/FOMALHAUT

Неудержимость сама по себе была показателем скорости.

***

Не сравнить с животным, куда им.

У кого изначально другие способности — с тем охотником нельзя равняться.

А главное, потеряно наше единственное преимущество.

Чрезмерная бессмысленность. Неистощимое многообразие. Нестабильное слабоволие. Мы бежим по пятам, разбрызгивая всевозможные беспорядочные мысли.

Врожденные способности оскорбляют волю?

Значит, пусть послерожденная безумная воля помогает их подавлять.

Сжимать время нет смысла.

В самой этой мысли нет шансов на успех.

Обгоном ничего не добьешься.

Просто тебя станут толкать сзади, и ты скатишься.

Целью были догонялки до обрыва.

Вечный побег в омут смерти.

Не переставая ускоряться ни на миг.

Всеми своими отточенными способностями встретить безгранично растущего зверя, встретить удар ответным ударом.

***

…Ты кипятишь изотермальную кровь.

О, ты, что потешаешься над бессмертием; палящая скорость — Фомальгаут.

1/Незадолго до того (2004-й год, ноябрь)

Хиномори Сюсэй, что пишется, как «берегущее солнце осени светило», — перестроенный человек.

У него пока нет имени.

Длинные волосы, словно сажа. Выделяющийся черный плащ. Зеркальные очки, скрывающие глаза. В его руке острый предмет, выражение лица зверское, ухмылка — «подойдешь — зарежу». При такой отличительной внешности он до сих пор без псевдонима; все считали его одержимым, но кличку пока не дали.

— Что за?.. Ты почему еще жив?!

— М-м…

На вопль полностью покрытого кровью юноши лет пятнадцати-двадцати Сюсэй бездумно хмыкнул.

Довольно-таки задолго до этого, в оживленном деловом и магазинном районе, время за девять вечера. Хиномори Сюсэй стукнулся плечом о прохожего, сам не заметил, как согласился на драку, и вскоре увел его в проулочек, куда никто по доброй воле не ходит. И в раздумьях, чем бы поужинать и прочем таком только что сделал из паренька решето.

— Ты же умер два года наза-ад!

— Хм, мгм.

Хиномори Сюсэй впервые видел этого жалкого паренька, который так и сыплет словами да без обиняков.

Парень собирается сбежать, но как только он срывается с места, в его бедро непринужденно врезается труба в руке безжалостного бандита.

В боевом искусстве говорят: «сэн но сэн», самое-самое. С такими речами он в лучшие времена мог бы запросто стать заминструктора в какой-нибудь городской кэндо-школе.

— Не, если на то пошло, то три года назад — ты тогда с крыши небоскреба… Не, не-не-не! Вообще-то, четыре…

Хотелось ответить: «Ты определись уже». Может, он устал от чрезмерно стереотипных фраз юноши? Хиномори Сюсэй недовольно цыкнул, вытащил из бедра бедняги трубу, и завистливо обронил:

— Клево. Держишь типаж, парень, — а потом воткнул ее юноше в левое плечо.

Изо рта того выплеснулся вопль. А это центр людного района. «Что, что такое?» — набежали на шум в темную улочку зеваки и стали подглядывать, но мужчина бросил им через плечо: «Все в порядке». Юноша был в тени Хиномори Сюсэя, и народ, ничего не увидев, благоразумно оценил подозрительную личность в черном плаще и разошелся.

— Хм-м, последнее время как-то просто. В девяностых было не то: если поорать в городе, так набежала бы толпа студентов-качков. Индифферентность делает людей слабее, но и в чем-то сильнее, согласен?

— Т… т-ты…

— А, да, насчет того, почему я живой. Я ждал, ждал такого вопроса! Все-таки не бывает героя без фирменной фразы! Тем более отрицательного! Ну что, поехали? На сей раз я все обдумал и уверен в себе. …Да. Ибо я — неуязвим. Пока во мне эта страждущая кровь, я буду возрождаться вновь и вновь…

Юноша молчит.

— А, э-э, не понравилось?.. Ну, ладно, я сам понимаю, что слабовато… М-м, это, как бы, похоже на трансформацию от одной бездумно сказанной фразы. То есть без такого вообще никто за бесплатно в зверские убийцы не подастся. Эх, вот бы кто дал приличное имя…

Глаз юноши вспыхивает красным.

«Черный плащ отвлекся, не пропустить!» — и без преувеличения, без иносказания, целиком окрасив глазное яблоко кровью, юноша командует человеку перед ним:

— Смотри, смотри мне в глаза-а!

— М-м?

Прядется волокно толщиной в десятую долю миллиметра.

Генерируемые и испускаемые глазом юноши нервы пронизывают глаза Хиномори Сюсэя.

Солнечные очки бесполезны. Незримое волокно вьется по стеклам, как лоза, изгибается, устремляется прямиком к глазному яблоку.

— Связал!.. Давай, глуши!..

Вид замутняется одновременно для обоих. Вломившись в зрение, нерв злодейски фальсифицирует изображение, отпечатывает картинку в памяти, этот ущерб восприятию вымарывает даже ее поля.

За это юноша-одержимый прозван Бельмом. С помощью своей силы он легко проворачивал мелкие ограбления. В основном денежный грабеж в круглосуточных магазинах. И каждый раз он вторгался в нервную систему человека, приблизившегося к нему на пятнадцать сантиметров и встретившегося взглядом, и выжигал в его глазах неуничтожимую, непоправимую «картину» на тридцать процентов поля зрения.

Награбленного набралось пока не больше двух миллионов иен, но это хулиганство стоило испорченного зрения уже восьмерым.

Жертвы Бельма не могли выносить ужасных картин и сами лишали себя глаз, но Бельмо жег до самого мозга, и даже слепота не мешала видеть эти образы.

В результате люди повреждались рассудком, становились выжженными изнутри, даже лишали себя жизни.

Не особенно свежо, но иначе как сатанинским деянием это не назвать. Один раз нанесенный и продолжающий существовать в голове до остановки мозга видеонаркотик.

Однако...

— Ого, это что за порнуха?! Эй, ты для подростка слишком развращен! Мал ты еще снафф-сцены показывать! Эй, ну да, ты же ребенок! Ну правда, нельзя так. Но что добру пропадать, закину на задворки памяти! Пусть останется на уме — главное, в сознание не пускать. Это же как кабельное!

— Что… Что-о-о-о-о?!

Юноша распахивает глаза.

Что он сейчас сказал? Не обращает внимания? Обычное вперивающееся в сознание «не имеющее никакого отношения» изображение ему по фигу? Это ненормально. Если бы этот мужик отклонил «бельмо» какой-нибудь способностью одержимого, то еще понятно. Но чтобы получил, но выдержал — так не может быть.

— Эй, ты псих?! Ты же огреб, лежи и корчись! А то меня от тебя стошнит!

— Э-э? Ну почему сразу псих, я просто терплю. Как же там, коготок увяз — кобыле легче? Или нет... Хорошая мина при терпении и труде, да?

— Я не про это, придурок! Для нейтрализации яда нужен иммунитет! Чтобы с самого начала можно было терпеть! А у тебя вообще иммунитета нет, и ты принял смертельный яд — и он действует! Так почему ты еще жив?! Ты должен умереть, какое еще сраное терпение?!

— О-о. Складно врешь. Разница как между бродячим трупом и ожившим трупом, хм. М?.. Что, нет? Да ну, надоело. Короче, это ты уже зря, малец. Такое не то что до восемнадцати, а до восемнадцати тысяч надо запрещать! Вот послушай доброго совета, завязывай! Если в юности до такого доходить, то через десяток лет либо помрешь, либо станешь беспросветным мелким бандитом. А-а, хотя ты, вообще-то…

Он ощерил губу, выставив хищный ряд острых зубов.

Юноша чувствовал, как от пробившей его плечо трубы растекается какое-то невыразимое холодное зло.

— Ты, вообще-то, и минуты не проживешь, м-м?

Громкий крик парня эхом рассеялся по переулку.

Оглушительный звук агонии. До этого вопль означал страх перед болью. По сравнению с ним, последний крик принадлежал существу, стоящему на краю гибели. Тут уж самые индифферентные прохожие не могли отвернуться. Зеваки обернулись сердобольными горожанами и рванули в улочку.

Там лежало тело человека.

Только покрытое рваными ранами, но не пролившее и капли крови, словно копченый труп.

***

— Да мне-то что. Ты ведь болван.

Переместимся на двадцать метров над уровнем трагедии, на крышу офисного здания.

К подпрыгнувшему и теперь стоявшему, что твой горный козел, на стене Хиномори Сюсэю обращалась женщина лет двадцати.

В охотничьей кепке, такие носят киношные детективы, и очках в крупной оправе. В великоватом ей бежевом дождевике с высоким воротником.

— М-м. Пусть я и сознаю, что болван, но слышать от других это весьма неприятно. В особенности такое искреннее признание, с легким презрением и большой жалостью!.. А, но все же, что именно тебе неважно, Маки-тян? Этот парень или мой стиль?

— И то, и другое. И невезучий ребенок, попавшийся под твои очки, и твоя манера убивать, когда ты плюешь на всех вокруг — я уже привыкла. Если каждый раз буду хвататься за голову, то с места не сдвинусь… Ты закончил? Тогда я пойду. Найду еще что по теме — позвоню.

— Я на тебя рассчитываю! А-а, только где ты сейчас живешь? Маки-тян, сколько у тебя нор?

— Сейчас — три. В квартале Нодзу, в дешевой ночлежке в промзоне Сикуры и, для прослушки телефона, в помещении рядом с полицией. И я теперь могу накапливать до трех лиц для маскировки.

— Ого. М-м, а она в окрестностях Сикуры не бродит? Та самая девочка, ее не поищешь?

— Ее я скоро выманю. Она клюет только на тридцатилетних и старше мужиков, и я уже поняла, какие ситуации она любит. Не знаю уж зачем, но ее захватывает охота. Могла бы я становиться мужчиной, все было бы проще, но…

— Ох ты. Ты можешь натягивать только женскую шкуру?

— На данный момент да… Послушай, Сюсэй. Девочка, которую ты ищешь, на вид была очень сильной. Когда найдешь, ноги можешь не унести.

— Хм-м… Это еще больше показывает, что все сходится, — мужчина с самоиронией кривит угол рта.

Обычная общительность прячется в тень, и истинная черствость высовывает язык.

— Неожиданно. Ты веришь моим выводам. А опускал-то — и убивать меня выгоды нет, и запах не манит, и обаяние самки отсутствует.

— Этому радоваться надо, Маки-тян. Именно потому, что ты несущественна, тебе удалось убедить не убивать тебя. К тому же, между тем, что в тебе нет женского шарма, и твоей немного механичной аналитичностью никакой связи ведь нет? У тебя наметанный глаз. Как только ты меня повстречала, сразу подумала — «этого и я убью» да?

— Ну…

— Да ладно, ладно, в любом случае мы сходились не на жизнь, а на смерть, я не парюсь! А все-таки нечасто одержимые могут так реагировать. В массе своей они либо сбегают, либо не видят этого. Твой анализ всегда верен, Маки-тян. Поэтому тот, кого я ищу, точно способнее меня.

— Но ты его найдешь и убьешь? Ты тоже охоту затеял? Смотри, станешь жертвой.

— Жертвой, говоришь? Ну да, тут у нас хобби-охота, а там — дело-охота. Разница — как небо и земля! Кстати говоря, Маки-тян…

— Что? Если снова какой-нибудь бред, лучше не начинай. У меня нет столько лишних сил, как у тебя.

— Да не дуйся ты так. У тебя сегодня что-о, типаж не наигравшейся девочки? Хорошо тебе, там, всякие цвет второго игрока, цвет третьего. А у меня такого нет. Ну не странно ли? Я так бодр и энергичен, но у меня нет даже звучного прозвища!

— Да есть у тебя прозвище. Два года уже зовут Вампиром, да и сейчас слухи ходят.

— Гм-м, а это… Вообще-то это неправда… Не люблю такие простые. Хочу, чтобы хоть думали перед тем, как ярлык клеить. Лень — начало маразма, блин.

— Ты сам постоянно в маразме. Впрочем, и вправду банальный ты, Сюсэй. При таком лихом виде Вампиром называть скучно.

«Вот-вот», — опускает плечи Черный плащ.

Хиномори Сюсэй может похвастаться тем, что дольше всех одержимых продержался на воле, а еще самым длинным списком наделанных дел.

Этот мужчина, да не будет увиливаний и оправданий, — ужасный преступник, но, на удивление, городские байки не сошлись еще ни на одном «имени».

— Может, харизмы не хватает?

— Зато уж дурости до краев. Ладно, мне пора. А не то другие жильцы станут подозревать.

Очкастая женщина утыкается носом в ворот плаща и поворачивается к выходу с крыши. В отличие от Хиномори Сюсэя, она не такое чудовище, чтобы без оборудования спускаться по стене здания.

— А, мне тоже кое-что не дает покоя. Хиномори Сюсей. Мальчик, который орал, что ты по идее умер, — уже шестой такой.

— Ага. А что?

— Ничего. Даже детям не старше пятнадцати доводилось узнать, кто ты, причем где они с тобой знакомились — несущественно. И то, сколько лет назад ты умер и почему жив, тоже неважно. Похоже, ты не умираешь, когда тебя убивают.

— Именно. То есть никаких вопросов нет?

— Я что хочу сказать. Мужчины, женщины, дети, взрослые. Все они ничем не связаны, так почему они говорят одно и то же?

И только шум ветра.

Стоявший на краю крыши Черный плащ и остановившаяся перед дверью женщина в очках. За десяток метров они всматриваются в лица друг друга.

— Ну что ж... Как минимум, эта информация устарела. Дяденька знаменит, хоть и не именит. Ты была в Ольге и не в курсе, но здесь, на этом свете я — «сильнейший одержимый». Ребята тоже такое наверняка слышали.

— Хе. Да и ты не знаешь, что происходит внутри клиники. Сильнейший одержимый? Да, забавная шутка.

Дверная ручка поворачивается.

Женщина в очках уходит с крыши.

В спину ей доносится:

— Ладно, отлично поработали сегодня. Но осторожнее там, Маки-тян. Страшна не только сила государства! Не слишком доверяйся своей хитрой мимике, налегай на расследование. Не хочу считать тебя врагом. А то запарюсь искать и убивать!

Веселый, бодрый голос Вампира.

***

Хиномори Сюсэй.

Около двух лет назад, в феврале 2003-го, в городе Карэно, что в самой южной точке префектуры C, этот носитель синдрома А устроил инцидент и был схвачен. Он — тот молодой человек, которого молва считает первым одержимым Сикуры, и он же — перешагнувший двадцатую отметку по человекоубийствам, крупномасштабный преступник.

В 95-м Хиномори Сюсэй получил диагноз носителя синдрома A, после чего был помещен в общественную больницу Кинуи. После трех лет процедур его решили перевести в подготовленную к приемке клинику им. Ольги; в то же время его следы теряются.

С тех пор он числился пропавшим, всплыв в начале 99-го как подозреваемый в деле о попытке массового самоубийства на станции Карэно, при участии полиции был схвачен инспектором округа Карэно в начале .

Конвоируемый к клинике им. Ольги, насильственным путем лишил сознания инспектора по имени Того Кисара и нанес несовместимые с жизнью ранения водителю и помощнику водителя конвойного автомобиля, после чего бежал. Далее его следы вновь теряются, и его личность нельзя установить.

Однако вероятность пребывания Хиномори Сюсэя в добром здравии крайне низка, как свидетельствует водитель другого конвойного автомобиля. Он наблюдал происшествие сзади, на расстоянии десяти метров, но видел все довольно четко.

После внезапной остановки автомобиля он слышал два звука, похожие на выстрелы. Затем дверь конвойного автомобиля открылась, и подозреваемый Хиномори Сюсэй неуверенной походкой вышел наружу, однако сразу же из машины послышался очередной выстрел, подозреваемый зашатался и упал.

Поскольку колонна остановилась на мосту, подозреваемый упал в реку и не вышел на берег. Позже в окрестностях реки велись поиски, но улик, которые можно было бы приписать подозреваемому, не обнаружилось. Инспектор Того, ехавшая с подозреваемым, настаивала, что Хиномори Сюсэй жив, и довела расследование до родины преступника, города Сикура в северной части префектуры C, но зацепок не нашла.

Полгода спустя штаб расследования был распущен. Хиномори Сюсэй, находившийся в масштабном розыске, был списан как возможно скончавшийся, и хоть расследование продолжается, на данный момент задействовано недостаточно людей, и фактически оно зашло в тупик.

Этот мастер появляться из ниоткуда и пропадать в никуда, то ли живой, то ли мертвый убийца был замечен в префектуре C в августе 2004-го.

Его здравие подтвердилось в связи с автотранспортным происшествием на кольцевой линии, однако полицейское управление Карэно ограничилось простой материальной поддержкой расследования и не оказывает значительного содействия.

А тем временем с целью арестовать Хиномори Сюсэя штаб расследования организует управление Сикуры, впрочем, поджимаемое повторяющимися с октября массовыми самоубийствами, ввиду чего оно выделило двенадцать подведомственных сотрудников и двух сотрудников из центрального офиса.

Пассивное расследование привело к протестам со стороны управление Карэно, но управление Сикуры в данный момент отмалчивается.

***

Исидзуэ Арика не ездит на экскурсии, на это у него есть причины. Нехватка средств, а также то, что его наниматель, Карё Кайэ, натуральный хикикомори, не позволяют ему покидать Сикуру.

А посему, если нацелить на него камеру, получится только крайне малобюджетная домашняя драма. Хиномори Сюсэй в том числе и за это окрестил его «соленым братом», и для мужчины, исходившего всю префектуру, малоподвижность Исидзуэ Арики не поддавалась логическому объяснению.

C — префектура немаленькая.

Ее общая площадь — 5000 км². Располагается она на востоке Канто, на равнине, и в ней около 60 городов, а население насчитывает до 6 миллионов человек. Сикура находится на самом севере и чуть-чуть восточнее центра, заведует единственным международным аэропортом в C, и добираться на работу до центра столицы экспрессом оттуда — два часа, что указывает на благоприятное расположение. Это совершенная глубинка — по мере приближения к аэропорту пейзаж превращается в сплошные сады и поля, — но время не обходит город стороной. Со столицей прогресс можно сравнить так: пониже Токийского 23-го района, но повыше его мелких городков; серединка на половинку, конечно, но все же.

Короче говоря, на востоке раскинулась природа, горы и рисовые поля с аэропортом посредине, а если двигаться к столице, на запад, — увидишь подобающий городу прогресс. Между прочим, рядом с аэропортом живет знаменитый будда и шаман, туда в праздники стекается на поклон аж до двух миллионов человек. Это редкая земля, где спокойно промарширует такая орда паломников, словно разверзлись адовы врата. С другой стороны, здесь же есть людный квартал горячих источников, открытый в любое время, кроме зимних праздников, и порой даже инспектор Тома Мато и Исидзуэ Арика проводят там ночку, решая очередное жуткое дело. А иногда и Исидзуэ Арика узнает истинное лицо или намерения окутанной тайной Томы Мато, но это уже совсем другая история.

Так вот. Еще западнее Сикуры и даже столицы — западный край префектуры C.

Одиннадцать часов вечера. Верхушка железного моста, выстроенного через реку, разделяющую C и Токио.

На выгнутой, как лук, растянутой металлическими тросами арке стоит Хиномори Сюсэй с катаной в руке. На тросе за десяток метров от него горбится зверь ростом с человека. Конечности вцепились в трос, алеют глаза, смотрящие на охотника с недоверием, струятся длинные черные волосы. «Зверь ростом с человека» — просто гипербола. Точнее сказать — тварь из человека, принявшего форму зверя. Четырнадцать метров в высоту.

Стоят оба на жалких сорока сантиметрах металлоконструкций.

Ветер сильный, можно упасть на рельсы внизу, а может, и еще ниже, в широченную реку.

С развевающимся черным плащом и длинными волосами, Хиномори Сюсэй был весь в порезах. Плащ исполосован, словно с ним развлекалась огромная кошка. Смертельных ран нет, но еще чуть, еще три сантиметра вглубь — порвались бы артерии и наступила бы смерть от кровопотери.

Напротив, схватившаяся за опору тварь невредима. Вот и сейчас она изучает охотника, ждет, чтобы он раскрылся, блестит когтями, готовится к прыжку.

— Эх, не везет. Все как Маки-тян говорила. Печаль, печаль.

То ли блеф, а то ли превозмогание обстоятельств.

Изгибая рот в улыбке, Хиномори Сюсэй выставляет катану.

Как бы в ответ четвероногая тварь подскакивает в темноту.

Ступая по натянутому металлическому каркасу, разбрасывая диффузные блики, набрасывается на Черного плаща.

Чтобы уж на этот раз…

Воет: чтобы на этот раз наверняка порвать в клочки эту неловкую дичь.

— Фью!..

И летящие с нескольких направлений атаки зверя стоящий на еле видимой грани Сюсэй выдерживает.

Где увернуться — увернулся. Где не защититься — подставил руку, ногу, сберег важные органы. Встречную атаку катаной вымахал вовремя, остановив противника.

Налетающий зверь трехмерный, а Хиномори Сюсэй противостоял ему, будучи лишь точкой.

Стороннему наблюдателю это показалось бы глухой защитой. Односторонней игрой, когда прорыв защиты, пух и перья — вопрос времени.

Но почему эта ситуация тянется уже почти пять минут?

— Ха, а-а-а-а!

Наконец зверь подал голос.

Не вой, человеческий голос. С воплем милой девочки она прыгает из-под ног Сюсэя, целясь в голову.

— Приветик.

Избегая когтей зверя на волосок. Непринужденно — нет. Именно на волосок. На уровне звездного часа в жизни, на исключительном везении избегающий смерти, близкий к чуду маневр.

Дело в том, что у маневрирующего на холодящий кишки ужасом волосок от смерти Хиномори Сюсэя стальные нервы.

— Хм-м, шестеренки натикали, да? Тут меня должно порвать в клочья? Не вышло. Жизнь давит, что ли, что так подтормаживаешь? За таким телом еще бы дух успевал. Где искорка в глазах, моя фея?

— Х, х-х!

Атака зверя еще яростней.

Одной рукой не хватит силы. Перехватив катану двумя, Хиномори Сюсэй выживает и в этот раз.

Почему это игра в одни ворота? Просто Сюсэй устраивает такой цирк. Можно притворяться, но скорость, энергия и ярость у зверя выше. Поэтому хватит устраивать с противником представления. То есть он с самого начала не собирался состязаться в способностях.

В эти три секунды, казалось, застыло время.

Сотрясение от несущейся внизу электрички.

Вновь не убив кажущуюся такой доступной добычу, девочка-зверь в ярости увеличивает дистанцию на пятнадцать метров и приземляется на опору.

— Ты чего?..

Тяжело дыша, зверь отчаянно, даже искренне составляет слова. Хоть и страшно трудно столько воли облечь в буквы.

— Хм… Я?.. А что я…

Сюсэй наклонил голову вбок, думая, что бы такое ответить.

Ситуация следующая.

Начало ноября, когда уже со всех сторон запахло жареным. Добровольная помощница сообщила, что искомый человек нашелся, и в тот же день мужчина зарядил ловушку, вытащил девочку и теперь бьется с ней насмерть. Цель — именно убийство, поэтому тут объяснять уже нечего. А раз так, осталось объяснить, кто он сам такой. Вот только…

— Гм-м. Ну, я это…

Сюсэю не пришло в голову пригодной красивой фразы.

Назваться Хиномори Сюсэем он упустил момент, а «так, прохожий бессмертный вампир» — недостаточно витиевато. «Я возрождаюсь вновь и вновь» — поэтично и очень хочется ввернуть, но эта девочка видит его впервые. Ей что вновь, что сразу…

— Ну, в общем... Я неважно чего, а вот ты кто? Мне недавно сказали, что сначала называются сами, а потом с других требуют!

Так он тянул время.

— Я — Газонокосилка.

Пылко, как молитву, девочка продолжила:

— Я зверь такого вида.

Она выразила словами-как-клыками свою волю быть такой.

— Ни фига себе…

Наверно, так и появилось выражение «пелена с глаз упала».

Это был первый и последний раз, когда Хиномори Сюсэй зауважал избранного врага — одержимую.

Честно, прямо на месте бы преклонил колени.

Газонокосилка же! Ну да, ее когти — орудие поражения, разрывания в клочья и рассечения. Жуткое, как если бы пропеллерные лопасти стали ножами. Понятно, так вот почему газонокосилка. Вр-р — и фарш во все стороны, а не ботва, так что прозвище пусть и очень натянутое, но укладывается.

Да еще и самопредставление превосходно. Режуще. Полно и весомо, передает сильнейшее стремление. А теперь сравните с этим:

«Ибо я — неуязвим. Пока во мне эта страждущая кровь, я буду возрождаться вновь и вновь…»

…С этим убожеством.

— Уйя-а-а-а-а! Да что за ад тако-ой! — Сюсэй даже задергался.

Зло. Вот зло. Срочно куда-нибудь спрятаться. Был бы утес, а тело жирное найдется. Вот бы еще один дротик долетел до середины «яблочка». Свой, конечно. Залечь на дно как есть, обнесенной желтой полицейской лентой зоной, забытой и ушедшей городской байкой. Для Хиномори Сюсэя, умело игравшего в маньяка-убийцу, это оказалось настолько сильным ударом, что подобное всепоглощающее чувство стыда было само собой разумеющимся.

— Черт… Что это за ощущение, это что за ощущение, м-м… Зависть?

Внезапно срывается в бег.

Нет, в полет, как снаряд.

Последовавший скачок девочки был решительным и точным.

До сих пор неповоротливая добыча вдруг обнажила клыки. Причем, опять же, с до сих пор качественно иной скоростью. Моментально почуять опасность и отпрянуть удалось лишь благодаря двухлетнему охотничьему опыту девочки.

Но она не успевает. Точнее, она успела, но на ничтожную долю секунды добыча оказалась быстрей.

В воздухе перехлестываются две тени.

Девочка взмахивает когтями, но приближение черного плаща — чуть быстрей.

На задворках рассудка девочки возникает странная неуютность. Такой скорости она противостояла уже много раз. Но сейчас замешкалась. Что-то не так. Скорость этой добычи, казалось, отличалась принципом начала движения.

Все еще не понимая истинной причины, девочка ударяет занесенными когтями в сторону надвинувшейся лицом к лицу добычи. И снова на волоске разницы взлетает катана. И вот Вампир уже атакует с плеча.

Он так близко, что мог бы впиться зубами ей в шею.

Однако, кусачесть — звериная прерогатива. В момент, когда клыки девочки почти рвали его глотку…

— А-а-ай?!

Незавершенный пинок от выставленной ноги Черного плаща подбрасывает тело вверх.

Согнутым коленом, крученый, подобный ракете удар ногой.

Девочка отлетает далеко от металлического моста и неотвратимо падает в реку. Все в той же позе удара за этим наблюдает Черный плащ, который…

— А-а… Беда, я тоже не могу восстановиться.

…наверное, слишком далеко замахнулся вслед отпрянувшей назад девочке.

Потеряв равновесие, он упал в чернеющую реку.

***

— Как хочешь. Ты же у нас дуралей, который всерьез нацелился на целый мир.

На значительном удалении от металлического моста, на берегу реки.

К спокойно выползшему на берег Хиномори Сюсэю обращалась женщина, называемая им Маки-тян. Только впечатление от нее было совсем другим, словно подменили. Красное мелирование, ушной пирсинг, черные кожаные штаны и куртка. Манера держать себя тоже неуловимо изменилась, и ее можно было принять не за женщину, а скорее за мальчика-подростка.

— Держи полотенце. Так и думал, что так будет.

Мокрый, как курица, Черный плащ вытирает напитавшиеся водой волосы.

— Та девочка сбежала на другой берег, если что. Ты за ней?

— Нет, оставлю Цукири-тян в покое. Сначала я думал, что угадал, но выходит, она и раньше была того.

— Ясно. Зря трудился…

— Ну нет, минус один подозреваемый — это прогресс. К тому же теперь у меня кончились идеи, и можно наконец заняться основным делом.

— Я про себя. Я стараюсь, ищу, а ты портишь доброе каким-то пинком. Не надо так. Знаешь, смотрю я на нее, и зло берет… или нет, а кажется, что она в глубине души насмехалась… Ладно, не суть. Сюсэй, ее зовут не Цукири.

— Правда? Но ведь пишется два раза «луна»* и «верста»*?

— Да, и читается Томори. И фамилия у нее читается по той же логике — Таканаси, хотя и маленькая-птица-играет*, думаю. Горы такие, что маленькая птичка может играть, ведь орлов* нет*. А тут — такая гладкая верста, что луну видно, потому нет гор, вот.

— Гм-м. Это вообще не звучит. — Черный плащ покивал. — То-то я не мог ее найти. Ну ладно, пасибки за инфу. Однако обидно. Теперь мне тебя не о чем просить, Маки-тян. Что дальше будешь делать? Пока останешься в Сикуре? Ты одна из считанных одержимых, способных сбежать из префектуры, не хочешь насладиться прелестями чужих стран?

— Да нет. Где бы я ни была, меня не найдут, так что можно и здесь прятаться.

— Ого. Что, в Сикуре кто-то запал в душу?

— В… вот пристал, какая разница!.. А у тебя самого-то что? Ты ведь тоже здесь.

— Ну, тут как. Все кажется, что Сикура — то самое место. Цукири-тян я искал заодно, а так у меня другие заботы, я же сказал. И вот тут — идеальное место! И другом обзавелся — тоже причина, наверно? Хоть и соленый, но слушает слово — услышит десять, да еще и прикинется, что пять не заметил, чтоб легче общаться, клевый же. И надежный без кривляний… о, понял, спрошу у него насчет имени! Без друзей никак, верно говорят! Так что защита покоя Сикуры за мной не заржавеет, Маки-тян!

Черный плащ звучно хлопает женщину по спине, на что диковато смотрят проходящие по дамбе простые горожане.

Поправка. Эти двое, как ни смотри, — тронутые на голову братцы-рокеры, бесконечно подозрительные и раздражающие, но не настолько, чтобы добрых простых горожан довести до доносов в полицию.

— Даже страшно… Чтоб у тебя да друг, это какой же он моральный урод? Он человек? Быть с тобой рядом и не унывать… у него не все винтики на месте?

— Хе. Просто есть на свете, Маки-тян, такие дивные люди, что ты и подумать не можешь. Лан, я пойду. Если будут еще просьбы, свяжусь!

Оставив женщину, Хиномори Сюсэй пересекает сухое русло поперек.

А потом случается незаметная заварушкой между одержимыми, о которой они не знали.

И так, неуловимо связанные в неизвестном им обоим месте, двое немотивированных убийц — Яманаси Томори и Хиномори Сюсэй — встретились и расстались.

Через два месяца, тридцать первого декабря в шестнадцать часов Яманаси Томори будет подвергнута формальной охоте со стороны Томы Мато, но конец этой нити к Хиномори Сюсэю уже отношения не имеет.

***

— Однако худо пришлось. Если бы на ровной земле столкнулись, ничего бы с ней не вышло. Она бы меня лицом к лицу-то силой задавила и разрезала, как пить дать. Видимо, чистый и правильный одержимый полон талантов.

На обратной дороге.

Расставшись с Маки-тян, Хиномори Сюсэй одиноко и печально шел по дороге назад.

Глубокая ночь, автострада. Раз в пару минут пролетают автомобили, но в остальном совсем тихо, безлюдно, как и положено часу ночи.

— Итак. Где будем встречать рассвет? Для сна под открытым небом сезон уже не тот…

Придерживая одной рукой длинный тряпичный сверток с мечом, свободной рукой разминает себе плечи.

В полностью расслабленном настроении роняя фразочки, Черный плащ топает в ночи. Да оно и понятно. Как сказали бы в боевых искусствах, после значимой дуэли его наконец отпустил скопившийся стресс.

Это и для обычного человека, и для одержимого неизбежная мини-передышка. Так же, как подготовка к следующей битве, новое противостояние требует полноценного сна.

В этот неизбежный промежуток, в тот момент, когда, возвратившись туда, где смерть не дышит в затылок, каждый сбросит с плеч тяжелый груз, и явилась эта напасть.

— М-м, как всегда, вломиться в случайный жилой дом? Если спать, скажем, в зале, почему-то никто не находит. Не, иногда обмениваешься любезностями с хозяйкой, ранней пташкой, о…

Точно сзади — безжалостный удар. Тело с улыбкой вспомнившего старинные «экстремальные» будильники эффектно взмывает в воздух.

Внезапное ДТП.

То ли водитель не справился с управлением, то ли что, но на скорости больше шестидесяти километров в час в него врезалась легковушка. Сдернутый под колена передней частью машины, на том же импульсе ударившись о ветровое стекло, перекатившись по крыше салона, он падает наземь. Оборот, еще один, плюх. Со всей трагичностью выброшенного мусорного пакета.

Черный плащ, словно обломки, скрутился на обочине без движения. Очевидно, мгновенная смерть. Каким бы ты ни был суперменом, а от случайного бампера в спину не сбежишь. Да еще впридачу…

— Хиномори!

Если это было предумышленным происшествием, то на добивание.

Дверь легкового автомобиля открывается. Появляется водитель, но не подбегает к сбитой жертве, а вынимает из кобуры пистолет — автоматический S&W — и разряжает обойму по Черному плащу.

Контрольный.

Черный плащ не убегает и получает прямые попадания. Разумеется. Ведь было непонятно, жив ли он вообще.

Водитель быстро закрывает дверь, втаптывает газ и скрывается с места происшествия.

Все было сделано за какую-то минуту. Случайно заметивший происшествие работник круглосуточного магазина, приправлявший — хотя речь идет о супе быстрого приготовления, так что просто высыпавший пакетики — свой одэн, бросил готовку и поспешно позвонил в полицию.

Десять минут спустя, когда на место прибыл патруль, он нашел только стрелянные водителем гильзы и кровь, предположительно принадлежавшую потерпевшему мужчине, на существовании которого настаивал продавец.

2/R.HF (Антракт: Исидзуэ Арика)

— А-арика-кун! Давай развлека-аться-я!

Как-то ночью, когда только-только наступил декабрь, как всегда незваным гостем появился Сюсэй-сан.

— В общем, я вхожу!

Не через дверь. Через окно.

Окно моей находящейся на четвертом этаже муниципального общежития комнаты, разумеется, проделано в стене за дюжину метров от земли. Без всяких там балконов. И без иных выступов, за которые можно уцепиться. Но при этом он неведомо какими средствами без проблем влез через него. В самый-то первый раз его появление сопровождалось разломом оконной решетки против самоубийц. Это уже не просто несанкционированное проникновение. Это целый террористический акт.

— Как похолодало-то. А, окно? Пусть для вентиляции и тэ пэ побудет открытым. Или закрыть?

— Закрой снаружи. И иди, откуда пришел.

— Ну ты чего-о. Я тут гостинцев принес, а ты совсем мне не рад. Я последнее время зарабатываюсь, дай хоть чуток расслабиться…

Черный плащ говорит и одновременно ныряет на софу, та воет. Такого даже перевозбужденный школьной поездкой ученик не делает, а этому хоть бы хны.

— Сюсэй-сан, ты же не работаешь вовсе. Просто развлекаешься. Это не «зарабатываюсь» ни разу… Что там за гостинцы?

— М-м, да ты небось уже попробовал. Ну, как труба, на которую, не отрываясь, смотрел мальчишкой, сунув палец в рот… Или как десятилетней давности первый диск певицы с автографом… Или как оформленная мечами гитара, которую в память об уходящей юности цапнул на ебее и которая вообще-то не очень играет… Вот где-то такое бесполезное и грустное нечто…

Вот. Теперь он явно клюет носом.

— Похоже, что это не еда. Бесполезное или немодное нечто… а, может, карта леса?

— Верно. Я, конечно, не знаю, но, в общем, все вышло из тиража. Нашел через знакомую девочку, лоб расшибал… Ей, похоже, и самой было интересно. Я сказал, мол, хочу карту где-то 80-го года, а она мне — да вот лежит. Может, она карты собирает. На, короче, забирай, Арика-семпай. Хотя она не оригинал, копия, не попонтуешься.

Забираю копию карты.

Лист — формата А5, что само по себе любопытно. Осматриваю — да, как и думал, большая часть карты отличается от новой.

— Вот это домище у него был… И вокруг, кажется, были другие постройки. Как там оказались эти дикие поля и леса?

— Ты про лес вокруг холма Сикура? Вообще да, люди там жили породистые… А вокруг, судя по всему, были дома прислуги и родни. Но какие-то странные там связи. Либо у тебя имя с птицами, рыбами и прочими животными иероглифами, либо не брали на работу. Может, мизантропы?

Сюсэй-сан ржет.

При этом на скопированной карте таких подробностей нет.

Только масштаб самого поместья Карё совпадает с где-то виденной раньше картой. Правда, там он значился просто как частная земля, но эта карта в разы подробнее, размечены основной особняк и пристройки.

Подземелье, где теперь живет Карё Кайэ, не было частью особняка, оно больше походило на что-то вроде склада.

Больше по карте ничего не ясно. Если я хочу узнать про старое поместье Карё, придется искать людей, заставших те времена.

Видимо, это все. Мне просто интересно, на что был похож его дом. Незачем всерьез затевать расследование. По крайней мере, пока.

— Ну и? Как тут последнее время? Говорят, в Нодзу пахнет жареным?

Так спросил тот, кто сильнее всех в префектуре C «пах жареным», беззаботно переводя тему на Сикуру.

Хиномори Сюсэй. Подозрительный малый, с которым я познакомился в августе, оказался действующим на крупной территории маньяком-убийцей, но это я понял только в начале октября.

О, на полицейской будке постер с музыкантом! То ли решимость не прогибаться под закон, то ли манифест «мы дружим с законом» — в любом случае смело! Присмотрелся, а это про него объявление о розыске.

В общем-то, и до этого мы трепались в таком духе, и уже как-то неловко ему говорить, что киллеры могут быть свободны. С ноябрьским происшествием в метро я узнал, почему этот парень занимается убийствами, но просто проигнорировать и выгнать его не мог, с чем мы и приходим к текущему моменту.

— Индустриальный район Нодзу все больше замыкается. Жителей нашей кооперативной многоэтажки нередко линчуют прямо на дороге, теперь на улицу страшно выйти. Да ты знаешь, нормально жить можно только в ней. Продукты завозят на грузовике, на рабочие места ездят исключительно автобусом. А у подъезда дежурит патрульная машина. Я мельком видел, но это явно инспектор.

— Неприятно. Промзона Нодзу — наверху холма. Трасса государственного значения всего одна. И теперь ее собрались прикрыть?.. Хе. Это уже почти укрепления, — лежа на софе, горько усмехнулся Сюсэй-сан.

В промзоне Нодзу странности начались к концу сентября.

Понеслись какие-то пустые слухи, что здесь живут одни одержимые, я лишь успел заметить, как местные жители почувствовали себя неуютно, и к декабрю — то есть сейчас — все уже считали эти слухи правдой.

Слух, который еще раньше расползся по району — что в одном здании у всех обитателей одинаковые лица, — все рос и рос, а теперь повзрослел и стал страшилкой про весь район.

— А по-моему, район всегда был полон страшилок. Только почему-то на сей раз это обернулось серьезной проблемой…

— Да уж, наверное, потому, что искры от этого огонька долетели до соседей. До сих пор страшилки про Нодзу заканчивались в пределах района. Наружу слухи не выходили, и все вокруг пропускали их мимо ушей.

— А-а… ясно. Соображаешь, Арика-семпай.

Сюсэй-сан ловко сделал полуперекат. Как пантера или вроде того.

— Гм, кстати, а что Кирису-кун?

Тут, видимо, с запозданием вспомнив про Кирису, эта пантера вскочила и принялась заглядывать к соседям.

— Нет его. Сказал, что пошел к случайной женщине. Денег у него нет, он, поди, еще и чек принесет.

— О как. Вообще, такие обеды и за деньги не купишь… Гм-м. Однако к случайной — это нехорошо. Кирису-кун бабник?

— Думаю, не совсем. К развлечениям он относится всерьез. Разве что влюбчивый, это есть. По-моему, он просто неразборчиво влюбляется во всех милашек.

— Охо. Настоящий мужик.

— Думаешь? Впрочем, если смотреть с обратной стороны, ему не попадаются серьезные девушки. Его романтизм — не пронзительный лазер, а, скорее, мультилазер. Все нравятся, но никак не найдется та, единственная, как-то так.

При всем этом, если он встретит девицу, в которую влюбится всерьез, я их от души поддержу и помогу на правах старого приятеля. Такие парни сбрасывают старую шкуру, когда делают класс-чейндж в домашнего муженька. Потому что внутри он набит чувством ответственности.

— Ага. А ты, парень, что? Есть подружка?

— Не уверен. Вроде была, а вроде нет. Если не против слащавых излияний, могу рассказать. Будешь слушать?

— Хм, мне интересно, но воздержусь. А то меня от твоих историй жаба задушит, если понятно, о чем я… Не, так не бывает, чтобы обычно угрюмый тип заухмылялся и разговорился! Да и что это за аура хэппи энда?! Типа ты уже давно забил гол! Черт, не терзай меня своими браками на небесах!

Черный плащ машет руками и ногами с моей софы.

Он выглядит раздраженным и при этом радостным — видимо, ему весело.

— Ладно, ладно, и будешь уходить — вынеси мусор, который раскидал. А ты сам что, Сюсэй-сан? Дурак или нет, а когда молчишь — все-таки можешь сойти за мужика.

— Хм...

Словно раскрутилась пружина — механизм махания хиномориконечностями застыл.

Он распрямил сгорбленную спину:

— Трехмерными женщинами не интересуюсь, — изрек, и тут же: — И вообще женщинами не интересуюсь!

С этим воплем он опять повернулся к стенке.

— Так…

— Постой. Зачем ты сейчас отъехал вместе со стулом в угол комнаты?

— Чтобы не заразиться ничем противным. И вообще, на кой ты пришел?

Я пристально смотрю на него. Сюсэй-сан хмыкнул, придал лицу строгое выражение и переключился из режима валяния на софе в режим сидения на софе, скрестив ноги.

— Ну… Вообще-то я рассчитывал на твой совет.

Похоже, правда пришел за советом.

Отвлекусь: его «заявление о незаинтересованности в женщинах» несет другой смысл. Это мне впору завидовать. Он просто так много думает об одной конкретной женщине, что остальных не воспринимает как противоположный пол.

Так вот.

В этот день Хиномори Сюсэй пришел ко мне за советом по, как обычно, дурацкому поводу.

— Ах, ты прозвище хочешь?

— Ну да, да. Может, ты, Арика-семпай, сможешь придумать? Какое-нибудь клевое.

Извращенец уставился на меня исполненными надежд и ожиданий глазами.

Все потому, как пояснил Сюсэй-сан, что он и раньше очень-очень хотел фирменную фразу, а недавняя одержимая сказала пару прикольных слов, и теперь его еще больше раззадорило получить кличку с изюминкой.

Как бы тут сказать… Я оплакивал насмешку Фортуны, которой стала моя жизнь, но в этот вечер сожаление перешло в практический опыт… Сейчас ведь полночь. В каком из миров в такое время к обычному человеку вваливается фантом и требует презентаций?

А раз до этого дошло, и у меня есть время проклинать свои несчастья, самое лучше вместо этого — придумать ему имя и отправить восвояси. Можно сказать, я воспрял.

— Так у тебя уже есть Вампир и Неуязвимый. Ну и хватит. Достаточно.

— Но звучит-то жалко-о. Не хочу быть таким клишированным, хочу быть поконкретнее. Псевдоним какой-нибудь.

Псевдоним… Вымышленное имя. Хм.

— М-м. Тогда как насчет Зофу Сукуму — Кишкодер? Вроде круто.

— Гхах?! Э-это круче, чем я ожидал, сразу такие заявления!.. Но, братец, давай чуть в другую сторону это дело направим!

— В какую другую?..

Своих идей нет, зато придираться всегда пожалуйста.

Получается, сходство с людским именем ему не по нраву?

Значит, осталось символическое, чтобы выразить особый набор черт Хиномори Сюсэя.

— Особенности Сюсэя-сан, хм… Так ведь что внутри, что снаружи — фантом-черный плащ… А. Кстати, я давно тут думаю. Сюсэй-сан, почему ты не умираешь?

Самопровозглашенный бессмертный вампир.

Так говорят… то есть он сам так говорит, и да, это его особенность. Даже побитый до ужаса, он на следующий день появится живой-здоровый. Неуязвимый — пожалуй, перебор, но необычно крепкий.

— Нет, вообще-то, я умру, как обычно. Сердце или голову срубить, хрен там выживешь… А-а, вон как. Ну да, неумирающий, даже если убить — это не то же самое, что неубиваемый, даже если умерщвлен. Угу. Только тебе скажу, парень. Я просто стараюсь во что бы то ни стало не умереть, и все.

— Что?

Еще больше запутал. Звучит, будто он излагает обычный спиритизм, но в его случае это становится реальностью.

Вытолкнутый в спину в метро, оказавшийся перед набегающим поездом, разметанный в фарш по станции; на следующий день его «ха-ай» и физиономия в окне чуть не довели меня до инфаркта.

— Ну же-е. Я не неуязвимый, а неумирающий. Я могу безо всякой неуязвимости доказывать бессмертие! Что бы ни случилось, я не умру — это ведь бессмертие?

— Ну же-е, я и прошу с этого места поподробнее. Ну да, ты верно говоришь, Сюсэй-сан. Пока не умираешь — ты бессмертен. Но человек, попав под машину, слетев с крыши, становится фаршем. Глупо отрицать?

Ага, кивает убийца. Этот товарищ одержим, но на самом деле не очень серьезно. В Ольге он бы попал в корпус B или C. Из его ран течет кровь. Если она вытечет вся, он погибнет. Как с таким близким к норме телом он умудряется заявлять о бессмертии?

— Вообще-то все не так сложно. Животные вообще с трудом умирают. Так что речь тут о скорости, Арика-кун. Например…

И тут, как обычно, Хиномори Сюсэй огласил свою личную теорию бессмертия.

Этой способности выжить в любом тупике.

Этого стиля жизни похваляющегося неумиранием, самого быстрого в мире одержимого.

***

— Такие дела. Ведь кто угодно так сможет, да?

Конечно, нет. Стиль жизни Хиномори Сюсэя был буквально смертным бегом, сжигающим мозг. Он говорил так, что хотелось назвать его трудягой, но для него это слово слишком серо.

Нет, проблема не в телесной сфере, а в связанных с ней моментах. Каким путем прийти к такому способу? На каком основании можно считать эту формализацию стабильно применимой на практике?.. От попыток заставить воображение работать на эту тему мне становится неуютно, я хочу полностью забыть все с этим связанное.

— В общем, дело в изотермальной крови… М-м, изотерма и Сюсэй в сумме дадут…

Всплывает пропорциональная судьбоносная согласованность. В одном креационистском мифе бог огня был заключен в духовную темницу посредством знаменитой накаленной неподвижной звезды, как я помню.

— Слушай. Ты вот эту историю знаешь?

Мне бы бросить, но одно слово потянуло другое.

И через несколько минут крайне довольный Хиномори Сюсэй протянул мне руку — на том и порешим!

— Совершенство. О да, вот теперь супер, Арика-семпай! Все о’кей, по мелочи я сам додумаю! Нет, вот это имя, оно за меня победит! Как минимум, оно победит Цукири-тян!

— Это точно все? Старовата она, эта манера.

— А это как раз в точку. Поза — такая штука, которая и должна слегка смущать!

«Ну все, пока», — с этими словами и в отличном настроении Сюсэй-сан вышел в окно.

Закрывая створку, я заодно выглянул наружу, но фигуры в черном плаще нигде не заметил. При всем сказанном он все-таки фантом, скачущий по крышам домов.

Однако…

— Даже не знаю. Лично по мне, Вампир ему больше подходит…

Вот. Разойдется ли придуманная нами этой ночью кличка или нет, будет зависеть от его дальнейших действий, но, если честно, его действия при каком угодно раскладе — просто убийства. Я не поддерживаю, я отмахиваюсь, но с моей бессильной позиции могу только молиться, чтобы это безумие закончилось как можно скорее.

3/Настоящее время (2004 год, исход декабря)

В полицейском участке города Сикура Тому Мато принимают крайне деликатно.

Не потому, что она такая деликатная, а потому, что тронь не так — и взорвется. Такая хрупкая, такая готовая все вокруг без лишних вопросов разломать… в общем, деликатная.

В штабе ей назначили должность помощника полицейского инспектора, но была ясна как день вымученность такого назначения. Выходец из второго отдела общественного порядка… опыт работы с трудовыми конфликтами и акциями ультралевых… это все про нее, но Имай Ацуси из первого отдела расследований в отделении Сикуры даже на это резюме смотрел с подозрением.

Явная карьеристка. Томе Мато нет и тридцати. Стать при этом помощником инспектора возможно только через чистый карьеризм. Обычно бывало так — все на дежурствах в участковом местном отделе для учебы, и после примерно года углубления знаний их приписывают в то же отделение патрульным. Затем выпускник через год-другой проходит сержантские экзамены и, если победит в конкурсе из нескольких сот человек, становится сержантом полиции. Обычно к этому времени человеку уже около тридцати лет. Помощник инспектора — ранг еще выше, но карьеристы уже с момента прихода в офис — помощники инспектора.

Поэтому помощник инспектора Тома Мато — несомненно элита, но если на время допустить, что она особо отметилась на прошлом месте, то ее сущность станет еще менее понятной. Она не просто карьеристка. Без немалого человеческого щита за спиной такие полномочия не получают.

А рассказ о ней из уст начальника полицейского участка Сикуры начался и закончился этим: «Если попадешься на глаза поминспектора Тома, просто сдайся».

— Да кто же она такая?..

Еще студентом пошедший дорогой полисмена с подачи друга, не успев и сам заметить, ставший офицером первого отдела Имай в свои 29 лет видел в Томе Мато не то чтобы небожительницу, а летящую валькирию… или чудовище… или даже еще выше.

— Следователь Имай. Не принесешь мне дела о сбитых на дороге с ноября?

Несчастливую свою участь быть подчиненным этой женщины Имай Ацуси до сих пор не прочувствовал до конца.

У Томы Мато есть приведенные (приведенные!) ею четыре сослуживца, которые день и ночь копошатся в своем подозрительном штабе расследования.

Ее четверо «слуг» пахнут так же, как безопасники из второго или даже инспекторы из четвертого, — крепкие, агрессивные. Собственно, они с теми, что в четвертом, дружненько едят ланч и тому подобное.

Томе Мато их одних показалось мало, и она зачем-то присовокупила плывущего по течению Имай Ацуси в свою команду.

Его буквально продали. От шефа патрульной службы ни предупреждения, ни прощального «со щитом или на щите» не было. Он понял это, только когда Тома Мато остановила его со словами: «Слышь, парень. Доверяю тебе машину водить. А то я не привыкла к „краунам“».

— Ну да, можно сказать, следы нарезки ствола в целом похожи. Для следственного решения это просто бонус, но материала уже набралось достаточно. Имай-кун, нужны записи о применении пушки, принадлежавшей Того Кисаре, свяжись с управлением в Карэно.

— Хорошо. Но, думаю, сегодня ответ запоздает. День такой.

— Ну хоть так. Это просто ради записи о запросе. Тем удобнее, если их ответ запоздает.

Помощник инспектора Тома Мато отвечала за несколько штабов расследований.

Один — штаб расследований, связанных с синдромом А, известный как «Похоронное бюро», там она была главой. Разумеется, название дали с сарказмом. Львиную долю их «клиентов» привозили в клинику в несовместимом с жизнью виде, вот и прилипло.

В остальные, приличные, штабы она заглядывает в качестве штатного сотрудника. Где она узнает — непонятно, но при любом намеке на носителей синдрома А она тут же уносится. Подведомственных детективов это напрягает. Даже начальники отделов теряют надежду и кидают ложками в стены. Стрессы и антипатия в самом цвету.

И вот тогда, полагает Имай Ацуси, он и был выбран наводчиком мостов — нет, даже смазкой — между подозрительной бывшей инспектором общественного порядка и добропорядочными инспекторами участка Сикуры.

В общем, когда Тома Мато разбрасывается подведомственными ресурсами, его роль — быть у нее на побегушках за материалами и ордерами.

— Госпожа Тома, разрешите?.. Вы сейчас действуете как помощник инспектора — в рамках розыска Яманаси Томори? Вы ведь расследуете дело о переезде машиной, случившееся два месяца тому назад?

— Ну да. Я тоже хочу ограничиться основной работой. Но от твоего начальства набежало лишних задач. Похищение в Нодзу, слышал? Говорят, мол, наверняка это по твоей части, дайте хоть двоих. И всем головная боль!

— Ага… Что из этого следует?

— Надо быстро закрыть дело. А, когда будешь говорить с управлением в Карэно, не забудь спросить координаты старшего патрульного Того Кисары, если у них есть… То есть нет. Бывшего старшего патрульного.

Поднявшись, Тома Мато деловито покинула первый отдел. «Быстро закрыть дело» — ее присловье из тех, что не хочется слышать. Тома Мато, говорящая «закрыть дело», перестает быть полицейской. Становится военным. Состояние, которое Исидзуэ Арика называет «штурмовой Томат» и быстро сматывается.

— О-у, вот бы исчезнуть…

Наверняка завтра придется быть свидетелем такой сцены преступления, что глаза на лоб, да еще и документировать ее.

Оставленный Имай Ацуси, поглаживая сжавшийся живот, тем не менее, осознавал, что эти рабочие дни идут веселей, чем раньше.

Подняв взгляд, он увидел, что пейзаж за окном стал снежным.

Было тридцать первое декабря, девять часов утра.

Зарядивший с раннего утра снег давно перекрашивал весь город в монотонный белый.

***

— Да. Офисное здание Коала-кадзака. Там еще здания Нисигути и Хаяси стоят. Где-то в них скрывается. Смотри за ними, если будет движение — звони. Потому что другое дело срочное, но я по возможности быстро с ним разберусь, жди меня. А, и еще эта бодрячка. Цурануи-сан? Ее тоже возьми. Будет прекрасным талисманом от сегодняшнего пациента. Вот, надеюсь на тебя. Что ни говори, если ты помрешь в последний день года, мне будет неловко. Как ночь кончится, разрешаю поздравить меня с Новым годом — не теряй шанс, не выделывайся.

Тома Мато прервала звонок и снова воззрила сквозь бинокль. Туманный в падающем снегу, в окулярах высился трехэтажный центр развлечений.

Тридцать первое декабря, после полудня.

Удаленность от наблюдаемого трехэтажного здания — пятьдесят метров. Из квартиры десятиэтажки по ту сторону аж шестиполосной автострады Тома Мато с двумя подшефными наблюдала за виновным в деле одного похищения.

— Шеф. Поступила информация, что ордер на обыск дома Того Кисары дан. Мне связаться с ответственным следователем?

— Прямо сейчас? Брось. Если скажут, что не надо, останавливаться уже будет поздно, плюс сюда сейчас лучше не подтягиваться. Больше народа пациент заметит. И начнется полная осада! Каждый раз для всех будут делать специальный следовательский отдел — год сменится, пока захватим. И вообще, от Карэно сюда два часа. Пока засланный народ вернется, моя троица уже остынет.

— Значит, ничего не делать?

— Прозвучит нагло, но мы и сами управимся. Заноситься не стану, но и это наши харчи. Ну да, оно не в нашей компетенции, но все-таки похищенные правда могут оказаться одержимыми. Руки чешутся.

Тома Мато с подчиненными настигала подозреваемого в похищении людей. Нет, точнее сказать, наблюдала. Как ни крути, приказа об аресте пока не было. Сегодня ровно в полдень должны дать, но и ждать бумажки ситуация не позволяет — подозреваемый в одиночку захватил жителей промзоны Нодзу и утащил их в бездействующий парк развлечений.

— Однако… и этот какое-то бредовое место выбрал. На минус первом этаже — подземная автостоянка, на первом книжный, на втором и третьем — гейм-центр; все этажи сквозные. С верхних видно нижние. То есть, если он на третьем, то видит, что в магазине творится.

Уступчатая структура этажей. По форме напоминает горные плантации.

Этот парк развлечений прилегает к скоростной автомагистрали государственного значения, жилых кварталов вокруг не видно.

В ответвлении от шестиполосной трассы, где только автомобили снуют, выстроились крупные шоппинг-центры. Но половина из них сейчас закрыта. Работают только мелкие отдельчики, а персонал салонов масштаба этого парка ушел на выходные еще вчера.

Учитывая близкое прилегание к скоростной трассе, расстояния между зданиями — метров по тридцать-пятьдесят, а то и под двести. В разы шире зданий раскинулись автостоянки, что было особенностью застройки западной части префектуры C.

И вот в центре пустой плоской окружности радиусом в пятьдесят метров торчит здание парка развлечений, заодно служащее логовом преступника.

На стоянке на его территории припарковано несколько транспортных средств, заносимых снегом. По запросу владелец здания сообщил, что его личными являются стоящие на подвальном этаже открытый седан, фургон и еще шесть транспортных средств. Его знакомые по дружбе паркуются там же, поэтому даже в безлюдье сколько-то машин там будет.

Автомобиль скрывающегося в здании преступника стоит на наземной парковке, поэтому захватить ее легче легкого, но стоит бандиту переместиться вниз, он найдет себе сколько угодно колес. Скорее всего, наземные машины — приманка, а подземные — основная ставка.

Вот только сегодня небо за нас. Валящий с утра снегопад затруднит вождение, а выезд с подземной парковки все больше зарастает сугробами.

— Уже пора, наверно. Он один. Одна оглушающая граната, и он подавлен.

— Шеф, запрос подтвердили. Инспектор Нодзу, — действительно старший патрульный Того Кисара. Она часто фальсифицировала инспекции промышленного района Нодзу с целью проникновения, были очевидцы ее пристрастных допросов нескольких местных жителей. Захваченных граждан она сразу помещала в машину и развозила по различным местам преступлений.

— Надо же, раньше было раз в неделю, а под конец года — по человеку в день. Поняла, что может пользоваться тем магазином, и начала собирать толпу — интересно зачем? В этом ключе будет работа после задержания. Так, — продолжила она. — Как я понимаю, там четверо гражданских, вы что думаете?

— Мы тоже не заметили больше четырех.

— И я. Рабочий вариант — пятеро, включая подозреваемого? В таких наблюдениях вас некому обойти, Тома-сан.

Поглядывающая в бинокль Томы Мато помрачнела.

Как и говорят ребята, она наберет восхитительные баллы по самым разным профилям, но лучше всего ей удается… то есть даже, наверное, дано от Бога, одно — выяснение обстоятельств локации посредством бинокля. И сама Тома Мато нет-нет, а буркнет, какой у нее унылый особый навык. Прочие умения она накопила с оружием в руке, поэтому сложно назвать их природными.

— А все-таки, шеф, зачем Того Кисаре жители Нодзу? Она — инспектор Карэно. Ей нечего делать в Сикуре…

— Она бывший инспектор. В течение октября постоянно бегала в самоволки и забросила обязанности старшего патрульного. В отделе Карэно ей потом это аукнулось бы, и вчера ее предупредили считать себя уволенной по собственному желанию с октября. Похоже, она достучалась до того вампира, но перед тем, как ей схватить пациента, ее дочка была убита. И теперь она антизащитник из радикальных.

Антизащитники. Движение тех, кто считает носителей синдрома А не больными, а прирожденными преступниками и не признает их защиту в смысле юридического наказания. Активисты антизащитников пытаются устранить одержимых и упрямо призывают к насильственным мерам.

— Месть носителям синдрома А? Но все равно это не имеет отношения к гражданам Нодзу.

— Имеет. В Нодзу ведь все одержимые, так? Ну, насколько Того Кисара в это верит — вилами по воде писано, но ведь ловила, доставала оружие и тыкала им в затылки, а это уже работа плюс месть. Вот только…

— Странно, правда? Она бы и дальше могла похищать и убирать их по одному. Зачем собирать четверых одновременно, да еще в таком месте?

— Ага, прямо как заложников. Только тут террористы не заявляют о причастности. Может, это дракон не из тех, на кого нам копье подн…

Голос Томы Мато похолодел.

Убрав бинокль, она сразу начала надевать бронежилет.

— Хм? Что такое, Тома-са… ого! Ч-что это там за Черный плащ?! Куда он прет через фойе?! Понятно же, что магазин закрыт!

— Что, гражданский?! Как не вовремя… поминспектора, что дума…

— MP5 мне. Вы ждите тут. Что не так — докладывать от начала до конца.

Закрепив бронежилет, сверху Тома Мато надела одежду.

Протянула руки к кейсу, не теряя ни секунды пошла ко входу.

Она, совсем недавно говорившая об одной оглушающей гранате, обронила, что «беретт» в карманах достаточно. Но теперь все не так. От одного вида фигуры, беспечной походкой топающей в безлюдный парк развлечений, по спине бежит холод. Значит, без этой высококлассной брони было бы крайне опасно. Значит, только Береттой M-92 разницу в способностях не покрыть.

Она ничего не знает о том, кто этот безымянный человек в черном плаще. Просто ли прохожий, сообщник ли преступника. На этот момент не понять, враг или друг.

Понятно только, что этот человек — неописуемый преступник. Видимый через линзы злодейский изгиб рта говорит шестому чувству Томе Мато, что число его жертв двузначное.

— Черт, все-таки безопасная тактика отпадает!..

Помещение, занятое для наблюдения, стояло слишком далеко от целевой локации.

Выходить из многоэтажки, да еще обходить двухсотметровым тротуаром просто нет времени. По три полосы на направление, по дороге всего шесть, придется пересечь прямиком.

Сейчас мы на шестом этаже. Три минуты, чтобы выйти, минута, чтобы обойти здание, минута, чтобы добраться до парка развлечений, нет, если вспомнить про снег, еще плюс минута — времени слишком уж отчаянно в обрез.

***

Кровь за кровь.

Месть за месть.

Таков девиз Хиномори Сюсэя. И вообще естественная человеческая эмоция. Так куется цепь ненависти.

Хиномори Сюсэй вовсе не держит зла за переезд машиной и контрольные выстрелы. Просто если и дальше будут такие помехи, в работе случится задержка, а это надо бы исключить. По этой крайне роботообразной причине он и пришел в парк развлечений.

— Ну, молодец Маки-тян. Все, что про сикурских одержимых, узнает раньше всех.

Заносимый снегом гигантский могильный камень.

Шириной в пятьдесят метров, высотой в пятнадцать, из бетона, трехэтажный. В темном, не освещенном электрическим светом проходе убийца в черном плаще вытащил длинный меч.

— Итак, достопочтенные леди и джентльмены, шоу начинается. Как одержимый, считаю необходимым преподать урок зарвавшемуся собрату.

Широкий замах катаной. Хиномори Сюсэй наносит по нерабочим автоматическим дверям удар, рассекающий их пополам… но не рассекший, поэтому он коротко разбегается, разносит обеими пятками дверь, поднимается и становится посетителем парка развлечений.

Стена со входом вся стеклянная, поэтому в здании все равно светло. К сожалению, из-за снегопада солнечный свет очень тусклый, но он все же рисует умиротворяющий пейзаж в стиле industrial decay.

Первый этаж, книжный магазин. Людей особо не видно. Вверх по сделанной в центре лестнице, ко второму этажу, заполненному крупногабаритными аркадными автоматами гейм-центра. От «крана» с мягкими игрушками до собирающих до десяти игроков карточных игр и гонок — в любой тени ждешь затаившегося убийцу. Здесь тоже без приключений. Значит, выше, на третий этаж. Лестница на третий — в углу этажа, проходит по небольшой дуге и вверх.

Дойдя до самого верха, Хиномори Сюсэй присвистнул.

Третий этаж, автоматы с файтингами и шутерами даже сейчас светились экранами критических боевых моментов.

За стеклом — полностью укрытый снегом умиротворяющий пейзаж.

Зато сам этаж представлял собой иллюстрацию жестокого обращения с детьми.

— Ты почему живой?

И там, с автоматическим пистолетом в правой руке и взывающим о спасении десятилетним ребенком с заплаканными глазами и кляпом во рту, стояла бывший офицер Того Кисара (ж., 35).

В постскриптум: по углам этажа — у каждой не прилегающей ко входу стены — связанные трое детей. От Хиномори Сюсэя они были прямо, слева и справа.

— Сколько лет, сколько зим, Кисара-тян! Когда мы последний раз встречались так, лицом к лицу? Когда ты среди конвоя пристрелила водителя и заодно попыталась пристрелить меня, да? Ты так сурово выместила злобу, что я уж было думал, она в тебе кончилась и ты работаешь, как приличный офицер…

— Верно. Я тоже собиралась так поступить. Если бы этим летом не прослышала, что ты еще живой, конечно.

Полный ненависти голос.

Ребенок в левой руке Того Кисары скорчил болезненную гримасу.

Оно и понятно. Того Кисара, схватившая его за шею, ногтями безжалостно пропорола кожу до крови.

Впрочем, кровь текла не только там — на рубашке Того Кисары даже издали были заметные бурые пятна.

Схваченный ей ребенок и те трое, что связаны по углам, — у всех распухшие лица, на губах кровавые следы, рука одного в особо плохом состоянии, грубо перетянута бинтом. Видимо, она слишком разошлась, а после, поняв, что смерть может дорого обойтись, на всякий случай замотала рану.

— Жестоко. Детей-то за что?

— Одержимые не люди. Они все чудовища. Как и ты.

— Совсем жестоко. Ну гляди, все же смотрят на тебя и боятся, Кисара-тян! Как рабы, ожидающие, когда хозяйка сменит гнев на милость! Это не на пользу воспитанию! Честно, это переходит все границы. Они все того же возраста, что и твоя дочь!

— Заткни пасть!

Пистолет Того Кисары выплевывает огонь.

Пуля задевает рукав Черного плаща. То ли от ярости промахнулась, а то ли вовсе увернулся. Скорее первое.

— Ой. Ты все еще принимаешь близко к сердцу? Ох эти женщины, ужас. Ладно тебе, Кисара-тян, это ж не ты умерла. Ну да, я соболезную насчет дочери, и? Я ей голову снес, и? Она уже не живая же, ну и? Что теперь, постоянно вспоминать о том, что два года назад было? Мы же не ремейк аниме смотрим.

— Ах ты…

Скрип зубов.

Пойманные и связанные дети, вспомнив жестокости, которые терпели двое суток, задрожали в ожидании худшего.

— Прямо здесь!.. Прямо сейчас я тебя убью!

Дуло смотрит на Черного плаща…

Но выстрела не происходит. До выстрела Того Кисара отпустила пойманного ребенка.

Пнула его в спину, к Хиномори Сюсэю.

Вправду ли женщина считает детей одержимыми, нет ли, а Хиномори Сюсэй уж точно одержимый.

Раз так — что он сделает с ребенком? Даже если не спасет, должен хотя бы думать о нем как о соплеменнике.

И в этот момент она выстрелит. Схватит ли Хиномори Сюсэй ребенка, бросит ли и прыгнет на Того Кисару — неважно.

В момент этого лишнего действия она отправит ему пулю в лоб. С таким планом получить преимущество она кладет палец на спусковой крючок.

За эти две секунды…

Ищущий опоры ребенок. Болезненно крепко примотанный кляп. Воспаленные, кровоточащие, вспухшие уголки рта. Покрасневшие из-за целой ночи слез глаза. Лишенное, конечно же, какой-либо еды слабое тело.

Хиномори Сюсэй обнимает ребенка.

Нет. Кажущимся объятием, насадив на меч, он сбрасывает его на второй этаж.

— Что?!

Ну разумеется. Потому что в руке ребенка — нож, и он вдруг рванулся, стремясь проткнуть брюхо Хиномори Сюсэя.

— Ты что — демон?!

Вынудившая ребенка сделать это, чтобы поберечься самой, Того Кисара стреляет и отступает.

Все это было неважно. Можно было спасти, можно плюнуть. Даже лучше было бы, если бы плюнул. Пробежавшему мимо Хиномори Сюсэя ребенку удар в спину удался бы лучше. В изумленного Хиномори Сюсэя она бы выпустила всю обойму. Таким был первый план Того Кисары.

Но он не сработал. Да, как ни трудно поверить. Этот парень в тот же момент, как протянул руку к руке ребенка, сжимавшего за спиной нож, безжалостно проткнул его плечо. Хорошая реакция? Не об этом речь. А о том, как он, казалось, среагировал на то, чему еще предстояло произойти.

Его чутье на опасность приближено к предсказанию будущего. Вот и сейчас он, неспешно расхаживая, то уворачивается от пуль Того Кисары, то принимает на меч…

— Почему, почему ты не сдохнешь?! И тогда тоже, и тогда, и тогда!.. Вогнала в тебя пулю, сбросила с моста, переехала машиной насмерть!.. И опять ты, ну вот сейчас, вот сейчас я думала тебя наверняка убить, а ты!..

— Не, это не наверняка. Тот раз ты сбила меня и сбежала, но я же просто подпрыгнул и спружинил. И пули ею вот отбил. И что, что сбросила сверху, блин, подрыгаешься — переживешь. А уж на этот раз твоей огневой мощи не хватило даже на поперчить.

Хиномори Сюсэя нельзя остановить. Пули давно кончились. Как он и говорил, безотказный в принципе метод расстрела в упор из огнестрельного оружия так же безотказно был аннулирован.

— А… а.

Это невозможно. Этим методом его не убить. Потеряв волю к бою, Того Кисара вынесла решение.

Вяло опустив пистолет, она отсутствующе смотрела на топавшего к ней Черного плаща.

— С… пасит…

— Э-э, сдаешься? Хм-м. Ну да, Кисара-тян же у нас не одержимая, если сдается, можно бы и домой двинуть… но тебе не повезло. Нет, наверно, повезло? Похоже, этот ребенок правда был одержимым.

«Где-то горит огонь», — подумала Того Кисара.

На втором этаже?.. Слышится треск и запах горящего мяса.

— Не убива…

— Ты зря собирала от меня заложников. От лишней жестокости стала врагом, Того Кисара. Твоя кровь уже заражена.

Вампир медленно подходил к упершейся спиной в стену женщине. Похоже, свыкшись с ужасом, Того Кисара визгливо…

— Вперед!.. Не хотите умереть — делайте как велено, мелюзга!

…дала команду остальным детям.

На этот раз эффект неожиданности сработал.

Как же она их запугала?.. Три ребенка, все еще связанные, побежали на Хиномори Сюсэя. Разумеется, Черный плащ от души замахнулся катаной. Но…

— О?.. А ты-то не того.

Остановил замах.

Рот Того Кисары злорадно скривился. Спрыгивая на второй этаж, она включила заготовленный переключатель и запустила ловушку, которую можно назвать главной.

Так, чтобы Хиномори Сюсэй не заметил, она оставила в невидимом для него уголке взрывчатку. И сдетонировала ее.

Парк развлечений содрогнулся.

Яркий, мешающий видеть зеленовато-синий свет. Весь третий этаж окутывается огнем, который поглотил Хиномори Сюсэя и детей.

◇

Она увидела чудо.

В длившемся менее десяти секунд аду девочка своими глазами видела пляшущего в огне вампира.

Взрыв, поглотивший троих детей.

Вмиг закрывший поле зрения красный дым.

Скачущие, как живые, в бешеной пляске кожухи игровых автоматов.

И — ставшие осколочными зарядами, превращающие их тела в ошметки, осколки мебели.

Все это Черный плащ пропустил мимо себя.

На глазах девочки проплакавший всю ночь ребенок был превращен в невыносимый взгляду кусок жареного мяса. Пролетая, стул ударил его в плечо, и необратимо потерявшую форму плоть слизали языки пламени.

К счастью, глаза и уши девочки засветило вспышкой и оглушило грохотом взрыва. Жуткая сцена стала какой-то размытой. И сразу вслед за тем — возможно, не миновало и секунды, как девочку окутал Черный плащ. Завернутая в плащ, несомая на руках, защищенная.

Что было дальше — она знает только по ощущениям. Ощущения твердили, что ее катают на «американских горках». Ведь глаза девочки были закрыты, и что происходило снаружи плаща, она не видела.

Однако в той тьме она точно увидела его.

Силуэт без колебаний подхватившего ее, полностью уберегшего ее от взрывной волны вампира.

Из его ран течет кровь.

Если она вытечет, он погибнет.

С таким вот близким к норме телом он на сей раз был не готов к внезапной атаке извне. Лучшее, что он мог, — так быстро, насколько позволяют способности, пользуясь своей близкой к предсказанию будущего чувствительностью к ситуации, прорваться через этот ад, через игольное ушко, созданное сотнями объектов.

Вампир, похваляющийся неумиранием.

Лежащая в его основе логика слишком проста.

«…Все не так уж сложно. Животные вообще с трудом умирают. Так что речь тут о скорости, Арика-кун».

Хиномори Сюсэй улыбнулся юноше, живущему из всех, кого он знал, наиболее — диаметрально — наоборот.

Гибель, к которой сам делаешь решительный шаг.

Спонтанно проявляющаяся, вылетающая из-за спины обыденного, иррациональная угроза.

Надо понять, что для тебя это — одно и то же.

Даже сейчас, при разговоре, он думает о смерти, ждущей через 0.2 секунды.

«Поэтому, когда один раз испытаешь на себе что-то жуткое, оставайся в этом состоянии. Ну, когда входишь во вкус, когда тебя машина чуть не переехала, тело же вскидывается, да? Вот если это постоянно поддерживать, можно в любой момент реагировать на опасность».

Он предполагает худшее.

Не так. Он воображает резню.

В ад, куда однажды низвергся, возвращаться он и не думает.

«Например, возьмем падение с обрыва в машине за 5 баллов. По сравнению с этим атака катаной — так, 2-3, правда? Хоть во сне увернешься.

Просто непрерывно поддерживай, как ее, тревожность? Взвинченность? По сравнению с такими заурядными людьми, как мы, у урожденных монстров максимальная скорость до обидного выше… Поэтому в честной гонке я бы проиграл. Но это не значит, что я не могу победить. Начальная скорость гения и максимальная скорость заурядного человека в общем-то могут и потягаться».

Разминка для деятельности. Первый удар рассудка, подбирающий расслабленную психику. Вот к чему он пришел четыре года назад… Хоть и в голове не укладывается, через какой ад он прошел, но мужчина оставил позади всего здравомыслящего себя, накопленного за двадцать с лишним лет.

«Ага. Правильному человеку даже поединок не светит, а раз так, то хоть скорость я не потеряю. Раз перешагнув грань, я ни за что не расслаблюсь. Выжигая кипящую кровь до смертного часа, я буду поддерживать максимальную скорость всю жизнь».

Иными словами, это…

«Это и есть скорость избегания угрозы. Понимаешь, почтенный Арика, это моя скорость — я никогда не остановлюсь».

Даже рассказывая, он был никем иным, как потерявшим здравый рассудок психом.

В его мозгу закручиваются запредельные сцены. Предаваясь безумию, он поддерживает наивысшую скорость.

Выкипающая, накаленная кровь. С телом на пределе, с психикой на грани краха, не ведая конца, он встречает ответным ударом акселерировавших монстров. Не успевают они достичь максимальной скорости, как он вбивает в них свой предел способностей.

Следовательно, и внезапные нападения на него не увенчаются успехом. Наоборот. Потому что это он постоянно совершает внезапное нападение.

Против всех, кому нужен первичный импульс, — его изначально максимальная скорость. Не физические возможности, но разрушенная ментальность выстроила эту наиочевиднейшую теорию неумирания.

Так вот прост оказался неумирающий вампир — Хиномори Сюсэй.

— Йа-а-ах. Хотя, конечно, от такого обычно умирают, да, — с беспечным зевком роняет Черный плащ, стоя на полностью выгоревшем, превратившемся в поле черных руин третьем этаже.

Его непотопляемость все же базируется не более чем на менталитете.

Его личная особенность, новообразование одержимого, как и у Яманаси Томори, направлено в сторону способностей тела как единого целого. Он не так звероподобен, как она, но сам Сюсэй насчитывает трое-пятикратное превышение механического качества тела относительно взрослого мужчины.

— Однако какой-то унылый финал. Я верил, что она хотя бы дымовуху, что ли, к спине ребенка прилепит. Ну, вот и все, натерпелась ты, — он разворачивает плащ вокруг девочки. — Остальным троим не повезло. Забывать их жалко, поэтому лучше запомни, как ты с ними дружила.

Он поправил сползшие солнечные очки.

В глазах девочки, смотрящей снизу вверх на монстра в черном плаще, нет изумления. Она не боится, даже наоборот.

— Дяденька, огонь…

В благодарность за спасение она проявляла заботу о мужчине с дымящимися спиной, плечами, левой ногой. Для Хиномори Сюсэя это мелочь.

— О… Опять помеха.

Он почувствовал присутствие человека со стороны входа. Слух, обоняние и нервы кожи совместно передали ему это знание.

Это не спрыгнувшая на второй этаж Того Кисара. В парк развлечений зашел кто-то еще.

Хиномори Сюсэй перевел взгляд с девочки на то, что было снаружи. Посмотрел на разбитое окно.

— Так, ладно, тут мы расстанемся. А, но только не подумай, что я тебя спасал, потому что ты хорошая девочка, ясно? Интересно, повезло ли тебе больше, чем остальным.

Ступивший на пол первого этажа — женщина. На ней суровая экипировка. Лифт застыл на этаже B1. Сюсэй вполне контролирует ситуацию.

— Но да, у тебя спасенная жизнь. Теперь пользуйся ей умело. Дядя тут нехорошей тете прочитает за упокой и пока-пока.

Черный плащ пробежал по все еще горящему этажу. Всего лишь трехметровый разгон. Внезапно резкий прыжок. Не пользуясь лестницей, он спрыгнул из разбитого окна на землю.

Разминувшись таким образом с женщиной.

Перед ним, приземлившимся с длинным хвостом все еще исходящего от него дыма, лежал уклон к подземной автостоянке.

***

Тяжело дыша, Того Кисара выпрыгнула из лифта.

Какими-то двумя минутами ранее — спрыгнув с третьего на второй этаж, убедившись, что Черного плаща охватило пламя, лифтом она бежала до подземной стоянки.

— Хах… ха-ха, ха!..

Чувство вины за убийство вместе с заложниками.

Возбуждение от разрушения здания.

Восторг от стирания с лица Земли этого неубиваемого одержимого.

Заглушая огромные, чуть не разрывающие ее на части эмоции, Того Кисара помчалась к заготовленным «колесам».

Да. Мертв. Умер. Фактически убит. На этот раз наверняка. Тот, кого уже сколько раз не брала даже смерть. Это чудовище, что воскресало из могилы, на этот раз сгорело дотла-а-а!

— Ура… ура, ура, ура!

Эти три года в ретроспективе — как кошмар.

Когда дочь на ее глазах была убита этим низким киллером, она, тем не менее, умоляла его сохранить ей жизнь. Сожаление и стыд. Страх и ярость. Жалкие дни, когда хочется умереть, просто зная, что он жив. Все это наконец в прошлом. Кому надо отправлять его в клинику Ольги? Не отправив его своей рукой на тот свет, Того Кисара не смогла бы возобновить путь. Не смогла бы дать свежий старт своей жизни. С тех самых пор она жила ради мести. Застрелить водителя «воронка», застрелить Хиномори Сюсэя, свалить все на убийцу — таким был план. Только после планового расстрела Хиномори Сюсэя — он выжил. Когда отделение полиции в Карэно распустило штаб расследования, она чуть не обезумела. И хотя она сказала себе, что этот парень больше не появится, и жила, словно шла по канату, — Хиномори Сюсэй возродился со всей определенностью. Но до Сикуры ей было не дотянуться. То же было верно и для Хиномори Сюсэя, поэтому она понимала, что можно было молчать и быть в безопасности, но, увидев его, уже не могла остановиться. Он был как комар под потолком: невыносимо терпеть и хочется прибить. В доме просто не живется, пока от него не избавишься. Подумать только, как разбилась ее жизнь после потери дочери. Живет отдельно от мужа, потеряла смысл жизни — словно живой труп. И все это, накопившись, вылилось на Хиномори Сюсэя… нет, точнее, на одержимых. Похищать жителей Нодзу, заставлять их молить о спасении и пристреливать было совершенно, полностью неприятно. Тошнотворно даже. Потому что она не хотела и пальцем трогать одержимых. Но если не подстегивать себя хотя бы так, она не выполнила бы свой долг. Ведь она осознала, что пока не станет убийцей сама, то не сможет убить монстра.

Сметая прочь здравомыслие, добродетели, она заготовила эту ловушку. И в финале наконец, наконец-то этот…

— Прошу прощения. На этом занавес опускается, Того Кисара.

— Поч… е… му-у…

Этот. Вот сейчас стоящий перед ней черный демон, как она думала, пал.

— Почему. Почему.

Он настоящий — на этом последняя духовная поддержка Того Кисары рушится.

Он убийца без прикрас и купюр.

Пусть он и не бессмертный, но если всякий раз избегает смертной косы, то это настоящее бессмертие тела.

— Почему… ты еще жив?!!

Вытаскивает пистолет и спускает курок.

Пистолет она перезаряжала. Она все восемь патронов отстрелила без осечек. И от всех них до сих пор горящий парень ушел.

— Последний в жизни вопрос. Будет справедливо ответить. Итак, почему я не умру…

Вмиг куда-то делась его живость.

В зеркальных темных очках отражалась совсем уже неприглядная, уродливая, чужая Того Кисара, которая тяжело вздохнула…

— Аз есм Бог Пламени, Колыбель Раскаленная — Фомальгаут.

Покуда кровь Моя не выйдет вся, Я возрожусь вновь.

…Величественно.

Звук услышала она — от искаженного кола, пронзающего ее сердце.

***

Третий этаж парка развлечений огонь охватил как раз тогда, когда Тома Мато пробралась через парковку.

— Тома-сан, третий этаж взорвался! Это ужас, там за пару минут все выгорит! У клиентки с головой-то совсем плохо!

— Сама вижу! Быстро принял меры от пожара, балбес! — сжимая в руке ручку кейса с пистолетом-пулеметом, проорала она в передатчик. Разумеется, даже в таких обстоятельствах бег Томы Мато не сбился с ритма.

Она с силой бежала по навалившему под двадцать сантиметров снегу на асфальте.

До места ровно шесть минут. Со скоростью, заставившей бы покраснеть атлета, удобно наперекрест аж шестиполосной трассы, пробежав двухсотметровую парковку, она прибыла ко входу в разрушенный кем-то парк развлечений.

— Я вхожу. Две минуты записывайте связь.

Вынимая из кейса пистолет-пулемет, она за несколько секунд собрала его. Проверять нет времени.

…Трудно поверить, но на взорвавшемся третьем этаже кто-то был.

Может, Того Кисара, а может, недавний незваный гость. Как ни крути, а пока не зайдешь, ничего не узнаешь.

От тени к тени. Тома Мато сконцентрировалась и с великой осторожностью, но быстро, перебегала из укрытия к укрытию. Первый этаж, лестница с первого этажа, с лестницы на второй этаж.

До лестницы на третий этаж было несколько метров. По прямой вперед, на третьем — цель. Пробираясь по теням пострадавшей от взрыва ступенчатой структуры в обход, она достигла лестницы на третий этаж.

Послышался голос. Осмотрительно и вместе с тем проворно добравшись до конца лестницы, Тома Мато направила дуло пулемета в сторону помещения. И именно тогда, словно дождавшись ее прибытия, некто черный и человекоподобный с разбега выпрыгнул наружу.

Очень хотелось тут же рвануть следом, но на третьем этаже было лицо, нуждающееся в спасении. Тома Мато оприходовала раненую девочку, провела где-то до середины стоянки и наказала дальше идти одной:

— Вон до того тротуара дойдешь, там есть полицейские. Беги и не оборачивайся.

На этом развернулась и сама рванула обратно к парку развлечений.

Недавнего черного человека не было видно. Они разминулись, но все-таки не прошло и двух минут. Он никак не мог просто исчезнуть.

А значит… этот незваный гость направился вполне понятно куда, не о чем и думать. В подвал парка развлечений. На автостоянку, где преступник предположительно оставил свою машину.

Вход на подземную автостоянку находился с восточной стороны. Следы одного прошедшего человека. Пройдя по ним до въезда, на цыпочках она спустилась под землю.

И там, когда Тома Мато охватила взглядом подземную стоянку около пятидесяти метров шириной…

На очередной шаг ей оставалась лишь секунда.

***

В глубине подвальной автостоянки, среди выстроившихся автомобилей, стоит мужчина, он один.

Посторонний в черном плаще. Точно спиной ко входу — к Томе Мато. Перед ним горит огонь.

Распластавшийся человек. Скорее всего, Того Кисара. Ее тело в огне. Тихо, словно коптится. Огонь колышется, словно свеча в форме человека.

После секунды, за которую она это все увидела… нет, это было за полсекунды… Тома Мато выдернула из напоминающего баллончик с краской предмета на ее поясе чеку и метнула под ноги человеку.

Тридцатиметровый бросок.

Она тут же ушла в тень автомобиля, отвела глаза, прикрываясь рукой.

Через секунду…

По подземной стоянке пронеслись выжигающее сетчатку сияние и сокрушающий барабанные перепонки грохот.

Оглушающая граната. Применяется при осаде преступников, против террористов. Ручная граната, лишает цель зрения и слуха.

Мощный свет ослепляет глаза и лишает противника зрения. Свет наносит вред не только зрению, но даже мозгу, вызывая тошноту и дезориентацию. Да еще звук. Звуковая волна, реально ощутимая кожей как удар, нейтрализует слух, и следующие несколько минут цель погружается в полную тишину.

Это оружие подавления лишает преступника возможности оказывать сопротивление, обеспечивая безопасность заложников. Совмещенная свето-звуковая атака, от которой неопытный противник почти теряет способность сражаться.

Удостоверившись в ее потрясающем эффекте, Тома Мато высунулась из-за машины и направила пулемет на мужчину…

— Кх!..

…в тот же миг заметив, как он прикрыл глаза одной рукой.

Тома Мато не знала об этом, но Черный плащ Хиномори Сюсэй носил зеркальные солнечные очки. Сжав веки, защищенный очками, он вдобавок укрылся от света рукой. Удар светом по зрению минимален.

Но в противовес — он не смог бы защитить уши. С катаной в одной руке, защищающий глаза другой, он не может заткнуть уши. Оглушающий снаряд сбивает его слух и полностью лишает способности слышать. Человек, погруженный в полную тишину, теряет способность выносить здравые решения.

Не потеряв зрения, он потерял слух.

«Этого должно хватить», — решает Тома Мато и жмет на спусковой крючок пулемета.

Диаметрально противоположно гранате, у него тихое действие. Но несомненно превосходящая ее по поражающему эффекту физическая атака впивается в черный плащ.

MP5. Также контртеррористическое оружие подавляющего назначения, известное как «полицейский стандарт», пистолет-пулемет. Первоначально помещенное ввиду большой скорострельности из категории «попади пулей» в более рабочую категорию «попадись пуле», тем не менее, сделанное допускающим прицельный огонь, превосходное автоматическое оружие. Точность, меткость для поля боя недостаточны, однако в данном наборе сценариев — захвативший заложников преступник, захватившие здание вооруженные криминальные элементы — оно проявляет огромную силу.

И вот оно изрыгнуло пламя.

Девятимиллиметровые пули — десяток за секунду. При физически небольшой разрушительной силе этого более чем достаточно, чтобы превратить лишившуюся слуха человеческую цель в пчелиный улей. Славящийся превосходной точностью огня MP5 и навыки стрельбы Томы Мато не дают промахов. Да и вообще, Тома Мато не из тех, кто жмет на спусковой крючок, когда промахивается.

Но он уклоняется. Даже от этого Черный плащ увернулся.

Перед тем, как перестать верить глазам, Тома Мато посылает еще несколько пуль вдогонку убегающей, как в кошмаре, цели.

Тра-та-та-та. Отбившие живой темп двадцать выстрелов — и преследуемый ими, но невредимый монстр.

Каким путем он почуял внезапную атаку полицейской?.. Черный плащ, на волосок увернувшись от пуль, по прямой запрыгнул в укрытие припаркованного автомобиля.

— Черт…

Тома Мато сдвинула палец со спускового крючка и посмотрела на автомобиль, за которым укрылся Черный плащ.

Пострелять наобум, чтобы выкурить укрывающегося преступника — такой ерундой она не занимается. Крупнокалиберным оружием она бы, может, и развлекла себя, но сейчас это и не нужно.

Она стоит так, чтобы перекрыть выход из подземной парковки. Противник держит какое-то длинное подобие меча, но огнестрельным оружием не обладает. В данной расстановке сил можно и продержаться. Подавление — вопрос времени. Еще через пять минут прибудут ее подручные. Тогда его и прижмут. Брать добычу без ствола втроем — это, пожалуй, даже скучно.

Еще минута. Скорее всего, слух Черного плаща восстановился, и Тома Мато восклицает:

— Эй там, забыла сказать, это полиция. Так что я все-таки предлагаю тебе сдаться, если угодно. Прямо сейчас я в порядке исключения просто прострелю тебе ноги.

Совсем не подобающее полиции заявление.

Что он подумал о полицейской, даже не помыслившей о всяких там правах хранить молчание и позвонить адвокату?..

Хиномори Сюсэй, спрятавшийся в укрытии кабриолета, ухмыльнулся — так вот какой у нас противник!

— О’кей! Раз так, поиграем-ка!

Сидевший на земле Черный плащ распрямился.

— Ха.

Зловеще улыбаются друг другу.

Хиномори Сюсэю любопытна негуманность Томы Мато,

Томе Мато интересно нахальство принявшего ее вызов Хиномори Сюсэя.

Град пуль.

Отправленная в полет, как дротик, длинная катана.

— Кх!..

Тома Мато мгновенно пропустила мимо себя пущенную точно в сердце катану.

Используя эту неполную секунду как преимущество, Черный плащ бросился в атаку.

Все по плану. Еще легче целиться — и Тома Мато выпрямляется, поправляет прицел…

— Ах-ха-ха! Давно хотел это сделать! — проорал веселый голос с кресла водителя, и перед утопившим педаль газа, атакующим ее самой машиной монстром зрачки женщины сжались в точки.

— А…

Налетающий кабриолет. Расстояние — двадцать метров. Похоже, он замкнул зажигание, пока прятался. Движок подхватился. Сколько секунд до разгона? Нет, таких чокнутых водил надо стрелять!..

— Пардон, но это не сработает!

— А-а?!

Кресло пропадает. Черный плащ совсем раскрыл откидную спинку и вольготно разлегся в салоне. Да, так действительно трудно попасть в водителя, как ни целься.

Живчик-монстр одной ногой давит на газ, другая на руле. Сиденье все так же разложено. Ногами к мишени, чуть приподняв лицо, он бросает взгляд на Тому Мато:

— Ну-с, поехали, сейчас-то вы сможете напинать мне по ногам, да?!

— Чедурак?!

Таки дурак. Кабриолет, «американ стайл», в каких сейчас даже пьяные торчки не катаются, зловеще помчался вперед. Через несколько секунд эта огромная тысячекилограммовая туша наверняка размажет полицейскую.

0 секунд. Мысли текут прерывисто. Остановить машину. Как? Наобум по капоту, попасть в движок, взрыв. Невозможно. С MP5 трудно. Если повезет — попадет, но тут не прицелишься. Значит, нереально. В водителя тоже никак. Тут MP5 — просто багаж.

1 секунда. Отскок. Уворот и сразу сбоку. Боков нет, сзади поучить его, пока магазин не кончится. Невозможно. Зачем нога на руле. Он вырулит, куда ни беги. Назад, в стороны, самоубийственно. Значит…

2 секунды. Осталось десять метров. Решено. Если так стоять, через две секунды на шестидесяти километрах в час случится удар. Но сейчас, если набежать самой, атака будет на скорости до шестидесяти!..

— Ах, ты-ы!..

Бросив MP5, Тома Мато на бегу влетела в наезжающий кабриолет.

Оставшиеся десять метров превратила в оставшиеся пять.

В полете пнув капот, женщина прыгнула.

Красивое и вместе с тем сильное боковое сальто. С капота как опоры переход в группировку в воздухе и поворот. Как ни странно, точно так же Хиномори Сюсэй избежал попадания под машину Того Кисары.

Однако в случае Томы Мато добавился гимнастический элемент «извлечение “беретты” из кобуры вверх ногами».

— Что за?..

Пора стрелять. Женщина открыла огонь в воздухе по разлегшемуся, что твой шах, на кресле водителя дураку.

— Тетенька, вы чего?!

Выпрыгивающий из кресла в положении лежа Черный плащ. Он рванулся, наверное, только усилием рук, но неподражаемое движение выглядело так, будто в его спине была пружина.

Потеряв водителя, кабриолет с маху врезался в стену.

Приземляющаяся с «береттой» в руке офицер полиции и падающий туда, куда бросил катану, убийца.

Тома Мато — в глубине стоянки. Хиномори Сюсэй — спиной ко въезду.

Рокировка.

Сбить монстра, не убитого из пистолета-пулемета, одним выстрелом «беретты» немыслимо. «В прошлый раз на холме Сикура — дробовик. На сей раз — оглушающая граната и автоматика. Все-таки я хочу оружие поэффективней». Тома Мато от души заскрипела зубами.

И тут... Глядя на эту, ломающую себе голову над недостатками оружия вместо шмоток, женщину под тридцать, Хиномори Сюсэя озарило. Сжимая катану в руке, он с ухмылкой заговорил:

— А. Я ж читал. Ты Тома-сан, да?

— Да. Откуда знаешь? — бросила Тома Мато, целясь из пистолета.

Менталитет у нее не тот, чтобы говорить с преступником на равных, но вопрос Черного плаща что-то в ней задел.

— Ну. «В Сикуре есть страшная фараонша, любого одержимого вмиг порежет-посечет и котлету сделает, смотри не напорись», как мне кто-то сказал. Гм, кто же это был? Не, это я не могу сказать! Ведь мой информатор строго-настрого запретил выдавать его имя!

Хиномори Сюсэй все такой же, как всегда, и впервые видящей его Томе Мато кажется обычным пьянчугой. «Нет, скорее наркоманом», — всерьез определяет она.

— Так. Ну, я не знаю, кто это, но он — сообщник. Еще раз встретишь — передай от меня привет.

— Еще? Какое еще, м-м? Неужели будет-таки еще раз?

— А ты пойдешь со мной и не сбежишь, одержимый?

Молча противостоящие орудия убийства в руках.

Пройдет еще какое-то время, прежде чем эти двое узнают, как живет второй.

Недавно Тома Мато сражалась со сверхчеловеком, чьи способности превосходили людские, и показательно одержала победу.

Эта личность в черном плаще — его дворецкий… нет, демон, обладающий способностями сразу двоих.

— Гм-м… Очень хочется с тобой погулять, но вам, тетенька, хочется другого. Пострадать ни за что ни про что желания не имею, так по возможности нельзя ли меня отпустить? А, кстати, наверху не я взрывал. Хотя да, с детишками не сложилось.

— Но один выживший был. Говорила, ее спас черный дядя.

— Дык, человек человека должен выручать. Вы ведь тоже по работе спасаете тех, кого и спасать неохота? Это то же самое. Убить, не убить — эмоции роли не играют. Хорошо бы Кисара-тян тоже в этом смысле соображала, м-да.

— Ты знакомый Того Кисары?.. Ясно. То есть ты — Хиномори Сюсэй. Дело о сбитом машиной два месяца назад. Это тебя Того Кисара побила автомобилем?

— Так точно. Но я не поранился особо, не стал заявлять.

— Хе… Ты хочешь сказать, что убил ее не из мести?

— Конечно. Я вообще пришел попросить ее не мешать. Но так уж сложилось, что мы стали убивать друг дружку.

— Понятно. Думала, ты просто киллер, а ты с уклоном. Я тоже просматривала доклад о вампире-убийце… Хиномори. Твоя цель — «H», Heartless?

— Хатлес? В смысле?

— Это носитель синдрома A, чье новообразование в сердце. В том же корпусе D еще более особенных пациентов зовут «неты». Ну, кодовое слово на ту тему, что первоначальной человечности в них уже нет. Пока что так зовут троих. Хартлесс, Бессердечный — один из них. Вообще-то он — один из немногих пациентов, приговоренных к корпусу D до клиники Ольги…

— Хм-м. Неплохое таки у него имя для слухов… Насчет этого предлагаю догадаться. Или от разговоров ты начнешь мне содействовать?

— Еще чего. При любых обстоятельствах я тебя порежу-посеку, в сумку суну и в Ольгу отошлю.

— Ура, мирные переговоры провалены! М-да, от остальных жди только помех. Ну, подытожим. Я позволю себе откланяться, лады?

Разумеется, не лады, но Тома Мато может только сверлить его взглядом.

Так, как есть сейчас, она не может захватить Хиномори Сюсэя. В конце концов, численность и амуниция брались в прикидку на арест Того Кисары. Вот если бы Тома Мато все еще загораживала выход, она могла бы его удерживать до прибытия полиции. Но…

— Вали. Но следующего раза не будет, вампир.

— Тю. Не так, Тома-сан. Мое имя — Фомальгаут. Ну, как бы, словом, колыбель бога огня и, да, раскаленный Фомальгаут… вот такой ник…

Хиномори Сюсэй говорил как-то неуверенно.

Тома Мато бесстрастно посмотрела на него.

— Хм?.. Что это я, совсем не смотрюсь?! Не может быть. О, стыд! Что я так смущаюсь?! Ай, нет, не смотри на меня! У-у, вот только что так естественно говорил — что же, это было минутное чудо, достопочтенный?!

Тома Мато молча смерила взглядом обхватившего голову Черного плаща.

— Блин, привыкай, тут надо привыкать! Вот увидишь, тетенька, когда мы еще встретимся, все будет иначе, ожидай перерожденного меня с нетерпением!..

Бросив через плечо этот бред, Хиномори Сюсэй удрал. С бредовой же скоростью. Черный силуэт пропал в глухом снегопаде.

— Что это было… Такого хрен поймаешь и втридцатером. Если я правда хочу его взять, нужен спецотряд против него лично, — со вздохом она опустила оружие.

Преступник упущен, но текущая работа сделана.

Оприходовать останки Того Кисары, погасить возгорание парка развлечений — сплошная головная боль, но, к счастью, у нее есть знающая свое дело — дело уборки после нее — поддержка.

— Тома-са-ан, вы зде-есь?

Помяни черта. Один из подоспевших подручных вбежал на подземную парковку.

— Ага, забегайте. Уже можно. Девочку уберегли?

— Там Ива-сан. Сказал — верх, фиг с ним, найти поминспектора. А вы опять тут неплохо развернулись! А что Того Кисара? Что стало с Черным плащом?

— Вон те останки — это Того Кисара. Черного плаща я упустила.

— Как?.. Н-не может быть! У-у-у, упустили, это правда?! Тома-сан?! Точно не выпустили с целью измотать?!

— Ты кем меня считаешь? Хотела бы измотать — поймала бы сначала. Кто был этот Черный плащ — потом как-нибудь расскажу… Однако, Фомальгаут, ишь… — задумчиво промычала она.

Для Томы Мато, холодно и безразлично относящейся ко всему, это было редкостью.

— Фоу… как-как?

— Знаменитая первая звезда осени. Кажется, это значит «рот рыбы».

С ладонью у рта, витая в облаках, смотрит куда-то в землю. На въезде валит снег. Вспоминая об исчезнувшем в нем черном плаще…

— Хе. Не хочется признавать, но неплохо. Враг врагом, а имя-то со вкусом.

…Тома Мато бормочет восхищенные фразы.

Как и у Хиномори Сюсэя, ее вкусы застряли где-то в 80-х.

／FOMALHAUT.end

1. 月月 — tsukitsuki

2. 里 — ri

3. 小鳥遊

4. taka

5. nashi