События происходят во время третьего тома четвёртой части (15 том по сквозной нумерации, первая половина главы «Ритуал посвящения и возвращение в замок»)

***

— Отец, мать, могу ли я остаться на ночь в храме во время церемонии посвящения? Ведь сейчас время года, когда снег и ветер сильнее всего, и госпожа Розмайн опасается, что мне может быть опасно добираться туда и обратно каждый день.

И господин Фердинанд и капитан рыцарей согласились, что я могу выполнять обязанности по сопровождению в храме, но я должна была спросить у родителей разрешения остаться в храме на ночь. Поскольку мои родители очень часто запрещали мне делать что-либо, я не могла не беспокоиться об этом, но я не могла не спросить.

— Храм — не место для незамужних дворянок, не так ли? Ангелика, тебе придётся оставаться в таком месте в течение нескольких дней... Это действительно нормально? — с обеспокоенным выражением лица спросила мать.

Но я лишь склонила голову. Чего плохого в том, чтобы жить в храме?

— Госпожа Розмайн тоже является незамужней дворянкой и она была воспитана в храме. Вполне естественно, что я должна быть рядом с моей госпожой, ведь я — рыцарь сопровождения госпожи Розмайн. Является ли храм опасным местом с твоей точки зрения? Если так, то тем более я должна оставаться вместе с госпожой Розмайн.

В первый раз, когда я пришла в храм, я встретила только серых служителей, служивших прислугой, и слушала Дамуэля, объясняющего, в чем заключается моя работа. Я не столкнулась ни с какой опасностью. Позже я несколько дней не ходила в храм, потому что должна была присутствовать на допросе господина Бонифация, который называл это обучением. Мой учитель очень любит госпожу Розмайн и хочет знать каждый ее шаг в дворянской академии.

Теперь, когда учитель наконец-то разрешил мне пойти в храм, мне следует знать, если храм всё же опасное место, о котором беспокоятся даже мои родители. Важно заранее предполагать, какие опасности могут там подстерегать. Я протянула руку к Штернлюку, но отец лишь махнул рукой и вздохнул.

— Это не та опасность, о которой ты думаешь. Мы действительно беспокоимся из-за дурных слухов о храме, но он, кажется, сильно изменился со старых времен. Главой храма теперь является госпожа Розмайн, господин Фердинанд же следит за ним в качестве главного священника. Немаловажно также, что ради безопасности госпожи Розмайн дворянам было запрещено входить и выходить из храма в течение последних двух лет, когда она была в юрэве.

— Вот как. Кажется, я поняла.

Меня не интересует предыдущее состояние храма, поэтому у меня нет точных сведений, но я слышала, что из-за госпожи Розмайн в разных областях произошло немало изменений. Например, я думаю, обстановка в приюте уже не такая, как раньше.

— Кроме того, когда тебя сделали рыцарем сопровождения, условием твоего назначения было то, что ты должна свободно входить в храм, верно? Так что я не думаю, что Ангелике повредит остаться на ночь в храме.

— Но входить и выходить из храма и оставаться на ночь — это две разные вещи, не так ли?

Отец наконец дал разрешение, но мама была против. Я знала, что если я заговорю в этот момент, то только вызову у нее еще больше возражений, поэтому лучше всего будет подождать, пока она успокоится. Я не сказала ни слова и молча наблюдала за отцом.

— На этот раз Ангелика даже закончила все свои занятия в дворянской академии в середине зимы. И видно, что госпожа Розмайн действительно беспокоится о ней. Поскольку госпожа Розмайн желает, чтобы наша дочь осталась на ночь в храме, долг Ангелики как последователя — подчиняться этому желанию. В оставшееся время ты должна служить своей госпоже.

— Да, отец.

Я энергично кивнула при мысли о госпоже Розмайн, которая, чтобы мотивировать меня, сказала, что научит четвертой ступени магического сжатия. Без этой награды я бы точно не смогла сдать все экзамены вовремя.

— Но что подумает жених Ангелики, если она проведет ночь в храме...

— Брак между господином Трауготтом и Ангеликой стал возможен благодаря господину Бонифацию, так что не похоже, что небольшой слух мог бы его отменить. Если планы на брак могут быть отменены только из-за нахождения в храме, лично я испытаю только облегчение от расторжения такой помолвки, — сказал мой отец, опустив плечи.

Однако моя мать смотрела на меня с нервной улыбкой. В такие моменты мне было немного грустно от того, что я не могу соответствовать ожиданиям моих родителей. Но в этот раз все было по-другому. Я выпятила грудь. Даже я могу исполнить желания своих родителей.

— Не волнуйтесь, отец и мать. Поскольку господин Трауготт ушел из свиты госпожи Розмайн, помолвка со мной отменяется. Рихарда и господин Бонифаций сказали, что сообщат мне, когда примут дальнейшее решение на семейном собрании, и что мне следует ждать новостей.

— Что?..

Оба родителя уставились на меня широкими, немигающими глазами. Не похоже, чтобы они были рады услышать, что помолвка по каким-то причинам разорвана. На лицах обоих было удивленное выражение, одновременно излучающее опасность.

Что?..

Этот взгляд безмолвного удивления является предвестником болезненного времени, которое вот-вот начнется. Они наверняка без устали много раз будут задавать мне вопросы, на которые я не смогу ответить. Я быстро развернулась, прежде чем мои родители успели заговорить, вызвала своего ездового зверя и, вскочив на него, полетела к рыцарским покоям в замке. Отец дал мне разрешение провести ночь в храме, и мне нельзя было терять время.

Кое-как вышло...

Вырвавшись из лап родителей, я встретилась с Дамуэлем в рыцарских покоях и направилась в храм.

— Ангелика, тебя долгое время не было видно, — госпожа Розмайн приветствовала меня с улыбкой на лице.

Вероятно, из-за того, что эта должность действительно подходит мне, я всегда чувствовала, что при выполнении заданий по сопровождению я лучше всего могу быть той, кто я есть.

Даже в храме госпожа Розмайн практиковалась в игре на фешпиле. Глядя на её фигуру, совершенно не подходящую для занятий музыкой, я чувствовала, что быть кандидатом в аубы действительно тяжело. Если бы от меня требовалось соответствовать стандартам сдачи экзаменов для кандидатов в аубы, боюсь, я бы никогда не смогла завершить учёбу.

Вскоре прозвенел третий колокол. Чтобы помочь господину Фердинанду с его официальными обязанностями, госпожа Розмайн направилась к покоям главного священника. Мы с Дамуэлем сопровождали её в качестве рыцарей сопровождения. Груда бумаг в покоях главного священника оказалась настолько большой, что почти достигала веса взрослого человека. Госпожа Розмайн приняла её как должное, с чувством собственного достоинства говоря:

— ...единственное, что я могу сделать, так это помочь с расчётами.

— Ох, нет. Я думаю, вы удивительная, раз можете столько рассчитать.

Несмотря на то, что госпожа Розмайн только что вошла в дворянскую академию, она уже могла справляться с нагрузкой, сравнимой с нагрузкой взрослого человека, и я восхищалась ее мастерством. Но восхищение длилось лишь до тех пор, пока господин Фердинанд не отдал распоряжения.

— Экхарт, возьми это. Дамуэль, вон то. Ангелика, ты будешь с Дамуэлем…

— Как рыцарь сопровождения я буду на страже у двери.

Понимая, что бумаги вот-вот свалятся мне на голову, я поспешно прижалась к двери. Я никогда не слышала, что рыцари сопровождения тоже должны были помогать в расчетах! Было так трудно закончить курс в дворянской академии и оторваться от учебы. Я была полна решимости сопротивляться несмотря ни на что, когда услышала, как господин Фердинанд продолжил:

— ...Поручать работу некомпетентному человеку будет напрасной тратой времени… Начнём. — и призвал всех, кроме меня, приступить к работе.

Господин Фердинанд поистину мудр и разумен.

Я очень уважала его за то, как он действовал, никогда не теряя времени даром. У меня совсем не было таланта к вычислениям, из-за чего мои родители и другие родственники часто с вытянутыми лицами смотрели на меня и говорили, что после меня им придётся делать всё заново. Но, зная это, по какой-то причине они всё равно хотели, чтобы я занималась бумажной работой. Потом они всегда были недовольны тем, что я медлила и делала много ошибок, или жаловались, что я заставила их потратить много времени на повторные расчеты. Меня крайне удивляет, что они не понимают очевидную вещь: просить меня делать одно и то же снова и снова и предъявлять мне одни и те же жалобы — просто пустая трата времени. Каждый раз это заставляет меня чувствовать себя бесполезной и портит настроение.

В настоящее время единственными звуками в комнате являются щелчки, щелчки и щелчки… звуки вычисляющих людей и письма. Разве в храме нет четкого разделения между тем, чем должны заниматься гражданские служащие и все остальные? В данный момент последователи госпожи Розмайн занимались бумажной работой. Я стояла у двери и осматривала покои главного священника. Помимо главы храма, главного священника и двух священников, вычислениями занимались даже Дамуэль и господин Экхарт, которые явно были рыцарями сопровождения. Как рыцарь сопровождения, по идее я тоже должна была присоединиться к ним?

Похоже, я недооценила работу, которую рыцари сопровождения должны выполнять в храме.

В этот момент за дверью раздался звон колокольчика. Служитель, работавший рядом со мной, сразу же поднялся, шагнул вперед, чтобы открыть дверь, и сказал:

— Господин Канфель, я жду вас.

Я с опаской положила руку на Штернлюка. Синий священнослужитель и сопровождающие, которых он привел, стояли за дверью. Увидев меня, они в унисон широко раскрыли глаза.

— Это госпожа Ангелика, новый рыцарь сопровождения госпожи Розмайн, Отныне она будет входить и выходить из храма. Госпожа Ангелика, они здесь только для того, чтобы принести документы, нет необходимости в такой бдительности.

— Вот и всё...

Поскольку я еще не слышала разницы между колокольчиками и не могла определить, кто посетитель, я поднимала тревогу всякий раз, когда слышала звон, и тем самым пугала синих священников, которые приходили отдать свои бумаги.

***

После четвертого колокола наступило время обеда. Сначала пообедала госпожа Розмайн, затем по очереди ели мы с Дамуэлем. Меня обслуживала Моника. Я хотела поесть так же быстро, как и в рыцарских покоях, но еда неожиданно оказалась настолько вкусной, что я не могла не замедлиться и не насладиться ею.

— Еда в храме такая же вкусная, как и в дворянской академии.

— Это потому, что блюда здесь готовят собственные повара госпожи Розмайн, которые, как я слышал, работали и в Академии.

Похоже, господин Дамуэль оказался доволен трапезой в храме, и был рад, что мне еда тоже нравится.

Затем, готовя чай после ужина, Моника заметила мое выражение лица и сказала:

— Госпожа Ангелика, не могли бы вы уделить мне минутку?

Она сказала, что речь идет о жизни в храме и что она хочет мне кое-что рассказать.

Слушать — это нормально, однако запоминать — совсем другое дело.

— Поскольку госпожа Ангелика будет жить в храме, есть кое-что, на что я хотела бы попросить вашего разрешения.

— Что это?

— Мне говорили, что все слуги дворянок одного пола, но служанки, которые будут заботится о вашей повседневной жизни в храме, также служат госпоже Розмайн, поэтому одни женщины не смогут выполнять все обязанности.

Когда Моника сказала это, я вспомнила о служителях, которых видела в храме, и действительно, они были в основном мужчинами.

— Задачи, касающиеся кожи, такие как купание и одевание, буду делать я или Никола, или же Вильма из приюта. Однако, если не попросить слугам-мужчинам носить горячую воду для ванны, убирать комнату и подавать еду, можно не успеть сделать всё вовремя. Поэтому не могли бы вы разрешить мужчинам входить в комнату?

Услышав это, я поняла, что даже дома слуги противоположного пола крайне редко заходит в комнату. Так вот почему мои родители считали храм опасным? У меня есть смутное ощущение, что многие дворянки действительно были бы обеспокоены этим.

— Хотя дворяне, возможно, и не знают об этом, в храме мало магических инструментов. Мы должны использовать свои руки и ноги, чтобы черпать воду из колодца, кипятить горячую воду для бани и убирать комнаты. Поэтому, имея всего несколько служанок, мы не можем выполнять всю работу.

Я затаив дыхание слушала ее объяснения и на мгновение задумалась. Я не совсем понимала, что происходит, но, мне казалось, одно я знаю точно: если я спрошу кого-нибудь об этом, мои родители наверняка снова вмешаются в мою работу по сопровождению в храме.

— Делала ли Бригитта то же самое в своё время?

— Да. Кажется, госпожа Бригитта дала разрешение, потому что такая же ситуация в ее родном городе Илльгнере.

Раз Бригитта, сестра Гиба, согласилась на это, нет ничего плохого в том, что я соглашусь, верно?

— Если в храме так принято, то я не возражаю.

Я ответила с настолько серьезным выражением лица, насколько могла, и Моника сказала со вздохом облегчения:

— Спасибо, госпожа Ангелика.

По крайней мере, по мнению служителей храма, я не ошиблась, отвечая именно таким образом.

— Тогда, пожалуйста, простите меня за то, что я передаю работу Заму.

Заварив чай, Моника извинилась и вышла из комнаты. Поскольку скоро потребуется проверить физическое состояние госпожи Розмайн, Моника сказала, что ей нужно закончить обед как можно скорее.

Слугам в храме тоже приходится нелегко.

Заметив, что Зам не сводит с меня глаз, готовя обед для Дамуэля, я допила свой чай, а затем передала очередь Дамуэлю.

***

Вторая половина дня началась с проверки здоровья госпожи Розмайн, и в это время я стала заниматься с господином Экхартом. Господин Фердинанд — великий человек, раз устроил мне тренировку.

Корнелиус напоминал мне ранее: «Хотя господин Фердинанд является опекуном госпожи Розмайн, он очень страшен, поэтому ты должна защищать госпожу Розмайн даже от него. Но каким бы ужасным он ни был, он все равно хороший человек».

— Не забудь переодеться в полную броню, когда выходишь на улицу, — приказал господин Экхарт, так что, сделав это, я открыла дверь возле покоев главного священника и пошла вперёд.

Как только дверь открылась, снаружи задула метель, а затем смутно стали видны белые ворота, сливающиеся со снегом.

— Ангелика, ты видишь площадь перед дворянскими воротами? Именно здесь останавливаются кареты, когда ворота открыты. Я собираюсь проводить свои тренировки на площади. Во время метели никто не будет выходить на улицу, поэтому это хорошее место.

— Хорошо, господин Экхарт.

Я вызвала ездового зверя и последовала за господином Экхартом. Снежинки, летящие горизонтально, с большой силой ударялись о мои доспехи, издавая шумный звук, но броня, созданная из магических камней, защищала от изменения температуры и была вполне комфортной. Я не могла не думать о госпоже Розмайн, которая всегда носила бесчисленное количество одежды, чтобы защититься от холода. Возможно, ей также стоит пройти рыцарский курс и научиться использовать магические доспехи.

Но госпожа Розмайн ненавидит диттер и, скорее всего, не будет проходить рыцарский курс.

Оказавшись перед дворянскими воротами, господин Экхарт замер в воздухе. Я также попыталась полностью остановить ездового зверя, но, видимо, буря была настолько сильной, что я не смогла сохранить удержать его в фиксированной точке.

— Обычно несложно двигаться к цели даже в метель, но нелегко оставаться на месте, не так ли?

Я смотрела на неподвижного господина Экхарта и изо всех сил пыталась устоять на ногах, но меня продолжало сносить ветром и снегом. Мне совсем не приходило в голову, что пребывание в неподвижной точке в метель сильнее расходует магическую силу, чем постоянное движение.

— Я поражена тем, что не могу остаться на месте. Когда я тренируюсь в замке, я обычно делаю это на тренировочной площадке, и это первый раз, когда я выхожу на улицу в снежную бурю.

— Да. Тренировки в метель необходимы для победы над Повелителем зимы. Мы не можем позволить себе возиться с рыцарями-учениками, которые пока не могут принять участие в походе, но, я думаю, что их стоит обучать в снежные дни, когда они остаются в замке. Если они не сумеют приучить себя к этому, то не смогут удерживать своих ездовых зверей и использовать оружие во время снежной бури.

Объяснив это, господин Экхарт научил меня, как избегать летящего снега и как удерживать своего зверя в неподвижном состоянии. Это приёмы сражения в метель. Он сказал, что помимо плохой видимости во время метели вой ветра и снега перекрывает малейший звук, поэтому незаметное оружие становится опаснее, чем светящиеся магические атаки.

— Господин Экхарт, вы очень сильны, мне было приятно тренироваться с вами.

— Ты, похоже, тоже стала намного лучше, как любимая ученица дедушки. И твоя реакция тоже была превосходной: ты подняла меч против господина Фердинанда, чтобы защитить свою госпожу.

— Спасибо.

Удивительно, но я получила похвалу от господина Экхарта. Он сказал, что в любое время независимо от того, кто нападает, рыцарь охраны не должен быть вялым и беспечным и должен защищать своего господина.

— Вы похвалили меня, но если бы я действительно замахнулась мечом на господина Фердинанда, смог бы господин Экхарт защитить господина Фердинанда?

— Безусловно. Если бы господин Фердинанд не остановил тебя...

Когда господин Экхарт с улыбкой закончил, я услышала «лязг» и почувствовала, как что-то стукнуло меня по руке. Удар пришелся именно по той части, которая в легкой броне имеет низкую защиту. Когда я посмотрела вниз, я увидела маленький нож, упавший вниз. Если бы на мне в этот момент не было полного доспеха, нож вонзился бы мне в руку.

Если бы господин Фердинанд не остановил меня?..

При этой мысли у меня по позвоночнику пробежал холодок. Даже в такую метель господин Экхарт сумел точно попасть в мою руку, так что ему, должно быть, не составило бы труда прицелиться в горло своего врага. Но мое потрясение было не столько от того, что господин Экхарт ударил так точно, сколько от того, что я не была особенно внимательна во время тренировки и вообще не заметила, как он направил на меня свой нож. Это было шоком.

Он смог провести свою атаку совершенно незаметно.

Это нападение отличалось от тех, что я видела на предыдущих тренировках. Боюсь, в дальнейшем я не увижу такой атаки во время наших занятий с мастером. Если бы врагом госпожи Розмайн был господин Экхарт, я бы не смогла защитить ее. Мгновенно у меня внутри все перевернулось. Я должна сделать себя достаточно сильной, чтобы блокировать такую атаку, а также изучить эту технику. Я поставила перед собой предельно ясную цель.

— Господин Экхарт, я рассчитываю на вас в сегодняшней тренировке.

Нужно сказать заклинание, чтобы превратить штап в оружие, волшебный меч же светится магической силой, поэтому его легко обнаружить. Так что обычный нож идеально подходит для того, чтобы держать врага на расстоянии или атаковать незаметно. В такую метель, следуя направлению ветра, можно удвоить эффективность.

— Что за враг у господина Фердинанда, который требует такой бдительности?

Такое мастерство выходит за рамки того, что должен уметь обычный рыцарь. Когда я высказала свои сомнения, господин Экхарт вдруг мягко улыбнулся и посмотрел в сторону замка.

— Это правда, что раньше были враги, с которыми приходилось постоянно быть начеку… и хотя сейчас остался только сброд, в будущем потребуется еще большая бдительность. Тебе также следует быть более бдительной и иметь другие средства для атаки помимо Штернлюка. Учитывая особое положение Розмайн, я боюсь, будет всё больше и больше хитрых врагов.

Хотя я не понимаю, что именно подразумевается под особым положением, я прекрасно осознаю опасность, которой может подвергнуться госпожа Розмайн. Два года назад она бросилась на своем ездовом звере, чтобы спасти госпожу Шарлотту, а в дворянской академии она осмелилась бросить вызов Дункельфельгеру и открыто и бесстрашно высказать свое мнение.

Думаю, в будущем что-то подобное повторится.

Если я хочу служить госпоже Розмайн, я также должна научиться мастерству господина Экхарта. Я надеюсь, что смогу научиться у него многому в процессе обучения.

Затем, натренировавшись до такой степени, что даже в снежную бурю я могла стоять неподвижно и не терять равновесия, одновременно владея Штернлюком, я вернулась к входу в храм, чтобы немного отдохнуть. После дематериализации ездового зверя я пошевелила нижней частью тела. Чтобы оставаться неподвижной в метель, мне пришлось подолгу сидеть на звере и напрягаться не так, как обычно, так что бедра и колени очень болели.

— Ангелика, могу я воспользоваться случаем и задать тебе вопрос? Мать попросила меня спросить, что вы думаете об аннулировании вашей помолвки с Трауготтом...

— Мне рассказали об аннулировании Рихарда и господин Бонифаций. Теперь я чувствую облегчение от того, что помолвки больше нет, и я могу не выходить замуж.

— Вы говорите, что вам стало легче?

Хотя сейчас я отдыхала, из-за недавней тренировки, вероятно, я не могла удержаться от того, чтобы не отдать предпочтение правдивому ответу, а не соблюдению сдержанности, ожидаемой от дворянки. Кажется, я ответила слишком честно, и господин Экхарт резко посмотрел на меня. Я отчаянно пыталась придумать правильный ответ для дворянки, но не смогла придумать его сразу. Я не очень хорошо умею думать о сложных вопросах во время тренировки.

...Стоп, у меня это довольно плохо получается, даже не во время тренировок.

— А, нет. Дай мне подумать об этом, я действительно чувствую сожаление по этому поводу?

— Это вопрос вашего будущего, почему вы так неопределенны в своем ответе?

Господин Экхарт забавно приподнял уголки рта. Казалось, в отличие от моего отца и других, он не обидится, даже если я не буду возиться с ответом. Я немного расслабилась.

— В конце концов, решать, на ком жениться, будет мой отец и его семья, а я лично не заинтересована в замужестве.

— Ты учишься на последнем курсе и не надеешься выйти замуж?

— Нет, у меня нет никаких ожиданий, ни больших, ни малых. Я хочу продолжать быть рыцарем сопровождения госпожи Розмайн, поэтому я надеюсь, что человек, с которым я буду вместе, позволит мне служить госпоже Розмайн как можно дольше. Потому что, выйдя замуж и забеременев, женщина должна бросить работу, верно? Я этого не хочу, поэтому мне нужен человек, который не хочет детей, желательно стать второй или третьей женой. Если бы я могла просить большего, то хотела бы, чтобы это был кто-то, кто лучше меня, чтобы мы могли бы тренироваться вместе. В этом случае мне не к чему будет придраться.

После того, как я честно высказала свои желания, господин Экхарт уставился на меня еще более пристально. Этот взгляд был мне хорошо знаком. Это взгляд, который вы получаете, когда смотрите на кого-то, кого не можете понять или даже чьё существование вы считаете невозможным.

Похоже, это не очень хорошая ситуация.

Кажется, я выпалила ответ, который как дворянка не должна была говорить. Я решила сразу же извиниться и попросила его никому не говорить. Я осторожно поднесла руку к щеке, а затем слегка опустила голову. По моему многолетнему опыту, шансы на то, что человек простит меня после этого жеста, выше всего, и это может положить конец неприятным разговорам.

— Мне очень жаль, кажется, я случайно сболтнула лишнего. Пожалуйста, не говорите моему отцу и остальным. Они всегда предупреждали меня, чтобы я не болтала лишнего на улице.

— Но это хорошая идея — сказать, чего вы хотите, особенно по поводу такой важной вещи. Иногда нужно быть честными, чтобы понять мысли друг друга. Я уверен, что твои родители примут это во внимание.

«Такое абсолютно невозможно», — мысленно ответила я, но сейчас важнее всего было закончить разговор.

— Я надеюсь на это, — сказала я и с улыбкой склонила голову.

Без лишних слов господин Экхарт кивнул головой.

Мне удалось сейчас успешно покончить с этим!

— Итак, теперь, когда мы достаточно отдохнули, давайте вернемся к тренировкам, господин Экхарт.

— Сейчас я понимаю, почему родители велели тебе держать язык за зубами, когда ты выходишь на улицу.

После минутного молчания господин Экхарт тихонько рассмеялся и продолжил свои занятия.

***

— Ангелика, тебя не должно быть так легко обмануть.

Как только я вернулась в покои главы храма после тренировки, госпожа Розмайн упрекнула меня. Кто-то обманул меня? Я не помнила, чтобы мне лгали, поэтому я пыталась придумать, что ответить, но не смогла сразу придумать хороший ответ. У меня не было другого выбора, кроме как сообщить о своем обучении у господина Экхарта.

Следует подождать и спросить Дамуэля, за что госпожа Розмайн сделала мне замечание.

Пока госпожа Розмайн принимала ванну, я нашла время, чтобы расспросить Дамуэля.

— Ты действительно не понимаешь, да? Хотя я и сам только недавно это понял, — со вздохом сказал Дамуэль, — госпожа Розмайн отчитывала тебя из-за того, что когда господин Фердинанд попросил тебя выйти на тренировку, ты сразу же ушла вслед за господином Экхартом

— Но господин Фердинанд дал разрешение, так почему меня должны за это ругать?

Я чувствовала себя еще более непонятно, а Дамуэль держался за лоб.

— Господин Фердинанд только предположил, что ты можешь это сделать, но госпожа Розмайн не давала разрешения, не так ли?

— Да...

— Ты даже не понимаешь, что я говорю, да? — уверенно сказал Дамуэль, посмотрев на меня.

Он был прав.

— Ангелика, предположим, что ты охраняешь госпожу Розмайн и на полпути к кабинету ауба господин Вильфрид неожиданно предложил тебе отправиться на тренировку с рыцарями сопровождения, как бы ты отреагировала в этой ситуации?

— Сначала я должна дождаться окончания миссии и получить разрешение от своей госпожи... Я отвечу так

Обычно нельзя отвлечь рыцаря сопровождения на задании. Пока я размышляла об этом, Дамуэль сначала пробормотал:

— Ты всё ещё не поняла? — а затем добавил, — если так, то почему ты приняла предложение господина Фердинанда, который не является твоим господином, отправиться на тренировку с господином Экхартом, когда ты сегодня стояла на страже в храме?

Дамуэль сказал мне, что ситуация сегодня фактически такая же, как в примере, который он только что привел, и тут меня осенило. Как сказал Дамуэль, ни господин Вильфрид, ни господин Фердинанд не были моими хозяевами.

— Но господин Фердинанд — опекун госпожи Розмайн, а Дамуэль тоже действует в соответствии с инструкциями господина Фердинанда, ведь так?

Именно господин Фердинанд отвечал за раздачу указаний во время дежурства в храме и при перемещении госпожи Розмайн между замком и храмом. Поскольку подчинение его приказам всегда считалось само собой разумеющимся, я не считала неправильным принятие предложения господина Фердинанда.

— До тех пор, пока у госпожи Розмайн нет явных враждебных отношений с господином Фердинандом, я, естественно, буду подчиняться его приказам. Но, в отличие от меня, Ангелика, ты без колебаний можешь поднять Штернлюка против господина Фердинанда. Не потому ли, что ты считаешь господина Фердинанда возможным врагом?

— Это потому, что Корнелиус предупредил меня, что, защищая госпожу Розмайн, я должна также остерегаться господина Фердинанда.

— Корнелиус… — взгляд Дамуэля немного устремился вдаль, но затем он вздохнул и покачал головой. — Что касается сущности рыцаря сопровождения, то Корнелиус не ошибся. Ведь даже самые близкие люди могут стать врагами. Но это неважно, господин Фердинанд не приказывал проводить сегодняшнюю тренировку, он лишь предложил ее. Принятие чужого предложения без разрешения господина равносильно оставлению обязанностей по сопровождению. Именно в этом тебя винит госпожа Розмайн.

Равносильно оставлению обязанностей по сопровождению?...

Услышав это, я наконец-то поняла всю серьезность вопроса. Будучи рыцарем сопровождения, я сделала то, чего не должна была делать. Осознав, что я совершила непоправимую ошибку, я вдруг почувствовала, как кровь стучит по всему моему телу, а земля уходит из-под ног, стиснутые зубы начали стучать.

— ...Мне очень, очень жаль, — пробормотала я слабое извинение шепотом.

Дамуэль слушал с горькой улыбкой, чувствуя, что у него начинает болеть голова.

— Ты не должна извиняться передо мной, ты должна извиниться перед госпожой Розмайн, но в данный момент, даже если бы ты извинилась, госпожа Розмайн не знала бы, как реагировать, не так ли?

Придя в храм, я не только не смогла помочь с бумажной работой, но и оставила свои обязанности по сопровождению, и на этот раз я, возможно, действительно буду освобождена от своих обязанностей. Я столько тренировалась, чтобы защитить госпожу Розмайн, я получила столько наставлений, чтобы как можно быстрее пройти курс дворянской академии, и поставила себе цель всегда служить госпоже Розмайн. Теперь она словно ускользала из моих пальцев, и чувство беспредельного отчаяния застилало глаза.

— Дамуэль, так что же мне делать...

— Ты, Ангелика, не можешь быть освобождена от своих обязанностей сразу же, не так ли? Поскольку у госпожи Розмайн не хватает женщин-рыцарей, для тебя даже было сделано исключение по сопровождению в храме.

Официально я еще не достигла совершеннолетия, и на этот раз мне разрешили покинуть дворянский район в качестве исключения. Причина такого исключения заключается в том, что я учусь на последнем курсе школы и закончила все свои занятия, а также в том, что, хоть я еще не прошла церемонию совершеннолетия, я родилась летом и скоро стану взрослой. Дамуэль также сказал, что это произошло потому, что без этого исключения не нашлось бы женщин-рыцарей, готовых последовать за госпожой Розмайн в храм.

— Если же говорить о том, зачем нужны женщины-рыцари, то и в покоях замка рыцарям противоположного пола не разрешается заходить в некоторые комнаты, не так ли? Точно также и в храме есть места, куда я, как представитель противоположного пола, не могу войти. Например, при проверке здоровья госпожи Розмайн, как сегодня, нужно приподнимать подол её платья и касаться её кожи, я не могу сопровождать её, нужен рыцарь того же пола. Вы должны помнить об этом.

— ...

Во время жизни в общежитии дворянской академии я узнала, что есть места, куда могут входить только представители одного пола. Но поскольку в храме есть и мужчины, и женщины, и все они также входят и выходят из покоев главного священника, я забыла задуматься над тем, что не все места на самом деле доступны для мужчин.

— Я знаю, что Ангелика плохо умеет слушать и понимать смысл слов. Но дело не только в господине Фердинанде, нельзя так легко вестись на предложения других и поддаваться на обманы.

— Так что же мне делать в такой ситуации?

Я попросила Дамуэля просветить меня, и он улыбнулся с облегчением. Он улыбался так, как улыбался бы, если бы думал, что ему наконец-то удалось заставить меня понять.

— Все просто, всегда сначала советуйся с госпожой... Повторяй!

— Всегда сначала советоваться с госпожой!.. Дамуэль, спасибо. В тот раз, когда господин Фердинанд предложил мне пойти на тренировку, я должна была сначала спросить разрешения у госпожи Розмайн, верно?

— Хорошо, что ты понимаешь.

Вероятно, ожидая, пока мы закончим разговор, Зам тут же позвал Дамуэля, и тот ушел принимать ванну.

— Фран, Дамуэль первым пришел купаться?

Я спросила Франа, который готовил чай, чтобы подать его госпоже Розмайн после купания. Фран огляделся вокруг со сложным лицом, затем вздохнул и ответил с несколько жестким выражением лица:

— Мне очень жаль. Поскольку служанки заняты госпожой Розмайн, госпоже Ангелике придется подождать. У нас нет времени, чтобы дожидаться, пока Ангелика закончит купаться, и просить господина Дамуэля идти позднее, поэтому порядок купания в храме не основан на статусе. Прошу прощения.

— Я уже слышала, что в храме все по-другому, и я просто немного растерялась, потому что все было не совсем так, как обычно, но теперь, после объяснений, все в порядке.

Я кивнула головой, повторяя:

— Порядок купания не зависит от статуса.

Фран также с облегчением расслабил мышцы лица и сказал:

— Это замечательно, что такой разумный человек, как госпожа Ангелика, является рыцарем сопровождения госпожи Розмайн.

Почти одновременно с тем, как Фран приготовил чай, госпожа Розмайн вышла из ванной. Она оглядела комнату, потягивая чай, который приготовил Фран.

— Ой, Дамуэль ещё не помылся?

— Я думаю, он уже скоро закончит.

Когда я услышала ответ Франа, мне захотелось найти сугроб, чтобы зарыться в него. Должно быть, долгий разговор после моего вопроса Дамуэлю помешал всем в храме работать и отдыхать.

Как будто я только что услышала проповедь от своего отца.

Все мои родные, кроме меня, были слугами, поэтому я точно знала, как сильно нарушение распорядка отражается на них. Если бы Фран был моим отцом, он бы хорошенько отругал меня. У меня было тяжело на сердце, когда в голове промелькнули выговоры отца.

— Я заставил вас всех ждать.

Было видно, что Дамуэль очень торопился, так что он быстро помылся и принял ванну.

— Эм, Дамуэль...

— Ангелика, мне очень жаль, но сначала иди и прими ванну, а потом мы поговорим. Если ты не поторопишься и не помоешься, Моника и Никола не смогут закончить свою работу.

— Госпожа Ангелика, я Никола, сегодня я буду помогать вам при мытье, не стесняйтесь учить меня.

В результате, прежде чем я успела извиниться перед Дамуэлем, госпожа Розмайн приказала мне поспешить помыться, и мне пришлось вернуться в свою комнату вместе с Николой.

— Скоро будет готово, пожалуйста, подождите.

Слуги госпожи Розмайн, Гил и Фриц, по очереди носили ведра с горячей водой в мою комнату и обратно. Будь то дома, в рыцарских покоях или в общежитии дворянской академии, слуги всегда использовали магические инструменты для приготовления горячей воды, поэтому этот образ был для меня совершенно новым.

Сначала я чувствовала себя немного неловко, но вскоре привыкла к тому, что мужчина входил и выходил из моей комнаты. Еще больше меня заинтересовало то, что я почти никогда не видела этих двух мужчин в покоях главного священника.

— Я не видела их в покоях главного священника, но эти двое также являются слугами госпожи Розмайн, верно?

— Да. Они вдвоем управляют мастерской по приказу госпожи Розмайн. Гилу приходится путешествовать с Гуттенбергами в качестве представителя госпожи Розмайн, поэтому он обычно проводит очень мало времени в храме, не говоря уже о покоях главного священника.

Никола объяснила мне это так. Она сказала, что эти двое занимались печатным делом, которое так ценила госпожа Розмайн. Фриц казался примерно одного возраста с Франом, Гил же — примерно моего возраста. Однако именно Гила, а не Фрица, госпожа Розмайн назначила своим представителем.

— Как Гил завоевал доверие госпожи Розмайн?

— А?

Выражение лица Николы на мгновение застыло. Но мне было очень любопытно, и я должна была что-нибудь сделать, чтобы компенсировать сегодняшнюю неудачу.

— Раз именно Гилу, а не более старшему Фрицу доверено быть представителем, значит, что госпожа Розмайн больше доверяет Гилу, верно? Как рыцарь сопровождения, я тоже хочу завоевать доверие госпожи Розмайн. Поэтому, пожалуйста, расскажи мне, что он сделал.

Услышав мой вопрос, Гил расширил глаза, затем улыбнулся, надул грудь и сказал мне:

— Мои должностные обязанности отличаются от обязанностей рыцаря, поэтому не могу гарантировать, что мои советы помогут вам. Однако я очень усердно работаю в своей мастерской и никогда никому не уступаю. Я всегда говорю, что раз желание госпожи Розмайн — развивать печатное дело в герцогстве, то я должен помочь ей в этом! По этой причине я запомнил все материалы и способы создания бумаги, доступные в Эренфесте, и теперь могу учить других печатать. Именно поэтому я был назначен ее представителем, чтобы помочь ей продвигать печать и производство бумаги в герцогстве.

Гил без колебаний заявил о своих надеждах с пониманием того, какие усилия он приложил, и я вдруг подумала, что он сияет. Могла ли я выполнять свои обязанности сопровождающего с высоко поднятой головой, как это делал он? Подумав об этом, я тут же вспомнила, сколько всего я сделала неправильно только сегодня, и моя воля начала ослабевать.

— Э... Хотя я не знаю, что беспокоит госпожу Ангелику, у каждого есть свои сильные стороны, и они могут пригодиться для разных вещей. Госпожа Розмайн сказала, что нам просто нужно помогать в тех областях, в которых мы хорошо разбираемся. Поэтому я приложу все усилия, чтобы выполнять работу в мастерской. Есть нечто большее в работе слуги, чем просто пребывание в покоях главного священника, — сказал Гил с ослепительной, притягивающей взгляд улыбкой и вышел из комнаты, унося горячую воду.

Я начала мыться по настоянию Николы, одновременно размышляя.

Я даже не полезна в тех областях, в которых я хороша, так что же мне делать?

Я не могу заниматься бумажной работой, и сегодня я была очень небрежна как рыцарь сопровождения. Если подумать о работе, связанной с храмом, то госпожа Розмайн однажды приказала мне ладить со слугами в храме.

— Никола, пожалуйста, поладь со мной!

— Хм? А?

Никола, которая готовилась мыть мои волосы, бросила на меня полный замешательства взгляд.

— Госпожа Розмайн поручила мне наладить отношения со слугами в храме, так как мы служим одной и той же госпоже, хоть я и работаю в другом месте. Так что если мне удастся поладить с Николой, я смогу немного помочь госпоже Розмайн.

Выслушав меня, Никола несколько раз моргнула, а затем очень счастливо улыбнулась. Хотя она и обычно улыбалась и казалась очень счастливой, эта ее улыбка была совсем не похожа на ту, что она носила раньше. Это была такая улыбка, которую я редко видела в своей жизни дворянина, улыбка, которая показывала все внутренние чувства.

— Мы рады, что госпожа Ангелика готова так думать.

Люди храма действительно отличаются от дворян, которых с детства учили подавлять свои эмоции. Хоть со стороны мы и кажемся одинаковыми, в данный момент я чувствую, что мы действительно живем в совершенно разных мирах. Однако это отличие в Николе заставляло меня испытывать к ней сильные чувства. Это потому, что приятно видеть улыбающееся лицо Николы? Окружающие часто укоряют меня за то, что я плохо читаю, а в остальное время всегда смотрят на меня с беспокойством, боясь, что я раскрою свои недостатки, они редко улыбаются мне.

— Никола так счастлива, и я тоже счастлива. Поскольку я была так небрежна в качестве рыцаря сопровождения, я не только не смогла помочь в оформлении документов после прихода в храм, но и допустила ошибку в своих сегодняшних обязанностях по сопровождению. Но, имея возможность поладить с людьми в храме, я наконец-то чувствую, что немного выполнила свой долг.

— А, вы сейчас немного подавлены, потому что многое не смогли сделать правильно. Все в порядке. Даже если мы сделаем что-то не так, госпожа Розмайн не будет нас строго ругать. Просто будьте осторожны и не повторяйте тех же ошибок.

Никола начала мыть мои волосы, делясь своим опытом ошибок. Ее пальцы были такими нежными, и она промывала мои волосы так тщательно, что я постоянно чувствовала, как она прикасается к моей голове.

— Когда я расстроена, я ем сладости и разговариваю с Эллой о том, на что стоит обратить внимание в будущем, и тогда мне удается вернуть себе бодрость духа. Так что позвольте мне тайно принести вам угощения. Держите это в секрете от госпожи Розмайн.

Никола утешала меня совсем не так, как слуги в моем старом доме, что меня удивило, но я также ясно чувствовала ее желание ободрить меня, и мои глаза не могли не загореться. Я могла понять, почему госпожа Розмайн, ставшая приемной дочерью ауба, хотела жить в храме больше, чем в замке.

После купания Никола принесла мне поднос с едой. Она также аккуратно приготовила чай, так что сцена была похожа на небольшое чаепитие.

— Я не слишком много знаю о работе рыцаря сопровождения, но что касается бумажной работы, я могу понять вас. Сейчас я обычно на кухне, но раньше я часто работала в покоях главного священника. Тогда я думала: «Главный священник очень страшный» или «Я не очень хорошо разбираюсь в бумажной работе и хотела бы заняться чем-то другим». Так что я приходила и помогала готовить. Что бы это ни было, предоставьте это мне! — Никола сказала это с улыбкой, похлопывая себя по груди.

Даже я не могла не рассмеяться вместе с ней. Поскольку мне было бы трудно вести разговор, если бы она стояла позади меня и обслуживала меня, я решила попросить Николу присесть и перекусить со мной. Я не думаю, что это будет проблемой, раз нам все равно придётся держать все это в секрете.

— Могу ли я действительно сесть... вас потом не будут ругать?

— Ты ведь всё равно не можешь рассказать госпоже Розмайн об этих угощениях, не так ли?

— Это правда... О, тогда простите меня за грубость.

Никола, дрожа, села напротив меня. Но как только она взяла своё угощение, счастливая улыбка тут же расплылась по ее лицу, а нервозность, которую она чувствовала раньше, исчезла неизвестно куда.

Так вот почему Лизелетта так счастлива, когда кормит шмилов, кажется, я могу понять, что она чувствует.

— А ты, Никола, тоже не умеешь работать с бумагами?

— Не то чтобы я не могла все это делать, но я не настолько хороша, как Моника. На самом деле я больше боюсь оказаться в покоях главного священника, чем бумажной работы. В тишине, когда только и слышно, как люди пишут во время работы… Разве не хочется в такой момент пообщаться? Мне ужасно некомфортно в такой атмосфере.

Никола сказала, что поэтому она начала работать помощницей Эллы и засчёт работы на кухне сократила свои визиты в покои главного священника, готовя обеды.

— Может, я и избегаю покоев главного священника, — продолжала Никола, — но я усердно готовила обед, так что не могу сказать, что бездельничала. Не хотите ли вы, госпожа Ангелика, попробовать не работать в покоях главного священника?

— Я от всего сердца согласна с идеей, что мне следует покидать места, которые я нахожу сложными, но моя работа — защищать госпожу Розмайн и не покидать её.

— Это действительно дилемма.

Мы обе мучительно размышляли вместе. В этот момент раздался стук в дверь.

— Госпожа Ангелика, мне очень жаль, что я беспокою вас перед сном. Госпоже Розмайн уже пора спать, а Никола опаздывает...

Моника вошла с крайне испуганным выражением лица. Никола с трудом запихнула свою закуску в рот и поспешно поднялась, чтобы встать, но все это уже было на виду у Моники.

— Никола, что ты делаешь?!

Моника тут же вскинула глаза. Поскольку эмоциональные взлеты и падения у служителей храма были более выражены, чем у дворян, даже я с первого взгляда могла понять, что Николу позже будут ругать.

— Моника, почему ты вдруг так громко шумишь? Никола что-то делает с госпожой Ангеликой...

Слова Франа последовали за словами Моники. Поскольку это была моя комната, Фран, мужчина, стоял за дверью, но, похоже, собирался прийти с Моникой, чтобы проверить ситуацию. Маленькое личико Николы заметно побелело, а все ее тело начало неистово дрожать.

— Сидеть за одним столом с госпожой Ангеликой, которая является дворянкой, при том, что ты слуга...

— Моника, лекция будет позже. Во-первых, немедленно извинись.

— Мне очень жаль, госпожа Ангелика. Я немедленно заберу Николу...

При напоминании Франа Моника внезапно испугалась, но тут же справилась с эмоциями на своем лице. Казалось, они собирались увести Николу, и судя по тому, как все шло, эти двое наверняка устроят ей разнос. Никола хорошо утешила меня, поэтому я не хотела, чтобы ее ругали.

— Моника, Фран, все в порядке. Я просто разговариваю с Николой, чтобы обсудить свои проблемы, так что, пожалуйста, не ругайте ее.

Как только я закончила говорить, вежливая улыбка на лице Моники улетучилась, а ее глаза стали очень подозрительными. Она смотрела туда-сюда между мной и Николой, ее глаза были серьезными, когда она спрашивала.

— Поговорить с Николой о проблемах?.. Но я думаю, что она в основном занимается работой слуги, может ли она действительно помочь вам?

— Конечно, она мне очень помогла... Если возможно, я надеюсь, что Моника и Фран тоже смогут дать мне совет. Пожалуйста, входите.

Я попросила их войти, не говоря ни слова. Моника и Фран посмотрели друг на друга, прежде чем войти в комнату с тяжелым и беспомощным выражением лица.

— Вы сказали, что хотите обсудить проблемы?.. Может ли быть, что в жизни в храме что-то не так?

— Никола, пожалуйста, объясни им.

Люди часто считают мои объяснения неадекватными и трудными для понимания, поэтому я решила предоставить все объяснения Николе, сама же я в это время выпью чашку чая. Поскольку теперь все вовлечены, я думаю, что Фран и Моника не смогут сделать выговор Николе.

— Хотя ко мне обратились, чтобы обсудить проблемы, на самом деле я не придумала никаких хороших ответов… Госпожа Ангелика сказала, что она не сильна в бумажной работе, но все же хочет помочь госпоже Розмайн, насколько это возможно, так что же именно лучше всего для этого сделать?

После того как Никола объяснила, что меня беспокоит, двое, видевшие работу в покоях главного священника, с серьезными лицами задумались. Увидев это, Никола пошевелила губами и сказала без единого звука:

«Теперь они не будут на меня сердиться, правда?» Я кивнула головой с вынужденной улыбкой. Благородное воспитание, при котором эмоции должны подавляться, может быть полезным время от времени.

— Давайте посмотрим. Поскольку госпожа Ангелика не очень хорошо разбирается в бумажной работе, как насчет того, чтобы добавить что-то еще, кроме этой части?

— Добавить другие работы? Какую работу, например?

Несмотря на то, что ее неожиданно вызвали в комнату и попросили совета, не зная, чего ожидать, Моника хорошо обдумала ответ. Я слегка наклонилась вперед, как будто увидела проблеск надежды, когда услышала, что можно выполнять и другую работу.

— Что вы думаете о том, чтобы научиться узнавать колокольчики и помогать объявлять о них во время несения службы? Потому что здесь, в главном зале храма, тебе нужно уметь распознавать колокольчики посетителей, когда ты стоишь у дверей.

Умение распознать звонок посетителя и информировать о нём — это действительно важный навык для привратника.

— Но у дверей покоев главного священника уже стоит служитель, отвечающий за это, разве я не лишу его работы?

— Если госпожа Ангелика готова помочь, служитель, который отвечал за это, сможет сосредоточиться на помощи господину Фердинанду в его официальных обязанностях.

Моника объяснила, что до тех пор, пока есть другой человек, который может заниматься бумажной работой, то даже если я не выполняю её, другой человек может помочь завершить мою долю. Узнав, что и я могу быть полезна, мир вдруг стал ярким и обнадеживающим на моих глазах.

— Моника, твое предложение просто фантастическое. Это угощение за мой счет в качестве награды.

— Госпожа Ангелика, это...

Это делает ее полным соучастником, неспособным сделать замечание Николе, раз она съела угощение, ведь так? Моника бросила взгляд на Николу, прежде чем взять кусочек закуски с тарелки, которую я держала в руках:

— Госпожа Ангелика, спасибо за награду.

Следующий — Фран.

Я посмотрела на Франа, но увидел, что он качает головой с горькой улыбкой на лице.

— Я не буду ругать Николу, поэтому нет необходимости угощать меня. Госпожа Ангелика, вы очень сожалеете о том, что не умеете работать с бумагами, но в первую очередь следует отметить, что это не входит в обязанности рыцаря сопровождения. Госпожа Розмайн завалена горой работы, потому что она два года была в юрэве, но это всё ещё не обязанности рыцаря сопровождения.

— Неужели? Но я вижу, что и Дамуэль, и господин Экхарт делают это...

Я думала, что мне нужно заниматься расчетами в храме, я все неправильно поняла? После того, как я нахмурилась, Фран пояснил мне:

— Знаете ли вы, что господин Дамуэль начал входить и выходить из храма из-за наказания?

— Ну, да... это было, когда его понизили до рыцаря-ученика, не так ли? — я сказала это с неопределенной улыбкой в голосе.

Я слышала о Дамуэле раньше, когда слушала инструкции о том, что нужно делать при входе и выходе из храма, но подробности были неясны. Мне сказали, что я должна помнить, что Дамуэль был наказан за свою ошибку в походе против тромбе и понижен до рыцаря-ученика, и что он должен охранять госпожу Розмайн в храме.

— Он помогает только с тех пор, как главный священник предложил ему взять на себя часть бумажной работы, чтобы увеличить доход господина Дамуэля. Господин Экхарт, с другой стороны, считал, что в его обязанности как последователя также входит предоставление господину немного большего количества свободного времени, поэтому он помогал, как мог, но это был лишь акт доброты с его стороны.

Когда я поняла, что бумажная работа ни в коем случае не является обязательной, мое тело, которое всегда было немного напряженным, наконец-то расслабилось. Кажется, что мне не нужно заниматься бумажной работой.

— Главный священник также хотел, чтобы все знали, что в храме действительно работают дворяне, чтобы легче было поручить работу гражданским служащим, отвечающим за печатное дело, когда они начнут приходить и уходить из храма. Но я не думаю, что он считает это работой рыцаря сопровождения.

— Значит, ничего страшного, если я не буду оформлять документы?

— Да. Напротив, мы были бы более признательны, если бы вы, как рыцарь сопровождения, научились различать колокольчики, используемые каждым из синих священников. Потому что, когда приходят некоторые священники, иногда всё ещё требуется сохранять бдительность.

Когда я услышала слова Франа, я не могла не стать серьезной. Похоже, несмотря на то, что храм сильно отличается от благородного общества и выглядит на первый взгляд очень мирно, есть те, за кем нужно следить. Мой долг как рыцаря сопровождения — держать опасных людей подальше от госпожи Розмайн.

— Завтра я скажу Заму, чтобы он научил вас различать колокольчики. Сегодня уже поздно, так что, пожалуйста, отдохните.

— Поняла, Фран, спасибо.

Из-за того, что Никола украла угощения во время работы, Фран и Моника наказали ее уборкой после нашего чаепития. Никола улыбнулась и сказала: «Теперь я чувствую облегчение», — и быстро принялась всё убирать.

— Замечательно, что ваши проблемы, госпожа Ангелика, наконец-то разрешились.

— Это все благодаря тебе, Никола, спасибо.

— Хотя вы сказали, что были бесполезным рыцарем сопровождения, Фран сказал, что вы очень легко приняли правила и оказали нам большую услугу, не жалуясь. Все слуги рады, что новым рыцарем сопровождения стали вы, госпожа Ангелика. Поэтому, пожалуйста, хорошенько отдохните.

...рады, что новый рыцарь сопровождения — это я?

Я застыла на месте, с недоумением наблюдая, как Никола выходит из комнаты. Впервые в моей жизни кто-то сказал мне в лицо: «Я рада, что это ты»

Я почувствовала, как мое сердце потеплело, и зарылась под одеяло. Хотя я не смогла многое сделать хорошо, я чувствовала, что у меня был полный и приятный день. Я чувствую, что буду очень счастлива в храме в будущем.