На церемонии награждения отметили как минимум по паре студентов Эренфеста с каждого учебного года, так что наши результаты вполне можно было назвать хорошими. Правда, пусть наши низшие и средние дворяне и показали себя хорошо на письменных занятиях, но вот на практических не смогли достигнуть уровня, необходимого, чтобы их признали отличниками. Недостаток магической силы поставил их в невыгодное положение.

«Если подумать, то Ангелика — особый случай. Несмотря на то, что она средняя дворянка, на практических занятиях она продемонстрировала навыки, достаточные, чтобы её выбрали для танца с мечом, а вот на теоретических почти провалилась».

— Брат и сестра — отличники. Я очень рада, что и меня признали отличницей, — с облегчением погладив себя по груди, сказала Шарлотта и отметила, что наличие старшего брата и сестры с такими высокими оценками оказало на неё большое давление.

В то же время Вильфрид, которого также признали отличником, выглядел немного мрачным. Я поинтересовалась:

— Вильфрид, ты ведь тоже отличник, но почему тогда кажешься несколько недовольным?

— Ортвина вызвали прямо передо мной, так что, должно быть, я проиграл ему совсем немного.

Похоже, Ортвин как кандидат в аубы Древанхеля умел хорошо соизмерять силы, прикладываемые к учёбе, в то время как Вильфрид излишне сосредоточился на создании крутых доспехов и оружия, из-за чего пострадали его оценки по практическим занятиям.

— Я точно выиграю в следующем году, — заявил Вильфрид.

Выслушав отчёт о церемонии награждения, я решила поговорить с Эльвирой. Она с удовольствием рассказала о том, как хорошо Корнелиус и Леонора смотрелись вместе на церемонии.

Сильвестр вернулся с церемонии награждения гораздо позже всех остальных и первым делом бросил на Фердинанда очень усталый взгляд.

— Фердинанд, отправить Розмайн в общежитие оказалось очень верным решением.

Мне стало интересно, что же случилось, и вскоре меня позвали в комнату герцога.

— Нужно спланировать завтрашнюю встречу. Фердинанд, Розмайн, следуйте за мной.

***

— Они расспрашивали меня, может ли святая Эренфеста дать благословение на завтрашней церемонии совершеннолетия. Я отказал.

По-видимому, причина позднего возвращения Сильвестра заключалась в том, что он получил вызов от королевской семьи.

— Сильвестр, расскажи всё по порядку.

Напавшие во время церемонии награждения террористы кричали, что не признают короля, у которого нет Грутрисхайта. Кроме того, поговаривали, что многие фундаменталисты священных текстов храма Центра активизировались, хотя нельзя было сказать, связаны они с террористами или нет. Кажется, король пришёл к выводу, что храм Центра пора поставить на место.

— Отношения между королём и храмом Центра никак нас не касаются, — заметил Фердинанд. — К тому же мы бы не смогли провести такую ​​церемонию без подготовки.

— Очевидно. Но разве я мог ответить что-то подобное королевской семье?

Впервые на моей памяти Сильвестр оказался даже более рациональным, чем Фердинанд. Сбитая с толку, я поторопила Сильвестра:

— Приёмный отец, тогда что вы ответили?

— Я отказался, сославшись на то, что нападение легло на тебя тяжёлым бременем, в результате нам пришлось отправить тебя обратно в общежитие. Я дал ясно понять, что одного дня тебе не хватит, чтобы выздороветь к церемонии совершеннолетия, и даже посетовал, что ты пропустила шанс получить похвалу лично от короля… и на это купились. Некоторые, уступив, сказали, что нам следует подождать и посмотреть, как хорошо ты будешь себя чувствовать, а я воспользовался возможностью, чтобы нанести последний удар, подняв вопрос об инциденте с Иммердинком.

Похоже, Сильвестр подкрепил своё оправдание ещё и тем, что перед нападением на арену меня атаковал высший дворянин из Иммердинка. Студент утверждал, что целился в Хартмута, но, поскольку атака угодила в меня, невозможно было сказать, насколько оправдание правдиво. При проведении церемонии в качестве главы храма мне пришлось бы отказаться от эскорта, а потому Сильвестр настаивал на том, что не может позволить мне находиться на публике в столь уязвимом положении.

— Хорошо, что тебе удалось подобрать веское оправдание, — вздохнул с облегчением Фердинанд. — Не хочу создавать прецедент, когда Розмайн даёт благословение вместо главы храма Центра. Она глава храма Эренфеста, а не Центра. Никакой дополнительной работы ей не требуется.

Я слегка подёргала Фердинанда за рукав и спросила:

— Господин Фердинанд, можно ли мне завтра посмотреть танцы и выпускную церемонию?

В этом году Корнелиус исполнял танец с мечом и заканчивал обучение, а потому я хотела прийти и посмотреть на него, а не отсиживаться в общежитии.

Подняв глаза, я увидела, как Фердинанд задумчиво постукивает пальцем по виску.

— Если мы хотим продолжать и дальше использовать твоё плохое здоровье как оправдание, следует ограничиться посещением либо утренней, либо дневной части… Впрочем, даже без этого, уверен, ты будешь так взволнована при виде Корнелиуса и Леоноры в праздничных нарядах, что в любом случае сможешь продержаться лишь полдня.

Пускай Фердинанд и не особо верил в меня, но и запрета от него не последовало. Другими словами, я впервые могла посетить выпускную церемонию. Однако из-за участия в ней Корнелиуса и Леоноры я оставалась лишь с Юдит в качестве рыцаря сопровождения. Оставлять мою защиту на неё одну было слишком опасно, а потому мы решили вызвать Лампрехта и Ангелику как членов семьи Корнелиуса, чтобы они выступили моим эскортом. Мы также обсудили некоторые мелочи, вроде приготовления лекарства и кто где будет сидеть.

После обсуждения Фердинанд не остался в общежитии, а вернулся в Эренфест. Похоже, ему требовалось восстановить работоспособность моих амулетов, а также подготовить несколько для себя, чтобы компенсировать отсутствие магических кругов на плаще. Я же, понимая, что Фердинанд запрётся у себя в мастерской, заставила его поужинать в общежитии. Таким образом, ничего страшного не случится, даже если он просидит в мастерской до самого утра.

***

На следующий день, после того, как студенты позавтракали и начали собираться в общем зале, настало время прибытия в общежитие родителей выпускников. Студенты, ожидавшие перед кругом перемещения, провожали родителей в комнаты их детей.

— Доброе утро, госпожа Розмайн, — поприветствовали меня родители Хартмута, пришедшие в общий зал.

— Оттилия.

Я хорошо знала мать Хартмута, Оттилию, а вот его отца видела впервые. Меня заинтересовало, что же он за человек, и, как выяснилось, он был последователем Флоренции. Чертами лица и манерой держаться он напоминал Хартмута, из-за чего мог легко сойти за более взрослую его версию. И пусть наше знакомство ограничилось лишь долгим дворянским приветствием, но, учитывая, насколько спокойным он себя показывал, я бы сказала, что он ‒ отражение того, каким бы мог быть Хартмут, если бы не эта его одержимость легендой о святой.

«М-м? — задумалась я. — Означает ли это, что если убрать фанатизм Хартмута, то мы получим крайне талантливого служащего, дружелюбного и умеющего хорошо собирать информацию? О нет-нет. Всё же это отец Хартмута. Вдруг у него тоже есть неочевидные на первый взгляд недостатки, как и у его сына?»

Размышляя, я наблюдала за тем, как родители Хартмута направляются к его комнате. Следующей прибыла наша с Корнелиусом семья: Карстед, Эльвира, Лампрехт и Ангелика. Можно сказать, группа получилась довольно большая. Карстед на этот раз не выступал эскортом Сильвестра, передав обязанности своему заместителю.

— Взамен нас попросили охранять тебя, Розмайн, — объяснил Карстед.

— Я и подумать не могла, что меня будет охранять лично командующий рыцарским орденом. Отец, я чувствую, что стала такой важной… Лампрехт, Ангелика, прошу прощения, что вас вызвали так внезапно.

Карстед и Эльвира вернулись в Эренфест накануне вечером и велели Лампрехту с Ангеликой выступить моим эскортом. Впрочем, те не возражали и с улыбкой сказали мне, что рады возможности вернуться в дворянскую академию.

Закончив разговор, Карстед и Эльвира направились в комнату Корнелиуса, а Лампрехт и Ангелика остались в общем зале со мной. Я расспросила о ситуации в Эренфесте, и мне сообщили, что Дамуэлю, как единственному оставшемуся, предстоят индивидуальные тренировки у Бонифация.

— Дамуэль сильно сокрушался, говоря, что тоже хотел с нами, — добавила Ангелика. — А вот я завидую ему, ведь сейчас он наверняка получает наставления господина Бонифация.

— То, что нас вызвали, должно быть, означает, что случилось нечто необычное, верно? — поинтересовался Лампрехт. — Что именно произошло?

Насколько я поняла, наши родители, вернувшись вчера вечером домой, лишь отдали ему указания и тут же легли спать, так как завтра им предстояло рано вставать. Каких-либо объяснений не последовало.

Отвечая на вопрос Лампрехта, я рассказала о нападении.

— Действительно, в такой ситуации опасно оставаться лишь с одним рыцарем сопровождения, — согласился Лампрехт.

Тем временем Ангелика отошла назад и слушала наш разговор с пустой улыбкой. Казалось, она совсем ничего не понимала, а потому я решила поднять другую тему, которая наверняка заинтересует её: схватку Фердинанда и Хайсхица. Как и ожидалось, на этот раз Ангелика слушала меня с больши́м интересом. Её сверкающие голубые глаза сильно напоминали глаза Клариссы.

— Возможно, Ангелика, ты родилась не в том герцогстве… — заметила я.

Я подумала, что Дункельфельгер мог бы стать для Ангелики идеальным герцогством, вот только она встретила мой комментарий угрюмым взглядом.

— Вовсе нет, госпожа Розмайн. В Дункельфельгере многие сильны в диттере, но при этом у них, как правило, и оценки хорошие. Думаю, я бы даже не прошла отбор, чтобы стать рыцарем-ученицей.

Насколько я поняла, Ангелика загорелась идеей стать рыцарем после того, как услышала разговоры старшекурсников о дворянской академии в зимней детской комнате. Со слов Ангелики выходило, что она не успела бы вовремя пройти отборочный экзамен Дункельфельгера.

— Не говоря уже о том, что если бы не вы, госпожа Розмайн, то я бы вообще не смогла окончить дворянскую академию. Я очень рада, что родилась в Эренфесте, — слегка покраснев и счастливо улыбаясь, добавила Ангелика.

Её милая улыбка резко контрастировала с тем, насколько разочаровывающим оказалось её заявление. Лампрехт, похоже, наконец-то заметивший, какая она внутри, выглядел потрясённым.

«Эх братец Лампрехт, туго же ты соображаешь», — подумала я. В этот момент в общий зал вошёл Вильфрид.

— Лампрехт, ты уже здесь? — спросил он, увидев своего рыцаря сопровождения, и подошёл к нам. — Полагаю, сегодня ты охраняешь Розмайн?

— Вас тоже, господин Вильфрид. Поскольку вы с госпожой Розмайн помолвлены, вы сядете рядом, не так ли?

— Кто знает. Мы с Шарлоттой должны сидеть с отцом и мамой, а Розмайн планировали посадить с семьёй Корнелиуса. Учитывая, что ей увеличили эскорт, наши места должны находиться на некотором отдалении. Розмайн, отец тебе что-нибудь говорил?

Судя по всему, семья герцога сидела немного в стороне от всех остальных.

— Я не знаю порядка рассадки. Однако господин Фердинанд полагает, что я окажусь столь сильно взволнована танцем с мечом Корнелиуса, что потеряю сознание. Так что, думаю, я буду сидеть рядом с господином Фердинандом там, откуда легко смогу уйти.

— Дядя всё равно, что твой личный лекарь, — согласился Вильфрид и спросил меня о здоровье: — Как ты себя сегодня чувствуешь?

Я взглянула на свои руки.

— Я не ощущаю себя нездоровой… вот только мои обмороки происходят довольно внезапно, когда меня переполняют эмоции. Так что, хорошо или плохо я себя чувствую на данный момент — не имеет никакого значения.

— М-м-м. В конце концов, ты впервые посетишь выпускную церемонию, так что волнение естественно. Лампрехт, пожалуйста, присмотри за Розмайн.

— Как пожелаете, — ответил Лампрехт, преклонив колено перед Вильфридом.

— Дорогой брат, я очень признательна, что ты так любезно одолжил мне своего рыцаря сопровождения.

— Не за что. Я просто хочу, чтобы ты хотя бы немного поучаствовала в мероприятиях дворянской академии.

— Сестра, мне тоже было бы грустно, если бы ты потеряла сознание до того, как увидела танец с мечами, которого так ждала, — сказала Шарлотта, закончив готовиться к выходу.

Я поблагодарила свою милую младшую сестру за то, что она так беспокоится обо мне, и пообещала держать эмоции под контролем.

***

Пробил второй с половиной колокол, и я проводила взглядом студентов, направлявшихся в лекционный зал. Там им предстояло заняться подготовкой к церемонии совершеннолетия и выпускной церемонии. Согласно расписанию, родители отправятся, когда пробьёт третий колокол, а вскоре после них уже и выпускники. Я должна была выдвинуться с группой родителей.

— Юная леди, юный господин Фердинанд прибыл, — уведомила меня Рихарда.

Подняв глаза, я увидела, как Фердинанд входит в общий зал. Плащ, изодранный когтями танисбефалена, он заменил новым.

— Розмайн, протяни руки.

Возможно, из-за недосыпа, однако, Фердинанд хмурил брови сильнее обычного, и потому казалось, что он в плохом настроении. Лампрехт опешил. В отличие от моих последователей, неоднократно посещавших храм, он не привык видеть такого Фердинанда.

Когда я смиренно протянула руки, Фердинанд надел мне на запястья амулеты, выполненные в виде браслетов, а затем, создав штап и произнеся «стило», принялся настраивать магические круги. Я чувствовала, как моя магическая сила постепенно всасывается в амулеты.

— Хм. Готово. Итак, ты определилась: пойдёшь утром или днём?

— Утром. Я хочу увидеть танец с мечом и танец посвящения.

— Танец посвящения? — хмуря брови, пробормотал Фердинанд, а затем скрестил руки на груди, о чём-то задумавшись.

***

Незадолго до третьего колокола в общий зал вошли выпускники, завершившие приготовления. Корнелиус облачился в наряд для танца с мечом, а Хартмут, отвечавший за музыку, — в официальную одежду, которую намеревался носить и на самой выпускной церемонии.

— Хартмут, ты сейчас отправишься за Клариссой, верно?

— Да. Мы встретимся в комнате для чаепитий, поскольку туда могут войти люди из других герцогств.

Те, чьи партнёры были из собственного герцогства, встречались с ними в общем зале или вестибюле. В случае же, когда пара из разных герцогств, юноша забирал девушку из комнаты для чаепитий её общежития.

— Время, проведённое в ожидании прибытия своего мужчины, должно быть, очень волнительно. Жаль, я сама не испытала такое чувство… — сказала Эльвира, которую с самого утра переполнял энтузиазм.

Она не могла не радоваться выпускной церемонии, которая служила завершением многих историй любви в дворянской академии.

— Вот как, значит, ты, Эльвира, не была рада, что покинула общежитие вместе со мной? — спросил Карстед.

— Ах, господин Карстед, я вовсе не жалуюсь. Просто в такое время девичье сердце трепещет от тревоги…

Девушки опасались, что партнёр так и не придёт, что брак может не состояться и что после сопровождения на церемонии всё закончится. По словам Эльвиры, такие страхи делали последующую радость ещё слаще.

— Такие перипетии делают истории приятнее, но в своей жизни я больше предпочитаю стабильность и мир.

«А вот мне кажется, что пробовать себя в полиграфическом деле и создавать книги, которые приходится прятать от главного священника — это далеко от понятий “стабильность и мир”», — мысленно отметила я и подумала, что мне, пожалуй, следовало бы уточнить у Фердинанда, одинаково ли я и дворяне понимаем слова «стабильность и мир».

— Первыми в лекционный зал отправимся мы. Выпускники, вы, в свою очередь выходи́те из общежития и стройтесь рядами.

Дав указания выпускникам, Фердинанд покинул общежитие. Я пошла вместе с родителями. Карстед, Эльвира, Лампрехт и Ангелика составили довольно большу́ю группу, а с Рихардой, Фердинандом и его последователями и подавно.

«И все смотрят на меня, отчего мне неуютно», — подумала я, а Фердинанд отметил, что остальным тяжело подстраиваться под мою медленную скорость ходьбы. На это Карстед поднял меня и понёс.

— Отец, я могу идти и сама.

— Мы просто не хотим, чтобы ты упала в обморок. Пожалуйста, не спорь.

Карстеду даже пришлось принять участие в разыгрывании нашей маленькой пьесы, в которой он якобы прислушался к эгоистичному желанию любимой дочери, желавшей посетить выпускную церемонию несмотря на слабое здоровье. Легенда получилась удачная, вот только мне совсем не нравилось оказываться в центре внимания.

***

К тому моменту, как мы пришли, в зале уже собралась огромная толпа. Перегородки, которые использовались во время занятий, убрали, и теперь лекционный зал походил на Колизей с поднимающимися рядами сидений. В центре зала не было ни парт, ни стульев, как во время проводимых для студентов лекций. Вместо этого там обустроили круглую белую сцену для танца посвящения и танцев с мечами. А вот что полностью отличало это место от подобия Колизея, так это то, что в задней части находился проход в молитвенный зал, куда я уже однажды входила, чтобы получить «божественную волю». Если смотреть сверху, то сцена напоминала ко́фун* в виде замочной скважины. Я даже не ожидала, что лекционный зал так изменится.

— Лекционный зал отличается от того, который я помню… — потрясённо оглядываясь, призналась я.

— Здорово, не так ли? Благодаря такой многоярусности хорошо наблюдать за танцем с мечом и танцем посвящения.

Сегодня я присутствовала на выпускной церемонии не как кандидат в аубы, а как младшая сестра Корнелиуса, а потому сидела среди прибывших родителей. Оказалось, что места герцогской семьи находятся не так-то и близко от нас, но поскольку наша семья — высшие дворяне, места, предоставленные нам, находились в первых рядах и были одними из лучших. Фердинанд сидел справа от меня, Ангелика — слева, Карстед и Эльвира — впереди, а Лампрехт и Рихарда — позади. Другими словами, меня зажали со всех сторон.

— Розмайн, возьми, — обратился ко мне Фердинанд.

— Магический инструмент, предотвращающий подслушивание?

— Да, на всякий случай. Не думаю, что ты сможешь сидеть молча.

Фердинанд велел мне ни на мгновение не выпускать инструмент из руки, опасаясь, что я ляпну что-нибудь, чего не следует. И пускай я не собиралась говорить ничего лишнего, однако, послушно сделала так, как мне сказали, и сжала магический инструмент в руке.

Пробил третий колокол, и спустя некоторое время в зал вошли выпускники и выстроились на сцене аккуратными рядами. Что до партнёров выпускников, которые ещё не закончили обучение, то они заняли отведённые им места. Вскоре вошли и члены королевской семьи, а к алтарю подошёл глава храма Центра.

Хотя масштаб получился совершенно иным, но в целом происходящее мало чем отличалось от хорошо знакомой мне церемонии совершеннолетия. Выпускникам поведали мифы, связанные со взрослением, и дали благословение. Молитва была той же, которую я знала, однако её произнесение заняло больше времени, поскольку собравшиеся родились в разное время года.

— Как и в случае с бывшим главой храма, света благословения нет… — заметила я.

— Не думаю, что глава храма Центра смог бы. В отличие от тебя, у него явно не достаточно магической силы, чтобы благословить всех.

Естественно, поскольку я всё ещё держала в руках магический инструмент от подслушивания, единственным, с кем я могла говорить, был Фердинанд

После того, как выпускники получили благословение как новые взрослые, настало время предложить богам в качестве благодарности за божественную защиту танец посвящения и танцы с мечами. Все сошли со сцены, после чего те из выпускников, кто собирался играть, вернулись обратно с музыкальными инструментами. Я практиковалась только в игре на фешпиле, однако сейчас моим глазам предстали и другие инструменты, от флейт до барабанов. У кое-кого из выпускников я инструментов не увидела: вероятно, потому, что они собирались петь.

Выстроившись перед алтарём, выпускники приготовили инструменты.

— Мы те, кто возносит молитвы и благодарит богов, создавших этот мир…

Зазвучала музыка, и выпускники начали выпевать знакомые слова молитвы. Выпускники пели о радости прихода весны, об исцелении для раненой Гедульрих и о рождении новой жизни.

Когда песня закончилась, музыканты спустились со сцены и встали вокруг неё. Вместо них на сцену вышли два десятка одетых в синее танцоров с мечами и выстроились в линию.

— О, а вон и Корнелиус! — воскликнула я.

— Я и сам вижу. Успокойся.

Корнелиус приготовился, создав из штапа меч. Когда заиграла музыка, меч засверкал, отражая свет, двигаясь в такт нотам. Если танец с мечом Ангелики выглядел элегантным, то у Корнелиуса он оказался очень мощным, возможно, поскольку тот был мужчиной. Или, если сказать иначе, на первое место Ангелика ставила плавность взмахов мечом, а Корнелиус — их чёткость.

Все танцоры оказались чрезвычайно искусны, как и следовало ожидать от отличников, выбранных за их мастерство в танце с мечом. По мере того, как музыка становилась всё быстрее, скорость взмахов тоже увеличивалась. Ощущения в корне отличались от тех, что я испытывала, смотря запись.

— Это действительно Корнелиус? — поражённо спросил Лампрехт.

— Да, всё верно, — ответила Рихарда. — Господин Корнелиус значительно вырос с тех пор, как вы, господин Лампрехт, проводили с ним много времени в последний раз, не так ли?

— Да. Я удивлён.

— Он действительно вырос, — закивав, негромко согласилась Ангелика, до прошлого года практиковавшаяся с Корнелиусом в танце с мечом.

Эльвира, услышавшая бормотание Ангелики, с улыбкой повернулась к ней.

— Должно быть, он посвятил всего себя тренировкам, желая показать своей возлюбленной Леоноре, насколько он хорош. Ангелика, ты тоже вырастешь, если будешь стремиться показать себя Экхарту с лучшей стороны. Возможно, ты могла бы улучшить навыки в вышивке или, может быть, в общении…

— Показать себя господину Экхарту с лучшей стороны? — задумчиво проговорила Ангелика, принимая предложение Эльвиры. — Госпожа Розмайн, а в чём мои хорошие стороны? У вас есть идеи?

Хотя вопрос был адресован мне, однако на него с улыбкой ответил Экхарт, сидевший рядом с Фердинандом:

— Ангелика, твоё достоинство в том, что ты не стремишься выйти замуж, искренне желая служить эскортом Розмайн.

— Верно. В таком случае я не буду торопиться с замужеством и стану сильнее как рыцарь сопровождения.

«Экхарт!» — мысленно вскричала я.

Эльвира вздохнула и покачала головой: не такую беседу она ожидала услышать от помолвленной пары. Похоже, пройдёт ещё немало времени прежде, чем Экхарт и Ангелика поженятся.

***

После танца с мечом последовал танец посвящения. На сцену вышли семь кандидатов в аубы в нарядах с развевающимися длинными рукавами. В первую очередь я обратила внимание на Адольфину в жёлтом одеянии, символизирующем Богиню Ветра. Аккуратно уложенные винно-красные волосы Адольфины привлекали к себе внимание, чему, вероятно, способствовало сделанное Тули украшение для волос. Рюдигер носил белый наряд, символизирующий Бога Жизни, что вкупе со светлыми волосами делало его образ совершенно белым.

Подобно музыкантам и танцорам с мечами, кандидаты в аубы выстроились лицом к алтарю, после чего преклонили колени и коснулись сцены.

— Мы те, кто возносит молитвы и благодарит богов, создавших этот мир…

В тот момент, когда кандидаты в аубы начали произносить слова молитвы, на белоснежной сцене для танца посвящения возник магический круг. Круг содержал все атрибуты, и место каждого из атрибутов располагалось там, где находился кандидат в аубы, облачённый в одежду соответствующего атрибуту бога.

— Господин Фердинанд, это же тот самый круг, который возникает над священными текстами…

— Розмайн, думаю, ты не увидела ничего примечательного. Или я ошибаюсь? — ответил Фердинанд и пробормотал, что очень кстати дал мне магический инструмент, предотвращающий подслушивание.

— И правда. Я ничего не вижу.

— Вот и хорошо.

Прошлогодний танец посвящения я смотрела при помощи магического инструмента, похожего на видеокамеру, и никакого магического круга тогда не заметила. Мне стало интересно, появился ли этот магический круг по тем же причинам, по которым я стала видеть круг в священных текстах? И что это вообще за магический круг? Видит ли его кто-то ещё? Как так получилось, что и Фердинанд видит его? В голове крутилось множество вопросов. Я взглянула на сидящего рядом со мной Фердинанда, но понимая, что даже если у него есть ответы, он ничего мне не скажет, тихо вздохнула.

1. ↑ кофун (яп. 古墳, старый курган) — тип древних могильных курганов в Японии.https://ru.wikipedia.org/wiki/Кофун_(захоронение)