал по правому плечу, а Ямаситы — в живот слева, но удивило их то, что этот демон не сдвинулся даже на миллиметр.

Специально позволил себя ударить? Но зачем?

Оба полицейских ощущали его плоть и кости. Такой удар ни под какими усиливающими микромашинами не выдержать.

Не выдержать... И всё же...

— Преступники пользуются своими привилегиями. Вы плюёте на закон, без колебаний и жалости убиваете, и потому появился демон вроде меня... Я заставлю вас страдать. Это имеет смысл.

Ниндзя... Продолжал стоять и говорил гладко, будто пел.

— Кстати, я могу предположить, что вам нечего сказать?

Он посмотрел на ошеломлённого Сато, его правая рука потянулась к катане. Правое плечо должно быть сломано дубиной, он не должен им двигать им, и всё же движения были мягкими.

— ... У... — простонал Сато. Парень, который должен быть уже мёртв по всем меркам, взялся за рукоять меча.

Дальше всё случилось быстро. Глаза Сато увидели, как в свете фонаря отразилась катана ниндзя.

— А-а!

Инстинкт подсказал полицейскому, что в этом свете таится серьёзная опасность. Сато заорал, и, будто забыв, что из себя представляет его собственное тело, потерял баланс и упал на зад.

— А?..

Его глаза округлились, он смотрел на собственные руки.

Ниже локтя они были отрублены. Правая и левая рука валялись на земле, истекая кровью.

Словно смеясь, фонарь мигал.

— В-а-а-а-а-а-а-а!

Он кричал ещё громче, чем те бессильные, которых заставлял кричать он сам.

Ямасита взвизгнул и уронил дубину, мужчина хотел сбежать.

Но и он потерял равновесие и упал.

Его перепуганное сердце говорило ему бежать. Ямасита в спешке начал подниматься, но не смог. Стоя на колене его мозг обжигало болью, он снова упал.

— А... А...

С правой и левой ногой что-то не так... Он повернул шею и увидел, что ниже колен у него нет ног.

Ямаситу начало трясти, он всхлипывал и плакал, продолжая стонать.

Ниндзя взмахнул катаной, чтобы избавиться от крови, он вытащил церемониальную бумагу и протёр лезвие.

Действие было отработанное, после он вернул катану в ножны.

После чего демон в чёрном пнул правую руку Сато.

Пальцы, державшие дубину, разжались.

Поднятой дубиной он ударил по ладони левой руки, раздался угрожающий хлопок.

Он приближался к сидевшему на земле Сато...

— Я-я полицейский! Если убьёшь, мои товарищи без дела сидеть не будут!

Так, сидя на заднице, он махал ногами, пытаясь отогнать противника.

Но демон продолжал приближаться.

Внутри всё похолодело, он не мог сосредоточить свой взгляд.

— Не... Уби... Ва...

Он молил не убивать, когда ударила дубина. Челюсть была раздроблена, теперь Сато даже кричать нормально не мог.

Дальше было лишь хуже. Ниндзя ритмично избивал Сато дубинкой. Он специально сдерживал силу ударов, не нанося смертельной раны и не позволяя умереть, так он и продолжал ломать кости и коверкать плоть...

Раздавались глухие звуки, а Ямасита точно сломанная игрушка продолжал стонать и барахтаться на земле.

Искалеченное тело Сато лишилось всякой самостоятельности, лицо стало жутким, тёмно-синим и опухшим. Хотя он и раньше не выглядел так уж хорошо.

— Ну... Думаю, сойдёт. Ты ведь говорил, что занятой, так и у меня свободного времени не так много. Пора бы насладиться вкусом смерти.

Ниндзя выбросил дубинку, он разорвал руками форму Сато.

После чего медленно погрузил в плоть пальцы обеих рук.

Используя пальцы, он разорвал его живот.

Из-за внутрибрюшного давления жир и толстая кишка вывалились наружу, пока их хозяин даже вскрикнуть не мог.

Ниндзя непринуждённо взял внутренности и вытянул, будто сделал протяжный мазок. Сато свело судорогой, после чего он перестал двигаться.

Воздух окрасился бесцветным запахом крови и дерьма.

А ниндзя направился к следующей своей цели, Ямасите.

Перепуганный и лишившийся большого количества крови, он был совсем бледен, по лицу стекала слюна. Кажется он был совсем плох, но похоже в этот момент к счастью или нет, к нему снизошёл бог здравомыслия.

— Хи! — взвизгнул Ямасита, его указательный средний и безымянный пальцы были выгнуты. Он вывел наручный компьютер, который был на левой руке, из режима сна, можно было увидеть слабую электрическую подсветку.

Наручный компьютер. Это было что-то вроде манжеты двадцать второго века, заменившей смартфон, оснащённый функцией, реагирующей на движение мышц. Им можно было управлять глазами, пальцами, да хоть пяткой.

— Ш-штаб! Штаб! Тревога! Код три! Код три! Это семнадцатый, запрашиваю поддержку! Срочно, требуется поддержка! — поднеся НК к лицу, Ямасита плевался слюнями.

«Это штаб! Это штаб! Семнадцатый, доложите обстановку!»

В ухе Ямаситы был наушник наручного компьютера, в ухе раздался голос оператора. В глаза была встроена система соединения наручного компьютера, так что с краю слева появилось изображение женщины-полицейской.

— Два полицейских ранены! Нет, Сато-сана уже убили! И меня так скоро убьют! Спасите! Я сейчас, моё положение, вы же можете по GPS отследить! Давайте быстрее!

«Это штаб! В третьем и четвёртом районах предотвращают серьёзные преступления, все силы задействованы там. Запрашиваю поддержку из первого района, но на это потребуется время! Прошу, продержитесь!»

Оператор была совсем бледной, когда говорила это.

— Д-да что ты несёшь! Меня же убьют! Спасите!

Ниндзя... Был уже рядом с Ямаситой, он холодно смотрел на суетившегося мужчину.

— После смерти преступник Кандата попал в ад, как-то раньше он не стал убивать паука, и тот спустил ему паутинку... Есть такая старая история. Но к тебе на помощь никто не придёт. Ты ведь ничего доброго так и не сделал, верно?

Демон издевался над Ямаситой, который уже устал кричать.

Над заплаканным лицом, перепачканным слюнями нависла «смерть». Он видел, как к нему приближается цветастая пасть белой акулы. Ямасита словно маленький ребёнок взмолился:

— Боже... Спаси...

Ниндзя кивнул ему.

— Я тоже думаю, что бог существует, — серьёзно проговорил он. — Есть свет и тьма, они корень мироздания. Если уж есть высший демон вроде меня, то и бог должен существовать. Хотя здесь ли он сейчас — совсем другой вопрос.

И вот ниндзя снова приступил к казни.

Он поднял ногу и ударил находившегося на земле Ямаситу, а потом начал повторять это движение, он давил его точно какого-то червяка. Вначале руки, потом локти, следом колени, плечи, бёдра, желая продлить муку, он калечил каждый кусочек его тела, один за другим, один за другим...

Избивал плоть. Ломал кости. Из-за внутренних кровотечений кожа стала тёмно-синей.

Не было похоже, что бог спустится на помощь, но Ямасита не успокаивался и продолжал умолять: «спаси» и «не убивай». Если будут отличные микромашины и хорошая больница, то даже с поврежденными внутренними органами и выдавленными глазами вполне можно вернуться к почти обычной жизни. Так как он пострадал при исполнении, то получит огромную выплату по страховке, потому переживать из-за оплаты на лечение не надо.

— Вот как. Так сильно хочешь, чтобы тебя спасли?

— Спаси... Хотя бы... Жизнь...

— Если бог услышит твои молитвы и снизойдёт до нас, я так и быть остановлюсь. Я ведь так с высшей сущностью встретиться смогу. Почему бы не попробовать.

Демон как следует замахнулся и ударил Ямаситу по лицу, по нему будто молотом прошлись.

Лицо превратилось в кровавое месиво. Вывалившийся глаз свисал на зрительном нерве. Из ушей и рта текла кровь. Мозгу тоже был нанесён серьёзный ущерб. Мышцы во всём теле утратили всякие силы. Мышцы сфинктера расслабились, и из мужчины полезло дерьмо...

— ... Бог... Не пришёл... — ниндзя посмотрел в пустоту и с сожалением вздохнул.

Ямасита перестал издавать звуки, остались только тихие всхлипывания.

Он посмотрел, там тяжело дышала от страха девушка, торговавшая ампулами. Словно лишившись стыда, она демонстрировала свои обнажённые гениталии и смотрела, что делал ниндзя. В её голове точно неоновая вывеска светилось не «он пришёл спасти меня», а «следующей буду я».

Красные глаза ниндзя посмотрела на девушку.

Она внезапно выдавила из себя «хнык».

В чёрном демоне не было ни «теперь и ты умрёшь», ни «ты в безопасности», он безразлично отвёл взгляд.

Демон наклонился к луже крови, в которой растекались мозги Ямаситы и достал набор для каллиграфии.

У него в руке была толстая кисть. Он лёгким движением мокнул её в кровь.

Подошёл к стене и начал писать.

Красной кровью была оставлена эффектная надпись «DemonsParty».

Девушка увидела её и начала хлопать глазами.

— Демонс пати?.. А... Я это, что... — неуверенно говорила она за спиной ниндзя, но демону было плевать. Он закончил писать, убрал кисть и просто исчез.

Воцарилась тишина.

Не было следа ни одного человека.

Девушка в спешке натянула штаны, а фонарь несколько раз в спешке моргнул.

Старик, долго выполнявший свою работу, наконец-то подумал, что смог довести её до конца... Свет погас и больше уже не загорался.

***

Две тысячи семьдесят седьмой год.

Из-за перенаселения и нехватки ресурсов в некоторых странах вспыхнул национализм, фашизм снова начал набирать обороты. Крупные страны развязали третью мировую войну.

Ядерная война не началась, как говорили счастливые из несчастных. Но погибло много людей и были утрачены культурные ценности. Сражавшая с Новым Китайским Альянсом Япония не была исключением, в мощных пожарах серьёзно пострадали Токио и Осака.

Война длилась десять лет. В итоге победителя не было, все остались при своём. Все страны начали восстановление, ратуя за «мир и процветание».

Однако же крупная столица Токио не была восстановлена.

Из-за борьбы за власть и закулисных неурядиц в токийском заливе был построен новый город, и по законопроекту был провозглашён новым Токио. Начались роптания, но бюджет, материалы и человеческие ресурсы были выделены, так что никто не остановил это.

Старый же Токио был наполовину разрушен и сожжён. Из-за неудачной политики образовалась разница в доходах, и место быстро превратилось в гетто.

И вот сейчас, в две тысячи сто шестнадцатом году...

Из-за бедности снизилась мораль, разошлись военные микромашины, массово производившиеся во время войны, развивались антиобщественные организации вроде якудза, банд и мафии, цепочка дурных событий не прекращалась и старый Токио... Превратился в место, где правят тираны, никогда ранее невиданный в истории продажный город зла...