Глава 1028. Слава человеческого разума

Больница в Санкт-Петербурге.

На белой больничной койке лежала девушка с измученным лицом, а ее прекрасные светлые волосы потеряли свой прежний блеск.

Однако она мирно спала.

Лу Чжоу сидел рядом с койкой. Он держал в руках толстую книгу и спокойно читал ее.

— Хотя этот восьмистраничный доклад, опубликованный Прусской академии наук в городе Бресленц, полностью изменил облик математики на следующие полтора столетия, бог не даровал ему бессмертия.

— Покойный великий математик Абель прожил всего 39 лет и 10 месяцев. Он скончался в городке на берегу озера в Италии 20 июля 1866 года.

— По словам его дорогого друга Дедекинда, до самой смерти он сидел под деревом, продолжая исследования в математики. Он написал в своих мемуарах…

— Когда настал момент, он не выказал никаких признаков борьбы перед смертью. Напротив, казалось, что он наслаждался ощущением разделения души и тела. Его жена принесла ему хлеб и вино, и он сказал ей: «Поцелуй нашего ребенка». Она читала за него молитву, поскольку он сам уже не мог говорить. Он благоговейно смотрел на небо, и его жена почувствовала, как холодеет его рука, пока его сердце, наконец, не остановилось…

— Вселенная никогда не будет дружелюбна к гениям, видящим необычные миры.

— Вторую половину своей жизни Вейль провел в страданиях. В 1959 году выступление Нэша в Колумбийском университете, посвященное доказательству гипотезы Римана, расценивается, как начало его шизофрении. В семидесятых годах гипотеза Римана стала непосредственной причиной, по которой Гротендик сбежал из своего дома…

— Однако именно благодаря этим жертвам мы можем видеть Вселенную уникальным образом.

— Независимо от того, станет ли человек, который в конце концов докажет ее, бессмертным, одно можно сказать наверняка: история запомнит всех паломников, следовавших по этому пути. Слава обладателя айфри-дом.су последней короны может принадлежать только одному человеку, но слава человеческого разума принадлежит всем…

Внезапно ресницы девушки дрогнули.

Лу Чжоу заметил это едва заметное движение. Он закрыл книгу и посмотрел на бледное лицо.

В комнате внезапно воцарилась тишина.

Сапфировые глаза постепенно открылись, встретившись взглядом с Лу Чжоу.

Ее щеки залились румянцем, и она быстро отвела взгляд.

Лу Чжоу усмехнулся и положил книгу на прикроватный столик.

— Когда ты проснулась?

Вера покраснела и ответила:

— Ты заметил?

— Заметил, когда читал историю профессора Римана.

— Извини…

Лу Чжоу посмотрел на Веру и сказал.

— Не нужно извиняться.

Вера подняла голову и возразила:

— Нет, я хочу извиниться за… доклад.

Лу Чжоу улыбнулся искренней девушке и заговорил успокаивающим тоном.

— Ты не сделала ничего плохого, ты проделала отличную работу. Никто из ученых, находившихся там, не справился бы лучше, будь они на вашем месте, даже я.

Гениальность удел немногих, но мужество и настойчивость приходят только в результате упорного труда.

Очень немногие люди обладают и тем, и другим.

Она должна гордиться собой.

В комнате внезапно опять воцарилась тишина.

Единственным звуком было тихое тиканье часов на стене.

Тихое тиканье, казалось, отсчитывало секунды жизни молодой девушки.

Однако Лу Чжоу сидя рядом с ней вел себя так, словно ничего не знал и не показывал особой грусти или печали.

Не понимая отчего, но видя его таким, Вера почувствовала облегчение.

Эмоции заразительны.

На самом деле она боялась не мрачного жнеца с косой, а людей, которым были небезразличны ее страдания в последние дни.

Нет причин печалиться из-за того, что нельзя изменить.

Жизни каждого человека когда-нибудь суждено закончится, просто для нее этот день наступил раньше, чем для большинства.

Она была благодарна математике за то, что она изменила ее жизнь. Золотая медаль дала ей предложение от Беркли, позволив сбежать от ужасной семьи и познакомившись со многими хорошими людьми…

Включая Лу Чжоу.

Все началось с математики, теперь все должно закончиться математикой.

Конец не выглядел таким плохим.

По крайней мере, она могла наслаждаться теплом в свои последние дни.

Что касается обещания Филдсовской премии, это не имело значения.

— Эм… — Лу Чжоу спросил. — Тебе что-нибудь нужно?

Вера глубоко вздохнула и заговорила извиняющимся тоном.

— Прости, что скрывала болезнь от тебя. Когда мне впервые поставили диагноз, я почувствовала, что… мой мир рухнул.

Лу Чжоу кивнул.

— Я понимаю, но есть вещи, которые не обязательно переносить в одиночку.

Вера хотела сказать, что не хотела причинять боль окружающим ее людям.

Однако Лу Чжоу не дал ей возможности заговорить.

Потому что он уже знал, почему она скрывала это от всех.

— Ладно, хватит об этом. И еще, тебе не обязательно извиняться, давай поговорим о чем-нибудь радостном.

— Радостном?

— Да. — Лу Чжоу кивнул. Словно по мановению волшебной палочки, он вытащил стопку бумаг. — История еще не закончена. Благодаря вдохновению от прекрасной молодой леди все точки соединились. Наконец, это бесконечное исследование подошло к концу. На самом деле, все пересекают финишную черту в одно и то же время; единственная разница в том, что каждый переживает уникальные события. — Лу Чжоу улыбнулся и непринужденно добавил. — Я отвлекся. В общем, возвращаясь к сути, я доказал гипотезу Римана.

Хотя научное сообщество еще не оценило его доказательство, система признала его, поэтому проблем возникнуть не должно.

Как только слова слетели с его губ, в палате все замерло.

Ее глаза расширились и наполнились слезами.

Ее крошечные ручки крепко сжали простыни. Она хотела встать, но была слишком слаба. Ее губы дрожали, когда она заговорила:

— Правда?

Медсестра, стоявшая неподалеку, пронзила взглядом Лу Чжоу и сказала:

— Сэр, пожалуйста, воздержитесь от слов, которые могут спровоцировать пациента, иначе мы будем вынуждены попросить вас уйти…

Однако Вере было совершенно наплевать на медсестру. Она взволнованно посмотрела на Лу Чжоу и заговорила.

— Нет, все в порядке, расскажи мне! Как ты доказал, что кривая Re(s)=1-c/ln[|Im(s)|+2] сходится к 1, когда S приближается к бесконечности? Я перепробовал все, что могла, но…

Лу Чжоу знал, что Вера будет просить его объяснить. Он поднял руку, жестом призывая ее успокоиться.

— Я расскажу тебе, но только если успокоишься. Иначе эта добрая женщина выгонит меня отсюда.

Медсестра гордо ухмыльнулась и кивнула.

Вера успокоилась и неподвижно лежала на больничной койке. Ее глаза были полны любопытства и возбуждения.

Лу Чжоу прочистил горло и взглянул на статью, которую держал в руке.

— Благодаря твоей помощи я, наконец, кое-что понял. Ответы на твои вопросы можно найти в этой статье.

Вера прошептала:

— Можешь прочитать ее мне?

— Нет.

На ее сапфировые глаза навернулись слезы, и она заговорила еще тише.

— Тогда… я могу прочитать ее?

— Нет.

Глаза Веры расширились, и она недоверчиво посмотрела на Лу Чжоу.

— Почему?

Лу Чжоу серьезно произнес:

— Сначала ты должна мне кое-что пообещать. А потом можешь читать статью столько, сколько захочешь.

Вера была сбита с толку и спросила:

— Что?

Лу Чжоу подавил желание поделиться доказательством и отложил работу.

— Поехали со мной в Пекин. Я расскажу тебе все там.