1

Воспоминания бессвязны.

Излишне роскошное освещение, какие-то люди заглядывают.

Спрашивают, в порядке ли я.

Говорят, что скоро приедет «скорая».

Все тело горит.

Что-то дрожит в районе поясницы.

Иногда гравитация поворачивает тело на бок.

Машина.

Еду в машине.

Мужчина в маске.

Женщина в маске.

Бледно-зелёная маска.

Бледно-зелёные стены.

Много ламп расставленных по кругу.

Заглядывает мужчина.

Мужчина в очках и с редкой бородкой.

Невзрачный.

Спрашивает, пришёл ли я в себя.

Радостно улыбается.

Жарко.

Все тело горит.

Воспоминания бессвязны.

Снова потерял сознание.

2

Дзё проснулся от яркого света.

Первое, что он увидел, — силуэт человека.

— Доброе утро!

Похоже, это девушка, она стояла у окна и повернулась к нему. Видимо, она открыла жалюзи — за окном сияло белое солнце, всё остальное тонуло в полумраке.

Дзё попытался заслониться рукой, но не чувствовал её.

— Пожалуйста, не пытайтесь двигаться.

Из-за яркого света левый глаз не открывается. Наверно, окно находится слева. Возможно, заметив реакцию Дзё, девушка отошла от окна в противоположную часть комнаты. Это была молоденькая медсестра в белом халате.

— Как вы себя чувствуете?

Её нельзя назвать красавицей, но улыбка обаятельная.

Дзё ответил, что отвратительно.

— Где я?

Скорее всего, в больнице. Он понимал, что лежит на кровати. Но подвижность сохранила лишь голова, поэтому как следует осмотреть комнату не получалось.

Вдобавок ко всему воспоминания были обрывочными.

Особенно плохо помнил, что было после того, как он улизнул с вечеринки и кувыркался с девушкой.

Казалось, Дзё видел нечто невообразимое...

Однако медсестра не ответила на его вопрос.

— Подождите немного.

Достав из нагрудного кармана небольшое серебряное устройство, она что-то прошептала в него. Похоже это единое средство связи внутри больницы. Было еле слышно, как мужской голос что-то ответил.

— Скоро придёт доктор.

— Сперва скажи. Что это за больница? Что произошло?

С улыбкой, но непреклонным тоном она сказала:

— Об этом тоже спросите у доктора.

После этого девушка отходит к изножью кровати и исчезает из поля зрения. Дзё не мог посмотреть туда.

Он не мог поднять голову.

Тело не двигается. Да что там не двигается, он ничего не чувствует. Как будто лишился рук и ног.

Может поврежден позвоночник?

В таком случае необходимо лечение с использованием биотехнологий.

Услышав звук, похожий на чих ребёнка, краем глаза он заметил движение. Автоматическая дверь.

В поле зрения попал он.

— Привет, доброе утро!

Помню его.

Это тот невзрачный очкарик.

Тот, что с улыбкой спрашивал, очнулся ли я.

Более-менее густые волосы у него росли только над ушами. Ни одного волоска на лбу, макушка гладкая как коленка. Курносый нос и глаза на выкате. В дополнение к «чёрным» участкам на голове у него были очки в довольно толстой черной оправе.

Однако как ни посмотри он был одного возраста с Дзё.

Оттянув пальцем воротник халата, он встал у кровати.

— Произошёл несчастный случай.

Какой?

— Не помнишь?

На удивление непринужденно.

— Нет... Обрывками.

— Ясно. Что последнее помнишь?

И в довершении всего — зловонное дыхание. Но Дзё стерпел и ответил:

— Помню как кувыркался с девушкой в номере отеля.

Он всё никак не мог вспомнить её имя. Но очкарик, похоже, знал.

— Ходзё Акари?

Наконец-то вспомнил.

— Точно, Ходзё Акари.

Актриса.

— Из «Тому, кого всё равно не забуду»?

— Ага.

— Из «Изрезанной мелодии»?

— Ага.

— Из «Обратных воспоминаний»?

— Нет, то была как-её-там Маи.

— А, да-да. Ты прав, Курахаси Маи.

У Дзё возникло желание стереть своим кулаком с его лица эту мерзкую улыбку.

Почему-то он был ему неприятен. И лицо, и голос, и поведение.

— Её тоже нашли на месте происшествия. Твои воспоминания верны, да. Верны.

Он кивал, ухмылялся, а его глаза за очками сузились. Видимо, представил себе сцену: Ходзё Акари вся в поту тяжело дышит.

— У меня тоже есть вопросы.

В голосе отчетливо прозвучали нотки недовольства. Да и какая разница?

— Спрашивай.

— Где я?

— В Научно-исследовательском институте биохимии при министерстве обороны.

— Доктор!

Это стоявшая в углу комнаты медсестра вмешалась в разговор. С укором она попыталась его остановить.

— Ещё не время...

— Да ладно тебе, — тут же парировал доктор слова медсестры.

— Рано или поздно придётся ему все рассказать, так какая разница сейчас или потом?

Медсестра пыталась возразить, но Дзё был с ним солидарен.

Ему хотелось прояснить ситуацию. И если придётся, то выбить объяснения.

Это при условии, что к нему вернётся чувствительность конечностей.

Однако неожиданно было узнать, что это не больница. К тому же...

— Министерство обороны?..

— Да. Подведомственный Научно-исследовательский институт биохимии.

— Не больница?

— Нет. Ситуация довольно сложная, и больнице с ней не справиться.

— Что-то-там при министерстве обороны — никогда не слышал.

— Ну да. Мы же закрытая организация.

Терпение на пределе. Нужно сдержаться.

— Рассказывай. Что произошло? Почему я здесь лежу?

— Ну-у.

Будучи нудным, но в то же время болтливым, он впервые запнулся. Кончиками пальцев он сжал нижнюю губу, глаза поднял к потолку — похоже, о чем-то задумался.

— Думаю, будет лучше, если дальше всё расскажет Мурасэ .

— Да по фиг кто, рассказывайте! И ещё...

Дзё всё же сдержался.

— Рассказывайте всё. Всё без утайки.

Медсестра воспользовалась пультом, и кровать трансформировалась в подобие инвалидного кресла.

Одновременно с этим выдвинувшиеся поручни зафиксировали его тело вместе с простынёй. Это позволит ему не упасть, даже не ощущая рук и ног.

Его приподняли, поэтому он наконец-то смог рассмотреть комнату. Она была унылая, помимо кровати в ней был один табурет.

Понятно.

Не больница.

— Ладно, пойдём.

Все трое покинули комнату: сначала очкарик, затем Дзё в инвалидном кресле на пульте управления, замыкала шествие медсестра.

Стены и потолок коридора без швов, отделаны глянцевым материалом. Все выглядело чисто, но также скучно, как и комната, которую они только что покинули.

Они двигаются по коридору направо, налево.

Здание кажется довольно большим, но других людей не видно. Никто не проходил мимо, и не понятно было, есть ли кто за многочисленными дверьми.

Минуты через три они прибыли.

Коридор заканчивался огромными серебристыми дверьми во всю стену. Доктор набрал код на цифровой панели, расположенной в центре, раздался низкий звук электропривода, и двери раздвинулись, исчезая в стенах.

— Что это?

Похоже на лабораторию.

Столы со стеклянными колбами, компьютерные терминалы, огромные мониторы, оборудование непонятного назначения.

Просторное помещение разделено пополам прозрачной перегородкой. Дальняя комната абсолютно пустая, пол и потолок гладкие.

Перед терминалом сидел человек и словно ждал их прихода.

Других людей там не было.

Человек встал и подошёл к ним. Мужчиной его назвать сложно, но он производит впечатление простодушного и приятного юноши.

— Господин Курокава?

Подобного рода субординационные отношения ему были не по нутру, но в отличие от парня с ранним облысением, этот юноша казался более искренним.

— Я руководитель лаборатории №3, меня зовут Мурасэ Томонори.

Он подходит к Дзё и низко кланяется. Кстати говоря, тот лысеющий так и не представился.

— Прошу сюда, — сказал Мурасэ и направился вглубь помещения. Инвалидное кресло плавно движется вслед за Мурасэ, видимо, благодаря медсестре.

Его подвезли к прозрачной перегородке.

Все четверо дружно смотрели на пустую комнату.

— Для начала попрошу вас успокоиться.

Мурасэ справа от Дзё.

С другой стороны тот невоспитанный урод.

В отражении перегородки было видно медсестру, стоящую за инвалидным креслом.

— Прежде, чем всё объяснить, я вам кое-что покажу. Зрелище не для слабонервных...

— Не беспокойся, — сказал Дзё. — Я не обоссусь и не прибавлю ей работы. Показывай уже.

Дзё и сам заметил, что был несдержан в словах.

Но в то же время он считал, что не заорать в сложившейся ситуации дорогого стоит. Его держат в неведении, привозят непонятно куда, какой-то мерзкий тип треплет ему нервы, а теперь они ещё и нагнетают обстановку.

В добавок ко всему он парализован.

Мурасэ согласился, его слова прозвучали жёстко. Может обиделся? Или сам морально готовится к этому «кое-что».

Мурасэ отходит назад и подаёт сигнал рукой.

В тот же миг в конце дальней комнаты сдвинулся угол стены.

Дверь.

Плавно открылась.

За ней была тьма.

— А?

Дзё, хмуря брови вглядывался в темноту.

Там что-то есть.

Что-то копошится в темноте.

Очевидно, в дальней комнате установлен микрофон, так как из динамика вверху перегородки слышались еле различимые звуки.

Что-то скребётся.

Что-то твёрдое и острое движется и царапает пол.

У Дзё побежали мурашки по затылку и волосы встали дыбом.

Что же это?

Что это... за звук?!

Знакомый звук.

Звук, который не захочешь услышать дважды.

Из глубин памяти начал всплывать смутный тёмный образ чего-то.

Мерный звук сменился звуком приближающихся шагов.

Шаги?

Чьи?

Ответ последовал из глубины мрака.

Оно вышло как раз в тот момент, когда в голове Дзё вспыхнули воспоминания.

Это было странное существо.

По виду напоминает собаку, местами даже есть шерсть. Однако голова и тело частично покрыты чем-то вроде хитинового покрова, как у крабов или насекомых. К тому же на конечностях существа бесчисленное множество острых когтей, из спины растут несколько длинных рук с суставами, а заканчиваются они острыми как копья шипами.

Вспыхнуло воспоминание.

— Оно!..

Это оно.

То существо за окном.

То существо, что висело по ту сторону окна на восьмом этаже.

Оно разбило стекло и влетело в комнату.

Дзё вскочил с кровати, но оно погналось за ним.

Это всё, что он смог вспомнить.

Он помнил, что неистово бился, но не мог вспомнить, что произошло дальше.

Но и этого было достаточно. Остальное представить несложно.

Сработал сигнал тревоги, кто-то пришёл на помощь и спас умирающего Дзё. Так всё и было. Был ли это охранник-человек или же охранник-робот не имеет значения.

Главное он выжил.

Большего он знать не хотел.

Например того, в каком он виде был в тот момент и тому подобное...

Он хотел знать только одно.

Что же это?

— Что это за хрень? — голос Дзё почти сорвался на крик.

Для удобства Мурасэ начал с предисловия.

— Мы называем их зоон.

— Зоон?

— Это греческий, — перебил его очкарик. Да еще с таким важным видом. — Z, O, O, N. Зоон. Означает «животное». А также, в принципе, всё живое, в некоторых случаях может иметь значение «демон».

— Да плевать мне, как оно называется.

Он понимал, что его голос дрожит.

Странное существо, названное зоон, беспокойно двигалось за перегородкой. Многочисленными конечностями оно царапает пол, а мордой, на которой даже глаз не различить, беспрестанно мотает из стороны в сторону.

И всякий раз издает тот звук.

Жесткий скрежещущий звук когтей, скребущих пол.

— Откуда оно взялось? Что это такое?

— Сейчас я расскажу.

По указанию Мурасэ инвалидное кресло вновь пришло в движение.

Пока они двигались по длинному коридору, на этот раз в вчетвером, Дзё думал, что на объяснения уйдёт немало времени. Да и ему, видимо, потребуется время, чтобы все переварить. Раз он может об этом размышлять, значит к нему, наверное, вернулось хладнокровие.

Либо он просто до конца не осознаёт реальность увиденного.

На этот раз они двигались дольше. Пришлось даже опуститься на несколько этажей на лифте. Лифт был настолько большим, что его можно было принять за грузовой.

Они добрались до комнаты, похожей на предыдущую, но здесь кроме нескольких десятков компьютерных терминалов ничего не было.

Инвалидное кресло Дзё остановилось перед одним из терминалов.

Мурасэ протянул руку через плечо Дзё, ввёл код, и на экране появилось изображение.

Несколько шестиугольников и линии их соединяющие.

Не было никаких предположений о том, что конкретно они собой представляли, ясно было только одно, это какая-то научная формула.

— Это часть проекта «Азаэль».

И вот опять. Очередное новое название.

— И что это?

— Давайте всё по порядку.

Инвалидное кресло повернулось так, что теперь Дзё был боком к монитору и лицом к Мурасэ, сидевшему на стуле.

— Азаэль — это ангел, описанный в библии, получивший силу от бога.

— Ещё и библия, ну разумеется.

— Да.

Мурасэ проигнорировал ироничное замечание Дзё. Похоже, дела обстоят настолько серьёзно, что нет времени реагировать на колкости.

— Проект «Азаэль» входит в группу проектов по созданию человечества с улучшенными адаптационными возможностями.

Нет слов.

Даже Дзё не мог съязвить. Это звучало настолько абсурдно, что какое-то мгновение он не мог осознать услышанное.

Заметил это Мурасэ или нет, но он продолжил объяснять.

В общем, суть заключается в следующем.

Истощение природных ресурсов, загрязнения воздуха, воды и почвы, возникновение вследствие этого продовольственного кризиса, сокращение обитаемых площадей из-за роста численности населения — все это приводит к ухудшению качества окружающей среды.

Реализация проекта по добыче дефицитных ресурсов за пределами Земли в настоящее время отстает от графика. С другой стороны, совершенно очевидно, что искать решение на самой Земле — пустая трата времени.

И что, других вариантов нет?

Они пришли к выводу, что есть только один.

Никто так и не объяснил, кто такие «они», впрочем, Дзё и сам не интересовался. Точнее будет сказать, ему было не до того.

Он всеми силами старался следить за нитью разговора.

Как бы там ни было, «они» пришли к выводу.

К выводу о том, что человечеству нужно измениться.

Здесь-то и начал свою работу беспрецедентный проект по улучшению человечества.

2037 год. Почти тридцать лет назад.

— Если повысить адаптационные возможности человека, то на планете будет ещё много мест, пригодных для жизни.

Например, высоко в горах, где трудно дышать.

Или рядом с вулканами, выбрасывающими в воздух ядовитые газы.

Или в тёмных глубинах моря.

Одним словом, если станет возможно жить в местах, куда не ступала нога человека, разве нельзя будет назвать Землю все ещё просторной и плодородной?

— Реализация проекта происходила одновременно во всех сферах, но разными методами.

Однако в скором времени все методы один за другим потерпели крах.

Проект реконструкции тела посредством киборгизации был предложен первым, первым его и отклонили.

Проблема в соотношении цены к эффективности.

С технической стороны все условия были выполнены, но стоимость на одного человека была слишком высока, также стояла проблема дефицита ресурсов. В общем финальное заключение — за деревьями не видели леса.

Есть еще одна проблема — необходимость проведения неоднократных реконструкций по мере роста несовершеннолетних. Даже если не принимать во внимание этот момент, то согласно предварительным подсчётам, даже если проводить операции по всему миру без сна и отдыха, совершенно очевидно, что невозможно будет успеть за ростом населения.

По схожим причинам не был реализован и проект повышения адаптационных возможностей посредством генетических улучшений.

На этапе эксперимента удалось создать легкие земноводных, способные дышать как под водой, так и над водой. Однако обеспечение этими легкими всех людей на планете потребует огромных финансовых затрат и времени.

— Тогда было предложено вирусное вмешательство в генетику.

— Вирусное...

— Да. Вам знакома эволюция вирусов?

Да. Кажется...

— Что-то типа того, что эволюция живых организмов вызвана мутациями вследствие вирусных заболеваний?

— Не совсем так, но ладно. Основная теория передана верно.

— Но это же вздор.

— А вы хорошо осведомлены.

Мурасэ слегка улыбнулся. Он не насмехался, а был скорее приятно удивлён.

— Впрочем это к делу не относится. Это вопрос идеи.

— Идеи?

— Верно. Искусственная эволюция посредством вируса.

Реконструкция человеческого тела с помощью вируса.

Если бы существовал вирус, способный улучшить конституцию заражённого им человека, то даже без особого контроля он улучшил бы конституцию всех людей в мире. Одним словом, вирус заменяет собой манипуляции, которые проводит генный инженер.

Но такого вируса не существует.

Если его не существует, то нужно его создать.

Это и изображено сейчас на экране.

— Так появился Азаэль. Проникнув в кровь живого организма, Азаэль вмешивается в работу его генов и мгновенно ускоряет эволюцию, подстраиваясь под условия окружающей среды. И это не череда случайных мутаций со сменой поколений, а эволюция в одном поколении. В результате носитель вируса становится сверхсуществом, приспособленным к жизни в любой среде.

— Погодите-ка.

— Да?

— Все это... имеет отношение к той твари, да?

— Да.

Мурашки по коже.

Волосы на затылке вновь встали дыбом. Если бы он чувствовал свои конечности, то попытался бы унять дрожь руками.

— Ты хочешь сказать...

— Именно.

Мурасэ кивнул. Выглядел он при этом так, словно переживал тяжёлые времена.

Очкарик его не перебивал.

— «Азаэль» — это неудачное творение.

В генетике любого живого организма в ходе подобного рода эволюции обязательно происходит сбой. Фенотипические признаки, которые должны были бы исчезнуть в результате селекции, остаются в генетическом коде в виде ненужной информации. В случае с человеком количество бесполезной генетической информации, так называемого «мусора», составляет почти девяносто процентов.

В ней не содержится материала для создания «человека». Это скопление других возможностей, которые человечество не выбрало в ходе эволюции.

Существует мнение, что это запас для подготовки к следующему этапу эволюции, который, без сомнения, в настоящее время находится в запечатанном состоянии.

Между тем у Азаэля, который даёт носителю удивительную способность к адаптации, было неожиданное побочное действие.

— Азаэль использует даже «мусор».

Он пробуждает не только полезную в качестве фенотипического признака генетическую информацию, но и запечатанный фенотип, отбракованный в ходе эволюции.

Он как будто в хаотичном порядке нажимает переключатели генов. То, что необходимо выключить, Азаэль включает.

— Вирус формирует любой фенотип человека не принимая во внимание, точнее, наверно лучше будет сказать, небрежно относится к его оригинальным фенотипическим признакам.

Что в результате получилось было представлено немногим ранее.

Короче.

Монстр.

— Согласно отчетам, все восемнадцать подопытных шимпанзе подверглись трансформации и превратились в зоон. Каждая особь как будто эволюционировала в другое существо.

Мурасэ продолжил.

— Однако у них была одна общая особенность.

Хищничество.

Взрывная эволюция в одном поколении приводит к стремительному потреблению огромного количества калорий. Чтобы получать достаточно калорий, все заражённые без исключений становятся плотоядными.

Ставшие монстрами шимпанзе ожесточились, вырвались из клеток и стали нападать и поедать друг друга. И...

— В конечном итоге последняя оставшаяся в живых особь в скором времени скончалась. Она до последнего пыталась выжить, поедая свои конечности...

Так же как и другие проекты «Азаэль» был отклонен.

Но вирус не уничтожили. Его заморозили и оставили на хранение до тех пор, пока не будет найден способ решения проблемы.

Мурасэ сказал, что это обычное дело. В настоящее время исследования в рамках остальных двух проектов, то есть кибернетики и генной инженерии, также продолжаются.

— Но главная проблема возникла позже.

Утечка.

— Я не могу раскрыть вам все детали, но могу сказать, что была допущена банальная ошибка. Азаэль просочился во внешний мир.

Дзё вздохнул.

У него в груди застрял горячий ком.

— Доктор Ёнэдзава.

С тех пор, как они покинули первую комнату, медсестра впервые заговорила. Очкарик, которого назвали Ёнэдзава, посмотрел на наручные часы и совсем некстати заговорил дурацким голосом.

— Нужно сделать перерывчик.

Его речь как всегда раздражала, но было уже всё равно.

Когда они вернулись в первую комнату, инвалидное кресло вновь стало кроватью.

Мурасэ и очкарик Ёнэдзава вышли из комнаты, а медсестра осталась.

Она сказала обращаться к ней в случае чего.

Сейчас она сидит на табурете в углу комнаты и читает книгу.

Кстати, чувствительность рук и ног до сих пор не вернулась. Если вдруг захочется в туалет, придется прибегнуть к её помощи.

Чувствуя усталость Дзё закрывает глаза.

В голове он прокручивает только что услышанное и увиденное.

Проект улучшения человечества.

Вирус, изменяющий генетический код.

Монстры, появившиеся в результате провала.

Герой Битвы на колёсах и прочее — все это настолько выбивается из нормы, что кажется нереальным.

Но всё это на самом деле.

На него напал монстр, и его парализовало.

— Послушай.

Медсестра закрыла книгу, когда её окликнули.

— Да?

— Хочу позвонить.

В ту ночь в гостинице были не только члены команды, но и куча репортёров. Он улизнул с вечеринки и получил серьёзные травмы, из-за чего сейчас парализован.

Но ни владельца клуба, ни тренера, ни журналистов здесь нет.

То есть никто не знает, что он пришел в себя. Хотя, возможно, никто не знает, что он вообще здесь находится.

Ведь это закрытая организация.

В таком случае получается, что Курокава Дзё считается без вести пропавшим.

Нужно позвонить.

Во всяком случае нужно бы рассказать о сложившихся обстоятельствах. Битва на колёсах теперь его жизнь, пусть даже и не столь значительная.

Однако она ответила отказом:

— Простите, не могу.

— Почему? Никто же не знает, что я здесь, так?

— Да.

Ну вот.

— Нельзя никому сообщить что ли?

— Этого я тоже не могу сказать. Спросите, пожалуйста, у профессора Мурасэ или доктора Ёнэдзава.

Ну дела.

Слишком правильная? Это у неё такой характер или политика организации?

Не важно.

Не уволят же меня за день-два отсутствия. Я же Герой.

Пусть и грязный герой.

Но важнее узнать, что с телом.

— Когда примерно пройдет паралич? Без операции не обойтись?

— Паралич?

— Я не чувствую ни рук, ни ног. Это же не анестезия?

— А-а. Нет, не анестезия. Не волнуйтесь, скоро все станет как прежде.

Этот ответ показался ему странным. Кажется, она не сразу поняла, о чем он говорил.

Но он ошибался.

На самом деле это Дзё ничего не понимал.

3

Он не собирался спать, но задремал.

Снов не видел.

Чувствительность к конечностям так и не вернулась.

Три часа спустя к нему снова пришли Мурасэ и Ёнэдзава. Закладка в книге медсестры сместилась довольно далеко.

Дзё хотел было предъявить претензию по поводу телефонного звонка, но передумал. Сейчас важнее узнать, что же с ним произошло.

Как и в первый раз все четверо покинули комнату и направились прямо к лифту. В этот раз лифт тоже едет вниз.

— По правде говоря… — поправляя пальцем очки в серебряной оправе Мурасэ смотрел на индикатор лифта. — Помимо того, что вы видели ранее, в этом здании есть ещё зоон. Хочу, чтобы вы их увидели.

— А какой в этом смысл?

— Простите?

— Скольких бы тварей я не увидел, ничего не изменится. Меня больше интересует, когда я смогу двигаться. Должна же быть какая-то причина, по которой меня не в больницу, а сюда привезли?

— Да. Именно поэтому я и хочу вам их показать.

Дзё неосознанно морщит нос. Так он делает, когда не в духе.

Похоже, эти ребята ничего тебе не расскажут, пока не покажут что-нибудь.

Что ж, ладно. Показывайте.

Судя по индикатору у этого здания необычная конструкция: оно возвышается на восемь этажей над землей и на двенадцать этажей уходит под землю. Лифт остановился на восьмом подземном этаже.

Они двигались по коридору, несколько раз повернули и прибыли к серебряным дверям.

— Это здесь.

Мурасэ, шедший впереди, распахнул толстые двустворчатые двери.

Внутри комната немного отличалась от предыдущей.

В ней также есть прозрачная перегородка, но по эту сторону установлено устройство вроде пульта управления, чтобы, наверно, наблюдать за тем, что за перегородкой.

Несколько мониторов, куча переключателей, несколько цифровых счётчиков. Это место выглядит как контрольная комната на телевидении.

Было не видно, что за перегородкой.

Она была прозрачной, но с белой пеленой на обратной стороне. Похоже на иней.

Инвалидное кресло подкатило Дзё к одному из контрольных столов.

— Ну и что ты хочешь показать? Ничего не видно.

Мурасэ протягивает руку к устройству. Он нажимает на кнопку, и видимость становится немного лучше.

Простой трюк. Выдвижной стеклоочиститель опустился сверху прямо перед Дзё и стёр иней.

Температура за перегородкой, очевидно, ниже. Замерзшая атмосферная влага покрывает пол, потолок и стены как снег на внутренней стенке холодильника.

Дымка похожая на туман медленно плыла над полом.

Посреди тумана стоял прозрачный цилиндр. Огромная стеклянная труба высотой от пола до потолка. Диаметром примерно в один обхват.

— М-м...

Содержимое цилиндра поразило Дзё.

Оно было зафиксировано внутри множеством трубок и проводов.

Коренастое существо без конечностей. Когда оно поднимало «голову», виднелась пасть, похожая на сечение цилиндра, с близко посаженными мелкими зубами.

По сравнению с монстром, увиденным несколько часов назад, этот выглядел иначе и по размеру был значительно меньше. Но все же с первого взгляда было понятно, что это то же «существо».

Зоон.

Какой-то зверь, зараженный вирусом и с полным хаосом в генетическом коде.

Но кто это?

Кем оно было раньше?

В первом существе, хоть и с трудом, но можно было представить собаку. А это кто?

Продолговатое, длиной около метра.

Похоже на змею или слизня. Однако для змеи слишком толстое, для слизня слишком большое. Снаружи оно покрыто большими и малыми наростами, из них сотнями волосков растут мясистые усы, напоминающие корни дерева.

По сравнению с первым, это выглядело более странным.

Но в то же время что-то в его силуэте казалось знакомым. Верхняя половина толстая, сужается от середины и чем ниже, тем тоньше становится. К тому же оно не просто длинное, посередине оно странно изгибается.

Форма чем-то знакома.

Немного подумав, он понял.

— Нога.

Очень похоже на человеческую ногу.

— Верно, — Мурасэ кивнул. — Это человеческая нога. Азаэль имеет свойство проникать в кровь и распространять влияние на окружающие клетки. Даже если это просто груда мяса, если вирус проникнет в кровь живой ткани, он спровоцирует рост клеток, и появится независимая особь. То есть родится зоон.

Короче, это оно и есть.

Ампутированная человеческая нога была заражена вирусом и эволюционировала в одного из этих существ.

У него было плохое предчувствие.

У него было скверное предчувствие.

Чувствительность конечностей еще не вернулась.

Мурасэ повернулся к Дзё.

— Господин Курокава...

Не надо.

— Это...

Не надо.

Замолчи.

— ...ваша нога.

ГосподинКурокаваэтовашанога.

Господин Курокава, это ваша нога.

Господин Курокава, это — ваша нога!

Кто-то нажал на кнопку, и стеклоочиститель протер всю поверхность перегородки. В глубине комнаты стояло ещё три цилиндра.

Внутри была ещё одна нога.

И две руки.

Все видоизменились, превратились в странных существ.

— Лжешь... — застонал.

— Лжешь... Проклятье. Лжешь!

Это была правда.

У монстра, некогда бывшего рукой, на шее, похожей на неведомое насекомое, был знакомый ошейник.

Металлический, серебряного цвета.

С чёрным циферблатом.

Это был не ошейник.

Это были наручные часы Дзё, которые он носил многие годы.

Дзё молча смотрел, как все четыре цилиндра скрывает из виду вновь опустившийся иней.

И не только Дзё. Ни Мурасэ, ни Ёнэдзава, ни медсестра не нарушили молчание. Лишь звук работающего кондиционера едва сотрясал воздух.

— Эй.

Спустя десять минут Дзё наконец-то заговорил.

— Увидел.

Его голос напоминал скрип ржавой шестеренки.

— Ты же сказал, что расскажешь все, когда я это увижу.

— Да.

Голос Мурасэ был таким же.

Он садится за соседний стол. Но Дзё даже не посмотрел на него. Как будто обладая рентгеновским зрением он продолжал сверлить взглядом цилиндры, скрытые инеем.

— Господин Курокава...

— Слушаю.

— Утечка вируса из проекта «Азаэль» произошла два года назад. Год, девять месяцев и шестнадцать дней, если быть точным. Вам не кажется это странным?

— Мужик...

Сидя в инвалидном кресле, Дзё повернул голову к Мурасэ.

Он все ещё не моргал.

Ощущал сухость в глазах.

— Я же сказал все объяснить. И вопросы здесь будешь задавать не ты.

Мурасэ сглотнул.

— Хорошо.

Дрожащей рукой Мурасэ ослабил галстук.

— В общем...

Два года назад произошла утечка вируса Азаэль, тогда же появились зоон. Однако, если бы до сегодняшнего дня не было ни одной новости о том, что кто-то их видел, значит, и жертв не было.

Вопрос Мурасэ заключался в следующем.

Никто в мире, включая Дзё, не знал о существовании зоон. Никто не знает о существовании этих странных существ.

Действительно необычный факт.

Но на то была причина.

— Зоон как живое существо является крайним видом.

Мурасэ объяснил, что для восполнения потраченных с неимоверной скоростью калорий, зоон питаются другими живыми существами.

То есть они должны постоянно питаться, чтобы выжить.

Если в течение определенного времени они не смогут поймать добычу, то вследствие быстрых физических изменений умрут от голода.

Они словно локомотив на полном ходу с горящим кузовом.

И без пропитания они смогут прожить около двадцати часов.

— Для живых существ, обратившихся в зоон, выжить является сложнейшей задачей. Чем крупнее и сильнее они становятся, тем больше калорий им нужно. Снабжение никогда не превысит спрос. В конечном счете их ждет вымирание из-за неспособности добыть достаточно пропитания. Немыслимо, чтобы на протяжении двух лет они скрывались и продолжали жить.

— Так ведь живут же.

— Верно. Я как раз подхожу к части о крайнем виде.

Иронично, но в условиях выживания зоон есть непреодолимый барьер для поддержания, можно сказать, универсальных адаптивных возможностей. Это — постоянная необходимость охотиться и есть.

Но что, если появится особь, преодолевшая этот барьер?..

— Если зоон преуспеет в добыче достаточного количества пищи, то оно буквально бесконечно будет продолжать эволюционировать. Оно будет становиться все сильнее, хитрее, свирепее. На сегодняшний день нам не известно, сколько особей зоон существует, но их количество должно быть крайне мало. Максимум чуть больше десяти. И все же эти особи выживали на протяжении двух лет в суровых условиях.

Мурасэ говорит, что если они вымерли, то, разумеется, никто их не найдет, а если они избежали голодной смерти и продолжили развиваться умственно и физически, то обнаружить их будет непросто.

— Так, у меня вопрос.

— Слушаю.

— Чем вы два года занимались?

Дзё все ещё не моргает.

— После утечки вируса прошло же два года.

Все ещё не моргает.

— Вы ничего не предприняли?

— Нет.

— Поэтому я оказался в такой ситуации, да?

— Мы не знали.

— Что?

Моргнул.

От неожиданности Дзё заморгал.

— Не знали?

— За два года не было ни одного случая насильственной смерти или аварии, в которых могли бы быть замешаны зоон. Поэтому мы решили, что все зоон, появившиеся после утечки вируса Азаэль, вымерли не в состоянии добыть себе пропитание.

— Что ты хочешь сказать?

— Для нас это тоже было загадкой, но мы наконец-то поняли. Останки не остаются. Добыча обязательно погибнет. Поэтому и нет свидетелей. Труп жертвы под воздействием вируса становится новой особью зоон и исчезает с места происшествия. Теоретически не остается и следа. Господин Курокава...

Мурасэ придвинулся поближе.

— Вы единственный, кто уцелел после нападения зоон.

Послышался щелчок переключения термостата.

Когда Дзё привезли в комнату, за окном уже было темно.

Двое в белых халатах вышли, сказав напоследок, что утром снова зайдут.

Медсестра с помощью пульта управления вернула инвалидное кресло в состояние кровати и закрыла жалюзи.

Дзё наблюдал за её действиями отсутствующим взглядом.

Он потерял не только конечности.

Он лишился всего: лёгких, сердца, кишечника, печени. Под простынёй скрывалась груда искусственных органов, призванных поддерживать жизнь в том, что осталось от шеи и выше.

По словам Ёнэдзавы, вирус проник в кровь. Удалось спасти лишь голову, а всё, что ниже шеи — не успели.

Его манера речи была неизменной, хоть и тема была щепетильной, но Дзё уже не злился, не волновался.

Ему заодно сообщили, что прошло уже два месяца после вечеринки, но он лишь горько усмехнулся.

Медсестра приняла сообщение по тому небольшому серебристому передатчику, убрала его в нагрудный карман и с улыбкой обернулась.

— Господин Курокава, получено разрешение связаться с внешним миром. Однако за содержанием разговора будут следить, так что есть вероятность, что связь прервётся.

— Вот как?

— Вы бы хотели кому-нибудь позвонить?

Нет.

— Не надо.

— Можно не семье, а друзьям...

Семья?

Друзья?

Никого...

— Нет.

Единственными более-менее близкими людьми была команда.

И эти узы тоже разорваны.

Физическая реконструкция спортсменов — один из немногих запретов битвы на колесах.

Разрешение на лечение посредством биотехнологий и степень восстановления полученных повреждений строго регламентировано.

Даже если удастся вырастить и пересадить биологическую ткань — на что уйдет не один год — и вернуть ему первоначальный облик, то с полной заменой органов от шеи и ниже он не сможет больше принять участие в гонках.

— Что?..

— Нет у меня ни родных, ни близких.

Она выглядела так, словно впервые коснулась чего-то настоящего, и с ужасом поняла, что всё, к чему она привыкла, было подделкой.

На мгновение стандартная улыбка исчезла, взгляд блуждал по полу, губы дрожали, пытаясь вновь улыбнуться.

Каждое действие длилось доли секунды. Все ещё находясь в замешательстве, она произнесла:

— Простите.

И опустила голову.

— Тебе не за что извиняться. Если подумать...

Дзё указал взглядом на простыню.

Кстати говоря, он, конечно, был мускулистым, но грудная клетка не была такой широкой.

Белая простыня плотно натягивается при вздохе.

— Хорошо, что вокруг нет людей, которые бы плакали и злились, стоя у кровати.

Дзё не пытался утешить растерянную девушку.

Он на самом деле так считал.

Ведь ни причитания о его несчастной судьбе, ни возмущения по поводу сложившейся ситуации ничего не изменят.

Вопрос в том, что ему теперь делать.

Прежде всего...

— Расскажи-ка лучше о дальнейших планах.

— Планах?

— Вы же не просто так по доброте душевной спасли то, что от меня осталось? Или, может, мне полагается приз как выжившему после нападения монстра? Нет, конечно. Должна быть другая причина.

— Я…

— Вы меня оставили в живых, потому что я вам нужен. Хотите, чтобы я для вас что-то сделал. Чего же вы от меня хотите? Что может человек, от которого осталась лишь голова? А?

— Господин Курокава.

Она подняла голову и устремила на него взор. Сжав губы она смотрела прямо ему в глаза.

Её щеки пылают.

— Я не имею права разглашать эту информацию. Но прошу вас поверить...

Её маленькие, но пухлые руки сложены на уровне живота. Одна сжимала другую.

— ...мы не причиним вам вреда. Конечно, я понимаю, что вы сейчас чувствуете. Здесь больше нечего добавить, кроме того, что я вам сочувствую, это несправедливо. Но все приложили немало усилий.

Она пристально смотрела Дзё в глаза.

— Чтобы замедлить действие вируса, вы были заморожены, а в это время профессор Мурасэ днём и ночью работал над созданием вакцины, чтобы спасти вас. Благодаря ему вы не превратились полностью в зоон.

И пусть в результате осталась только голова, а всё остальное вырезали.

— А доктор Ёнэдзава на протяжении двух недель постоянно присутствовал на операциях по спасению вашей жизни, больше половины из которых он провёл лично.

И пусть в результате голову подключили к аппарату.

— На протяжении двух месяцев несколько тысяч человек трудились, чтобы спасти вас. Мы… Мы…

Румянец на её щеках становился всё ярче, речь всё быстрее, голос всё выше. Прервал её низкий, лишенный эмоций голос:

— Я понял.

Этого хватило, чтобы медсестра успокоилась. Краска сошла с её лица.

— Простите. Я…

— Ничего. Я перегнул палку. Прости.

— Нет! — крикнула она с силой, способной резать воздух и замотала головой. Волосы ниже мочки уха мягко зашевелились.

— Вы не должны просить прощения. Я вами восхищаюсь, господин Курокава. Вы молодец. Заботясь о вас я размышляла о разном. Что будет, когда он очнется? Что мне делать, если его охватит паника, когда он обо всём узнает? Но ничего не произошло. Вы были хладнокровны, держали себя в руках не смотря на ситуацию. Я бы так не смогла.

Сперва он не понял.

Что она хотела сказать? Что так ревностно она пыталась сообщить своими широко открытыми глазами и дрожащими от волнения руками?

— Я уважаю вас. Вы необыкновенный человек. Никто другой не справился бы лучше вас.

Теперь стало ясно.

Похоже, у Дзё появилась фанатка.

Не у героя битвы на колесах, а у Курокавы Дзё.

— Поэтому вы не должны извиняться. Если вы злитесь, можете выплеснуть злобу на меня. Я не могу нарушить правила, но сделаю всё для вас. То есть все, что правилами не запрещено. Поэтому… Поэтому...

Дзё горько ухмыльнулся.

После того, как он пришёл в себя, это первая улыбка без ироничного подтекста.

Было забавно.

Чем больше она старается, тем больше начинает походить на ребенка.

Но…

— Так намного лучше.

— Простите?

Выражение удивления тоже было как у ребенка. Наверно, ей за двадцать, но кажется будто подросток.

— Тебе так лучше. Поначалу я думал, что ты поборник правил, неприятная личность.

— Прос… Извините.

Опущенное лицо вновь залилось краской.

— Как зовут? Или тебя называть медсестрой?

Услышав вопрос она тут же выпрямилась.

— Меня зовут Асиминэ Мисаки.

Курокава хотел было сказать, что ему приятно познакомиться, но цокнул языком, на что Мисаки отреагировала:

— Что-то не так?

— Не могла бы ты им сказать, чтобы хоть с правой рукой поторопились?

— С правой рукой?..

— Да. Я же не могу никому руку пожать.

Он ухмыляется.

Мисаки тоже улыбается.

Она тоже впервые улыбнулась с тех пор, как он очнулся.

Дзё не мог уснуть.

Не то что днем, когда даже не собирался.

А сейчас, сколько не пытается — ничего не выходит.

Свет выключен.

Асиминэ Мисаки спит, сидя на табурете в углу комнаты. На утверждение Дзё о том, что он может и один побыть, она заявила, что это её работа и осталась на своем посту.

Завтра, когда придет Мурасэ, надо бы попросить для неё хотя бы раскладушку здесь поставить. Ведь сама Мисаки, наверное, вряд ли попросит...

Размышляя об этом, Дзё ухмыльнулся.

О чем я только думаю?

По крайней мере, на сегодняшний день лишь Мисаки он мог назвать своим другом.

Если верить её словам, то и Мурасэ, и Ёнэдзава, и все остальные приложили немало усилий, чтобы его спасти, поэтому они тоже, вроде бы, друзья. Но по правде говоря, он не мог их так назвать.

Не то, чтобы он не верил Мисаки.

Просто что-то ему подсказывало не доверять им.

Они не всё ему рассказывают.

Для начала, кто утвердил проект улучшения человечества?

Также по словам Мурасэ Азаэль был создан другим ведомством — каким?

И ещё, Дзё избежал участи обратиться в зоон, так почему его до сих пор держат в стенах закрытого учреждения министерства обороны?

И таких вопросов ещё много.

Не сокрытие информации порождает недоверие.

Странным кажется то, что они не говорят ему всю правду.

Но самой большой загадкой является то, почему они так старались продлить его жизнь.

Вопросы, которые он задавал Мисаки, теперь он задавал сам себе.

Зачем они меня спасли?

Зачем я им нужен?

Чего они от меня хотят?

Что теперь со мной будет?

Мисаки считает его замечательным. Он не поддался панике, держал себя в руках и был хладнокровен.

Ничего подобного.

Слезами делу не поможешь.

Даже напротив, стало бы только хуже. Он ничего не мог поделать, только и всего.

Если бы Дзё мог двигаться, то разнес бы тут всё и сбежал. Ведь он был подающим надежды новичком Битвы колёс, одолевшим двадцать шесть соперников.

Было дело.

Сейчас это уже в прошлом.

Во всех смыслах.

4

Он проснулся, услышав голоса людей.

Это была Мисаки. Её собеседник — на другом конце серебристого устройства.

— Да. Да. Конферец-зал на шестом этаже… Хорошо. Поняла.

Он подождал пока она уберет устройство в нагрудный карман.

— Доброе утро, — сказал Дзё. Мисаки обернулась, её веки были немного опухшими. Видимо, поспать не удалось.

— Доброе утро. Хорошо спалось?

— Ага.

Неправда.

Из-за кошмаров несколько раз просыпался. Снилось, что за ним гонятся вчерашние монстры.

Но во сне руки и ноги были на месте. Ночь прошла в безумном круговороте: пробуждаясь от одного кошмара он оказывался в другом, имя которому — реальность.

Сквозь закрытые жалюзи просачивается свет и образует на полу полосатый узор. За окном уже не утро, а скорее полдень.

Мисаки открыла жалюзи.

Дзё заметил, что на улице много зелени.

То ли этаж низкий, то ли внизу растут высокие широколиственные деревья, выше окна, но не настолько, чтобы препятствовать солнечному свету. Относительно недалеко виднеются горные вершины.

Кстати, а где это место?

Где построено это сооружение?

— Простите… Может, ещё немного отдохнете?

Мисаки стояла рядом с кроватью.

— Нет. А что такое?

— В конференц-зале вас ждут посетители.

— Меня?

Дзё подумал, что это кто-то из команды — тренер, а может быть, владелец клуба?

Но тут же отбросил эту мысль.

Такого быть не может.

Даже если не учитывать его исчезновение на целых два месяца, всё равно никто из них не пришел бы проведать человека, который никогда больше не сможет появиться на гоночной трассе.

Тогда кто это?

Ему, человеку без близких родственников и тех, кого можно было бы назвать друзьями, сложно было даже представить, кто мог бы прийти к его бесполезной персоне.

Или же все-таки это кто-то из команды — им только сообщили, где он и не говорили, что с ним.

Или жаждущие сенсации репортеры…

— Что будем делать? Ничего страшного, если они ещё немного подождут…

— Нет, всё в порядке. Пойдем.

Посмотрим, что за придурки.

Где бы не находилась эта организация, площадь она занимала приличную.

Чтобы добраться до конференц-зала по длинному коридору неоднократно сворачивая, потребовалось около десяти минут.

За это время им повстречалось несколько людей и все в белых халатах.

Конференц-зал на шестом этаже.

Придурки, ожидавшие в непомерно просторном конференц-зале, в котором в пору проводить саммит глав государств, не имели отношения к команде.

По одну сторону овального стола сидят четверо. Двое из них — Мурасэ и Ёнэдзава.

Остальные двое — гости.

Один из них — хорошо сложенный мужчина средних лет в темно-синей форме.

Форма похожа на военную — возможно, офицер сил обороны. Квадратное лицо с мощным подбородком и гладко зачёсанные короткостриженные волосы с проседью делают его похожим на ветерана войны из западных фильмов.

Лицо другого было знакомо.

Он почти одного возраста с человеком в форме, но по комплекции меньше. Высококачественный костюм, похоже, сшит на заказ, но не сказать, что на его худощавой фигуре он сидит как влитой.

— Я привела господина Курокаву.

Не успела Мисаки это произнести, как вся четвёрка встала. Лишь человек в форме отвесил ему приветственный поклон.

Тот, что поменьше, явно был в смятении. Вероятно, даже через простыню он понял, что Дзё лишился конечностей.

Наверное, шокирующее зрелище. В век прогрессивного лечения киборгизацией нет ни одного человека без всех четырех конечностей.

А он, возможно, просто малодушный человечек, шокированный видом Дзё.

Мисаки подкатила инвалидное кресло к столу напротив этой четвёрки. Преодолев почти десять метров Дзё встретился с ними лицом к лицу. Мисаки стоит позади него.

— Господин Курокава, верно?

Первым заговорил мелкий. Его голос едва заметно дрожит.

— Я — премьер-министр Кояма Цубаса.

Дальше продолжил человек в форме:

— Глава министерства обороны Ивамура Сёя.

Дзё лишь поприветствовал их. Сейчас у него уже не было титулов.

— Господин Курокава, перейдем сразу к делу.

Министр Ивамура сложил руки на столе перед собой в замок и наклонился вперед. Похоже, в данном собрании инициатива в его руках.

— Вы были гонщиком Битвы колёс, верно?

— Да. По крайней мере пару месяцев назад точно.

Ивамура показал своим видом, что ему жаль, и продолжил.

— Вы занимались боевыми искусствами?

— Так, для проформы.

— Как долго?

— Года три или около того.

— Какими именно?

— Да всем понемногу. То тут, то там брал интересные фишки и разработал собственный стиль.

— Правда?

— Да.

Услышав это они склонились друг к другу — кажется, о чем-то шепчутся. Мисаки также склонилась над ухом Дзё, не то, чтобы она стремилась с ними соперничать.

Она прошептала: «Мне это не нравится», — и тут же вернулась в прежнее положение. Остался лишь сладкий аромат.

— Господин Курокава.

Они вновь повернулись к нему, но не просто повернулись, а выпрямились каждый на своем стуле. Их лица напряжены, выражают некое уважение по отношению к Дзё.

Особенно Ивамура, на его квадратном лице виднелись движения мышц.

— Вы удивительный человек.

— А?

— Вы, вероятно, не помните, что вы сделали.

— Вы о чем?

Ивамура подаёт глазами знак Мурасэ. Мурасэ провел какие-то манипуляции не сходя с места, и сверху плавно спустился экран.

— Посмотрите сами, — сказал министр Ивамура, и в тот же миг экран включился.

На экране появилась знакомая дверь.

В том отеле.

В том номере.

Съемка велась из коридора, впереди были люди.

Один, два, три…

Всего четыре человека, по два по обеим сторонам толстых деревянных дверей, пригнулись.

Люди в форме, вооружённые крупнокалиберным оружием — это был отряд сил самообороны.

На экране прямо перед глазами промелькнула рука человека в такой же форме. Похоже, съемка велась с камеры, установленной в шлеме командира отряда.

Все четверо одновременно сняли каждый своё оружие с предохранителя.

Ивамура вставил комментарий:

— Это съёмка с места происшествия, вел её член отряда, приехавшего на вызов.

— То есть по тревоге отеля прибыл отряд сил самообороны в полной амуниции?

— Вместе с сигналом тревоги мы проверили камеры наблюдения и увидели зоон. Да, и это не полная амуниция.

— Хм.

На экране вспышка. Это взорвали дверь.

Без промедления отряд врывается в комнату. Камера последовала за ними, изображение нестабильное.

Тут перед ними открылась невероятная картина.

— Что это?.. — невольно простонал Дзё, глядя на экран.

В центре роскошно обставленной гостиной рычит извивающийся зверь.

Тот, которого ему вчера показали.

Размахивая не пойми сколькими конечностями с острыми когтями он атакует добычу.

Добыча — один человек.

Голый.

Но будучи казалось бы в максимально незащищенном виде этот человек даёт ему отпор как равный по силе: удерживает когти зверя, пинается, уворачивается от клыков, обрушивает на него град ударов.

— Это… я?

Именно.

Курокава Дзё.

Дзё смотрел на себя, неистово сражающегося, с открытым ртом как дурак.

Он смотрит на себя. Та ночь вечеринки вновь вернулась. Но на этот раз никакие воспоминания не всплывали в памяти.

Он никак не мог осознать, что это был он.

Абсолютно голый сражается со зверем.

Без ранений не обошлось. Руки и ноги покрывают многочисленные глубокие порезы. Течёт кровь, каждое резкое движение сопровождают алые брызги.

Однако на экране Дзё без тени страха отражает атаки зоон и яростно переходит в контратаку.

Люди в форме с оружием наготове не двигаются с места.

Точнее не могут сдвинуться.

По словам Ивамуры отряд должен был увидеть несчастного окровавленного парня, просящего о помощи, или разорванный труп.

Никому и в голову не пришло, что жертва будет сражаться с монстром.

Не стоит удивляться, что даже у самого Дзё отвисла челюсть от увиденного.

Первым пришел в себя командир отряда.

Внизу экрана показалось оружие — командир прицелился.

Затем рядом с микрофоном раздался крик:

— Огонь!

Приказ был исполнен меньше, чем за секунду, одно слово — профессионалы. Из динамиков по обеим сторонам экрана раздался внезапный грохот и прокатился по всему непомерно огромному конференц-залу.

Выстрелы.

Звук казался плотным, гулким.

Изображение мгновенно заволакивает дымом.

Сквозь него видно извивающегося зверя.

Множество пустых гильз от выпущенных патронов переливаются золотом в воздухе.

За белой вуалью тень зоон вдруг стала больше.

В следующее мгновение изображение исчезло.

На несколько секунд на экране появились помехи, вскоре они тоже исчезли.

— Эй, — подал голос Дзё, — где продолжение?!

— Это всё.

Ему ответил Мурасэ. Настенный экран плавно поднялся к потолку.

— В этот момент командир погиб. Когда прибыла вторая группа, первая была уже уничтожена, а зоон сбежал. Выжили только вы, господин Курокава.

Сбежал?

— Так вы же его поймали.

— Группа захвата, ожидавшая на улице, схватила его с помощью быстрой заморозки.

— У него не было пулевых ранений.

— Огнестрельные ранения у живых организмов, зараженных вирусом Азаэль, обычно затягиваются в течение нескольких минут.

— О-о.

— Господин Курокава, — вмешался в разговор Ивамура. — вы это осознаете?

— Что?

— Факт, что вы один выжили. Пятеро вооруженных профессионалов пали, а вы вопреки абсолютной беззащитности остались в живых.

— Видать, повезло.

Он воздержался от того, чтобы добавить «более или менее». Ведь он ни в чем не виноват.

Догадывался об этом Ивамура или нет, но он, будучи взволнованным, принялся оспаривать его слова.

Чрезмерно горячо.

— Невозможно! Вы же и сами должны понимать, что это не та ситуация, в которой можно выжить благодаря удаче или воле случая!

Он в общем-то прав.

С каждым разом он всё острее ощущает, тот факт, что он сейчас жив — это настоящее чудо.

Если, конечно, не учитывать, что от него кроме головы ничего не осталось.

— Вы — гений боевых искусств.

В словах Ивамуры даже сейчас слышался благоговейный трепет.

— Мы просмотрели запись гонки. Поразительно, как всего за три года вы самостоятельно достигли такого уровня.

— К чему вы клоните?

Было совершенно не понятно.

Вчера он тоже видел много невероятного одно за другим, но там прослеживалась последовательность. Все было разложено по полочкам, и ему разъяснили что с ним случилось и почему.

Но а сейчас-то что происходит?

Похвалили его боевое чутье — и что дальше?

— Хорошо, — заговорил премьер-министр Кояма, все это время молча наблюдавший за ситуацией. — Поговорим на чистоту.

Он сцепляет руки за спиной и встает. И всё равно становится выше сидящего рядом Ивамуры лишь на две головы.

— Господин Курокава, нам бы хотелось, чтобы вы стали зоахантером.

Снова новое слово.

5

Он смотрел в потолок.

Тот самый потолок — первое, что он увидел, когда наконец-то сознание вернулось к нему.

Идет уже девяносто второй день. Заходящего солнца не видно, но комната окрасилась в красный цвет.

Дзё провел так всё время с тех пор, как его привезли обратно.

Ему дали двадцать четыре часа на размышления.

Эти двое придут завтра днем. К этому времени нужно что-то решить.

Нам бы хотелось, чтобы вы стали зоахантером.

Вчера Ёнэдзава объяснил, что это значит.

«Зоа» — это множественное число слова зоон, «хантер» от слова охота — значит, человек, который охотится.

Он понимал, что тут к чему.

Положение серьезное.

Существование зоон неприемлемо. А значит и их ликвидацию необходимо проводить в строгой секретности.

«Вы, наверное, заметили, — сказал Мурасэ, — что наши сотрудники не знают о существовании зоон. Их осведомленность ограничена событиями двухлетней давности, когда произошла утечка вируса Азаэль. Кроме узкого круга посвящённых обо всём знаете только вы, господин Курокава».

Ну дела.

Другими словами, этим «посвященным» они хотят поручить устранение последствий.

Зоахантер… Стань тем, кто выслеживает и настигает зоа.

Им нужны боевые навыки Дзё.

Боевое чутье того, кто выжил, сражаясь голыми руками с зоон, в то время, как вооруженные профессионалы были уничтожены.

Короче говоря, не доброта сердечная заставила их спасти его. Они хотят, чтобы он вместо них урегулировал ситуацию.

— Простите…

Мисаки стояла в дверях и смотрела на него.

Он совсем про нее забыл. Она там стояла с тех пор, как они вернулись?

Не один час.

Неподвижно.

— Я думаю… Вы можете отказаться.

Когда она подходила к кровати, был еле слышен хруст в её тонких коленях. Она действительно стояла в одной позе всё это время.

— Ты про их просьбу?

— Да. Господин Курокава, вы — жертва. Вы не несёте ни за что ответственность. Смерть людей, которые пришли вам на помощь, тоже не ваша вина. Это вина тех, кто создал вирус Азаэль, и тех, кто не смог держать всё под контролем. Что до вашего долга… Вы вовсе не обязаны сражаться с зоон.

Дзё понимал последние ее слова, которые она повторила.

Да.

Он думал о проблемах, которые были до схватки с зоон.

Проблемах более важных, чем подвергать себя опасности.

Если подумать, то не существует способов противостоять твари, эволюционировавшей под действием вируса.

По этой причине вчера, когда Дзё задал ей вопрос, она ответила уклончиво.

Но Дзё не придал этому значение.

Она всегда пытается быть искренней.

— Ну да.

— Поэтому, думаю, вы можете отказаться. Даже если вы откажетесь, они непременно вас вылечат. Уйдет много лет, но вы станете прежним. Поэтому, я считаю, что вы должны отказаться.

Сжимать кулаки — её привычка?

Когда она волнуется.

Или когда её что-то гнетет...

— Должен отказаться?

— Да. Мне кажется, это очень эгоистично с их стороны.

— И правда.

Углекислый газ, выработанный искусственными лёгкими, вырвался вместе с выдохом изо рта Дзё.

Только он это чувствует. Какие-то люди допустили идиотскую ошибку, из-за которой произошла утечка вируса, который создали какие-то другие люди, и теперь жизнь Дзё разрушена.

Нет, не только Дзё.

Никто не знает, сколько еще людей стали жертвами. Вероятно, определенный процент пропавших, чьи дела скопились в полиции, стали кормом для монстра.

Они и понятия не имеют, сколько ещё монстров-людоедов существует.

Спешка.

И в этой спешке они пытаются надавить на него.

И тем не менее…

— Если я откажусь...

— Да.

— Они же будут срочно искать другое решение.

— Да. Поэтому…

— За это время несколько людей, вероятно, будет съедено.

Дзё смотрел в потолок, поэтому не видел лица Мисаки, но уловил волнение.

— Спасибо. Мне стало легче.

— Не за что… — обессиленно произнесла Мисаки.

Послышались легкие удаляющиеся шаги, скрип табуретки.

Дзё закрыл глаза.

Он принял решение.

Нельзя сказать, что из чувства справедливости.

По крайней мере пока.