Было начало весны. Весенний молебен закончился совсем недавно. Светлая зелень молодых растений с каждым днём ​​становится всё более тёмной. Утро было ясным, но вскоре после полудня пошёл дождь. Без сомнения, этот дождь был благословенным. После обеда крестьяне, поблагодарив богиню воды Фрютрену за полив их полей, посвятили себя работе в помещениях.

Изысканно украшенная карета катилась по дороге между полями, на которых не осталось ни одного крестьянина. На металлической пластине двери был выгравирован богато украшенный фамильный герб, свидетельствующий о высоком положении хозяина кареты. К сожалению, из-за не вовремя начавшегося дождя, грязь на дорогах замедлила движение кареты. Человеку, что сидел в ней, было трудно скрыть своё разочарование тем, что в отличие от каменной мостовой в городе, грязь сейчас его сильно тормозила.

— Похоже, Фрютрена сегодня не в духе.

«Почему ей понадобилось вызывать дождь именно в тот день, когда мне потребовалось покинуть храм?» — с горечью мысленно спросил Бёзеванс богиню воды Фрютрену, проклиная сильную тряску кареты.

Незадолго до пятого колокола он прибыл в летнюю резиденцию гиба Граца, которая находилась недалеко от границы с центральным районом Эренфеста.

— Господин Бёзеванс, добро пожаловать в мою скромную обитель.

Грац поприветствовал выходящего из кареты Бёзеванса, чей большой живот при этом покачивался. Бёзеванса отвели в просторную гостиную, где уже собралось более десятка дворян, разговаривавших друг с другом. Похоже, что он был единственным посетителем, который приехал на карете, поскольку других карет видно не было. Собравшиеся здесь гости были настоящими дворянами, которые прибыли сюда на своих ездовых зверях, созданных из магического камня. Причина, по которой использовались ездовые звери, заключалась в том, что об этой встрече никто не должен был знать, включая их собственных слуг.

По неловкому выражению лица Граца, Бёзеванс понял, что это гиб Герлах приказал тому провести собрание в его собственном особняке. Для высших и средних дворян было довольно обычным делом заставлять низших дворян проводить тайные встречи.

Не видя в этом ничего особенного, Бёзеванс сел во главе стола, словно так и должно быть, после чего поприветствовал собравшихся дворян. Попутно он заметил, что Грац разговаривает с незнакомым дворянином.

— Граф Биндевальд, только что севший там человек — это Бёзеванс — глава храма Эренфеста, — сказал Грац.

— Ох, глава храма…

По правде говоря, поскольку Бёзеванса отправили в храм, он не был дворянином. При обычных обстоятельствах дворяне, собравшиеся в особняке, никогда не уступили бы место во главе стола человеку из храма, но и мать, и отец Бёзеванса были кандидатами на пост герцога, а следовательно, в нём текла чистая герцогская кровь. Ему пришлось присоединиться к храму, поскольку так приказал бывший гиб Рейзеганга. Бёзеванс обладал слишком малой магической силой для человека его происхождения, к тому же мать умерла сразу после его рождения. В результате не осталось никого, кто мог бы защитить его. Рейзеганг, происходивший из семьи жены отца, которая после смерти его матери стала главной женой, потребовал, чтобы отец отправил Бёзеванса в храм. В итоге это привело к тому, что Бёзеванс стал священнослужителем ещё будучи совсем ребёнком. С малых лет он воспитывался не как дворянин, а как священник.

Однако его старшая сестра от той же матери по прежнему заботилась о нём, как о своём единственном живом кровном родственнике, а потому собравшиеся здесь дворяне не могли относиться к нему пренебрежительно. Они прекрасно знали, что его сотрудничество будет необходимо, чтобы давать советы и влиять на его старшую сестру.

— Господин Бёзеванс, это граф Биндевальд из Аренсбаха. Он важный человек в достижении наших целей.

Тот факт, что он был представлен как граф, дал Бёзевансу понять, что он был дворянином со своей провинцией. Пусть Бёзеванс и сам был довольно полноват, но даже по сравнению с ним Биндевальд был крайне толстым. Его глаза были мутными, и он выглядел как человек, который может не задумываясь совершать чудовищные поступки.

Бёзеванс притворился, что не замечает того, что Биндевальд довольно нагло смотрит на него, несмотря на то, что он был главой храма. Собрав силы, Бёзеванс сдержанно кивнул. Пока он сидел во главе стола, его продолжали приветствовать гости.

— Да будут благословенны чистые потоки богини воды Фрютрены, что свели наши пути вместе.

— Будут.

От кольца на среднем пальце левой руки Биндевальда разошлось слабое зелёное свечение. Это было кольцо, какое носили все дворяне. Родители дарили его своим детям после церемонии крещения. Смотря на кольцо, Бёзеванс почувствовал сильное раздражение. Если бы не Лейзеганг, то его бы никогда не отправили в храм и ему бы тоже подарили такое кольцо. То, что он носил сейчас, было подарено ему его старшей сестрой, когда он достиг совершеннолетия. Вот только это кольцо не меняло того факта, что он не был крещен в дворянском районе и не посещал дворянскую академию.

Бёзеванс знал, что между ним и Биндевальдом есть существенная разница, и хотя это его по-настоящему расстраивало, видеть то, как подобные дворяне преклоняют колени перед ним, было приятно. Пусть даже они делали это из желания повлиять на его сестру.

— Граф Биндевальд также является тем, кто доставлял письма от госпожи Георгины.

По словам присутствовавших дворян, Биндевальд был связующим звеном между Бёзевансом и его племянницей, которая вышла замуж в герцогстве Аренсбах, к югу от Эренфеста. Несмотря на то, что его племянница попросила его наполнить несколько священных чаш магической силой, сам Бёзеванс встречался лишь с гибами Эренфеста, выступавшими посредниками. До этого дня он никогда лично не встречался с дворянами Аренсбаха.

— Я молюсь, чтобы богиня времени Дрефангуа крепко сплела наши нити судьбы.

Несмотря на то, что никто из них на самом деле не собирался возносить молитвы богам, но как только был принесён ликёр, их обед начался с ряда подобных благословений. Когда жидкость янтарного цвета наливалась в чашку каждого гостя, её сладкий аромат распространялся по комнате. Грац сделал первый глоток, чтобы продемонстрировать, что ликёр не был отравлен. Видя это, Бёзеванс поднёс ко рту свою тяжёлую серебряную чашу. Густая жидкость покатилась по его языку, немного пощипывая. Он пошевелил языком, чтобы насладиться вкусом, а затем проглотил. Чувствуя как алкоголь льётся по его горлу, он испустил удовлетворённый вздох. Ликёр было очень высокого качества. Похоже, Грац немало потратился, чтобы удовлетворить вкусы гостей.

— Между прочим, господин Бёзеванс, где же та юная священница-простолюдинка, о которой я просил? — поинтересовался Герлах, дождавшись, пока все сделают глоток.

Почувствовав, что все взгляды сосредоточены на нём, Бёзеванс вновь отпил ликёра. Они просили его привезти простолюдинку, обладающую магической силой, поскольку желали купить её, вот только её с ним не было.

— Я не привёз её.

— А-а? Но почему?

Ловя на себе удивлённые взгляды дворян, Бёзеванс фыркнул.

— Почему это я должен терпеть поездку в карете с такой простолюдинкой, как она? Я вообще не хочу дышать с ней одним воздухом и не намерен готовить отдельную карету специально для неё.

— Я мог бы сам приготовить карету, если бы вы попросили…

Дворяне сетовали об упущенной возможности, но Бёзевансу было трудно увезти Майн, чтобы этого не заметил главный священник. Он подумывал использовать Делию, чтобы выманить её, но бдительный слуга, который раньше служил главному священнику, никогда не позволял им остаться наедине. План, скорее всего, закончился бы провалом, что только насторожило бы главного священника.

«И почему я, тот, в ком течёт кровь герцога, должен идти ради них на риск?» — подумал Бёзеванс, придумывая оправдания, чтобы переложить вину на гиба Герлаха.

— После неудачной попытки похищения во время весеннего молебна они стали более бдительными. Благо, я смог избежать проблем из-за этого.

— Ах, как жаль. План состоял в том, чтобы использовать солдат с пожиранием, позаимствованных у графа Биндевальда, чтобы атаковать её карету, но, увы.

План похитить Майн во время весеннего молебна провалился. Похищение какой-то там ученицы-простолюдинки должно было быть тривиальным делом для владеющих магией дворян. То, что они в итоге потерпели поражение, несомненно, было связано с сопровождавшим её главный священником Фердинандом, который также являлся владеющим магией дворянином.

— В этом виноват тот назойливый главный священник.

— Как жаль. Я так надеялась заставить эту простолюдинку страдать. Я хотела причинить как можно больше боли ей и этому Фердинанду, — выплюнула виконте́сса Дальдольф.

Её переполняла ненависть к Майн и Фердинанду. Её любимый сын был наказан за то, что осенью был назначен охранять Майн во время миссии по уничтожению тро́мбэ.

По её просьбе Бёзеванс пожаловался Фердинанду, а также попросил свою старшую сестру уменьшить наказание Шикико́зы. Но, честно говоря, Бёзевансу было наплевать, что с ним случилось, и он был недоволен тем, что Шикико́за смог покинуть храм после политических изменений в центре.

— Кажется, господин Фердинанд — более грозный противник, чем мы ожидали. Если бы нам удалось похитить её, когда она жила у Лейзеганга, мы могли бы свалить всю вину на него… — пробормотал Герлах, с сожалением глядя на Бёзеванса.

«Бесполезный дурак», — про себя проклинал его Бёзеванс. Если бы они успешно похитили Майн во время весеннего молебна, он бы смог избавится от этой раздражающей простолюдинки не пачкая собственных рук, при этом возложив вину на главного священника. Бёзеванс с нетерпением ждал новостей о том, что вдали от храма с каретой произошло неприятное происшествие, но в конце концов они благополучно вернулись в храм. Это приводило в ярость.

— Мы даже спровоцировали жителей у границы наших земель атаковать их, но ни один из них не вернулся. В результате нападения все они испарились, несмотря на то, что половина из них были подданными Эренфеста, — сказал Биндевальд, отчего вико́нт Зейтцен, чьи земли граничили с Гардуном, обеспокоенно нахмурился.

— Тем не менее, вико́нт Гардун ничего не сказал о большом числе исчезнувших подданных. Возможно, он не заметил той атаки из-за её близости к границе?

— Это действительно очень странно…

Может быть, то нападение нанесло ущерб лишь людям из другого герцогства. Могло ли это быть так? Но пусть им и хотелось знать подробности, виконт Гардун был в дружеских отношениях с Лейзегангом. Он не присутствовал на текущем собрании и не был проинформирован о засаде во время весеннего молебна. А поскольку выживших не было, то узнать, что же там произошло, было невозможно.

— Погибли не только подданные. Я потерял половину своих солдат с пожиранием. Некоторые из них были столь же хороши в использовании магических инструментов и владении магической силой, что и низшие дворяне. Они прекрасно годились для того, чтобы я мог заниматься грязными делами не пачкая руки. Их неудача весьма разочаровывает. Я надеялся купить ту священницу-ученицу, чтобы восполнить их количество, — сказал Биндевальд и хрипло засмеялся.

Смех показался Бёзевансу похожим на лягушачье кваканье, отчего он скривился, тем самым показывая, что он не хочет продавать Майн ему. Дворяне, собравшиеся вокруг Биндевальда, переглянулись, а затем с фальшивыми улыбкам принялись убеждать Бёзеванса.

— Господин Бёзеванс, я был бы очень признателен за вашу помощь как главы храма в заключении договора о подчинении со священницей-простолюдинкой. Ваши сведения и ваше положение будут для меня бесценными, — сказал один из дворян.

— Мы можем представить, насколько вам невыносимо находиться рядом с такой высокомерной простолюдинкой. Я не ошибусь, если скажу, что от этой сделки выиграем все мы? — сказал другой.

Действительно, существование Майн было невыносимо и опасно. Бёзеванса порадовало бы, если бы она исчезла, и он с удовольствием бы посмотрел какое у главного священника, который выступал её «опекуном», будет лицо после того, как её схватят. Но Бёзеванс был не из тех, кто подвергал себя риску. Требовалось множество тщательных приготовлений и огромная удача, чтобы избежать последующей мести Фердинанда за подписание договора о подчинении с этой ученицей.

— Но мы ведь имеем дело с простолюдинкой. Разве она так уж сильно отличается от сироты в серой одежде? — спросил дворянин.

— Нет, она не такая как другие ученицы в серых одеждах. У неё есть магическая сила, подобающая священнослужительнице в синих одеждах. Обычная простолюдинка не обладала бы подавлением.

Бёзеванс, пострадавший от подавления Майн, знал, что её магическая сила достаточно велика. Несмотря на то, что он был застигнут врасплох, её магическая сила была не настолько скудной, какую можно было бы ожидать от обычного ребёнка её возраста, страдающего пожиранием. Это доказывало и то, что она выполняла ритуал посвящения вместе с Фердинандом. Это было бы невозможно, если у вовлечённых в него людей магическая сила не была на схожем уровне.

— Она весьма непредсказуема, и я не хотел бы снова столкнуться с её подавлением. У всех вас есть магические инструменты, чтобы защитить себя, но у меня нет средств противостоять её подавлению. Я не желаю идти на такой риск, только ради того, чтобы продать священницу-ученицу.

Биндевальд погладил свой второй подбородок и вынул из мешочка на поясе что-то круглое, завернутое в ткань. Затем он медленно развернул его своими пухлыми пальцами.

— Что это?

— Магический камень тьмы, поглощающий магическую силу. Подавление какой-то ученицы ничего вам не сделает, если он будет у вас. Могу ли я предложить его вам в честь нашего знакомства?

Бёзеванс уставился на чёрный как смоль магический камень и его губы изогнулись в ухмылке. С таким камнем ему не придётся опасаться какую-то там девчонку-простолюдинку. Он мог заставить её пожалеть о том, что она была груба с ним, человеком, в жилах которого текла герцогская кровь.

Биндевайд, видя, с какой жадностью Бёзеванс смотрит на камень, ухмыльнулся и протянул его ему.

— Будем ли мы считать сделку заключенной? — спросил он, и под мутной пеленой его глаз показался блеск.

Можно было не сомневаться, что он уже был уверен, что Бёзеванс согласится продать ему Майн. Но пусть Бёзеванса и раздражало танцевать под чужую дудку, но каждый день его съедало желание продать эту мерзавку Майн другому герцогству и заставить её родителей, этих жалких дураков, проигнорировавших его приказы и вздумавших сопротивляться, познать отчаяние. Черный магический камень в руке Биндевальда был для него самой желанной вещью.

Бёзеванс быстро поменял свою позицию и решил, что не стоит считать, что он танцует под дудку Биндевальда, поскольку он делает всё это ради своей старшей сестры. Перед большей частью рыцарского ордена Фердинанд объявил, что Майн находится под его опекой, так что её похищение, несомненно, станет для него тяжёлым ударом. А сестре Бёзеванса ничто не доставило бы большего удовольствия, чем наблюдение за страданиями Фердинанда. Это также помогло бы успокоить скорбь виконте́ссы Дальдольф.

«Вообще-то, союз с графом Биндевальдом понравится всем дворянам, с которыми я глубоко связан», — решил Бёзеванс. Найдя подходящую причину для того, чтобы взять предложенный ему камень, он без колебаний протянул руку. Глядя в мутные глаза Биндевальда, Бёзеванс ухмыльнулся.

— Пожалуйста, когда вам представится такая возможность, посетите храм. Что бы ни случилось, моя старшая сестра позаботится о нас.

Видя, что Бёзеванс согласился помочь, в зале раздались радостный возгласы дворян. Некоторые говорили о том, насколько прекрасным было его решение. Впрочем их радость, несомненно, была вызвана исключительно влиянием его старшей сестры, но Бёзеванс не обращал на это внимания.

— Ах, каким же будет будущее? Не могу дождаться, чтобы всё увидеть, — сказал Бёзеванс, поднимая чашу.

Его взгляд устремился к горизонту, где он мог видеть как над городом Эренфест усиливается дождь. Но теперь даже плохая погода казалась ему прекрасной.