Проводив Сильвестра на собрание герцогов, Карстед вместе с Фердинандом направился в освободившиеся комнаты главы храма. Там они вместе изъяли все улики, свидетельствующие о преступной деятельности главы храма, затем опечатали комнаты.

После этого они приступили к более подробному обсуждению легенды Розмайн, которую для неё придумали. Было бы неблагоразумно использовать, как есть, тот недоработанный вариант, придуманный на месте Сильвестром. Его предложение заключалось в том, чтобы представить всё, будто Карстед позволил герцогу удочерить свою любимую дочь, чтобы таким образом защитить её, поскольку она, как и её мать, родилась с огромным количеством магической силы. Но положение герцога не позволяло, чтобы кто-то мог так легко войти в его семью лишь на основании количества магической силы. Чтобы стать приёмной дочерью герцога, Розмайн требовались определённые достижения.

Фердинанд, глубоко задумавшись, принялся постукивать пальцем по виску.

— Возможно, мы сможем воспользоваться для этого её мастерской. Розмайн, не в силах больше терпеть ужасающее состояние приюта, дала сиротам еду и работу. Её преданность делу и производимые её мастерской товары привлекли внимание герцога, — предложил он.

— Она оплакивала судьбу сирот, а затем спасла их, дав еду и работу, так? Это ведь практически деяния святой, — пробормотал Карстед, на что Фердинанд удовлетворённо кивнул.

— И правда, святая. Это должно сработать. А если мы добавим ещё несколько приукрашенных историй о подвигах Розмайн, будет легко оправдать её назначение главой храма… Что? Карстед, не смотри на меня так. Большинство этих историй не будет ложью. Розмайн действительно основала мастерскую, чтобы спасти детей-сирот. Хотя её конечной целью и было достижение того, чтобы она могла, не чувствуя беспокойства, читать книги, но это не меняет благородных результатов, достигнутых её усилиями.

Карстед слышал от Фердинанда, что Розмайн самостоятельно открыла в приюте мастерскую, но после его первой встречи с девочкой было трудно представить её той, кто оказалась способна на что-то настолько великое.

— Как ты знаешь, она умеет давать могущественные благословения и, пока не говорит лишнего, действительно может сойти за святую, — продолжил Фердинанд. — Ей просто нужно делать всё то же, что и раньше, исцелять землю во время миссий по уничтожению тро́мбэ.

Карстед вспомнил, как Розмайн во время исцеляющего ритуала ошеломила всех присутствующих рыцарей, показав, насколько много у неё магической силы. Это выглядело ещё более впечатляюще, потому что она исцелила землю сразу же после неудачной попытки Шикико́зы. Конечно, она была ещё слишком молода, чтобы зваться святой, но Карстед не мог отрицать, что облик у неё был вполне подходящим. Распущенные тёмно-синие волосы ухожены и гораздо более шелковисты, чем волосы даже дочерей высших дворян, да и искренние золотые глаза, похожие на луны, очень красивы. У неё милое лицо, и она, несомненно, вырастет настоящей красавицей. Кроме того, у Розмайн бледно-белая кожа, которой почти не касался солнечный свет, и нежные руки, совершенно не знавшие ручного труда. Хотя, возможно, это просто из-за того, что она крайне болезненна, но, тем не менее, у неё были желанные для дворянки черты, редко встречавшиеся среди простолюдинов. К тому же благодаря обучению Фердинанда её поведение и речь были невероятно хороши, отчего казалось сложно поверить, что она простолюдинка. Пусть она ещё не была достаточно утонченной, чтобы сойти за высшую дворянку, но это оставалось лишь вопросом времени.

В любом случае, нынешняя их легенда выглядела, мягко говоря, немного надуманной. Назвать её святой, чтобы убедить дворян в том, что Розмайн достойна вхождения в благородное общество, казалось неплохой идеей, но ей придётся дать несколько могущественных благословений, чтобы за ней признали право на это.

Когда Карстед кивнул самому себе, Фердинанд нахмурил брови:

— Этого будет достаточно, чтобы оправдать её достижения, но не покажется ли неубедительным, что ты спрятал её в храме, опасаясь нападок со стороны своих жён? Эльвира неглупа, и мне трудно поверить, что она согласится следовать такой легенде.

— Ты прав, но верно и то, что Эльвира сторонилась Розмари.

И первая жена Карстеда Эльвира, и вторая жена Труделид, сторонились его третьей жены Розмари. Вызванное этим эмоциональное истощение, несомненно, было одним из факторов, которые привели к расстройству и угасанию и без того слабого здоровья Розмари.

— Ты слышал это от самой Розмари? Выслушал ли ты обе стороны, прежде чем выносить суждение? — спросил Фердинанд, пристально глядя на Карстеда.

Он знал, что Карстед склонялся встать на сторону Розмари, поскольку она являлась жертвой в этой ситуации.

— Я слышал, что первоначальной причиной стал конфликт между семьями Труделид и Розмари. Но Эльвира, как самая влиятельная среди моих жён, лишила Розмари возможности обрести какой-либо покой, поддержав Труделид, несмотря на то, что именно Розмари была той, кого ей следовало защитить.

Спор можно было урегулировать, пока Эльвира оставалась нейтральна, но всё развалилось в тот момент, когда она приняла сторону Труделид. И именно это расстраивало Карстеда больше всего.

— Разве ты не спрашивал Эльвиру, почему она встала на сторону Труделид?

— Спрашивал, и она сказала, что это потому, что я всегда защищал Розмари. Но как я мог этого не делать, когда видел, что её притесняли? Понятия не имею, почему Эльвира поддержала Труделид, — объяснил Карстед, отчего Фердинанд с раздражением потёр виски.

— Если Эльвира поддерживала твою вторую жену потому, что ты так сильно защищал Розмари, возможно, она просто пыталась сохранить равновесие сил? В конце концов, я думаю, будет лучше лично поговорить с Эльвирой, чтобы заручиться её помощью. Её отношение и поддержка станут во многом решающими в отношении того, как женская часть благородного общества примет Розмайн и будет относиться к ней в дальнейшем.

Самой крупной фракцией среди дворянок являлась фракция, возглавляемая матерью герцога, но теперь, когда та под арестом, ведущее место займёт фракция, в которой состояли Эльвира и жена Сильвестра. Женское общество не было чем-то таким, куда мужчины могли бы легко войти, и даже для Сильвестра это было невозможно. Поэтому присоединение к этой фракции дало бы Розмайн наилучший шанс вести спокойную и мирную жизнь. Но, даже зная это, Карстед не мог не испытывать дурных предчувствий, можно сказать, даже страха, думая о предстоящем разговоре с Эльвирой.

— Фердинанд, не мог бы ты присутствовать, когда я буду объяснять всё Эльвире? Её отношение коренным образом изменится в зависимости от того, поддержишь ли ты меня или нет.

Фердинанд был младшим братом герцога от другой матери, и именно из-за его впечатляющей одаренности Вероника, мать герцога, с самого детства относилась к нему так холодно. Карстед однако не только принял Фердинанда в рыцари, но и приложил все усилия, чтобы защитить его от злонамеренных умыслов, обращаясь с ним с таким же уважением, как и положено настоящему сыну герцога. Однако, когда предыдущий герцог заболел, и пришло время выбирать ему преемника, преследования Вероники только усилились. В конце концов Фердинанд заявил, что не заинтересован в том, чтобы стать герцогом, и вместо этого присоединился к храму. Но даже тогда Фердинанд продолжал помогать Сильвестру в его работе и поддерживал рыцарей, когда им не хватало людей. Эльвира часто восхваляла Фердинанда, говоря, что, если бы не он, Эренфест давно был бы повержен, поэтому её реакция, несомненно, будет варьироваться в зависимости от того, попросит ли её о помощи Карстед или же Фердинанд.

— Хорошо, я согласен. Тогда пригласи меня завтра на обед. У меня плотный график до завтра.

— Так и поступлю. Рыцари тоже должны провести расследование, а потому это будет подходящим временем и для меня.

***

Карстед покинул храм и вернулся в орден, где один из рыцарей допрашивал ещё довольно неважно выглядящего Дамуэля. Того вынесли из храма без сознания, но теперь Дамуэль уже был в силах сидеть и разговаривать. Судя по всему, рыцари прислали к нему кого-то, способного использовать исцеляющую магию.

— Как только допрос Дамуэля завершится, мы закончим на сегодня. Завтра проведем расследование в отношении заключённых, — сказал Карстед.

Как командующий рыцарским орденом он получил в ответ на сказанное серию отточенных воинских салютов.

Дамуэль же, услышав его слова, робко задал Карстеду вопрос:

— Господин Карстед… эм… ученица?

— С ней всё хорошо. Ты достойно защищал её, несмотря на разницу в магической силе.

У низшего дворянина, такого как Дамуэль, естественно, гораздо меньше магической силы, чем у высшего дворянина вроде графа Биндевальда, а потому Карстед был искренне впечатлён тем, насколько способным Дамуэль себя показал.

После его слов Дамуэль смог с облегчением расслабиться.

— Благодарю за похвалу, — сумел выдавить он.

По окончании допроса Дамуэля рыцари разошлись, и Карстед отправился на отдых в казармы, считая, что возвращение домой без предупреждения вызовет проблемы, поскольку, по мнению домашних, Карстед сейчас находился в Центре на собрании герцогов.

«Я, определённо, делаю это совсем не из-за того, чтобы не разговаривать с Эльвирой без Фердинанда», — заверил он себя, прежде чем взмахнуть рукой, призывая штап, и постучал им по желтому магическому камню.

— Ордоннанц*, — сказал он, и магический камень принял форму белой птицы. — Завтра на обеде будет присутствовать господин Фердинанд. Пожалуйста, приготовьтесь к его визиту.

Проговорив сообщение, Карстед взмахнул штапом, мысленно приказав птице отправиться к Эльвире. Ордоннанц вернулся почти сразу.

— Не может быть, господин Фердинанд? Я немедленно займусь приготовлениями, — птица трижды повторила ответное послание звонким нетерпеливым женским голосом, прежде чем снова превратиться в камень.

Всё-таки пригласить Фердинанда было просто отличной идеей.

На следующее утро Карстед пошёл допрашивать заключённых. Первым был глава храма — Бёзеванс. Фердинанд расследовал преступления последнего настолько тщательно и во всех деталях, что Карстед чувствовал себя до крайности вымотанным такой педантичностью. Тем не менее, больше всего раздражала Вероника, которой каким-то образом удавалось защищать Бёзеванса всё это время.

— Я удивлён, что она умудрялась защищать тебя так долго, — сказал Карстед.

Карстед был уверен, что Бёзеванс поднимет шум и начнёт спорить, когда перечислят все его многочисленные преступления, но всё, что тот сделал — бессильно свесил голову. Казалось, Бёзеванс действительно опустошён тем, что Сильвестр собирался наказать его старшую сестру.

Но, в отличие от полностью сдавшегося Бёзеванса, граф Биндевальд, казалось, был полон решимости хранить молчание. Похоже, им придётся использовать магический инструмент, позволяющий заглянуть в память, как только Сильвестр вернется с собрания герцогов. Карстед не знал, чья магическая сила окажется наиболее совместимой, но точно не завидовал тому, кому придётся просматривать воспоминания графа. Карстед просто молился, чтобы цвет его собственной магической силы не был схож с цветом графа Биндевальда.

***

— Добро пожаловать, господин Фердинанд. Я так благодарна, что вы посетили наш дом, несмотря на вашу занятость, — произнесла Эльвира.

Когда Карстед вернулся домой вместе с Фердинандом, то не смог сдержать тяжелый вздох, хотя и знал, насколько иначе Эльвира общалась с ним и с Фердинандом. Сейчас её улыбка была в три раза приятнее, чем та, которую она демонстрировала обычно, а волосы уложены в особенно изысканную причёску.

По окончании ужина Карстед отослал слуг из комнаты, сказав, что у него есть важный разговор, и посмотрел на Эльвиру. Та ответила ему взглядом, ожидая продолжения.

— Эм-м… Эльвира, этим летом мою… эм… дочь крестят.

— Неужели. И кто же её мать? — спросила Эльвира, сузив тёмные глаза и следя за малейшими изменениями лица Карстеда.

— Эм-м… Розмари. Это крещение Розмайн, дочери Розмари.

— Вот как, но у Розмари не должно быть детей. Её семья никогда бы не промолчала, если бы у неё родился ребёнок. Разве ты не помнишь этих глупцов и то абсурдное высокомерие, которое они выказывали после того, как их дочь вышла замуж за высшего дворянина? Как они выдвигали одно необоснованное требование за другим по отношению к нам? Этим ты только разожжешь новую вражду между семьями Труделид и Розмари, — ответила Эльвира, сердито напомнив ему, что именно родственники Розмари стали изначальной причиной того, что ту сторонились.

Карстед начал было возражать, но Эльвира продолжила, прервав его:

— Вся эта неразбериха наконец утихла, и ты хочешь начать её снова, представив её ребёнка? Я этого не позволю… Или я бы не позволила, но, учитывая, что здесь господин Фердинанд, могу предположить, что за всем этим стоят какие-то важные обстоятельства. В зависимости от этих обстоятельств, я могу предложить вам свою помощь.

— Эльвира, вы действительно мудрая женщина. Мне нужна ваша помощь, и я смиренно прошу вашего сотрудничества, — сказал Фердинанд.

— Конечно, господин Фердинанд, если вы так просите.

Фердинанд начал объяснять Эльвире обстоятельства. Талантливая девочка по имени Розмайн пройдёт крещение как дочь Карстеда, а затем герцог удочерит её прямо во время церемонии крещения. И сам Фердинанд, и его старший брат герцог хотели, чтобы Розмайн была удочерена, потому что уже убедились, что она станет огромным благом для всего Эренфеста.

— Конфликт начнется заново, если родственники Розмари узнают о существовании этой девочки, поэтому я предлагаю провести крещение, не объявляя, что она дочь Розмари. Я выступлю как её мать и заодно обучу её, чтобы она не опозорила Карстеда и нашу семью.

— Это было бы очень полезно, Эльвира. Похоже, довериться вам стало нашим самым правильным решением, — похвалил её Фердинанд.

Эльвира ярко улыбнулась на комплимент Фердинанда. Как и ожидалось, взять Фердинанда на переговоры с Эльвирой оказалось гораздо эффективнее, чем если бы только Карстед попросил её о такой услуге, несмотря на то, что приходился ей мужем.

— Я до некоторой степени обучил её, пока она жила в храме, поэтому не думаю, что она опозорит вас своим поведением, но вам придётся завершить её обучение, чтобы она не допустила каких-либо ошибок, находясь в особняке герцога.

— Невероятно, вы сами её обучили, господин Фердинанд? — спросила Эльвира, широко раскрыв глаза.

Похоже, она задавалась вопросом, способен ли Фердинанд, печально известный своей суровостью, жестокий даже с рыцарями-учениками, нормально вырастить ребёнка.

Карстед хорошо понимал её чувства. Ему тоже показалось, что он ослышался, когда впервые узнал об этом. Фердинанд, должно быть, весьма строго воспитывал Розмайн, судя по тому, как грациозно она двигалась и насколько искусно играла на фешпи́ле, но она тем не менее доверяла ему и полагалась на него. Карстед впервые видел, чтобы ребёнок эмоционально привязался к Фердинанду, и всё ещё помнил, какое потрясение испытал, увидев, как Розмайн пряталась за Фердинандом во время истребления тромбэ.

— Я обучал её потому, что считал — в будущем её должен удочерить дворянин, — сказал Фердинанд, перед тем как начать рассказывать подробности о Розмайн.

— Она отличный помощник, когда дело доходит до оформления документов, и обладает большим количеством магической силы. У неё довольно простой ход мыслей, который легко понять, и хотя временами она действительно демонстрирует поразительное отсутствие здравого смысла, она очень и очень неглупа. Попытки привить ей дворянское воспитание, несомненно, принесут достойные плоды. Кроме того, пусть она и быстро учится, я, к сожалению, не могу научить её чему-либо о женственности.

— Можете положиться в этом на меня. Я обучу и воспитаю её самым достойным образом.

После этого они начали обсуждать дальнейшие планы. Карстед попросил Эльвиру подготовить всё для крещения — требовалось обустроить для Розмайн комнату, а также договориться с учителем по этикету, который учил их мальчиков, обучить и её. Когда всё будет готово, Розмайн перевезут из храма в дворянский район.

— Мне нужно подготовить комнату и одежду для девочки, — произнесла Эльвира с искрящимися от волнения глазами.

Раньше она воспитывала только мальчиков.

«Думаю, всё будет в порядке, если мы оставим это на неё», — подумал Карстед, с облегчением прижав ладонь к груди.

***

Вскоре после этих событий Фердинанд сообщил Карстеду, что готов приступить к медицинскому осмотру Розмайн. Карстед отложил расследование преступления и отправился в комнату главного священника.

— М-м-м… Приветствую вас, отец, — неловко запинаясь, произнесла Розмайн.

Услышав подобное приветствие, прозвучавшее детским голосом, Карстед не удержался от улыбки. Все его дети — мальчики, некоторые из которых теперь уже служили рыцарями, поэтому когда он услышал, как она назвала его «отцом», на его сердце потеплело. Если бы Розмари действительно подарила ему дочь, возможно, она была бы именно такой.

— Розмайн, ты навлечёшь на себя подозрения, если будешь так заикаться, — предупредил Карстед.

Розмайн тихо застонала, а затем ещё тише начала раз за разом повторять себе под нос: «Отец, отец, отец». Она вступила в благородное общество, чтобы защитить свою настоящую семью, и видя прикладываемое ею усердие, Карстед тяжело вздохнул.

Фердинанд же начал раскладывать на полу лист пергамента с уже начерченным на нём магическим кругом. Слуг из комнаты он отослал заранее.

Розмайн с любопытством рассматривала магический круг:

— Что это? Для чего оно?

— Он позволит проанализировать поток твоей магической силы. Ты ведь раньше упоминала, что не можешь двигаться, если твое тело не наполнено определенным количеством магической силы, верно?

— А что, бывает и такое? — вслух удивился Карстед.

При поступлении в дворянскую академию студенты получали штап, с помощью которого можно было направлять магическую силу, и их учили сжатию магической силы, но до этого дети обычно вливали силу в магические инструменты, данные им родителями. Перемещение магической силы в теле требовало выносливости и не способствовало росту, поэтому было широко распространено мнение, что чем меньше магической силы хранится в вашем теле, тем лучше.

— Нет никаких сомнений, что твой рост замедлился из-за того, что тело всегда полно магической силы. Однако я никогда не слышал, чтобы кто-нибудь болел из-за слишком малого количества магической силы в теле.

— Что? Так это ненормально? — удивленно спросила Розмайн, опуская взгляд на своё тело.

— Да, это ненормально. Я исследую течение твоей магической силы, чтобы определить, почему это происходит.

— Ого, вы способны на подобное? Это действительно впечатляет, — сказала Розмайн, глядя на магический круг, и несколько раз кивнула, впечатлённая услышанным.

Карстед же, напротив, пристально посмотрел на Фердинанда. Магические круги, которые показывали поток магической силы в чьём-то теле, были отнюдь не самыми широко распространенными.

— Разве такой магический круг не используют лекари? Откуда он у тебя?

— На самом деле я сделал его сам, изменив обычный магический круг, используемый для изготовления магических инструментов. Хотя я не могу сказать, является ли он точно таким же магическим кругом, как те, что применяют лекари. Я впервые использую его на ком-то, кроме себя.

Карстед от такого ответа просто не мог подобрать слов. Когда Фердинанд чего-то хотел, он всегда заканчивал тем, что делал это сам, и то, что у него получалось, значительно превосходило то, что могли сделать большинство людей.

Не обращая внимания на изумление Карстеда, Фердинанд поместил на круг четыре магических камня, по одному на каждую из четырёх сторон света, прежде чем повернулся к Розмайн:

— Розмайн, сними одежду и обувь, а потом встань в круг.

— А?!

— П-постой, Фердинанд! — Карстед был ошеломлен его словами.

Розмайн ещё очень молода, но нельзя столь небрежным тоном отдавать подобный приказ женщине, сколько бы лет ей ни было. Однако Фердинанд указал на магический круг с совершенно невозмутимым выражением лица.

— Мы не сможем этого сделать, когда она будет крещена и удочерена герцогом. Это наша единственная возможность. Быстрее раздевайся и становись в круг.

Розмайн перевела взгляд с Карстеда на Фердинанда, после чего покраснела от стыда:

— Ни за что. Это слишком смущающе! — сказала она и осторожно отступила от круга.

Карстеду было её жаль, а вот Фердинанду явно нет. Он просто взглянул на неё и усмехнулся.

— Я не понимаю, откуда вдруг взялись смущение и стыд. Когда ты принимала ванну, то совсем не смущалась.

— Что?! Ванна?!

Карстед не мог поверить своим ушам. Она не смущалась, когда принимала ванну? Неужели они вместе купались? Фердинанд с Розмайн?! Не сводя глаз с Фердинанда, он спросил:

— Фердинанд, что ты вообще делал с этой маленькой девочкой?

Глаза Фердинанда расширились:

— Карстед, ты меня неправильно понял! Я имею в виду случай, когда я просматривал её воспоминания с помощью магического инструмента. Я с ней не купался! — почти что в панике запротестовал он.

Карстед успокоился, решив, что Фердинанд, должно быть, говорил правду, учитывая, что его обычная маска полного равнодушия, заменявшая лицо, почти спала с него. Но кто бы в такой ситуации не оказался бы неправильно понят? Если бы это услышал кто-то, не знающий о подобном магическом инструменте, то решил бы, что Фердинанд интересуется маленькими девочками. Если бы здесь присутствовал Сильвестр, он бы уже дразнил Фердинанда, насколько бы хватало воображения.

— Розмайн, тогда тебя подобное совсем не волновало! Почему же ты сейчас так стесняешься?!

— Ну, в то время я была так взволнована возможностью воспользоваться [шампунем] и [солью для ванны] после стольких лет… И я даже не могла видеть вас, так что это скорее походило на простой разговор по [телефону]. И это мир воспоминаний, а не реальность… Но как бы там ни было! Я просто не могу раздеться перед вами! — запротестовала Розмайн.

Карстед теперь точно знал, что сцена купания происходила в её воспоминаниях, и что в то время это её совсем не волновало.

— Я просто обследую твоё тело. Разве это более неприятно, чем сцена в ванной?

— Да! Если вы говорите, что это проверка здоровья, то вызовите лекаря!

— Ты можешь просто думать обо мне как о лекаре. Я буду делать то же самое.

Фердинанд был настолько опытен, что и правда мог бы работать лекарем. В силу характера он не был бы удовлетворён, если бы сам не осмотрел Розмайн.

— Разве ты не отказалась от своего женского стыда в течение трёх дней после того, как стала Майн, когда тебя раздел мужчина, которого ты не считала отцом? Прошло уже намного больше трёх дней с тех пор, как ты стала Розмайн. Тебе пора снова смириться с этим.

— Н-нет! Н-ни за что! — Розмайн замахала руками и бросилась к Карстеду, крича на ходу: — Спасите меня, господин Карстед!

Она попыталась обогнуть Фердинанда по как можно более широкой дуге, так как он стоял между ней и Карстедом, но Фердинанд выбросил руку в сторону и, казалось без всяких усилий, схватил её.

— Не-е-е-ет! Отпустите меня! Не-е-е-ет!

— Идиотка. Сколько раз я говорил тебе обращаться к Карстеду «отец»? И с этого момента зови меня по имени, когда мы за пределами храма, — сухим тоном сообщил Фердинанд, без малейших колебаний развязав пояс и сняв синие одежды с жалобно плачущей Розмайн.

Со стороны он выглядел как отец, наказывающий закатившего истерику ребёнка. Но независимо от того, насколько она была молода, силой снимать одежду с женщины было просто неправильно.

Розмайн, теперь раздетая до зеленого наряда, который носила во время весеннего молебна, посмотрела на Карстеда, затем протянула к тому руки с отчаянным выражением лица:

— Отец! Главный священник — любитель маленьких девочек!

— Не вводи людей в заблуждение, идиотка.

Фердинанд ухватил Розмайн, кричащую и просящую о помощи, ладонью за шею у затылка и вложил силу в пальцы.

Увидев, что происходит, Карстед подумал, что они, похоже, гораздо ближе друг другу, чем ему казалось ранее, хотя, возможно, он просто занимался самообманом. Сильвестр, узнав об огромном количестве магической силы Розмайн после миссии по уничтожению тромбэ, шутя предложил Фердинанду жениться на ней — и, когда Карстед глядел на них сейчас, эта идея не казалась такой уж надуманной и смехотворной.

Пока Карстед обдумывал это, движения Розмайн начали замедляться.

— Фердинанд, я считаю, что ты зашёл слишком далеко. Розмайн уже тяжело дышать.

Фердинанд удивлённо распахнул глаза, осознав, что происходит, и ослабил хватку, тем самым предоставив Розмайн возможность вывернуться. Она тут же воспользовалась этим, бросилась к Карстеду и спряталась у него за спиной, и, испустив стон, сердито посмотрела из-за плаща на Фердинанда. Розмайн была так похожа на маленькое животное, изо всех сил пытающееся выглядеть опасным и угрожающим, что Карстед не смог не усмехнуться. Сильвестр был прав, когда сказал, что Розмайн похожа на шмила — всё, что ей оставалось сделать, это сказать: «Пью», и образ был бы завершён.

Фердинанд же разочарованно скрестил руки и впился взглядом в Карстеда и Розмайн. Выражение его лица давало понять, что он раздражён тем, что всё идет не по его плану.

— Карстед, как её отец, что ты думаешь о болезненности Розмайн? — спросил он, окольным путём требуя его помощи.

Карстед начал сравнивать доводы Фердинанда и Розмайн. Насильственные методы Фердинанда, возможно, наблюдать немного неприятно, но Розмайн всё же на удивление слаба и поэтому всё время находится под угрозой смерти. Если Фердинанд мог помочь, тогда следовало сделать так, как он говорил.

Карстед поднял Розмайн и посмотрел ей в глаза.

— Розмайн, Фердинанд — большой знаток всего, что касается магической силы. Если изучение твоей магической силы позволит ему обнаружить, какое лекарство необходимо для твоего лечения, не будет ли более разумным позволить ему провести это обследование?

— Ну… наверное…

Розмайн перестала прожигать Фердинанда взглядом и, казалось, немного успокоилась, убежденная прозвучавшими словами. В конце концов, у неё действительно был разум взрослого — в отличие от других детей, она не устраивала истерику и не прекращала слушать то, что ей пытались объяснить, просто из-за злости. Всё, что требовалось сделать — это оставаться разумным и тщательно всё ей объяснить.

Однако некоторые люди совершенно не понимают, что значит быть тактичным.

— Карстед, сейчас! Держи её! — приказал Фердинанд тем же тоном, что использовал при общении с рыцарями.

Когда Карстед инстинктивно схватил Розмайн, Фердинанд быстро подошел к ним, встал позади неё и очень ловко одну за другой расстегнул крошечные пуговицы на спине её наряда.

— Не-е-е-ет!!! Главный священник, вы — [пошляк]! Неужели вы на самом деле [лоликонщик]?!

— Понятия не имею, о чём ты говоришь, но у меня нет на это времени. Поторопись.

Фердинанд закончил расстегивать пуговицы и резко указал на балдахин своей кровати.

— Можешь снять свои чулки там. При обследовании мне нужно будет видеть твою спину, так что обнажить нужно только туловище… Что это за недовольный взгляд? Хочешь, чтобы я раздел тебя полностью?

— Нет! Я сама сниму чулки, ладно?! Ну что, счастливы теперь?!

— Да. Только не трать моё время и сделай всё быстро.

Розмайн умчалась за занавес, не спуская с Фердинанда полных слёз глаз. Пусть тот и казался совершенно равнодушным, но этого зрелища было достаточно, чтобы укол боли пронзил Карстеда. Почему Фердинанд должен был быть столь жесток к такой юной девочке?

— Фердинанд, ты слишком холоден. Она застенчивая девочка. Сколько раз я говорил тебе относиться к женщинам помягче?

— Это было бы пустой тратой времени.

Фердинанд всё детство подвергался притеснениям со стороны Вероники и не мог получить защиты от своей матери, отчего теперь не доверял женщинам. Поэтому Фердинанд обычно был суровым, за исключением тех случаев, когда видел смысл проявить мягкость. И сегодняшние события тоже не стали исключением из этого правила.

Карстед не мог не вздохнуть.

— Как всегда, ты и Сильвестр очень похожи в том, что никогда не слушаете советов относительно ваших личных недостатков, сколько бы раз вам на них ни указывали.

— Не сравнивай меня с ним, — ответил Фердинанд, раздражённо взглянув на Карстеда.

Как раз в этот момент из-за балдахина босиком вышла Розмайн, стыдливо прикрываясь снятой одеждой.

— Встань вот сюда.

Фердинанд создал увеличенный магический круг, изменив тот, что обычно использовался для проверки потока магической силы в магических инструментах, позволяющий обнаруживать любые нарушения в потоках. Розмайн робко ступила на круг и повернулась к Фердинанду спиной. Фердинанд прежде, чем встать на колени, взмахнул рукой, в которой тут же появился штап, и, опустившись, легонько коснулся им магического круга. Магическая сила начала вливаться в круг, и через несколько мгновений он, наполненный силой, превратился в круг красного света, который поднялся от ног Розмайн к её голове, заставляя текущую внутри неё магическую силу также сиять красным. Нижнее бельё скрывало часть туловища, но на спине и руках были видны четко выделявшиеся светящиеся красным линии.

— Ого! Что это?

— Я же говорил тебе, что буду проверять поток твоей магической силы, не так ли? Твои волосы мешают.

Фердинанд отвел её волосы в сторону и нахмурился, глядя на маленькую спину Розмайн. Пусть Карстед и Розмайн могли видеть поток магической силы, но лишь Фердинанд по виду красных линий мог понять, что они означают, и где с потоком что-то не так.

Фердинанд некоторое время внимательно рассматривал её спину, после чего тяжело вздохнул и встал с колен. Хмурясь и потирая виски, он посмотрел на Розмайн:

— Теперь я вижу, что однажды ты уже умерла. У тебя в груди скопления затвердевшей магической силы.

1. ↑ ordonnanz (нем.) — приказ, донесение.