Глава 1030. Из другой вселенной

В начале двадцатого века речь Гильберта о гипотезе Римана положила начало новому столетнему путешествию гипотезы Римана.

В итоге маленький корабль вдали от обычных глаз оставил легенду меняющейся эпохи двадцатого века.

Наконец-то подошло к концу это столетнее путешествие по исследованию пределов возможностей человеческого разума.

Привлекая внимание всего мира, этот доклад, ставший ответом на извечное предположение, наконец-то начался.

Место проведения доклада было многолюдно.

Даже самый большой лекционный зал в отеле не смог вместить всех участников, а также гостей, которые проделали путь в тысячи километров, чтобы посетить мероприятие.

Люди принесли стулья, некоторые сидели на полу, а другие даже на своих чемоданах…

Журналисты расположились в последнем ряду, а камер поставили лишь несколько.

Чтобы не допустить помех при проведении доклада, оргкомитет предоставил прессе ограниченный доступ. Поэтому в лекционном зале присутствовали журналисты только крупных СМИ.

В зале было очень шумно.

Почти все обсуждали предстоящий доклад и статью, которую Лу Чжоу выложил на arXiv.

Внезапно раздался звук открывающейся двери.

Дверь рядом со сценой открылась, и все увидели, как в лекционный зал уверенно вошел человек.

Все стихли.

Все смотрели на этого человека.

Все ждали, когда он начнет свой доклад…

Лу Чжоу собирался начать свой доклад, но, взглянув на ожидающую толпу, передумал и вместо этого сказал:

— Я знаю, что у вас, вероятно, есть много вопросов по поводу гипотезы Римана. Когда я впервые вошел, заметил, что мужчина в первом ряду с трудом подавил желание встать… Я уверен, что у него есть много вопросов.

Толпа засмеялась, разрядив напряжение в воздухе.

Лу Чжоу посмотрел на покрасневшего молодого человека в первом ряду и заговорил.

— Мне следует сейчас начать доклад, но из-за его особого характера я планирую потратить первые пять минут, чтобы ответить на некоторые вопросы, чтобы вам было проще сосредоточится на самом докладе. Если у вас есть какие-либо вопросы, которые вы хотели бы задать до начала доклада, то поднимите руку.

Прежде чем он успел договорить, в воздух поднялось множество рук.

Лу Чжоу огляделся и указал на кого-то.

Индус, сидевший в первом ряду, встал.

Этот тридцатилетний ученый в очках с вьющимися волосами работал в области, на которую математики смотрели свысока, в области искусственного интеллекта. Он сразу задал вопрос.

— Доказана ли гипотеза Римана?

Все в зале навострили уши.

Несмотря на то, что ученых, не связанных с аналитической теорией чисел, также интересовал метод, который Лу Чжоу использовал для доказательства гипотезы Римана, и то, как его инструменты могли повлиять на другие разделы математики, их больше интересовало, была ли вообще доказана гипотеза.

Они хотели услышать это от самого Лу Чжоу.

Все уставились на него, и Лу Чжоу кивнул.

— Да, я уверен, что с сегодняшнего дня гипотеза стала теоремой.

В аудитории поднялся шум.

Большинство выглядели удивленными.

Вообще говоря, чем известнее был ученый, тем больше он заботился о своей репутации. Известный ученый не стал бы утверждать, что доказал известное математическое утверждение, если не был бы уверен на все сто.

В конце концов, если он окажется не прав, то его репутация будет разрушена.

Покойный сэр Атия, который когда-то утверждал, что доказал гипотезу Римана, в последние годы жизни часто получал отказ в публикации. Первым делом потому, что он часто утверждал, что доказал что-то, не приводя объяснений. Даже arXiv отказался от его доказательства гипотезы Римана.

Это означало, что у Лу Чжоу не было возможности отступить, поэтому люди были удивлены его смелостью и уверенностью.

Индиец сел. Вслед за ним вопрос задал профессор математики из Колумбийского университета.

— Что будет теперь? Что происходит с областью аналитической теории чисел? Я имею в виду… На протяжении двадцатого века мы совершили бесчисленное множество открытий в области теории чисел, включая последнюю теорему Ферма. Многие из этих инструментов основаны на исследованиях гипотезы Римана. Теперь, когда гипотеза Римана доказана, что это значит для будущего теории чисел?

Этот вопрос намного сложнее предыдущего.

Лу Чжоу подумал немного и сказал:

— Я могу ответить на ваш вопрос, но сделаю это в конце. — Лу Чжоу посмотрел на настенные часы и прочистил горло. — Пора начинать, оставьте свои вопросы на потом. Обещаю ответить на все, давайте перейдем к сути.

Лу Чжоу повернулся к доске и взял маркер, после чего написал строку

«Доказательство: Все нетривиальные нули дзета-функции Римана расположены на прямой Re(s) = 1/2 на комплексной плоскости…»

Он не произнес никаких специальных вступительных слов.

Однако все внимательно смотрели на доску.

Доклад официально начался!

В аудитории.

Тао Теренс, сидевший рядом с профессором Фефферманом, смотрел на строки текста и внезапно вздохнул:

— Он правда поменял содержание своего доклада!

— Конечно! — Профессор Фефферман странно посмотрел на него. — Весь математический мир обеспокоен этим, он не может просто делать вид, что ничего не произошло.

— Нет, еще несколько минут назад я еще сомневался в его серьезности, но мои сомнения были излишни.

Профессор Фефферман сказал:

— Действительно так. Из того, что я знаю, он не шутит на подобные темы.

Пока они разговаривали, Лу Чжоу продолжал писать; его ручка танцевала на доске, когда он записывал строки уравнений.

«θ(s)=2Γ(1-s)(2π)s-1sin(ns/2)θ(1-s)…”

После того как он доказал первую лемму, он начал доказывать следующую.

На С в о б о д н ы й м и р р а н о б э доске появлялось все больше и больше формул. Концепции постепенно становились все более и более сложными.

Академики Ван, Чжан Вэй, Сюй Чэньян и Ян Юнань были потрямены.

Ян Юнань был поражен скоростью Лу Чжоу и не смог удержаться от восклицания:

— Так быстро!

Чжан Вэй, сидевший рядом с ним, сказал:

— Похоже, он действительно планирует закончить всё за шестьдесят минут.

На самом деле, все думали, что доклад придется продлить.

В конце концов, судя по статье на arXiv, 60 минут недостаточно, чтобы объяснить всю статью целиком. Там было слишком много сложных лемм и следствий.

Но теперь все выглядело иначе.

Если бы Лу Чжоу продолжал писать с такой скоростью, ему потребовалось бы около 40 минут, чтобы закончить изложение всей работы.

Сюй Чэньян сказал:

— Невероятно… Ему вообще не нужно думать?

У Лу Чжоу даже не было в руках копии его статьи.

Что было невероятно, так это то, что Лу Чжоу даже записал краткое описание некоторых шагов, объяснив, почему он записал эти уравнения и как они связаны с проблемой.

Словно… Лу Чжоу помнил все доказательство.

Чжан Вэй сказал:

— Возможно, он запомнил все шаги.

Ян Юнань посмотрел на него.

— Это… невозможно.

Цинь Юэ, который до сих пор молчал, вдруг сказал:

— Для него это совсем не невозможно.

Академик Ван, Ян Юнань и Чжан Вэй посмотрели на Цинь Юэ.

Цинь Юэ помолчал секунду и продолжил:

— Насколько я знаю, ему вообще не нужно запоминать шаги.

Академик Ван Шичэн нахмурился и спросил:

— Так он доказывает на ходу?

— Боюсь, что так. — Цинь Юэ кивнул. — Для него решить проблему, которую он уже однажды решил, проще простого.

Боже…

Это означает, что как только он чему-то научится, он никогда этого не забудет…

Неудивительно, что он лучший математик нашего времени.

Два других лауреата Филдсовской премии, сидевших в толпе, также были шокированы Лу Чжоу.

— Я не могу поверить… — Профессор Акшай потер переносицу. — Введя дифференцируемое многообразие в комплексную плоскость… Метод, который он использовал, полностью выходит за рамки моего понимания дифференциальной геометрии.

Шольце ответил:

— Он проделал отличную работу.

— Это… удивительно.

— Почему?

Акшай посмотрел в потолок и сказал:

— Я не знаю, как он до этого додумался. Не знаю, можете ли вы понять меня, но мне кажется, что с небес сияет свет, указывая нам путь.

Шольце тоже уставился в потолок и усмехнулся.

— В этом нет ничего странного. Мы просто не знаем, как долго он бродил по лабиринту. Похоже, он не собирается удовлетворяться тем, что поделится своими результатами. Итак, я понимаю, что вы имеете в виду. Поскольку я испытываю те же чувства по поводу этих формул, они такие неясные и трудные для понимания. Точно так же, как работы Гротендика стали библией алгебраической геометрии. Но когда мы пытаемся скопировать ход мыслей Гротендика, это как…

Шольце на мгновение замолчал.

Он подыскивал подходящую аналогию.

Тем временем первая доска на сцене была уже полностью исписана. Сотрудник отеля вытащил на сцену еще одну доску.

Лу Чжоу взял маркер и снова начал писать.

Шольце, наконец, придумал аналогию и сказал:

— Как будто они пришли из другой вселенной… Как будто этим уравнениям нет места в нашей вселенной.