В этом городе, во время солнечных зимних дней люди ходят собирать пару́. В прошлый раз папа и Тули ходили вместе, так как у него был выходной, но на сей раз он работал. Я была уверена, что мы просто откажемся от пару́, пока не увидела, как мама взяла своё пальто.

— Сегодня с Тули пойду я.

Было много способов использовать пару́, а потому наша семья хотела их как можно больше. Поскольку я была совершенно бесполезна, когда дело касалось похода на улицу, я хотела, по крайней мере, выказать моральную поддержку.

— Удачи, Тули! Постарайся! Мама, я верю в тебя!

Однако проблема с тем, что мама пойдёт в лес с Тули, заключалась в том, что же делать со мной. Я была слабой, больной и вообще мало чем отличалась от мёртвого груза. Они не взяли бы меня в лес, зная, что я после такого слягу с лихорадкой. Но и оставить меня одну они тоже не могли, так как не знали, что же я могу вытворить, оставшись сама по себе. Пускай мне и больно это слышать, но, честно говоря, они не ошибались.

Папа, немного поразмышля́в, пока готовился идти на работу, вдруг хлопнул в ладоши.

— Придумал! Майн, как насчет того, чтобы подождать со мной у ворот?

Папа возьмёт меня к воротам. Мама и Тули будут собирать пару́ в лесу. На обратном пути они подберут меня у ворот и заберут домой. Мы сможем получить наши пару́, а я не буду оставлена дома одна. Все выигрывают.

— Отличная идея. Ладно, Тули. Мы оставляем Майн с Гюнтером.

— Хорошо! Майн, увидимся позже.

Мама, поздравив папу с его идеей, быстро собралась и ушла вместе с Тули. Им нужно было торопиться, так как пару́ можно собирать только до полудня.

— Хорошо, готова идти? Ворота ждут.

Ну, ладно... Думаю, это будет приятное изменение обстановки. И Отто может научить меня новым буквам, если он там, так что...

Честно говоря, я устала проводить все дни дома. Не сумев сделать псевдо-папирус, единственное, что я могла делать дома, так это играть со своей грифельной дощечкой или плести корзины. Никогда в жизни я не думала, что у меня будет столько свободного времени. Книги были единственными вещами, спасающими меня от скуки.

Кстати, песня «Харуё, кои»* (Приходи, весна) безостановочно играла в моей голове. Чем раньше наступит весна, тем раньше я смогу выйти на улицу и сделать глиняные таблички. С такой целью я каждое утро тренировалась в надежде накопить достаточно выносливости, чтобы поход на улицу стал возможным. Пусть моя семья и смотрела на меня странно, но я знала, что физическую подготовку лучше всего повышать постепенно, день за днем, со всей своей решимостью. По правде говоря, поскольку я вела чрезвычайно безала́берный образ жизни в мою бытность Урано, я едва ли знала какие-нибудь надлежащие упражнения. Так что я просто импровизировала на ходу.

— Папа, а Отто сегодня там?

— Думаю, да.

— Ура! Тогда я возьму свою дощечку к воротам.

Теперь ждать у ворот будет весело. Я поспешно собрала свои вещи, а самое главное, мою грифельную дощечку. Затем, нацепив на себя множество слоёв одежды и втиснувшись в пальто, я схватила плетёную деревянную сумку, которую сделала зимой, и положила в неё грифельную дощечку и грифель. Подготовка завершена.

— Папа, пойдём!

— Майн, тебе так нравится Отто?

— Да, очень нравится.

Я имею в виду, он ведь мой учитель (или я сама так решила в одностороннем порядке), и он дал мне эту дощечку. Как он может мне не нравиться?

Мы вышли из дома, и мне потребовалось лишь полсекунды, чтобы понять, что сам воздух был невероятно ледяным. Достаточно легкому ветру коснуться моей кожи, как я начинала страдать от боли. Моё лицо покалывало так сильно, что даже я, королева всех лентяев, немедленно начала́ вынашивать план превращения масла пару́ в какой-то увлажняющий крем.

— Бр-р-р! Ну и холод!

И это не говоря уже о том, что снег был столь глубоким, что я не могла ходить по нему. Может быть, был какой-то трюк с ходьбой по снегу, но, поскольку я выросла не в заснеженной местности, то понятия не имела, что мне следует делать. В итоге, мне потребовалось ровно два шага, чтобы мои маленькие детские ножки увязли в снегу, сделав меня совершенно неподвижной. Моя судьба была предрешена. У меня не было будущего. Я могла лишь кричать в пустоту, моля о помощи и надеясь, что кто-нибудь придёт и спасёт меня.

— Папочка! Как ты идёшь по такому снегу?

— Ну всё, хватит. Держись крепче и не падай.

Я развела руки, и пыталась сохранить равновесие, в то время как ноги застряли в снегу, пока папа наконец не обратил на меня внимание и не вернулся с раздраженным выражением лица. Он положил мою сумку за воротник и, взяв меня под руки, поднял в воздух и посадил на плечи.

— Ух ты! Так высоко! Так классно!

Моё поле зрения резко увеличилась, притом намного больше, чем когда меня нёс Ральф. Единственная причина, по которой внезапно оказавшись выше я не испугалась, заключалась в том, что папины плечи, благодаря его тяжёлой работе солдата, были широкими и мускулистыми. Я могла бы без страха отдыхать на них. Когда я ещё была Урано, мне почти не довелось общаться с отцом, но у меня остались некоторые воспоминания о нём. Однажды он так же нёс меня, когда мы пошли смотреть, как цветёт сакура.

— Только держись крепче, хорошо?

Прошло так много времени с тех пор, как кто-то нёс меня на своих плечах, что моё сердце начало биться быстрее. После того, как я вцепилась ему в голову, папа начал идти по снегу. Дорога в переулке не была расчищена, а потому он осторожно шагал по существующим на снегу следам, прежде чем дойти до главной дороги и снова пойти нормально.

— Майн, просто чтобы ты знала, Отто уже женат, — сказал папа, нарушая молчание совершенно неожиданными словами.

Эм-м... Что? Я когда-нибудь говорила, что хочу выйти замуж за Отто? Я так не думаю. Я никогда не говорила ничего о замужестве.

— М-м-м... и что с того?

— Его жена – всё для него, понимаешь?

Эй, от чего именно ты пытаешься отговорить свою пятилетнюю дочь? Да даже если бы он мне нравился подобным образом, он бы не стал обращать внимание на пятилетнего ребёнка. Папа, ты действительно глуповат...

Пусть я и поняла, что хотел сказать мне отец, я смолчала. Он испытывал боль, но я определенно не собиралась вознаграждать его наглое поведением словами «Папа, ты намного лучше!» или «Папочка, я люблю тебя больше!»

— То есть ты хочешь сказать, что Отто – удивительный человек, который всегда думает лишь о своей жене и хорошо заботится о ней?

— ...Нет.

После произошедшего между нами разговора папа стал очень хмурым, и молчал пока мы не дошли. Таким образом, на плечах самого нудного отца в мире, я добралась к воротам.

— Доброе утро.

Я инстинктивно склонила голову перед стражниками, стоящими у ворот. Они на секунду взглянули на меня, напомнив, что склонение головы не было обычным приветствием в этом мире. Или, может быть, они просто были удивлены, увидев меня на плечах отца.

— Это Майн, моя дочь. Моя жена придёт за ней, когда закончит собирать пару́. А пока держите её в комнате ночной стражи.

— Так точно!

— Поняла, Майн? Отто тоже должен быть там.

Мда... Папа говорит как-то раздраженно. Подождите, папа так ревнует, что он будет зол на Отто? Эта сложная сеть человеческих взаимоотношений разваливается?

— Ну, я просто с нетерпением жду, когда Отто научит меня новым буквам.

— Почему это должен быть именно Отто?

Что ж... прости, Отто. Я пыталась поддержать тебя, но думаю, что только усугубила ситуацию. Я не знаю, почему папа так ревнует. Я просто с нетерпением жду своего обучения. В такие моменты я понимаю, что не слишком-то много знаю о взаимоотношениях отца и дочери.

— Я вхожу, — папа слегка постучал в дверь и вошёл.

В комнате ночной стражи был ярко горящий камин и лампа на находящемся поблизости столе, что делало комнату намного ярче нашего дома. Стол стоял довольно близко к камину, и Отто работал за ним с документами.

— Отто.

— Капитан... и Майн? Почему она здесь?

— Она останется здесь до тех пор, пока Ева и Тули не закончат собирать пару́. Присматривай за ней, — папа дал свои краткие инструкции, которые, вероятно, прозвучали весьма резко, и поставил меня на пол.

Внезапное добавление роли няни к его обязанностям естественно удивило Отто, и он с обеспокоенным выражением переводил взгляд между папой и своими документами.

— А? Но я занят финансовыми отчётами, бюджетными расчётами и...

— Майн, здесь тепло. Постарайся не простудиться.

Папа ушёл, полностью игнорируя Отто. Я помахала ему на прощание и развернулась, чтобы посмотреть на Отто.

— Извините, господин Отто. Просто то, что я получила эту дощечку, сделало меня по-настоящему счастливой, а сегодняшняя встреча сделала меня ещё счастливее.

— Рад слышать. Майн, мне тоже приятно вновь с тобой увидеться, но... — Отто неловко рассмеялся и продолжил с озадаченным выражением лица – но тебе должно быть не за что извиняться, верно?

— Правда в том, что я очень хвалила вас перед папой, а в результате он стал очень ревнивым...

— А-а-а-а...

— Так вы научите меня новым буквам? Я буду молчать и держаться подальше, пока мама не придет за мной.

Судя по пергаменту и чернилам на столе, он явно занимался работой с документами. Я не собиралась ему мешать, но я также не собиралась упускать возможность изучить новые буквы.

— Ну хорошо. Почему-то у меня такое чувство, что ты на самом деле будешь сидеть тихо и учиться, — пробормотал Отто, когда взял мою дощечку и набросал на ней буквы.

Письменность этого мира была похожа на английский алфавит. Не было никаких слогов, таких как хира́гана*, или логограмм*, подобных ка́ндзи*. Сами буквы определяли звучание и значение слов. Всё заключалось в написании.

Отто верил в мою готовность спокойно учиться, поскольку я часами играла с дощечкой после того, как он впервые дал её мне.

— Майн, мы ведь не хотим, чтобы ты подхватила простуду и ещё больше ухудшила настроение капитана, так что прошу сядь рядом со мной.

Отто обеспокоенно улыбнулся и немного отодвинулся в сторону, предоставляя больше места у камина. Я полностью согласилась с его суждением и без лишних колебаний села рядом с ним.

— Благодарю. Теперь учиться будет легче.

Некоторое время комната была заполнена только звуками скребущего грифеля, потрескивания дров в камине и скользящей по пергаменту чернильной ручки. После того, как я более или менее запомнила написанные буквы, я подняла голову и увидела Отто, уставившегося на пергамент перед ним. С крайне серьезным выражением лица он производил вычисления. С ним рядом находился инструмент, похожий на аба́к*, но с первого взгляда я не могла сказать, как он работает. Хотя в прошлом я и использовала аба́к, но это было лишь в начальной школе, когда я изучала сложение и вычитание, поэтому даже если бы этот работал точно так же, как и японский соробан*, я бы не знала, как его использовать. Так что, я подождала, пока Отто завершит работу над разделом документа, прежде чем позвать его.

— Господин Отто, что вы делаете?

— Подготавливаю финансовые отчёты и бюджет. За зиму нам нужно закончить с бюджетом на следующий год и отправить его до наступления весны, но большинство солдат не очень хорошо разбираются в счёте. Я больше других привык иметь дело с деньгами, а потому пишу наши финансовые отчеты и бюджет.

— Поэтому все просто взвалили на вас всю тяжёлую работу?

Я посмотрела на пергамент, и хотя я не могла прочитать слова, но рядом со строками текста находились по три числа. Если бы мне пришлось угадывать, то первое число было ценой чего-то, второе – тем, сколько из этого чего-то им нужно, и третье – итоговой ценой, получившейся в результате перемножения первых двух чисел. Думаю, всё действительно так. Продолжая рассматривать пергамент и ища возможность попросить для себя новое имущество, я обнаружила математическую ошибку.

— Подождите, господин Отто, здесь ошибка.

— Что?

— Это ведь 75 и 30, верно? Я полагаю, что на самом деле должно получиться 2250.

Хотя я и могла читать цифры, я не знала, как они в этом мире называют умножение, и, таким образом, моё объяснение было довольно расплывчато, но похоже Отто меня понял.

— Подожди, что? Как ты можешь считать, если не умеешь читать?

— Э-хе-хе-хе. Моя мама научила меня цифрам на рынке! Правда, хоть я и способна понять написанные здесь числа и сосчитать их, но я не могу ничего прочитать рядом с ними.

Услышав, что я не могу прочитать, что написано на пергаменте, Отто начал о чем-то думать. Я слышала, как он бормотал себе под нос: «Нет, я не должен... но...», покачиваясь взад и вперед.

— …Майн, я собираюсь проглотить свою гордость, чтобы кое о чём тебя попросить. Не могла бы ты помочь мне?

Эм-м... Должна ли я принять это предложение? Я имею в виду, откладывая в сторону все проблемы, связанные с секретностью информации, разве не было бы стыдно просить ребёнка о помощи? Полагаю, что он в настолько затруднительном положении, что был бы рад помощи кого угодно, кто умел считать, даже если им окажется ребенок? Он сказал, что «проглотит свою гордость», поэтому я могу себе представить, что просить детей помочь не является чем-то нормальным. Но я хочу помочь ему, раз он в такой большой беде. Тем более, что я тоже кое-что от него хочу. Эта ситуация кажется идеальной возможностью, чтобы провести некоторые переговоры.

— Хорошо, я помогу если вы продолжите учить меня буквам и будете снабжать грифелями.

— Что?

Он, вероятно, не ожидал, что маленькая девочка так внезапно выдвинет подобные условия. Его глаза широко открылись. Слегка улыбнувшись от его предсказуемой реакции, я объяснила свою ситуацию.

— Как я и сказала, я знаю цифры, так как мама научила им меня. Но я не знаю букв. Я хочу, чтобы вы научили меня им всем.

— С этим всё в порядке, но... что относительно грифелей? Они ведь не такие дорогие?

Отто был прав, на рынке их продавали по дешёвке.

— Мама и папа покупали их для меня, но теперь больше не будут, так что...

— Почему они прекратили?

— Я играю с дощечкой весь день. Независимо от того, сколько они покупают, мне всегда нужно ещё.

— А-ха-ха-ха!

Каждый день я играла с дощечкой достаточно много, чтобы грифели быстро расходовались. Поскольку я не получала никаких пособий, то можно сказать, что постоянное снабжение грифелями было для меня вопросом жизни и смерти.

— Тем не менее! Дело в том, что я не достаточно дешёвая девушка, чтобы работать бесплатно.

— Ну, я думаю, что это довольно малая цена за помощь, так что согласен, — Отто криво улыбнулся и согласился официально стать моим учителем.

— Что мне делать?

— Не могла бы ты убедиться, что расчёты здесь верны? По большей части, я не знаю где ошибки, поэтому проверка всего занимает много времени.

Видимо, он проверял документы, сделанные кем-то другим. Это было очевидно, учитывая, что в этом мире не было компьютеров, но, несмотря на то, сколько времени потребовалось на оформление документов, все расчёты, записанные в этих документах, приходилось проверять вручную.

— Полагаю, вам здесь нужен ещё один солдат, который умеет считать.

— Да, это было бы замечательно, но меня потому и наняли, что я способен заниматься такими вещами, так что...

Звучало так, словно Отто стал солдатом из-за сложных обстоятельств. Как кому-то, кто жаждал любой информации, мне не терпелось сразу же спросить подробности, но наша рабочая нагрузка была столь велика, что я отбросила своё любопытство, оставив его на потом.

— Майн, тебе нужны счёты?

— Я даже не знаю, как ими пользоваться, поэтому я просто использую свою грифельную дощечку.

Дощечку вполне можно было использовать в качестве листочков бумаги для расчётов, поскольку всё, что на ней написано, могло быть стёрто. Я считала на дощечке и помогала Отто с его работой по перепроверке. Числа этого мира полностью отложились в моей голове, и подумать о числе девять было достаточно, чтобы соответствующий символ возник в моей памяти. Написание их не было проблемой.

— Черт возьми, невероятно! Майн, я впечатлен! И я в долгу перед тобой. Я бы никогда не подумал, что так скоро закончу всю эту перепроверку. Знаешь, Майн, с такими навыками счёта ты стала бы отличным торговцем. Я могу представить тебя в Торговую гильдию, если хочешь.

Отто, очевидно, устал, самостоятельно обрабатывая все финансовые документы в течение многих лет, поэтому он был чрезвычайно благодарен за мою помощь. Возможно, я захочу открыть книжный магазин, когда узнаю, как массово производить книги. Присоединение к Торговой Гильдии может окупиться. Кроме того, похоже, что Отто думает обо мне как о ценном помощнике. Отлично.

— Майн, если ты действительно хочешь выучить буквы, то я отнесусь к твоему обучению серьезно. Таким образом, ты сможешь помочь мне с моей бумажной работой и в следующем году.

— Действительно?! Ура!

— А? Разве это повод для радости? — Отто удивленно моргнул.

Но почему бы мне не радоваться тому, что он серьезно относится к моему обучению? К тому же, для меня помощь с оформлением документов означает возможность прикоснуться к пергаменту. Может быть я даже смогу писать буквы чернилами? Если вы спросите меня, то я скажу что это и правда прекрасно!

1. ↑ песня японской певицы Мацутоя Юми выпущенная в 1994 году.https://www.youtube.com/watch?v=qX7pFYH9O04
2. ↑хира́гана — японская слоговая азбука, одна из составляющих японской письменности.https://ru.wikipedia.org/wiki/Хирагана
3. ↑логограмма — письменный символ , который представляет собой слово или фразу. То же самое, что и иероглиф.https://ru.wikipedia.org/wiki/Логографическое_письмо
4. ↑ка́ндзи — китайские иероглифы, используемые в современной японской письменности.https://ru.wikipedia.org/wiki/Кандзи
5. ↑аба́к — семейство счётных досок, применявшихся для арифметических вычислений.https://ru.wikipedia.org/wiki/Абак
6. ↑соробан — японские счёты (абак). Используется в Японии для обучения счёту в начальной школе.https://ru.wikipedia.org/wiki/Соробан