КОНЕЦ МАРТА, 1927 ГОД ПО ЕДИНОМУ КАЛЕНДАРЮ. ТЕРРИТОРИЯ ФЕДЕРАЦИИ.

Один старый мудрец однажды сказал, пока ты готов, твой шанс придет. Но также и то, что небеса не обязаны помогать тем, кто не помогает им.

Другими словами, самоутверждающее действие должно быть выполнено смело. Вы сами ловите свой шанс.

Принципам всегда легче сказать, чем следовать.

Дрейк, морской магический офицер, знал, как примириться с реальностью, которую одна решимость не могла исправить. И вести войну, даже если связанные с планом десантные учения на севере, проводимые при содействии Генерального штаба Армии Федерации, были беспорядком.

Хотя они были достаточно любезны, чтобы позволить им наблюдать за учениями, которые были “военной тайной”, потребовалось всего мгновение, чтобы разочароваться.

Дрейк слишком хорошо знал, как безрассудна война в небе без превосходства в воздухе. С тех пор как Имперский воздушный флот вторгся на территорию бывшего Союза Антанты, в небе доминировали вражеские воздушные силы. Более серьезной проблемой было их мастерство.

Имперский воздушный флот замышлял разорвать маршрут между Содружеством и Федерацией, и Дрейк считал их исключительно талантливой командой. Думал, потому что теперь у него была последняя информация.

Участвуя в миссии по охране маршрута, Дрейк мог с уверенностью сказать, что работа разведки тоже не была идеальной. Если бы он хотел произвести впечатление после того, как действительно сражался с ними, он бы сказал, что “очень талантливые” даже близко не подходил к описанию врага. Это была их первая ошибка.

Реальность была намного, намного хуже. Они должны были признать, что враг “чрезвычайно опасен.”

Даже такой корабль, как Королева Анжуйская, был забит, хоть и был достаточно быстр, чтобы обогнать вражеские подводные лодки и имел кучу морских магов, таких как он и его войска в качестве прямой поддержки.

Второй ошибкой была недооценка имперского подводного флота. Подводные лодки особо не выделялись, но представляли серьезную угрозу. Флот Федерации думал, что их будет всего несколько, но это был анализ, проведенный парнями, которые не совсем понимали это дело.

Неудивительно, что он беспокоился, как бы кто-нибудь не прорвался.

Все это вместе прояснило проблему.

По-видимому, планируя высадку сухопутных войск на территории бывшего Союза Антанты, они учитывали возможность ожесточенной контратаки со стороны Имперской армии, но это было уже слишком оптимистично. К сожалению, это была бессмыслица, сказанная из неведения о том, что влечет за собой противоположная посадка.

Они даже не рассматривать возможность того, что у них не будет шанса приземлиться. Возможно, нежелание Армии Федерации думать об этом было связано с их внутренней ситуацией.

Я хочу, чтобы все было хорошо.

Так что с ними, наверное, все в порядке.

Другими словами, все в порядке.

Настроение, управляемое этим беспочвенным аргументом, было смутно пугающим. Оптимистичный прогноз означал облегчение, которое было их злейшим врагом. Почему никто не усомнился в безумии плана?

Настоящие трусы — те, кто не говорит того, что нужно сказать, и отказывается думать о том, что нужно обдумать. Дрейк невольно проклял небеса. Оглядываясь назад на свою военную карьеру, он боялся, что все это можно было бы подвести под чистку после любителей и оптимистов.

По крайней мере, ему не нужно было ходить вокруг да около со своим братом по оружию. Он чувствовал, что должен сказать ему.

— Не могу понять тех черепах, которые думали, что это сработает — тихо признался Дрейк полковнику Михаилу. — Я имею в виду, что здесь даже нет десантных кораблей! На мой взгляд, это невиданно. Справедливо ли называть это неспешным круизом на яхте военного времени, оплаченным деньгами налогоплательщиков?

— Ой, не начинай, — ответил Михаил сдавленным голосом и заговорил о внутреннем положении Армии Федерации. — По-видимому, это была наша лучшая десантная операция.

Его шепот был почти роботизированным, лишенным эмоций. Дрейк не мог не чувствовать, что он подавляет усталость и смирение.

И все же, даже если это вызывало у него отвращение, он должен был это проговорить. — Я понимаю, что это дерзко и бестактно, но, пожалуйста, скажи мне: разве ваш дореволюционный флот не смог бы представить что-то лучшее?

— У кого же ты спрашиваешь. Я маг. Это не моя юрисдикция, и я ничего не знаю об океане… Я слышал, что офицеры, которые могли знать, ушли…

— Все в порядке. — Дрейк прервал разговор, прежде чем он перешел на более опасную тему. Он не хотел вдаваться в подробности и не хотел, чтобы Михаил подумал, будто он пытается вмешаться в управление Федерацией.

Обстоятельства ВМС Федерации состояли из старого оборудования и совершенно нового программного обеспечения.

Поначалу “Новое” могло показаться лучшим, но в основном оно означало “пустое”. Оболочка старого флота была всем, что осталось, и додредноуты[1], застрявшие в прошлом, едва показывали свое величие.

С магами в воздухе, самолетами и даже подводными лодками, флот Федерации был довольно слаб для современных морских сражений.

— Будучи свидетелем ваших учений, я выскажу свое заключение из чувства долга офицера союзной страны.… Ворваться в район, где враг контролирует небо, будет самоубийством.

— Да, у нас нет превосходства в воздухе.… Предпосылки тренировок были слишком разными, — ответил Михаил безжизненным голосом. Он знал. Любой солдат, который должен был взвесить результаты операции “Чаепитие”, пришел бы к такому же выводу.

— Рейд с авианосной ударной группой, и обе стороны пострадают. Можете ли вы надеяться на такое же количество воздушного прикрытия без авианосца?

— У нашего флота нет авианосцев…

— Все, что я могу сказать — безрассудно.

У них на уме были результаты “стресс-тестов”, проведенных ВМС Содружества некоторое время назад.

Авианосные оперативные группы Содружества нанесли удары, которые также функционировали как разведка боем против различных целей в бывшем Союзе Антанты и на территории бывшей Республики, но результаты были ужасными.

Во всех областях имперские войска великолепно отражали их. Было даже открыто, что их капитальные корабли слабы в противовоздушном бою.

— Мы не можем ожидать, что имперские защитники будут второсортными. Какая боль.

Они были застигнуты врасплох и находились в таком плачевном состоянии, что им пришлось отправить учебные подразделения на перехват — такое было официальное объявление в похвалу их героизму, но для любого, кто мог читать между строк, шок Флота Содружества был очевиден.

Имперские новички оказались втянутыми в сражение, и морские маги Содружества были вынуждены отступить, потому что “время истекло”? Тот факт, что курсанты, которых морские пехотинцы считали нестабильными, могли сражаться с теми, кто в Содружестве был “боеспособным качеством”, иллюстрировал базовое качество солдат Имперской армии.

Естественно, они ожидали встретить жесткое сопротивление на западе.

Учитывая, что на западе Империя была обращена к материковой части Содружества, они не были удивлены, что западный воздушный флот и резервы, выделенные там, будут сильными.

Но даже несмотря на это, дела явно пошли хуже, чем ожидалось.

Если Дрейк так много слышал об этом, несмотря на приказ о молчании и секретность, все должно быть плохо.

Было бы некоторым утешением, если бы они убрались с запада, но результаты стресс-тестов показали, что имперские подразделения в бывшем Союзе Антанты были жесткими.

— Надо признать, что они оказались крепче, чем мы ожидали. Имперская армия отдает приоритет перерезанию пути поддержки Федерации. Их воздушная мощь была на удивление мощной. — Продолжая, Дрейк раздраженно опустил глаза на отчеты.

В его руках был отчет о предположительно слабом контрударе на территории бывшего Союза Антанты. Несмотря на предупреждение Дрейка и других, они явно недооценили силы Империи.

Одного взгляда было достаточно. Все прошло ужасно. Мощные имперские подразделения, включая воздушный флот, которого они никогда раньше не видели, вышли им навстречу, и авианосная оперативная группа была разгромлена.

Очевидно, они слышали, что имперские сухопутные войска, размещенные в обороне, были второсортными резервистами, а затем не смогли достаточно серьезно отнестись ко всем силам обороны.

Партизанские донесения уточняли, что “никаких мощных наземных подразделений” не было, но кто-то неправильно истолковал это как “никаких мощных подразделений”. Подобные ошибки случались нечасто, но все же случались.

Это плохая новость, если их воздушные силы были высшим эшелоном. Это доказывало, что имперская армада на территории бывшего Союза Антанты усилена гораздо больше, чем предполагалось.

Если люди только сейчас обратили внимание на донесение Дрейка и его солдат, сопровождавших Королеву Анжуйскую в одну сторону, то было уже слишком поздно.

— Это кошмар — пытаться провести конвой через воды под вражеским превосходством в воздухе. О чем они думают на материке? — Дрейк забил тревогу тихо, но с чувством кризиса.

Неведение — блаженство? Так ли это? Хотя они не были недовольны тем, что стянули сильные подразделения из основных линий, был сильный воздушный флот, двигающийся на позиции, чтобы занять маршрут поддержки Федерации.

Учитывая, насколько важен был маршрут, не только флот будет терять сон из-за этого.

Но мы знали, что это произойдет. Вместо того чтобы ворчать, Дрейк только вздохнул белым облачком. Михаил выглядел нездоровым, когда давал свой ответ.

— Насколько я могу судить, начальство просто интерпретировало события так, как считало нужным. Очевидно, они думали, что имперские военно-воздушные силы будут сосредоточены на линии фронта.

— Очень оптимистично с их стороны. И кто, по их мнению, останется в конце? Конечно, Империя известна тем, что размещает войска густо вдоль линии фронта, в отличие от того, как Федерация расставляет приоритеты стратегических резервов, но я вряд ли они пропустят оборону в тылу.

Армия Федерации имела тенденцию рассматривать Имперскую армию как специализированную в нападении, но, по опыту Дрейка, она была более оборонительной. Имперская доктрина, ориентированная на мобильность, часто понималась как воплощение маневренной войны, но на самом деле ее основой была стратегия внутренних линий.

Другими словами, у них была репутация тех, кто использует карты в своих руках для защиты и выживания.

— Наверное. Я не знаю, что с этим делать. И что? Нехорошо держать своего брата по оружию в напряжении… У тебя есть какой-то секретный план или сценарий для нас?

— Не то, чтобы совсем секретный план, но… — Дрейк улыбнулся. — По сути, мы будем отвлекать внимание.

— Ага. То есть, мы сосредоточим Имперскую армию не на востоке. В конечном счете, твоя идея состоит в разделении их силы.

— Вот именно, — продолжил Дрейк со злой усмешкой. — Ты понимаешь? Мы войдем через черный ход, так что нам даже не нужно превосходство в воздухе или высадка с сопротивлением противника. Отвлекающий маневр — это прекрасно, но нам не нужно быть слишком серьезными. — проворчал Дрейк, выбрасывая сигарету. Эта проблема была не только в армии Федерации; солдаты, которые ценили порядок, часто чрезмерно одержимы учебными положениями. — Мы идем на внезапную атаку! Если мы не сможем навестить нашу любимую Джульетту через передние ворота, нам придется просто быть Ромео и пройти через задние.

— Мы что, влюбленные?

— Типа того. Для подводной атаки это идеально. Имперская армия вырвала мое сердце.

— Ого, какое бесстыдное свершение.

— Скажем так, я проникся их уловками.

Тайные атаки, финты, тактика обезглавливания…

Хитроумное использование воздушных магов Имперской армией было очень эффективным. Они делали в военно-морской стратегии такие вещи, о которых он никогда раньше не задумывался. Элегантные генералы, беседующие за столом, возможно, и не одобрили бы такого рода напористость, но она, несомненно, пробудила бы авантюрный дух офицеров в штабе. Дрейк чувствовал, что они могли извлечь из этой решимости какой-то урок.

— Они действительно поймали тебя. Снимаю свою шляпу — это правильная фраза?

— Наверное, я ориенталист[2].

— Ох, давай на этом и остановимся. — Михаил слегка наклонил голову и молча огляделся. По языку его тела было ясно, что означал его комментарий.

Что-то вроде: если политрук услышит разговор, будет плохо.

Даже такие шутки могут вызвать неприятности?

— Значит, это я должен составлять планы операции?

— Извини, что заставляю тебя делать всю работу, но я ценю это.

— О, простой солдат Содружества навязывает план солдату Федерации. Приготовься к некоторому высокомерию.

Давай перейдем к делу.

Вторжение подполковника Дрейка и полковника Михаила для снятия давления с востока планировалось по соответствующим каналам, и, хотя возникли некоторые сложности, основные рамки в конечном итоге получили одобрение как армий Содружества, так и Федерации.

Может быть, правильнее было бы сказать, что они были чрезвычайно приветливы, а не просто одобряли. Вот как восторженно относились к этому высшие эшелоны.

Операция, которую они совместно выполняли, представляла собой план использования нескольких крупных подводных лодок для вторжения на территорию бывшего Союза Антанты через море. Если их десантную операцию по существу трактовали как диверсионную, то это делало ее самой крупной на сегодняшний день.

Идея крупной контратаки звучала хорошо для некоторых из вышестоящих, которые стремились ее осуществить.

Конечная цель состояла в том, чтобы помочь флангу восточного фронта.

Метод состоял в том, чтобы показать координацию между местными партизанами и союзной армией Федерации и Содружества, чтобы заманить имперские войска в Норден и прижать их там.

План был относительно простой, но сложность заключалась именно в его простоте.

Проблемы, ожидавшиеся из-за дозирования между отрядами, решались легко. Подводные лодки Федерации не хотели брать на борт солдат Содружества, несмотря на то, что были союзниками, но в конце концов они приняли план с приказом из Москвы.

Поскольку они делали упор на политические достижения, а не на военные, было не так уж трудно получить поддержку от продолжающегося сопротивления.

Можно сказать, что дух сотрудничества пронизывал каждый этап операции.

Время, чтобы получить утвердительный ответ на каждый шаг, было поразительно коротким. Это было невероятно, для любого, кто хоть немного знал о том, как медленно может идти бюрократия.

Вероятно, книги по истории хвалили бы дело как гладкое и хорошо организованное.

Солидная кооперативная структура.

Конкретная стратегическая цель.

Полное понимание со стороны высших эшелонов.

Решительный командир.

Соответствующий анализ разведывательной информации и интеграция с соответствующими организациями.

Все факторы, отличающие успех от неудачи, были налицо.

Но даже после всех комментариев о том, как гладко идут дела на фронте для Дрейка и его команды, было трудно сказать, как хорошо дела шли на самом деле.

В конце концов, на поле боя всегда было дерьмовое шоу.

И это относилось к Дрейку и его войскам на субмарине Федерации.

Их путешествие прошло на удивление без происшествий, но подготовка была невероятно поспешной.

Все это означало лишь то, что после механических неполадок, шума винта патрульного катера, с которым они столкнулись по пути, и общего беспорядка, вызванного тесным пространством, он напишите в официальном отчете “никаких проблем не возникло”.

Учитывая все факторы, когда они приблизились к месту назначения в водах бывшего Союза Антанты, уважение к их транспортникам начало расти внутри Дрейка.

— Как же удобно, когда подводные лодки облегчают дело. Никто не думал использовать их таким образом до начала войны? — Оказавшись на свободе, Дрейк завязал разговор с дежурным офицером рядом с ним, чтобы выразить ему свое уважение.

Флотский офицер не только понимал королевский диалект Дрейка, но и отвечал. Не то чтобы это действительно было так удивительно.

Это было обычным делом на море.

— “Удобно” звучит неплохо, но вы также можете сказать, что это усложняет нам жизнь… Как только вы делаете что-то лучше, в следующий раз это “лучше” ожидают как что-то естественное.

То, как он мог сказать столь опасное в рубке, где другие люди могли слышать, доказывало, что подводники были похожи во всем мире. Добродушные моряки.

Быть вместе на подводной лодке означало разделить судьбу; экипаж был в основном семьей, которая жила и умирала вместе. Очевидно, это означало, что они могли сплетничать без колебаний.

— Я понимаю. Это тяжело. В качестве извинения я предлагаю это. Бутылка джина, которую я принес не слишком потрепанная.

— Ты что, расплачиваешься с нами? Возможно, я даже начну верить пропаганде партии о том, как ужасны капиталисты. — Хотя выражение его лица говорило, что он шутит, его отношение, когда он даже не пытался отказаться, было редкостью для офицера Федерации.

— Ха-ха-ха. Да, это злой капиталистический заговор. Мы хотим завоевать ваше расположение, согревая вас подогретым алкоголем на холодном лодке, — когда Дрейк рассмеялся в ответ, до него снова дошло, что у подводных лодок была своя культура. Если бы ему пришлось придираться к этому, он бы, как денди, пожаловался, на ограничение воздуха. Ему было немного тесновато, чтобы нигилистически смеяться вместе с солдатами Федерации. Но свобода дышать казалась честной сделкой.

Вместо морских мин они загрузили людей... Но, честно говоря, все равно было слишком тесно. Если бы они форсировали проблему, то, конечно, можно было втиснуть всех, но это было не то, что он хотел делать снова и снова.

Три корабля, три батальона магов.

Морские маги, включая Дрейка, часто должны были садиться на небольшие военные корабли, как только они были сформированы. Это означало, что он относительно привык. У магов с большим количеством сухопутных миссий есть больше причин для беспокойства, чем у нас. Бедняги.

Хах. Дрейк криво усмехнулся. Обычно, он так много не раздумывал. Они благополучно добрались до места назначения, и, видимо, долгое ожидание после скромного чайного тоста заставило задуматься.

Если бы за ними никто не присматривал, он мог бы выплеснуть ром и стать немного более шумным с дружелюбной командой, но здесь было больше народу, чем в метро Лондиниума.

— Фух, — вздохнул он и молча уставился на часы, чтобы не мешать экипажу, когда заметил что-то странное. Что за... Они были сделаны в Империи!

Подумать только, что настанет день, когда я окажусь внутри субмарины Федерации, смотря на часы имперского производства и жду начала десантной операции! Офицеры из Имперской армии, должно быть, смотрели на такие же часы как раз перед тем, как высадиться в Осфьорде. Какое необычное стечение обстоятельств.

Поразмыслив, он понял, какое это странное сочетание.

Я нахожусь на подводной лодке с либеральной атмосферой, смотрю на имперские часы и свободно разговариваю с солдатами Федерации!

Были ли это три ступени: наблюдение, открытие и определение? Мир действительно странное место.

Но через некоторое время, размышления Дрейка подошли к концу.

— Операция “Ромео” началась.

Объявление прозвучало на языке Федерации.

Он не стал дожидаться перевода. Все оживились, понимая, что пора; конечно, они повернулись к капитану.

— Поддерживайте перископную глубину! Проверить местность… Ну хорошо!

— Прекратить плавание. Поднимаемся на поверхность!

— Откачать воду!

Резкий, отрывистый обмен репликами экипажа эхом разнесся по всему железному гробу.

Даже на языке, которого они не понимали, любой флотский персонал мог понять, что происходит. Слова могли быть разными, но суть — одна и та же.

Сжатый воздух был нагнетен в воду, и плавучая сила в мгновение ока вывела корабль в открытый океан.

— Проверить оборудование!

— Открыть люк!

— Дозорные, на посты!

Матросы резво выскочили из люка. С уязвимой подводной лодкой на поверхности, они не могли позволить себе потерять бдительность ни на секунду.

Но это была работа экипажа.

У Дрейка, как у человека, только что поймавшего попутку, приток свежего воздуха украл сердце. Он был богат кислородом, и Дрейк мог дышать, не беспокоясь о концентрации углекислого газа.

— Черт, я и не представлял, как восхитителен морской воздух.

— Ха-ха-ха. Держу пари, что нет. Вы не поймете, как сладок этот запах, пока не станете подводником. — Офицер флота Федерации, появившийся рядом с ним, сказал правду.

Его тон был полон товарищества из-за уважения между коллегами-офицерами флота к морскому мастерству друг друга. Дрейк слегка наклонил голову и сказал: вы полностью правы.

Морские маги, как и старые подразделения морской пехоты, чаще всего служили на больших кораблях. Военная карьера Дрейка отнюдь не была короткой, но он впервые служил на подводной лодке.

И так. Только теперь он вспомнил, что в новом опыте, как и в любом другом, есть и хорошее, и плохое.

Он понял, что на него бросают взгляды сотрудники Федерации, и он точно не могу сказать, что это было приятно.

Могла быть только одна причина, по которой он должен был взять себя в руки и изобразить безразличие на лице, как будто не знал этих парней, и скрыть непринужденную атмосферу.

Это было приближение по узкому коридору женщины-офицера. Он считал не очень тактичным ругаться в этом сладком, чистом морском воздухе, но и не любил сдерживать свое разочарование.

Трудно было жить по-настоящему в мире.

— Полковник Дрейк, от имени народа я желаю вам удачи.

Политрук вежливо кивнула.

Было грустно, что он привык видеть измученное лицо офицера, которому приказали переводить, но Дрейк имел большой опыт подавления своей неприязни к политическим офицерам.

С другой стороны, привычка иметь с ними дело не уменьшала боли.

— Спасибо, лейтенант Танечка. Вы действительно во многом нам помог.

— Нет, что вы. Я рада, что смогла сопровождать вас всех, поскольку у нас одна цель.

— Для меня большая честь слышать это от вас.… Мы можем быть союзниками, но я уверен, что мы подвергли вас некоторому стрессу.

Разве тот факт, что он мог улыбаться и вести с ней пустую беседу, не говорит о росте? Или грехопадение? Учитывая, что начальство описывало эти отношения как рукопожатие с дьяволом то, вероятно, последнее.

Честно говоря, — он злился прикрываясь своей улыбкой, — как солдаты Федерации мирились с такой непостижимой системой — величайшая загадка человеческой истории.

— Что ж, мне жаль, что вам пришлось пойти с нами, хотя вы и не служите во флоте.

[1] Додредноут — класс линкоров, выделившийся после появления класса дредноутов во второй половине первого десятилетия XX века, совершившего кардинальную революцию в мировом кораблестроении.

[2] Ориентализм — направление в развитии западноевропейской культуры Нового времени; в большинстве источников хронологические границы ориенталистского движения определяют XVIII— началом XX веков[1][2][3]. В иной формулировке ориентализм — «комплекс явлений общественной и художественной жизни, культурных практик и идеологических установок», соотнесённый с «широким общественно-политическим контекстом эпохи».

Внимание! Этот перевод, возможно, ещё не готов.

Его статус: идёт перевод