А затем была тьма.

Света видно не было. Ни луны, ни звёзд. Только в листве шорох ветра, летящего сквозь темноту.

— Знаешь... Это похоже на...

Кино умолкла. Может, что-то обдумывала. А может, просто уснула.

— Похоже на что? — спросил Гермес.

— Иногда я задумываюсь, действительно ли я такой ужасный человек? Иногда я чувствую себя плохим человеком. Иногда я знаю это наверняка. Потому, что ничего не могу изменить, или даже хуже — я говорю себе, что не могу, и потому ничего не делаю. Но всякий раз, когда это происходит — когда я чувствую себя ужасно, в то же самое время всё вокруг — мир, люди, которых я встречаю — всё мне начинает казаться невероятно прекрасным. Я влюбляюсь в этот мир. Вот почему я путешествую — я хочу почувствовать это ещё раз. Потому, что может быть я смогу увидеть что-то хорошее. Может быть — даже сделать что-то хорошее.

Кино замолчала, обдумывая следующую мысль.

— Хоть и знаю, что, продолжая путешествовать, я увижу ещё больше горя, ещё больше трагедий — переживу ещё больше горя и трагедий.

— Но если ты будешь переживать — даже зная, что это печально — как ты можешь быть ужасным человеком? Ужасные люди не беспокоятся о чужой боли... разве не так?

— Не знаю. Я знаю только, что всё равно не брошу путешествовать. Я люблю путешествовать, и даже зная, что увижу много смерти, зная, что иногда сама буду убивать людей, даже так — я не перестану путешествовать. И...

— И?

— Я могу остановиться в любой момент, — твёрдо сказала Кино. — Поэтому я поеду дальше... Понятно?

— Честно? Не совсем.

— А. Ну и ладно.

— Ты уверена? Я хочу сказать, что будет лучше, если на такие вещи наше мнение будет совпадать...

— Как я могу растолковать тебе то, чего сама не понимаю? Я не понимаю. Не совсем. Я в замешательстве, Гермес. И чтобы найти дорогу от этого замешательства — я путешествую. Так, словно есть дорога, которая ведёт прочь от него.

— Ага...

— Я собираюсь пойти спать. Завтра нас ждёт дальняя дорога. Спокойной ночи, Гермес.

— Спокойной ночи, Кино.

Мягко прошуршала толстая ткань, и темнота вновь погрузилась в полное безмолвие.