Глава 3. Нападение. Часть первая.

Вэй У Сянь хотел умыться, чтобы взглянуть на свое новое лицо без косметики, но не смог найти в комнате ни капли воды: ни для мытья, ни для питья.

Единственная похожая на таз емкость явно служила туалетом, а не для гигиенических процедур.

Он толкнул дверь, но она оказалась закрытой на щеколду, скорее всего, чтобы пресечь его своевольные шатания по улице.

И все это совсем не наполняло сердце Вэй У Сяня радостью и ликованием от перерождения!

Он подумал, что можно скоротать ожидание в позе лотоса и обвыкнуться в своем новом доме. Так он и поступил, и время пролетело как один миг. Когда он открыл глаза, солнце пробивалось сквозь щели окон и двери. И хотя он уже мог стоять и ходить, голова его все равно кружилась.

Вэй У Сянь был озадачен: «Мо Сюань Юй не обладал значительными духовными силами, так почему же я все еще никак не могу совладать с его телом? В чем может быть причина?»

Тут из его живота раздалось урчание, и он, наконец, понял, что дело вовсе не в духовных силах. Все оказалось гораздо проще: это тело не было тренировано в инедии, и то, что он чувствовал, было бурно разыгравшимся аппетитом. И если он сейчас же не начнет поиски пищи, то рискует оказаться первым в истории злым духом, который умер с голода, едва успев переродиться.

Вэй У Сянь уже было занес ногу для удара и приготовился вышибить дверь, как вдруг послышались шаги. Кто-то пнул дверь с той стороны и проворчал: «Время обеда!»

Но дверь оставалась заперта. Тогда Вэй У Сянь склонил голову и увидел внизу еще одну дверь, уменьшенную копию первой. Эта-то дверца и была открыта, а перед ней стоял поднос с едой.

Слуга снаружи прокричал еще раз: «Топай сюда, чего ждешь! И выстави потом все за дверь!»

Дверца была немного меньше, чем те, что предназначены для собак, – человек при всем желании не смог был протиснуться в нее, но для миски было в самый раз. На подносе стояли две плошки, одна из них с рисом, выглядящим крайне неаппетитно.

Вэй У Сянь печально поковырялся палочками в рисе и вздохнул.

Старейшина И Лин, наконец, вернулся в мир смертных, но встретили его здесь пинком и руганью, не говоря уже об объедках на обед. Где же кровавая баня? Беспощадная резня? Полное уничтожение, наконец! Да и кто бы ему поверил? В этом теле он был как птица без перьев, тигр на равнине, водяной дракон на мелководье, – утративший все свое превосходство и приниженный теми, кто слабее его.

Тут слуга снаружи опять заговорил, но на этот раз со смехом: «А-Дин! Идем сюда!»

В отдалении зазвучал мелодичный девичий голос: «А-Тун! Ты опять принес еду тому дурачку?»

А-Тун в ответ цокнул языком: «Зачем бы еще я пришел в этот жуткий двор!»

Голос А-Дин раздался ближе, как будто бы она стояла прямо перед дверью: «Ты, лентяй, кормить его раз в день – вот и вся твоя работа! А ты все ноешь, что это «жутко». Посмотри на меня! У меня вот даже на улицу выйти времени нет».

А-Тун продолжал канючить: «Я не только кормлю его, у меня и других дел полно! И зачем тебе на улицу?! Все наоборот закрываются в своих домах, опасаясь ходячих мертвецов!»

Вэй У Сянь присел на корточки перед дверью, ел рис и слушал.

Оказалось, что деревня Мо с недавних пор перестала быть мирной. Как видно из названия, ходячие мертвецы – это мертвецы, которые могли передвигаться. Они относились к типу низкоуровневых преображенных трупов, имели помутневшие глаза и обычно были медлительны, если, конечно, усопший не таил злобу. Такие мертвецы не были чересчур опасны, но доставить неприятности обычному человеку вполне могли, особенно если вспомнить об их тошнотворном зловонии.

Однако для Вэй У Сяня подобные трупы были самыми послушными марионетками, и когда он услышал упоминание о них, то даже немножко впал в ностальгию.

Тем временем А-Тун не упустил случая покрасоваться перед девушкой: «Если ты все же хочешь выйти на улицу, то возьми с собой меня, чтобы я мог тебя защитить».

Но А-Дин ответила: «Ты? Защитить? Хватит хвастать. Ты уверен, что сможешь справиться с этими существами?»

А-Тун обиженно парировал: «Если я не смогу справиться с ними, то и другие не смогут».

Девушка засмеялась: «С чего ты это взял? Вот что я тебе скажу – сегодня несколько заклинателей приехали в поместье Мо. Мне сказали, они из очень именитого Ордена! Мадам разговаривает с ними в главном зале, а целый город пришел посмотреть. Разве ты не слышишь шум? Так что некогда мне тут с тобой болтать. Дел по горло».

Вэй У Сянь внимательно прислушался. И действительно, с востока доносился слабый гул толпы. Он немного помедлил, затем встал и пнул дверь. Она жалобно затрещала под его напором.

Воркование двух слуг, А-Дин и А-Туна, нарушила распахнувшаяся настежь дверь, и они испуганно закричали. Вэй У Сянь отбросил в сторону свою миску и вышел на улицу, щурясь от яркого солнца. Он поднес руку ко лбу и на секунду закрыл глаза. А-Тун, который только что визжал громче, чем А-Дин, наконец, разглядел его поближе и понял, что это был всего лишь Мо Сюань Юй – бесправный племянник мадам Мо, которого любой мог унизить. Смелость сразу же вернулась к нему. Он испугался, что потерял лицо в глазах А-Дин, и захотел как-то исправить ситуацию, поэтому приосанился и замахал руками, словно прогоняя пса: «Кыш-кыш! Пошел прочь! Почему ты вообще вышел?!»

А-Тун обращался с ним хуже, чем с уличным попрошайкой, или даже хуже, чем с назойливой мухой. Нужно признать, все слуги семьи Мо почти всегда относились к нему точно так же, потому что Мо Сюань Юй никогда не протестовал. Но Вэй У Сянь отвесил А-Туну легкого пинка, повалив его на землю, и засмеялся: «Как смело со стороны мальчишки на побегушках вот так унижать других!»

С этими словами он направился на шум с восточной стороны. Уже довольно приличная толпа народу собралась в Восточном зале и вокруг него. Едва Вэй У Сянь ступил во двор, как услышал голос женщины, говорящей несколько громче, чем остальные: «Кое-кто из молодого поколения нашей семьи тоже когда-то был заклинателем…»

Должно быть, это была мадам Мо, которая не оставила своей мечты хоть как-то сблизиться с кланом заклинателей. Вэй У Сянь не стал ждать, пока она закончит, а быстро протиснулся через толпу вперед и ухмыльнулся: «О, да это же вы обо мне, вот он я, бегу-бегу!»

Пышущая здоровьем женщина средних лет в дорогой одежде сидела в зале. Это была мадам Мо. Рядом с ней сидел ее муж, а напротив них – несколько юношей в белых облачениях. С появлением растрепанного чудака с макияжем в толпе воцарилось гробовое молчание, но Вэй У Сянь продолжил бесстыдно и весело болтать, будто бы не замечая напряженной атмосферы вокруг: «Меня кто-то звал? Вот он я, тот самый заклинатель!»

На его лице было столько пудры, что при улыбке она начала осыпаться. Один из заклинателей, тот, что помоложе, фыркнул, едва сдерживая смех. Но он тут же взял себя в руки и вновь сделал серьезное лицо, стоило другому юноше, вероятно лидеру группы, бросить на него неодобрительный взгляд.

Вэй У Сянь проследил, откуда шел смешок, и внимательно осмотрел юношей. К его удивлению, слуги, хоть и были невежественны, не преувеличивали, и заклинатели действительно оказались из «именитого клана».

Юноши эти, одетые в белоснежные облачения с ниспадающими рукавами и поясами, мягко очерчивающими талию, сейчас могли бы называться икемен, и, несомненно, были усладой для глаз. Лишь взглянув на их одежды, любой бы понял, что перед ним ученики Ордена Гу Су Лань. А по белым лобным лентам с палец толщиной с вышитыми на них плывущими облаками можно было определить, что они состояли в кровном родстве с кланом Лань.

Девизом Ордена Гу Су Лань была фраза «будь праведен», а плывущие облака – его отличительным узором. Те, кто носил лобную ленту с вышитыми плывущими облаками, были учениками клана. Те же, кто носил ее без узора, были приглашенными или обычными учениками, или же заклинателями других фамилий, но входящими в состав Ордена. У Вэй У Сяня аж в зубах засвербело, когда он увидел эти одежды. В своей прошлой жизни он часто называл их «траурным облачением» и ни за что бы ни с чем не перепутал.

Мадам Мо уже давно не видела своего племянника, и прошло немало времени, пока она догадалась, кто был этот ярко накрашенный мужчина. Она воспылала яростью, но решила не терять самообладания и беспокоить себя какой-то ерундой, и, понизив голос, сказала своему мужу: «Кто его выпустил? Выведи его отсюда!»

Муж мадам Мо незамедлительно улыбнулся, чтобы ее успокоить, и подошел к Вэй У Сяню с досадливым взглядом, готовясь выволочь того из зала. Однако Вэй У Сянь внезапно плюхнулся на землю, намертво вцепившись в пол всеми руками и ногами, и даже несколько слуг, прибежавших на помощь господам, не смогли поднять его. От их бесплодных попыток лицо мадам Мо становилось все темнее и темнее, а ее муж все сильнее и сильнее потел. Он выругался: «Ты, чертов псих! Если сейчас же не вернешься обратно, будешь наказан!»

И хотя все в деревне знали, что в семье Мо был молодой господин, слетевший с катушек, Мо Сюань Юй уже несколько лет сидел в своей темной комнате, боясь выходить наружу. И теперь, увидев, как диковинны были и его внешность, и его поступки, люди зашептались с удвоенной силой, надеясь на хорошее представление. Вэй У Сянь сказал: «Хотите, чтобы я ушел? Да запросто! Но пусть сначала он вернет мне украденное!» – и тут он указал на Мо Цзы Юаня.

Мо Цзы Юань никак не ожидал, что, хорошенько получив от него вчера, этот никчемный дурачок осмелится прийти сюда и доставить неприятности. Он побелел от гнева: «Что за чушь ты несешь?! Когда это я крал твои вещи?! Зачем мне это нужно?!»

Вэй У Сянь ответил: «Все верно, ты не крал у меня, ты меня ограбил!»

Мадам Мо молчала, а ее сын в ярости уже было поднял ногу, готовясь пнуть Вэй У Сяня. Но в этот самый момент один из юношей в белой одежде, тот, что постарше, сделал незаметное движение пальцем, и нога Мо Цзы Юаня упала на землю, едва ли вскользь задев Вэй У Сяня. Однако тот все равно прокатился по полу, как будто его и вправду пнули, и распахнул свои одеяния на груди, демонстрируя всем отпечаток ноги, что оставил на нем Мо Цзы Юань вчера.

Все подумали, что Мо Сюань Юй никак не мог пнуть себя сам. И кто еще, кроме Мо Цзы Юаня, всегда высокомерного и безрассудного, мог бы сделать это? Как бы то ни было, семья Мо всегда слишком беспощадно относилась к своему кровному родичу. Было ясно как дважды два что, вернувшись от отца, Мо Сюань Юй не был настолько сумасшедшим, так что это явно влияние семьи Мо. Да уж, представление выходило занимательным, гораздо интереснее, чем какие-то там заклинатели!

До этого момента мадам Мо молчала: не желала обращать внимания на больного человека и поэтому приказала вывести его вон. Но теперь она точно знала – Мо Сюань Юй пришел не просто так. Его голова была ясна как никогда, и он делает все нарочно, чтобы опозорить ее семью. Она была одновременно шокирована и разгневана: «Ты ведь весь этот концерт затеял специально, не так ли?»

Вэй У Сянь ответил прямо: «Он украл мои вещи, и я здесь, чтобы получить их назад. Это считается за концерт?»

Конечно, когда вокруг столько любопытных глаз, жадных до сплетен, мадам Мо не могла ни ударить его, ни вышвырнуть вон. Она кипела от гнева, но все, что она могла себе позволить – это попытаться примирить обе стороны: «Воровство? Кража? Какие неуважительные слова. Мы все – одна семья. Он просто взял их, чтобы посмотреть. А-Юань – твой младший брат. Ты же старший, ты должен делиться своими игрушками. Он обязательно тебе все вернет».

Юноши из клана Лань безмолвно уставились друг на друга. Они росли в клане заклинателей, утопающем в роскоши, и, возможно, даже никогда не видели подобных ситуаций и не слышали подобной логики. Вэй У Сянь истерически захохотал про себя и простер руку: «Что ж, тогда пусть он вернет их сейчас».

Он понимал, что Мо Цзы Юань не мог ничего ему вернуть, поскольку он давно уже либо все выкинул, либо разломал. А даже если бы и мог, его гордость не позволила бы ему это сделать. Вместо этого Мо Цзы Юань стал совсем пунцовым от гнева и завопил: «Мама!» Взгляд же его выражал: «Ты действительно позволишь ему обращаться со мной вот так?!»

Мать сердито взглянула на него, будто прося не усугублять ситуацию. Тем временем Вэй У Сянь продолжил: «Знаете, а ведь дело вовсе не в том, что он украл мои вещи, а в том, что он украл их посреди ночи. Все знают, что я предпочитаю мужчин. Прокрасться ко мне в комнату под покровом ночи… Могут поползти слухи».

Мадам Мо схватила воздух ртом, как рыба, выброшенная на берег, а отдышавшись, прокричала: «О чем это таком ты говоришь, не стыдясь целой деревни! А-Юань - твой двоюродный брат!»

Вэй У Сяню не было равных, когда дело доходило до безумств. В прошлом, когда он хотел натворить что-нибудь действительно эдакое, ему приходилось помнить о своем положении в обществе. Но сейчас он был уже провозглашенным деревенским дурачком, так что, он мог делать все, что угодно и как угодно. Он вытянул шею и дерзко парировал: «Это он не смог держать себя в руках, хоть он и мой двоюродный брат! Ну и кто тут не стыдится никого? Если ему и безразлична своя репутация, то пусть хотя бы не порочит мою невинность! Я, знаете ли, еще надеюсь найти себе достойного мужчину!»

Мо Цзы Юань испустил боевой клич, схватил стул и начал размахивать им в воздухе, собираясь швырнуть им в двоюродного братца. Вэй У Сянь, поняв, что ему, наконец, удалось вывести Мо Цзы Юаня из себя, откатился в сторону и вскочил на ноги, едва успев избежать запущенного в него стула, с грохотом развалившегося при ударе о землю. Праздные зеваки, только что злорадно глазевшие на посрамление семьи Мо, тут же разбежались. Вэй У Сянь бросился к группе юношей из Ордена Гу Су Лань, что изумленно наблюдали за происходящим, и завопил, что есть мочи: «Вы это видели? Видели?! Мало того, что он украл мои вещи, так теперь еще и покалечить меня хочет! Каков подлец!»

Мо Цзы Юань бросился за ним вдогонку и уже почти схватил его, когда лидер юношей торопливо остановил его: «Пожалуйста, молодой господин , словами можно добиться большего, чем кулаками».

Мадам Мо увидела, что юноша явно собирался защитить ее племянника, и предусмотрительно натянула на лицо улыбку: «Он сын моей младшей сестры. И у него не все в порядке с головой. Все в деревне Мо знают, что он помешанный и говорит всякие глупости. Его слова не стоит воспринимать всерьез. Так что, пожалуйста…»

Не дав ей закончить, Вэй У Сянь опасливо выглянул из-за спины юноши и свирепо произнес: «Это почему же мои слова не стоит воспринимать всерьез?! Только попробуй еще раз украсть мои вещи! Стащишь еще хоть что-нибудь, и я тебе руку отрежу!»

После этих слов, хотя его отец и держал его крепко, Мо Цзы Юань был близок к тому, чтобы вновь взорваться. Вэй У Сянь поспешно выскочил на улицу, а юноша закрыл собой проход за ним и ловко сменил тему разговора: «Что ж… Значит, мы займем на ночь Западный двор. И помните, что я сказал: с наступлением темноты закройте все окна, не выходите на улицу, и тем паче, не приближайтесь ко двору».

Мадам Мо, трясясь от гнева, выдавила из себя: «Да, да… Спасибо!» Ее сын не мог поверить своим глазам: «Мама! Этот чокнутый опозорил меня перед целой деревней, и ему это сойдет с рук? Ты же сама говорила, что он всего лишь…»

«Помолчи! Не можешь подождать до дома?!» - приказала она.

Мо Цзы Юаня никогда раньше так не позорили и не выставляли полным дураком, а покровительственные слова его матери только подлили масла в огонь. Ненависть переполнила его, и он подумал: «Сегодня этот сумасшедший получит свое сполна!»

Вэй У Сянь вдоволь навеселился, изображая умалишенного, и покинув Восточный двор, пошел прогуляться по деревне Мо. И хотя многие шугались его, он начал получать настоящее удовольствие от того, что все считали его сумасшедшим. Вэй У Сянь даже привел в порядок свой макияж, напоминающий призрак висельника, и почти передумал смывать его. Закончив приглаживать волосы, он посмотрел на свои запястья. Похоже, порезы совсем не заживали. Это означало, что просто позлить Мо Цзы Юаня было недостаточно для исполнения желания Мо Сюань Юя и снятия проклятия.

Неужели ему и вправду придется стереть с лица земли всю семью Мо?..

Честно говоря, это не было такой уж сложной задачей.

Вэй У Сянь вышел к Западному двору семьи Мо. Здесь ученики Ордена Гу Су Лань стояли на крышах и стенах, с серьезным видом тихо переговариваясь между собой.

Хотя Орден Гу Су Лань сыграл немаловажную роль при осаде горы Луань Цзан, Вэй У Сянь понимал, что тогда эти ученики либо еще не были рождены, либо были совсем младенцами. Не было причин держать на них зла, так что Вэй У Сянь решил подождать и узнать, что же они собираются делать. Через некоторое время он почувствовал, что что-то тут было нечисто.

Почему флаги, развевающиеся на крышах и стенах, казались ему такими знакомыми?

Стяг такого типа назывался «Флаг, привлекающий духов». Если его возьмет живой человек, то он будет привлекать всех духов, злобных призраков, ходячих мертвецов или иные темные создания в определенном радиусе, и вся эта нечисть начнет атаковать беднягу. Именно из-за того, что человек с флагом становился живой мишенью, другое его название было «Флаг-мишень». Его можно было установить и на дом, но в нем обязательно должны были находиться живые люди. И тогда целью нечисти становились все они. А из-за того, что такие флаги притягивали темную энергию со всей округи, подобную завихрениям черного ветра, их также называли «Флаги Черного Ветра». Судя по всему, выходило, что установив их в Западном дворе в определенном порядке и строго-настрого запретив кому бы то ни было приближаться к нему, ученики Ордена Гу Су Лань планировали заманить сюда всех ходячих мертвецов и уничтожить их одним махом.

Что до того, что они казались знакомыми… Да как они могли быть не знакомы? Ведь создателем «Флагов, привлекающих духов» был никто иной, как Старейшина И Лин!

Похоже, несмотря на то, что среди заклинателей было принято его ненавидеть, все же многие его изобретения продолжали использоваться.

Ученик на крыше увидел, как он шатался неподалеку, и сказал: «Пожалуйста, идите домой. Здесь не место для вас».

Несмотря на то, что его прогнали, сделано это было из доброты, и тон голоса был совершенно иной, нежели чем когда его шпыняли слуги семьи Мо. И тогда Вэй У Сянь, улучив момент, быстро взобрался на крышу и схватил один из флагов.

Опомнившись от неожиданности, ученик спрыгнул за ним, пытаясь догнать: «Не двигайтесь! Вам не стоит его брать».

Вэй У Сянь, с растрепанными волосами и болтающимися в разные стороны руками, похожий на настоящего душевнобольного, убегал от него и голосил на всю улицу: «Не отдам! Не отдам! Мое! Мое!»

Но ученик в несколько шагов догнал его и схватил за руку: «Если не отдашь, то я тебя ударю!»

Вэй У Сянь вцепился во флаг мертвой хваткой, не желая отпускать свою добычу. Лидер юношей, заканчивающий последние приготовления, услышал их перепалку и мягко спрыгнул с крыши: «Цзин И, уймись. Не шуми и просто возьми у него флаг».

Лань Цзин И ответил: «Сы Чжуй, я не собирался бить его на самом деле! Но смотри, он нарушил нам весь порядок установки флагов!»

Пока Лань Цзин И и Вэй У Сянь боролись за флаг, последний успел как следует его разглядеть. Узоры были нарисованы верно, и заклинания были точными. Никаких ошибок не было, а значит, все должно было пройти гладко. Однако флагоносцу недоставало опыта, так что стяг привлекал злых существ и ходячих мертвецов только в радиусе пяти ли. Хотя этого было достаточно, все-таки деревня Мо была довольна мала.

Лань Сы Чжуй улыбнулся ему: «Молодой господин Мо, уже темнеет, и совсем скоро мы начнем охоту на ходячих мертвецов. Ночью здесь будет очень опасно, поэтому, пожалуйста, вернитесь в свою комнату для вашего же блага».

Вэй У Сянь окинул его взглядом. Юноша был статен, изящен и благороден. Слабая улыбка играла на его губах. Вэй У Сянь молчаливо одобрил его. Расстановка флагов была скрупулезной и тщательно выверенной, а манеры его уважительны – все говорило о большом потенциале, сокрытом в юноше. Неудивительно, что подобный ученик воспитывался именно в таком клане строгих устоев, как Лань.

Лань Сы Чжуй снова заговорил: «Флаг…» Не дав ему закончить, Вэй У Сянь бросил стяг на землю и выпалил: «Это всего лишь дурацкий флаг! Я смогу нарисовать гораздо лучше, чем этот!»

Едва бросив флаг, Вэй У Сянь рванул с места и был таков. Юноши, наблюдавшие за всей этой кутерьмой, едва не попадали с крыш от смеха, услышав его нелепые слова. Лань Цзин И тоже зафыркал и подобрал Флаг, привлекающий духов: «Вот ведь чокнутый!»

Вэй У Сянь еще немного бесцельно побродил по деревне и вернулся в маленький дворик, где располагалась лачуга Мо Сюань Юя.

Не обращая никакого внимания на сломанный замок и бардак на полу, он выбрал более-менее чистое место и опять сел в позу лотоса.

Но еще до наступления рассвета какой-то шум снаружи прервал его медитацию.

Беспорядочные шаги нескольких пар ног, сопровождаемые криками, быстро приближались. Вэй У Сянь разобрал несколько повторяющихся фраз: «Просто вломитесь и вытащите его!» «Сообщите властям!» «О чем ты говоришь – «Сообщите властям»? Забить его до смерти!»

Он открыл глаза и увидел, что несколько слуг уже оказались внутри.

Весь двор был ярко освещен факелами. Кто-то выкрикнул: «Тащите сумасшедшего убийцу в Главный зал и заставьте заплатить его своей жизнью!»

Глава 4. Нападение. Часть вторая.

«Что-то пошло не так с флагами, расставленными учениками», - была первая мысль Вэй У Сяня.

Заклинатели должны были использовать его изобретения с большой осторожностью, иначе могла случиться беда. Вот почему накануне он улучил момент и стащил один из флагов – проверить, все ли было в порядке с узорами и заклинаниями и, тем самым, уберечь юношей от несчастья.

Несколько пар больших рук подхватили его. Вэй У Сянь расслабился и позволил им нести себя безо всякого сопротивления – все лучше, чем идти самому. Восточный зал весь кишел людьми, казалось, их даже больше, чем вчера. Сейчас здесь присутствовали все слуги и все члены семьи Мо. Кто-то был в одном исподнем, кто-то с растрепанной со сна головой, но все без исключения выглядели смертельно напуганными. Мадам Мо в полузабытье сидела в своем кресле, как будто только что очнувшись от глубокого обморока. Щеки ее были влажными, а в глазах блестели слезы. Но как только слуги втащили Вэй У Сяня, ее полный скорби взгляд тут же наполнился ненавистью.

Недалеко от мадам Мо на полу лежала человеческая фигура, от шеи до пят накрытая белой тканью, лишь голова оставалась на виду. Лань Сы Чжуй и остальные юноши с серьезными выражениями лиц склонились над телом и негромко переговаривались. До ушей Вэй У Сяня донеслось:

«Прошло менее трех минут с тех пор, как обнаружили труп?»

«После победы над ходячими мертвецами мы поспешили из Западного двора к Восточному и у входа нашли его».

Очевидно, человеческой фигурой был Мо Цзы Юань. Вэй У Сянь было мельком взглянул на тело, но тут же посмотрел на него еще раз, уже внимательнее.

С одной стороны, труп походил на Мо Цзы Юаня, а с другой стороны, как будто бы и нет. Хотя в чертах лица явно угадывался его мелочный братец, скулы его глубоко запали, глаза, наоборот, выпучились, а кожа сморщилась. В сравнении с пышущим молодостью Мо Цзы Юанем, это тело будто бы постарело на 20 лет. Кроме того, казалось, что кто-то высосал из него всю плоть и кровь, и теперь на полу лежал лишь скелет, обтянутый тонким слоем кожи. И если при жизни Мо Цзы Юань был просто уродлив, то в смерти он стал и уродливым, и старым.

Пока Вэй У Сянь пристально изучал труп, мадам Мо внезапно бросилась на него, зажимая в руке блестящий кинжал. Но легкий на подъем Лань Сы Чжуй быстро выбил у нее лезвие. Не дав сказать ему ни слова, мадам Мо пронзительно завопила: «Мой сын умер ужасающей смертью, а я лишь хочу за него отомстить! Почему вы меня останавливаете?!»

Вэй У Сянь на всякий случай опять спрятался за спину Лань Сы Чжуя и, присев на корточки, сказал: «Как ужасающая смерть вашего сына связана со мной?»

Вчера днем Лань Сы Чжуй присутствовал на концерте, устроенном Вэй У Сянем в Восточном зале, а после слышал нелицеприятные слухи о нем, в которых, впрочем, было мало правды. Он очень сочувствовал больному, и не мог не встать на его защиту: «Мадам Мо, судя по состоянию тела вашего сына, из него вытянули все жизненные соки. А это значит, что его убили порождения тьмы, а не он».

Грудь мадам Мо тяжело вздымалась: «Вы ничего не понимаете! Отец этого сумасшедшего был заклинателем! Должно быть, он научился от него этим дьявольским трюкам!»

Лань Сы Чжуй обернулся, еще раз взглянул на Вэй У Сяня, который выглядел, прямо сказать, не самым сообразительным человеком, и продолжил: «Мадам Мо, у нас нет доказательств, так что…»

«Доказательство – это мой сын!», - мадам Мо перебила его и указала на труп: «Посмотрите сами! Останки моего бедного А-Юаня говорят сами за себя!»

Вэй У Сянь сам приподнял белую ткань и опустил ее к ногам покойника. В теле Мо Цзы Юаня не хватало одной важной детали.

Его левая рука, отделенная от тела у самого плеча, отсутствовала!

Мадам Мо заговорила вновь: «Видите? Все же присутствовали здесь в тот момент, когда этот псих сказал, что если А-Юань еще хоть раз тронет его вещи, то он отрежет ему руку!»

После такой эмоциональной тирады она закрыла свое лицо руками и захлебнулась в рыданиях: «Мой бедный А-Юань ничего плохого не делал, а этот сумасшедший, мало того, что оболгал и опозорил его, так еще и убил… Он действительно потерял рассудок!»

Потерял рассудок!

Вэй У Сянь уже много лет не слышал подобной фразы по отношению к себе, но знал, что она всегда наполнена чистейшей ненавистью. Он указал было на себя, но слова не шли к нему. Вэй У Сянь уже и не знал, кто здесь был настоящим злом, он или мадам Мо.

В юности он довольно часто говорил об уничтожении целых семей и кланов, убийстве миллионов людей, целых морях крови и других жестоких действиях. Но в большинстве своем это были лишь слова. Если бы он действительно был бы способен на подобное, то уже давно бы воцарился над всем миром заклинателей. Мадам же Мо на самом деле не желала знать, кто убил ее сына, ее истинной целью была вовсе не священная месть, она лишь искала козла отпущения, на котором можно было выместить свою злобу.

Однако Вэй У Сянь не собирался волноваться о ней. Вместо этого он на секунду задумался и протянул руку к оставшейся ладони Мо Цзы Юаня. Поискав немного, он выудил на свет божий смятый кусок ткани и тут же расправил его. К его вящему удивлению, это оказался Флаг, привлекающий духов.

В то же мгновение Вэй У Сянь все понял и пробормотал себе под нос: «Он сам напросился».

Когда Лань Сы Чжуй и остальные увидели, что он взял из руки Мо Цзы Юаня, то тоже поняли, в чем дело. А если вспомнить о произошедшей накануне сцене, становилась ясна и причина такого поступка. Вчера днем Мо Цзы Юань потерял лицо перед целой деревней, и причиной тому было сумасшедшее поведение его двоюродного брата. Естественно, что он возненавидел его всем сердцем и захотел поквитаться. Но Мо Сюань Юй до позднего вечера бродил по деревне, так что Мо Цзы Юань решил прийти ночью и застать врага врасплох.

С наступлением темноты он тайно вышел на улицу и, проходя мимо Западного двора, увидел на стенах Флаги, привлекающие духов. И хотя его несколько раз предупреждали не выходить на улицу и, уж тем более, держаться подальше Западного двора по ночам, Мо Цзы Юань подумал, что это была лишь отговорка, чтобы люди не воровали ценные предметы заклинателей.

Конечно же, он не имел ни малейшего представления о предназначении Флагов, привлекающих духов, и о том, что флагоносец становился живой мишенью. Он уже пристрастился воровать магические талисманы и артефакты своего двоюродного брата и теперь просто не мог пройти мимо столь привлекательного предмета из желанного для него мира. Так что, дождавшись момента, когда ученики Ордена Гу Су Лань усмиряли ходячих мертвецов в Западном дворе, Мо Цзы Юань потихоньку стащил один флаг.

Всего флагов было шесть. Пять из них были установлены в Западном дворе, и юноши из клана Лань служили приманками. Однако все они несли при себе бесчисленные талисманы-обереги, а Мо Цзы Юань, хотя и взял только один флаг, был совсем беззащитен. Даже злобные твари обладают здравым смыслом, и, естественно, они нацелились на того, кто был более легкой добычей. И это полбеды, если бы речь шла только о ходячих мертвецах. Даже будучи укушенным, Мо Цзы Юань не умер бы на месте, и его могли бы спасти. Но, к сожалению, Флаг, привлекающий духов, притянул к себе нечто гораздо более опасное, чем обычный ходячий мертвец. Что-то, что убило его и забрало его руку!

Вэй У Сянь посмотрел на свое запястье. Как и ожидалось, один из порезов на его запястье исчез. Похоже, он вытянул счастливый билет – проклятие, нависшее над ним, посчитало смерть Мо Цзы Юаня за его деяние.

Мадам Мо была прекрасно осведомлена о пристрастиях своего сына, но не желала признавать, что Мо Цзы Юань погиб по собственной глупости. Трясясь от ярости и раздражения, она схватила пиалу и запустила ей в голову Вэй У Сяня: «Если бы ты вчера не оболгал его перед целой деревней, разве вышел бы он из дома посреди ночи? Это все твоя вина, паршивец!»

Вэй У Сянь понимал, что дело к этому идет, и успел увернуться. Тогда мадам Мо повернулась к Лань Сы Чжую и завизжала дурным голосом: «А вы! Кучка бесполезных идиотов! Вы должны изучать свою науку, чтобы оградить нас от всяких тварей, но вы не смогли защитить даже моего сына! А-Юань совсем ребенок!»

Юноши были еще очень молоды. Они не часто покидали пределы родного гнезда и не обладали достаточным опытом, чтобы почувствовать опасность, поэтому сожалели, что не смогли обнаружить присутствие еще одного злого существа в деревне Мо или ее окрестностях, да еще и такой значительной силы. Но, тем не менее, грубая брань мадам Мо заставила их лица побагроветь. В конце концов, они выросли в именитом клане, и никто и никогда не смел разговаривать с ними в таком тоне. Однако правила Ордена Гу Су Лань были очень строги и запрещали любое насилие или даже простую непочтительность по отношению к тому, кто слабее тебя. Вот и сейчас, как бы ни были им неприятны неуважительные слова мадам Мо, юноши все так же молча стояли с мрачными выражениями лиц и сдерживали свои эмоции.

Но Вэй У Сяню все это уже порядком надоело, и он подумал: «Прошло уже столько лет, а клан Лань все так же остается верен своим идеалам. И какой прок от этих ваших «выдержки и самообладания»? Смотрите, как надо!»

Он лихо плюнул и заговорил: «И на ком же ты решила отыграться? Ты что, спутала их со своими слугами? Эти юноши приехали издалека, чтобы помочь твоей деревне справиться с нашествием злых духов, и не просили ничего взамен, заметь! Разве они должны тебе что-то? Сколько лет твоему сыну? Ему, по крайней мере, 17, так почему ты до сих пор называешь его «ребенком»? Сколько, по-твоему, должно быть человеку, чтобы он понимал, что ему говорят? Разве эти юноши не предупреждали всех, как опасно бродить ночами у Западного двора? Твой сын улизнул на улицу по собственной воле. Я в этом виноват? Или все-таки он сам?»

Лань Цзин И и остальные облегченно выдохнули, и с их лиц спало напряжение. Мадам же Мо в ответ на тираду Вэй У Сяня чувствовала одновременно и глубокую скорбь, и не менее глубокую досаду, и все, о чем она могла думать, была смерть. Не ее собственная, в которой она могла бы воссоединиться со своим горячо любимым сыном, а смерть всех в целом мире, в особенности, тех, кто стоял сейчас перед ней.

Она привыкла во всем помыкать своим мужем, вот и сейчас толкнула его в бок со словами: «Зови всех! Зови всех сюда!»

Однако ее муж был будто бы в трансе. Возможно, гибель единственного сына так повлияла на него, что он толкнул ее в ответ. Этого мадам Мо никак не могла ожидать, и потому упала на пол.

Раньше ей не приходилось даже толкать его. Стоило ей лишь повысить голос, как он немедленно бросал все и бежал по ее требованию. И как только у него хватило смелости дать ей отпор сегодня?!

Выражение ее лица вызвало у слуг настоящий ужас. Трепеща от страха, А-Дин помогла своей госпоже. Встав, Мадам Мо сжала свое одеяние на груди и дрожащим голосом произнесла: «Ты… Ты… И ты тоже убирайся отсюда!»

Но ее муж остался стоять на месте, будто ничего не слыша. А-Дин красноречиво посмотрела на А-Туна, и тот быстро увел своего господина на улицу. В Восточном зале началась полная неразбериха. Как только разговоры немного поутихли, Вэй У Сянь вознамерился еще раз осмотреть труп. Однако, едва он успел взглянуть на тело, еще один дикий крик прорезал воздух. Звук доносился со двора.

Все поспешили наружу. В Восточном дворе на земле лежало два дергающихся тела. Первым оказался А-Тун, все еще живой, но находящийся явно не в себе. Второе же тело было сморщенным и иссохшим, как будто бы из него высосали всю плоть и кровь. Левая рука уже исчезла, но рана не кровоточила. Состояние трупа было в точности таким же, как и Мо Цзы Юаня.

Еще секунду назад мадам Мо отвергла протянутую А-Дин руку, но когда она увидела труп на земле, ее глаза широко раскрылись, и силы, наконец, оставили ее. Вэй У Сянь оказался рядом, когда она обмякла, подхватил ее и передал подоспевшей вовремя А-Дин. Он взглянул на свое правое запястье и увидел, что еще один порез исчез.

Муж мадам Мо умер мучительной смертью всего за несколько мгновений до того, как они выбежали из зала. Лица Лань Сы Чжуя, Лань Цзин И и остальных побледнели при мысли об этом. Первым взял себя в руки Лань Сы Чжуй. Он спросил А-Туна, лежащего на земле: «Ты видел, что это было?»

А-тун был смертельно напуган и не мог даже открыть рта. Лань Сы Чжуй несколько раз спросил его одно и то же, но никакой реакции не было, А-Тун лишь продолжал молча трясти головой. Лань Сы Чжуй был сам не свой от волнения. Он попросил одного юношу отнести А-Туна обратно в зал и повернулся к Лань Цзин И: «Ты послал сигнал?»

Лань Цзин И ответил: «Да, но в окрестностях старших нет, так что нам придется подождать еще как минимум час. Что же нам делать сейчас? Мы даже не знаем, что это за тварь».

Конечно же, они не могли просто уйти. Если ученики, едва столкнувшись с темными созданиями, начинали заботиться только о собственном благополучии, они не только покрывали позором свой клан, но и сами не могли смотреть людям в глаза. Напуганные жители деревни Мо тоже не хотели уходить. Скорее всего, злой дух притаился среди них, и не было никакого смысла уходить от заклинателей, которые могли хоть как-то защитить их. Лань Сы Чжуй собрал волю в кулак и сказал: «Всем оставаться здесь и ждать подкрепления!»

Увидев сигнал о помощи, другие заклинатели уже очень скоро поспешат сюда. И Вэй У Сяню возможная встреча с ними не сулила ничего хорошего. Среди этих заклинателей мог оказаться тот, кто знал его в прошлой жизни, и дальнейший исход событий становился непредсказуемым. Вэй У Сянь должен был уходить и держаться подальше от заклинателей.

Однако из-за проклятия он не мог покинуть деревню Мо. Кроме того, существо, с которым они столкнулись, забрало жизни уже двух людей за ничтожный промежуток времени, что означало его исключительную свирепость. И если Вэй У Сянь ушел бы сейчас, то подоспевшая помощь обнаружила бы лишь гору трупов без левых рук. И среди этих трупов были бы юноши, состоявшие в кровном родстве с кланом Лань.

Немного подумав, Вэй У Сянь сказал про себя: «Пора с этим заканчивать».

Глава 5. Нападение. Часть третья.

Да, ученики Ордена Гу Су Лань были молоды и неопытны. Но они вовсе не собирались сдаваться, хотя выглядели очень взволнованными. Юноши готовились защитить дом семьи Мо и начали прикреплять к стенам талисманы-обереги. Слугу по имени А-Тун уже внесли в зал. Лань Сы Чжуй левой рукой щупал его пульс, а правой поддерживал спину мадам Мо. Он не мог позаботиться одновременно об обоих и столкнулся с ужасной дилеммой, когда А-Тун внезапно поднялся с земли в сидячее положение.

А-Дин воскликнула: «А-Тун, ты очнулся!»

Но не успела она обрадоваться, как А-Тун поднял левую руку и вцепился в свою собственную шею.

Увидев это, Лань Сы Чжуй три раза нажал на несколько его акупунктурных точек. Вэй У Сянь знал, что люди из клана Лань только выглядели мягкими, но в руках их таилась сила, которая ничего общего с мягкостью не имела. Любой человек едва ли смог бы двигаться после подобных действий. Однако, казалось, что А-Тун ничего не почувствовал, его левая рука сжалась на шее еще сильнее, а лицо его искривила гримаса боли. Лань Цзин И попытался оторвать ее от глотки слуги, но все безрезультатно, как будто бы он имел дело с куском стали. Спустя секунду раздался отвратительный хруст, и голова А-Туна безжизненно повисла. Его шея была сломана.

Он только что удавил себя на глазах у всех!

Тишину нарушил дрожащий голос А-Дин: «Призрак! Среди нас невидимый призрак! Это он заставил А-Туна задушить себя!»

От звука ее пронзительного и звонкого голоса кровь застыла у всех в жилах, и они охотно поверили ее словам. Вэй У Сянь же придерживался совершенно противоположного мнения – это был точно не ожесточенный призрак.

Он успел проверить талисманы, что выбрали юноши: все они были духоотражательными, и Восточный зал был буквально покрыт ими. Если бы они действительно столкнулись с ожесточенным призраком, то стоило бы ему войти в зал, и в ту секунду талисманы загорелись бы зеленым пламенем. Но ничего подобного не происходило.

Нельзя было винить юношей в том, что они действовали недостаточно расторопно. Это создание, кем бы оно ни было, обладало действительно значительной мощью. В среде заклинателей «ожесточенному призраку» давалось четкое определение – он должен убивать, по крайней мере, одного человека в месяц на протяжении, как минимум, трех месяцев. Такой критерий избрал сам Вэй У Сянь, и, скорее всего, его использовали и по сей день. Он лучше всех разбирался в подобных вопросах. Например, убийство одного человека раз в неделю он также бы посчитал делом «рук» ожесточенного призрака, но того типа, что убивает чаще. Это же создание убило уже трех людей за столь короткий промежуток времени. Даже опытный заклинатель не смог бы предложить мгновенного решения, что уж тут говорить о новичках, только-только ступивших на свой путь.

Пока он размышлял, пламя свечи дрогнуло. Просвистел зловещий ветер, и все источники света и во дворе, и в зале погасли.

В ту же секунду со всех сторон раздались истошные крики. Все толкались и метались, спотыкались и падали, пытаясь убежать как можно скорее. Лань Цзин И выкрикнул: «Оставайтесь на своих местах! Я поймаю любого, кто попытается бежать!»

Он сказал так вовсе не для красного словца. Все-таки злобные твари предпочитали действовать в темноте и суматохе. Чем сильнее неразбериха и крики, тем больше шанс невольно привлечь опасность. В таких ситуациях находиться одному или излишне дергаться было весьма и весьма рискованно. Все в зале были до смерти напуганы, и слова Лань Цзин И едва ли достигли своей цели. Но все же через некоторое время все затихло, лишь кое-где раздавались слабые всхлипы и частое дыхание. Кажется, убежать удалось всего паре человек.

Посреди тьмы неожиданно вспыхнул огонь. Лань Сы Чжуй зажег огненный талисман.

Его пламя было неподвластно зловещим ветрам. Лань Сы Чжуй при помощи своего талисмана вновь поджег все свечи и лампы, а остальные юноши принялись успокаивать людей. Под светом свечи Вэй У Сянь мимоходом взглянул на свои запястья. Еще один порез исчез.

Внезапно он осознал, что их число изменилось.

В начале у него было по два пореза на каждом запястье. Первый исчез после смерти Мо Цзы Юаня, второй – после гибели его отца. Смерть А-Туна, слуги, вечно задиравшего Мо Сюань Юя, исцелила еще один порез. В сумме выходило три. Был еще четвертый, самый глубокий и наполненный самой сильной ненавистью.

Однако сейчас оба его запястья были чисты.

Вэй У Сянь понимал, что мадам Мо совершенно точно была одним из объектов мести Мо Сюань Юя. Скорее всего, самый глубокий и самый длинный порез обозначал ее. Однако и он исчез.

Возможно ли такое, что Мо Сюань Юй внезапно достиг просветления и отпустил свою ненависть? Нет, невозможно. Его душа уже была принесена в жертву в обмен на призыв Вэй У Сяня. И только смерть мадам Мо могла бы исцелить порез.

Он медленно перевел взгляд на бледную мадам Мо, которая недавно очнулась и теперь была окружена людьми.

Если, конечно, она уже не была мертва.

Теперь Вэй У Сянь был уверен: что-то захватило тело мадам Мо. И если это не дух, то что же?

Внезапно А-Дин крикнула: «Рука… Его рука! Рука А-Туна!»

Лань Сы Чжуй поднес огненный талисман к телу А-Туна. И, конечно же, его рука уже тоже исчезла.

Левая рука!

В мгновение ока разум Вэй У Сяня прояснился, и он, наконец, сложил воедино все части головоломки об исчезающих руках и создании, которое в них заинтересовано. Он тут же взорвался смехом. Лань Цзин И рявкнул: «Идиот! Как ты можешь смеяться в такой ситуации?!» Однако, подумав, он заключил, что все-таки разговаривает с настоящим идиотом, и проку от пререканий не было никакого.

Вэй У Сянь дернул его за рукав: «Нет, нет!»

Лань Цзин И раздраженно вырвал рукав у него из рук: «Что «нет»? Ты не идиот? Хватит паясничать! Всем сейчас не до тебя».

Вэй У Сянь указал на лежавшие на земле трупы отца Мо Цзы Юаня и А-Туна и сказал: «Это не они».

Лань Сы Чжуй остановил злобно пыхтящего Лань Цзин И и спросил: «Что ты имеешь в виду, говоря «Это не они?»

Вэй У Сянь заявил с серьезным видом: «Это не отец Мо Цзы Юаня, а это не А-Тун».

Его серьезный и торжественный вид так зловеще сочетался с макияжем призрака висельника, что теперь он выглядел по-настоящему бесноватым. Тусклый свет свечей дополнил картину, и от слов Вэй У Сяня по спинам всех присутствующих пробежал неприятный холодок. Лань Сы Чжуй уставился на него и невольно спросил: «Почему?»

Вэй У Сянь с гордостью воскликнул: «Дело в их руках. Все они были правшами. Я уверен в этом, потому что они всегда били меня правыми руками».

Теряя терпение, Лань Цзин И сплюнул: «И чего ты так горд собой? Надулся от самодовольства, словно гусь».

Лань Сы Чжуя, напротив, бросило в пот. Если вспомнить, А-Тун действительно задушил себя именно левой рукой, а муж мадам Мо ей же толкнул свою жену.

Но еще вчера днем, во время концерта, устроенного Вэй У Сянем в Восточном зале, когда эти двое пытались поднять его с пола, оба использовали свои правые руки. Невозможно, чтобы они внезапно стали левшами перед самой своей смертью.

И хотя пока Лань Сы Чжуй не мог охватить всей картины, он понял: чтобы выяснить, что за существо орудует в деревне Мо, он должен как-то связать его с левыми руками. После подобного озарения он удивленно взглянул на Вэй У Сяня и невольно подумал: «Он упомянул про руки так внезапно и будто бы невпопад… Но, тем не менее, это совсем не похоже на совпадение».

Вэй У Сянь только улыбнулся. Он знал, что намек был чересчур явным, но выбора у него не было. К счастью, у Лань Сы Чжуя не было времени обдумывать странное поведение душевнобольного, и он подумал: «Что ж, если молодой господин Мо и хотел намеренно напомнить мне об этом, скорее всего, он не желал ничего дурного». Юноша отвел от него глаза, скользнул взглядом по А-Дин, которая лишилась чувств от слишком долгого плача, и остановился на мадам Мо.

Он внимательно осмотрел ее с головы до пят. Ее руки свободно висели вдоль тела и почти полностью были скрыты рукавами, виднелись лишь фаланги пальцев. Пальцы ее правой руки были тонкие, белые и гладкие, они, без сомнения, принадлежали женщине, которая всю жизнь прожила в комфорте и никогда не работала.

Пальцы же ее левой руки оказались гораздо длиннее и толще пальцев правой. Они были сучковатыми и таили в себе силу.

То была рука не женщины, а мужчины!

Лань Сы Чжуй приказал: «Держите ее!»

Несколько юношей схватили мадам Мо. Лань Сы Чжуй произнес: «Прошу меня простить» и приготовился использовать на ней талисман, когда левая рука мадам Мо внезапно изогнулась под странным углом и потянулась к его глотке.

Живой человек не смог бы изогнуть руку таким образом, если, конечно, его кости не были сломаны. Мадам Мо атаковала стремительно и почти схватила Лань Сы Чжуя за шею. Но в этот момент Лань Цзин И вскрикнул: «Эй!» и бросился перед юношей, загораживая того от смертоносной руки.

Но как только она вцепилась в плечо Лань Цзин И, сверкнула яркая вспышка, рукав юноши загорелся зелеными огоньками, и проклятая рука ослабила свою хватку. Лань Сы Чжуй чудом избежал смерти и уже было собрался поблагодарить Лань Цзин И за это, как заметил, что часть одеяния последнего сожжена дотла, что было весьма неловко. Лань Цзин И снял с себя остатки мантии и, дымясь от гнева, начал браниться: «Зачем ты меня пнул, дурак? Хотел меня убить?»

Вэй У Сянь пискнул как испуганная мышь: «Это не я».

Но это все же был он. Мантии членов Ордена Гу Су Лань были убористо прострочены тонкими нитями того же цвета, что и само одеяние. Но это были не просто стежки, а тексты заклинаний, служивших защитой. Однако против такого сильного существа, как то, которому они противостояли сейчас, эти заклинания могли сработать только один раз и сразу же прийти в негодность. Поэтому, оценив грозящую Лань Сы Чжую опасность, Вэй У Сянь толкнул на него Лань Цзин И, чтобы тот мог заслонить шею юноши своим телом в одежде, испещренной заклинаниями. Лань Цзин И собрался продолжить свою брань, но тут мадам Мо упала на землю. Лицо ее стало иссыхать буквально на глазах, как будто бы из нее высасывали всю плоть и кровь. Через несколько мгновений перед ними лежал скелет, покрытый тонким слоем кожи. Мужская рука, которая не была частью ее тела, отвалилась от ее плеч. Пальцы этой руки начали гнуться в разные стороны, как будто бы разминаясь или растягиваясь, при этом четко проступали ее пульсирующие вены.

Это и было то темное создание, что приманил Флаг, привлекающий духов.

Расчленение – это классический пример мучительной смерти, лишь чуть более достойной, чем та, которую принял Вэй У Сянь. И в отличие от его случая, когда тело буквально стирают в порошок, фрагменты расчлененного трупа несут в себе частички злобы покойника, и они стремятся объединиться друг с другом. Следовательно, части тела ищут друг друга всеми возможными способами. Если им удается объединиться, мертвец может упокоиться с миром, а может и продолжить бесчинствовать. Если же собраться в единое целое никак не получается, то часть тела может избрать и другой способ.

Что же это за «другой способ»? Ей придется довольствоваться телами других, еще живых, людей.

Вот так и поступила эта левая рука – пожрала левую руку живого человека, а сама заняла ее место. Высосав из него всю кровь и энергию, рука покидала безжизненный труп и искала следующее вместилище для своего паразитизма. Так будет продолжаться до тех пор, пока она не объединиться с остальными частями своего настоящего тела.

Человек умирал в тот же момент, когда рука захватывала его тело. Но до тех пор, пока она не пожрала всю его плоть, жертва, контролируемая рукой, могла ходить, как будто была до сих пор жива. После того, как флаг привлек ее, первым вместилищем стал Мо Цзы Юань, вторым – его отец. Когда мадам Мо приказала своему мужу созвать всех, он повел себя не как обычно и толкнул ее в ответ. Тогда Вэй У Сянь решил, что он скорбел о безвременной кончине своего единственного сына, а еще устал от чванства жены. Но сейчас, когда Вэй У Сянь обдумал ситуацию еще раз, он понял, что отец, только что потерявший сына, выглядел бы не так. Это не было безразличием безнадежности. От него веяло мертвым спокойствием – спокойствием уже почившего человека.

Третьим вместилищем стал А-Тун, а четвертым – мадам Мо. Когда погасли огни, и воцарилась суматоха, проклятая рука перебралась от слуги к его госпоже. А со смертью мадам Мо исчез и последний порез на запястье Вэй У Сяня.

Юноши из Ордена Гу Су Лань видели, что от талисманов не было никакого прока, но зато сработали их одеяния, так что они сорвали с себя мантии и накрыли ими проклятую руку. Слои одежды укутали ее словно белый кокон. Но уже через секунду его охватило зеленое пламя. На некоторое время они оказались в безопасности, но когда прогорят все мантии, из пепла покажется рука. Пока никто не видел, Вэй У Сянь сорвался с места и побежал в Западный двор.

Около десятка живых мертвецов, которых ранее победили юноши, молча стояли во дворе, запечатанные начертанными на земле заклинаниями. Вэй У Сянь стер ногой один из символов, тем самым нарушив всю печать, и дважды хлопнул в ладоши. В ту же секунду тела мертвецов резко вздрогнули, будто от удара током, а белки их глаз из-под нижних век выкатились наверх, словно что-то пробудило их.

Вэй У Сянь сказал: «Просыпайтесь. Пора приниматься за работу!»

Для контроля таких слабых марионеток Вэй У Сяню не нужны были сложные заклинания – хватало и простого приказа. На пошатывающихся ногах ходячие мертвецы сделали пару шагов вперед. Но как только они дошли до Вэй У Сяня, все как один в судорогах попадали на землю, как будто они были живыми людьми.

Вэй У Сянь нашел это одновременно и забавным, и раздражающим. Он хлопнул в ладони еще раз, на этот раз не так сильно. Но, похоже, эти ходячие мертвецы родились в деревне Мо и здесь же умерли, и, как следствие, немногое повидали в жизни. Они инстинктивно следовали приказам заклинателя, но в то же время, он вызывал в них священный ужас, и они, напуганные, лежали на земле и боялись встать.

Чем свирепее было создание, тем лучше Вэй У Сянь мог его контролировать. Этих ходячих мертвецов он не дрессировал, так что они не могли выдержать его прямые воздействия. Он не имел при себе никаких материалов, из которых можно было изготовить инструмент, что сделал бы его команды менее пугающими для них. Он даже не мог смешать части их тел и собрать заново. Тем временем яркое зеленое пламя, полыхающее на Восточном дворе, постепенно тускнело. И тут внезапно Вэй У Сянь нашел решение.

Почему он вообще решил искать мертвеца с затаенной злобой и жестокой натурой именно здесь?

В Восточных зале был не один, а даже несколько таких трупов!

Он побежал обратно в Восточный двор. Поскольку первый план Лань Сы Чжуя уже провалился, он придумал еще один. Юноши обнажили свои мечи и воткнули их в землю, тем самым построив из них своеобразный забор. Проклятая рука яростно билась об него, а ученики сосредоточили все свои силы, сжимая рукояти мечей, чтобы она не прорвалась внутрь, и не обращали никакого внимания ни на входящих, ни на выходящих из зала людей. Вэй У Сянь в два прыжка добрался до Восточного зала, подхватил трупы мадам Мо и Мо Цзы Юаня, по одному в каждую руку, и вполголоса сказал: «Просыпайтесь!»

В тот же миг белки глаз мадам Мо и Мо Цзы Юаня выкатились наверх, и оба завыли и заверещали тонкими пронзительными голосами, которые издают ожесточенные призраки, вернувшиеся к «жизни».

Посреди этих дьявольских криков еще один труп вздрогнул и поднялся, издав самый тихий и слабый звук. Это был муж мадам Мо.

Их вой показался Вэй У Сяню достаточно громким, а злоба достаточно сильной. Он удовлетворенно улыбнулся: «Вы узнаете ту руку снаружи?»

И приказал: «Разорвите ее на части!»

Все три члена семьи Мо вылетели на улицу как три облака черного ветра.

Проклятая рука уже расколола один из мечей и почти прорвала оборону, но тут за ней возникли три лютых мертвеца без левых рук.

Вдобавок к невозможности ослушаться приказа Вэй У Сяня вся семья Мо испытывала жгучую ненависть к существу, что убило их, и теперь они с яростью набросились на руку. Первой атаковала, конечно же, мадам Мо. Чаще всего именно женские трупы после преображения становились особо неистовыми. Сейчас мадам Мо выглядела поистине безумной в своей ярости: волосы ее стояли дыбом, глаза налились кровью, ногти вытянулись и заострились, в уголках рта пузырилась пена, а ее пронзительное верещание, казалось, могло обрушить потолок. За ней следовал Мо Цзы Юань, помогая ей зубами и руками. Последним шел его отец, атакуя в промежутках между свирепыми выпадами первых двух. Юноши, державшие оборону из последних сил, застыли в изумлении.

Раньше им доводилось только слышать о таких яростных схватках с участием нескольких лютых мертвецов или же видеть их на страницах книг. Сейчас они, раскрыв рот, впервые в жизни наблюдали, как во все стороны летели кровь и ошметки плоти, и были не в силах отвести взгляд. Юноши находили эту сцену… просто потрясающей!

Три мертвеца и рука были в самом разгаре сражения, как вдруг Мо Цзы Юань внезапно отшатнулся в сторону. Проклятая рука разодрала ему брюшную полость, и часть его кишок вывалилась наружу. Стоило мадам Мо увидеть это, как она тут же завыла пуще прежнего и закрыла его своим телом как щитом. Она начала атаковать с удвоенной жестокостью, а пальцы ее налились силой, сопоставимой с силой стального или железного оружия. Но Вэй У Сянь знал, что для тела мадам Мо такая мощь была уже чрезмерной.

Три лютых мертвеца, умерших совсем недавно, не могли победить одну-единственную руку!

Вэй У Сянь внимательно наблюдал за битвой. Губы его были напряжены, а язык сложен трубочкой – он был готов свистнуть в любую секунду. Свист пробудил бы в лютых мертвецах еще больше враждебности, что могло бы переломить ход сражения. Однако тогда появлялся риск, что его действия заметят. Но тут рука, двигаясь с невероятной быстротой, неумолимо и точно нацелилась на шею мадам Мо и сломала ее.

Семья Мо была близка к поражению, и Вэй У Сянь набрал в легкие побольше воздуха, готовясь оглушительно свистнуть, как вдруг издалека эхом донеслось мелодичное бренчание щипкового музыкального инструмента.

Звучание его было чистым и воздушным. Кто-то исполнял «Смурное дуновение пронизанных ветром сосен». Лишь заслышав мелодию, только что неистово сражавшиеся создания застыли на месте.

Юноши из Ордена Гу Су Лань засияли от радости, будто бы были рождены вновь. Лань Сы Чжуй стер кровь с лица, поднял голову и счастливо воскликнул: «Хань Гуан Цзюнь!»

Вэй У Сянь же, едва раздались отдаленные звуки гуциня, развернулся и бросился наутек, как заяц.

Полилась другая мелодия, тембр ее был выше предыдущей, с легкой примесью горечи. Три лютых мертвеца отступили и закрыли по одному уху своими правыми руками. Но это не помогло им укрыться от «Песни истребления» - знаменитой мелодии Ордена Гу Су Лань. Семья Мо успела сделать всего несколько шагов, как изнутри из черепов раздались легкие лопающиеся звуки.

Проклятая же рука, изнуренная жестокой битвой, едва услышав «Песнь истребления», замертво шлепнулась на землю. И хотя пальцы ее еще слабо подрагивали, двигаться она уже была не в состоянии.

Повисла недолгая тишина, которая взорвалась радостными возгласами юношей, празднующих свое чудесное спасение. Они пережили захватывающее приключение, и дождались подкрепления своего Ордена. И им было все равно, даже если бы их наказали, потому что «невоспитанное воспроизведение излишнего шума вредит репутации Ордена».

Нарадовавшись вдоволь, Лань Сы Чжуй вдруг понял, что кого-то не хватает. Он толкнул Лань Цзин И: «Где он?»

Лань Цзин И, поглощенный ликованием, рассеянно ответил: «Кто? Ты о ком?»

Лань Сы Чжуй ответил: «Молодой господин Мо».

Лань Цзин И недоумевал: «Хм? На что тебе сдался этот сумасшедший? Кто знает, куда он мог убежать. Наверное, испугался моих угроз ударить его».

«…» - Лань Сы Чжуй знал, что Лань Цзин И всегда был беспечным и непосредственным, никогда не думал дважды над одним и тем же и никого ни в чем не подозревал. Он лишь подумал: «Я дождусь Хань Гуан Цзюня и расскажу ему все».

Казалось, что деревня Мо крепко спала, но было ли это правдой – неясно. Битва лютых мертвецов с рукой была весьма громкой и кровавой, но никто из жителей не выбежал на шум. В конце концов, даже главные деревенские сплетники выбирают, куда им стоить совать свой нос, и туда, где кричат нечеловеческими голосами и летают ошметки плоти, все же лучше не показываться.

Вэй У Сянь спешно стер заклинания на полу своей комнаты, что могли выдать тайну его призыва Мо Сюань Юем, и выбежал на улицу.

Ему крупно не повезло: тот, кто откликнулся на сигнал юношей, был из клана Лань, и что гораздо хуже, это был Лань Ван Цзи!

Он был одним из тех людей, с которыми Вэй У Сянь сражался в прошлой жизни, так что старейшине И Лин нужно было бежать как можно скорее. Он в спешке рыскал в поисках ездового животного. Внезапно он заметил большой жернов, к ручке которого был привязан меланхолично жующий осел. Когда ослик увидел Вэй У Сяня, носящего в разные стороны, он будто бы заинтересовался и покосился на него, совсем как человек. Вэй У Сянь на секунду встретился с ним взглядом и тут же был сражен легким оттенком презрения в глазах животного.

Он схватил веревку и попытался потащить осла за собой, на что тот недовольно и громко пожаловался. Вэй У Сяню пришлось применить и силу, и уговоры, чтобы, наконец, покорить упрямое животное и вывести его со двора. Когда солнце встало над горизонтом, они выехали на главную дорогу.

Примечания:

Поза лотоса – поза со скрещенными ногами, в которой часто медитируют йоги.

Инедия или солнцеедение - якобы имеющаяся у некоторых людей способность жить без пищи и воды. Поддержание жизнедеятельности организма осуществляется за счёт праны (жизненной силы в индуизме), или от энергии солнечного света.

Приставка «А» часто добавляется к именам слуг или детей.

Преображенный труп – труп, который «ожил» в той или иной степени, обычно из-за вмешательства заклинателя. Полный словарь терминов новеллы – в нашей группе вк.

Икемен – японский термин, означающий человека невозмутимой наружности с мужским телосложением, хриплым голосом и тонкими запястьями и пальцами. В отличие от женственных бесёнен, икемен называются красивые мужчины c мужской внешностью.

Приставка «А» также добавляется к именам тех, кто тебе близок. Мадам Мо здесь имеет в виду своего сына, Мо Цзы Юаня.

В Древнем Китае считалось уважительным называть молодого человека/девушку молодым господином/госпожой, даже если вы не были его/ее слугой.

Ли – единица измерения расстояния, 500 метров.

Лютый мертвец – высокоуровневый преображенный труп исключительной мощи и злобы. Крайне яростен и быстр в атаках.

Гуцинь - китайский 7-струнный щипковый музыкальный инструмент, разновидность цитры.

Песнь истребления – дословный перевод: звук, что преодолевает препятствия. Часто используется при нападении.