Глава 1022. Четвертая стадия

Больница Санкт-Петербурга.

У входа в палату.

Худой пожилой мужчина закрыл лицо руками и неудержимо рыдал.

— Это все моя вина, я не должен был голосовать, если бы не Филдсовская премия. Если бы не она… мы бы не потеряли добрую, умную, красивую Веру.

— Успокойся. — Профессор Фефферман похлопал старика по плечу и вздохнул. Хотя ему было также тяжело, он попытался утешить друга. — Подумай об этом с другой стороны, если бы мы не вручили ей эту награду, у нас, возможно, никогда не было бы другой возможности удостоить её этой награды. Стоит радоваться, что проголосовали за нее.

— Наверное, ты прав…

Атмосфера за пределами палаты была гнетущей.

В палате было не радостнее.

Лу Чжоу молча сидел на стуле у кровати, на которой без сознания лежала Вера.

Через некоторое время доктор нарушил тишину.

— Сэр, время посещений закончилось.

Лу Чжоу посмотрел на доктора и спокойно спросил:

— Можете ли вы сказать мне, что с ней?

— Вы ее родственник?

Лу Чжоу покачал головой.

— Тогда, боюсь, я не имею права раскрывать вам информацию о пациентке. Мы связались с ее ближайшими родственниками, они скоро будут здесь.

Лу Чжоу кивнул.

Он бросил последний взгляд на бледное лицо Веры и сказал.

— Я обязательно тебя вылечу. Доверься мне. Не знаю, слышишь ли ты меня… но, пожалуйста, не сдавайся.

Лу Чжоу говорил по-китайски, поэтому доктор его не понял и переспросил.

— Сэр?

— Ничего.

Лу Чжоу встал со стула и вышел из палаты.

Не имело значения, что доктор не стал говорить ему о состоянии Веры, у него был свой способ выяснить это.

Для него это легко.

О стоимости лечения вообще не было смысла беспокоиться. Денег точно у него в достатке. Если что можно вылечить деньгами, то он готов заплатить любую сумму.

Что касается конфиденциальности…

Это право есть только у людей, находящихся в сознании.

Если ее действительно волновали такие мелочи, Лу Чжоу может просто извиниться, когда она очнется.

***

Профессор Фефферман увидел, как Лу Чжоу вышел из палаты, тут же встал и спросил:

— Как Пулюй?

— Она все еще в коме.… Выглядит не очень хорошо.

— Боже… — Фефферман вздохнул. Он снял очки и протер их. По его взгляду было понятно, что он многое хотел сказать, но не мог.

Старый профессор, сидевший рядом с ним, внезапно встал и схватил Лу Чжоу за руку.

— Пожалуйста, скажите доктору, чтобы он вылечил ее, независимо от того, какая у нее болезнь! Если дело в деньгах… У меня все еще есть пенсия. Если с ней что-то случится, это будет большой потерей для математического мира… Пожалуйста!

Лу Чжоу кивнул старому профессору и уверенно посмотрел на него.

— Не волнуйтесь. Я знаю, что делать.

Лу Чжоу не стал долго задерживаться у палаты и вместе с Ван Пэном направился к лестнице.

Однако, дойдя до лестницы, он услышал звуки ссоры рядом.

Казалось, старый профессор Сигэфуми Мори с кем-то спорил.

— Вы не можете этого сделать, ее жизнь принадлежит не только ей, ее знания…

— Мне все равно, будь это Филдсовская или Нобелевская премии, если она так важна для вас, почему бы вам не оплатить её лечение?!

Напротив, Сигэфуми Мори стоял мужчина средних лет ростом под два метра.

У него был пивной живот и нечесаная борода, что свидетельствовало о его бедном образе жизни. Его коричневая кожаная куртка и заляпанные джинсы выглядели так, словно он только что вылез из грузовика.

На фоне этого огромного айфри-дом.су агрессивного мужчины, Сигэфуми Мори и без того не высокого роста, казался еще меньше.

Он попытался успокоить раздраженного мужчину.

— Мы обязательно внесем свой вклад…

Высокий мужчина оборвал его:

— Примите реальность, вы прочитали диагноз, ее нельзя спасти!

Внезапно сзади раздался голос.

— Кто это сказал?

Мужчина повернул голову и, прищурившись, посмотрел на молодого человека.

— Кто ты такой? Не лезь не в свое дело, если не хочешь неприятностей.

Не обращая внимания на его угрозы, Лу Чжоу подошел и взглянул на документ, лежавший на столе.

Ильич… Пулюй.

Вероятно, так звали этого мужчину.

Судя по его имени, он родственник Веры. Однако его высокая и крупная фигура была полной противоположностью стройной фигуре Веры.

Лу Чжоу просмотрел первые несколько строк документа.

«Согласие на отказ от лечения…»

Лу Чжоу нахмурился и посмотрел на возвышающегося над ним мужчину.

— Вы планируете отказаться от лечения? Что дает вам право это делать?

— Я ее отец, я привел ее в этот мир, естественно, я имею на это право! — Ильич неодобрительно посмотрел на него. — Я не собираюсь тратить деньги на мертвого человека. Лучше положить конец ее боли как можно скорее.

Сигэфуми Мори сказал:

— Вам не нужно ничего платить. У госпожи Пулюй есть значительные сбережения. Филдсовская премия также предусматривает выплату в размере пятнадцати тысяч канадских долларов, которые можно использовать для ее лечения. Мы также можем организовать сбор средств…

Внезапно мужчина прищурился.

В его глазах мелькнула жадность.

— У нее есть сбережения? В каком банке?

Лу Чжоу заметил жадность мужчины и внезапно все понял.

Вот почему Вера испытывала финансовые трудности, когда училась в Принстоне, хотя у нее была хорошая зарплата.

Он, наконец, понял, почему она никогда не рассказывала о своей семье, даже не упоминала своего отчества…

Хотя Лу Чжоу знал, что гнев только усугубит ситуацию, он ничего не мог с собой поделать.

— Действительно жалкий…

Все замерли.

Мужчина посмотрел на него опасным взглядом.

— Что ты сказал, малыш? Повтори это еще раз.

— Я сказал, что вы жалкий. — Лу Чжоу пристально посмотрел на мужчину. — Мне было бы стыдно иметь такого отца, как ты. Ты позоришь фамилию Пулюй.

Лицо Ильича покраснело, как будто он вот-вот взорвется.

Он хрустнул костяшками пальцев и сжал кулаки. Он направился ближе к Лу Чжоу, оттолкнув медсестру, которая попыталась остановить его.

— Ты хочешь умереть? Ты всего лишь крошечный жучок, я могу раздавить тебя одной рукой!

Лу Чжоу, молча слушавший его, внезапно сказал:

— Звучит забавно, как насчет того, чтобы… ты попробовал?

В ответ Ильич вспылил в ответ.

Он знал, что ему не выиграть спор с Лу Чжоу, поэтому он замахнулся на него кулаком.

Однако на лице Лу Чжоу не было и капли страха, он даже не пытался увернуться от удара.

Удар был быстрым, и он, признавал, что не смог бы увернуться.

Но такой удар не проблема для его профессионального телохранителя.

Когда Ильич увидел, как его кулак приближается все ближе и ближе к вонючему лицу Лу Чжоу, на его лице появилась злорадная улыбка.

Кто-то осмелился назвать меня жалким?

Никто в Носовке не посмел бы сказать мне такое.

Клянусь, я сломаю этому парню челюсть.

Однако, когда его кулак почти достиг лица Лу Чжоу, огромная сила схватила его за локоть.

Он услышал щелчок, а затем почувствовал удар в живот, после чего пролетел по полу.

Бам!

Он врезался в мусорный бак.

Охранник услышал крик медсестры.

Ван Пэн размял запястье и посмотрел на мужчину, лежащего на земле, после чего сказал на беглом русском:

— Не нужно махать кулаками.

Хотя именно Лу Чжоу спровоцировал Ильича…

Ван Пену было все равно.

Ильич не чувствовал своей правой руки. Он вскочил и закричал:

— Тебе конец! Как ты посмел ударить меня! Я прикончу тебя! Ой…

Ван Пэн проявил милосердие.

Если бы он ударил его по горлу или по коленным чашечкам, а не пнул в живот, мужчина сейчас был бы в отделении неотложной помощи.

Лу Чжоу проигнорировал мужчину, кричащего на земле. Он взял бланк согласия на лечение и разорвал его на мелкие кусочки.

Он уже собирался выбросить его в мусорное ведро, как заметил листок бумаги, упавший на землю.

Похоже, он выпал из кармана толстяка.

Судя по всему, это медицинская справка.

Охранники окружили место происшествия. Также приехали сотрудники из Федеральной службы безопасности, и разговаривали с Ван Пеном.

Лу Чжоу поднял листок бумаги, выпавший из кармана Ильича.

Когда он прочитал его, его сердце на мгновение остановилось.

Рак легких.

Четвертая стадия.