Квартира Ицуки Хашимы расположена на втором этаже трёхэтажного здания, построенного десять лет назад. Совершенно обычное жильё в панельном доме с кухней, ванной, одной жилой комнатой, покрытыми деревом полами и стиральной машиной. Квартира уставлена под завязку рабочим столом, складной кроватью, телевизором, довольно большим столом с котацу, и металлическим книжным шкафом, который забит книгами, дисками, играми, настольными играми и фигурками. Вещи в шкафу отсортированы с заметной заботой.

Количество мебели создаёт ощущение загромождённости, но для живущего в одиночку парня, в комнате было довольно чисто и прибрано. Разумеется, только благодаря брату съёмщика.

Поскольку квартира расположена в пяти минутах ходьбы от издателя новелл Ицуки (а заодно и в десяти минутах от станции) это место стало довольно популярно среди работающих на то же издательство творцов. Когда Ицуки въехал, он купил слишком большое котацу и, поначалу, об этом жалел, но, оно идеально подошло для развлечения гостей.

Сидящая в гостях, в квартире Ицуки писательница, как раз наслаждалась теплотой котацу.

Наюта Кани молча читала новеллу, её лицо не выражало совершенно никаких эмоций. Ей восемнадцать, и она прекрасна, серебряные волосы и голубые глаза придают ей вид существа из какого-то фэнтезийного мира, к тому же, несмотря на её небольшой рост, её грудь неплохо развита.

Наюта Кани – это её псевдоним. Даже Ицуки не знал её настоящего имени. Она дебютировала год назад, отправив свою работу в тот же конкурс, который выиграл Ицуки. Это сделало парня, в определённом роде, её ментором. Её первая книга, Серебристый Пейзаж, стала абсолютным хитом, и популярность девушки (вместе с продажами) взлетала с каждой новой книгой серии Пейзажей. Сейчас эта серия насчитывает четыре тома и продажи этих томов выше, чем продажи всех книг, написанных Ицуки. Обогнать своего «ментора», оставив его где-то позади, глотать клубы пыли – это привычная картина, для авторского дела.

Впервые, Наюта и Ицуки встретились на приёме в честь вручения наград молодым авторам, незадолго до того, как девушка совершила свой дебют. Парень разговаривал с другими писателями, в тот момент, когда семнадцатилетнюю Наюту, звезду вечера, подвела к нему редактор девушки. Милое личико Наюты пылало от смущения, а глаза горели. Она смотрела только на Ицуки, а первыми словами, вырвавшимися из её рта, были…

— …Я вас люблю.

Ицуки, как и все остальные писатели тут же поперхнулись напитками.

— …Люблю ваши работы, я хотела сказать. — продолжила девушка.

— Такое начало гораздо лучше. — почти хором сказали окружающие. Впрочем, девушку это не смутило, по крайней мере внешне. Ицуки изучал лицо девушки и его начали одолевать сомнения, потому что Наюта становилась бледнее с каждой секундой, и, наконец:

— БУУУУЭЭЭЭЭ…

Превратности судьбы.

Впервые к Ицуки подошла неизвестная девушка, и тут же окатила его рвотой. Впервые с таким результатом к Ицуки вообще кто-либо подошёл. Вообще-то, как он узнал позже, её желудок просто не выдержал нервного напряжения от знакомства с автором, которого она очень сильно уважала.

Наюта и её редактор пришли к Ицуки через несколько дней с коробкой шоколадных конфет и суммой, которая покрывала затраты на чистку. Ицуки с благодарностью принял и то, и другое. У неё отличный вкус, подумал парень, раз она оценила работы кого-то, вроде меня. Я стану для неё отличным ментором. Напишу какой-нибудь приятненький отзыв, на обложке её новеллы, а может мы даже обсудим с ней писательство наедине… Эхе-хе-хе-хе!

Он искренне считал, что преимущество за ним, а потом…

— Я проголодалась, Ицуки.

Слова Наюты прозвучали совершенно безразлично, она обратилась к сидевшему за своим рабочим столом Ицуки. Часы показывали семь вечера.

— Точно, кажется самое время для ужина. Хочешь чего-нибудь определённого?

— Твой твёрдый член.

— О, со вчерашнего дня остался жаренный рис, который мне приготовил Чихиро. Может им перекусим?

— …Если собрался меня игнорировать, зачем было спрашивать?

Ицуки даже не бросил взгляда на угрюмую Наюту, пройдя прямиком на кухню, достав из холодильника несколько пластиковых контейнеров и поставив их в микроволновку.

Вскоре, они начали ужинать, сев у котацу. Наюта надув щёки дула на жаренный рис, а потом ела маленькими кусочками – совсем как кошка, подумал Ицуки.

— Пфффф, Ффффф… Ох уж вся эта вкусная домашняя еда, которой ты меня кормишь, когда я прихожу погреться под котацу… Женишься на мне?

— Замолчи, Канико. Это даже не я готовил. У тебя что, семьи нет? Хочешь домашней еды, езжай к ним.

— Моей мамы почти не бывает дома. Так что готовит она очень редко.

— О? Ну тогда сама готовить научись.

Наюта уставилась на предавшегося своей заносчивости в очередной раз Ицуки.

— …Будто ты можешь что-нибудь приготовить.

— …хух.

Ицуки кольнуло от мысли, что ему придётся полагаться на своего брата остаток жизни. Парень когда-то задумывался о том, чтобы научиться готовить и, хотя эту мысль он никогда в жизнь не воплощал, с ней стоит считаться.

— Ну, смотри, если бы у меня была божественная сестрёнка, вроде Кобато из Хаганаи или Комачи из Неудавшейся романтической комедии моей юности, уверен, я бы всерьёз занялся готовкой, так-то!

— …А ты всё также одержим младшими сёстрами, да? А если бы твоя сестрёнка любила покомандовать, как Кирино из Ореймо?

— Другое дело. Я хотел бы приготовить для неё всё, что она пожелает, но не стал бы. Куда больше мне бы хотелось, чтобы она тыкала в меня пальцем и говорила что-нибудь, вроде: «Даже готовить не умеешь? Ты совершенно бесполезен!».

Наюта смерила Ицуки поражённым взглядом, удивившись мгновенному ответу.

— …Ты больной, ты об этом знаешь?

— Ничто не подходит для болезни лучше, чем младшая сестрёнка!.. Нет, серьёзно, недостаток младшей сестрёнки – это главная причина моей неспособности готовить и убираться. Жизнь была бы превосходна все двадцать четыре часа в сутки, если бы у меня была сестрёнка. Вот скажи на милость, в чём я так провинился?

— …Думаю, тебе стоит своих родителей попросить об услуге-другой.

Наюта высказала самое реалистичное решение. Однако оно заставило обычно болтливого Ицуки смущённо бормотать.

— …Это как-то слишком… по-настоящему, тебе не кажется? Не могли бы мы, ну, знаешь, закрыть этот вопрос?

Его отец и мать Чихиро женаты три года. У них нормальные взаимоотношения: жене чуть больше тридцати лет и, с биологической точки зрения, в зачатии сына или дочери не было бы проблем. Но что если это действительно случится? Как отреагирует Ицуки? Он не был уверен.

— Ты порой такая заноза. — сказала Наюта, нежно улыбнувшись и покачав головой. — И как продвигается работа над твоей новой серией? Ну той, в которой ты решил отойти от стереотипа сестрёнки-героини?

Ицуки просил Наюту прочесть первую главу Охотника На Демонов в Алом (последней, на данный момент, работы). Ей очень понравилось, она попросила показать ей продолжение, когда парень его напишет. Но Ицуки в ответ нахмурился.

— Хмпф… Я её выкинул. — мрачно ответил Ицуки.

Сильно удивившись, Наюта спросила. — Выкинул?.. Почему?

— Я закончил вторую главу, а мой мудак-редактор сказал, что её нужно переписать. Я с самого начала не был в восторге от идеи, и вместо того, чтобы выторговывать у него свой собственный сюжет, лучше вернусь к старым работам.

— …Какая жалость. Он тоже упёртый.

Наюта была явно разочарована. От этого Ицуки кольнуло чувство вины.

— …Но, с другой стороны, я ведь единственная, кто прочёл начало твоей работы, кроме редактора, так? Это значит, что я для тебя очень особенный человек.

— Не, Мияко и Харуто тоже читали.

Эти двое их общие друзья.

— …Значит, рукопись читали другие люди? Вот шлюхопись.

Наюта обиженно надула губы, прежде чем снова вернуться к своей задаче по истреблению жаренного риса.

Болтаясь и бездельничая достаточно долго, чтобы пропустить последний поезд (как и было задумано), Наюта, осталась в квартире Ицуки на ночь.

…Поверить не могу, что влюбилась в Ицуки так сильно. Чёрт, как мне хочется завалить его и делать всякие грязные штуки. Мне бы только…

Девушка сдалась в объятия могучей силы воображения успешного автора принимая горячий душ, представляя себе нечто настолько эротическое, что публиковать такое нельзя (да и рассказывать достаточно громко не стоит), издавая чарующие звуки и краснея. Такую себя она бы не решилась показать никому.

Страсть к Ицуки охватила девушку в пятнадцать лет, когда перевелась в старшую школу. Она стала жертвой особо злостных издевательств в школе, что на продолжительное время выбило из жизни. В тот период, по случайному стечению обстоятельств, ей в руки и попала первая книга Ицуки. История была совершенно беспорядочна, полнейшая мешанина, написанная второпях, но она была наполнена какой-то непередаваемой энергией. Прочитав её от корки до корки, можно было понять, что автор влюблён в своих персонажей, безгранично предан своему сюжету и очень радовался, когда писал своё творение – он проживает свою жизнь на полную катушку.

Тот факт, что автор учится в старшей школе, о чём было написано в послесловии, поверг Наюту в шок. А одна из строчек поразила девушку: Я не слишком одарён физически, или в учёбе и у меня не так уж много друзей, но привычка постоянно витать в облаках во время уроков, случайно, привела меня к написанию этой новеллы. Довольно невинная и безвкусная фраза, подобную которой, нынешний Ицуки никогда не напишет, но благодаря этой фразе, стала видна искренность и скромность его работы.

Ицуки Хашима, будто бы научил Наюту тому, что даже если у тебя нет места в своей собственной школе, перед тобой лежит целый огромный мир. Это заставило её задуматься, может ли она стать такой же – и прежде чем она сама это осознала, это стало её желанием. И поэтому, прежде чем они встретились, или Наюта увидела, как выглядит Ицуки, она по уши в него влюбилась.

Потом она написала свою первую новеллу, отправив её на конкурс, как и Ицуки и, как и он, победила. И это всё, что ей потребовалось чтобы бросить школу – формально, на самом деле; Она уже давно не посещала занятия. Деньги, полученные за награду и отчисления с продаж новеллы она передавала родителям, в качестве благодарности за все проблемы, которые они из-за неё пережили. Несмотря на то, что получаемые девушкой чеки достигали запредельных сумм, Мать и Отец распоряжались деньгами девушки. Впрочем, для самой Наюты деньги ничего не значили – жизнь рядом с Ицуки, вот что наполняло её радостью.

Самым заветным желанием в жизни девушки было чтобы Ицуки наконец принял её такой, какая она есть.

— …А его заботят только всякие шаблонные младшие сёстры из новелл.

Выйдя из ванной обнажённой, Наюта зарылась лицом в боксеры Ицуки и, втянув носом запах ткани, тяжело вздохнула.

Из-за шума бегущей воды было трудно сконцентрироваться на писательстве, так что Ицуки одел наушники и включил музыку погромче. Впрочем, положительно на его творческих потугах это не сказалось. Зато выбило из головы мысли, о голой Наюте.

Впервые Наюта призналась ему в любви, когда пришла в его квартиру извиняться за то, что её вырвало.

— А, да не волнуйся ты так. Всем иногда бывает не по себе, когда в животе бабочки. Я не из тех мелких людишек, которые бы на подобное злились, э-хе-хе! — сказал он после извинений Наюты.

Наюта вздохнула с облегчением, а после сделала ещё один глубокий вдох.

— А ещё я вас люблю. Может мы станем парой?

— Хья! Эм… хех… Пфффф?!

Маска матёрого автора широких взглядов, которую Ицуки на себя натянул оказалась разбита вдребезги и сменилась жалким выражением на лице.

— О-о чём вы таком говорите, госпожа Кани?

Редактор Наюты была очень удивлена такому повороту событий, но Наюта не придала её вопросу никакого значения.

— Впервые взяв в руки вашу работу. – сказала девушка. — Я вас полюбила. Встреча с вами на вручении наград молодым авторам заставила меня осознать, насколько реальны эти чувства. Я люблю вас не как автора, и не ваши работы – Я люблю вас, Ицуки Хашима, в романтическом ключе. Мне необходимо, чтобы вы стали моим любовником.

Язык тела указывал на то, что девушка говорит только правду. Ицуки начал паниковать. — …Ам, эмммм, д-д-дашь мне время? Немного?.. — выдавил он из себя, пока редактор уводила Наюту из комнаты.

Парень завалился на кровать и какое-то время перекатывался с бока на бок, его разум полыхал. Впервые женщина сказала ему нечто подобное. Раньше у него никогда не было девушки. В его жизни это стало не меньшим событием, чем завоевание писательской премии. Наюта не была младшей сестрой, как ему бы хотелось, строго говоря, но она красивая и миловидная, а ещё то, что она призналась ему в любви это не самое негативное событие.

Со временем, Ицуки начал приходить в себя и его разум начал заполняться оттенками разврата.

— Оххххххх, чёёёёёёёёрт, что же мне деееееееелать?! Ну, конечно, не хотелось бы разыгрывать свою карточку девственника до девушки, на которой захочется жениться, но… Э-ХЕ-ХЕ! Мы же, ну, почти совсем друг друга не знаем, к тому же… Дело ведь не только в личике и теле, правильно? Ещё важны штуки, вроде, личности и прочего? Хотя, мы же не перейдём сразу, с-сразу к деееееееелу, начав встречаться? Мы не будем спешить, узнаем друг друга, сблизимся, правильно? Н-ну так ведь ооооообычно и бывает, хм?..

Взгляд парня упал на бумажный пакет, лежащий на столешнице котацу, с логотипом издателя. В нём лежала коробка шоколадных конфет и книга Наюты – Серебристый Пейзаж, её первая работа, продажи которой начнутся на следующей неделе.

…Мне не слишком нравится изображение на обложке. Да и судя по описанию на обороте история девчачья, без младших сестрёнок и того, что могло бы меня зацепить. Возможно, если я прочту это больше мне о ней скажет?..

В таком настроении Ицуки взялся за чтение Серебристого Пейзажа. Подобные мысли исчезли почти сразу.

— Это… это совершенно другой уровень… — дрожащим голосом сказал парень, прочитав книгу на одном дыхании.

Спустя три дня он ответил на предложение Наюты.