Слова Цзюнь У Се слегка поразили Цзы Цзинь, и ее взгляд дрогнул.

О чем она беспокоилась? Даже она сама не могла внятно объяснить. На самом деле, в тот же момент, когда эти слова слетели с ее губ, Цзы Цзинь уже пожалела о них. Но произнесенные слова были подобны пролитой воде, которую невозможно вернуть назад.

«Я….*

«Принеси тарелку сюда.» — Сказала Цзюнь By Се, глядя на Е Гу.

Е Гу подошел, поднося кашу к Цзюнь У Се. Затем Цзюнь У Се протянула руку, чтобы зачерпнугь ложку и положить в рот, прежде чем проглотить ее.

Она знала, о чем спрашивала Цзы Цзинь.

«Этого достаточно?» — Спросила Цзюнь У Се, приподняв бровь.

Лицо Цзы Цзинь вспыхнуло глубоким красным, бесконечное смущение заполнило ее сердце.

Лежа на кровати, Юэ И видел все это, неодобрение было очевидно в его глазах. Он не мог понять, что же на самом деле могло произойти, и заставить Цзы Цзинь так сильно недоверять Цзюнь By.

Вопрос, который только что задала Цзы Цзинь, очевидно, был вызван тем, что она подозревала, что кто-то подсыпал в кашу яд.

«Я…Я не….Цзы Цзинь была в панике и чувствовала себя виноватой.

«Иди отдай его Юэ И.» — Цзюнь У Се даже не взглянул на нее, когда она протянула руку, передав ложку Е Гу.

Е Гу даже нс успел протянуть руку, чтобы взять се, когда большая рука внезапно вырвала ложку из руки Цзюнь У Се перед ним.

С громким треском белая фарфоровая ложка была раздавлена в пыль этой большой рукой, мелкие частицы пыли просочились через промежутки между пальцами и упали на пол.

«Извини, я ни на мгновение не смог контролировать свою силу. Принеси еще одну.” — С улыбкой сказал Цзюнь У Яо, и хотя казалось, что его слова предназначались для ушей Е Гу, он пристально смотрел на Цзюнь У Се. а его тон ни капельки не звучал извиняющимся.

Цзюнь У Се на мгновение потеряла дар речи, и взглянула на Цзюнь У Яо.

Е Гу посмотрел на Цзюнь У Се, а затем перевел взгляд на Цзюнь У Яо, прежде чем смущенно поставить миску с кашей на стол, и быстро повернулся, чтобы выбежать из комнаты за новой ложкой.

Е Гу только вышел за дверь, как увидел Е Мэя, стоящего прямо возле двери, и выглядящего очень недовольным.

«Что эта девка имела в виду? Она насмехается над моими кулинарными способностями?» — Е Мэй отчетливо все слышал из-за двери, и точно знал, что произошло внутри комнаты.

Он был гордым членом Темного Режима, и в то время, когда он доминировал на полях сражений, предки этой маленькой девки все еще играли с грязью! Если бы это было раньше, то кто бы осмелился усомниться в том, что он сделал? Не было никакой необходимости даже говорить о блюдах, приготовленных им, даже если это была горегь грязи, которую он небрежно подобрал, была бы целая куча людей, борющихся за то, чтобы пожевать ее.

И эта мерзкая девка еще посмела издеваться?

Видя, что Е Мэй был разъярен, Е Гу растерялся. По правде говоря, когда он увидел сцену, в которой Е Мэй находился на кухне, работал там, и махал воком, его глаза почти выскочили из орбит. Он действительно не знал, что один из его самых стойких лейтенантов обладал таким «домашним» умением.

«Разве ты не видишь, что даже боссу пришлось лично кормить ребенка, лежащего на кровати?» — Реакция Е Ша была намного спокойнее, когда он стоял, скрестив руки на груди, глядя на Е Гу, у которого подергивался уголок рта.

Во всем мире людей, которые смогли насладиться такой услугой от босса Темного Режима, можно было пересчитать по пальцам одной руки.

Тень на лице Е Гу стала более уродливой. Он уставился на Е Ша. и сказал: «Позже вам обоим лучше закрыть глаза! Не хочу, чтобы вы смотрели.»

Е Ша пожал плечами, показывая, что он сделает так, как ему сказали, и Е Мэю нс оставалось ничего другого, как закрыть рот.

Судя по всему, Е Гу был в худшем положении, чем они. После сравнения их ситуаций, Е Мэй, наконец, почувствовал себя немного менее возмущенным всем этим.