Цинь Юэ откинулся на спинку кресла, у него гудело в голове.

Кто бы мог подумать, что могучий и прославленный во всех землях клан Цин Юнь в одной из своих поездок в крошечное королевство Ци, столкнется с предвестником своей гибели?

Тихое и неприметное королевство на самом деле скрывало демона, способного уничтожить весь клан Цин Юнь!

Если бы Цинь Юэ знал об этом заранее, то отказался бы от Нефрита Души и предпочел бы никогда не встречаться с Цзюнь Се!

Но было уже слишком поздно для сожалений, он больше ничего не мог изменить.

- Хуа Яо, у вас меньше часа, - Цзюнь У Се обернулась, взглянув на красивого юношу, стоящего рядом с ней. Предстоящая гибель Цинь Юэ и всего клана Цин Юнь была непреложным фактом, который уже не изменить, но она не забыла и о своем соглашении с Хуа Яо и Цяо Чу.

Хуа Яо кивнул и махнул рукой, после чего двуглавая костяная змея быстро скользнула в сторону Цинь Юэ. Старейшины, скучившиеся рядом с монархом, с воплями разбежались в разные стороны. Лицо Цинь Юэ уже стало белым, как простыня, и когда перед его глазами предстала огромная двуглавая костяная змея, полностью погрузившийся в уныние Цинь Юэ даже бежать не захотел.

С навыками Цинь Юэ, если бы он вступил в бой и выложился на полную, то смог бы причинить немало проблем Цзюнь У Се и ее союзникам.

Но все случившееся лишило его воли и уничтожило всякую надежду, которую он поначалу питал.

Беспорядки, разрушившие мир в клане Цин Юнь, протесты старейшин и его неминуемая смерть. Все это было частью заговора юного Цзюнь Се, который держал и контролировал все нити в своих руках. Все эти события беспощадно отбили всякое желание бороться, которое прежде определяло всю жизнь гордого монарха.

Цзюнь У Се могла бы с легкостью просто убить своих врагов, но если бы ее враги погибли от одного удара, это было бы слишком легкой участью для них.

Именно поэтому девушка заставила Му Чэня и Хуа Яо разыграть весь этот спектакль, чтобы в конечном итоге спровоцировать еще большие беспорядки и с их помощью сломить волю своих врагов. Она хотела, чтобы клан Цин Юнь до самой своей погибели испытывал бесконечное отчаяние.

Двуглавая костяная змея обвилась вокруг Цинь Юэ хвостом, и его кости, словно лезвия, вонзились в плоть монарха. Душераздирающая боль заполнила разум Цинь Юэ, и пара красных, будто налитых кровью, глаз уставилась на него. Цинь Юэ очутился в кошмаре, когда его кровь вытекала из ран, окрашивая его роскошные одеяния в ярко-красный оттенок. Двуглавая костяная змея принесла Цинь Юэ, удерживая его перед Хуа Яо. Когда-то возвышенный и недосягаемый монарх клана Цин Юнь оказался сброшен со своего трона и теперь представлял собой жалкое зрелище. Не осталось никаких признаков его обычного высокомерия и надменности, а его пепельно-серое лицо и наполненные унынием глаза не проявляли больше никаких признаков эмоций.

- Где карта, которую вам дал Кэ Цан Цзюй? - спросил Хуа Яо, как только сорвал с себя остатки своей маскировки.

Когда смирившийся со своей судьбой и понурый Цинь Юэ услышал вопрос Хуа Яо, его глаза на мгновение вспыхнули от удивления. Однако Цинь Юэ быстро пришел в себя, и его взгляд снова стал безразличным, после чего он тихо ответил:

- Я не понимаю, о чем ты говоришь.

Хуа Яо раздраженно нахмурился и легонько махнул рукой. Обвившийся вокруг Цинь Юэ костяной хвост, начал сжиматься, при этом костяные лезвия глубоко, на половину длины, вонзились в плоть Цинь Юэ!

Изо рта монарха вырвался жалкий вопль, вены на его шее и лице вздулись. Его лицо сильно побагровело, по нему ручьями сбегал пот. Затем его голова откинулась назад, и он завыл от боли.

Ярко-красная кровь капала прямо на пол, и лужа все расширялась, приобретая темно-малиновый оттенок.

- Где она? - снова холодно спросил Хуа Яо.

Цинь Юэ уже почти потерял сознание от боли, его тело начали сотрясать спазмы, от которых он не мог даже говорить. Он смог лишь слегка покачать головой.

Крики раздавались все громче и громче, и этот пронзительный звук проникал прямо в сердца других старейшин. Они были безнадежно напуганы и совсем не двигались со своих мест, съежившись от ужаса при виде пыток Цинь Юэ и молясь, чтобы они не стали следующими, кого постигнет такая же участь.

Время неумолимо бежало вперед. Прошла треть часа, и дыхание Цинь Юэ становилось все слабее, однако он по-прежнему отказывался сказать хоть слово о карте.