— Шварц, Вайс, давно не виделись. Я хотела поделиться с вами новостью. Сегодня во время практики богиня времени Дрефангуа даровала мне свою защиту. Уверена, это хоть немного уменьшит моё невезение.

Как только практическое занятие закончилось, я направилась в библиотеку. Убедившись, что рядом нет других студентов, я погладила Шварца и Вайса и, передавая магическую силу, поделилась радостью от получения благословения Дрефангуа.

— Ханнелора, приятно.

— Ханнелора, давать больше силы.

Я думала, что влила примерно столько же, сколько и обычно, однако Шварц и Вайс сказали, что в этот раз я передала им больше. Вероятно, сказалось получение божественной защиты. Я была только рада сделать им приятно, если это не слишком обременительно. Я гладила Шварца и Вайса, пока не осталась полностью довольной, а затем покинула библиотеку вместе с Кордулой.

— Завтра меня снова ждут занятия. Нужно вернуться в общежитие и повторить материал.

— Да, юная леди, вы были благословлены защитой Дрефангуа. Пожалуйста, продолжайте стараться и дальше.

Что касалось письменных занятий, то Эренфест улучшал свои оценки из года в год, а число студентов, сдавших экзамены в первый же день, становилось всё больше. В результате мама с улыбкой сказала: «В Эренфесте даже низшие дворяне сдают экзамен в первый же день. Кандидат в аубы Дункельфельгера тоже на такое способен, не правда ли?» — и заставила учиться весь год. Это позволило мне сдать экзамен по теологии с первого раза, и всё же… быть кандидатом в аубы большого герцогства — отнюдь непросто.

***

— Ты получила божественную защиту Ангрифа и Дрефангуа? Защита Ангрифа — не редкость, но Дрефангуа… разве это не впечатляюще?

Когда я за ужином поделилась успехами с братом, то все, включая его, посмотрели на меня с удивлением и поздравили.

— Но я не понимаю, как мне удалось заслужить их благосклонность. Вроде бы я не делала ничего, чем могла бы привлечь внимание богов…

— И всё же это большое достижение. Мало кто получает не только защиту главных богов, но и их подчинённых. Ханнелора, ты явно любима богами, — похвалил меня брат.

Вот только я была не единственной, кто пользовался благосклонностью богов.

— Эм-м, брат. В таком случае господин Вильфрид, похоже, ещё более любим богами.

— О чём ты?

— Насколько я поняла, он получил защиту двенадцати богов, включая главных.

После моего заявления у брата и всех остальных расширились глаза.

— Двенадцати?! А что у других студентов Эренфеста?

— Не знаю. Я ушла после того, как закончила свой ритуал…

— Ханнелора, разве мама не говорила тебе внимательно следить за Эренфестом? Тебе следовало остаться до конца. Интересно, защиту скольких богов получила та девчонка, выросшая в храме?

Услышав вопрос брата, я вспомнила, что произошло после возвращения госпожи Розмайн. Из Сокровенного зала та вышла с обычным выражением лица, а услышав о количестве благословений, полученных господином Вильфридом, не выглядела удивлённой.

— Учитывая, что госпожа Розмайн никак не удивилась результату господина Вильфрида, думаю, у неё где-то столько же.

— Понятно… Возможно, мама тогда верно говорила, — задумчиво пробормотал брат и слегка нахмурился, словно о чём-то глубоко задумавшись.

По возвращении с собрания герцогов мама размышляла о том, есть ли способ забрать госпожу Розмайн в Дункельфельгер. Во время обсуждения соглашения касательно издания книг и печати, мама увидела в госпоже Розмайн невероятный талант. Новые технологии создания книг были удивительны, однако, похоже, договор чётко прописывал границы того, на что наше герцогство может рассчитывать, да и сами переговоры с аубом Эренфестом оказались сложнее, чем изначально ожидал Дункельфельгер.

Мама тогда сказала: «Не следует недооценивать ауба Эренфеста. Он быстро осознал ценность госпожи Розмайн, которую, чтобы спрятать, с раннего возраста воспитывали в храме, и удочерил её. Вдобавок, прежде чем другие герцогства успели спохватиться, он уже добился одобрения её помолвки с господином Вильфридом». Вздыхая, мама добавила, что хотела бы видеть госпожу Розмайн первой женой Лестилаута.

Обычно вопрос помолвки кандидатов в аубы средних герцогств не решался так скоро. Помолвку раз за разом обсуждали во время состязаний герцогств, герцоги давали друг другу обещания, а ближе к последнему году обучения получали одобрение короля. В конце концов, никто не мог с уверенностью сказать, совместимы ли двое, пока они ещё только растут.

Однако помолвку госпожи Розмайн и господина Вильфрида утвердили и одобрили у короля ещё на первом году обучения. Когда состоялось собрание герцогов и герцогства попытались предложить своих женихов, вопрос помолвки уже был официально закрыт.

Желания мамы, правда, в любом случае не могли ничего изменить: брат называл госпожу Розмайн «фальшивой святой» и вёл себя с ней довольно враждебно, да и её помолвка с господином Вильфридом была подтверждена.

— Ты ведь не хочешь, чтобы госпожа Розмайн стала твоей первой женой, да? — робко спросила я.

— Мама, кажется, хочет этого, но я нет. Она неоднократно говорила мне, насколько ценна эта девчонка, и я могу согласиться. Однако сейчас у Дункельфельгера нет необходимости в ком-то вроде этой фальшивой святой.

— В таком случае, я надеюсь, ты не будешь пытаться рассматривать её украшение поближе или пытаться сделать нечто похожее на него.

— Меня просто заинтересовало то украшение в её волосах. Оно включает в себя пять радужных магических камней, на каждом из которых выгравирован магический круг. Вдобавок оно содержит много мелких деталей… Что плохого в желании рассмотреть его поближе?

Было приятно видеть, что мой довольно упрямый брат смягчился, увлёкшись переводом нашей книги по истории, сделанным госпожой Розмайн, и теперь даже отпускал комплименты по поводу того, насколько изысканным было украшение для волос.

Вот только пристальное разглядывание украшения, подаренное госпоже Розмайн её женихом, окружающие могли понять превратно. Искать недостатки в чужом магическом камне, чтобы затем подарить свой, более качественный — не что иное, как объявление войны за сердце возлюбленной. Брат, конечно, был склонен придираться ко всему подряд, но из-за этого стоило следить, чтобы окружающие не надумали лишнего.

Брат всегда любил рисовать и мастерить небольшие поделки. Когда ему что-то нравилось, он иногда пытался это воссоздать. Я полагала, что существовал высокий риск, что окружающие в данной ситуации могли понять его неправильно. Во время студенческой встречи брат проявлял явный интерес к украшению для волос госпожи Розмайн, отчего я не могла не беспокоиться.

— А что, если окружающие подумают, что ты стремишься заполучить госпожу Розмайн?

— Ты зря беспокоишься, — отмахнулся от меня брат.

Закончив ужинать и вернувшись в свою комнату, я медленно вздохнула. В памяти всплыл разговор о храме Эренфеста.

Прежде я слышала, что ауб Эренфест удочерил выросшую в храме госпожу Розмайн сразу после её церемонии крещения, чтобы затем снова отправить туда, сделав главой храма. Когда родители вернулись с собрания герцогов и рассказывали нам об итогах, то злились на жестокость ауба Эренфеста. Однако госпожа Розмайн с улыбкой опровергла слухи, что с ней обращаются плохо:

— Не знаю, что из себя представляют храмы в других герцогствах, но в Эренфесте храм — приятное и уютное место. Ауб временами посещает его, и пусть Вильфрид и Шарлотта не занимают там должностей, однако всё равно помогают с проведением ритуалов. И даже несмотря на предложенную большим герцогством помолвку, господин Фердинанд не хотел покидать храм.

— Ауб приходит в храм, а господин Фердинанд не хотел оттуда уходить? — удивилась я.

В услышанное было трудно поверить. Храм — уютное место, и его часто посещают члены семьи герцога вместе со свитой. Даже последователи приходят туда с удовольствием… Я бы ещё поняла, если бы такое мнение разделяли только мужчины: можно было бы заподозрить, что те посещали его по неким постыдным причинам. Однако даже такая низшая дворянка как Филина рассказывала о храме радостным тоном. Получалось, что храм Эренфеста — довольно приятное место, которое спокойно могут посещать дочери герцога.

— Полагаю, храмы в наших герцогствах сильно отличаются друг от друга, — заключила госпожа Розмайн. — Позже я поговорю с Клариссой и расскажу подробности. Всё же она невеста Хартмута.

— Ох, эм-м, да. Я скажу ей, — кивнула я.

Я старалась улыбаться, однако, с тех пор как услышала, что «господин Фердинанд не хотел покидать храм», по моей спине бежал холодный пот.

«Возможно, Дункельфельгер совершил ужасную ошибку».

Весной на собрании герцогов было принято решение о помолвке Фердинанда Эренфестского и Дитлинды Аренсбахской. Это стало возможным во многом благодаря поддержке Дункельфельгера.

На собрании герцогов Аренсбах заявил, что ищет жениха для госпожи Дитлинды, способного оказать ей немедленную поддержку после того, как она сменит нынешнего ауба. На это командующий рыцарским орденом Центра ответил, что хотел бы помочь сосланному в храм господину Фердинанду, чьи таланты растрачиваются впустую.

В нашем герцогстве немало тех, кто желает вновь сразиться с господином Фердинандом в диттере, и потому, движимые праведным негодованием, мы заручились поддержкой других герцогств и вместе с командующим рыцарским орденом Центра отправились договариваться с королём. Хайсхиц рассказывал об этом с гордостью.

Ещё я слышала от мамы, что вроде как Дункельфельгер обращался к господину Фердинанду с предложением помолвки, но затем в одностороннем порядке расторг её. Моя тётя, ставшая третьей женой короля, проявила большой интерес к переводу истории Дункельфельгера и хотела хотя бы немного улучшить подпорченные отношения.

Мама тогда сказала: «Надеюсь, поддержав его помолвку с Аренсбахом, мы сможем хоть немного загладить ту нашу грубость и улучшить отношения», однако то, что господин Фердинанд не хотел покидать храм, могло означать, что мы вырвали его из храма против его воли, полагаясь на королевский приказ. Вместо того чтобы улучшить наши отношения, мы, возможно, их только ухудшили.

— Возможно ли, что он затаит обиду на весь Дункельфельгер? — испуганно пробормотала я.

— Ситуация с храмом Эренфеста уникальна. Это не то, что могут понять другие герцогства. Юная леди, вы не должны этим тяготиться.

— Но Кордула… — попыталась возразить я.

Кордула покачала головой и указала на стол.

— Юная леди Ханнелора. Сегодня всё ещё первый день занятий. Завтра вас ждут новые. Прежде чем беспокоиться о посторонних делах, вам следует закончить с учёбой.

«И правда. Мне нужно усердно учиться, чтобы не опозориться как кандидат в аубы. Иначе мама строго отругает меня».

***

На следующий день я легко сдала письменный экзамен. А во время дневной практики по музыке мне довелось увидеть великолепное благословение святой Эренфеста.

За ужином я поделилась новостями с остальными. Я рассказала, как во время практического занятия госпожа Розмайн, играя на фешпиле, дала огромное благословение. Затем другие студенты добавили, что это благословение достигло студентов Эренфеста. Выслушав нас, брат нахмурился.

— Она не может быть настоящей святой. Ханнелора, не думаешь, что тебя просто обманули?

— Играя на фешпиле, госпожа Розмайн была божественно красива. И я не единственная, кто её видела. Практику по музыке мы посещаем с высшими дворянами.

Высшие дворяне, что учились на том же году, что и я, кивнули, подтверждая мои слова, после чего столовую огласили жалобы Клариссы: «Почему я не учусь вместе с госпожой Ханнелорой?» Впрочем, каждый раз, когда госпожа Розмайн делала что-то необычное, Кларисса сетовала, что не смогла увидеть всё лично. Бросив на неё беглый взгляд, я вернула разговор в прежнее русло.

— С каждым касанием струн с кольца срывалось благословение. Госпожа Розмайн пела высоким чистым голосом, взывая к богине, а та, казалось, отвечала ей. Это было восхитительное зрелище.

— Посреди занятия на средних дворян Эренфеста внезапно снизошло благословение, — добавил один из студентов. — Все очень удивились. Мы тогда как раз занимались созданием ездовых зверей.

Пока другие студенты делились впечатлениями о произошедшем, брат только морщился.

— Фальшивая святая.

Его упрямое нежелание верить нам начало меня раздражать. Сцена того, как свет благословения изливается под чарующее звучание фешпиля, была настолько чудесна, что сердце словно бы наполнялось умиротворением, но ворчание брата пятнало столь чистые воспоминания.

— Пусть ты и говоришь так, но если бы ты сам увидел благословение госпожи Розмайн, то тут же бросился бы рисовать ту сцену.

— Хочешь сказать, сцена была настолько красива, что я бы не удержался от того, чтобы запечатлеть её? Хм, любопытно. Хотелось бы мне и самому взглянуть.

«И что мне теперь делать? Я ведь знала, что брат плохо отзывается о госпоже Розмайн, и всё равно распалила его интерес…»

Было бы ужасно, если бы брат стал проявлять интерес к госпоже Розмайн. Однако её благословение слишком прекрасно, чтобы это отрицать. И раз брат упорно не хотел верить в то, что ему рассказывали, я решила взять на себя инициативу и самой собрать информацию касательно благословений. И, надо сказать, я для этой цели хорошо подходила: как у члена библиотечного комитета, у меня имелась возможность поговорить с госпожой Розмайн.

— Обычно в свободное время госпожа Розмайн ходит в библиотеку, так что вам не должно составить труда с ней встретиться, не так ли? — предположила Кордула.

— Пока занятия не закончатся, я могу снабжать Шварца и Вайса магической силой только по выходным.

Чтобы не доставлять никому неудобств, я отправилась в библиотеку лишь в сопровождении Кордулы и ещё нескольких последователей. На входе в читальный зал меня поприветствовали Шварц и Вайс.

— Шварц, Вайс, госпожа Розмайн здесь?

На мой вопрос шмилы покачали головами, слегка опустив уши. Хотя выражение их мордочек не менялось, оба выглядели грустными и одинокими.

— Юная леди сегодня не приходить.

— Юная леди и завтра не приходить.

— Так госпожи Розмайн нет?

Я вздохнула и погладила магические камни Шварца и Вайса, делясь магической силой, после чего, не заходя в читальный зал, покинула библиотеку.

«Я даже не думала, что могу не встретиться с госпожой Розмайн в библиотеке. Я точно получила благословение Дрефангуа? Не похоже, чтобы я стала удачливее», — расстроенно подумала я.

Когда я, опустив плечи, вернулась в общежитие, оказалось, что там меня ожидала учитель Хиршура. Меня тут же проводили в комнату для чаепитий, где состоялся разговор о получении божественной защиты. Отметив, что пока это лишь предположения госпожи Розмайн, учитель Хиршура указала на связь между молитвами и защитой богов.

— Госпожа Ханнелора, вы регулярно молились Дрефангуа, верно?

Я невольно прикоснулась к запястью, где висел амулет, сделанный для меня Кордулой.

— Да. Однако я не молилась Ангрифу…

— Но, госпожа Ханнелора, вы ведь проводите ритуал после диттера, верно? — вмешался учитель Руфен. — Кажется, его тоже можно считать молитвой.

Подобно тому как музыка госпожи Розмайн превращалась в благословение, восхваление богов и жертвование им магической силы несло тот же смысл, что и произнесение молитв. Получалось, что ритуал, во время которого мы благодарили Ангрифа за победу, способствовал получению его божественной защиты.

— Теперь я понял, почему господин Лестилаут, который не проявляет особого интереса к диттеру, получил благословение Ангрифа.

«В Дункельфельгере членов герцогской семьи почти что заставляют участвовать в таких ритуалах», — заметила я про себя.

По-видимому, учитель Руфен прежде лишь по собственной прихоти заставлял рыцарей-учеников молиться, однако новые сведения привели его в восторг. Он радостно заявил, что продолжит обучать рыцарей-учеников в дворянской академии песням и танцам, которые в Дункельфельгере принято исполнять перед битвой.

От мысли, что всем рыцарям Юргеншмидта впредь придётся петь и танцевать, мне стало слегка дурно.

***

Наконец наступила следующая неделя и день воды. Утром у нас проходило первое занятие курса кандидатов в аубы. И о том, как показала себя госпожа Розмайн, я должна была непременно рассказать брату. Сперва я пересказала наш с ней разговор перед началом занятий:

— Будучи главой храма, госпожа Розмайн регулярно молится. В результате она, похоже, получила защиту от столь большого числа богов, что даже не решилась раскрыть точное число. Видимо, причина, по которой некоторые студенты Эренфеста получили защиту от многих богов, заключается в том, что они молятся в храме и участвуют в религиозных церемониях.

— Если молитвы и правда позволяют получить божественную защиту, то ничего удивительного, что воспитываясь в храме, она в итоге удостоилась благосклонности многих богов.

Я также рассказала о том, как проходило занятие и как госпожа Розмайн в мгновение ока окрасила Основание, а затем разобралась и с остальными заданиями.

— Для одного из заданий госпоже Розмайн дали мелкие магические камни, и она, просто сжимая их, один за другим превратила все в золотой порошок. Если вкладывать всю магическую силу, мне тоже не составило бы труда создать золотой порошок, однако сделать за раз столько же, сколько и она, я бы не смогла. Но больше всего меня удивило, что госпожа Розмайн при этом даже не использовала лекарства восстановления.

— Что?! — удивился брат.

Госпожа Розмайн — единственная, кто разобрался почти со всеми заданиями, и брат, сам проходивший этот курс, прекрасно понимал, сколько магической силы для этого требуется.

— Я в шутку сказала, что если бы она дала такое же благословение, как на уроке музыки, то, возможно, все сады оказались бы окрашены её магической силой. Посерьёзнев, госпожа Розмайн ответила, что очень старается избежать такого исхода и что именно после такого благословения она стала хозяйкой Шварца и Вайса.

— Как ни посмотри, её магическая сила необычна.

— Затем она запаниковала и, пытаясь прикрыться смехом, сказала, что тоже пошутила, однако я сразу поняла, что её слова вовсе не были шуткой.

Многочисленные новые тенденции, новые технологии печати и издания книг, возможность вложить восемнадцать больших золотых монет из собственных накоплений в своё увлечение, огромная магическая сила и умение вести переговоры… Я понимала, почему мама хотела забрать её в Дункельфельгер.

— Несмотря на её превосходные способности, из-за того, что она глава храма Эренфеста, ходят слухи, что ауб с ней плохо обращается, поручая то, что не стал бы заставлять делать собственных детей. Однако на самом деле и господин Вильфрид, и госпожа Шарлотта тоже проводят церемонии и ритуалы, объезжая близлежащие земли, и даже сам ауб время от времени посещает храм. Этим и объясняется благосклонность богов. Однако не было бы странным, если бы те, кто не знает таких подробностей, поддались праведному негодованию и захотели спасти её из нынешнего положения… Пожалуйста, сообщи об этом маме.

— Я отправлю отчёт после того, как увижу танец посвящения сегодня днём.

***

После обеда я пошла с братом на практику танца посвящения. Видя, как госпожа Розмайн разговаривает с госпожой Шарлоттой и госпожой Люциндой, я заметила, что она надела не только украшение для волос из радужных камней, но и то большое ожерелье из магических камней, что прежде надевала на чаепитие.

«Думаю, во время танца оно будет больше мешать…» — подумала я, при этом приветственно помахав рукой. Но из-за этого брат тоже заметил госпожу Розмайн. Казалось, он всё ещё проявлял немалый интерес к её украшению для волос. Судя по тому, как брат двигал пальцами, казалось, он обдумывал какой-то проект.

— Так она всё ещё носит это украшение из магических камней?

— Она всегда его носит. Ведь это подарок господина Вильфрида, её жениха, — ответила я, думая, как же завидую госпоже Розмайн, у которой есть такой замечательный жених, что даже подарил ей настолько чудесное украшение из магических камней.

— Ханнелора, когда у тебя запланировано чаепитие с Эренфестом?

— Мы пока не решили. Я не знаю, когда закончу с занятиями.

— Тогда я сам разберусь с датой. Мне любопытно, какое же украшение для волос подготовил Эренфест по моему заказу.

Мама и остальные решили, что на выпускной церемонии брата будет сопровождать служащая-ученица из нашего герцогства. Как я поняла, для сохранения традиций Дункельфельгера в жёны брату как будущему аубу выбрали одну из наших высших дворянок. Правда, она должна была уступить роль первой жены, если брат позже возьмёт себе ещё жену из другого герцогства. В этом случае на неё, как на вторую жену, ложилась важная обязанность обучения первой традициям Дункельфельгера.

Брат направился к госпоже Розмайн, а я, не желая отставать, поспешила следом.

«Пусть его и интересует только украшение для волос, но, учитывая, что он не может держать свои грубые замечания при себе, боюсь, госпожа Розмайн на него обидится».

Как и ожидалось, брат начал говорить гадости. Однако, когда я объяснила, что брат на самом деле имел в виду, госпожа Розмайн улыбнулась и, не став обращать внимания на его грубость, сказала: «Господин Лестилаут, я рада, что вы с нетерпением ждёте возможности увидеть украшение для волос». Я не могла не подумать, что в такие моменты госпожа Розмайн и вправду выглядит как добродетельная святая.

«Даже когда во время состязания герцогств её внезапно втянули в диттер, предложенный моим отцом, она не только убедила господина Фердинанда, но и вылечила Хайсхица, когда наше сражение подошло к концу», — подумала я. Несмотря на свою хрупкость, госпожа Розмайн понимала дух Дункельфельгера, и потому я считала её своей драгоценной подругой.

— В этом году я также планирую посещать курс служащих, а потому мне понадобится больше времени, прежде чем я смогу начать общение… Как насчёт того, чтобы свериться с нашими расписаниями дней через десять? Полагаю, тогда мы уже сможем точнее определиться с планами.

— Десять дней, да?.. Очень хорошо, — ответил брат.

По голосу я могла сказать, что брат удивлён. И это понятно. Госпожа Розмайн планировала пройти курс кандидатов в аубы и курс служащих примерно за десять дней. Обычно такое было просто невозможно.

«Думаю, нам с братом больше стоит волноваться о том, что мы сами не успеем окончить занятия курса кандидатов в аубы за десять дней».

Смущало меня и ещё кое-что: пока мы договаривались с госпожой Розмайн, брат, пользуясь своим ростом, разглядывал сверху её украшение для волос.

Мне очень хотелось сказать: «Брат, пожалуйста, прекрати», — но я не могла. Улыбаясь госпоже Розмайн, я осторожно потянула брата за плащ. В этот момент брата окликнули:

— Ах, господин Лестилаут, так вы тоже заказали украшение волос Эренфеста? Мой жених, родом из этого герцогства, заказал мне такие в качестве подарка.

К нам подошла радостно посмеивающаяся госпожа Дитлинда. Я была благодарна ей от всего сердца. Её появление остановило брата от неподобающих действий до того, как всё зашло слишком далеко.

Брат, правда, выглядел раздражённым и, скривив губы, сказал, что: «лишь хочет взглянуть, на что способно такое захолустное герцогство, как Эренфест». Впрочем, настроение брата было меньшей из моих забот.

— Ох, но даже так, вы ведь намерены подарить это украшение вашей сопровождающей? И я также та, кто получит такой подарок, — сказала госпожа Дитлинда.

Я вспомнила, что на прошлогоднем чаепитии госпожа Дитлинда говорила, что хотела украшение для волос из Эренфеста. Вероятно, она и правда получила его в дар по случаю помолвки с господином Фердинандом. Но пусть я и была рада, что желание госпожи Дитлинды сбылось…

«Сейчас меня больше беспокоят слова и поведение брата, чем исполнение её желаний…»

Интерес брата к украшению из радужных магических камней ни капли не угас. За разговором о будущем подарке госпожи Дитлинды брат, не переставая, разглядывал украшение в волосах госпожи Розмайн.

«Украшение, которое госпожа Дитлинда получит от господина Фердинанда, его, несомненно, тоже заинтересует», — отметила я про себя.

— Хм… Не думаю, что у вашего жениха настолько плохой вкус… Что именно он заказал для вас?

На вопрос брата ответила не госпожа Дитлинда, а госпожа Розмайн:

— Госпожа Дитлинда должна получить пять украшений для волос, похожих на цветы шэнтиса. Все украшения небольшого размера, но если вы представите себе украшения госпожи Адольфины, то, полагаю, сможете примерно понять, как они будут выглядеть. С каждым украшением цвет плавно переходит от красного к белому, что можно считать их особенностью.

«Она только что сказала: “Пять украшений для волос”?»

Я была ошеломлена услышанным. Я даже представить себе не могла, как их все носить, и не думала, что пытаться выглядеть ещё более экстравагантно, чем госпожа Эглантина и госпожа Адольфина, выходившие замуж за членов королевской семьи — хорошая идея.

Брат, казалось, чувствовал то же самое, судя по тому, как брезгливо он морщился. Однако госпожа Розмайн улыбнулась и объяснила, каким образом можно использовать эти пять украшений:

— Вы можете подумать, что пять украшений — это слишком, но это не так. Все украшения разного цвета, а потому их можно сочетать, чтобы создать простой или же элегантный образ, а изменяя количество, добиваться, чтобы они смотрелись уместно как с повседневными нарядами, так и с самыми изысканными.

— Понятно, — сказал брат и задумчиво пробормотал, что возможность комбинировать украшения под каждую ситуацию выглядит интересным решением.

Я даже не предполагала, что украшения можно использовать таким образом. И ведь действительно, подобное сочетание позволит носить их в большем количестве ситуаций и с разными нарядами, при этом выглядя скромнее, чем королевская особа.

— Именно я придумала украшения, которые можно сочетать подобным образом, — с улыбкой сказала госпожа Дитлинда.

Из того, что она говорила раньше, у меня сложилось мнение, что сам выбор украшения она оставила на усмотрение жениха, господина Фердинанда. Когда госпожа Розмайн улыбнулась и похвалила дизайн госпожи Дитлинды, мы с братом невольно переглянулись.

— С нетерпением буду ждать нашей выпускной церемонии, чтобы увидеть, какие же украшения вы придумали, — сказал брат.

— Конечно. Уверена, даже вы, господин Лестилаут, будете сражены моими украшениями для волос. О-хо-хо-хо.

Почему-то меня начала пугать предстоящая выпускная церемония. Хотя, наверное, у меня просто разыгралось воображение…

***

На практику танца посвящения пришла и госпожа Эглантина. Более того, она решила станцевать, чтобы показать нам пример. И, как и прежде, танцевала она просто чудесно. Отец и мама, прежде наблюдавшие её танец во время ежегодного представления, сказали, что никто не танцевал так красиво уже больше десяти лет. Я также знала, что брат тайно рисовал картины с ней.

Я бросила взгляд на стоящего рядом брата: он пристально наблюдал за танцем госпожи Эглантины, ловя каждое мгновение. По правде говоря, я считала, что госпожа Эглантина была его первой любовью. Вот только её желали два принца, а потому брату не оставалось ничего, кроме как запереть свои чувства.

Далее настала наша очередь практиковаться. С этого года нам предстояло танцевать перед младшекурсниками, а поэтому я немного нервничала. Вдобавок на своём году я была кандидатом в аубы от самого высокорангового герцогства, а потому должна была произносить молитву первой.

— Я та, кто возносит молитвы и благодарит богов, создавших этот мир.

Остальные кандидаты в аубы повторяли слова молитвы и вслед за мной начинали танцевать. Я прилагала старания, надеясь, что мой танец будет выглядеть хоть чуточку лучше, чем обычно. Госпожа Розмайн ещё на первом году сдала экзамен с первой попытки — по одному этому уже можно сказать, насколько искусно она танцует. Я тоже хотела танцевать на таком же уровне, чтобы не посрамить свой статус кандидата в аубы большого герцогства.

«А-а?»

Краем глаза я заметила, будто что-то мерцает. Однако я не могла остановиться, а потому продолжила танец.

По потрясённым взглядам окружающих я поняла, что позади меня, чуть в стороне что-то происходило. И вроде бы как раз там должна была танцевать госпожа Розмайн. Я начала медленно вращаться, и у меня невольно округлились глаза: все вокруг перестали танцевать и уставились в одну точку. Со своего места я видела лишь, что там что-то мерцает, оставляя за собой след, но пусть я и была заинтригована, я прилежно закончила танец.

Как только я расслабилась и перевела дух, позади и немного в стороне раздался глухой стук, словно кто-то потерял равновесие и упал. Нарушив мёртвую тишину, побледневшая госпожа Шарлотта подбежала к госпоже Розмайн.

— Сестра, сколько магической силы ты пыталась вложить в благословение?! Такими темпами ты снова упадёшь в обморок!

Я испуганно обернулась и увидела, что госпожа Розмайн сидит на полу и тяжело дышит, почти задыхаясь.

— Я ведь… не дала благословения, да?

«Что такое она могла делать?! Радужное украшение в волосах и ожерелье из магических камней на груди вовсю сияют и переливаются светом!»

Получив от учителя подтверждение, что экзамен сдан, госпожа Розмайн, пошатываясь, покинула малый зал, поддерживаемая госпожой Шарлоттой и господином Вильфридом. Насколько я поняла, снаружи их ждали последователи. Вскоре госпожа Шарлотта и господин Вильфрид вернулись, и занятие возобновилось.

Вот только, похоже, никто уже не старался, практикуясь в танце. Даже учителя выглядели отстранёнными. И хотя все старались держать лицо, по глазам я видела, что все взбудоражены. Казалось, лишь я не разделяю их общего чувства.

«Возможно ли, что я единственная, кто не видел, что сделала госпожа Розмайн?»

Станцевав, госпожа Шарлотта и господин Вильфрид поспешили уйти, сказав, что обеспокоены состоянием госпожи Розмайн. Вскоре и все остальные стали расходиться. Оглядев малый зал, я нигде не нашла брата.

— Кордула, ты не видела, куда ушёл брат?

— Он поспешно вернулся в общежитие. Что могло случиться, раз господин Лестилаут оставил вас, юная леди, и вернулся первым?

— Возможно, я единственная в малом зале, кто этого не видела…

«Даже с божественной защитой богини времени Дрефангуа моё невезение нисколько не уменьшилось! Как же так? Неужели, даже богиня не в силах повлиять на мою удачу?»

Подавленная, я вернулась в общежитие. Брат, спускавшийся по лестнице вместе со своими последователями, один из которых нёс перо и чернила, заметил меня и спросил:

— Ханнелора, у тебя есть чистая бумага?

— У меня есть бумага Эренфеста… но ты, наверно, не захочешь ею пользоваться.

Среди товаров, привезённых торговцами, было много бумаги Эренфеста. Она дешевле пергамента, а потому, отправляясь в дворянскую академию, я взяла с собой побольше.

— Сойдёт. Скорее принеси мне её, — сказал брат и направился в общий зал.

С сомнением наклонив голову, я вернулась в свою комнату и, поручив Кордуле взять бумагу Эренфеста, сама отправилась в общий зал. Там я обнаружила, что брат что-то рисует, откладывая в сторону набросок за наброском. Более того, на всех была изображена госпожа Розмайн, и при перелистывании создавалось впечатление, будто она в самом деле танцует.

— Это?.. — неуверенно проговорила я.

— Это набросок танца посвящения госпожи Розмайн! — поспешила объяснить Кларисса. — Вы тоже его видели? Ох, как я вам завидую! Мне бы тоже хотелось увидеть те чудеса, что происходят рядом с госпожой Розмайн.

— Заткнись, Кларисса! — рявкнул брат. — Ты рушишь образ святой в моей голове.

Бросив на Клариссу пугающий взгляд, брат продолжил рисовать госпожу Розмайн на взятых у меня листах. Я полагала, он планировал выбрать среди набросков идеальный и уже затем перейти к холсту.

«Брат что, сломался? Он начал называть госпожу Розмайн святой!»

Невозможно представить, насколько сильно я была раздосадована тем, что пропустила танец посвящения, перевернувший ценности моего упрямого брата.

«Богиня времени Дрефангуа, молю, даруй мне больше своей божественной защиты. Я хочу, по крайней мере, пережить всё то же, что и все остальные!»