Когда я вернулась домой, то обнаружила, что вся моя семья сильно волновалась, ожидая моего возвращения. В тот момент, когда я открыла дверь, Тули и мама вздохнули с облегчением, папа, сперва тоже успокоившись, затем принялся в гневе кричать на меня.

— Ты поздно! Тебе так нравится заставлять нас волноваться?!

— Прости, папочка.

Рассказ Бенно о храме занял много времени, так что я понимала, что папа будет очень волноваться за меня, а потому я сразу же извинилась. Бросив взгляд на приготовленный ужин, стоящий на столе, я направилась в спальню, чтобы положить свои вещи. Как только я вернулась домой, то почувствовала, насколько я устала и голодна.

— После посещения храма я также посетила магазин Бенно и торговую гильдию. Это заняло много времени. Я устала и очень голодна.

Когда я вымыла руки и села за стол, папа прищурился, и между его бровей залегла складка.

— Что произошло? — спросил папа, огласив общий вопрос моей семьи.

Мама и Тули смотрели на меня полными беспокойства глазами.

— Я обо всём расскажу, но я бы хотела сначала поесть. Я проголодалась, а история получится долгая.

— Хорошо.

Когда все поняли, что новости будут не особо хорошими, их лица помрачнели. Похоже, что все они глубоко задумывались. Я попыталась выудить из своей памяти какую-нибудь приятную новость, и тут вспомнила кое-что важное. Если я упомяну о Коринне, то разговор определённо пойдёт лучше.

— Кстати. Мама, когда я сегодня пришла в магазин Бенно, то он сказал мне, что Коринна хотела бы увидеть мой наряд для крещения и украшение для волос. Могу ли я показать их ей?

Мама уронила ложку в суп. Её глаза округлились, а щёки покраснели. Она в панике огляделась вокруг и покачала головой.

— Ч-что?! Этот наряд не то, что можно показать госпоже Коринне!

— Поняла. Тогда я откажу ей.

Я думала, что, возможно, мама будет колебаться с ответом, но я не ожидала, что она так решительно отклонит это предложение. В таком случае будет лучше отказать Коринне, раз уж маму это так сильно беспокоит.

Но, несмотря на то, что я прислушалась к её желанию, мама, услышав об отказе, ещё больше запаниковала. Она всплеснула руками и широко распахнула глаза.

— Майн, что ты такое говоришь! Мы не можем ей отказать! Так мы оскорбим её. Прошу, подожди… Ох, я не знаю, как же нам следует поступить.

Мама совершенно запуталась. Она была счастлива, что её работу заметила Коринна, но она не знала, как ей следует поступить, ведь Коринна была для неё всё равно что кумир. Я улыбнулась, посчитав её реакцию забавной. Обычно мама никогда себя так не вела, и это выглядело очень мило.

Я с интересом наблюдала за тем, как мама потихоньку ест и что-то тихо бормочет себе под нос, когда вдруг Тули толкнула меня в бок.

— Эй, Майн, так значит ты понесёшь свой наряд домой к госпоже Коринне?

— Наверно, а что?

Так как мама сказала, что мы не можем отказать Коринне, то можно было уже не сомневаться, что нужно будет отнести ей мой наряд и украшение для волос. Я не знала, пойду ли я одна, или мама отправится вместе со мной, но наряд нужно будет доставить домой к Коринне. Разумеется, мы никак не могли бы пригласить её к себе.

Тули взглянула на меня сияющими от предвкушения глазами и сжала руки перед грудью. Тули предстала передо мной в её самой милой позе для попрошайничества.

— Майн, могу ли я в этот раз пойти с тобой?

В прошлый раз, когда я относила униша́м, Коринна передала приглашение, которое было адресовано только мне, что означало, что Тули, несмотря на её желание пойти со мной, пришлось смириться и остаться дома. Но на этот раз я не получала приглашения, а потому, давая ответ господину Бенно, я могла бы просто упомянуть, что вместе со мной придёт и Тули.

— Госпожа Коринна очень добра, а потому я не думаю, что она откажет тебе. Но на всякий случай я скажу, что именно ты сделала больши́е цветы в моём украшении для волос, и попрошу, чтобы ты тоже могла прийти.

— Ура! Майн, я люблю тебя! Спасибо!

Лицо Тули озарила улыбка. Её искренняя радость была по-настоящему милой. Тули действительно мой ангел. Она была ученицей швеи, а потому Коринна, обладающая столь большой славой и харизмой, судя по всему, была для неё кумиром. Пока я с теплотой смотрела на Тули, мама протянула ко мне руку и замотала головой.

— Подождите, вы обе. Вы слишком спешите. Я ещё не решила, пойдём мы или нет.

— А-а? Но мы же не можем отказаться.

— Это так, но…

— Я думаю, что госпожа Коринна захочет поговорить с тобой, ведь именно ты сшила мой наряд. Но если ты не хочешь идти, ничего не поделаешь.

Мама явно не знала, что ей следует ответить. Но когда я сказала, что Тули и я могли бы отнести наряд и украшение для волос сами, мама сильно замотала головой.

— Я никогда не говорила, что не хочу идти.

— Хорошо. Тогда мы можем пойти все вместе, — с улыбкой сказала я, оставив маму безмолвной.

Тули посмотрела на маму и захихикала. Когда я тоже засмеялась, мама, наконец, улыбнулась и тоже рассмеялась. Папа изобразил улыбку, но выглядел задумчивым, наблюдая за тем, как мы смеёмся.

— Хорошо, теперь давай поговорим о том, что сегодня произошло, — сказала мама, готовя чай.

Сразу же после этого атмосфера потяжелела. Все взгляды устремились на меня, побуждая говорить.

— Ну хорошо. Я начну с того, что случилось в храме. Я сообщила, что больше не хочу становится служительницей-ученицей, но как только они узнали, что у меня пожирание, мне сказали, что они хотят поговорить с моими родителями и передали это приглашение. Встреча назначена на послезавтра на третий удар колокола.

Когда я достала из своей сумки дощечку, мой отец переменился в лице. Будучи стражником, он знал, что из себя представляют приглашения, и за свою жизнь видел множество таких. Он прекрасно понимал, что означает приглашение от дворянина, такого как глава храма. Он скривил рот и, нахмурив брови, посмотрел на приглашение, означающее, что его вызывают в храм.

— Майн, что ты сделала?!

— Я ничего такого не делала. Мы просто поговорили, а потом мне почитали священные тексты.

— Что, дворянин читал тебе?

— Но в тот момент я не знала, что главный священник — дворянин.

В случившемся после этого не было моей вины. Я поджала губы и продолжила, рассказав, что священная чаша начала сиять, когда я прикоснулась к ней.

На лицах смотрящих на меня родителей читался сильный шок. Для них это явно было слишком. Я помахала рукой перед глазами оцепеневших родителей и наклонила голову.

— Могу ли я продолжить?

Папа тяжело вздохнул и помотал головой, чтобы прийти в себя, а затем потёр подбородок.

— Да, продолжай.

— После того, как я покинула храм, я пошла в магазин Бенно. Он знает намного больше чем я о пожирании, дворянах и храме, а потому он многое мне объяснил.

Все с любопытством смотрели на меня. Я окинула всех взглядом и кивнула, после чего глубоко вдохнула.

— Ну, дело в том, что пожирающий меня жар на самом деле магическая сила. Господин Бенно сказал, что я, вероятно, не смогу сбежать от храма и дворян.

— Только не это…

Мама и Тули прикрыли рот рукой и задрожали от страха. Я не знала, боятся ли они за меня, поскольку я обладаю магической силой или боятся той власти, которой обладает храм над такими простолюдинами как мы. Я опустила глаза и продолжила.

— Вот только в храме имеются магические инструменты, так что, если я присоединюсь к нему, то не умру.

В том, как смотрели на меня папа, мама и Тула смешалась надежда и беспокойство. Они не боялись моей магической силы, и по их глазам я могла прочесть, что они волновались за меня. Видя это, я почувствовала, как напряжение покинуло моё тело.

— Подожди, Майн, если ты присоединишься к храму, то не значит ли это, что мы больше не сможем увидеть тебя, даже если твоя жизнь будет спасена?

— Скорее всего…

После моих слов, Тули заплакала и замотала головой.

— Тогда чем это отличается от порабощения дворянином? Майн, я не хочу, чтобы ты уходила в храм, — резко высказался папа.

Безусловно, если я просто присоединюсь к храму как служительница-ученица в серых одеждах, то моё будущее будет незави́дным. Из меня будут высасывать магическую силу, заберут все деньги под видом пожертвований, и я проведу всё оставшуюся жизнь служа какому-нибудь священнику.

— Эм-м, папа, знаешь ли ты о событиях в центре страны? О том, что произошли крупные политические изменения, который оказали сильное влияние на дворянство?

— Один торговец говорил о чём-то подобном несколько дней назад. Я знаю об этом, так как работаю стражником у ворот, вот только к нам это не имеет никакого отношения.

Возможно, Бенно услышал эти новости через Отто. Я приняла это к сведению и покачала головой.

— Из-за этих политических изменений меня и хочет забрать храм. Господин Бенно сказал, что сейчас дворян стало намного меньше, а храму требуется много магической силы. Я не знаю, как много правды в этой истории. Папочка, что ты об этом думаешь?

Папа задумчиво вздохнул, вероятно, из-за того, что уже слышал что-то подобное. Он погладил подбородок и прикрыл глаза, вспоминая подробности.

— Сейчас определенно стало меньше дворян. Многие из них уезжали, но в последнее время въезжало их не так уж и много.

— Так значит, господин Бенно прав? В таком случае у меня может быть шанс.

— Что ты имеешь в виду?

Все наклонились вперёд, желая услышать детали.

— Господин Бенно сказал, что мне повезло. У храма имеются проблемы из-за нехватки дворян, а потому, если я смогу успешно провести с ними переговоры, то смогу надеяться, что со мной будут обращаться как с дворянкой.

— Расскажи поподробнее.

Взгляд папы был таким же серьёзным и пронзительным, как и во время выполнения им своей работы стражника. Я пересказала ему то, что мне объяснял Бенно, настолько подробно, насколько могла вспомнить. Я также упомянула, что заключила магический договор и зарегистрировала мастерску́ю.

— Я не знаю, получится ли у меня, но мне нужно попробовать. Если я преувеличу то, насколько я слаба, то, возможно, я смогу договориться о лучших условиях для себя. Учитывая, что они находятся в сложной ситуации, они должны быть готовы пойти на некоторые уступки. Господин Бенно сказал, что чтобы выжить, мне следует стараться изо всех сил.

После моих слов папины глаза засияли.

— Чтобы выжить, да? Раз ты так думаешь, то твоя ситуация не так уж и плоха.

— Да.

Сделав упор на магическую силу, которой я обладаю, и мою болезненность, мне нужно добиться, чтобы они относились ко мне как дворянке. Я могу преувеличить мои благие намерения и мою слабость, чтобы они с большей вероятностью согласились на мои условия. А воспользовавшись своими деньгами, я могу убедить их разрешить моей мастерско́й и дальше работать.

— Есть и другие условия, которые я хочу, чтобы они приняли, такие как возможность читать книги в библиотеке и получение собственных слуг, которые бы помогали мне. Но если мне удастся добиться хотя бы того, чтобы ко мне относились как к дворянке и разрешили работать моей мастерско́й, то это будет моей победой.

— Верно. Давай попробуем. Я стал солдатом, чтобы защитить свою семью и свой город. Какой из меня солдат, если я даже не могу защитить свою семью? Я позабочусь о том, чтобы ты победила и получила наилучшие условия для жизни.

Папа улыбался. Выражение его лица было уверенным, как у человека, готового к бою.

***

На следующий день мои родители отправились на работу, чтобы взять на завтра выходной. Я же с трудом могла двигаться, поскольку вчера много ходила. Я осталась в кровати и отдыхала.

Наступил следующий день — день, когда мы должны были идти в храм. Мои родители одели свою лучшую одежду, а я нарядилась в одежду ученицы компании «Гилбе́рта», после чего мы направились в храм.

— Папа, ты ведь защитишь меня?

Я сжала кулак и согнула локоть, демонстрируя бицепс. Я видела, что так поступали солдаты у ворот, когда желали друг другу успехов в бою. Папа удивлённо посмотрел на меня, после чего рассмеялся. Он сжал кулак и согнул локоть, а затем слегка ударил по моему кулаку своим.

— Да, положись на меня.

В храме нас уже ожидали, так что как только мы достигли ворот, служитель в серых одеждах повёл нас в комнату главы храма. Мы прошли мимо молитвенного зала и комнаты ожидания для простолюдинов, оказавшись в зоне для дворян.

Коридор с каждым шагом становился всё более роскошным, и я заметила, что папа нахмурил брови и крепче сжал кулаки. Мама нервно поглядывала на папу и выглядела бледной. Я сжала её руку и почувствовала, как она дрожит.

— Глава храма, прибыли девочка по имени Майн и её родители, — сказал служитель в серых одеждах, открывая дверь в комнату главы храма.

Внутри я увидела главу храма и главного священника, сидящих за столом и ожидающих нас. За ними находились четыре служителя. Раньше я не знала, что служители в серых одеждах являлись сиротами, но теперь, когда я вновь могла их рассмотреть, то я заметила, что они были куда чище и выглядели заметно лучше, чем я ожидала от сирот. Может быть, с ними не так уж и плохо обращались. Или, возможно, слугам дворян просто необходимо содержать себя в чистоте.

— Доброе утро, глава храма.

— Здравствуй, Майн.

Глава храма встретил меня привычным выражением лица, как у добренького дедушки. Однако, как только он увидел моих родителей, его глаза расширились. Он недоверчиво моргнул, и я заметила, что его руки слегка дрожат.

— Майн… это действительно твои родители?

— Да, так и есть.

— А какие у них профессии?

— Мой папа — солдат, а моя мама работает в красильной мастерско́й.

После того, как я ответила, глава храма с прищу́ром взглянул на моих родителей и презрительно фыркнул. Даже без слов было понятно, что он смотрит на них свысока из-за того, что они бедные.

Сама я тоже была ошеломлена столь быстрым изменением его отношения, ведь в том, как сейчас он смотрел на моих родителей, не осталось и следа от недавнего дружелюбного отношения. Теперь я поняла, насколько важным в этом обществе был статус, и то, насколько большой силой обладали деньги, благодаря которым со мной до сих пор так хорошо обращались.

— В таком случае, давайте побыстрей покончим с этим.

Никакого приветствия не прозвучало, и нам не разрешили сесть за стол. Мы должны были слушать главу храма стоя. Вероятно, такое поведение было нормальным, но я настолько привыкла к его дружелюбию, что не могла не нахмуриться.

Главный священник смотрел на нас со спокойным и невозмутимым выражением. В его глазах не было презрения, как у главы храма. Но судя по его бесстрастному лицу, он, похоже, не собирался ничего говорить главе храма.

Глава храма прочистил горло и заговорил с невероятно высокомерным выражением лица.

— Похоже, вы отказали Майн в её желании стать служительницей-ученицей.

— Да, всё верно. Я не хочу, чтобы с моей драгоценной дочерью обращались как с сиротой.

Казалось, взгляд папы высекал искры, но глава храма просто погладил свою бороду, не проявляя никакого интереса к враждебному тону моего отца.

— Хм-м, наверное, так и есть. Но Майн страдает пожиранием. Она не выживет без магических инструментов. А в храме эти магические инструменты есть. Мы готовы продемонстрировать нашу доброжелательность и взять её в храм.

Это был приказ, который не оставлял возможности для переговоров. Своим самодовольным тоном и презрительным отношением, глава храма давил на нас. Я не привыкла иметь дело с такой, основанной на статусе, дискриминацией, а потому чувствовала раздражение. И, кажется, что не меня одну раздражало это его высокомерное отношение. Я почувствовала, как папа чуть не взорвался от гнева.

— Я отказываюсь. В качестве слуги Майн не сможет здесь выжить, — сказал папа.

— Всё верно. Даже без пожирания Майн очень слабая и болезненная девочка. Она дважды свалилась без сил во время церемонии крещения и после этого в течение нескольких дней была прикована к постели с лихорадкой. Она не выживет в храме, — добавила мама.

Я чувствовала силу от руки моей мамы, которой она сжимала мою руку, желая защитить. Отказав главе храма, несмотря на его более высокий статус, мои родители буквально поставили свою жизнь под угрозу. Разумеется, глава храма, совершенно не ожидал, что они откажутся, а потому, когда они вдвоём отказали ему, он был в ярости. Его щёки и слегка лысая голова стали ярко-красными.

— Какие нахальные родители! Заткнитесь и отдайте свою дочь!

Он был настолько эмоционален и жалок, несмотря на то что был представителем духове́нства, что меня даже передёрнуло. И вот это дворянин? Почему мы должны склонять перед ним головы лишь из-за того, что являемся простолюдинами? Я не хотела этого принимать.

Естественно, моего папу трясло от гнева, но он повторил свой отказ бесстра́стным тоном, никак не выдавая свои чувства.

— Я отказываюсь. В этом храме много сирот. Вы можете довольствоваться ими. Я ни при каких обстоятельствах не брошу свою драгоценную дочь в приют.

Мама кивнула, сжимая мою руку так сильно, что мне стало больно. Они были настолько смелыми, что я не могла не улыбнуться, ощущая счастье и гордость, но их действия лишь подлили масла в огонь.

— Какая наглость! А ну, схватите этих дерзких родителей и заприте Майн! — закричал глава храма, обернувшись к служителям в серых одеждах, стоящих позади него.

Возможно его перемкнуло, возможно он просто не собирался обсуждать что-либо с простолюдинами, но внезапно глава храма резко встал, опрокидывая стул, и решил воспользоваться силовым методом решения вопроса.

— Проваливайте, — выкрикнул папа.

Папа вышел вперёд, защищая нас с мамой, когда на нас бросились служители. Из-за стола на их пути, они не могли накинуться разом, в результате между подходом следующего возникала пауза.

Глава храма самодовольно улыбнулся, когда мой папа принял боевую стойку.

— Если ты поднимешь руку на священнослужителей, я накажу тебя во имя богов.

— Я был готов к этому с того момента, когда поклялся защищать Майн.

Папа ударил кулаком в живот первого приблизившегося к нему служителя, а когда тот согнулся, ударил его коленом в челюсть. Другой служитель подошёл к нему сзади, на что папа ударил тому между глаз и пнул ногой.

Папа совершенно не колебался, уверенными ударами выводя из строя служителей, атакуя в их слабые места. Прежде всего, сироты, воспитанные в качестве слуг для дворян, не имели шансов побить обученного солдата, каким был мой отец. Похоже, служители в своей повседневной жизни не привыкли к подобному насилию, а потому оставшиеся двое испуганно посмотрели на моего папу и отступили.

— Ну что же. Пусть пару человек ты и одолел, но справишься ли ты, когда их станет больше?

Глава храма открыл дверь, высмеивая решимость моего папы. Я не знала, как их вызвали, но снаружи находилось более десятка служителей, разом ворвавшихся в комнату.

Увидев ухмылку главы храма, решившего, что уже одолел нас, я почувствовала, как что-то щёлкнуло во мне. С меня хватит! Моё тело стало горячим, как будто вся кровь внутри меня закипела, но, несмотря на это, моя голова оставалась на удивление холодной и ясной. Я чувствовала, как всё моё тело наполнялось гневом.

— Наглый здесь ты! Не смей трогать моих маму и папу!

Когда я сделала шаг вперёд, то почему-то все посмотрели на меня с потрясением и испугом на лицах. Глава храма, что ранее самодовольно улыбался, главный священник, что до этого момента сидел спокойно, и даже только что ворвавшиеся в комнату служители — все уставились на меня в шоке.