Постскриптум

***

Это история о том, как на протяжении 214-ти недель я находил и терял свою любовь. Еженедельно.

А также история о том, как за все четыре года полюбил я лишь однажды.

***

***

— Знаешь, Ёси-кун, ты мне… — совершенно незнакомая девушка обратилась ко мне. Её голос был мягок, словно ветерок, и согревал подобно солнечным лучам весенним днём.

Если подумать, наверное, сперва я влюбился в её голос.

***

***

Стрелки часов давно перевалили за десять, и уже приближались к одиннадцати. Запихнув все учебники в сумку, я перекинул её через плечо. Ремень больно впился в кожу. Я проголодался, и в животе уже давно урчало. Обычно в это время я всегда возвращался домой.

Однако в тот день я просто бесцельно бродил по городу, не в силах выбросить из головы произошедшее несколько часов назад. Не мог перестать думать о прямом, пылком взгляде тех глаз, направленных прямо на меня. Я просто сбежал.

Дело в том, что после школы, в полутёмном классе, моя одноклассница по имени Риндо Аканэ призналась мне. «Ты мне нравишься. Давай встречаться».

Я никогда не видел, чтобы её лицо было настолько красным; плечи сильно дрожали. И всё же, голос был громким и чётким, ни разу не дрогнул. В тот момент она была очаровательна как всегда. И очень, очень красива. Как бы было хорошо, если бы я мог ответить ей тем же.

Честно говоря, я провел немало времени, думая о ней. Она мне нравится, правда. Однако моё «нравится» в корне отличается от её. И так как чувства свои изменить я был не в силах, мне пришлось отказать ей.

— Прости, — смочив пересохшее горло слюной, только и смог сказать я.

Плечи Аканэ медленно опустились, и она потупила взгляд. Порядком отросшие волосы скрыли её лицо. Несколько раз она все же порывалась что-то сказать, но изо рта вырывались лишь вздохи. Так и не сумев сформировать дальнейшую мысль, она хранила молчание.

Не в состоянии что-либо сказать и опустив голову, я просто вышел из пустого класса. Какое-то время после этого полностью стерлось из моей памяти. Я был в ступоре, тело не слушалось, поэтому вместо того, чтобы как обычно пойти домой, просто продолжил бесцельно бродить по городу.

Хотя на дворе была зима, у меня вся спина вспотела. Всё никак не мог сфокусироваться, и мир перед глазами расплывался. Ноги будто совершенно забыли, как надо останавливаться, и всё несли меня вперёд.

Остановился я только у знакомого, ничем не примечательного пустыря, заметив изменившуюся там вывеску. Это место пустовало так долго, и вот, похоже, со следующей весны тут начнутся строительные работы.

«Вот как, — подумал я, — скоро не станет пустыря».

Когда-то я похоронил тут кошку, поэтому совсем немного, но я привязан к этому месту. У кошки была белая, очень красивая шёрстка. Она лежала с закрытыми глазами, как будто спала. Я приблизился к ней и легонько потрогал пальцем маленькое тельце. Жизнь уже покинула животное, оставив после себя лишь пустую оболочку, одеревенелую, тяжелую и холодную, как ничто другое. Тогда я был в средней школе, и тогда же, впервые в жизни, я понял, что такое смерть.

Я не знал, что мне делать, поэтому поступил, как и большинство людей в такие моменты. Чтобы снять груз с души, я закопал её тело и сложил руки в молитвенном жесте. Это было четыре года назад.

Когда я вынырнул из воспоминаний, ноги уже несли по направлению к пустырю. Посчитав это хорошей возможностью закончить бессмысленный побег, я уже собирался сложить руки, как в тот день.

Тогда я и встретил её.

Она напомнила мне ту самую белую кошку. Она тоже была очень красивой. Её кожа была белой-белой, щёки — красными, подобно яблоку, а волосы были припорошены снегом. Пара снежинок упали на её лицо и растаяли на щеке. И хотя она счастливо улыбалась, растаявшая капля снега скатилась вниз, будто она плакала.

Её губы стали двигаться, но слова были мне совсем непонятны.

— Знаешь, Ёси-кун, ты мне нравишься, — сказала она.

Почему? Почему при словах Аканэ моё сердце даже не дрогнуло, но стоило ей, девушке, чьего имени я даже не знаю, сказать мне то же самое, как оно ухнуло, а потом будто пустилось в пляс? Спокойствие как ветром сдуло. Я был бессилен перед этим непонятным чувством. Она же только рассмеялась. Смех её был радостным и совсем немного отдавал грустью.

Это произошло, когда я был в третьем классе старшей школы. Так я встретил Сиину Юки.

Мы только встретились, и поэтому я ничего не знал. Да, именно поэтому. Я не знал, что чувствовала Юки, когда призналась мне. Я не знал, что за решение она приняла в тот самый момент. Я не знал о том, что она мне дала, и что вот-вот было готово просочиться сквозь пальцы, тая в моей руке.

Я правда ничего этого не знал.